Город Ла-Пас и в двадцать первом веке оставался столицей Боливии, которая теперь входила в Конфедерацию Американского Юга.
О его многовековой истории напоминали кованые балконные решетки и узенькие и плохо вымощенные улочки предместий.
Об этом же свидетельствовали и костюмы местных жителей, которые они носили с той врожденной небрежностью, какую ни за какие деньги не могут приобрести приезжие.
Попав сюда, вы как бы попадаете в другой мир, совершенно непохожий на тот, что уже воцарился на всей планете, — проникнутый духом механицизма и технократии.
Однако и здесь Земля медленно деградировала и умирала.
Умирала она от болезни, которая должна была вскоре поразить все страны и континенты. Ее ничем нельзя было остановить. Ни одна раса не избежит трагедии, на которую обречена вся планета.
Смерть уравняет всех.
К таким мыслям я пришел, высадившись жарким июньским днем в Ла-Пасе.
Был я всего-навсего молодым археологом без особых претензий и, конечно, не знал решения, принятого учеными по вопросу выживания нашего несчастного человечества, но не верил в победу людей над силами враждебной природы.
Не верил, поскольку все, что творилось на моих глазах, превосходило самые тревожные ожидания.
Все было нормально примерно до двухтысячного года.
Потом природа сказала «нет», а упрямый человек продолжал твердить «да».
К несчастью, в этом «да» не было никакого рационального зерна. Все происходило за гранью человеческого понимания и классической науки.
Поэтому никому не приходило в голову хулить ученых, да и у меня не было причин к этому, ибо следует признать, что они использовали все, чтобы дать человечеству возможность просуществовать еще хотя бы в течение двух-трех поколений.
Оставалось только надеяться.
И как все, я, профессор Ролан Картье, тоже сохранял надежду и потому-то и прибыл в Ла-Пас с маленьким багажом, но огромными намерениями провести до конца некие осторожные изыскания.