Война

ОТ АВТОРА

Эта книга является продолжением моей истории, которую я начал описывать в «Беге». Если первую книгу можно читать отдельно, то с этим произведением лучше ознакомиться после прочтения первой части, чтобы было понятно, о чём, вообще, идёт речь.

Описание военных событий не претендует на истину в последней инстанции, так как я описываю то, что видел и знал сам. Бои, в которых я не принимал непосредственного участия, описаны со слов людей, которые там были. Собственно говоря, моя цель — это не детальная реконструкция исторических событий, а человек во всей этой мясорубке жизни, ведь всё, что окружает нас, это проекция нашего внутреннего мира.

Бывает, что человек ведёт много войн:

Последняя война — с самим собой — самая тяжёлая.

ЧАСТЬ 1 «ВОСТОК»

В Особом отделе бригады «Восток» парень с нереализованными милицейскими амбициями читал моё заявление о приеме на службу.

— А где паспорт? — спросил он.

— Паспорта нет. — Я не знал, что ещё можно ответить. Паспорт остался в личном деле Мичуринской исправительной колонии № 57. Не мог же я это озвучить в Особом отделе…

С ноября 2014 года, с того момента, когда в республике начали работать юстиция и МВД, я и все остальные, кому удалось сбежать в августе, официально находились в розыске за массовый побег. Грозило от 5 до 8 лет плюсом к сроку, что не досидели. Эту замечательную новость я узнал, когда приехал в Донецк в декабре. Из наших побегушников в столице ДНР находились Спартак и Старый. Оба служили в каком-то подразделении Антитеррора.

Старый даже начал карьеру следователя, на любительских началах. Ему удалось разоблачить убийц коммерсантов. Сначала какая-то «знакомая знакомой» обратилась с просьбой найти пропавшего мужа и водителя. Сказала, что гадалка «увидела» в видении птичек и брёвна… Что это значило, она не объяснила. Но Старый не отчаивался и пробил где-то распечатку звонков пропавшего мужа. Следы вели в Горловку. При въезде в Горловку Старый понял, что он на правильном пути, так как увидел кафе из сруба и флаг города, где был изображён голубь. «Птички и брёвна!!» — вспомнил Старый. С этими аргументами он пришёл в прокуратуру.

Уже не помню, как там было дальше, но дело удалось раскачать и найти убийц. Правда, этими делами Старый нажил себе врагов среди некоторых полевых командиров и вскоре вынужден был исчезнуть.

Спартак после расформирования отряда, в котором мы начинали службу в Горловке, приехал служить в Донецк. Здесь в Антитерроре служили его друзья по армейке. Он раздобыл какие-то левые документы и был зачислен в штат группы быстрого реагирования. Иногда ему приходилось нести караул в дежурке, где на стенде «Внимание! Розыск!» висело его фото, т. е. он ловил сам себя… Такой себе донецкий сюрреализм.

Куда идти служить мне?

— Братан, я с пацанами поговорю, но ничего не обещаю, — говорит Спартак.

Мы втроем стоим на площади Ленина. Периодически слышно канонаду. Мрачный опустевший город. «Макдоналдс» не работает, а я так мечтал после освобождения туда попасть… «М-да… “Макдоналдса” нет, а тут ещё и розыск…»

— Деньги есть у тебя?

— Да, пацаны, спасибо. Пока всё есть.

— Смотри, там наших некоторых вернули назад на лагерь. Ботаника помнишь?

— Нет… А они служили?

— Да, брат, прям в форме привезли… Будь аккуратен. Маячь, если что.

После таких новостей я снял левую квартиру, притянул туда свою новую любовь — казачку из Новоазовска, чтобы совсем было хорошо, и затаился. Решил бывать в разных местах в разное время: у себя на посёлке, у Тоси и в Донецке с казачкой. Конечно, полиция быстро бы меня нашла, если бы этим занялась, однако пока у них, видимо, было полно работы и без меня. Немного опасался моих луганских сослуживцев. Что им придёт в голову? Перед новым 2015 годом их арестовали за пьяную стрельбу в кафе, где были ранены трое российских добровольцев-ингушей. Кто-то на очередной пьянке сказал, что это я специально их подставил, так как работаю на МГБ… Теория заговора, плюс водка и амфетамин, могли и не к такому умозаключению привести. В общем, опасности у меня со всех сторон.

Имея неплохую финансовую подушку, я мог бы жить спокойно ещё пару лет, но я сбежал из лагеря не для этого. Надо было искать подразделение, куда меня согласятся взять с моим статусом беглеца или без какой-либо проверки и документов. Скрывать я ничего не хотел. Донецк — город маленький, очень быстро всё всплывет, и как поведут себя командиры, не ясно. Заметил, что вчерашние бескомпромиссные бунтари иметь проблемы с новой властью не хотели.

Был вариант обзавестись поддельными документами для более-менее безопасного передвижения, но я подумал, что в случае чего за это могут дать «добавку» к сроку. Впрочем, с осени 2014 года у меня валялся какой-то украинский паспорт на память о том времени, когда мы готовили диверсию в Мариуполе. Я вызвался взорвать секретную антенну, но теракт на блокпосту при въезде в город этому помешал. Противник усилил бдительность, и операцию отменили. Наверно, хорошо, что так…

Мой лагерный приятель Ахмет прямо из зоны пробил через каких-то знакомых чеченцев удостоверение сотрудника службы безопасности «Фонда Новороссии Д. Н. Пушилина» на моё имя. С ним я везде и ходил. Конечно, со мной всегда ещё был «донецкий малый джентльменский набор» того времени: РГД-5 и ПМ с запасной обоймой.

Итак, я занялся поиском места службы.

Вариантов было только три. Первый вариант предложил мне мой знакомый ещё с шахтёрских времён по имени Вася. Он попросил заехать к нему в гости и всё обсудить. С этим Васей произошла поучительная история.

Вася вышел с тюрьмы, пошёл работать на шахту, в то самое звено, где когда-то работал я. Грел меня немного во время отсидки.

Началась Русская Весна у нас в Макеевке. Каждый день обсуждаем с Васей новости по телефону. Вася в курсе всех местных событий. Все ждут, что приедут «правосеки», «нацики» и т. д.

«Мы с мужиками поговорили, мы их, блядь, лопатами хоронить будем!!! Пусть только приедут!!! Все настроены очень решительно!» — кричит он в трубку. Вспомнил мужиков со своего звена… Да они просто великаны!! М-да… Аж даже жалко стало этих правосеков…

Время идёт. Началась война. «Я тебе говорю, сейчас зайдёт армия РФ, это не просто пиздёж. Я с людьми общался, которые в теме», — продолжает звонить Вася.

Июль. Бои уже прям на окраинах Донецка…

«Кентуха, а что там парни с лопатами? Собираются воевать? Или как обычно?..» — спрашиваю я.

«Да что ты себе накрутил воина??? Понимаешь, это война!! Ею не шахтёры должны заниматься, а те, кто в этом разбирается», — отвечает Вася.

Позже узнал, что из 23-х человек в моём бывшем звене на войну пошёл всего один. Прозвище — Прапор. Уроженец какого-то села под Винницей. После армии приехал жить на Донбасс. Было ему лет 50.

Осенью 2014 года Вася шахту бросил. Платить там перестали. Занялся бизнесом. Дела прут в гору. Сидим, пьём чай у него дома.

Говорили о том о сём без умолку. Вспоминали шахту и общих знакомых.

Какая-то пауза. Замолчали.

— Братан, я ж тоже хотел пойти… Уже договорился! Жена в коридоре схватила за ноги!! Не пущу, говорит!!.. — Зачем мне он это всё рассказывает? Я ж не спрашивал. Разговор шёл совсем о другом.

Видно, болит это у него в сердце, а значит, он ДОЛЖЕН был идти. Эволюция человека не прекращается никогда. Если человек не эволюционирует, то умирает. Сначала духовно, а затем физически. Помните, как сказано в Писании? «Предоставьте мертвым хоронить своих мертвецов…» «Кто не оставит дом, жену, детей…» — как раз про это.

Я ничего не ответил ему. Что сказать? Выбор каждого…

Война подзатянулась. Я воевал. Вася делал дома ремонт, купил хорошую машину. Общались мало. Через три года Васю находят умершим от передоза на квартире у любовницы. Не кололся лет 15, а вот начал опять…

А ведь была возможность умереть по-другому.

Вася предложил мне пойти послужить в Горловку, там у него какой-то кент за командира… Нет! В Горловку нельзя…

Двое других знакомых обещали поговорить с командирами, но что-то тянули резину, а потом вообще пропали. Впрочем, это было неудивительно — началось Зимнее наступление. Шли последние яркие дни ополчения. Штурм ДАП, Дебаля… Всё это я, к сожалению, а может, по воле Божьей, пропустил.

Где-то в конце марта один из знакомых, с позывным Ёж, вышел на связь. Оказывается, он был ранен, потерял телефон, и вообще ему было не до меня.

— Ну что ты? До нас пойдёшь? В «Восток»…

— А ты объяснил всё командиру?

— Да, всё нормально…

— Да. После Пасхи приду тогда. Куда уже спешить…

Лёха освободился около года назад. Он мой сосед, старше меня на 5 лет. Собирал нас, малолеток, устраивал тренировки и спарринги. Лёха был одним из наших уличных авторитетов. Особенно его все зауважали, когда в драке с одним серьёзным типом из соседнего района Лёха выколол ему глаз. Вообще, Лёха — это такая смесь Данилы Багрова и Александра Дугина.

Вот спустя годы скитаний и лагерей он дома. Лёха сказал себе, что больше не будет заниматься криминалом. Никогда. А чем будет заниматься — сам себе не ответил.

— Короче, они забирают бабки в один и тот же день, 10-го числа каждого месяца, и везут на офис. Бывает, что ещё заезжают в пару мест, тоже бабки забирают, но нерегулярно… А 10 числа стабильно в районе обеда они на улице Июльской, — спустя пару месяцев после Лёхиного освобождения я предложил ему делюгу. Он ответил, что никто и никогда не сможет убедить его снова заняться криминалом. Ещё через месяц он сказал, что справедливый возврат долгов не противоречит законам кармы и можно попробовать, но для эффективной работы нужна команда. Команду лучше формировать, тренируя молодёжь в рукопашке. Среди них можно выявить способных. Поработав пол года на различных временных работах, Лёха был не против кражи несправедливо нажитого добра…

В ситуации с чёрным налом по классике не отработать. Только разбой. Лёха не доверяет мне. Говорит, что нужен опытный боец: всё-таки у инкассаторов оружие. По своим связям находит опытного человека, своего старого знакомого. Тайский боксёр, опыт налётов, людей, бывало, резал — то, что надо. Я обрадовался, что теперь-то уж точно всё пройдёт нормально…

Когда вышли инкассаторы, Лёха натянул маску и начал движение. Наш новый подельник сделал несколько шагов, затем сдернул с себя маску и убежал. После неудавшейся «спецоперации» он объяснил, что обнаружил засаду, и вообще у него была плохая чуечка. «Блядь! Да откуда она может быть хорошей, когда ты в центре миллионного города нападаешь на вооружённых толстолобиков?» — думаю я.

Лёха молча смотрит на тайского боксёра. Вижу, что в нём сейчас борется профессор Дугин и Майкл Корлеоне. Может, даже убить тайца…

— Едь домой, — говорит он, и мы уходим. Таец заметно выдыхает.

За нами закрывается дверь лифта.

— Правильно в тюрьме говорят: за старое спасибо, а сегодня мы с тебя спросим… Люди меняются. В 2003-м, когда мы в козий барак заскочили с арматурами… а сейчас… вот… Засада, блядь. Придётся, Свинка Пеппа, тебе худеть, — говорит Лёха.

— До Пасхи справлюсь, — обещаю я.

Весна 2015 была какая-то особенная.

Я гулял по городу и вдруг вспомнил одну мысль, которая засела в мою голову лет 15 назад. Тогда я не мог объяснить, почему это место в Писании показалось мне пророчеством о нашем будущем…

Иисус с учениками гулял на Пасху по Иерусалиму. Ученики — в основной своей массе это бедные рыбаки из депрессивного региона — Галилеи. Они восхищаются зданиями и храмом в городе.

«Учитель! посмотри, какие камни и какие здания!

Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? всё это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне». (Мк. 13:1–2). Дальше Христос рассказывает о будущем мира и Иерусалима, пророчествует: «ибо, где будет труп, там соберутся орлы». (Мф. 24:28)

Донецк до войны был очень красивым и богатым, пафосным городом. Сейчас он заметно обезлюдел, что сильно изменило его облик. Мы гордились аэропортом, Донбасс Ареной и т. д. Всё было красиво, дорого и богато. Чем выше было материальное благополучие, тем выше гордыня…

…Все знают, что наша война — это одно из сражений геополитического противостояния США и России. Поле битвы — Донбасс. Хотя мог быть Крым, Харьков, а при более удачных раскладах — Западная Украина. Но война идёт у нас…

Гербы этих стран — орлы. Герб ДНР — орёл. Германия, играющая также одну из ключевых ролей в нашем процессе, — на гербе тоже орёл! Ещё одно пророчество в моей жизни исполнилось.

…Я шёл по городу и видел, как население отмечало ту Пасху. Не как раньше: с дикими пьянками, драками и оргиями. Люди, как во времена моего раннего детства, вышли целыми подъездами на улицу возле дома, все вместе жарили шашлыки, ели, пили, веселились. Радость была какая-то сверхъестественная, Божья… Перед этим люди пережили лето 14-го, «Зимнюю войну». Горе объединило людей, все поняли, что для счастья много не надо и можно делиться тем, что имеешь, и от тебя не убудет.

Может, такое бедствие, как война, нас чему-то научит?

— А где паспорт?

— Паспорта нет.

— Как это нет? — Посмотрел на меня особист.

— Сплошные жизненные драмы, — ответил я строчкой из «Крёстной семьи». Никакого волнения почему-то не было, хотя теперь ясно, что никто никого в мою ситуацию не посвящал.

Особист ещё раз прочитал моё заявление.

— А… Тык Жоре, на Пески… — Видимо, туда можно было без паспорта, и особист поставил на заявлении свою резолюцию.

Донецк. 20 апреля 2015 г.

Форма у меня своя, разгрузка тоже. Всё есть, кроме рюкзака — со мной спортивная сумка, с которой я убежал из лагеря. Дали только РПК и четыре магазина. На ремне пулемёта кто-то нарисовал рыбу — древний символ христианства, и я подумал, что нахожусь на правильном пути.

Моя казачка расстроилась такому повороту совместной жизни и уехала к себе в Новоазовск, а я с другими бойцами нашей роты еду в кузове камаза на фронт. За бортом вполне себе мирный весенний Донецк со светофорами, гуляющей молодёжью и детьми.

Перекрикивая шум, боец с позывным Жук рассказывает о бое 13 апреля.

Прямо на Пасху противник атаковал позиции нашей роты на «Вольво-Центре», куда мы сейчас и направляемся. Диверсанты противника зашли прямо в здание Центра. На посту стоял всего один человек с позывным Минус. Из-за плохого зрения он сразу не понял, кто к нему приближается (укры зашли с тыла). Разобравшись, забежал вовнутрь и начал стрелять из глубины через окна. Предупредить остальных он не мог, так как заглушили связь, а на выстрелы никто не обращал внимания, ведь порожняковые пострелухи — это обычное дело. Соседний пост тоже атаковали. Один из укров залёг совсем рядом, за поваленным бетонным столбом (метров 15–20), его бы выкурить гранатой, но их не оказалось, так как командир забрал у всех гранаты, мотивируя это тем, что бойцы их часто пропивают. «Когда начнётся пиздорез, тогда и выдам!!» — сказал он. Вот пиздорез начался, а гранат нет…

Укры стреляли по окнам второго этажа со «Шмелей» и РПГ, снимая это всё на камеру. Кидали гранаты в гараж и склад с бк. Шла «зачистка здания», а наши орки спокойно отдыхали в подвале.

Кто-то всё же услышал вопли Минуса…

Идеалисты-романтики всегда проигрывают суровым реалистам. Думая, что в каждой комнате многострадального «Вольво-Центра» сидит по группе кадыровцев и по-другому никак не может быть, укры наделали много шума, потеряли время, и орки выскочили из подвала, как из преисподней…

Итог боя: у укров 1 «200». Труп нашли и сняли на видео. 1 пленный без глаза (то ли в бою потерял, то ли наши выкололи). Нападавшие принадлежат батальону ОУН. Читая украинскую версию этого боя в Википедии, я узнал ещё о 4-х раненых оуновцах, а также о том, что этими действиями была сорвана попытка наступления чеченцев-кадыровцев (sic!!).

Наши потери: Минус сам себя ранил легко в руку. Он стрельнул в окно с ГП-25. ВОГ попал в оконную раму. Вообще-то граната взводится через 15 метров, а тут чего-то взорвалась через 5. Осколком ВОГа его и ранило.

В тот день противник также атаковал наши позиции на Жабуньках. Говорят, тоже чудом удержали…

…Жука я сразу узнал. Он сидел у нас на дальнем бараке. Освободился ещё до войны. Запомнил я Жука, потому что его сильно пиздила братва за то, что он разобрал шлакоблок внизу забора и лазил на «запретку» за недолетавшим «перекидом» метадона. Ещё у одного бойца лицо знакомое — оттуда же. Жук — теперь командир отделения, хорошо, что не у меня.

Служить мне предстояло в 9-й Дружковской роте. Костяк её составляли бойцы, прошедшие Славянск, державшие там оборону на Рыбхозе. Личный состав — в основном жители Дружковки (командир роты Жора тоже с этого города). Было много Константиновских и Димитровских. С июля 2014 года рота занимала позиции на самом въезде в Донецк по Красноармейскому шоссе и южнее, в районе ДКЗХИ (Донецкий казённый завод химических изделий). То есть, фактически, на самом передовом направлении. Именно в этом месте 21 июля 2014 года противник пытался прорваться в Донецк. В то время тут, помимо «Востока», несли службу бойцы Клуни (легендарный командир казачьего отряда «Б-2», отличившийся впоследствии в боях под Иловайском и ДАП) и ещё кто-то. Чем всё закончилось — история известная. Казаки подбили вражеский танк. Остальные укропы наступать не решились. Фактически бой вёлся уже на территории города.

Когда мы подъехали к «Вольво-Центру», я не узнал местность. Это был выезд на Днепропетровск. В мирное время часто тут ездил, а сейчас… Всё разбито, деревья выкошены, кругом торчат неразорвавшиеся мины и «грады».

Только спустился в подвал, чтобы обустроиться, но меня и ещё одного новенького с позывным Баз повели на другой пост. Назывался он «Первый утёс» (все сторожевые посты почему-то назывались «утёсами») и располагался прямо под большой металлической стелой «Донецк».

Со своими торбами мы подошли к месту, окружённому кучами разного бытового мусора, какими-то ящиками, тазиками, огромным количеством пустых консервных банок и разной хуеты, снесённой сюда из разрушенных окрестных домов. Всё это напоминало (а чего напоминало — таким оно и было) жилище бомжей на городской свалке. Под низким навесом из досок и полиэтилена на сиденье от стула расположился и сам бомж в грязной «флоре». В наступающих сумерках блеснули его глаза и единственный зуб.

— Юрист, — представился он. — Пацаны, я печку топить не умею… Я в квартире всю жизнь жил. Она коптит что-то… Я хуй её знает, что ей надо…

— Разберёмся, — сказал Баз.

Мы зашли в хлипенький блиндаж, построенный по какому-то загадочному проекту. Вход в него был со стороны противника, т. е. теоретически всё, что летело по нам, могло попасть прямо в этот вход. Забегая вперёд, скажу, что однажды так и произошло: Баз спрятался от обстрела в блиндаже, и прямо ему под ноги прилетел снаряд от АГСа, к счастью, не разорвался. В самом блиндаже был такой предбанник, где стояла печь, налево ход и узкое спальное помещение на две нары. Единственным плюсом блиндажа был телевизор. Никакого умывальника ни в блиндаже, ни во дворе не было. Туалет тоже был построен по тому же загадочному принципу, что и блиндаж. Видимо, считалось, что, когда ты срёшь, убить тебя не могут. Помещение уборной просто стояло открыто на поляне, и опять дверями к врагу, что придавало остроту ощущениям, ведь во время процесса можно было наблюдать летящие в твою сторону трассеры.

В полумраке нашей норы (блиндажом это назвать было нел…