Вниз по течению-1

Глава 11. Хадар

Выйдя от ВХЭ, Хадар направился по улице Костей к площади. Там, в одном из притонов у него была назначена встреча. Мимо спешили по своим делам азарцы. Увидев на плаще Хадара серебристый значок с изображением трёх волн перебитых копьём — высшего чина хранителей — люди с почтительностью и страхом расступались в стороны, из-за чего перед Хадаром образовалось что-то вроде человеческого коридора.

«Правильно, пресмыкайтесь твари, — удовлетворенно думал он. — Для того вы и рождены».

Из головы не выходило распоряжение ВХЭ поехать в Лес и втереться в доверие к Лесному Владыке. Он не представлял, как это сделать. Очаровать леснуху? Папаша её слишком строгих правил, а там неподалёку его дружбан Великий Колдун. Оглянуться не успеешь, как превратят в червя Ооно. Очаровать служанку? Это гораздо легче, но нужно ещё разобраться: есть ли вообще девочка?

Да и не вовремя старикан со своим заданием. Ох, не вовремя! Отправить бы вместо себя кого другого. Может, Кауло, с которым сейчас должна состояться встреча? Но он работает грубо, его уровень — болтливых шлюх убирать. А с Лесным, как точно заметил старикан, нужна деликатность.

Так за размышлениями он достиг площади, подошёл к лавке оружейника. Торговец из новеньких тут же кинулся расхваливать мечи, но Хадар отодвинул его плечом.

Из лавки уже выскочил оружейник. Отвесил подзатыльник работнику, посмевшему приставать к господину Старшему Агенту, и согнулся перед Хадаром в почтительном поклоне.

— Ладно, ладно, — доброжелательно пожурил его Хадар. — Потом посмотрю, что у тебя нового появилось.

Войдя в лавку, он направился к стене справа, отогнул красочный ковёр и толкнул находящуюся за ним дверь. В ноздри ударил тяжёлый запах курева из грибов. Когда глаза привыкли к полумраку, он увидел небольшую комнату, у стены сидел Кауло. Голова его была скрыта в плотном облаке дыма. Хадар видел его торс, покрытый узорами, напоминающими кольца на срезе дерева; серые длинные и жилистые руки. Кауло происходил из равнинных, что селились вдоль кромки Леса. Они умели зарываться в землю и копать в ней многокилометровые ходы. Равнинные появились уже после отравления воды, и никто не знал, откуда они взялись. Хадар не раз пытался разговорить Кауло, узнать об истории его общины. Тот сразу напускал на себя важный вид и говорил, что они родились из земли Азара, а значит азарцы более, чем другие.

Разогнав дым, Хадар подошёл к равнинному и присел на корточки. Жёлто-карие глаза Кауло уставились на него из-под полуприкрытых, лишённых ресниц век. Всё лицо равнинного было испещрено серыми линиями, лысый череп покрыт буграми.

«Ну и страшен же ты, братец», — подумал Хадар.

Некоторое время они молчали. Разорванные половинки дыма тянулись друг к другу, вновь пытаясь стать одним целым. Хадар не представлял, как эту дурь курят. Было в ней что-то живое и наделённое интеллектом.

Кауло выдохнул ещё порцию дыма. Напоминающий серую вату комок в нерешительности повисел в воздухе, а затем поплыл к большому кому, разве что не пища от радости.

— Что нового в Городе? — спросил Хадар, когда молчание слишком затянулось.

— В доме бесконечно уважаемого господина Врачевателя сегодня ночью умерла одна из подопечных, — равнодушно сказал равнинный. — Утром пришла её сестра, узнала печальную новость, да так огорчилась, что упала с моста в Реку.

— От тела что-нибудь осталось, или Река полностью съела несчастную? — спросил Хадар.

Кауло полностью открыл глаза с узкими вертикальными зрачками:

— Она спустилась ниже по течению, и там её спас калека из больницы.

Хадар подался вперёд, недоверчиво глядя в лицо равнинного:

— Ты что, смеяться надо мной вздумал? — спросил он с угрозой. — Хочешь, чтобы я поверил, что на азарку не действует вода?!

Будто почувствовав угрозу для равнинного, клочки дыма ринулись к Хадару и облепили лицо. Выругавшись, он начал отлеплять и отскребать их. Но равнинный что-то неразборчиво рыкнул, и дым отлип сам собой, упав на пол комком грязного мокрого снега. Достав из-за манжета платок, Хадар брезгливо вытер лицо.

— Ты точно не ошибся? — спросил он вежливее. — Девчонка упала в воду и осталась жива?

— Кауло не ошибается, — с достоинством Чингачгука ответил равнинный.

Хадар прошёл по комнате, слушая звук своих шагов. Вот новость, так новость. Как же вышло, что на неё не действует вода? Может, она всегда была аномальной? В этом же деле, пока не проверишь — не узнаешь. Но это в корне меняет дело: сколько ещё в Азаре таких аномальных?

— Надеюсь, вы догнали её? — спросил он, поворачиваясь к равнинному.

Жёлто-карие глаза смотрели не мигая.

— Этим занимались кукр и страж.

Хадар усмехнулся:

— Что-то мне подсказывает, безуспешно.

— Старшую сестру оберегает более сильная рука, — Кауло вновь полуприкрыл глаза. — Это сила, с которой не справиться в честном бою.

— Что за ересь ты несёшь? — раздражённо воскликнул Хадар. — Какая ещё рука? Где кукр и страж?

— Кауло говорит, что видел. Кауло не мог вмешиваться в ход событий, его уже видели в лечебнице.

Хадар перевёл дыхание: с этим мудаком угрозы и крики не подействуют. Надо подстроиться под его ритм.

— И что же видел Кауло? — спросил он.

— Девушку сбросили в Реку. Река пожалела её и унесла подальше от моста. У Большого порога девушку спас калека. Они направились на гору. Кукр и страж следом. Страж убил калеку, но попался в капкан своей глупости. Кукр пошёл за девушкой на гору, но, тот, кто её оберегает, подсказал, где у кукра слабое место. Девушка отняла у него обруч жизни.

— Где она сейчас? — хмуро спросил Хадар.

— Ушла в Город и укрылась в доме травницы.

Хадара вновь захлестнуло раздражение:

— А ты сидел и вместо того, чтобы перехватить, тупо смотрел, как она уходит? — спросил он.

— Кауло должен был убрать младшую сестру, — в интонации равнинного появилась угроза. — Младшей больше нет. Старшую Кауло убирать не станет.

— Почему?

— Кауло уже сказал: в прямом бою её не победить.

«В прямом бою не победить», — мысленно повторил Хадар.

Равнинный не тот, чьим мнением можно пренебречь. Хотя бы потому, что он рождён из отравленной земли этого мира и видит в Реке не только кубометры воды, ограниченные берегами. Странно, конечно, что Найру кто-то там оберегает. Она относится к тем, чья смерть ни на что не повлияет. Совершенно обыкновенная, глупая шлюха. Необходимость убить сестёр возникла после того, как младшая, Фрида, с которой у Хадара был случайный перепихон, нашла пещеру с захоронением некой женщины, предположительно Праматери. По силе это сравнимо с местонахождением могилы Иисуса Христа на Земле. Хадар-то сразу понял значение находки, как и то, что для её обнародования нужно подходящее время. Такие открытия могут, как поднять на самый верх, так и сбросить на дно. Для начала, следовало удостовериться, что в саркофаге та, которую сейчас почитают, как Праматерь. Вполне могло статься, что это и не она вовсе, но то, что на Азаре всех покойников опускают в воду, а для этой сооружена отдельная пещера и стены испещрены знаками, обозначающими высшую власть, свидетельствовало о том, что в саркофаге не простая азарка. Беда в том, что Хадар не знал людей, которым можно доверить расследование. Да и в целом не знал, что делать с таким открытием, поэтому держал пока при себе, как чемодан без ручки. Одно было определённо: сестёр, побывавших в пещере вместе с ним, нужно убрать. А то начнут языками болтать, и потянутся к пещере любопытные.

Первый раз Хадар попытался убить их прямо там, на месте: некогда он получил у одной колдуньи, как дар за спасение, девять матово блестящих игл размером с мизинец. Они обладали взрывной силой бочонка с порохом. Колдунью он затем затащил в Реку и для верности держал под водой, глядя в меняющееся лицо и ощущая, как расползается под пальцами её кожа. А иголочки приберёг, и они не раз были очень к месту. Хадар пользовался ими очень экономно, но всё равно запасы заканчивались. На данный момент осталось три. Тогда в пещере он оставил сестёр играться с драгоценностями, а сам выскользнул наружу, достал иглу и воткнул её в камень. Высек огнивом искру, поджёг. На конце иглы загорелся красный огонёк. Хадар бросился бежать, как мог быстро, но всё равно скоро земля под его ногами пришла в движение. Упав на камни и кашляя от повисшей в воздухе пыли, он обернулся к пещере. Вход, и без того прежде незаметный, теперь был загромождён камнями. Осталось подождать, пока сёстры умрут среди несметных богатств от жажды и голода, а затем можно изучать пещеру. Но девкам удалось непостижимым образом выбраться. Старшая — каналья, сумела раскопать проход и вытащить через него сестру. Плясунье, правда, размозжило ноги, и она попала в лечебницу. А старшей хоть бы что. Было необходимо скрыть следы пещеры. Пришлось обращаться за помощью к Даяне — опальной любовнице Великого Колдуна, которую тот сослал в Элсар. Как колдунья Даяна не особенно сильна, но скрыть вход в пещеру так, что его нельзя было обнаружить, смогла.

После этого осталось довести до конца убийство сестёр так, чтобы это выглядело естественным и не привлекло чьего-либо внимания. Вот тут-то и возникли проблемы. Девок на самом деле будто охраняла невидимая рука. И если убрать младшую наконец-то удалось, то от старшей даже теперь равнинный отказался.

— Как поступил бы на моём месте Кауло? — спросил Хадар, глядя в нечеловеческие глаза равнинного.

Тот выпустил очередной комок дыма (теперь дым отлетал на безопасное от Хадара расстояние, что подтверждало теорию о его разумности) и произнёс:

— Кауло никогда не будет на твоём месте, старший Агент.

Хадар сжал руку в кулак: благородный убийца? Ну-ну, слышали мы о таких. Но только слышали, а видеть не приходилось. И этот, с искорёженной мордой и жёлтыми глазами тоже к ним не относится, как бы ему не хотелось. Он собрался было сказать равнинному, что думает по вопросу, когда почувствовал угрозу со стороны дыма. Даже тот, который лежал на полу поверженным, вновь поднялся в воздух и, напоминая раненого солдата, тяжело подлетел к основной массе. Хадар понял, что сейчас в комнате находятся не он и равнинный, а — он, равнинный, и маленькое войско равнинного. Вспомнив о том, как дым залепил глаза и лицо, Хадар поморщился.

— Где я могу найти раненого стажа? — спросил он.

— В Реке, — ответил тот равнодушно. — Нужно было убрать следы.

Хадар удивлённо присвистнул: он не ожидал, что Кауло подчистит хвосты.

— А кукр где? — спросил он.

— На своём месте. Но девушка забрала у него источник силы, — равнинный поднялся на ноги, показывая, что разговор окончен.

— Спасибо за совет, Кауло, — заметил Хадар, намекая на отсутствие оного, и протянул убийце туго набитый «серыми» мешочек. Хотя за чистку хвостов можно было добавить и пару беляков.

Равнинный молча забрал плату, отогнул ковёр и вышел из комнаты. Дым, будто стадо крохотных летающих баранов, потянулся следом.

…

Хадар жил в привилегированной части города в доме, которым гордился. Он всегда хотел стать хозяином именно такого: большого, светлого, богато обставленного.

Детство Хадара прошло в загибающейся от пьянства деревеньке. Отец алкоголик и дебошир; мать, некогда первая красавица района, после смерти старшего сына стала закладывать наравне с мужем и быстро спилась. Хадар помнил брата плоховато, разница в возрасте у них была в четырнадцать лет. Его звали Колян, он был пастухом, пас совхозный скот. Однажды его кобыла прибежала в деревню, волоча брата по осенней грязи. Одна его нога застряла в стремени, голова была облеплена грязью, и напоминала большой ком земли с налипшими листьями. Хадару потом долго, как ночь наступит, Колян мерещился: будто сидит на лавке у печи живой, здоровый, справный, а вместо головы — ком. Сидит, молчит, не шевелится. И Хадар, его тогда Лёнькой звали, тоже пошевелиться боялся. Так, бывало, и лежал, накрывшись тощим одеялом и дрожа от страха, пока первые петухи не закричат. Тогда легче становилось.

Из райцентра приезжали менты, ходили по домам, говорили с теми, другими, затем постановили: несчастный случай. Неудачно спрыгнул с лошади, зацепился ногой за стремя, а кобылка молодая, пугливая — понесла… Мать не верила, но кто её послушает? Разве что бутылка беленькой…

Лёнька стыдился своей семьи: вечно бухих родителей, голода, нетопленной печи, рваных на локтях рубашек и обтрёпанных штанин. Стыдился жалостливых взглядов соседей, к которым всегда примешивалось презрение, смешков в спину. Он решил, что обязательно будет богатым и уважаемым. Не знает как, но непременно станет. И этот дом, владельцем которого он недавно стал, был свидетельством того, что жизнь удалась. Он не «Эй, Лёнька», а начальник агентов, господин Хадар.

Стоило войти, как навстречу выбежал расторопный мальчишка-слуга. Его семья погибла после нашествия Серой Хмари, что приключилась три года назад, и Хадар подобрал Монка на улице в прямом смысле этого слова. Тот сидел, прижавшись боком к ограде дома Хадара. Ещё не этого дома, поскромнее, в худшей части города. Хадар сперва принял его за собаку. Он никогда не любил детей, но вид этого маленького скелетика заставил остановиться. Хадар будто увидел себя много лет назад. Он жестом поманил мальчишку за собой, и тот побежал, пошатываясь от голода. Потом, глядя, как он жадно хватает куски, пряча один за щёку, другой за пазуху, Хадар подумал, что ему давно не мешало бы иметь личного слугу. И не ошибся с выбором. Монк оказался смышлёным малым. Всегда держал одежду Хадара в чистоте и с недавних пор, совершенно освоившись, начал покрикивать ломким голосом на кухарку с горничной.

— Вы бы хоть немного приструнили его, господин, — вздыхала порой кухарка Донна. — Совсем наглеет стервец. Нану (горничную) замучил совсем, бедная девочка только и плачет от его шуток.

Но Хадар только посмеивался. Растёт, мальчик, мужчиной становится — хорошо.

Сев на резной стул у двери, Хадар вытянул ноги, чтобы мальчишке было сподручнее снять с него сапоги. Вся мебель в нём была сделана на заказ из белого дерева, которое росло только в Лесу. Очередь на новый стул занимали за несколько лет, а из белого дерева мебель стоила столько, что обычные горожане не могли о ней даже мечтать.

Доставлять древесину в города можно было только на праздник Вилла. Тогда в течении недели Купол не закрывался, река сильно мелела; между Элсаром и Лесом появлялась дорога, по которой тащили брёвна.

— Господин, вас ожидает один… лодочник, — мальчишка слуга состроил презрительную гримасу.

— Кто? — переспросил Хадар.

Что может понадобиться от него, старшего агента, какому-то лодочнику?

— Простите, я пытался его выгнать, но он не ушёл, — зажав сапоги в обеих руках, Монк смотрел на него снизу вверх. — Сказал, что его зовут Вишневский, и вы обязательно его примите.

Хадар удивлённо поднял брови. Вишневский пришёл сам?! Никак сегодня день чудес.

— Это фамилия, — машинально поправил он слугу.

— Так что, звать? — спросил Монк. — Он ждёт в комнате прислуги.

— Да, зови, — Хадар потрепал его по гладкой щеке, и мальчишка расцвёл. — И принеси мне выпить.

Он подумал, не приказать ли принести кружку для Вишневского, но решил, что не стоит. Тем более, тот с вероятностью в сто процентов, откажется пить.

Поставив сапоги Хадара у порога, слуга ушёл. Слушая, как его шаги затихают в глубине дома, Хадар пригладил волосы и поправил воротник серого френча. Это было странно, но он чувствовал волнение. И ведь как странно, как раз сегодня он вспоминал Вишневского. Вот уж действительно ничего не бывает просто так. В глубине дома послышались голоса: мальчишечий Монка и взрослый — мужчины. За девять лет, прошедших с их последней встречи. Хадар успел забыть голос Вишневского.

«И всё же, что ему нужно?» — подумал он.

Раздались приближающиеся шаги, и в комнату едва ли не вбежал — лишь бы быть первым — Монк. За ним, пригнув голову, чтобы не удариться о низкую притолку, вошёл Вишневский. Он даже не посчитал нужным снять грязный плащ лодочника и заросшие тиной сапоги. Хадар отметил, что он стал таким же, как все лодочники: работягой с обветренным лицом и загрубевшими мозолями на ладонях. А ведь когда-то подавал перспективы… Было время, когда Хадар даже побаивался с его стороны конкуренции. Но всё сложилось так, как сложилось.

— Давно не виделись, — бросил Вишневский вместо приветствия.

Хадар улыбнулся:

— Мягко сказано. Не буду скрывать, удивлён, — он повернулся к слуге, напомнил: — Монк, выпить.

Мальчишка сорвался с места и выбежал из комнаты.

— А ты сильно изменился, Вишневский, — начал Хадар. — Встреть я тебя на улице…

— Вишневский остался в Башне, — перебил лодочник. — Меня зовут Гай.

Хадар сел на стул и положил ногу на ногу.

— Почему Гай? — спросил он.

— Нравится Брэдбери[Отсылка к Гаю Монтэгу — главный герой романа Рэя Брэдбери «451° по Фаренгейту». Воплощает собой образ простого работяги, которыйработает на поработителей общества.] — он осклабился: — Надеюсь, обмен любезностями закончен, и вальс с хозяином дома мне танцевать не придётся?

Хадар развёл руками:

— Хочешь сразу перейти к делу, изволь.

Вишневский потёр лоб знакомым движением: он всегда так делал, когда волновался.

— В Башне появилась новая мокрозява, — сказал он так осторожно, будто ступал по тонкому льду.

А, так вот в чём причина. Конечно, Хадар знает про новенькую, хотя лично ещё не видел. Но слышал, что такой сильной энергетики давно ни у кого не было. За один сеанс она откукрила столько воды, сколько обычно откукривали семеро мокрозяв. Конечно, надо учитывать, что в большинстве мокрозявы истощились, но тем не менее.

Ну и одно то, что ей удалось сбежать от лодочника, добраться до города, прошмыгнуть мимо стражи на городской стене и спрятаться в Весёлом доме — впечатляет. Выдали мокрозяву шлюхи. Кстати, надо не забыть проследить, чтобы стражей, проворонивших её, взгрели как следует. Совет старейшин тратит немерено камней на содержание этих дармоедов, и что? Какая-то девчонка без подготовки и связей смогла легко попасть в охраняемый город. А если такую задачу поставят перед врагами Элсара? В город войдёт армия? Однозначно, нужно устроить стражам показательную экзекуцию на площади.

А Вишневский, получается, и есть тот самый лодочник, который её выловил. Любопытно… Наверняка, пришёл повышенную плату просить.

— Новая мокрозява? — делано удивился Хадар. — Ты уверен? Я об этом не слышал.

— Твоё упущение, — оскалился Вишневский.

— Но это же здорово! Когда у нас в последний раз появлялись мокрозявы?

— Давно.

— Я бы сказал, катастрофически давно.

В комнату вошёл Монк. В руках у него был поднос, на котором стоял бокал красного вина.

— Ваше вино, господин, — почтительно сказал он.

— Спасибо, Монк, — Хадар взял бокал и махнул слуге рукой. Мол, оставь нас.

Вишневский наблюдал за ними с кривой усмешкой.

— Хорошее вино, — сказал ему Хадар и пригубил напиток. — В позапрошлом году на винограднике большой урожай. Мне удалось заполучить одну бутылочку. Теперь наслаждаюсь. Кстати, будешь?

— Нет.

Что же, как он и думал.

— Да, мокрозявов появляется всё меньше, — задумчиво произнёс Хадар, разглядывая напиток на свет. Он имел тёмно рубиновый цвет и, казалось, мерцал. — Я вспоминаю тучные годы, когда сам очутился здесь или чуть позже, когда вынырнули вы с Даной. Нас тогда было много, даже очень много. Хранители отбирали самых лучших, выносливых, а остальных пускали на кукры. Сейчас всё изменилось: приходится цепляться за каждого хилого мокрозява, пытаться выжать из него хоть самую плохонькую дозу, — он вздохнул: — Куда катится этот мир, Виш… Гай.

Гость молчал.

— Впрочем, помнится, именно этого ты и хотел, — заметил Хадар. — Чтобы мокрозявы перестали кукрить.

Вишневский смотрел на него тяжёлым взглядом.

— Недалеко время, когда они растворят свою память в водах Мёртвой реки, — продолжил Хадар. — Кукрить будет больше некому, и азарцы вымрут. Останемся только мы, «понаехавшие», — он хохотнул. — Мечты сбываются, а, Вишневский?

Тот хотел что-то сказать, но сдержался. А Хадар вспомнил, что после казни его выходила азарка. Та самая травница, которая когда-то придумала выводил. Кажется, после победы в турнире мокрозявов, Вишневский к ней вернулся. Теперь понятно, почему смерть всех азарцев от неоткукренной воды уже не кажется ему привлекательной. Хадар улыбнулся и сделал глоток вина: вот так всегда — личное перевешивает и приоритеты меняются. Надо собрать побольше информации о Вишневском, что и как у него сейчас. Тогда можно строить более конструктивный разговор. Хочется знать, что Вишневский на самом деле думает о происходящем на Азаре, и в особенности — что ему известно. Ведь он лодочник, мотается между островами, многое слышит, видит.

— Предлагаю вернуться к разговору о новенькой мокрозяве, — сухо сказал гость.

— Ну… — Хадар вытер губы. — Учитывая, что я только о ней узнал, мне сложно обсуждать что-либо по вопросу. Ладно, предположим, ты действительно её выловил. И в чём проблема? Тебе не заплатили за поимку? Или, может, хочешь больше, учитывая дефицит товара?

Вишневский дёрнулся, будто хотел вскочить и ударить Хадара, но в последний момент передумал. Хозяин дома подавил улыбку: наконец-то ему удалось пробить броню его деланного спокойствия.

— Я что-то не так сказал? — спросил он, изображая недоумение. — Ну, извини, не думал, что моё предположение оскорбит тебя. Ты же вылавливаешь их не за «спасибо». Это общеизвестно.

— Так и есть, — равнодушно пожал плечами Вишневский. Он уже справился с собой, и менее наблюдательному человеку показалось бы, что перед ним обычный лодочник. Но Хадар видел, что гость досадует на себя за вспышку гнева. — Нет, повышать плату не нужно. Я хочу быть её наставником на турнире.

Хадар закашлялся от удивления.

— Да, Вишневский, ты умеешь удивить, — сказал он, восстановив голос.

— Извини, не думал, что моё желание так впечатлит тебя. Турниры между мокрозявами утверждены сводом правил Башни. Ты сам некогда был его победителем. Это общеизвестно, — ухмыльнулся гость.

Хадар ощутил, как стрелка весов качнулась в сторону Вишневского.

— Ты тоже был победителем на своём турнире, — улыбнулся он. — Но я уже говорил о тучных годах. Сейчас всё изменилось: турниров не бывает. Численность лодочников, как и агентов, не увеличивалась уже года четыре.

— Значит, самое время тряхнуть стариной, — сказал Вишневский.

— Если бы это зависело от меня, дружище, — вдохнул Хадар. — Но я все лишь винтик в системе Азара.

— Не скромничай, Лёня, — Вишневский поднялся со стула.

Хадар невольно вздрогнул: давно никто не называл его этим именем. Когда-то в одной из «кухонных» бесед он сам назвал его Вишневскому, чтобы создать ощущение доверительности. Но даже не думал, что тот запомнил. Он тоже встал, то подходить ближе не стал. Так они и стояли, разделенные двумя метрами пола из массива белого дерева.

— Пока в свод законов не внесены изменения, можно ссылаться на существующее правило, — сказал Вишневский. — Оно гласит: каждый, победивший в турнире, имеет право выбрать себе ученика и привести его к победе.

Хадар обдумывал, как поступить. То, что Вишневский пришёл к нему сам — удача. Сейчас, когда сам вид мокрозяв оказался под угрозой исчезновения, Азару нужны люди вроде Вишневского. В конце концов, не зря ведь его Праматерь спасла от казни. И за все последующие после той казни годы Вишневский никак себя не проявил, хотя многие ждали от него действий. Но, выиграв на турнире, он выбрал профессию лодочника и, ни разу не был уличён ни в чем противозаконном. А уж за ним пристально следили лучшие агенты Элсара. И вот теперь, когда все о нём забыли, а вся история с его чудесным спасением стала скорее фольклором Азара, он заявил о себе.

— Ты знаешь, что для турнира нужны два участника? — сказал Хадар, чтобы растянуть время.

— Представь себе, знаю.

— Уже есть кто-то на примете?

— Нет. Но, думаю, за этим дело не станет.

Хадар озадаченно посмотрел ему в лицо:

— Зачем тебе это? Чего хочешь на самом деле? — на этот раз он не играл.

Вишневский развёл руками:

— Скучно живём. Надо иногда устраивать себе встряску, просто чтобы почувствовать, что живой.

Лжёт? Наверняка. Ничего, рано или поздно тайное становится явным. Сейчас же главное не вспугнуть его.

— Хорошо, — серьёзно сказал Хадар. — Я пробью эту тему. Посмотрим, что можно сделать. Но, предупреждаю, будет нелегко. Сам понимаешь, какие сейчас времена.

Вишневский кивнул, направился к двери, но замедлил шаг возле висящей на стене картины. На неё была изображена Река, в горловине между Элсаром и Сухири, а на ней фрегат под парусами. Хадар любил эту картину за светлую ностальгию по временам, которые он здесь не застал. Такой вот парадокс: грустить по тому, что никогда не видел.

— Гай, — позвал Хадар.

Гость обернулся.

— У нас с тобой было много разногласий. Ни ты, ни я не забудем, что это я возглавлял комиссию по расследованию бунта, который ты готовил.

Вишневский молчал, ожидая продолжения. Можно было только догадываться, о чём он думает. Может, вспоминает их встречу перед казнью, когда Хадар в последний раз пытался завербовать главаря бунтовщиков. Его охватывало бешенство, когда он думал, что Вишневский сдохнет. Тупо и бездарно. Хадар обещал ему лучших врачей, рисовал прекрасные перспективы, играл на элементарном желании жить. Однако, после всех пыток Вишневский большую часть времени был в отключке, да и в сознании плохо что-либо соображал. И вот, спустя девять лет, Хадар вновь пытается его завербовать. В этом была некая ирония.

— Наступает время, — сказал он, — когда мы окажемся в одной лодке. Если новые мокрозявы не будут выныривать, те, которые есть, полностью истощатся, и кукрить воду станет некому. Тогда горожане вспомнят, кем мы были прежде. Ты понимаешь? Они захотят снова заставить нас кукрить. Дарвинизм — безжалостная штука и работает во всех мирах. Что мы будем делать, когда они придут? Все мы, победившие на турнирах и прошедшие обработку?

— У тебя есть предложения? — спокойно спросил Вишневский.

— Пока только одно: нам нужно объединиться и найти способ противостоять им. Мы живём на стыке старого и нового времени, и уже сейчас нужно решить, кем мы будем: волками или овцами.

Вишневский поскрёб бороду и негромко сказал:

— Я подумаю над твоими словами.

После чего вышел из дома, бесшумно прикрыв дверь.

Хадар прошёл по комнате, вновь остановился у картины, глядя невидящим взглядом на летящий навстречу своей погибели корабль. В голове вертелись слова Вишневского: «Турниры между мокрозявами утверждены сводом правил Башни». Турнир. А ведь это прекрасный способ выманить Владыку из Леса. Заодно и всё своё семейство пусть прихватит — у благородных домов Азара давно не было развлечений. А к Владыке в это время можно запустить разведчика: осмотрится, побеседует на месте с людьми.

Хадар радостно засмеялся, глядя на картину.

— Что же, Вишневский, ты вновь подарил мне неплохую идею, — сказал он. — Готовь свою девочку к битве. Мы найдём ей противницу и устроим зрелище, каких здесь давно не было.

***

(Тем же вечером)

Привстав на локте и прищурив один глаз, Хадар разглядывал Даяну. Красивая она всё-таки баба, и с годами красота не увядала, а наоборот приобретала совершенную форму. Хадар подозревал, что это неспроста: Даяна почти пять лет была фавориткой Великого Колдуна. Потом его страсть к ней остыла, и он выслал Даяну в Элсар. Что неудивительно: Хадар не представлял мужчину, способного долго выносить её капризы. Судя по всему, в качестве отступных Колдун подарил Даяне вечную красоту. Её смуглое, обнажённое тело в дрожащем свете свечей было прекрасно. В памяти всплыли стихи:

Однако сегодня в каре-зелёных глазах красавицы затаилась тоска. Её не радовали ни новые гобелены с изображением цветов, ни рассыпанные по прикроватному столику аметисты.

— Что печалит мою королеву? — спросил Хадар, разглядывая её округлую грудь.

Даяна вздохнула:

— Мне всё чаще кажется, будто я не живу, а всего лишь наблюдаю эту жизнь. Пересыпаю, как песок сквозь пальцы, и его тут же уносит ветер.

— Мне кажется, тебе грех жаловаться. У тебя достойное занятие…

— Дотойное занятие?! — вскинулась Даяна. — Шутишь?! Я всего лишь ввожу мокрозяв в транс. Раньше, пока Хранители не разосрались с Орденом Кодунов, это делали послушники в колдуны. Послушники, Хадар! А я прошла посвящение, я участвовала в обрядах! Он (речь шла о Великом Колдуне) отстранил меня от дел, сослал в этот вонючий городишко!

Хадар поймал её руку, покрыл поцелуями от кончиков пальцев до плеча, прильнул губами к ямочке на ключице. Даяна усмехнулась, глядя на его сверху вниз:

— И зачем я откровенничаю с первым сплетником Элсара?

«Затем, что тебе нужны уши, в которые можно сливать своё нытьё», — подумал он, уязвлённый прозвищем сплетник. Но сегодня ругаться с Даяной в его планы не входило. Она нужна ему тёплая и покладистая.

— Даже сильной женщине разрешается иногда показать слабость, — прошептал он. — Но ты ещё можешь вернуть расположение Верховного Колдуна.

Даяна прерывисто вздохнула:

— Как?! Он не вспоминает обо мне уже четвертый год!

— В Элсаре готовится турнир мокрозяв. На него прибудут все соседи, в том числе он.

Даяна повернулась к Хадару, взметнув ногами лёгкое покрывало.

— Турнир? Ты не шутишь?

— Разве можно шутить такими вещами?

— И ты весь вечер молчал?! — она ударила Хадара кулачками, в полумраке полные груди соблазнительно качнулись.

Он еле сдержался, чтобы снова не овладеть ею. Мысленно пообещал себе: «Позже. Сейчас о деле».

— Тебе старик сказал про турнир? — спросила она.

— Да.

На самом деле после разговора с Вишневским он со стариканом ещё не встречался. Но Даяне об этом знать не нужно.

— Но почему организовывают турнир? — спросила она. — После стольких лет затишья. Чья это идея?

Хадар мысленно усмехнулся: «Ты уверена, что хочешь знать, милая?» Надо было рассказать правду, хотя бы половину. Даяна не станет ничего делать, пока не разузнает детали.

— Не тебе рассказывать, какой у нас провис с мокрозявами, — сказал он. — Нужно искать другие способы делать воду пригодной для азарцев.

— Сколько живу здесь, все только этим и занимаются, — фыркнула она. — Но пока безрезультатно.

— Есть информация, что Владыке Леса это удалось.

— Да ладно?!

— Ходят слухи, что лесные начали приторговывать водой. Не в таких объёмах, как Элсар, но тем не менее. Значит, у них появилась возможность кукрить воду.

— Как?!

— Это нам и нужно выяснить. Для этого нам нужно вытянуть сюда лесных.

— С помощью турнира?

— Почему бы нет? На Азаре давно не было достойных развлечений. Все погрязли в повседневности. Или, может, у тебя есть другие предложения?

Даяна перевернулась на живот, потянулась, точно пантера:

— Нет.

— Для участия в турнире нужны сильные мокрозявы. Ты вводишь их в транс. Кого можешь посоветовать?

Любовница презрительно хмыкнула:

— Никого.

— Неужели всё так плохо?

— Хадар, они давно превратились в измочаленные старые презервативы. С ними не получится никакого турнира. Ты даже не представляешь, сколько сил я прикладываю, чтобы они хоть как-то кукрили.

Он покачал головой: самые худшие опасения подтверждались.

— А новенькая? — спросил он.

Даяна вновь перевернулась на спину, заложила руки за голову и лениво произнесла:

— Она пока сильна.

«Именно, что пока», — мрачно подумал Хадар. Вслух сказал:

— Ты должна найти ей противницу на турнире.

Даяна посмотрела на него, как на безумца, твёрдо заявила:

— Новенькая не будет участвовать.

— Почему?

— Неужели сам не понимаешь? Расходовать такую на турнир — глупость. Нужно использовать её по максимуму, пока она может кукрить.

— И превратить в измочаленный старый презерватив?

— Таков финал всех мокрозяв, — равнодушно ответила Даяна. — Сейчас она пополняет запасы откукренной воды. А на турнире бездарно умрёт.

Хадар почувствовал растущее раздражение.

— Ты мыслишь, как кухарка, — отрезал он.

Женщина гневно сверкнула глазами.

— Полегче! — воскликнула она.

— Нам нужен хороший турнир, — строго сказал Хадар. — Как в старые, добрые времена. Для этого, повторяю, нужны сильные мокрозявы. В мои планы не входит опозориться перед гостями.

Она молчала, прикусив губу.

— Если ты хочешь вернуть Его расположение, устрой красивое зрелище.

— Я не директриса цирка, — высокомерно заметила Даяна.

«Ты спесивая, самовлюблённая дура», — подумал он.

Но вслух сказал:

— Ты самая лучшая, красивая и сильная женщина, каких я знал.

Она удовлетворённо улыбнулась.

— Но даже сильным нужно иногда прогибаться, — продолжал Хадар. — Хотя бы для того, чтобы из директора цирка не превратиться в цирковую собачку.

Даяна поморщилась, однако на этот раз спорить не стала.

— Подумай, кто ещё из мокрозяв может стать участницей турнира.

— Мужчины не рассматриваются?

Хадар цокнул языком:

— Мне бы хотелось, чтобы мокрозявы изначально были в равных условиях. Так что, пусть это будет женский вариант турнира.

Даяна задумалась, наматывая на палец чёрный локон. Хадар забрал у неё кубок, встал, подошёл к низкому столику с инструктированной малахитом столешницей, на котором стоял кувшин с красным вином. Наполнил высокие бокалы из зелёного стекла, считавшегося аристократическим. Как и Хадар, Даяна любила окружать себя самым лучшим, в этом они были похожи. Будуар, где они находились, был небольшим, но не тесным. В нём витала особая аура уюта и хотя от камер, где содержались мокрозявы и рабочих зон, его отделяли всего два яруса, заходя сюда, Хадар напрочь забывал, что находится в Башне. Запах благовоний, курильницы, канделябры со свечами, яркие подушки, гобелены с вытканными на них цветами, похожими на земные хризантемы. Интересно, они выполнены по заказу Даяны или когда-то на Азаре росли похожие? Надо будет спросить об этом при удобном случае. Сейчас не хотелось уводить беседу в сторону. Подняв один из бокалов, Хадар оглядел комнату через стекло. В зеленоватом цвете всё вокруг казалось похожим на подводное царство, посреди которого на кровати с резной спинкой возлежала прекрасная в своей наготе речная владычица. Взяв второй бокал, Хадар вернулся к Даяне. Присел на край кровати, протянул вино. Женщина взяла бокал, пригубила напиток и поставила на прикроватный столик. На губе, словно кровь, блестела капля вина.

— Так что с участницей в турнире? — напомнил Хадар.

— Возможно, Рональда, — сказала Даяна, прикрыв глаза. — Она лидер в своей камере. Появилась из Мексики четыре года назад, но по сравнению с остальными сильно кукрит.

— Сколько лет, как выглядит?

— Ей за пятьдесят…

— Не подойдёт, — остановил Хадар. — Нужная молодая.

— То сильная, то молодая. Вы уж определитесь, мужчина, — усмехнулась Даяна.

Он раздражённо махнул рукой:

— Ты опять забыла: нам нужно зрелище, которое будет радовать вкус гостей. Как выглядит твоя мексиканка? Сухая и сморщенная?

— Наоборот. Она такая, в теле, — Даяна улыбнулась.

Что-то подсказывало Хадару, что любовница остановила выбор на Роланде не из-за способности к кукрению, а чтобы выигрышно выглядеть на её фоне. Даже в этот раз не могла отойти от жизненно кредо: хочешь выглядеть молодой и красивой, окружай себя старыми и страшными.

— Центнер живого веса? — Хадар усмехнулся: — Не годится. Нам нужна молодая, смазливая мокрозява, способная развлечь публику. В идеале сексапильная малышка. Не забудь, зрители будут делать ставки.

Даяна нахмурилась, между бровей залегли две морщины, портя идеальное лицо.

— Ну же, милая, — поторопил её Хадар. — Неужели среди твоих зверушек нет подходящей? Сколько у тебя их?

— Двести сорок восемь, — она помолчала в задумчивости, потом без уверенности произнесла: — Если только Алекса.

— А эта откуда? Что из себя представляет?

— Из России, полное имя Александра.

По лицу Даяны было видно, что ей не хочется выдвигать Алексу.

— С ней что-то не так? — спросил Хадар.

Даяна скосила на него глаза:

— Её сложно контролировать, характер дрянной. К тому же, глупа.

У Даяны все были дуры, естественно кроме неё. Хотя… Надо посмотреть девочку поближе.

— В остальном подходит, — продолжала любовница с усмешкой. — Молодая, смазливая киска, каких вы, развратники, любите. И кукрит пока более-менее.

— Молодая, смазливая: хорошо, — улыбнулся Хадар. — А на дрянной характер мы найдём управу. Прикажи позвать её сюда.

Даяна удивлённо вскинула на него глаза:

— Сейчас?

— А что тянуть кота за яйца?

Даяна скользнула взглядом по его голому торсу, опустилась ниже. На лице ясно отражались подозрения.

— Для чего? — спросила она.

Хадар усмехнулся:

— Нужно посмотреть на твою молодую и смазливую.

Ему нравилось поддразнивать её. В глубине глаз Даяны загорелись враждебные огоньки.

— Только посмотреть? — спросила она.

— Для начала, — промурлыкал он. — Сколько ей лет?

— Двадцать два, — интонация не предвещала для Алексы ничего хорошего, и Хадар подумал, что на этот раз дразнить не стоит. Иначе протеже Вишневского останется без противницы ещё до начала турнира.

«Кстати, — подумал он. — Пора уже посмотреть и на новую мокрозяву. Что она такое, если Вишневский вызвался стать ее наставником».

— Ну, ладно, — нехотя согласилась Даяна.

Дёрнула за шнурок для вызова служанки. Где-то в глубине Башни, среди переходов и каменных стен, дрогнул колокольчик, заставив человека живущего для того, чтобы выполнять приказы капризной хозяйки, оставить прочие дела и поспешить в задрапированный гобеленами будуар.

Хадар подошёл к окну, остановился, глядя на окутанные цеплючом крыши домов. Ветер шевелил белые стебли, отчего Хадару казалось, будто он стоит над толпой, а внизу косматые головы. Все смотрят в землю, не смея взглянуть наверх, на него.

В дверь постучали, осторожно открыли, и в будуар бледной тенью просочилась немолодая высохшая женщина. Взгляд тёмных глаз метнулся с Даяны на Хадара, перескочил на канделябр.

— Найди стража, который дежурит сегодня у мокрозяв. Скажи, чтобы привёл ко мне Алексу, — приказала Даяна.

— Слушаюсь, госпожа, — ответила та тихим голосом.

— Да поживее!

Женщина торопливо вышла. Хадар отвернулся от окна, подошёл кровати, глядя на Даяну сверху вниз. Она протянула руку, на узком запястье звякнули разноцветные металлические браслеты. Позвала:

— Иди ко мне.

…

Потом они лежали без сил, уставившись в потолок, будто кукры.

Мир погиб.

Мир родился вновь.

В дверь постучали. Даяна накрылась покрывалом и свернулась под ним довольной кошечкой.

«Надо же, она тоже умеет стесняться», — подумал Хадар с усмешкой и накинул халат.

Дверь открылась, в комнату, пригнув голову, вошёл Хайп. Перевёл взгляд с Хадара на Даяну, обернулся за спину, приказал:

— Заходи.

В будуар вошла высокая блондинка. Даже висящие сосульками волосы и нездоровая бледность кожи не могли скрыть её природную красоту. Доходящее до колен платье из серого сукна позволяло разглядеть стройные ноги, грубая ткань обтягивала полную грудь. Теперь понятно, почему Даяна была не в восторге от идеи устроить им встречу. Краем глаза Хадар и сейчас видел на себе пристальный взгляд любовницы, но делал вид, что не замечает.

— Подожди за дверью, Хайп, — бросил он стражу.

Тот понимающе ухмыльнулся и вышел. Алекса осталась стоять у двери, смущённо переминаясь с ноги на ногу.

— Подойди ближе, — ласково сказал Хадар.

Девушка сделала пару шагов к кровати и остановилась, косясь на Даяну. Хадар взял свой и Даяны бокалы, подошёл к столику-бару, налил вина в них и в чистый — для Алексы. Та по-прежнему стояла посередине комнаты, стреляя глазами из стороны в сторону. На лице явственно читалась зависть. Хадар взял два бокала, первый протянул Даяне. Женщинасела, так что покрывало сползло вниз. Она разглядывала Алексу, как разглядывают скаковую лошадь, раздумывая, сумеет ли она прийти к финишу первой. Хадар протянул бокал девушке. Та судорожно схватила его. На мгновение их руки соприкоснулись, и Хадар почувствовал жар её тела. Пробормотав спасибо, Алекса залпом выпила вино.

Хадар вполоборота повернулся к Даяне.

— Она грязная и от неё дурно пахнет, — заметил он.

Алекса залилась краской стыда, бокал в её руке задрожал.

Любовница пожала плечами. Её взгляд говорил: «Я не распорядительница бани».

— Вызови служанку, — приказал Хадар. — Пусть организует для неё горячую ванну.

Поморщившись, Даяна дернула за шнурок вызова служанки.

Видимо осмелев от вина, Алекса спросила:

— Почему меня забрали от остальных?

Хадар взял у неё бокал и произнёс:

— Все вопросы после ванны.

Последние слова заглушил робкий стук в дверь. А вот и служанка.

В будуар вошла всё та же невзрачная женщина.

— Отведи и помой её, — приказала Даяна. — После вернёшь сюда.

Таким тоном говорят о вещи: тумбочке или кровати. Мокрозява тоже это заметила и бросила на Даяну гневный взгляд.

— Иди за мной, — сказала служанка и открыла дверь, пропуская девушку вперёд.

Алекса украдкой взглянула на Хадара, слабо улыбнулась и вышла из будуара. Служанка следом.

— Что, доволен? — ядовито спросила Даяна, когда дверь закрылась.

— Вполне. Нужно ещё посмотреть на новенькую.

Даяны хмыкнула:

— Ну-ну, смотрильщик.

Он исподтишка взглянул на любовницу:

— Подготовишь Алексу к турниру?

— Я?! — она изумлённо округлила глаза. — Вроде речь шла о помощи в подборе участницы.

— Ты хорошо знаешь видения мокрозяв. Но, — продолжил Хадар с разочарованным видом: — Если ты не уверена в своих силах, я могу попробовать обратиться к кому-нибудь из послушников.

Даяна вскинула голову, вызывающе рассмеялась:

— Я не уверена? Не за ту меня принимаешь, милый. Я уверена во всём, но сам понимаешь — на мне здесь много всего держится, а подготовка к турниру требует полной отдачи. Признаться, я даже не знаю, кому могу передать текущие дела.

Хадар наклонил голову, чтобы Даяна не увидела насмешки его на лице. Надо же, сразу стала незаменима. В начале вечера она говорила о том, что работает наравне с послушниками.

Он чувствовал её страх провалить подготовку, не довести Алексу к победе и навсегда потерять расположение Великого. Хадар взял кувшин с вином, отметил, что тот стал значительно легче, и протянул к женщине свободную руку. Правильно расценив его жест, Даяна отдала свой бокал. Хадар наполнил его, взяв свой, сел к ней на кровать. Чутьё подсказывало, что сейчас лучше всего подойдёт хокку. Взглянув на гобелен над головой любовницы, он проникновенно сказал:

— Видели все на свете

Мои глаза — и вернулись

К вам, белые хризантемы.

Их пальцы встретились на ножке бокала. Даяна улыбнулась грустно и задумчиво:

— Басё?

Хокку принадлежало Косуги Иссё, но он решил не переубеждать. Пусть Даяна считает себя знатоком японской поэзии. Всё равно рядом больше нет никого, кто мог бы поправить. В этом проклятом мире со знанием хокку было плохо.

— Лежим чёрт те где и читаем японскую классику. Сумасшедшие, — вторя его мыслям, усмехнулась Даяна. Хотела сесть, но Хадар придавил локтём её длинные волосы. Даяне пришлось снова опуститься на подушку.

— Откуда ты знаешь столько стихов? — спросила она с улыбкой. — Ты же деревенский пацан.

— Я любил ходить в сельскую библиотеку у подножия Фудзиямы, — улыбнулся Хадар и наклонил бокал так, что на грудь Даяны упали несколько капель красного вина.

Она чуть заметно вздрогнула, опустила глаза.

— Наверное, это было очень давно, — шепнула Даяна, глядя, как по груди стекает красная струйка.

— В период Эдо, — тоже шёпотом ответил он.

Она обняла Хадара за плечи, так что вино из бокалов расплескалось по постели, оставив пятна цвета запёкшейся крови.

— Иногда я люблю представлять, что жила в другие эпохи.

— Ты украшала каждую из них.

Даяна рассмеялась, потом вдруг стала серьёзной и по-деловому сказала:

— Мне нужны гарантии, что я не потрачу время на подготовку к состязаниям впустую.

«Гарантии, — мысленно усмехнулся Хадар. — Какие в этом деле могут быть гарантии?»

— Я уже сказал, что сюда прибудет Владыка Ордена. Ты, как наставница Алексы, будешь на виду.

— А если она не победит?

— Победит. Возьмём это на себя.

Во взгляде Даяны читалось: «Я не верю тебе, паршивец».

— Не постараюсь, а устроишь, — перебила она.

Хадар наклонил голову в знак согласия:

— К тому же, я устрою тебе случайную встречу с Владыкой в живописном месте, — продолжал он. — Только ты и Колдун.

Даяна расхохоталась:

— Здесь нет живописных мест.

Но Хадар видел, что уговорил её.

— Нет, значит будут, — сказал он с улыбкой. — Я помню о долге за передвинутый вход в пещеру. Он знал, что она тоже помнит. Даяна помолчала, наматывая на палец блестящий чёрный локон.

— Уже известно, кто будет готовить противницу? — спросила она.

Хадар ждал этого вопроса, и всё же замешкался с ответом.

— Точно пока неизвестно, — мягко начал он: — Но, скорее всего, Вишневский.

— Что?! — взвилась она. — Этот-то каким боком?

— Ну… — уклонился он от ответа.

— Признайся, ты шутишь? — Даяна сверлила его злыми глазами.

— Нет. У Вишневского есть все права быть наставником: он выиграл турнир.

«В отличие от тебя», — мог бы добавить он, но не стал обострять.

Даяна получила свободу не за победу в турнире, а за то, что сдала мокрозяв заговорщиков, предводителем которых был Вишневский. Они тогда приходились друг другу мужем и женой, но Даяна рассудила, что быть на стороне Великого Хранителя выгоднее, чем поддерживать мятежников.

— Старик думает, что ваше соперничество придаст турниру пикантность, — добавил Хадар.

«Осталось убедить в этом его самого», — мысленно дополнил он.

— Пикантность? — взвизгнула она, вскакивая с кровати. — Кто помнит о том, что было десять лет назад?

— Кому надо, помнит, — возразил он с улыбкой.

Даяна зашипела, как кошка, сорвала со стула пеньюар и, надев его, сердито завязала поясок.

— Либо ты добиваешься того, чтобы Вишневский не был наставником новенькой, либо я не готовлю Алексу, — заявила она.

— Королева, — Хадар хотел поймать её в кольцо рук, но Даяна увернулась.

— Я говорю серьёзно, старший агент! — прошипела она. — Либо я, либо Вишневский.

— Но почему?

— Не хочу его видеть. Этого вполне достаточно.

Хадару вспомнилась услышанная много лет назад история о том, что якобы Великий Колдун давал Даяне какое-то задание, связанное с Вишневским, но она его провалила и была сослана на топи, где живым нечего делать. Даяне пришлось приложить немало усилий, чтобы снова снискать расположение Великого. Не удивительно, что сейчас она боялась такого же бесславного финала. К тому же, у Вишневского в Башне слава, можно сказать, он стал среди мокрозяв легендарной личностью. Чего о нём здесь только не рассказывают, и никто не знает, что великий герой стал обычным лодочником. Как раз тот случай, когда имя переросло человека.

— Ты зря опасаешься. Он взял другое имя, ведёт тихую жизнь горожанина. Никто не вспомнит, что он и есть Вишневский, — попытался уговорить Хадар.

— Кому надо, напомнят, — вернула Даяна «перчатку».

Он задумчиво посмотрел в окно. Если начистоту, ему тоже не хотелось допускать Вишневского до наставничества. Весь этот турнир фарс для отвода глаз Владыки. Может статься, что придётся обеих девчонок пустить в расход, и тут Вишневский способен создать проблемы. У Хадара создалось впечатление, что он всерьёз намерен привести свою протеже к победе.

— Хорошо, будь по-твоему, — медленно произнёс он. — Я подумаю, на кого поменять Вишневского.

Даяна удовлетворённо улыбнулась.

— По-моему, кандидатур предостаточно, — заметила она.

— Э, не скажи. У тебя двести сорок мокрозяв, а выбрать не из кого. С наставниками картина не лучше. Поэтому, придётся тебе какое-то время Вишневского потерпеть. Но, обещаю, уже на генеральной репетиции его не будет.

— Когда начнётся подготовка?

Её вопрос заглушил стук в дверь.

— А вот и наша вымытая вернулась, — улыбнулся Хадар.

Даяна села в кресло. Голова высоко поднята, на губах играет усмешка — недосягаемая для простых смертных королева.

Дверь открылась, запуская служанку. Следом вошла Алекса. Выглядела она гораздо лучше, волосы цвета спелой ржи рассыпались по плечам, голубые глаза смотрели с лёгким вызовом.

— Проходи, садись, — сказал Хадар и отодвинул для неё кресло.

Девушка села. Сначала на край, затем покосилась на Даяну и устроилась глубже.

— А ты что встала? — прикрикнула Даяна на служанку. — Пошла отсюда.

Та испуганно выскользнула за дверь. Хадар вновь повернулся к Алексе:

— Что же, давай знакомиться ближе. Меня зовут Хадар. Я возглавляю службу агентов Элсара. А с прекрасной госпожой Даяной ты, полагаю, уже знакома.

Девушка наморщила аккуратный носик и, не глядя на Даяну, бросила:

— Что-то не припоминаю.

Даяна вскинулась, но Хадар взглядом просил её сохранять спокойствие. Алекса стала ему нравиться гораздо меньше — он терпеть не мог показную дерзость, считая это проявлением глупости. Девчонка не могла не знать, кто такая Даяна, ведь регулярно встречалась с ней на сеансах кукрения. Но сейчас по одной лишь ласковой интонации Хадара придумала себе, будто он ей благоволит. Не разобравшись в хитросплетениях взаимоотношений и наивно полагая, что молодость решает всё. В действительности молодость хороша тем, что её можно использовать, смять и выбросить на свалку.

Хадар кивком предложил Алексе вина. Она с готовностью кивнула. Когда Хадар налил вино, она нетерпеливо взяла бокал, тут же выпила до дна и вновь протянула. Ещё и любительница выпить. Совсем плохо.

— Мы давно наблюдаем за тобой, Алекса, — произнёс Хадар, игнорируя её протянутую руку. (Девушка стушевалась, сжала бокал между коленей). Ты выделяешься среди других мокрозяв. Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты лучшая. Ведь, не ошибаюсь, Даяна?

— Всё верно, — лениво откликнулась она.

— Спасибо, — проронила Алекса, залившись румянцем.

— Возможно, тебе известно, что раньше среди мокрозяв проводились турниры. Это были славные времена, когда мокрозявы сходились на ристалище и в честной битве показывали, кто сильнейший.

— Я слышала… про турниры, — с запинкой сказала Алекса. — Но они вроде больше не проводятся?

— Был перерыв, это правда, но на последнем совете старейшин принято решение восстановить традицию. И тебе выпадет честь стать одной из первых участниц.

— А приз какой? — быстро спросила она.

Хадар с Даяной переглянулись. Девчонка следила за ними с напряжённым вниманием.

— Как насчёт возвращения домой? — небрежно бросила Даяна.

Алекса недоверчиво посмотрела на Хадара.

— Что такое? — спросил он.

— Стражи говорят, это невозможно, — ответила она.

— Думаешь, мы тебя разводим? — насмешливо заметила Даяна.

По глазам Алексы было видно, что именно так она и думает.

Требовалось придумать что-то убедительное. Лучше сослаться на какой-то пример. Историю… миф, наконец. Хадар улыбнулся: он хорошо знал витающие в Башне мифы.

Наполнив бокал Алексы, старший агент произнёс:

— Скажи, ты слышала о Вишневском?

Девчонка зыркнула голубыми глазами:

— Кто же про него не слышал? Он великий победитель турниров. Сам Великий Хранитель предлагал ему стать своей правой рукой, но Вишневский отказался и выбрал абсолютную свободу.

Хадар мысленно расхохотался: конечно, правой рукой! Первое, что сделал бы в то время Вишневский, окажись рядом с ВХЭ, это облил бы старикана неоткукренной водой. Краем глаза он видел, что Даяна едва сдерживается, чтобы не смеяться.

Хадар протянул Алексе бокал и, честно глядя в глаза, сказал:

— А ты задумывалась, что понимается под абсолютной свободой?

— Ну… Я как-то не думала… — она сложила два и два, и неуверенно предположила: — Неужели его отправили домой?!

— Да, я лично присутствовал на его проводах.

— Мы все присутствовали на этом эпохальном событии, — подхватила Даяна. — Ни один мокрозяв ни до, ни после Вишневского не был удостоин такой чести.

Хадар ожидал, что Алекса спросит, почему никто кроме него? Но она проглотила ложь.

Алекса схватила бокал и снова выпила всё залпом. Её щёки раскраснелсь, в глазах появился блеск.

— Ты согласна? — спросила Даяна.

— Я… не знаю, — девушка вновь взглянула на Хадара ища его поддержки.

— Она ещё раздумывает! — фыркнула Даяна. — Мы выделили её среди других…

— А как это будет? — торопливо спросила Алекса. — Я слышала разные истории, но они такие… разные.

— Не переживай, — сказал Хадар. — Для тебя турнир — чистая формальность. Конечно, если ты будешь чётко следовать нашим указаниям.

Алекса кивнула.

— Для начала тебе нужно вызвать на турнир соперницу.

— Кого?

— Она скоро у вас появится, зовут Мира.

— И что мне делать? — девчонка смотрела на Хадаоа с выражение служебной собаки, ожидающей команду «фас».

— Подаставай её, — раздражённо отозвалась Даяна. — Плевки в еду, прозвище обидное. Спровоцируй драку.

— Ну, это я умею, — широко улыбнулась девушка.

— Потом вызови на турнир.

Между светлыми бровями Алексы залегли морщины.

— А если она сразу сдастся? — спросила она. — Кого ещё вызывать?

— Ты что, тупая? — скривилась Даяна. — Тебе ясно сказано: на турнир надо вызвать Миру.

Алекса бросила на неё обиженный взгляд, но промолчала.

— Постарайся придумать, как сделать так, чтобы она приняла вызов, — сказал Хадар.

На лице Алексы появилась растерянность.

— Откуда я знаю, как?

— Похоже, мы ошиблись с выбором, — сказала Даяна Хадару, будто Алексы здесь не было. — Надо поискать кого-нибудь посмекалистее.

— Возможно, она просто не хочет вернуться домой, — поддержал он.

Делая вид, что не замечает наполненных слезами глаз девушки, Хадар сказал ей со скукой в голосе:

— Допивайте своё вино, дорогая, и не смеем вас больше задерживать. Вызови служанку, — последнее было адресовано Даяне.

— Нет, подождите! — воскликнула Алекса дрожащим голосом. От дерзкой девчонки не осталось и следа. Теперь это была обыкновенная напуганная девочка. — Я хочу домой! И на турнир хочу вызвать!

Она порывисто схватила Хадара за руку, поцеловала, умоляюще глядя в лицо снизу вверх:

— Пожалуйста, дайте мне шанс доказать, что я могу! — прошептала Алекса.

Хадар лениво кивнул.