Волчонок и его друзья. Книга вторая. Новые друзья и новые враги

Глава 1

Глава первая. Велмин

Он вздрогнул, когда со стороны пыльного проулка раздались гортанные крики. Осторожно выглянув из маленького окошка, Велмин увидел группу баребов, весело фланирующих вдоль цепочки зданий промзоны. Восемь человек, вооруженных кусками арматуры и черенками лопат. Двое из идущих были ему хорошо знакомы – они учились с ним в одной группе. Учились… И они сегодня были среди тех, кто убил Карташа и Барвина.

Честно говоря, Барвина ему было не слишком жалко. Это, конечно, неправильно, настоящий гуманный человек так думать не должен – прописная истина, которой почему-то баребы следовать не хотели. Мама всегда говорила, что нужно быть терпеливее и мягче, особенно к людям иной культуры, которым и так живется тяжело в новой для них стране. И нужно сделать всё, чтобы страна стала родной для своих новых граждан.

Мама… Добрая, мягкая, но временами категоричная, когда речь заходила об общечеловеческих ценностях. Велмин помнил, как исказилось в жесткой гримасе мамино лицо, когда он позволил, не подумав, произнести с малой толикой пренебрежения слово «мигранты». Мама… Ее уже нет, а он пока еще жив.

Баребы скрылись за углом соседнего здания, и Велмин облегченно вздохнул. Пронесло. Пока пронесло, но что будет дальше? Ведь не станешь здесь сидеть вечно? Второй день без еды, хорошо хоть вода была в туалетной комнате на первом этаже. Хотя назвать маленький и грязный закуток с ржавым умывальником и ужасным унитазом туалетной комнатой нельзя было даже с натяжкой. Но хоть что-то есть.

Сам же Велмин спрятался на втором этаже цеха, где раньше изготовляли какие-то металлические конструкции. Этот цех занимал пространство от пола до крыши, и только вдоль одной из торцевых стен размещались в два этажа различные комнатки, в основном подсобные помещения. А здесь, судя по всему, располагался кабинет местного начальника.

Именно так – располагался – в прошедшем времени. Сейчас тут по всему полу были разбросаны бумаги, а из мебели сохранился лишь покарябанный стол, на который, видимо, из-за его размеров и относительной ветхости никто не положил глаз. Остальное вынесли.

Велмин даже догадывался, куда подевалась мебель. В нескольких сотнях метров от этого цеха стояли десять двухэтажных домиков, которые уже давно облюбовали приезжие баребы. Вот туда все и сносили. Там, кстати, жили его одногруппники, Искыт и Уллахал. Вообще-то в тех домиках подростков ученического возраста было намного больше, но остальные желания учиться не изъявляли и поэтому только числились учащимися. За это их семьи получали от правительства хорошие деньги.

Барвин, который постоянно ошивался возле Искыта и Уллахала, как-то с завистью сказал, что семьи его приятелей получают всех видов пособий больше, чем суммарный доход его семьи. Конечно, и у баребов семьи немаленькие, пять человек детей – это еще немного, но у Барвина кроме матери, которая работала в какой-то приличной фирме, были еще и дедушка с бабушкой, получавшие немаленькую пенсию. Вот и выходило, что у того же Искыта семья в семь человек имела в виде пособий больше, чем зарабатывала мама Барвина и получали пенсии ее родители. Надо ли говорить, что в семьях Искыта и Уллахала никто не работал? А зачем работать, когда все и так достается даром?

Если Барвин считал баребов своими приятелями, то те думали немного иначе. Ведь Барвин в их представлении руяг, человек чужой веры. Вот и был он при них мальчиком на побегушках. Но ему это нравилось. Командуя всеми в их группе, он озвучивал приказы, но ведь было неизвестно, чей приказ он сообщал: баребов или это было его собственной прихотью.

Два месяца назад Барвин приказал всем мальчикам после последнего урока собраться за зданием училища. Велмину повезло оказаться с дальнего края шеренги, в которую Барвин велел построиться. А потом вперед вышел Уллахал, повернулся спиной ко всем двенадцати стоящим в ряд, спустил штаны, а потом и нижнее белье, показав белый зад. Искыт, стоявший неподалеку, со смешком приказал всем построившимся подойти к своему приятелю, встать на колени и поцеловать того в зад.

Кровь ударила Велмину в голову, он с ужасом и содроганием смотрел, как его одногруппники выполняют приказание, и то же самое предстояло сделать ему. Но в этот день судьба, видимо, смилостивилась над ним. Когда девятый по счету целовал Уллахала в зад, появился еще один бареб, уже почти взрослый, видимо, из выпускной группы. Он громко гортанно закричал, Уллахал моментально натянул одежду и стал о чем-то жалобно просить. Но старший бареб только больше распалялся. Стоявший неподалеку Искыт уже не улыбался, а заметно посерел.

Когда старшегруппник наконец выдохся, он погнал обоих незадачливых баребов со двора училища. На следующий день на занятия пришел лишь один Искыт. Был он непривычно тих, даже Барвина не гонял выполнять свои маленькие поручения.

Уллахал появился на занятиях лишь в конце недели. Двигался он медленно, держа спину прямой. Барвин в перерыве занятий сообщил, что бареба община отхлестала плетьми. И вовсе не за издевательства над одногруппниками. Просто юный бареб нарушил закон, обнажив перед чужими взорами свое тело. По их традициям можно было показывать посторонним лишь руки по локоть и ноги по колено. Ну, еще и лицо, и часть шеи. Остальное было под запретом. Именно за это, а вовсе не за издевательство над руягами, Уллахал и получил десять ударов плетью.

Через пару недель, когда у бареба немного зажила спина, тот снова вошел в раж, поглядывая с усмешкой на руягов. Барвин по-прежнему подвизался у своих покровителей, выполняя все их приказы, а сумма денег, что ребята обязаны были приносить из дома, увеличилась почти вдвое.

И несли, тяжело вздыхая. Пришлось и Велмину просить у мамы больше карманных денег. А как иначе? Он помнил, как год назад, когда в их группе появились баребы, те в первые две недели были тихи и незаметны. А уже месяц спустя оба новых одногруппника подстерегли его по дороге домой и велели на следующий день принести пятьдесят иберов. А чтобы лучше соображалось, Искыт ударил его кулаком в лицо, а Уллахал тут же добавил ударом в живот.

- Не надо! – вскрикнул Велмин.

- Понял?

- Да, понял.

А как не понять? Его никто никогда в жизни не бил, и ему стало страшно. С тех пор почти все карманные деньги уходили баребам. То же самое делали и другие одногруппники. Только у одного мальчика не было такой суммы карманных денег, родители ему принципиально ничего не давали. И баребы устроили тому показательное наказание. После этого Велмин часто просыпался посреди ночи и долго не мог заснуть, настолько боялся, что ему не хватит карманных денег, чтобы расплатиться с баребами.

Конечно, можно было обратиться к охранителям порядка. Родители того мальчика так и сделали. Искыта и Уллахала увезли в участок, но уже через два часа выпустили – они были несовершеннолетними. По закону родители должны были выплатить штраф и возместить расходы по лечению искалеченного мальчика. Должны, но ведь они нигде не работали, а пособия судебным исполнителям трогать было запрещено. Ведь государство их выделяло на детей иммигрантов, на их проживание, питание и учебу.

Впрочем, судейские исполнители особо и не изъявляли желания что-либо выполнять. За проливом, в Ибере уже несколько лет творилось невообразимое. Государства на континенте почти не существовали, на всем пространстве материка, за исключением востока и крайнего севера, к власти пришли баребы, торки, бинды и даже чернокожие обитатели глубинной Карфики. И сразу же на земли острова хлынул новый поток переселенцев, основную массу которых составляли баребы – выходцы с южных берегов Срединного моря.

Велмину удалось упросить маму давать ему больше карманных денег. Каждый раз он придумывал причины, но последняя просьба осталась невыполненной. Мама денег не дала, сообщив, что осталась без работы. Впрочем, не она одна. В стране начались беспорядки. Охранители разбежались, власть только на словах призывала к спокойствию и межнациональному миру, но ее уже никто не слушал. А четыре дня назад мама ушла в магазин и не вернулась.

Когда в соседнем доме баребы вырезали всех жильцов, заняв их квартиры, Велмин с соседями бросился под защиту храма. Им повезло, они успели в последний момент пройти внутрь, пока храм не осадила беснующаяся толпа. Там были все: и баребы, и торки, и карфиканцы. Разве что биндов он не сумел разглядеть, глядя в небольшое храмовое оконце, расположенное наверху. Впрочем, бинды облюбовали другие районы острова.

Здесь собрались все: мужчины, женщины, дети – все, кто уцелел. В храме не умолкал плач, крики, споры, ругань. Обвиняли кого угодно – правительство, которое не смогло решить проблему мигрантов, охранителей, исчезнувших в одночасье с улиц города, негодяев из «Национальной силы», которые распаляли межнациональную рознь, призывая оградить доступ на остров мигрантов, и тем самым провоцировали оных на противоправные действия.

Женщина, сидевшая на полу рядом с Велмином, разглядев кого-то в глубине храма, вскочила и с криками набросилась на мужчину, который, по ее словам, голосовал за «Национальную силу». Ее с трудом удалось оттащить от мужчины, по лицу которого текла кровь.

- Это было давно, - пытался тот оправдаться, - да и все активисты «Силы» уже несколько лет как арестованы.

Велмин слышал про этих экстремистов. Мама, всегда такая спокойная, менялась в лице, когда о них заходила речь. «Это негодяи, для которых нет никаких общечеловеческих ценностей, - гневно говорила мама, - они ненавидят людей только за то, что у тех другой язык, другая культура. А ведь все люди должны быть терпимыми. Надо понять переселенцев, мы живем в богатой стране, а их родина бедна. И это просто замечательно, что в нашу культуру вольется культура южных и восточных стран. Они взаимно обогатятся. Разнокультурность, терпимость – на этих основах должна строиться наша жизнь».

А когда их соседка пожаловалась на наглых иммигрантов, превративших улицы их города в клоаку, по которой вечером опасно ходить, мама спокойно ответила, что нужно просто потерпеть, со временем все наладится и приезжие вольются в их цивилизацию. «Они тоже люди и хотят жить в нашей стране, почему мы должны им это запрещать?»

Мама была, наверное, права, но Велмин вспомнил пожилого мужчину, вечно сидящего на скамейке возле их дома. Тот был хромым калекой и всегда тяжело передвигался, опираясь на палку. Мама с ним никогда не здоровалась, вот и Велмин поступал так же.

Причиной такого отношения были разговоры старика, который часто повторял, что эту страну подняли на ноги их предки, и они же сделали ее сильной и богатой.

«Он стар и выжил из ума», - говорила мама. «А сколько крови пролили наши предки, обирая и эксплуатируя народы Карфики и Биндии? Вот откуда это богатство. И мне стыдно за моих предков. А он предлагает гордиться нашим позором. К счастью, мы изменились, и общечеловеческие ценности для нас важнее всего. А старик, если бы не был калекой, заслуживает отправки в тюрьму. От его слов до ужасных лозунгов потенциальных погромщиков из «Национальной силы» всего один шаг».

А старик, похоже, спас ему вчера жизнь. Когда Велмин с соседями бросился бежать под защиту храма, из-за угла выскочили баребы с палками в руках. Они были совсем рядом, но старик каким-то чудом смог встать со скамейки и ударить своей палкой бареба, бежавшего впереди. Пока те расправлялись со стариком, Велмин и соседи сумели оторваться от преследователей.

Но это было вчера, а сегодня, когда толпа стала подтаскивать к месту их убежища различные деревянные предметы, Велмин вместе с двумя знакомыми парнишками решил вырваться из почти окруженного храма. Улучив момент, когда с тыльной стороны никого не оказалось, они спустились из верхнего окошка и бросились бежать.

На их несчастье, побег заметили, и в погоню бросилась группа подростков. В отличие от Велмина, бежавшие вместе с ним Карташ и Барвин были толстяками. Впрочем, больше половины мальчишек из его группы были толстыми и довольно неуклюжими. Да еще и мода на обувь с массивной подошвой и загнутыми носками ботинок не способствовала быстроте бега.

Первым сдался Барвин, обрадованно заметивший среди преследователей своих приятелей-баребов. Только те не считали Барвина приятелем и мгновенно расправились с ним. А потом баребы догнали и Карташа. По раздавшимся сзади крикам, Велмин понял, что в живых он остался один. Страх придал ему ускорение, и Велмину удалось оторваться от преследовавших его убийц.

Вот так он и оказался в разгромленном цеху. Спасся. Только надолго ли? Оставаться здесь нельзя – рано или поздно (скорее рано) кто-нибудь сюда сунется, желая разжиться тем, что еще оставалось неразграбленным. Тем же столом, к примеру. Да мало ли что могут надумать желающие поживиться! Да и есть надо что-нибудь, желудок давно уже свело от голода. Поэтому отсюда нужно уходить. Только куда? Сейчас везде творится то же самое. Останется ли в живых вообще кто-то из коренных жителей? Хотя в Ибере многие местные сумели выжить, а ведь пару лет назад пришлые устроили там такую же резню, какая шла сейчас здесь.

Главное теперь – переждать несколько дней, потом все успокоится. Пришлые ведь не глупцы, должны понять, что кто-то должен работать. Печь хлеб, подавать воду, вырабатывать свет. На материке так и получилось. Там всех местных переписали, закрепив их среди баребов и карфиканцев, заставив работать. В основном это касалось мужчин, а женщины, что помоложе, стали женами новых хозяев. Те, говорят, брали в жены даже девочек, достигших девяти лет – такие там законы. Вот и здесь будет то же самое, надо лишь переждать опасное время.

Ближе к концу дня Велмин вновь услышал шум из проулка. Кричали откуда-то из соседнего здания. А потом на улице появились люди. Шестеро щуплых молодых баребов, лет по пятнадцать-шестнадцать, и небольшая группа местных, которых те вытолкали из здания. Троих рослых мужчин, среди которых он узнал господина Крастира, преподавателя спортивного оздоровления в его училище, двух женщин и двоих детей. Те, видимо, как и он, прятались в пустующих цехах.

Подростки, шумно галдя, поставили всех на колени, а затем, схватив пожилую женщину за волосы, перерезали ей горло. Велмина от увиденного скрутило, но, к счастью, желудок был пуст. Когда он немного отошел от потрясения и вновь выглянул в оконце, то на пыльной дороге валялось четыре тела. К убитой женщине добавились и все мужчины. Возле их голов растеклись лужицы крови.

А подростки, разбившись на пары, насиловали оставшихся в живых. Молодая женщина и девочка лет пятнадцати в основном молчали, зато мальчик, судя по училищной форме, ученик начальной группы, начал громко и протяжно кричать. Один из баребов со злости ударил его кулаком по голове, и мальчик замолчал, потеряв сознание. Его напарник продолжил ожесточенно дергаться.

Велмина снова настигли желудочные судороги. Когда он опять решился взглянуть в окно, то подростки уже удалялись, ведя с собой девчонку, а к четырем убитым добавились тела женщины и мальчика.

Только через час он смог нормально соображать. Ему опять повезло. Баребы ушли на вечернюю молитву, но потом обязательно вернутся, если не сегодня ночью, то завтра наверняка. Вернутся и пройдутся по всем цехам в поисках таких же, как он, спрятавшихся людей.

Отсюда надо уходить. Непонятно куда, но уходить надо. И он ушел. Велмин несколько часов брел в темноте в поисках нового, более надежного убежища. Его он заметил совершенно случайно. Древняя, заложенная кирпичом, каменная будка. О ней ходили разные слухи и домыслы. В старые времена считалось, что в будке жили злые духи и демоны, поэтому ее и заложили камнем. А сейчас кладка зияла свежим проломом. Не иначе, кто-то из пришлых посчитал, что это старая гробница, и решил поживиться. Но Велмин знал, что внутри строения ничего нет. Он про это недавно читал.

Дойдя до будки, он понял, что больше идти уже не в состоянии. С трудом передвигая уставшими ногами, Велмин забрался внутрь и сразу же повалился на пол. И заснул.

Проснулся он, когда ярко светило солнце. Первым делом Велмин убрался вглубь будки, зайдя за внутренний угол. Главное, чтобы его никто не заметил с улицы. Как-нибудь он перетерпит день, а ночью пойдет дальше.

Но его надеждам, видимо, не суждено было сбыться. Рядом с будкой послышались голоса. Но говорили на его языке, хотя и с акцентом. Не иначе, карфиканцы. У тех было много языков и наречий, поэтому карфиканцы для общения между собой использовали местный язык. И они направлялись к будке. Стоит кому-нибудь зайти внутрь, и его обнаружат. Велмин придвинулся к самому краю угла, желая слиться с камнем. Голова неожиданно закружилась, и он куда-то провалился.

Когда он пришел в себя, то увидел, что находится в каком-то тоннеле, уходящем вдаль, по бокам которого слегка серебрились непонятные двери. Не зная, что делать и не понимая, как он здесь оказался, Велмин прошел вдоль тоннеля, а затем любопытство пересилило осторожность. Впрочем, причина была еще и в том, что от голода и жажды он совсем перестал соображать. Сознание было, как в дымке. И Велмин шагнул в ближайшую дверь.

Он удивленно огляделся. Вокруг была странная местность. Чахлые деревца и странные кочки. На одной из них Велмин и сидел. Он встал и сделал небольшой шажок. Нога сразу же провалилась в холодную воду. Велмин с некоторым натягом вытащил ногу. Неужели это болото? Он никогда не видел болот, только читал о них. Но ведь в болоте тонут? А он тонуть совсем не хотел.

В нескольких метрах от него кочек не было, и земля казалась твердой. Да и деревья росли не такими заморышами. Боясь утонуть, он лег на зыбкую почву и пополз вперед. Весь извазюкался, но добрался до места, где без осложнений можно было стоять. В ботинках хлюпало, но это был пустяк по сравнению с тем, что могло с ним произойти. Теперь главное – убраться подальше от заболоченной местности и понять, где же он находится. И еще напиться, воды вокруг много, но нужно найти чистую, а то моментально заболит желудок.

Через час Велмин уже шагал по лесной опушке, разглядывая окружающую местность. Двоих всадников он заметил слишком поздно, заглядевшись на промелькнувших вдали животных. Олени или косули? Для него они отличались лишь названием. Он же городской житель и диких животных вживую видел только в зоопарке.

Опасаясь встречи с баребами, Велмин направился вглубь леса, всадникам его маневр, кажется, не понравился – и те ускорили ход своих коней. Велмин испугался и припустился бежать. Мимо него что-то просвистело, впереди в дерево впилась странная короткая стрела. Это стреляли по нему? И он бросился вглубь леса. От преследователей уйти удалось, но кто это был? Странные какие-то люди, как будто актеры, играющие роли в каком-то полоумном спектакле о древних временах. Может быть, сумасшедшие?

Продираясь сквозь лесные заросли, он, к своему счастью, набрел на малинник. Хоть какая-никакая, но еда. Только переедать не надо, иначе живот скрутит, таблеток с собой он не взял, а ему нужно уйти как можно дальше из опасных мест.

И все-таки ему повезло. На следующий день, шатаясь от усталости и голода, он вышел к какому-то странному поселку. Ни столбов, ни электрических проводов. Впрочем, местные жители могли использовать автономные источники энергии. Но дороги… Их не было, если не считать таковыми вытоптанную тропку, на которой явственно были видны следы от колеи, но не от машины, а от телеги, которая как раз проезжала немного вдалеке. И одежда возницы была странной. Как будто попала сюда из прошлых веков.

А потом он увидел таких же странно одетых других людей. Куда это он попал? Поселок реконструкторов? Может быть. Но главное – это то, что люди были спокойны, как будто в стране ничего не происходило. Не знают? Странно. Но, по крайней мере, ни баребов, ни карфиканцев среди них он не заметил.

Сам поселок тоже был странным, как и его жители, которые, кстати, разговаривали на непонятном языке. Он пытался объяснить, что с ним произошло и заодно попросить дать поесть, но в ответ видел только недоумевающие взгляды. Тогда он схватил с какого-то лотка раздражительно пахнувшую лепешку и быстро стал есть. Хозяйка лотка что-то спросила, но он никак не отреагировал, потянувшись за второй лепешкой. И вот тут женщина звонко закричала. Велмин испугался, увидев вокруг себя неприязненные взгляды, развернулся и бросился бежать.

Но пробежать удалось совсем немного, от сильной боли в лодыжке он вскрикнул и повалился на пыльную землю. Упав, он схватился за ушибленное место и прозевал еще один камень, больно стукнувший его в бок. А затем набежали местные жители и несколько раз его ударили.

Что было потом, он помнил смутно. Его привели в какой-то дом, о чем-то расспрашивали, но он ничего не мог понять, потом его отвели в чулан и заперли на весь день. Только вечером открылась дверца, и ему сунули небольшой кувшинчик с водой, которую он жадно выпил.

Утром он проснулся от жуткого чувства голода. Наверное, сейчас его отправят в ближайший участок охранителей порядка, где, наконец-то, найдутся нормальные люди. Но вместо машины его привели на небольшую площадь, на которой собралась целая толпа народа. Чуть в сторонке росло высокое дерево, один из стволов которого шел почти параллельно земле. И со ствола свисала веревочная петля. И Велмина пробил пот, он догадался, для кого она приготовлена.

Мужчина-крепыш схватил его за шею и потащил к дереву. Под свисавшей веревочной петлей на земле стояла широкая скамейка. Его заставили на нее забраться, а потом мужчина быстрым движением накинул ему на шею петлю и завязал ее. Как же так? Это несправедливо! Ему всего тринадцать лет!..