Вот тебе, бабушка, и средний класс!

У нас (и у них тоже) в последнее время радуются: «российский средний класс вышел на площадь», «средний класс протестует», «опора на средний класс». Ну, да… Только непоняточка маленькая выходит: кто радуется, кто протестует, на кого опора? Что это, собственно, за зверь такой — средний класс?

Попытка погуглить показывает, что термин очень загадочный. До сих пор социология не может четко определить, что это такое.

Возьмем Вики как энциклопедию энциклопедий. Вики, конечно, врет — но не в базовых понятиях. «Средний класс — совокупность социальных слоев населения, занимающих в стратификационной системе общества промежуточное положение между низшим классом (бедными) и элитой (богатыми)». Ну, то, что богатые — элита общества, оставим на совести составителей, ладно… А кто такие «низшие классы»? Та же Вики говорит, что это люмпены, безработные, правонарушители, наркоманы, матери–одиночки и пр.

Что же получается, что средний класс — это практически все люди, живущие своим трудом? Вики так и говорит: «В странах, считающихся развитыми, средний класс составляет наиболее многочисленную группу населения. Функциями среднего класса считаются привнесение инноваций и воспроизводство квалифицированных кадров, а также поддержание стабильности в обществе». Вот так взяли и зачислили одним махом все население страны в средний класс — как в советской школе всех детей скопом принимали в пионеры, кроме двоечника Васьки.

Стоит ли удивляться, что до сих пор у социологов не существует даже критериев, согласно которым человека можно отнести к пресловутому классу? Называют уровень образования, доходов, владение собственностью, способность к высококвалифицированному труду, даже самоощущение — и то в ходу. Но, в конце концов, все критерии сводятся к уровню доходов — их хотя бы посчитать можно, не погрязнув в перечислении «частных случаев». Недавно у нас социологи гордо отрапортовали, что в России 25% населения принадлежит к среднему классу. Почему? А потому, что у них доходы больше 500 долларов. Нет, говорят «альтернативные» социологи, надо проводить границу по черте в 1000 долларов, и на самом деле у нас 7% населения принадлежат к среднему классу. Но можно ли отнести к одному классу высококвалифицированного рабочего, профессора–хирурга, хозяина магазинчика и офисного менеджера, даже если у них один и тот же уровень доходов? Можно, говорите?

И много ли рабочих, повинуясь единому порыву, вышли на Болотную площадь?

С другой стороны, марксизм данный орех Кракатук щелкает как семечку, ибо общество он разделяет не по уровню доходов, а по отношению к средствам производства. В марксизме все проще. Люди, которые живут на доходы с собственности, — буржуазия, те, кто продает свою рабочую силу, — пролетариат. А кто не первые и не вторые, те — средний класс. Всякие там мелкие собственники, которые сами же на своих «предприятиях» и трудятся. Но в этом случае профессор–хирург и офисный менеджер, получается, относятся к пролетариату?

Много ли хозяев магазинчиков вышло на Болотную площадь?

Вернемся к буржуазной идеологии. Изначально основополагающей градацией либерализма, которая лежит в ее основе, был имущественный ценз. Исторически он противостоял идеологии сословного общества, где основным считалось право, данное от рождения. Либерализм утверждал, что богатый простолюдин выше нищего дворянина, и со своей точки зрения был прав. (С другой стороны, ему противостоял социализм, где за основу бралась польза, которую человек приносит обществу. Идеология социализма утверждала, что бедный труженик выше богатого бездельника, — и со своей точки зрения также была права.)

Пока наемный работник получал крохи, а высокооплачиваемый специалист быстро обзаводился собственностью, система работала. Однако сейчас все смешалось, ибо в экономике, главной целью которой является производство денег, собственность, если она не исчисляется миллиардами, значит мало, а доходы определяют все. Так что офисный менеджер, продающий свой труд, сплошь и рядом может быть обеспеченнее хозяина магазинчика. В общем‑то, хозяин магазинчика может по доходам в средний класс и не вписываться, и кто он тогда? Низший класс? Люмпен, что ли?

Чушь какая‑то, право…

Какие там еще критерии? Привнесение инноваций и воспроизводство квалифицированных кадров? Ну, отнести наших научных работников и педагогов к среднему классу — это даже и не смешно…

По сути, остается один критерий — поддержание стабильности в обществе. Но в этом случае получается… Да, вот именно! Получается, что какого‑то общемирового среднего класса попросту не существует. В каждой конкретной стране он свой. Вот кто заинтересован в том, чтобы общество, страна, экономика сохранялись такими, какие они есть, — тот и средний класс.

А какие у нас общество, страна, экономика?

Со страной проще всего — «умом Россию не понять». Чтобы понять, надо знать историю, так что лучше этот вопрос замнем, ибо если начать разбираться в исторических ляпах не то что власть имущих, но докторов исторических наук… Пусть уж лучше «не понять»…

Была когда‑то развитая экономика, но ее успешно разворовали и потом бездарно угробили еще до прихода Путина. То, что бушевало здесь в 1990–е, — уклад хорошо известный. Называется он нэп: плановое производство при полной свободе торговли, или перекачка госресурсов в карман нэпману. Госресурсы, впрочем, достаточно быстро закончились, и теперь российский экономический уклад можно определить как «нэп, сидящий на трубе». Вроде Саудовской Аравии, с той поправкой, что трубу у нас обсело огромной количество продавцов, перепродавцов и переперепродавцов всего и вся. Не зря лучший рекламный слоган по нынешним временам: «Товары от производителя».

Часть общества, озверев от происходящего, активно ностальгирует по сталинизму, другая часть это видит и дрожмя дрожит, потому что первых больше. Как показала передача «Суд истории», раз этак в двадцать. Откуда сам собой следует вывод, что «среднего класса» у нас не 7%, поскольку средний класс заинтересован в сохранении неонэпа и по сталинизму не ностальгирует.

И вот вопрос: заинтересован ли рабочий в дальнейшем сохранении нэпа? Никоим образом. Высококвалифицированному рабочему выгодна развитая экономика: чем больше заводов, тем больше возможностей. Профессор–хирург? А ему плевать. Он будет оперировать при любом строе, а бытом у него жена занимается. Хозяин магазинчика? Никоим образом не заинтересован: нэп идет рука об руку с коррупцией, и ему приходится платить взятки не только каждому столоначальнику, но и каждому стулосидетелю. Офисный менеджер? А с чего он, простите, живет? Промышленность почти угробили, так что большинство фирм–работодателей либо чем‑то торгуют, либо обслуживают торговцев. А ведь любая подвижка в сторону эффективной экономики означает вылет — с треском! — большей части неимоверно расплодившихся перепродавцов и переперепродавцов. Из тех, офисные менеджеры которых имеют время на работе сидеть в социальных сетях или спать за столом после ночи, проведенной «В контакте».

Много ли офисных менеджеров вышли на Болотную на митинг, организованный Немцовым, известным либералом, последним из идеологов «нового нэпа»? Наверное, много, раз этот декабрь назвали «революцией офисных хомячков».

Самое интересное, что Запад уверенно опознал в наших офис–менеджерах «средний класс». Чтобы там ни говорили про уровень доходов, технологии и образования. Если выйдут на улицу врачи и учителя, будут говорить о митингах врачей и учителей, если рабочие — о протесте рабочих, если хозяева магазинов — об акциях представителей малого бизнеса. А когда на улицу вышли офис–менеджеры, тут же заговорили о «среднем классе». Момент истины, прорвавшийся сквозь рекламные песни о «всем населении»?

Чтобы проверить данную гипотезу, вернемся к марксизму. Уже Маркс писал, что конечной целью капиталистической экономики является производство денег, а товары — это лишь промежуточное звено. Достаточно быстро практика показала, что экономика может обходиться и вовсе без товаров, напрямую производя из денег деньги. Для этого нужны биржи и банки — а фабрики можно вывести в Китай, что и сделали многие развитые государства, которые ухитряются входить в «золотой миллиард», почти ничего не производя. При таком подходе можно зачислить в средний класс все население, кроме бомжей и наркоманов. (Другое непонятно: почему экономика — глобальная, а на классы разбивается население отдельных стран?)

Заинтересован ли рабочий в такой схеме? Нисколько. Заводов не осталось, а халявное пособие мало утешает. Хирург резко против: он оценил качество инструментов, производимых «глобальной экономикой», и больше не верит в китайскую металлургию и гастарбайтеров на германских заводах. Хозяина магазина давят сетевики с головным офисом где‑нибудь в Бостоне или на Багамах, которые хоть и дрянь продают, зато дешево. И он робко надеется, что в случае глобального кризиса сетевики гикнутся первыми, а он как‑нибудь в щелочке отсидится. И даже если нет, то что ему терять? Все равно завтра задавят.

А кто заинтересован? Правильно, те, кто имеет отношение к обороту денег: банковские служащие, менеджеры посреднических фирм. Верная получилась оговорочка, вполне по Фрейду: свояк свояка видит издалека…

В большинстве стран протестуют неимущие: безработные, гастарбайтеры — а у нас «средний класс». Отрадно, однако… На мир неумолимо надвигается глобализдец, и то, что наши офис–менеджеры выступают против Путина, дает надежду. Закон бизнеса говорит: «умри ты сегодня, а я завтра», что и демонстрирует Европа, накачивая деньгами не производство и не спрос, а банковский сектор. Завтра он гикнется и потащит за собой всех, но сегодня еще поживет! А после хоть потоп. Эту беду и чуют неимущие.

Но это с одной стороны, а с другой — наши‑то капитаны экономики, хоть и бизнесмены, а все же вышли из Госплана! И, значит, у них присутствует стратегическое мышление, а не только блатной закон. Путин уже не раз неявно, интонацией, давал понять, что в первую очередь его правительство будет спасать не банки и посреднические фирмы, а заводы. Не эту ли беду чуют офис–менеджеры? В конце концов, в СССР был всего один банк и одна госторговля — и ничего, справлялись. А что колбасы в продаже не было — так ее и сейчас нет. Поскольку то, что лежит под этим именем на прилавках, — не колбаса, а отходы жизнедеятельности «золотого миллиарда».

В этом случае российский «средний класс» перестанет быть таковым. Но не стоит очень уж переживать, даже если хомячкам придется одичать и поселиться в перекрытиях. Если сольют офис–менеджеров, у нас еще останутся рабочий, профессор и хозяин магазина в качестве социального стратегического запаса…