Воспоминания: 1826-1837

1826

Между тем, первые известия об этом, появившиеся в Петербурге, вызвали большую тревогу. По ним еще нельзя было судить о размерах заговора, ожидалось, что к нему присоединяться другие полки и другие командиры, тем более что одним из самых активных участников заговора был признан князь Волконский, который был адъютантом императора Александра и командовал бригадой. Этот недостойный был осыпан милостями почившего императора, он был арестован и привезен в Петербург, где он проявил столько малодушия, что вызвал ярость и скверное к себе отношение в среде заговорщиков против своего государя. Вскоре, однако, все успокоились, убедившись по показаниям и накалу противостояния, что главари и большая часть заговорщиков находились в наших руках. Следственный комитет, который собирался в одном из помещений Дворца, перенес свою работу в крепость, где были заключены виновные. Работа Комитета шла со всей энергией, которую только можно было себе вообразить, и продолжалась до июня месяца. Обвиняемые могли пользоваться всеми юридическими возможностями и имели большой выбор способов защиты.

Вскоре общественное мнение, возмущенное этим подлым заговором, и испуганное было двумя бунтами, которые кровью отметили свою опасность и ужасность, ослабило свое внимание к этому делу с тем, чтобы присмотреться к событиям нового царствования, отличительными чертами которого уже стали деятельность, лояльность и настойчивость.

Через несколько дней после своего восшествия на престол, император принял весь дипломатический корпус. Таким образом, он хотел продемонстрировать сразу всей Европе свои намерения и политику, движущими силами которых были искренность и лояльность. Со знанием дела он говорил о вещах, удививших самых искушенных дипломатов. Они вышли тронутые и потрясенные тем, что только что услышали из уст молодого и начинающего государя, который в начале своей деятельности продемонстрировал столь резонные и справедливые взгляды, которые он высказал с умеренностью, столь редкой для его возраста и огромного могущества империи, которой он призван был управлять.

Смерть императора потрясла и огорчила всю Европу потому, что ему удалось восстановить европейское равновесие. Он был личным другом многих государей, был защитником Франции после падения Наполеона, надеждой на восстановление порядка и главным элементом системы, которая гарантировала мир и независимость народов. Австрийский император и прусский король искренне оплакивали потерю своего союзника и друга, немецкие принцы сожалели о милостивом защитнике. Все европейские правительства старались опередить друг друга в выражении сожаления от только что понесенной Россией потери, и своего неравнодушного отношения к молодому наследнику его могущества.

Для выражения соболезнования король Пруссии прислал своего сына принца Вильгельма, Австрия направила эрцгерцога Фердинанда, Англия поручила эту миссию маршалу Веллингтону, Франция доверила ее маршалу Мармону, герцогу Рагузскому, Бавария прислала маршала Вреде, все они выразили слова сочувствия и уважения.

День и ночь император занимался государственными делами, он работал с министрами, чтобы войти в курс всех отраслей обширной системы управления своей империей, он решал все дела, которые были собраны либо в кабинете императора Александра в бумагах, которые были присланы из Таганрога, либо в различных министерствах. Он думал о восстановлении флота, который сократился после многих лет существования, и который был полностью уничтожен в порту Кронштадта в наводнение 1824 года. Он внимательно занимался вопросами образования молодежи, принципиально реформировав и улучшив кадетские корпуса, питомники наших офицеров и генералов. Это столь жизненно важное для будущего России дело находилось в неумелых или в пассивных руках. Во многих учебных заведениях, даже в Царскосельском лицее, перед глазами императора, внедрялись или, по меньшей мере, не искоренялись самые подрывные принципы.

Молодой государь, который раньше занимался почти исключительно военным делом во всех его подробностях, должен был начать изучение законов, финансов и системы управления в тот момент, когда он стал арбитром и судьей всех этих различных отраслей управления. Он не испугался, а противопоставил всем трудностям, даже некомпетентности людей, которых он нашел во главе различных отраслей, настойчивость, деятельность, старание и мудрость, которая была выше всяческих похвал.

Бывший всемогущий первый министр граф Аракчеев, который сосредоточил в своих руках почти все дела, в память об императоре Александре сохранил все свои звания и награды. Он был просто удален от дел, которыми раньше ни под каким видом не занимался, и которые лишь благодаря доверию и дружбе почившего императора постепенно перешли под его влияние. Через некоторое время после смелой и неуместной публикации и особенно перевода личной переписки, которой его удостоил император Александр, его наследник, возмущенный такой неделикатностью, запретил ему заходить в резиденцию[1].

Известно, что императрица Елизавета проявила самую трогательную заботу о своем царственном супруге во время его болезни, именно она сообщила императрице-матери о его смерти словами, которые так хорошо характеризовали только что понесенную ею утрату, она сказала: «Наш Ангел — на небе». Она не на много пережила его, и умерла во время возвращения в Петербург от болезни, которая долгое время отравляла ее жизнь.

Тело императора Александра было медленно перевезено к месту погребения его предков. По всей дороге люди приходили выразить его памяти самую искреннюю и поразительную дань сожаления и уважения. Его проезд по Москве вызвал настоящий траур, люди падали на колени и пытались опередить друг друга, чтобы поклониться и поцеловать гроб, заключавший останки государя, которого Москва видела столь добрым, столь желавшем ей добра. Наконец, кортеж приехал в Царское Село, которое в последние годы было излюбленным местом пребывания императора Александра. Император и мы все поехали ему навстречу. Жители стояли на коленях и плакали, молились за душу своего почившего Хозяина. Императрица-мать и молодая императрица ожидали в дверях дворца, и гроб с рыданиями был внесен в дворцовую церковь. Там он стоял несколько, затем его перенесли в Чесменский дворец, где свинцовый гроб с телом поместили в более роскошный, приготовленный тем временем в Петербурге. Войска, все гражданские власти и остальные участники погребальной церемонии, этого последнего знака уважения к императору, а также почти все население царской резиденции вышли встретить останки императора Александра и заполнили все улицы и окна. Погребальная процессия остановилась у Казанского кафедрального собора, в котором под величественным и мрачным катафалком гроб был выставлен для выражения знаков уважения и преданности представителей всех слоев общества.

Через 10 дней участники погребальной церемонии вновь надели траур, войска заполнили улицы, народ толпился в местах проезда кортежа. Тело почившего императора было вновь помещено на повозку, которая и доставила его к месту вечного упокоения — в крепость, где смерть воссоединила его с уже захороненными царственными предшественниками. В тот момент, когда пушечные залпы возвестили всем, находящимся снаружи, о том, что тело императора опущено в могилу, в тот момент, когда все, присутствовавшие в храме, увидели, как драгоценные останки любимого императора были спущены под землю, мы все зарыдали и одновременно упали на колени, воздав должное чувствами искреннего уважения и благодарности останкам монарха, человека, который нас любил, и который в течение 25 лет обеспечил нам славу и благополучие.

Его царственной супруге, до сего места следовавшей за ним, вскоре суждено было лечь в могилу, приготовленную для нее в этом же храме. Императрица Елизавета была красива, любезна и духовна. Она проявила твердость характера в те времена, когда захваченная честолюбием Наполеона империя грозила всем трусливым и малодушным людям полным разрушением. У нее были ошибки и вина перед своим супругом, впоследствии она играла всегда интересную роль брошенной жены, усердной патриотки, однако ее холодность и удаление от общества в последние годы вызвали безразличное отношение к ней почти всего народа. В конце жизни император, пресыщенный удовольствиями и суетностью мира, оказался во власти мистицизма и вернулся к своей жене с тем, чтобы позаботиться о душе и искупить свою вину перед ней. Его пребывание в Таганроге укрепило нити дружбы и доверия, которые были почти полностью порваны между супругами событиями бурной молодости и исполнением государственными обязанностей.

Вся жизнь императора Александра была странным смешением чувственных начал и противоречивого поведения. Выросший под влиянием развращенных нравов азиатской роскоши и победного престижа эпохи Екатерины, воспитанный якобинцем Лагарпом, он был смущен строгостью отца еще наследника престола. Имея перед глазами ангельскую добродетель своей матери и интриги фаворитов своей бабки, призванный быть самодержцем и вскормленный на опасных идеях французской революции, он обладал горячим сердцем. Вдыхая во дворце воздух галантности, будучи скромным вплоть до неверия в собственные замыслы, он был храбрым, но опасался несчастий войны.

Таким образом, он был готов к восприятию самых разных впечатлений, готов был увлечься любыми страстями. Он начал царствовать в 24 года в окружении льстецов, женщин и интриг, но у него хватило сил на то, чтобы всегда оставаться человечным и благожелательным. Вначале он был привержен либеральным и конституционным идеями, направляя в них принципы управления, он искал изменений, полагая, что находил улучшения. Он предавался любви. Ему нравилась политика, но она не стала для него главным занятием. Он позволил вовлечь себя в войны и завоевания, хотя всячески стремился их избежать. Он искал славы и оваций либеральной Европы. Он даровал конституции Польше и завоеванной Финляндии, раздражая свой собственный народ и сея зерна оппозиции и недовольства у своих подданных. Затем он вернулся к принципам деспотизма, гипертрофированной религиозности, сектантским взглядам, к мистицизму.

Недовольный настоящим, неуверенный в будущем, строгий к самому себе, он стал несчастливым, потерял вкус к жизни и к своему могуществу. Он умер в скорби о потерянных иллюзиях и в предвидении будущих бедствий.

Император всеми способами пытался вырвать корни тех злоупотреблений, которые проникли в аппарат управления, и которые стали явными после раскрытия заговора, обагрившего кровью его вступление на престол. Исходя из необходимости, организовать действенное наблюдение, которое со всех концов его обширной империи сходилось бы к одному органу, он обратил свой взгляд на меня с тем, чтобы сформировать высшую полицию с целью защиты угнетенных и наблюдения за заговорами и недоброжелателями. Число последних угрожающе увеличивалось с тех пор, как в России получили распространение подрывные идеи французской революции. Они проникли с целой толпой французских авантюристов, которые занимались воспитанием молодежи, и особенно после общения наших молодых офицеров во время последней войны с либералами разных европейских стран, куда войска вошли благодаря нашим победам. Я не был готов к исполнению такого рода службы, о которой у меня было самое общее представление. Но осознание благородных и спасительных намерений, которые требовали ее создания, и мое желание быть полезным моему новому государю заставили меня согласиться и принять это новое место службы, которое его высокое доверие пожелало организовать со мной во главе.

Таким образом, было принято решение о формировании корпуса жандармов, начальником которого я стал. Империя была разделена на 7 округов, во главе каждого был поставлен генерал, в подчинении у которого находились старшие офицеры, располагавшиеся в каждой губернии. Создание дополнительных структур было отложено на значительно более поздний срок и должно было исходить из тех требований, которые будут указаны практикой. Под моим управлением было создано 3 отделение собственной его императорского величества канцелярии, которое стало центром этой новой организации и центром секретной полиции. Они должны были создать негласные связи и оказывать помощь в работе и в намерениях жандармерии. С тем, чтобы сделать эту службу для меня более приятной, император милостиво добавил к ней должность начальника его главной квартиры.

Я немедленно принялся за работу и, с Божьей помощью, вскоре усвоил мои новые обязанности и принялся осуществлять их к удовлетворению императора и без осуждения общественным мнением. Я был вполне счастлив, имея возможность делать добро, оказывать услуги многим людям, вскрывать много злоупотреблений и, особенно, предотвращать много несчастий.

Во многих губерниях обманутые недоброжелателями или обольщенные ложными надеждами крестьяне посчитали возможным требовать себе свободу и отказывались повиноваться своим владельцам[2]. Во многих местах бунты даже приняли характер насилия, что могло бы оказаться опасно, если бы не было сразу ликвидировано. Император сразу же приказал применять в подобных случаях смертную казнь, и вскоре, благодаря твердости и бдительности правительства, такого рода беспорядки удалось потушить.

Наконец, через пять месяцев упорной работы следствие по делу заговора было закончено, и это большое дело было возвращено в руки правосудия. Желая дать этому делу полную законность и общественную гласность, император создал Верховный трибунал, членами которого стали все сенаторы, министры, члены Государственного Совета и наиболее отличившиеся военные и гражданские лица, которые в это время находились в столице. Никогда еще суд не был столь представительным и независимым.

После ознакомления со всеми обвинительными документами, свидетельскими показаниями и признаниями обвиняемых, трибунал сформировал две комиссии для пересмотра всех бумаг и для того, чтобы каждому обвиняемому одному за другим задать вопрос, не хотят ли они что-либо добавить в свою защиту, желают ли подать какую-либо жалобу на проведение следствия или не имеют ли возражений против того или иного члена комиссии. Обвиняемые заявили, что использовали все способы оправдаться, и что им осталось только поблагодарить за предоставленную им свободу действий с целью защиты.

Тогда Верховный трибунал начал готовить приговор по делу всего заговора и по той или иной степени виновности каждого его участника. Все были убеждены в высшей степени предательства: большая часть преступных замыслов посягала на жизнь государя и членов императорской семьи. Все признали, что их намерения и действия были общеизвестны. Таким образом, оставалось только определить вину каждого и найти наказание, предусмотренное законом за их преступления. Желание судей, а также и императора заключалось в том, чтобы наказывать мягко, ведь все заслуживали смерти. Военный кодекс, также как и гражданские законы предусматривал наказание смертной казнью.

После того, как были определены категории преступлений, император внимательно изучил приговор Верховного трибунала. Он изменил строгость законов: только пятеро были приговорены к повешению, другие — к пожизненной каторге, менее виновные — к различным срокам каторжных работ, некоторые ссылались в Сибирь в качестве колонистов, самое слабое наказание было в виде нескольких лет или месяцев заключения в крепости. Предписанный законами приговор был зачитан виновным, затем им объявили о его облегчении, продиктованном великодушием императора.

Приведение приговора в исполнение было назначено на 13 июля на 3 часа утра. Я приехал в крепость для того, чтобы вместе с ее комендантом отдать некоторые приказания. Тем, кто должен был заплатить жизнью за преступный заговор, была дана возможность исполнить свой церковный долг. Остальных отвели в церковь. Далее все собрались на крепостной площади в окружении батальона Павлоградского полка, я приблизился для того, чтобы посмотреть на них и выслушать их последние слова.

Я был полон сострадания — это были в большинстве своем молодые люди, дворяне, почти все из хороших семей, многие из них служили со мной, а некоторые, как князь Волконский, были моими товарищами. Вначале я сострадал, но вскоре возмущение и отвращение переполнили меня, их грязные слова и членство в этом ужасном обществе изгнали из моей души все чувства жалости, которые были порождены несчастьем стольких семей. Я видел, что ничто не могло излечить или привести к изменениям в этих головах, переполненных подрывными помыслами, и невосприимчивых к стыду от бесчестья. От всех гвардейских полков по одному отряду выстроились на крепостной площади, в 4 часа утра туда прибыли генерал-губернатор и другие военные власти. Приговоренных привели всех вместе, за исключением тех пятерых, которые должны были подвергнуться высшей мере наказания. Казнь этих пятерых должна была состояться на валу передового укрепления. Каждого офицера гвардейских полков провели перед строем отряда соответствующего полка, поставили на колени и зачитали каждому его приговор, после чего палач сломал у них над головой шпагу и сорвал эполеты, которые были брошены в огонь. Других приговоренных, которые не принадлежали к расположенным в Петербурге полкам, поставили на колени посреди площади и подвергли такому же позорному наказанию, после чего их развели по камерам. Затем под виселицей появились несчастные полковники Пестель и Муравьев, подпоручик Бестужев-Рюмин, литератор Рылеев и убийца графа Милорадовича Каховский. На головы им надели белые колпаки, и смертельная петля обвила их шеи. По данному сигналу из-под их ног была убрана доска, и они повисли. К несчастью, веревки троих приговоренных порвались, и они упали на землю. Их подняли и казнили вторично. Вскоре после этого их тела сняли для того, чтобы представить публике это грустное зрелище. Остальные были успешно доставлены в Сибирь и в другие места, предназначенные для их содержания.

Через несколько дней после этого грустного и заключительного эпизода наиболее бесчестного и преступного заговора, император и императрица направились в Царское Село для того, чтобы присутствовать на церковной службе во искупление грехов бунта, опозорившего мостовую перед Сенатом, и в память о тех жертвах, которые в день 14 декабря были принесены преданности и чести. Двор, высокопоставленные лица и вооруженные войска заполнили площадь, украшенную статуей Петра Великого. Его внучатый племянник, наследник могущества, созданного его созидательным гением, коленопреклоненно поблагодарил Всевышнего и молился за души графа Милорадовича и всех тех, кто погиб с честью.

Двор готовился выехать из Петербурга в Москву на коронацию императора и императрицы. Туда же уже направилась часть гвардии, дипломатический корпус, чрезвычайные посланники и большая часть знати. Императрица мать, отправившаяся навстречу императрице Елизавете, но не заставшая ее в живых, на протяжении двух месяцев уже обосновалась в Москве, где, так же как и в Петербурге, ее благодеяния нашли широкое поле для применения. В обеих столицах она руководила многочисленными воспитательными и богоугодными заведениями. Так, особенно заслуживали ее заботливого внимания и неустанных трудов многочисленные дома для брошенных детей.

Волнения и опасности, которые сопровождали восхождение на трон, были забыты, и все приготовились к праздникам и удовольствиям. Император, его царственная супруга и вся императорская семья, прибыв к древней столице империи, по обычаю остановились вне города в Петровском дворце. Их ожидала толпа народа. Подступы к дворцу были украшены лагерем 4 корпуса и корпуса гренадер, которые оживляли эти окрестности Москвы. В городе и вблизи него расположились прибывшие из Петербурга эскадроны и батальоны гвардии.

На третий день во главе всего кортежа и приветствуемый войсками, выстроенными по пути его проезда, император верхом въехал в Москву. За ним следовали императрица-мать, царствующая императрица и наследник, который единственный ехал в карете своей матери. Вокруг кортежа и вслед за ним двигались двор и императорская прислуга. Огромные толпы народа заполнили улицы и подступы к городу. У городской черты своего нового государя встретили генерал-губернатор и городские власти, жители города по обычаю преподнесли ему хлеб и соль. В тот момент, когда государь вошел в городские ворота, послышались громогласные крики «Ура!» Яркое солнце освещало этот величественный въезд. В городе толпа стала еще гуще, у всех окон и на всех крышах толпились люди, которые с радостью повторяли крики приветствия молодому и красивому монарху. У Иверских ворот император спешился, императрицы и наследник вышли из кареты, и приветственные восклицания были прерваны самым глубоким молитвенным сосредоточением. Императорская фамилия преклонила колени перед иконой Богоматери, и весь народ, созерцавший эту молитву, казалось, принимал в ней участие.

Крики возобновились и усилились при въезде кортежа в Кремль, этот центр России. Здесь толпа уже представляла собой единую и огромную массу, которая махала шапками и заставляла воздух дрожать от своих длительных и согласованных криков. Архиепископ встретил государя у входа в собор и указал ему путь среди императорских храмов.

Император с членами своей семьи остановился в Чудовом монастыре, в котором он уже жил, будучи великим князем, императрица-мать была единственной, кто расположился в Большом Кремлевском Дворце. Главная площадь, разделявшая эти два жилища, весь день была наполнена людьми, надеявшимися разглядеть в окнах кого-нибудь из членов семьи своего государя. Во все дни пребывания императора в Москве, особенно по утрам, эта площадь заполнялась огромным количеством народа, не прекращавшем приветствовать продолжительными криками «Ура!» каждое появление императора.

Вот уже во второй раз за 25 лет я присутствовал в Москве на церемонии коронации. Двадцать пять лет назад я был здесь совсем молодым, только вступавшим в мир человеком. Во второй раз я наблюдал все это в возрасте 45 лет, познав все удовольствия и все тяготы активной службы. В первый раз я был мальчиком, во второй раз я был мужем и отцом семейства.

С каждым днем Москва наполнялась любопытными и прибывшими по делам службы представителями всех слоев общества от всех народностей и из всех уголков необъятной России. Различная публика, иностранные послы приготовились к праздникам и церемониям, сопровождающим торжественное вступление на престол. Но император был далек от того, чтобы воспользоваться моментом и отдохнуть, он был занят новой и неожиданной заботой.

На протяжении долгих лет Персия находилась с нами в состоянии полного мира. Теперь она решила воспользоваться безопасностью, которую давали нам трактаты, для того, чтобы нарушить их неожиданно и без объявления войны. Во многих пунктах персидские войска нарушили наши границы и подняли против нас горцев Кавказа и правоверных жителей Армении. Возможности грабить было для них достаточно, чтобы они верно и поспешно последовали за персидскими войсками, которые наследник престола шахов лично вел против российских солдат. Многие города и деревни Грузии подверглись нападению, были разорены и разорены. Наши войска, захваченные врасплох и рассеянные во многих приграничных пунктах, были вынуждены стремительно отступать. Командовавший войсками на линии Кавказа, Грузии и Астрахани генерал Ермолов, который всегда умел предсказать войну и которому в соответствии с его просьбами постепенно выделялись средства обороны, командовал войсками, вдвое превосходившими по численности, ранее находившиеся в распоряжении его предшественников. Тем не менее, все произошедшее было для него неожиданным. В крепостях не хватало припасов, войсковые командиры не располагали инструкциями, не знали пунктов сосредоточения, одним словом, он правил как деспотичный и непредсказуемый паша. Его раппорт был продиктован малодушием и колебаниями, он до такой степени потерял голову, что даже допускал возможность вынужденного оставления Грузии и уступки ее столицы Тифлиса персидским войскам. В то же время, он просил прислать генерала для командования частью войск, полагая себя слишком занятым для того, чтобы лично руководить военными операциями, которые он уже считал безнадежными. Этот же самый Ермолов, пользовавшийся репутацией, частично созданной ему хвастовством, постоянно критиковал поведение своих предшественников по управлению Грузией, и обещал чудо. Своей суровостью и высокомерием, полностью противоположным тем инструкциям, которые направлялись нашим представителям в этих землях, он восстановил против себя соседние народы.

Вскоре император приказал одной пехотной и одной кавалерийской дивизиям двигаться в Закавказье, и направил туда генерала Паскевича, уже известного своей храбростью и военными талантами. Он командовал 1 армейским корпусом. Он должен был под руководством генерала Ермолова командовать войсками, дав возможность главнокомандующему заниматься решением управленческих и политических дел на этих предоставленных его управлению землях. Генерал Паскевич поспешил принять новое назначение, не сомневаясь, что оно станет блестящим началом его славной репутации и будущих очень нужных побед.

Церемония коронации была назначена на 22 августа. За два дня до этого к удивлению всех и к удовлетворению и к чести императорской семьи внезапно приехал великий князь Константин. Он спустился к императору, который вышел встретить своего старшего брата, того, кого он первый признал своим государем. Этот приезд великого князя стал ярким и публичным доказательством его подчинения новому государю и добровольного отречения от престола. В то же время он стал драгоценным свидетельством счастливой гармонии, которая на благо империи объединяла всех членной царствующего дома. Публика была в восторге, дипломатический корпус успокоился. Это присутствие на торжестве коронации великого князя Константина должно было придать ей еще больше торжественности и заслуживает внесения в анналы истории как единственный в своем роде и замечательный пример. Народ выразил ему свое удовлетворение единодушными восклицаниями, высокопоставленные лица и все присутствующие выказали ему самое глубокое уважение. В день коронации великий князь, имевший звание генерал-адъютанта, выразил желание быть назначенным в качестве дежурного при особе императора.

С раннего утра войска заняли в Кремле свои места, колокольный звон возвестил столице о начале торжественного дня. Все население стояло вокруг собора, двор, участники церемонии, члены императорского дома, представители высшего общества, послы, иностранные представители, все поспешили занять полагавшиеся им места. Во всех местах, где должен был проехать кортеж, были возведены трибуны, все они были заняты. Все с нетерпением ожидали начала церемонии. Ее открыла императрица-мать, которая под балдахином спустилась по ступеням Красной лестницы, и торжественно заняла приготовленное для нее место в соборе. За ней следовал наследник и другие члены императорской семьи. Затем появились император с императрицей, которые в окружении вельмож, военных и гражданских чинов направились в церковь. Этот национальный и религиозный праздник проходил при самой замечательной погоде. Император и императрица оба были молоды, красивы, любезны; величественные костюмы участников церемонии, изысканные туалеты дам, украшенные трибуны, все это способствовало проведению самого прекрасного и самого впечатляющего представления, которое только можно было себе представить.

Во время священной церемонии великий князь Константин, исполнявший обязанности генерал-адъютанта, заслужил всеобщее одобрение своими неустанными и трогательными заботами об одеянии императрицы в тот момент, когда она принимала императорскую пурпурную мантию, и о шпаге императора, когда он принимал причастие и должен был расстаться с ней. Глубочайшее молчание царило под древними сводами собора, который на протяжении веков видел здесь стольких государей, принимавших корону и преклонявших колени перед Всевышним. Эта священная тишина нарушалась только молитвами церковнослужителей и мелодичным пением придворной капеллы. После окончания церемонии пушечные залпы, колокольный звон крики «Ура!» народа и войск возвестили о выходе из собора новокоронованных особ. Эти крики, подобно раскатам грома, сопровождали их при проходе через толпу вплоть до того, как они поднялись на самый верх Красной лестницы. Вид императора ослеплял красотой под драгоценностями бриллиантовой короны. Императрица и наследник, находившиеся возле императрицы-матери, также привлекали взгляды собравшихся. Невозможно было себе представить более прекрасную семью, их вид вызывал подлинный восторг. Согласно обычаю, император и обе императрицы обедали в Грановитой палате под балдахином, им прислуживали высшие придворные чины. Затем в старинном Посольском зале обед был накрыт для дипломатического корпуса. Вечером Кремль и весь город были расцвечены огнями с той величественностью, которая объяснялась затейливыми контурами кремлевских зданий и храмов и других сооружений древнего города. Огромное количество людей наполняло улицы и двигалось в разных направлениях, масса экипажей проезжало вплоть до глубокой ночи, все это заставляло опасаться драк и беспорядков. Тем не менее, ни единый случай не побеспокоил и не омрачил этот великолепный народный праздник. Повсюду на этих многочисленных сборищах царствовали приличия и порядок. Даже на народном празднике, устроенном за пределами города, где собрались более 100 тысяч человек, разгоряченные раздаваемым бесплатно и в огромном количестве вином, где играла музыка, и разыгрывались самые различные представления, к большему удивлению иностранцев, при приближении императора народ выказывал уважение.

Люди собирались и толпились вокруг него, не затрудняя его проезд, не совершая насилий и не пользуясь сложным положением и бессилием полиции с тем, чтобы обворовать или оскорбить кого-нибудь. Такое поведение было бы сложно повторить европейским народам, которые считали себя цивилизованными и полагали, что наш народ достаточно далек от того уровня цивилизации, которого они уже достигли. Именно то, что русский народ еще богобоязнен, и сохранил уважение к своему государю и его власти, которая исходит от господа, то, что это глубокое чувство живет почти во всех русских сердцах, является гарантией порядка и безопасности. Гарантией более солидной и более надежной, чем то ощущение, которое обозначают кисельные берега народного суверенитета, равенства и всех шатких, слабых и кровавых догм французской революции.

Почти каждый день устраивались балы, которые, соревнуясь, друг с другом, демонстрировали наиболее богатую и утонченную роскошь. Балы у послов Франции и Великобритании соперничали в великолепии. Балы у графини Орловой и у князя Юсупова превзошли их показом местных красот и богатством обстановки. Наконец, праздники и развлечения были завершены фейерверком перед зданием кадетского корпуса. Все было сделано для того, чтобы это зрелище стало одним из самых прекрасных, какие только можно было увидеть. Только заключительный его залп включал в себя до 140 тысяч выстрелов. Казалось, что атмосфера раскололась и земля содрогнулась от чудовищного сотрясения, сопровождавшего залп 100 орудий.

Император разделял с публикой удовольствия, праздники и балы. Одновременно он работал с той же энергией, которая отличала его с момента вступления на престол. Кроме прочего, он старательно посещал все учреждения Москвы и отдавал необходимые приказания по улучшению их деятельности, каждое утро он являлся на парад, ежедневно привлекавший огромное число зрителей, несколько раз он проводил военные учения, в которые привнес ту суровую требовательность, пунктуальное исполнение которой до сего момента отсутствовала. После пребывания в Москве в течение нескольких недель, великий князь Константин вернулся к исполнению своих обязанностей в Варшаве.

К концу пребывания в Москве с персидских границ пришло важное известие о решительной победе генерала Паскевича над неприятелем. Эта победа полностью подтвердила выбор императором именно этого генерала. Не успел он приехать в Грузию, как генерал Ермолов, как всегда обеспокоенный персидской опасностью, поручил ему командование частью войск, оставив себе большую их половину для наблюдения за движением неприятеля. Паскевич отважно атаковал персов в районе Елизаветполя, (Гянджа) несмотря на их численное превосходство в четыре раза. После того, как он выдержал и успешно отразил несколько храбрых атак кавалерии наследника престола Аббас-Мирзы, который лично командовал войсками, после введение в дело своей артиллерии, Паскевич вывел свою пехоту с примкнутыми штыками на расстояние выстрела. Неприятель не смог выдержать эту решительную атаку, дрогнул и начал отступление, которое вскоре превратилось в общее бегство. Несмотря на свою малочисленность, наша кавалерия преследовала персов и захватила большую часть их военного снаряжения. Это поражение заставило Аббас-Мирзу вернуться на свои территории, в течение зимы обе стороны получили время подготовиться к новым сражениям.

Таким образом, пребывание в Москве окончилось известием о победе. Часть знамен, взятых в сражении при Елизаветполе, была доставлена в столицу и положена в церкви монастыря, где жил император. Этим достойным актом были завершены празднования в честь коронации.

Все приезжие, которых привлекли в Москву служебные обязанности или любовь к коронационным торжествам, направились обратно в Петербург. Императора и императрицу встретили здесь с истинной радостью.

Между тем, персидская война привлекла все внимание правительства, позднее начальник Генерального штаба граф Дибич был направлен в Тифлис с тем, чтобы восстановить согласие между генералами Ермоловым и Паскевичем. Первый завидовал столь легко одержанной победе второго, это сильно унизило репутацию и гордость Ермолова. Дибич был уполномочен решить на месте, кому из двоих соперников доверить ведение войны и управление землями по ту сторону Кавказа. Туда же для самого активного использования был направлен и мой брат. Благодаря своей неустрашимости и деятельности, он за свою службу в 1812–1814 гг. пользовался хорошей репутацией.