Возвращение ковчегов

Jennifer Brody

Return of the Continuums

© 2016 Jennifer Brody

© Cover design Maddie Cothren

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2017

Глава 0. Последний отбор

Профессор Дивинус спешил через Гарвардский двор. Полы его алой мантии шуршали, скрывая ноги, обутые в мягкие тапочки. В мемориальной церкви, возвещая конец занятий, прозвенел колокол.

– Кто бы мог подумать, что биофизика может быть столь увлекательной, – сказал после лекции в корпусе Сивера один из студентов.

Дивинус до сих пор обучал первокурсников, хотя вполне мог заняться чистой наукой и преуспеть на этом поприще. Первокурсники еще не пресытились, их умы оставались свежи и открыты, податливы, если не сказать чуточку наивны. «Нам всем не помешало бы иметь хоть малую долю этих качеств», – думал профессор.

Он держался мощеной дорожки, стараясь не наступать на тщательно ухоженный газон – дабы не вызвать гнев строгих смотрителей-садовников. Попадавшиеся по пути знакомые студенты, с сумками через плечо, окликали его: «Доброе утро, профессор!» – и бежали дальше, на следующее занятие.

С каменным лицом Дивинус кивал в ответ, соблюдая дежурную формулу вежливости. Он торопился и ни на мгновение не замедлил шаг. Нервно запустив руку в складки мантии, он нащупал футляр. Слишком ценна был эта вещица, чтобы случайно ее обронить. Пальцы сомкнулись на твердом кожаном чехле, и в голове мелькнуло: на месте. Впрочем, чувство облегчения быстро прошло.

Обычно разум Дивинуса был занят разработкой сложных планов и подготовкой к их исполнению. Однако случались моменты, когда он оставался один и ум занять было нечем, и тогда старый профессор мысленно представлял себе разные ужасы. Взглянув на несущихся по двору студентов, он вообразил, как их лица плавятся в жутком пекле, как их плоть, подобно воску, стекает с черепов.

«Еще не время», – подумал Дивинус и ущипнул себя за руку. Боль вернула к реальности. Наконец он достиг библиотеки Уайденера и быстро, насколько позволяли больные суставы, взбежал по ступеням высокого крыльца. Миновал двойные двери и поспешил дальше – по некогда величественным залам. Они были сплошь заставлены стеллажами, которые теперь пустовали, если не считать толстого слоя пыли на полках.

Прежде библиотека вмещала все накопленные человеком знания: пророческие, ошибочные и даже откровенно глупые, – однако все они существовали благодаря тому, что в какой-то момент ученые мужи и женщины брались за перо или, позднее, садились за клавиатуру в попытках осветить величайшие тайны Вселенной. Вид пустых полок удручал.

Профессор Дивинус вспомнил о легендарной Александрийской библиотеке, построенной в III веке до нашей эры. Пожар, уничтоживший этот крупнейший и наиболее значительный архив Древнего мира, ознаменовал утрату культурного наследия, в огне пропали множество ценнейших книг и хрупких свитков. Дивинус молился, чтобы та же судьба не постигла Первый ковчег.

Вот он приблизился к золотистым дверям с печатью Уробороса – змея, кусающего себя за хвост и обвивающего надпись, которую профессор прочитал вслух:

– Aeternus eternus.

Компьютер распознал его голос, и створки дверей разошлись в стороны, открывая кабину лифта. Дивинус вошел в него, и лифт стремительно понесся вниз. У Дивинуса закружилась голова и заложило уши. Он схватился за поручень, ощущая, насколько хрупко его тело и непрочны кости. Старость застала его врасплох, пришла внезапно и окончательно. А ведь он по-прежнему воображал себя первокурсником – с прыщами на лице и копной ярко-рыжих волос, хотя и с тем и с другим профессор распрощался десятки лет назад.

Прошло минут двадцать, и лифт наконец остановился. Двери открылись. Один за другим зажглись потолочные светильники, выхватывая из тьмы подземные коридоры.

– Доброе утро, профессор Дивинус, – произнес голос, который доносился одновременно отовсюду и ниоткуда. – Остальные ждут вас в комнате управления.

Дивинус знал: медлить нельзя, но взгляд его за что-то зацепился. Скользнул по рядам криокапсул вдоль стен. Больше половины еще оставались пусты, однако вскоре им предстояло вместить эмбрионы. Это утешало: крохи надежды сохранятся здесь, замороженные, во сне.

Впрочем, и это чувство прошло. Разум тревожно гудел.

– Профессор, разрешите поторопить вас, – напомнил голос. Неизменно учтивый, он прозвучал уже не так уверенно.

Губы профессора дрогнули в улыбке, когда он замер у капсулы с впечатляющим зародышем Canis lupus[2].

– Ной, давно ли мы знакомы? – спросил Дивинус.

– Вопрос с подвохом? – полюбопытствовал голос. – Профессор, вы сами меня программировали, а следовательно, я знаком с вами всю свою жизнь, что составляет тринадцать лет, сорок четыре дня, семь часов, двадцать одну минуту и пятьдесят две секунды…

– Значит, можешь говорить со мной прямо, – перебил Дивинус, прежде чем Ной перешел к наносекундам.

– Что ж, хорошо, профессор. Вы опоздали.

– Так-то лучше, Ной. Твои навыки общения уже выше.

– Я учился, – явно польщенный, ответил Ной.

– Ты прочел рекомендованную литературу?

– Просканировал некоторые из предложенных вами старых кинолент. Особенно мне понравилась «Космическая Одиссея 2001 года». Хоть мне и показалась странной мысль, что компьютер может восстать против своих создателей и попытаться убить их. Однако главным образом я мониторил социальные сети. Страсть людей к общению поистине безгранична.

Услышав это откровение, Дивинус наклонил голову. Сам он старался как можно меньше времени посвящать подобным отупляющим занятиям, но, как оказалось, был в меньшинстве.

– И правда, – ответил Дивинус.

– Если говорить откровенно, я нахожу это явление любопытным, – продолжил Ной. Его голос прозвучал задумчиво (еще одна изюминка программирования). – Я сам неплохо существую в полной изоляции.

– Что ж… мы не зря спроектировали тебя таким, – улыбнулся Дивинус. Улыбка, впрочем, быстро погасла. – Боюсь, в будущем тебя ждет долгое одиночество.

При упоминании мрачного будущего Дивинус неохотно отвернулся от криокапсул и их содержимого: зародышей, застывших в холоде и подсвеченных изумрудным светом. В молодые годы он бы не позволил себе так отвлечься, но с тех пор, как его возраст миновал точку не-возврата – как он сам ее называл, – разум сделался уже не таким надежным, а порой и вовсе непредсказуемым.

Под ногами на полу загорелись зеленые стрелки-указатели, однако в их помощи Дивинус не нуждался. Дорогу он знал как свои пять пальцев и поспешил через цепь сообщающихся камер к комнате управления, дверь в которую уже была открыта. Прошел внутрь и занял свое место во главе длинного стола. Взгляды двенадцати мужчин и женщин обратились к нему. Все присутствующие были облачены в такие же алые мантии с золотой эмблемой Уробороса.

– Спасибо, что пришел, Тео, – произнес профессор Лин. У него был сильный акцент кокни[3], из-за которого его порой было непросто понять. – Разве не ты созвал это чертово собрание?

– Ты прав, Уэнделл, – согласился Дивинус. – Прошу простить мне опоздание. Времени осталось мало, нельзя терять ни секунды. Как вы уже знаете, нам предстоит Последний отбор. – При этих словах он точно постарел лет на десять, однако иллюзия быстро развеялась, и на лице профессора появилось выражение непоколебимой решимости. – Если нет возражений, предлагаю начать, – сказал он, выводя на экран первое досье.

Над столом возникло голографическое изображение мужчины: карамельного оттенка кожа и коротко стриженные, пересыпанные сединой волосы; ладно сидящая военная форма. Изображение было таким живым, будто человек оказался в комнате лично.

– Профессор Сингх, вы предлагаете этого кандидата? – спросил Дивинус, перебирая материалы досье.

– Каюсь, виноват. – Сингх притворно вскинул руки, словно сдаваясь в плен. Не лишенный мальчишеского задора, он к тому же был младше всех собравшихся на добрых два десятка лет и тем не менее заслужил полное право находиться среди именитых ученых.

– Аргументы? – произнес Дивинус.

– С удовольствием, – ответил Сингх. – Мои названые братья и сестры, прошу любить и жаловать, генерал Мильтон Райт. – Обеими руками он указал на голограмму. – Его репутация безупречна. Генерал армии Соединенных Штатов, командующий вооруженными силами, председатель Объединенного комитета начальников штабов в период конфликта за ресурсы арктических морей…

– Сразу видно, знает свое дело, – перебил Дивинус, памятуя о катастрофической нехватке времени. Он взглядом обвел лица коллег. – Всех прошу проголосовать.

– За! – прозвучало двенадцать голосов.

– Итак, решено: кандидат отобран официально, – подытожил Дивинус, делая пометку в файле. – Куда мы его припишем? К одной из звездных колоний… или подземных? Проекты Шестого и Седьмого ковчегов опережают графики, а вот на площадке Девятого вышла задержка.

Профессора принялись высказывать мнения, то и дело перекрикивая друг друга, а после проголосовали. Дивинус кивнул и внес изменения в досье, приписав генерала ко Второму ковчегу, одной из звездных колоний. Далее в дело вступила цепочка сверхсекретной связи: Дивинус и его коллеги продолжили собрание, а их братья и сестры в других университетах страны скоро получат сообщение и известят кандидата.

Ученые без промедления перешли к следующему досье. Над столом возникла голограмма пожилой женщины: длинные седые волосы и пронзительный взгляд синих глаз. Кассандра Бет Ноулз, нобелевский лауреат в области экономики, автор нескольких бестселлеров. Разгорелся спор, голоса были практически равны, однако в итоге кандидат не прошел. «Против» прозвучало все же чаще.

Дивинус откинулся на спинку кресла и потер усталые глаза. Отбор отнимал уйму сил. За каждым отобранным кандидатом стояли миллиарды тех, кто погибнет, если Конец и правда настанет. И не только люди – все живое сгинет, когда хлынет дождь огня и серы. Вымирание динозавров по сравнению с этим покажется незначительным эпизодом в истории Земли.

Много часов спустя, когда все едва соображали от усталости, настало время последнего досье. Оно было объемнее прочих и потому могло показаться более важным, однако Дивинус отказывался думать о человеческих жизнях в таком ключе. Произведя нужные манипуляции, он открыл файл. Над столом возникло голографическое изображение семьи: отец, мать и две дочери, все четверо – само совершенство. Фотография была сделана в знакомой всем овальной комнате: белые стены, на полу темно-синий ковер с национальным гербом.

– Припас лучшее напоследок, Тео? – спросил профессор Лин, приподняв кустистые брови. – Или козырь в рукаве?

– Почему ты все время ищешь подвох в моих действиях? – спросил Дивинус.

– От тебя всего можно ожидать, – парировал Лин, и за столом засмеялись.

Однако Дивинус очень серьезно обратился к собранию:

– Мои названые братья и сестры, полагаю, вы уже знакомы с президентом Элайджей Уэйдом и его семьей?

– Знаем, что это самая знаменитая семья в Америке, – поспешно сказала профессор Бишоп, отбрасывая назад прямые светлые волосы. Она преподавала на факультете истории и специализировалась на цифровой истории: эта область науки использовала коммуникационные технологии для сбора исторических сведений. А еще Бишоп была самым популярным преподавателем в кампусе, и разные студенческие дома часто приглашали ее на званые ужины.

– Думаю, президент Элайджа Уэйд войдет в историю как один из самых последовательных руководителей нашей страны, – продолжила она. – Одна только его внутренняя политика преобразила нашу нацию в разгар жестокого финансового кризиса, не говоря уже об иммиграционных реформах, открывших наши границы, и многочисленных достижениях в области внешней политики.

Дивинус кивнул.

– Благодарю, профессор. Итак, голосуем. Что скажете?

– За, – прозвучали все двенадцать голосов.

– Семья Уэйд официально отобрана, – сказал Дивинус, делая пометку в досье. – А теперь самая трудная часть. Куда мы их припишем?

– Необходимо продумать безопасный маршрут эвакуации, – заметил профессор Куэйд, выводя на экран карту и увеличивая изображение порталов рядом с Вашингтоном. Профессор инженерии и прикладных наук, он отвечал за логистику. – Президент – кандидат заметный, нельзя полагаться на обычные процедуры.

– Кстати, верно, – согласился Дивинус. – Кто еще желает высказаться?

– До того как заняться политикой, президент Уэйд служил в ВМФ, – припомнила профессор Ронан, женщина средних лет с невероятно короткой стрижкой, декан факультета психологии. – Командовал экипажем атомной субмарины, значит, у него есть опыт пребывания глубоко под водой. Согласно моему анализу, ему самое место в убежище на дне моря.

– Согласен с коллегой, – сказал Лин. Он был профессором политологии, и в его обязанности входило проверять кандидатов на выборных должностях и в правительстве. – Его послужной список безупречен.

– Любопытно… секундочку… посмотрим… – колдуя над картой, проговорил Куэйд. – Есть портал в Военно-морской академии США в Аннаполисе, это штат Мэриленд. Он обеспечит быстрый и надежный переход из Белого дома.

– Но к которой из глубоководных колоний мы припишем президента? – спросил Сингх.

– Вариантов целых пять, – ответил Куэйд и раскинул голограммы глубочайших океанских впадин.

Гигантские разломы в земной коре образовались миллиарды лет назад в результате масштабных тектонических сдвигов, когда одна литосферная плита уходила под другую. Находились они далеко друг от друга, разделенные тысячами миль соленой воды и подводными горами. На дне каждой впадины разместилось по колонии. Назвали эти темные глубины Зоной Гадеса – в честь древнегреческого бога подземного мира.

Ученые принялись голосовать. Куэйд отметил сложности в оценке рисков, Ронан напомнила о демографии, а Бишоп – об исторической важности выбора. Однако Дивинус их почти не слушал. Он сосредоточенно взирал на изображение семьи президента. Да, он нарушал протокол, игнорируя голосование, но все же поместил семью Уэйд туда, где им, как он знал, было самое место.

Когда присутствующие заметили это, над столом повисла тишина. Куэйд оторвался от вычислений и нахмурился.

– Тринадцатый ковчег? – спросил он, отодвигая планшет. – Почему? Вместительность Двенадцатого куда больше, а Одиннадцатый расположен на дне Марианской впадины, там может быть намного безопаснее.

Дивинус на мгновение задумался.

– Мои названые братья и сестры, в основе нашей работы лежит наука, однако мы руководствуемся и другими соображениями.

– Эмпирическая догадка? – поинтересовалась Бишоп.

– Я бы сказал, чутье, – признал Дивинус.

– Чутье? – усмехнулся Лин. – Ты что-то мягок с нами, Тео.

Дивинус улыбнулся:

– Всех прошу высказаться.

– За! – прогудело в зале.

Наконец они разобрались с последним досье, но прежде, чем распустить собрание, Дивинус задержал коллег легким взмахом руки.

– Сегодня предстоит решить еще один вопрос. – Не говоря больше ни слова, он извлек из складок мантии твердый кожаный футляр и положил его на стол. На крышке футляра стояла печать Уробороса.

– Это последний? – спросил Сингх.

Дивинус приподнял крышку, явив взору коллег золотистый браслет, лежавший в складках мягкого черного бархата. Его внешняя твердость была обманчива, казалось, металл готов растечься. Дивинус достал браслет и продемонстрировал остальным. На внутренней поверхности сверкнула изумрудным светом цифра 13.

– На этот раз биоинженеры превзошли самих себя, – сказал Дивинус, любуясь легким, точно перышко, устройством. – Это их шедевр.

– Он точно безопасен? – спросил Сингх.

– Для носителя – да, – ответил Дивинус. Он не стал упоминать многочисленные провалы во время экспериментов – жизни, потерянные во имя совершенствования сложного процесса слияния.

Профессор Ронан подалась вперед, и золотистый блеск устройства отразился на ее угловатых скулах.

– Кого мы назначим носителем? – спросила она.

Дивинус покрутил браслет в руках.

– Тео, хватит с нас чертовых игр, – упрекнул его Лин. – Ты ведь уже выбрал, да? Ну так называй, не томи.

Дивинус не стал отпираться. Вместо этого он перевел взгляд на изображение над столом, посмотрел на Элианну Уэйд: яркие глаза ее лучились светом невинности и юности, она еще не подозревала, какая ноша ей уготована.

– Дочь президента? – предположил Сингх.

– Элианна Уэйд, – подтвердил Дивинус. – Ей пятнадцать, родилась в Талсе, в Оклахоме, но позже переехала с семьей в Вашингтон – после прошлогодних выборов. В настоящий момент учится в десятом классе школы «Друзья Сидуэлла».

– По успеваемости у нее всего лишь средний балл, – сказал Лин, отыскав на планшете личное дело девочки. – Уверен, найдется кандидат более достойный. Как насчет ее сестры… Сари Уэйд? Она младше, но ее успехи впечатляют.

– Уэнделл, академическая успеваемость – это еще не все, – напомнил Дивинус. – Особенно в долгосрочной перспективе. Взгляни на ее способности к сопереживанию[4]. Такой высокой оценки я еще не встречал.

Собравшиеся одобрительно зашептались.

– Я официально назначаю Элианну Уэйд носителем из Тринадцатого ковчега, – продолжил Дивинус, чувствуя, что момент наступил. – Всех прошу проголосовать.

Все двенадцать голосов прозвучали почти в унисон. Выбор одобрили единогласно, и в этот момент Маяк озарился изумрудным светом, словно ожил, почувствовал, какую судьбу уготовили – ему и человечеству – всего одним быстрым голосованием. Дивинус убрал Маяк в футляр и снова спрятал в складках мантии.

– Ной, забронируй мне билет на самолет до Нью-Йорка и извести Белый дом, – распорядился Дивинус, вставая из-за стола и быстро направляясь к двери. – Нельзя терять ни секунды.

– Да, профессор, – тотчас отозвался Ной.

Алым вихрем Дивинус покинул комнату управления.