Возмездие

Глава 22

Диана

— Розовый?

Я застыла на первой ступеньке крыльца, рассматривая машину перед собой. На фоне черного автомобиля Кая пудровый Porsche сразу бросается в глаза. Располагаясь на соседних парковочных местах, они являются полной противоположностью друг друга.

Стоит ли говорить, что меня везде возил Джакомом или кто-то из охраны? Да и прав у меня нет.

— Я посчитал, что небольшое напоминание твоей прошлой Барби-жизни не помешает, — Данталиан смел пылинки с капота, хотя даже с далека было видно насколько машина чистая. — Хочешь, перекрасим в белый?

Я молча таращилась на нее, не в силах поверить, что все и правда является явью. Только Данталиан Кастро может выстебать мою прошлую жизнь, подарив при этом машину…

Возможно, я бы хотела позже перекрасить ее в черный.

— Ты планировал, чтобы я подалась в бега наэтом? Дорогая розовая машина совершенно не привлечет внимание и помогла бы мне слиться с окружающими, — скептически сложила руки на груди. Широкая улыбка растянулась на его губах.

— Я планировал, что ты будешь разъезжать наэтомпо Лас-Вегасу. Тогда моим парням будет проще за тобой следовать.

Я возмущенно ахнула. А я уже успела поверить в мнимую свободу действий.

— Следовать?

— Выходить из дома одной опасно. Особенно сейчас, когда я не решил вопрос с Нью-Йорком и Конти, — Данталиан подошел ко мне и нежно приподнял пальцами подбородок. — Они не будут встревать или мешать. Зачастую, ты их вообще не будешь видеть. Только Леонардо, который будет тебя помогать и первое время возить.

Значит, он знал, что я не имею понятия как управляться с этим монстром.

Еще вчера воздухе витал вопрос с вождением, но мне тогда не хотелось нарушать образовавшуюся идиллию.

— Только так я смогу передвигаться вне особняка?

— Прости.

Фыркнула. В его голосе нет ни капли сожаления или раскаяния.

Данталиан размеренно меня поцеловал, крепко прижимая к себе. Можно вечно находиться в его объятиях, как и просыпаться с ним в одной постели. Еще месяц назад, в борделе, я не могла и подумать, что влюблюсь в парня, который ненавидел одно мое существование, а сейчас нежусь в теплоте его тела и позволяю трахнуть себя на бильярдном столе.

А ненавидел ли?

— Так, говоришь, ты хотел на мне жениться? — дразняще спросила я, рисуя круги на голой груди. — В какой момент между фырканьем и закатыванием глаз, когда я появлялась на горизонте, ты об этом думал?

Кубики пресса затряслись от тихого смеха.

— Возможно, я стал об этом задумываться, когда ты почти поселилась у нас, — Данталиан зарылся носом в волосы и оставил на макушке легкий поцелуй. — И как было не фыркать, когда ты не видела никого, кроме Тристана?

Мои брови удивленно взлетели. Я приподнялась на локте, чтобы посмотреть в эти бессовестные глаза.

— Ты перекручиваешь все в свою пользу!

— Это не отменяет, что я хотел, хочу и буду хотеть тебя.

Он резко потянул меня на себя, заставляя оседлать. Одеяло отлетело в сторону и обнажило грудь.

От воспоминаний сегодняшнего утра улыбка непроизвольно появилась на лице. Если бы Данталиан намеренно не игнорировал мои попытки наладить с ним контакт, то многое могло бы сложиться по-другому.

Мы молча стояли посреди заднего двора, прижавшись друг к другу. Возмущение плавно перетекло в принятие и умиротворение. Он прав. У меня не получится себя защитить, даже если руках окажется нож.

Сейчас я действительно ощущаю заботу.

— Прокатишь меня до места, которое хотела показать?

— У меня нет прав, Данталиан.

Хоть дорога на кладбище не проходит через центральные улицы города, как быть с неожиданно появившимися на пути животными или людьми?

— Их сделать не долго, а сейчас тебе нужно будет только рулить — остальное этот красавец берет на себя.

Я мягко выскользнула из объятий и переплела наши пальцы.

— Позже, ты покажешь, как с этим, — кивнула на автомобиль, цвет которого все еще порождал смех, — справляться. Поехали, иначе станет слишком жарко.

Потянула его к белому Ferrari, который, почему-то стоял отдельно от всех.

Без лишних слов и возражений Данталиан запрыгнул в водительское сидение и завел двигатель. Я пристально наблюдала за его движениями, чтобы после не опозориться. Прежде мне и не приходило в голову наблюдать за такими мелочами, но и тогда не было собственной машины.

— Куда едем?

— Я скажу где поворачивать, — сказала я, пристегиваясь. Хотя, уверена, что он поймет дорогу уже на середине пути. — Со двора сразу налево.

Данталиан вырулил с импровизированной парковки особняка и устремился по асфальтированной дороге все дальше от города.

Я, как под гипнозом, наблюдала за умелыми движениями рук и пальцев. Кожа на костяшках натягивалась каждый раз, когда он сжимал руль, а вены на руках ярко выделялись на солнце. Мне безумно нравится Данталиан в роли водителя, пусть и довелось мне это видеть лишь дважды.

Я задержала свой взгляд на прямых чертах, щетине, которую он так и не убрал утром, подбитой губе. Все еще хотелось вернуться в невероятно теплый и уютный кокон его рук и не вылезать оттуда до конца недели. Я правда не знаю, в какой момент внутри стало теплиться это чувство, но оно заставляет чувствовать себя счастливой.

— Не боишься, что увезу тебя туда, где никто не найдет? — нарушила тишину. Технически, он сам может отвезти нас в любой темный уголок штата.

— Вдвоем? Вдали от всех? — Данталиан демонстративно задумался. — Трепещу.

Закусила губу, чтобы не дать улыбке стать еще шире. Я бы тоже не отказалась уехать далеко. Никаких взглядов и осуждений. Только мы.

В этом плане я скучаю по уединенности борделя, где он забывал про работу, а я не могла никуда уйти. В какой-то степени дом Кастро тоже является неким островком отчужденности, из которого можно не выходить, но именно там солдаты будут в первую очередь искать своего Босса. Моего Босса.

— Здесь направо.

Данталиан выгнул правую бровь при виде съезда на бездорожье и кинул быстрый взгляд на меня.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Как бы эта машине не заслуживала скоростные шоссе, мне приходится везти нас по беспутью, чтобы продлить интригу.

— Ты и правда хочешь увезти меня в лес? — с улыбкой спросил он, поворачивая.

— Как-нибудь с другой раз.

Кладбище Palm Eastern находится не так далеко от особняка, как от центра города, а если свернуть на тропу для любителей пикника, то можно вообще попасть сюда за несколько минут.

— Выглядишь взволнованно, — еще один косой взгляд в мою сторону.

Потому что так и есть!

— Это очень значимое для меня место… И для тебя, думаю, тоже.

Только сейчас мне пришло голову, что парни могли приезжать сюда к родителям и увидеть то, что мне бы хотелось показать. Возбужденная идеей приехать в это место, я совершенно забыла спросить бывали ли они тут после возвращения.

Спустя небольшой тряски по ямкам и бугоркам, мы наконец въехали на полностью пустую парковку прямо у больших входных ворот. Руки Данталиана сжали руль еще сильнее, чем это было, когда мы ехали по бездорожью. Его зубы были крепко сжаты, и я уже почти пожалела, что выбрала сегодняшний день для поездки сюда.

— Мы можем вернуться, — положила свою руку поверх его, которая казалась ледышкой. В конце концов, табличка никуда не денется.

Данталиан повернулся ко мне и натянул на лицо невеселую усмешку.

— Кладбище? Не самое популярное место для свидания.

— Люблю удивлять, — я потянулась к его щеке и оставила там легкий поцелуй. — Если тебе тяжело туда идти, то мы можем уехать. Это подождет.

— Я никогда не был тут, — тихо признался он. — Несколько недель назад смотрел на эти ворота, но так и не смог войти. Может, мне просто хочется думать, что они где-то на отдыхе, поэтому не рядом.

Сердце болезненно сжалось.

— Но ты меня заинтриговала, поэтому, когда, как не сегодня?

Данталиан резко открыл дверь и вышел на улицу. Я поспешила за ним, хватая за край футболки, чтобы остановить решительный шаги к железным воротам.

— Нам придется стоять рядом сними. Ты точно готов?

Теперь мне это кажется самой дурацкой идеей за последнее время. Надо было рассказать так, а не везти на кладбище и сдирать защитную корку с ран.

Он обхватил двумя руками мое лицо и посмотрел куда-то вглубь, в самую душ, глаз.

— Я должен был это сделать еще тогда. С тобой мне спокойнее.

Я приободряюще улыбнулась и повела его к воротам. Выглядели они, честно говоря, не лучшим образом. И я имею в виду не их состояние, а дизайн. Ощущение, будто эту калитку создавали специально для фильмов ужасов.

Жуткое зрелище.

Мы шли вдоль вереницы памятников в абсолютной тишине. Только едва ощутимый ветер и птицы нарушали этот покой.

Я крепче сжала его руку, напоминая о том, что готова пройти вместе с ним через это. Он в ответ провел большим пальцем по моей коже, завершая наш немой разговор.

Спустя какие-то несчастные мгновения мы остановились у могилы его родителей, которая всегда выглядит безупречно. Никогда не интересовалась кто содержит садовника в этом месте или, может, кто-то из солдат по собственной инициативе тут убирает, но за четыре года я не видела лишнего листочка или мусора.

Данталиан неотрывно и не моргая смотрел на памятники. Мне остается лишь догадываться, что сейчас происходит в его голове. Ощущает ли себя сломленным? Доволен ли, что солдаты не забыли и в честь них поставили целый памятник? Жалеет ли о чем-то?

Кадык судорожно дернулся, оповещая, что если я не сделаю то, за чем пришла, то потеряю Данталиана в борьбе с самим собой.

Взяла в руки его лицо, как это делал он минутами ранее, и повернула на себя.

— Мне очень жаль, что так получилось из-за моей семьи, и я правда искренне скорбела за всеми вами, — ком снова образовался в горле, а может и вовсе не уходил со вчерашней ночи. Я шумно набрала в легкие воздух для дальнейшей речи. — Кто бы что ни говорил…

— Ты никогда не была ни в чем виновата, — прервал Данталиан незапланированный монолог. От боли, что горела во его взгляде мне захотелось взвыть. — Твое заточение… Я пытался спрятать тебя от тех, кто жаждал отомстить, но… это было не лучшим решением по отношении к тебе.

Горькая слеза скатилась по щеке. Судьба распорядилась так, и я благодарна ей, что за столько лет мы смогли обрести покой. Надеюсь, что он будет долгим.

— Это не то, что я хотела показать, — прошептала и отошла в сторону.

Маленькая деревянная табличка — все, что мне было тогда доступно —, которую я закрывала спиной, выглядела не так красиво, как памятники старших Кастро, да и, к счастью, в ней уже нет смысла. Маркер, которым были написаны имена, со временем растекся и впитался в древесину, однако буквы все еще отчетливо читались.

Данталиан Кастро.

Тристан Кастро-Морель.

Кай Кастро-Трентино.

Кастро всегда.

Ступор Данталиана распространился и на меня. Первое время после создания этой таблички я приходила на кладбище почти каждую неделю. Иногда просто сидела, иногда рассказывала о прошедших событиях.

Со временем мои визиты стали более редкими и сократились до одного дня в год — дата их смерти. Сказал бы мне кто-то тогда, что я попросту их оплакиваю…

Застекленный взгляд переметнулся к Данталиану. Он вцепился в эту деревяшку, как во что-то нереальное. Очень страшно видеть его потерянным и сбитым с толка. В какой-то момент мне даже показалось, что он не дышит.

— Я сделала эту табличку в тот день, когда папа сказал, что ваши тела не нашли, — слова давались с большим трудом. — Они не хотели делать никаких почестей и ставить памятник, потому что «нечего было хоронить». Я тогда так разозлилась их бесчеловечности, сбежала из дома и пришла сюда… Под ней закопаны вещи, принадлежащие вам, которые были на тот момент у меня. Не сильно глубоко, потому что под рукой был только какой-то камень… Вечером я получила от мамы за то, что пришла вся в грязи, с землей под ногтями… Мне казалось неправильным оставить так, как они планировали.

Слезы ручьем текли по щекам. Я снова почувствовала себя шестнадцатилетней девочкой, которая сидела на лавочке напротив могил и надрывно плакала. Тогда мне казалось, что мир рухнул, и в этом виноват каждый, потому что им все равно. Они продолжили жить своей жизнью, смеяться, радоваться мелочам, а я осталась одна.

Мой взгляд блуждал по траве, деревьям, насекомым, лишь бы не смотреть в сторону Данталиана, который по-прежнему не двигался. После счастливых эпизодов этот казался ведром ледяной воды…

Мы простояли так пару минут, пока его рука не дернулась в мою сторону и не притянула к себе. От неожиданности я охнула. Данталиан зарылся в мои волосы, тяжело дыша и крепко прижимая к себе. В уютных объятьях я не смогла сдержать громкий всхлип, вперемешку с ревом. Мне необходимо было оставаться сильной и поддерживать его, но вместо этого совсем расклеилась.

Казалось, я плачу за нас двоих.

— Ты не представляешь насколько сильно я благодарна всем высшим силам за то, что ты стоишь рядом со мной, Тристан читает с упоением читает книжные новинки, а Кай часами играет в приставку и шутит над всеми, — судорожно бубнила в футболку и ближе прижималась, хоть уже и было некуда.

— Первые дни, сидя в укрытии, я думал, что нас будут искать, потому что никто не поверит магической кончине всей семьи, но после нескольких солдат Данте, которых мы обезвредили, надежда пропала. Каждый понимал, что нас не ждали, потому что считали призраками, — он прочистил горло. — С уверенностью могу сказать, что я мудак, который не заслуживает и волосинки на твоей голове, но… я буду делать все возможное, чтобы тебе больше никогда не приходилось думать о таких вещах.

Я сильно зажмурила глаза, чтобы прекратить плакать, но ничего не получалось.

— Ты спросил смогу ли я двигаться дальше без семьи, — закусила нижнюю губу, которая предательски тряслась, и лихорадочно покачала головой. — Я больше не смогу двигаться без вас. Ты сказал, что я ваша семья… Отныне мы будем идти вперед или отступать назад только вместе.

— Ты правда готова остаться со мной в городе, который подарил тебе столько страданий?

Он действительно это спросил на полном серьезе? Он, человек, который, по совести, должен сжечь тут все к чертям вместе с местными жителями. Онспрашивает, хочу ли я остаться, хотя сам должен был вышвырнуть меня еще в самом начале. Босс и правда не в себе.

Оторвалась от его груди и посмотрела наверх. Наши взгляды встретились, и я старалась вложить в свой хотя бы половину того, что чувствую сейчас.

— Как и ты. Этот город отобрал у тебя больше.

— Как и подарил.

Данталиан собрал губами две последние слезинки на щеках, а после оставил чувственный, соленный поцелуй с примесью сожаления на моих.

Дом Кастро всегда был пристанищем и спустя годы до сих пор им остается.