Воровка

Глава 10

В моей камере темно и нет ни единого источника света. Солома хоть и свежая и в её запахе нет посторонних примесей, тело все равно зудит. Мне кажется, что еду приносят всего раз в день, хотя я не могу утверждать, ведь потеряла счёт времени. От жидкой похлебки, состоящей из размоченных в воде сухарей, я отказываюсь. Пью лишь воду и то, чтобы смягчить боль в горле. Мои руки закованы в кандалы и присоединены цепью к стене, из-за чего от лежанки в углу я не могу отходить более чем на два метра.

Когда я только оказалась здесь — выла от безысходности и проклинала Аарона, но сейчас молчу, не привлекаю внимание, ведь мне страшно, что вскоре за мной придут. От каждого шороха я тревожно замираю и забиваюсь в угол, вспоминаю, что успела прочитать в книгах об изгнании огня из одаренных и готовлюсь к худшему.

Встречи с братом, конечно, не произошло. Я лишь надеюсь, что его не казнят и не будут мучить. Иногда к моей камере подходят одаренные и наблюдают издали, смотрят, будто на дикого опасного зверя. Они пытаются осветить мою камеру зажженным факелом, а я рассматриваю их любопытные лица, ожидая увидеть на них отвращение и ярость, но часто улавливаю жалость и сострадание. В какой-то момент мне кажется, что я не испытываю никаких эмоций, когда кто-то наблюдает за мной, пока не вижу его.

Аарон заходит ко мне в камеру, заставляя меня сразу сжаться. Ничего хорошего от него не ожидаю, кроме того, что он отведёт меня на допрос. Всматриваюсь в глаза освещенные огнём факела, стараюсь понять, насколько он раздражен тем, что целовал такое чудовище как я.

Дознаватель рискует повернуться ко мне спиной, чтобы закрепить факел на специальном выступе в стене, что лишь подтверждает мои догадки о том, что самое страшное начинается.

Освободив руки, Аарон садиться рядом на солому и протягивает ладонь, приглашая пододвинуться к нему.

— Ты стала еще больше бояться меня, — ровным голосом произносит он и разводит руки в стороны, раскрывая свои объятия. — Эмма, я не мог прийти раньше и поступить иначе. Не бойся. Иди ко мне.

— Поэтому сам затащил меня сюда и надел кандалы? — дергаюсь к нему на встречу, но тут же замираю и отодвигаюсь, отсаживаюсь подальше, отгоняю порыв найти утешение на его груди.

— Лучше я, чем кто-то иной.

— Может, избавишь меня от пыток? Или сам займешься этим?

Аарон тяжело вздыхает и ложится на солому, упираясь головой в мои колени.

— Ты сможешь довериться? — после паузы произносит он и заглядывает мне в глаза. — Ты теперь не отводишь взгляд.

— Скрывать нечего, — смотрю на него и нарочно провоцирую, показывая, как пламя охватывает радужку. — Не противно находиться в такой близи с кровью дракона?

— Разве ты не видишь, что нет? Почему не рассказала сразу?

— Ты был уверен, что я одаренная воздухом, зачем переубеждать и укорачивать себе жизнь. Так у меня был шанс на побег, но тебе было надо копать, искать моих родственников, — морщусь и закрываю глаза, стараясь не показывать насколько мне тошно. — Я знала, что ты узнаешь, но надеялась, что успею уйти.

— Я не хотел допрашивать тебя, ждал, когда ты сама сможешь довериться. Для меня главным было, что ты не торговала своим телом, — Аарон наглеет и кладёт руку мне на бедро. — Остальное было не важно. Информацию о тебе искал, чтобы сделать документы, хотел отдать их тебе, чтобы ты чувствовала себе увереннее.

— Теперь ты знаешь, что есть нечто гораздо хуже, чем продажная женщина.

— Эмма, у меня не так много времени. Мы живем старыми законами. Ты поймешь все после. Прошу не сопротивляйся, доверься, — Аарон садится вплотную ко мне, запускает пальцы мне в волосы и оттягивает голову назад, чтобы я посмотрела на него. — Я смогу получить отсрочку и вытащить тебя, но ты должна помочь мне.

— Я читала книгу. Огненному надо дать надежду, а после разбить, и чем сильнее будет потрясение, тем быстрее он потеряет веру в спасение и тем быстрее его тело можно очистить. Не надо, Аарон, я все понимаю. Не утруждай себя.

Дознаватель рычит, едва сдерживая свою ярость, и отпускает меня. Он тяжело дышит, резко подрывается, ударяет кулаком в стену и прикрывает глаза.

— Тебе бесполезно объяснять, ты не поверишь, — глухо говорит он и опускается передо мной на колени. — Эмма, прошу, не сопротивляйся. Мне нужно потянуть время. Это единственный способ. Ты поймешь все после.

— Когда буду захлебываться водой или… — договорить Аарон мне не позволяет, он роняет меня на спину, целует шею, царапая щетиной, и задирает юбку.

Я вскрикиваю, пытаюсь пнуть его ногой, отползти назад, но дознаватель подхватывает меня под колени и разводит ноги в стороны.

— Нет! Отпусти!

— Тише, тише, — он закрывает мой рот ладонью, отчего я беспомощно мычу, и придавливает телом, не позволяя двигаться. — Эмма, завтра это поможет тебе. Расслабься, прошу тебя, — Аарон держит крепко, но не причиняет мне боли. — Я буду осторожен, только не сопротивляйся, — он ловит губами слезу с моей щеки и убирает руку с моего лица, гладит по голове. — Ну, девочка, доверься. Прошу. Ты будешь жить.

— Все по инструкции, — выдавливаю сипло и чувствую, как дрожу. — Даешь надежду.

Я пытаюсь поднять скованные кандалами руки, но Аарон придавил цепочку от них телом.

— У нас два варианта. Ты не сопротивляешься, и больно не будет, либо тебе придется потерпеть.

— Я смирилась и потеряла надежду. Огненные не такие сильные, как про них пишут.

— Лучше бы ты почитала законы, вместо дури про драконов. И это не то, что я хотел бы услышать, — Аарон приподнимается и вытаскивает мои скованные руки, заводит их за голову, подцепляет цепочку кандалов и льдом приковывает их к стене. — Не бойся, — шепчет он, накрывая поцелуем мои дрожащие губы. — У меня мало времени, прости.

— Ты достаточно убедителен, но не старайся.

— Я понял, — в голосе мужчины я улавливаю печаль, но, увы, понимаю, что это лишь игра.

Он задирает платье по самую грудь и гладит, покрывает поцелуями живот, отпускается ниже к разведенным ногам. Я не могу пошевелиться, руки скованы, правая нога прижата к стене, а левую Аарон удерживает рукой. Просить его остановиться бессмысленно, мне страшно и неловко.

— Эмма, ты напряжена. Если расслабишься, боли не будет. Хоть сейчас будь благоразумной! Ну, девочка, — Аарон нависает надо мной, его голос слишком ласков, чтобы я могла дальше сдерживаться.

— Я не хочу боли, — признаюсь ему, поддавшись нелепому порыву довериться одаренному.

— Тогда помоги мне, не сопротивляйся.

Наши губы соединяются. В этот раз я не сжимаю их и не предпринимаю попыток отвернуться. Аарон целует осторожно, не пугает своим напором, даёт привыкнуть. Поддаюсь ему и закрываю глаза, отдаюсь толике нежности, которую он дарит. Неумело отвечаю, чувствую, как волна тепла поднимается по телу и ахаю, когда его язык толкается мне в рот, очерчивает небо и умело сливается с моим языком. Воздуха не хватает, голова кружится, дар внутри не колет холодными иголками и не обжигает, как последние дни, а разливается приятным покалыванием.

На звук щелкнувшего ремня, распахиваю глаза и встречаюсь с внимательным взглядом Аарона. Хочу посмотреть вниз, но он поддевает мой подбородок большим пальцем и вновь целует. Его рука опускается, пальцы рисуют завитки между ног. Напрягаюсь и пытаюсь вывернуться.

— Тише, я же обещал, — шепчет он и убирает руки, вынимает из кармана маленький сосуд и спускает с себя брюки.

— Аарон, — испуганно окликаю его. — Зачем это все?

— Это даст тебе завтра отсрочку. Прости, иначе никак.

Дознаватель выливает содержимое бутылочки мне на лоно и мягко массирует, проникает внутрь пальцами, растягивая тугие стенки.

— Ты все предусмотрел, — говорю тяжело дыша.

— Не болтай, — Аарон наклоняется, чтобы поцеловать, а я поддаюсь порыву и тянусь к нему.

Сердце неистово бьется в груди, я дышу урывками. Чувствую давление между ног, распахиваю глаза и отталкиваюсь ногами, стараюсь отстраниться, чтобы отстрочить неизбежное, но мужчина удерживает меня за бедра. Пугаюсь, распирающего ощущения, стискиваю зубы, готовясь к боли и напрягаюсь.

— Я уже в тебе, все хорошо, — шепчет Аарон мне в губы. — Спасибо, что доверилась.

— Не поверила, я хотела без боли.

Прислушиваюсь к себе, облизываю губы и нервно сглатываю. Дознаватель больше не отвлекает меня лаской и не удерживает, разрешает посмотреть вниз. Он не двигается, позволяя мне смириться, а я, поняв, что в этот раз он не обманул, расслабляюсь.

— Моя девочка, — улыбается он и делает первый толчок.

Аарон не торопится, внимательно следит за мной и наращивает темп постепенно. Надавливает пальцами на низ живота, усиливая приятные ощущения. Он освобождает цепочку от кандалов, прикованную к стене льдом, позволяя мне отпустить руки. Выгибаюсь к нему навстречу, когда мужчина очерчивает полушария груди, и обхватываю его запястья пальчиками. Сквозь затуманенный разум слышу стон Аарона и тяжело дышу вместе с ним.

Медленно прихожу в себя и осознаю весь ужас сложившейся ситуации. Одергиваю одежду, встряхиваю головой, стремясь выкинуть непрошенные мысли, но вопросы так и вертятся на языке.

— Теперь к допросу готова? Допрашивать невинных девиц не по вашей части, господин дознаватель?

— Как только я тебя вытащу, преподам тебе урок! — раздраженно бросает Аарон и застегивает ремень. — Будешь стонать подо мной сутками, пока не забуду твою дурость. И если хочешь спросить, что будет дальше не обязательно провоцировать.

Весь мой настрой вывести на истинные эмоции дознавателя пропадает. Я сникаю и даже не пытаюсь это скрыть. Подтягиваю колени к груди и кладу на них голову.

— Это твой огонь так штормит тебя или ты и без его влияния такая?

— Я просто боюсь, — признаюсь и прячу лицо на груди Аарона, севшего передо мной на корточках.

— Как ты? Жжет?

— А есть правильный ответ? А то я еще не все успела прочитать.

— Эмма, — угрожающе строго, произносит Аарон. — Просто ответь.

— Жгло сильно, но такая тварь как я не может выгореть. Сейчас боль ушла, я смирилась.

— Или договорилась с даром?

— Нет, — вру, чтобы он не узнал, что пламя внутри прислушалось к моим просьбам и перестало терзать мое тело.

— Знаешь, почему я дознаватель? — Аарон отстраняет меня на расстояние вытянутой руки и приподнимает брови. — Потому что я всегда чувствую ложь. Не бойся, — он ловит меня, не позволяя осесть на пол. — Я рад, что ты нашла в себе силы признать огонь.

— Аарон! — слышу знакомый шепот и смотрю на темный силуэт в узком коридоре. — Успел или болтал все время? — говорит Эдгар и открывает решетку.

— Мне пора, — дознаватель целует меня в лоб и усаживает на солому. — И ешь, пожалуйста, а то ты стала еще более худой.

— Он был здесь? — срываюсь на хрип от осознания, что за нами наблюдали.

— Не глупи, конечно, нет, — на бегу отвечает Аарон.

Он настолько торопится уйти, что забывает какой-то мешок, который был пристегнут к его брюкам. Едва шаги стихают, я развязываю тесемки и вываливаю себе на колени кусок сыра, вяленное мясо, хлеб и яблоко.

Глупо улыбаюсь и кладу в рот мясо, наслаждаюсь насыщенным вкусом, медленно пережевываю. Даже если это был обман, чтобы дать мне ложную надежду, я позволяю себе насладиться этим моментом и поверить словам дознавателя.

Мое одиночество не продолжается долго. Вскоре возле моей камеры останавливаются одаренные. Я наклоняю голову, разглядывая сквозь прутья решетки остановившихся любопытных зевак, и среди них замечаю девушку.

— Оставьте нас, — говорит она и скидывает капюшон.

Незнакомка дожидается, когда стихнут голоса ее свиты и подходит ближе к камере, и я узнаю ту самую девушку, вещи которой присвоила.

Маска отстраненного спокойствия не покинула мое лицо, даже когда замечаю, как брезгливо кривится Элизабет и прищуривается в попытках увидеть меня получше.

— Не померла еще?

Хмыкаю, но отвечать не спешу. Настрой девушки враждебен и цель ее визита явно не заключается в помощи. Втягиваю носом воздух и немного успокаиваюсь, чувствуя аромат надкушенного зеленого яблока.

— Я пришла, чтобы вернуть себе то, что принадлежит мне. Если отдашь, так и быть, я помогу тебе, и твоя смерть будет легкой. Аарон должен был отдать его мне, но ты украла кольцо, — девушка замечает, что я не сплю, прижимается к прутьям и шипит: — Мерзкая, нищенка! Воровка! Отребье! Верни! Иначе будет хуже.

Излив на меня ругательства, Элизабет демонстративно приподнимает руку и шевелит пальцами, намекая на недостающее украшение.

— Не могу отдать, кольцо не снимается, — решаю ответить и вижу, как краснеет от злости ее красивое лицо.

— Думаешь, я тебя не достану? — девушка взмахивает рукой и меня припечатывает об камень потоком воздуха.

Скулю от боли, в глазах темнеет, упираюсь в стену кандалами, стараясь уменьшить удар от последующих нападений, но меня тащит вперед, цепь от кандалов натягивается. Я падаю на колени и с ненавистью смотрю на Элизебет. Мои глаза пылают пламенем, и я не стараюсь его скрыть, лишь сильнее разжигаю, показывая свой огонь. Она испуганно отшатывается, а я, зная свою особенность, пускаю огонь по венам, заставляю их светиться.

— Чудовище, — бормочет она.

— Оно самое, — подтверждаю я и медленно поднимаюсь, смотрю на нее в упор, чтобы испугалась и убралась прочь.

— Ты не понимаешь, — настрой Элизебет резко меняется, теперь она не столь уверена в себе и говорит сбивчиво. — Он обязан на мне женится, мы с ним были очень близки.

Припоминая их разговор, слушателем которого я невольно стала, понимающе киваю, провожу ладонью по лицу, убирая кровь, и вытираю руку об складки платья.

— Если Аарон будет брать в жены всех девушек, с кем спит, придется под него переписывать законы, чтобы он имел несколько жен одновременно.

За словами прячу страх. Элизабет не тот человек, которому можно показывать слабость. Мой дар настолько сильно пылает, что от меня начинает исходить свет. Обруч гудит от напряжения, стараясь удержать силу и не позволить ей вырваться. Девушка пятится, затравленно смотрит и всхлипывает от представления устроенного мной.

Оставшись одна, успокаиваю свое пламя, убаюкиваю, словно ребенка и хвалю за то, что помог. Жаль, что этот трюк не пройдет с мужчинами и сработает только на впечатлительных глупых девицах.

После встречи с Элизабет меня вновь терзают мысли. Чтобы спастись от безумия всевозможных вариантов развития событий, я пытаюсь уснуть. Верчусь на соломе с закрытыми глазами в поиске удобной позы и ежусь от холода. Когда слышу тихие шаги, едва сдерживаюсь, чтобы не застонать в голос. Притворяюсь спящей и, повернувшись лицом к выходу из камеры, жду одаренных.

К моему удивлению я вновь вижу Элизабет, но на этот раз она просовывает между прутьями тканый мешочек, подкидывает его и направляет ко мне потоком воздуха. Она напряжена и следит, чтобы он аккуратно опустился на солому, отчего я делаю вывод, что внутри нечто хрупкое.

— Там яд, — без лишний предисловий говорит она. — Когда поведут на пытки, можешь выпить, чтоб не мучиться. И если ты уже успела влюбиться в Аарона знай, что он дознаватель, а, значит, готов любыми способами вытягивать правду, даже через постель.

— Хочешь запугать? — нехотя сажусь и облокачиваюсь о стену.

— Не хочу знать, что мой мужчина до смерти замучил женщину, даже такую как ты, — она передергивает плечами и разворачивается, чтобы уйти.

— А ты готова взять на себя такую ответственность, — кидаю ей в спину, заставляя остановиться.

Элизабет спотыкается и останавливается, обдумывая ответ.

— Это будет твоим решением, а не моим, — наконец произносит она. — Советую носить его при себе, а при случае сама поймёшь, стоит ли воспользоваться шансом и уйти без мучений.

Одарив лживой улыбкой, больше похожей на оскал девушка торопится уйти. А я едва сдерживаю порыв разбить склянку, кинув ей ее в спину, и до боли сжимаю кулаки. Глубоко дышу, не позволяя подниматься отчаянию, и сглатываю ком в горле, дожидаясь, когда моя камера вновь погрузится в темноту.

Долго сижу неподвижно, обдумывая разные варианты, включая тот, где Аарон становится предателем, и решаю оставить яд. От нижней рубашки отрываю длинную полоску ткани, обматываю маленький пузырёк, и вешаю его на шею, будто кулон. Я надеюсь, что мне не придется им воспользоваться, но надо быть готовой ко всему.