Воровка

Глава 15

Я и не думала, что тоска по дознавателю будет похожа на боль, а беспокойство о нём займёт все мои мысли. Ощущение, словно мне вырвали сердце, оставив на его месте пустоту, полностью заполняет грудную клетку.

Прежде я не испытывала ничего подобного. Переживания о брате воспринимаются совершенно иначе, к ним не примешено чувство необходимости быть всегда рядом. Мне достаточно знать, что с Эмиром все хорошо, а с Ароном хочется находится в постоянном взаимодействии.

Я хочу разговаривать с ним, смотреть в глаза, обнимать, чувствовать вкус его губ и засыпать на его плече. Горько, что по собственной глупости я потеряла возможность быть рядом с ним.

Его слова, что я не его невеста и что он не испытывает ко мне симпатии, постоянно крутятся в моих мыслях, но я верю, что всё можно исправить.

Если он чувствовал ко мне хоть что-то, то не отпустит просто так.

Я чахну от неизвестности уже неделю, но не разрешаю себе думать о том, что Аарон может не вернуться.

Последний раз я видела брата в своём сне три дня назад. Эмир по-прежнему был марионеткой, повторял то, что ему скажут и пытался разузнать, где я.

Я же говорила, что иду по воде, чтобы сбить след дознавателя, который наверняка идёт за мной и ищу способ перебраться на другой берег.

Сначала отсутствие связи с братом меня обрадовало, я с воодушевлением ждала появления дознавателя вместе с Эмиром, но спустя сутки тревога полностью поглотила мой рассудок.

Целыми днями я сижу у окна и смотрю на падающая листья с огромного дуба, считаю синиц, рассевшихся на заборе, и изредка помогаю с домашними делами бабушке Нюре. Именно так она представилась и просила обращаться к ней.

В начале нашего с ней знакомства я избегала всяких расспросов, да и вообще сторонилась и больше была слушателем, переживая внутри обиду после слов Аарона.

Бабушка смирилась и больше не пыталась завязать со мной диалог, позволяя постоянно находиться в своих мыслях.

Сегодня мне особенно тревожно. Я стараюсь уснуть, чтобы вновь увидеть Эмира, надеюсь узнать хоть что-то, но вместо этого ворочаюсь в кровати.

Мне беспокойно, кажется, что случилось нечто плохое. Маюсь до самого утра, не смыкая глаз, и не напрасно.

Вместе с рассветом перед домом бабушки Нюры появляется толпа одарённых. Наплевав на запрет никуда не выходить, я босиком выбегаю на улицу. Бегу к калитке и распахиваю её настежь.

— Эмма! — восклицает Аарон. — Быстро в дом!

Передо мной расступаются и позволяют подойти к нему. На бледном лице мужчины вижу свежие ссадины, возле виска запеклась кровь.

Я обхватываю его лицо ладонями, с беспокойством рассматриваю, сердце стучит и сжимается от вида ослабленного дознавателя.

— Эмма, я в порядке, — заявляет Аарон, делает шаг назад и убирает мои руки. — Я просто выплеснул всю силу.

Мой порыв обнять дознаватель пресекает, удерживая за запястья.

— Не стоит бросаться на шею мужчине, — шепчет он над моим ухом. — Иди к брату, — Аарон отпускает меня и уже громче добавляет: — Эмир в порядке. Не стоило так беспокоится.

Вынужденная отойти и смущенная столь холодной встречей, я окидываю взглядом всех присутствующих.

Одарённые вокруг молчат, их не меньше двадцати, из-за чего я не сразу замечаю, что среди них с безразличием стоит мой брат.

— Эмир, — тихо окликаю его, но не получив никакой реакции, замираю, не зная, что делать.

Его взгляд отсутствующий, а на лице ни одной эмоции. Он послушно исполняет все, что ему говорят. Идти, стоять, сделать шаг вправо или помочь нести дорожную сумку. Я щипаю Эмира за плечо, машу перед его глазами ладонью, но не вижу никакой реакции.

— Его уведут к целителю снимать влияние, — говорит Аарон. — Пока Эмир приходит в себя, ты можешь пожить в свободной гостевой комнате в моем доме, либо остаться здесь.

— Я хочу быть рядом с братом, — говорю, сглатывая ком в горле.

— В таком случае собирайся.

Обратно возвращаюсь поникшая. Прохожу мимо бабушки Нюры, которая стоит возле крыльца, старясь улыбаться. Ведь я должна быть рада тому, что моего брата спасли. Но испытываю смешанные чувства из-за отстранённости Аарона.

— Спасибо, что приютили. Рада была познакомиться, — искренне благодарю её и захожу в дом.

Мои сборы продолжаются недолго. Ведь никаких вещей, кроме постиранного и заштопанного платья, которое испортилось во время дороги, у меня нет. Чтобы хоть как-то потянуть время я расчёсываю волосы, тщательно проходя по каждой пряди гребнем.

— Вижу, что мается твоё сердечко, — говорит бабушка Нюра.

— Я просто несколько обеспокоена, что мой брат находится под влиянием, — говорю полуправду, а сама тайком рассматриваю в окно дознавателя.

— Обожди немного, — продолжает бабушка, уверенная в своих доводах. — Мужчина никогда не будет смотреть на женщину таким взглядом, если она ему безразлична. Уж я-то знаю.

— Увы, вы ошиблись, — поджимаю губы и прячу взгляд.

— Дар Аарона часто мешает ему. Он знает, правду, но никогда не учитывает, что она может изменится.

— Я не совсем понимаю.

— Поймешь, — с улыбкой произносит бабушка Нюра. — А теперь ступай, лошадей уже вывели.

Когда я выхожу на улицу, все уже готово к отъезду.

— Прошу, — улыбается один из одаренных и подводит ко мне лошадь.

Принимаю поводья и с помощью мужчины сажусь в седло.

Я замечаю, что почти все одаренные в той или иной мере потрепаны. Почти у всех одежда в грязи и порвана, на руках и лице ссадины, но делиться подробностями и рассказывать, произошедшие события никто не спешит.

Я пытаюсь завязать разговор с Эмиром, ровняюсь с ним и спрашиваю, что произошло. Находясь под влиянием, брат послушно рассказывает. А я представляю, как одаренные из осеннего леса окружили ювелира и его сторонников и потребовали сдаться.

Несмотря на численное превосходство предатели сопротивлялись до последнего и использовали все свои силы для того, чтобы уйти. И у них вполне могло получиться, ведь на их стороне сражалась ведьма, которая не брезговала прибегать к кровавым ритуалам, напитывая тьму кровью.

На одаренных из осеннего леса неслись твари с горящими глазами отдалённо напоминавших животных, под ногами стелилась тьма и вздергивала вверх, а после бросала с огромной высоты вниз. Отвлеченные сражением с тварями, вынужденные отбиваться, одаренные упускали возможность использовать свою силу против противника, действуя с запозданием.

Вокруг бил ветер, падали деревья, под ногами образовывались огромные ямы, которые моментально наполнялись водой, ювелир сковывал цепями и беспощадно душил всех подряд.

Но численное превосходство и умение использовать свой дар были на стороне одаренных из осеннего леса. Они помогали попавшим в беду товарищам, смягчили их падения, опутывали цепи ветками деревьев, оттаскивая от шеи, скидывали тварей в ямы и слаженно работали против противника.

Эмир пересказывает сухо, не вдаётся в подробности и не называет имён. Краткий пересказ и не более. Но и этого мне хватило, чтобы по коже побежали мурашки, а сердце охватила тревога.

Я пытаюсь расспросить его о том, что было дальше, как пленили предателей и где они сейчас, но со мной равняется Аарон.

— Эмир, довольно, — мягко говорит он. — Пленные отправлены в темницу, все остальное не для женских ушей.

Недовольно фыркаю и закатываю глаза.

— Когда он придет в себя?

— Недели три не более. За это время я успею подготовить тебе документы. Одни будут на твоё настоящее имя, чтобы ты могла жить среди одарённых, а другие поддельные для того, чтобы выходить к людям, — Аарон делает паузу и, смерив меня взглядом, продолжает: — Но пока осенний лес покидать не советую. Подожди решение совета насчет одаренных огнём. Я уверен, они пересмотрят закон, но на это может уйти год. Заработать с помощью своего дара ты сможешь много, нуждаться ни в чём не будешь. Местные кузницы давно страдают от слишком грубой обработки металла, а ювелир не справляется с заказами. Я выделю тебе дом, в котором ты сможешь жить сколько захочешь, но в любой момент ты вольна его покинуть.

— Спасибо, — шепчу с комом в горле. — Выходит, ты отпускаешь меня?

— Выходит так, — ровным голосом отвечает Аарон. — Здесь ты начинаешь новую жизнь.

Делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание, справляясь с горечью во рту, в горле першит и жжет.

— Эмма, целитель уверял, что поставит тебя на ноги за пару дней, но, возможно, тебе стоило остаться? — участливо спрашивает Аарон, чем неимоверно злит. — Пока мы не отошли слишком далеко, можно вернуться.

— Нет! — отвечаю слишком резко. — Теперь я сама решаю, что мне делать.

Я ловлю на себе заинтересованные взгляды одарённых. Видимо, наш разговор привлекает внимание. Чтобы не выяснять отношения при всех, подгоняю лошадь, отрываясь от брата и Аарона.

Перестраиваюсь в самое начало процессии и с упоением рассматриваю, как небольшие уютные домики на окраине сменяются на двухэтажные дома с частной территорией, делаю вид, что меня интересуют цветные вывески и лавки с товарами.

Я обдумываю, что могло произойти, чтобы вызвать столь резкую перемену в отношении Аарона. Прокручиваю в голове вновь и вновь ту сцену в лесу, когда я кричала, что ненавижу его и надела обруч на шею.

Я вновь одна. Одаренные тихо переговариваются о чем-то, но никто не спешит завести диалог со мной. Я так и осталась чужой среди всех.

После не менее четырех часов пути, мы останавливаемся. Одаренные пересаживают меня и Эмира в карету, где брат, получив указание спать, тут же засыпает.

По прибытию меня сразу размещают в гостевую комнату, куда приносят наспех приготовленный ужин, а Эмира направляют к целителю.

Я жду Аарона, чтобы поговорить до самой ночи, но он так и не приходит ко мне. Решив, взять инициативу в свои руки, выхожу в коридор и прислушиваюсь к тому, что происходит. Обращаюсь к своему дару, прошу найти сейф, надеясь, что Аарон находится в кабинете и иду, доверившись своему чутью.

Останавливаюсь возле дверей, стучу и, услышав голос дознавателя, захожу в кабинет.

— Эмма? — Аарон вздергивает брови. — Что-то случилось?

Он сидит за столом в распахнутой на три пуговицы белой рубашке и что-то пишет.

— Я хотела поговорить.

— Слушаю, — холодно произносит дознаватель. — Только помни, что в столь поздний час находится с мужчиной непозволительно.

От его тона мой настрой падает. Я теряюсь, не зная, как начать и вместо того, что меня беспокоит, в первую очередь, спрашиваю, совершенно не то, что хотела узнать.

— Зачем я нужна была ювелиру?

— Ювелир очень умело пользовался своим даром, его сын был не настолько силён, чтобы передать семейное дело, — Аарон откладывает бумаги в сторону и скрещивает руки на груди. — Звучит довольно банально, но ты им нужна была для продолжения рода и приумножения собственных богатств, иными словами, дар огня не передался бы внукам ювелира. Из тебя хотели сделать послушного марионетку, — он морщится, но быстро берёт себя в руки и продолжает: — которая день и ночь создавала бы ювелирные украшения. Яд приготовила и передала твоему брату ведьма, опоила его она же. Елизабет к ним отношения не имеет, она украла у отца яд, который тот хранил у себя, пользуясь положением в совете. Как ювелир искал изгоев, нарушивших закон, среди одарённых, мне ещё предстоит выяснить.

— Аарон, — начинаю говорить я, подбирая слова, но дверь распахивается и в комнату без стука врывается девушка.

— Аарон, дорогой! — восклицает она и бежит к нему. — Как я скучала!

Её каблучки стучат по деревянному полу, аккуратно уложенные волосы блестят при свете свечи, дорожное платье из плотной дорогой ткани изумрудного цвета подчеркивает крутые бедра и тонкую талию, которую обхватывает своими руками дознаватель.

Девушка целует его в щеки, виснет на шее.

И никого не смущает ни ночь, ни не позволительная близость к мужчине.

Растерянная, я смотрю на них, прикрыв руками рот. Ноги будто приросли к полу, не позволяя двинуться с места. Боль охватывает грудную клетку, сжимает так, что выступают слезы. Мой дар бушует, вырывается искрами с кончиков пальцев и покрывает металлические предметы пламенем.

Аарон смотрит на меня, обнимает девушку, прижимает её голову к своей груди, чтобы она ничего не увидела и прищуривается.

Она едва достаёт дознавателю до плеча, утончённая, красивая и ухоженная, она прекрасно смотрится рядом с ним. Намного лучше, чем я.

Невольно смотрю на своё платье, которое мне велико на два размера, трогаю волосы, заплетенные в косу, смотрю на пальцы без маникюра и с пониманием киваю. Я выгляжу нелепо.

Улыбаюсь сквозь слезы, надеясь, что в тусклом освещении и на расстоянии их будет не видно, показываю большой палец вверх, якобы одобряя выбор мужчины и пячусь к выходу.

Я пытаюсь дышать, но воздуха не хватает, слезы застилают глаза, мешая ориентироваться в пространстве. Несколько раз спотыкаюсь, задеваю плечом стену на повороте и, не выдержав, реву в голос.

Кое-как добравшись до комнаты, падаю на кровать, бью руками подушку, глуша в ней крик.

Боль внутри ослепляет. В странном порыве стараюсь сорвать кольцо с пальца, без раздумий со злостью луплю им по стене, злясь на то, что оно по-прежнему не поддаётся.

— Эмма, — глуша пожирающее чувство пустоты внутри, я не замечаю, как в комнату заходит Аарон. — Я пришел поговорить.

— Уже поговорили, — бросаю резко. — Уходи. Я хочу спать.

Прячу сжатые кулаки под подушку, лежу, уткнувшись лицом в одеяло. Чувствую, как рядом со мной прогибается матрас от веса мужчины. Его рука ложиться мне на поясницу и опускается ниже на ягодицы.

— Ты хотела что-то сказать, но нас прервали, — он поглаживает бедра, собирая платье гармошкой.

— Не смей меня трогать! — кричу и подскакиваю, хочу дать дознавателю пощечину, но замираю в последний момент, сгибаюсь и притягиваю ноги к груди. — Трогай свою женщину, — говорю тихо.

— Эмма, я никуда не уйду, пока мы не поговорим. Я…

— Я не буду говорить с тобой! — прерываю его, — можешь делать, что угодно, но и слова тебе больше не скажу.

Я пытаюсь совладать с эмоциями, чтобы не наговорить лишнего. Толкаю дознавателя в грудь, чтобы убрался побыстрее, но он обхватывает мои запястья и дергает на себя, кладет руку на поясницу, прижимая к себе.

— Ответь только да или нет. Ты ревнуешь?

Молчу, качаю головой, закрыв покрасневшие глаза.

— Эмма, — он обхватывает мой подбородок двумя пальцами. — Я могу заставить тебя быть рядом, но не могу заставить полюбить. Почему ты плачешь?

— Не твое дело! — заявляю упрямо, разочарованная, что он никак не попытался объясниться, а лишь тешит своё самолюбие, требуя от меня признания.

— Мы можем просто поговорить? — Аарон держит крепко, пресекая любые попытки освободиться.

Я хотела сказать обо всем, но не сейчас, когда я стала лишней, не нужной.

— Уходи! — твердо говорю, чтоб он оставил меня в покое и щелкаю пальцами.

Перед лицом дознавателя угрожающе зависает металлическая чернильница, грозя либо ударить, либо облить чернилами.

— Так значит, — протягивает Аарон. — Ты стала еще более истеричной, когда признала дар, видимо это особенность огненных, — он лениво отмахивается от чернильницы и ее сносит потоком воды. — Есть у меня способ разговорить тебя. Всегда помогало.

Смотрю, как растекается пятно чернил на полу, на мокрую от воды стену и теряю концентрацию. Пользуясь моей растерянностью, Аарон наматывает мои волосы на кулак, заставляет задрать голову и жадно целует мои губы, не дает вдохнуть, проникая языком в рот.

Возмущенная, мычу, не поддаюсь, нахлынувшим чувствам, прикусываю нижнюю губу дознавателя.

— Не смей, — выдыхаю, когда он целует шею и опускается ниже. — Я не хочу.

— Будешь врать — перекину через колено и накажу, — не отрываясь, говорит Аарон, согревая дыханием ключицу. — Чтобы легче было вести диалог, я скажу то, что тебя интересует. У меня нет никого. Это была моя младшая сестра. А теперь подумай и признайся, ты ведь приревновала?

— Думаешь, я поверю, — фыркаю. — Слишком надменно ты держался со мной, боялся, что кто-то увидит.

— Зато сейчас сделаю так, что все услышат, — заверяет он, тянет за волосы, ловит мой взгляд. — А завтра увидят. Ты хочешь остаться со мной?

— Нет! — говорю упрямо, чтобы позлить дознавателя, зная, что он все равно узнает правду.

— Маленькая врунья!

Аарон ставит меня на ноги, и тут же перекидывает через колени, давит на поясницу, не позволяя встать. Вырываюсь, бью ногами в пол, но оказываюсь лишь ещё сильнее прижата.

— А теперь мы поговорим по моим правилам, — дознаватель удерживает меня не позволяя встать. — Ты вновь дала мне надежду. И ответишь на мои вопросы, — он задирает платье и приспускает нижнее белье вниз, кладет ладонь на ягодицы. — Ты сказала, что ненавидишь меня, и это было правдой, — первый едва ощутимый шлепок, больше похожий на поглаживание, заставляет меня вздрогнуть, — ты говорила, что все равно уйдешь, что не сможешь быть со мной и не врала в тот момент, — второй шлепок поверх первого и такой же слабый. — Я сделал, что обещал, переступил через себя, чтобы дать тебе свободу, которую ты так хотела.

— Ты с легкостью отказался от меня! — извиваюсь, злясь.

— Нет, Эмма. Так просто я тебя не отпустил. Мне нужны твои эмоции, чтобы ты сама потянулась ко мне. От любви до ненависти один шаг. Как я мог не воспользоваться этим.

Аарон замолкает, оглаживает мои бедра, ждет от меня реакции, а я не могу выдавить из себя и слова.

— Невыносимый! — цежу сквозь зубы. — Немедленно отпусти меня!

— Сначала выплеснешь всю злость на меня, твой дар слишком нестабилен, а потом я буду вымаливать прощение.

— Самоуверенный индюк! — шиплю сквозь зубы. — Оставь меня одну!

— Не оставлю, пока злишься, — невозмутимо отвечает Аарон. — Но у меня есть способ быстро справиться с твоим недугом.

Он приподнимает мои бедра и кладёт ладонь между ног, поглаживает, надавливая на интимные места.

— Попробуем что-то новенькое. Злая женщина страстная в постели, — Аарон раздвигает ноги, а на мой протест участливо интересуется: — Что-то не так? Вид весьма возбуждающий. Мне нравится, если хочешь по-другому только скажи. Мы можем переместиться на стол, я могу сесть на стул, и ты будешь сверху, а можешь лечь на подлокотник кресла животом. В борьбе за прощение я готов использовать любые методы.

— Ты невозможен! — выдыхаю, сбиваясь с мысли, хватаю ртом воздух, когда пальцы мужчины начинают ритмично двигаться во мне. — А ты решил извиняться? — тон моего голоса меняется, я расслабляюсь и сама прогибаюсь навстречу его ласкам.

— Разумеется. Я признаю, что заставил волноваться любимую невесту, и подойду к извинениям со всей серьезностью.

Увидев, что я больше не сопротивляюсь, Аарон убирает руку с поясницы и стягивает болтающиеся на ногах панталоны. Отбрасывает их в сторону и приподнимает меня за талию, ставя на колени.

— Зная тебя, будет какой-то подвох, — не позволяю ему поставить меня в столь открытую позу и висну в его руках, намереваясь лечь на живот.

— Никакого подвоха, — Аарон бросает подушку на пол, стаскивает меня вниз и ставит на колени, прижав грудью к кровати. — Процесс понравится нам обоим. Просто, пока ты не согласишься, стать моей женой, и не простишь все мои прегрешения, мы испробуем все позы.

— Давай я лягу на спину, — пытаюсь встать, но дознаватель не позволяет.

Он разводит мои бедра в стороны, целует ягодицы, ласкает языком влажные складки, срывая с моих губ первый стон.

— Заодно сразу решим две проблемы. Ты меня простишь и перестанешь стесняться, — шепчет Аарон. — Я люблю тебя, Эмма. Обещаю, что больше никогда не буду холоден с тобой и не дам повода для ревности.

— Ммм, — протягиваю, довольная услышанным.

— Какая ты красивая, притягательная, манящая, — приговаривает Аарон и возвращает меня на кровать, ставит в позу, которой я хотела избежать. — Так ощущения будут ярче.

Дыхание перехватывает, когда он одним резким толчком входит и, удерживая меня за бедра, задает быстрый темп.

Сминаю простынь пальцами, глушу стон подушкой. Возмущенно хнычу, когда Аарон отправляет её на пол следом за предыдущей.

— Давай, кричи для меня.

Сдерживаюсь из последних сил, пылаю в его умелых руках и громко вскрикиваю, когда он, продолжая двигаться, ласкает пальцами чувственную точку.

Чувство разливающегося тепла, сменяется непроизвольными ритмичными сокращениями внизу живота.

Голова кружится, воздуха не хватает, я заваливаюсь на бок и одергиваю платье.

— Эмма, мы еще не закончили. Давай я тебе помогу, — Аарон тянет завязки платья, ослабляет шнуровку и, пока я еще не пришла в себя, снимает с меня одежду. — Сейчас я буду просить у тебя прощения на столе.

— Я простила тебя, — прижимаюсь к его груди, обвиваю шею руками.

— Надо закрепить, — уверено кивает он и подхватывает меня под колени, несёт к столу и сажает на столешницу. — Было мало поцелуев, сейчас исправляюсь.

— Это не прилично, нас услышат, — свожу ноги вместе, перебрасываю растрепанную косу на грудь.

— Неприлично здесь лишь то, что ты еще не согласилась быть моей женой.

— Ты не предлагал.

— Предлагаю.

Молчу, сдерживая улыбку.

— Так значит, — лукаво протягивает Аарон. — Сейчас я буду более убедительным.

Он надавливает на грудную клетку, чтобы я легла, закидывает мои ноги себе на плечи.

— Даже не думай стесняться, — пресекает попытку прикрыться. — Ты прекрасна.

Двумя большими пальцами дознаватель массирует половые губы, касается самых чувствительных мест, проникает внутрь и растягивает. Выгибаюсь и запрокидываю голову. Сгораю от нетерпения ощутить нечто большее.

Но Аарон не спешит. Его ласки меняются, он нажимает, пощипывает, впивается губами, дразнит языком.

— Я больше не могу! — восклицаю и тянусь к мужчине.

Он обхватывает меня за талию, жадно целует. Я полностью отдаюсь ему и проваливаюсь в омут наслаждения.

После Аарон относит меня на кровать, укладывает к себе на плечо, гладит по волосам и целует в макушку. Он дожидается, когда мое дыхание восстановиться и помогает одеться.

— Эмма, давай теперь поговорим. Буду честен и откровенен, — предельно серьезно начинает дознаватель и берёт меня за руки, смотрит в глаза. — Я виноват и прошу прощения. Оставайся со мной. Повторюсь, что чувствую ложь и твоя ненависть и желание уйти были настолько сильны, что я не знал, что делать. Но самое страшное, я осознавал, что твои чувства обоснованы и виновен в них я. Тогда я понял, что хочу, чтобы ты была счастлива. А для этого тебя стоит отпустить. И я был слеп и не сразу понял, что ты не просто бросаешься ко мне, как к своему спасению, но видишь во мне нечто большее. Встреча с сестрой не была подстроена. Она действительно только прибыла и ничего не знает о тебе и даре огня. Амина в силу своего возраста и чрезмерной силы не всегда контролирует свой дар. Поэтому я прижимал её к себе, чтобы она не навредила, испугавшись. Я хотел с тобой поговорить, когда ты не будешь зависеть от меня, хотел узнать, будет ли у меня шанс. Но я воспользовался твоей злостью сейчас.

— Та фраза про то, что ты специально вывел меня на эмоции, — прищуриваюсь и не успеваю договорить.

— Она не относится к тому, что было. Я воспользовался этой ситуацией сейчас. Прости, — он целует мои пальцы. — Хочу видеть тебя каждый день рядом, засыпать и просыпаться, растить наших детей и всегда видеть улыбку. Только скажи, что подумаешь и согласишься быть моей женой.

— Когда я кричала о ненависти, во мне бурлили чувства, затмевали все остальное. А когда говорила, что уйду, думала так на самом деле.

— А сейчас? — с нетерпением спрашивает Аарон.

— Я не хочу уходить. И согласна стать твоей.

Дознаватель подхватывает меня и кружит. Целует в щеки, лоб, губы, шею — всю покрывает поцелуями.

— Только обещай перестать выводить меня на эмоции. Я не всегда понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда нет, — заявляю, зная, что сейчас могу просить что угодно.

— Обещаю, — послушно соглашается Аарон.

— И я не хочу возвращаться в зимний лес.

— Не вернемся.

— И ещё, не надо решать все за меня.

— Я это уже понял, — заверяет он. — Прости, — шепчет он в губы.

— Простила, — отвечаю ему и сама тянусь за поцелуем.