Возвращение Прославленных. Книга 2 (СИ)

Когда пересекаются пути двух сил

Консунты в мастерской работали не покладая рук. Хьюго отобрал у Алаун Глаз Дракона и сутками напролёт следил за передвижением визидаров. Глаз стал показывать их чаще. Ремесленники были всё ближе и их всё больше.

А сегодня он увидел в хрусталике Дракона десять фигур, и его сердце затрепыхало. Значит, не врала старая ведьма Шильда!

…Много лет назад, сшив очередную консунту, он положил её в воскрешающий ящик. Но не заметил, что в кармане тряпья, надетом на бренных останках, остался пучок кастевидеуса — травы, дающей дар провидения. Уж как пучок запрещённой травы оказался в кармане старухи, которую Хьюго создавал всего лишь для работы на кухне, он не знал. Но когда вокруг консунты началось свечение, и трава выплыла из кармана, соединяясь с особью, Хьюго чуть не взвыл. Он, конечно же узнал замечательное растение, которое достать можно было бы только снова попав в Визидарию, но вытащить пучок уже не мог: процесс оживления шёл в полную силу.

И встала из воскрешающего ящика та, которую он назвал ведьма Шильда. Чей рот постоянно исторгал пророчества. Много времени она забавляла Хьюго предсказаниями. Была рядом с ним и давала ответы. Но чтобы предсказать, Шильде надо было коснуться предмета. А Хьюго очень хотел узнать, что случилось с Визидарией по ту сторону гор! Однажды он принёс ей камень от самой невидимой стены. И Шильда, потеребив его в морщинистой руке, сказала, что Визидарию могут вернуть к жизни десять ремесленников, чья кровь осталась в миру, за пределами невидимости. Они найдут свои толы, соберутся и придут прямо к дверям Хьюго. Десять родов с самой сильной ремесленной кровью.

— А если я убью их? — спросил Хьюго старуху, — то Визидария будет моей?

— Не знаю, — качнула она головой и закрыла глаза. — Только чувствую, что впереди страшная битва. Кто в ней победит, тот и будет владеть страной.

Хьюго тогда показалось, что Шильда что-то не договаривает. Но она отказалась продолжать беседу.

Вскоре после этого был праздник, посвящённый Алаун. Они стояли на башне, откуда Хьюго показывал потешные огни. Из огромной медной чаши, расположенной на земле, на высоту почти в милю, выстреливалось множество огоньков. Танцуя в воздухе, они оставляли длинные следы, складывавшиеся в узоры.

На башне, рядом с Хьюго и Алаун, меж их приближённых, любовалась потешными огнями и Шильда. У Хьюго было чудесное настроение, и, увидев ведьму, он попросил её напророчить что-нибудь Алаун в подарок.

Шильда взяла девушку за руку, помедлила, вглядываясь в себя, и сказала:

— Ты несчастна. Но тебя ждёт любовь. Большая любовь. Она освободит и оживит твоё сердце. Только любовь твоя будет черна как ночь…

И все посмотрели на Хьюго, всегда одетого в чёрное. А он довольно рассмеялся:

— Вот видишь, Алаун, я говорил тебе, что ты, в конце концов, меня полюбишь. Предскажи что-нибудь и мне, Шильда. Когда мои желания исполнятся?

Шильда взяла за руку Хьюго, закрыла глаза, а потом сказала:

— Твоё сердце тёмное, Хьюго. В нём страшные желания. Хорошо, что они не исполнятся никогда.

Сначала Хьюго опешил, потом рассердился. Его лицо исказилось, и он вцепился старухе в горло:

— Ты сломалась?! Всё у тебя сегодня в предсказаниях тёмное…Скажи, что ты обманула меня, старая дура! — закричал он, — скажи это!

Он тряс Шильду, но та молчала. Тогда Хьюго ударил старуху по лицу и, перегнув её через парапет, сбросил вниз. А потом долго любовался тем, как она упала — развалившись на части, словно мешок с тряпками. Хьюго повернул к остальным довольное лицо и сказал:

— Шильда испортилась. К сожалению. И нас покинула.

И расхохотался.

Но сейчас пророчество Шильды про десять визидаров-ремесленников исполнялось. И Хьюго чувствовал — встреча с ними скоро. Он в нетерпении вскочил из комнаты и помчался в ремесленную мастерскую. Там профессор с помощниками заканчивали надевать новые латы на очередного малума. Выглядел тот устрашающе.

— Что ж, — сказал довольный Джейкоб, — команда разобралась, как работает стена защиты. Скорее всего, какой-то увеличитель находится на Башне Силы — она, по вашим рассказам, самая идеальная для этого точка, и потом защита усиливается на границах теми самыми погодными столпами, или что-то вроде них. Но принцип точно один — за короткое время ремесленники не успели бы придумать что-то новое, они воспользовались старой технологией, изменив её. Мы сейчас находимся в толще этой самой силовой стены. Поэтому не можем покинуть это место, находясь в вечном тумане. Осталось разобраться, как это поле разрушить. Тогда мы сможем проникать и в тот, и в другой мир.

— И я воплощу всё, что хочу, — кивнул Хьюго.

— Малумы усилены, — указал на стоящего рыцаря Джей, — Потому что мы не знаем, как изменились за четыреста лет визидары, какое у них оружие? Возможно, теперь малумы без лат им не так страшны? А теперь малумы готовы к бою. Единственное: они то по-прежнему не видны визидарам, а вот их доспехи мы не смогли сделать прозрачными.

— Отлично. Так малумы выглядят даже страшнее.

Хьюго взглянул на шипастый шлем рыцаря с пустыми глазницами и зияющей дырой для рта.

— Представляю рожи визидаров, — продолжил он, — когда они увидят подвижные латы, а внутри них — убивающее ничего, которое, к тому же, за секунду может их сожрать. Теперь каждый малум — за двоих.

Один из помощников поднёс и вручил Хьюго его Амулет Мощи:

— Возвращаю, — подобострастно склонился он перед хозяином. — Мы изменили его. И теперь вы сможете управлять всеми малумами вместе, только подумав об этом. Не отдавая приказов.

— Как вы этого добились? — спросил Хьюго.

Он был очень доволен. Надел на себя Амулет, который страшно не любил снимать, и любовно потёр его гладкую сторону.

— О! — Джейкоб вытер со лба испарину, — ваш Амулет и так силён. А теперь через него вы с малумами — один мозг! Мы взяли кусочек каждого из них и слили с металлом амулета. И так, как амулет подчиняется вам, так отныне подчиняются вашей мощи малумы.

— Надо проверить! — обрадовано воскликнул Хьюго. — Прямо сейчас пойдёмте, полюбуемся!

Всей компанией по извилистым коридорам они поднялись на поверхность развалин, туда, где раньше был огромный замковый двор. Здесь и сейчас, среди валунов и остатков стен, можно было увидеть площадь из брусчатки, покрытую мхом.

Хьюго встал посреди площади. И поднял руки. Тотчас из земли стало вставать его войско. Малумы, блестя доспехами, выстраивались рядами, поднимаясь вверх. Вскоре в небе висел бесконечный куб, состоящий из правильных рядов солдат. На головах у них были устрашающие, усыпанные металлическими колючками шлемы. Все связующие подвижные части лат: локти, наколенники тоже были покрыты рядами металлических шипов.

Хьюго долго учился мысленно управлять армией, пока они не стали послушны. По его команде рыцари рассеивались по полю, собирались клином или окружали заданный объект.

Через пару часов довольный Хьюго ушёл вниз ужинать, и за едой не мог скрыть восторга:

— Вот увидишь, Алаун, — говорил он, возбуждённо махая руками, — это будет кое-что эпическое! О, это будет настоящая бойня! Что на свете страшнее слова «ужасный»? — задумался он на секундочку, — а, впрочем, неважно, как назовут эту битву. По тому, как будут после называть этот бой, мы это и узнаем!

— А зачем у входа в башню установили эти странные шесты? — спросила его девушка.

— Это я готовлюсь к встрече с ремесленниками. Ты не обратила внимания, дорогая, что там ровно десять шестов? На каждую голову, которую я там повешу, по одному.

Алаун перестала есть. Взгляд её, упёршись в Хьюго, застекленел. Но он, увлечённый планами будущего сражения, этого не заметил.

— Надо, — сказал Хьюго, — чтобы в нашем нападении был эффект внезапности. Это самое главное. Иначе неизвестно чего ожидать от этих уродов.

…А визидары в это время продолжали свой путь по холмам Ирландии. Довольно скоро с очередного холма они увидели большой город.

— Вот это Дублин и есть, — показал на него великан Пит.

Настроение улучшилось, ремесленники решили не делать последнего привала, чтобы пообедать уже в городе.

И уже через час их обступили дома пригорода.

Вскоре визидары вышли на широкий проспект. Здесь было шумно. По улице прогуливались нарядно одетые прохожие, мальчики-носильщики бегали с поручениями, шумно переругивались торговки, меж экипажей мелькали новенькие авто, пугавшие лошадей шумом клаксонов. И только здесь, в пёстрой толпе, визидары, наконец, перестали привлекать всеобщее внимание. Но лишь по тому, что никто никого не замечал — так бывает в большом городе, пройдёт мимо диковинный визидарец, а ты и не увидишь. Лишь пару старомодно одетых старушек с напомаженными завлекашечками по бокам сморщенных щёк, болтавших на углу у булочной, внимательно оглядели разношёрстную компанию и, неодобрительно качая головами, громко обсудили каждого. Девушки по их словам были невоспитанными, Стурла чересчур низок, Пит и Тафари, напротив, слишком высоки. А Пинар и Янмей вообще не следовало яшкаться с такой-то компанией. Но уж такие здесь в Дублине были старушки — внимательные, дотошные и суровые до выводов. Хорошо, что они нас с вами не видели.

— Сейчас я поведу вас в особую гостиницу, — сказал Пит ремесленникам, — там поедим, выработаем план и решим, что делать дальше.

И Питер свернул в переулок, позвав всех за собой. Через пару перекрёстков на грязном двухэтажном доме, визидары увидели покосившуюся вывеску «Счастливый Лепрекон». Это был паб и гостиница одновременно. Туда и повёл их Питер.

В тёмном пабе было занято всего два стола. Сидевшие за ними тут же замолкли, оторвались от тарелок и уставились на диковинных посетителей. Потом стали, перегибаясь через еду, перешёптываться. А визидарцы заняли самый большой стол и подозвали усталого владельца. Это был полный апатичный мужчина, который принял у них заказ, записывая его к себе в блокнотик, медленно, в такт словам, качая головой. Питера же он узнал. Владелец посмотрел на великана и спросил:

— Пит, тебе как всегда?

Парень кивнул.

Через какое-то время владелец принес заказы, а перед Питом положил тарелку жареного картофеля и ключ. Парень пододвинул его к себе.

— Что это? — тихо спросила Пинар, показывая глазами на стёртый ключик.

— Ешь, потом увидишь, — буркнул Пит.

Когда все поели, расплатились и встали, Питер повёл их в тёмный коридор, но не на выход и не по шаткой узкой лестнице наверх. Нет. Он дождался, пока мимо них проплыли две хохочущие дамы в пышных юбках: они медленно поднялись наверх, оглядываясь на визидаров, но не прекращая смеяться. И как только дамы исчезли на втором этаже, Пит свернул под старую деревянную лестницу и отпер дверцу, которая емубыла по пояс. Он согнулся в три погибели и еле втиснулся в открывшееся пространство. Визидарцы переглянулись. Дверца была очень маленькой. Удивительно, как туда пролез такой великан? Разве что Стурла мог бы зайти через неё, не нагибаясь? Но нет, когда все последовали за Питом, даже у гнома зацепилась шишечка его шлема за верхнюю перекладину двери.

Сразу за дверцей была крутая каменная лесенка, ведущая вниз. Они оказались в узком сыром подвале. Здесь лежали мётлы, тряпки и разный другой хлам. Пахло плесенью, по ногам сильно дуло. Питу пришлось пригнуть на бок голову, чтобы не сбить сиротливую лампу, а плечами он доставал до обеих стен сразу. Коридорчик был небольшой и заканчивался тёмным тупиком с двумя дверями. Янмей протиснулась вперёд и сказала, указав на одну из двух дверей:

— Нам сюда.

— Нет, — покачал головой Питер, улыбнувшись, — не отгадала. Сейчас нам сюда.

И открыл дверь напротив.

Удивительно, но за ней оказалось достаточно просторное помещение. Со столом, лавками и пыльной кроватью в углу. Стены и потолок, правда, были одинакового грязно-серого цвета с полом, в трещинах и разводах. Над столом, под самым потолком, находилось узкое грязное окно, в котором мелькали ноги прохожих.

— Это самый дешёвый номер в «Счастливом Лепреконе», — объяснил Пит ремесленникам, — но он нам нужен не за этим. За противоположной дверью начинается один из проходов подземелья. Сейчас я вам покажу на карте, где мы находимся.

Питер подошёл к столу, достал из-за пазухи кусок шкуры с картой и, разложив её, ткнул пальцем в нужный сектор.

— А добраться нам нужно вот сюда, — опять он показал, но уже в другое место.

По его плану получалось, что добираться до вожделенной двери придётся лабиринтами и путь получался неблизкий — больше мили.

— Я могу стать невидимым — не впервой, и сходить на разведку, — предложил Итиро.

— Нет в этом смысла, маршрут я знаю и сам, — не согласился Питер.

— Пит, может, сначала составим небольшую группу? Разведчиков? И они сходят открыть дверь? — предложила Бёрнис, — я — готова!

Она была полна решимости. Глаза её блестели, и девушка рвалась в подвалы, словно в бой.

— Я уже думал об этом, — качнул головой Пит. — Но вот в чём проблема — там слишком много опасностей. Возможно, уйдя в разведку, ещё труднее будет вернуться. И потом, открыть дверь мы сможем только все вместе. И тогда сразу уйдём туда, в тот мир.

— В тот мир, — повторила медленно Янмей. — Да, нам нужно идти вместе.

— У нас недостаточно толов. И, наверняка нет такого, который поможет пройти через катакомбы, — вздохнул Марио, — там, наверное, как в сражении с кеатли, нужна будет только отвага.

— Ты боишься? — спросила его Мэд.

Марио взглянул на неё, но в её глазах не было презрения, лишь забота.

Рыболов покачал головой. Сначала отрицательно, потом, помедлив, утвердительно.

— Но не за себя, — уточнил он, — за вас. Как ни странно, я перестал трястись за себя. Такое бывает, когда понимаешь, что есть ремесленники и поценнее твоей шкуры.

— Вот уж ошибаешься, — похлопал его по спине Леонар. — Бросаешься из крайности в крайность. Если говорить о ценности…

Стурла его перебил.

— Леонар, сейчас твоя пси-хо-ло-ги-я ни к чему. Так мы идём? — нетерпеливо вскочил он со скамьи. — Первое. Надо подготовить оружие, — загибал гном короткие пальцы. — Второе. Продумать тактику. Предлагаю разбиться по двое, Пинар и Янмей поставить в середину цепочки. И так передвигаться. Третье. Дубовики. Если там эти твари, это будет очень опасно. Надо смотреть в оба.

Готовились к походу недолго. Убрали лишние вещи. Оделись удобнее, проверили оружие. Пит приготовил длинный меч, а Итиро предложил закалить его Огненной палочкой.

— Вот это мощь у визидарских толов! — восхищенноприсвистнул Пит, глядя на то, как белый столп огня из палочки Итиро делает его меч иным. Металл на оружии от воздействия тола истончился, но стал звеняще острым. Питер примерился к новому виду меча и сделал пасс. Меч со свистом рассёк воздух, словно масло.

— Да, представляю, какие инструменты ждут нас в Визидарии! — помечтал Марио, — там уж мы развернёмся. А сейчас, мне кажется, у нас до конца не хватает ни ума, ни знаний порой понять, что у нас в руках и как этим правильно пользоваться.

— Соглашусь, — кивнул Леонар, — я хочу написать летопись толов, информации отдельно по ним я так и не нашёл среди книг, но, возможно…

— Пойдём уже, — буркнула Бёрнис и Стурла одобрительно хмыкнул.

Группа встала, посмотрели друг на друга и тихо вышли из комнаты. Из верхнего коридора неслись звуки веселья, громко играло пианино. Слышно было, что в пабе народа прибыло. Над головами в такт задорной песни, которую кто-то горланил, не попадая в ноты, так стучали каблуками, что на визидаров с потолка посыпалась труха. Мэдлин раскашлялась.

И Пит отпер дверь напротив и решительно её толкнул. Но за дверью подземелья не было. Их встретила пустая каморка, отделанная старыми необработанными досками. Они были покрыты паутиной, на каменном полу скопилось много грязи, какая появляется в помещениях, если в них долго не заглядывать. Визидары в ожидании уставились на Пита. Он же подошёл к одной из стен, быстро раздвинул две широкие доски в стороны и исчез в темноте, открывшейся за ними.

Стурла взглянул на Марио и юркнул за Питом. Остальные тоже полезли в дыру за друзьями.

За стенами каморки открывался проход. Он был достаточно широким, со сводчатым потолком и каменным полом. А Пит уже откуда-то взял факел и зажёг его. Тафари тоже достал фонарь, в свете которого можно было бы увидеть малумов. Пит первым шагнул дальше и Тафари, осветив его со спины, опешил. В свете фонаря из головы Питера явственно торчали оленьи рога.

— Вот это да! Пит, ты знаешь, что у тебя на голове…

— Рога? Да. Знаю, — отмахнулся Питер, — это у меня от предков. Но вообще они духовные, значит, твой фонарик видит души. То есть визидарскую суть.

Тафари осветил остальных:

— Ого, — сказал он. — Янмей, у тебя и правда на лбу глаз, он светится и моргает! А у тебя, Пинар, смотрите на неё, у тебя белые крылья и волосы на голове похожи на перья…

У каждого визидара что-то в свете фонаря появилось новое.

— Тафари, а у тебя ничего нет, — сказала Янмей, вглядываясь в него, — хотя нет, по бокам туловища…

Тафари задрал свою рубаху — под рёбрами у него явственно виднелись полоски жабр. Когда он дышал, то и жабры двигались в такт его дыхания.

— Почему я такого не видел раньше? — удивился Тафари.

— Возможно, было не до этого, ты же фонарём искал малумов, — предположил Марио.

— А ты не думаешь, — прищурилась Пинар, — что это свойство фонаря появилось только здесь, в проходах? И это значит…

— Это значит, что мы на правильном пути! — догадалась Мэдлин.

— Идёмте, — в нетерпении сказал Пит.

Проходы перекрещивались между собой. Кое-где на разных уровнях встречались дверцы и оконца. Многие были заколочены или даже заделаны кирпичной кладкой. За одними дверями была тишина, из-за других раздавались звуки жизни: то лай, то разговоры, то плач. Видимо, они вели в нижние этажи жилых зданий.

Шли визидары долго. И страх, который сковывал в начале, подбрасывая жуткие мысли в голову, постепенно отступил. Кровь в жилах успокоилась. Стурла, замыкавший процессию, расслабился и даже забурчал песенку.

— Это я когда-то разрушил, — показал Питер на пролом между двумя коридорами, — чтобы сократить путь. Но не все плиты можно было убирать. Некоторые из них пришлось ставить на место. Я боялся, чтобы дубовики и другая нечисть не сунулись в город и не потревожили людей. Кстати, как же я забыл…

Пит повернулся к остальным визидарам и внимательно их оглядел:

— Соберите в узел или хвост волосы те, у кого они длинные. Остальные просто берегите головы. Сейчас я открою каменную дверь, в проходе за нею живут волосницы.

— Что это за волосницы? — спросила Пинар, надевая косынку.

Пока Бёрнис помогала Мэд заплетать косу, Пит поведал:

— Волосницы — это одни из жителей подземелья. Они представляют из себя длинных очень тонких змей. Таких тонких, что и сами сойдут за волос. Цепляются за живое существо, обычно запутываются в шевелюре. И сосут себе кровь. Паразиты они.

— Вот это ты даёшь! Забыл предупредить он, — вредничал Стурла, почёсывая бороду, — а как же нам то с Леонаром? У нас волосы на лице.

— А то бы ты сбрил бороду, — ухмыльнулся граф.

— Нет, конечно, — помотал головой гном, — но забыть такое…

— Поверь, в этих проходах волосницы — самая маленькая проблема. Основная беда здесь — дубовники.

С этими словами Пит снял круглый амулет с шеи и вдавил его в плиту. Достал свирельку и, нажав на две первые дырочки, дунул. Раздался мелодичный свист. И тяжёлая каменная дверь отворилась.

Туда опасливо заглянул Стурла. Но за ней открылись всё те же проходы. Пусть там было и потемнее.

— Тьфу, напугал, — сказал он и решительно пошёл вперёд.

— Здесь надо вести себя потише, — громким шепотом сообщил Пит.

Все послушались, и дальше пошли молча, внимательно глядя по сторонам.

Со временем проходы стали уменьшаться, пока не стали круглыми и тесными. Окошек и дверей наружу становилось всё меньше, пока они не закончились совсем. Дальше стены были уже земляными, ребристыми, как будто кто-то пропахал землю гигантским штопором. Сначала стало тесно идти Питу, потом и Тафари. То тут, то там вылезли кривые корни деревьев, которые в мелькающем свете фонаря казались причудливыми конечностями. Напряжение опять наросло.

Тут вскрикнула Мэдлин, и все обернулись.

— Ничего страшного, — махнула она рукой. — У меня коса зацепилась за корень, и я испугалась.

Все расслабились, но Пит подошёл к Мэд и попросил:

— Повернись-ка ко мне спиной.

— Я же говорю — ничего страшного, — повторила Мэд, поправив причёску, — идём дальше.

— Повернись, — настойчиво требовал Пит и достаточно грубо развернул девушку, подав знак Тафари подсветить.

С волосами Мэд не было ничего не обычного: белые запутанные пряди, наскоро сплетённые в косу. Но Пит настойчиво копошился в них, пока торжествующе не схватился за один волос — толще и чуть темнее других. Он дёрнул его и волос издал пронзительный крик, от которого у всех заложило уши.

— Вот это и есть волосница, — показал им Пит извивающийся волос.

Волосницу еле было видно в прыгающем свете фонаря Тафари. Она вырывалась, пытаясь укусить Питера. Но парень крепко держал тонкую змейку. Внезапно волосница кинулась в лицо Стурлы. Она почти вцепилась ему в бороду, но в последний момент Итиро успел перерубить её на части.

Половина волосницы так и осталась болтаться на бороде оторопевшего Стурлы, а хвост упал к его ногам.

Но на это никто не обратил внимание — Мэдлин пошатнулась и стала скатываться на пол. Её еле успели подхватить.

— Что с ней? — спросила Янмей, убирая с посиневшего лица Мэд пряди.

— От волосниц визидары теряют силы, — объяснил Питер.

— Ты и это забыл сказать? — громким шепотом возмущался Стурла, глядя на закрытые глаза Мэдлин, — что нам теперь делать?

— Не волнуйтесь, — мотнул головой Пит, — у меня есть снадобье. Про волосниц было написано в тетрадях деда. Там же был и рецепт.

Питер вытащил из кармана жилета бутылёк и открутил с него крышечку.

— Но здесь не хватает одного ингредиента — крови визидара, — пояснил он.

И быстро коснувшись меча Итиро, который тот ещё не убрал в ножны, проколол себе палец и добавил в лекарство пару капель свой крови.

Потом поболтал жидкость и, приложив к губам Мэдлин, влил ей в рот. Она мгновенно порозовела и стала приходить в себя.

— А тебя кусали волосницы? — спросила Пинар у Питера.

— Да, но избавлялся я от них уже в «Счастливом Лепреконе», а потом долго приходил в себя. Но Мэд восстановится прямо сейчас.

Так оно и вышло. Уже через минуту Мэдлин была бодра и полна сил. Видимо, Питер поделился с нею своими. Визидары продолжили путь по подземным лабиринтам.

— Вот эти проходы остались от гигантских червей, — сказал Пит, показывая на неровные стены, — и здесь надо быть осторожными. Чувствуете запах тухлятины? Так пахнут дубовики. И, боюсь, они слышали, как кричала Мэдлин.

Словно в подтверждение его слов, из двух ответвляющихся проходов, которые они только что прошли, с мерзким шумом вывалились два…то ли шара, то ли осьминога… Это были огромные комки, слепленные из сросшихся веток и корней. Они мгновенно подкатили к Стурле. Никто не успел глазом моргнуть, как шары, подпрыгивая, сделали вокруг гнома круг, молниеносно кусая его, неизвестно откуда появляющимися среди отростков зубами. Стурла ничего не успел сделать. Шары опрокинули его навзничь и один из них уже хотел прыгнуть на грудь гному, как подскочивший Тафари и Пит со всей мочи нанесли по шарам удары мечами.

Дубовики, издав неприятный высокий звук, подскочили и тут же скрылись в проходах.

— Вы видели, мечи практически не оставили на них царапин? Словно эти дубовники из какого-то прочного металла, — вставая со стоном сказал Стурла, — хорошо хоть покусали несильно, — добавил он, оглядывая, как укусы по всему телу наливаются чёрно-кровавыми синяками.

Перед ним присела Пинар и открыла ведьмину сумку.

— Сейчас я смажу укусы, — успокоила его она.

— Это были маленькие дубовики, — предупредил Питер. — Поэтому от них и вреда не так много. Но теперь они соберутся все. И это плохо. Я всё же надеялся, что мы проберёмся чуть дальше, пока дубовики нас не обнаружат, и будем ближе к двери. Ну что ж. Просто запомните, что бить по дубовикам надо со всей силы. Только тогда им можно нанести хоть какой-то вред. Нам нужно добраться до подземного зала, где находится комната.

— А он далеко? — со страхом глядя на синяки Стурлы, спросила Мэдлин.

— Еще два длинных коридора. Но теперь мы в ловушке. Вернуться мы уже не сможем. Наш путь — только вперёд. Готовьтесь к бою.

Когда Пинар обработала Стурле самые большие укусы, и он смог подняться, все оголили оружие. Питер посмотрел на команду, покачал головой и попросил Тафари, который показался ему самым мускулистым, взять Янмей на загривок.

Девочка схватилась сзади за шею Тафари, обхватила его туловище ногами. Сам же Питер, как ни сопротивлялся гном, схватил Стурлу, легко закинул его себе за спину и скомандовал:

— А теперь бежим со всей мочи, чтобы преодолеть как можно большее расстояние. Чтобы бой не начался в подземных коридорах. Иначе шансов у нас нет вообще. Но только смотрите под ноги.

И они помчались. Каждый нёсся, что было сил. В какой-то момент Пинар казалось, что сейчас она упадёт — под туфлю попал скользкий камень, и она стала заваливаться. Но её подхватили под локти Итиро и Марио.

Завернув за очередной угол, визидарцы оказались в длинном зале, и даже увидели дверь, в нише на противоположной стене. Все сразу поняли, что это именно та дверь, которая им так была необходима. На ней чернел огромный знак визидаров. Пит даже успел подумать, что, возможно, им повезло и обойдётся без сражений. Быстрее бы только сообразить, как открывается эта дверь. Успел подумать, но не сказать. Пол тряхнуло, и из стен, стали порастать огромные дубовики.

Они были раз в десять больше тех, которых визидары видели до этого в подземном коридоре. И всё сыпались и сыпались из стен. Вскоре весь зал наполнился живыми комками чёрной плоти, обросшей корнями.

Дубовики медленно шевелили ветвями, покрытыми мхом и жухлыми травами, словно разминались. Иногда они раскрывали многочисленные пасти, внутри которых виднелось красное нутро покрытое рядами чёрных острых зубов. Нестерпимо завоняло гнилью и падалью. Визидарцы, не сговариваясь, встали в круг, окружив Пинар и Янмей.

Один дубовик неожиданно подпрыгнул и сходу попытался попасть в середину компании ремесленников, чтобы раскидать их. Но визидары подняли мечи, напоминая ощетинившегося ежа.

Дубовики вмиг завелись. Закрутились, размахивая отростками, и стали напрыгивать на добычу. Они проголодались, и каждый хотел откусить сладкого мяса живой плоти. Начался бой. Не на жизнь, а на смерть. Летали корни, отрубались ветки, то тут то там взметались длинные перепутанные конечности дубовников и отовсюду раздавался разноголосый рык. Противные твари двигались хаотично и быстро. Порой они слеплялись меж собой в огромные кучи и становились гораздо опаснее.

Пинар, прижала к себе Янмей, чтобы та не видела, как у визидарцев от каждого, даже самого мимолётного, прикосновения зубастых пастей дубовников, рвались одежды, мгновенно появлялись раны, брызгала кровь, пропитывая собой всё, как будто по телу провели гигантской тёркой. Но даже Пинар старалась отбиваться длинным кривым ножом, который дал ей накануне Тафари, хотя могла перерубить лишь самые тонкие ветки.

Пинар видела, что Леонар выставил перед собой искусанную руку и, прикрываясь ей, как щитом, рубил другой, в которой держал меч. Он со всей мочи махал налево и направо. Стурле кровь заливала глаза, но он быстро на ходу стирал её рукавом и снова бесстрашно рвался вперёд.

Отчаянно сражались Марио и Итиро, налетая на какого-нибудь одного дубовника сразу с двух сторон. Непереставая громил страшилищ Питер, нанося мощные удары дубовникам сверху в гладкий небольшой пенёк — их затылок. И именно от этого удара, они, наконец, ослабев, падали и больше не шевелились. Видно, в этом месте была точка их слабости. Только как её определишь? Из-за их шаровидной формы и подвижности, найти в бою её было не так то просто. Только когда дубовники раскидывали ветки и открывали рты, на мгновение становилось видно, где их макушка. Видно, это же поняла и Бёрнис. Она вскочила на ближайшего дубовника, когда тот раскинул корни. Она ловко взобралась по ним до верху, вцепилась своими зубами в его макушку. Дубовник взвыл и, последний раз крутанувшись вокруг своей оси, повалился на пол. Бёрнис повернула к визидарам испачканной чёрной кровью врага лицо, выплюнула большой кусок коры и заскочила на нового дубовника.

«Настоящая Волчица», — промелькнуло в голове у Пинар.

В какой-то момент, показалось, что дубовники побеждают — визидарцы устали и ослабели. Но тут, нанося очередной удар, Итиро выронил из-за пояса Огненную палочку, подхватил её на лету, и сам не осознавая до конца что делает, крикнул: «Адолебит!» Тут же вырвался сноп белого огня, попавший дубовнику в рот. И тот вспыхнул. Через 5 секунд от него осталсялишь обугленный искорёженный остов. Итиро стал быстро уничтожать врагов, остальные визидарцы их добивали. И ещё через десять минут наступила тишина. И лишь зажмурившись и намертво вцепившись в юбку Пинар тихо плакала Янмей. Сейчас она выглядела простой напуганной маленькой девочкой.

Визидарцы стояли посреди корней, веток, забрызганных требухой дубовников и окроплённых их собственной кровью. Марио посмотрел на Итиро, хотел сказать: «Мы победили». Но сил даже улыбнуться другу не было. Итиро качнул головой, показывая, что понимает.

Попытались успокоить Янмей. Пит снова взял её на ручки, вытащив для неё из своего кармана невесть откуда взявшися там имбирный пряник. Переступая через воняющие кучи на полу, визидары двинулись к двери. Они подошли вплотную, и Мэд коснулась её ладонью. По двери пробежала волна, и раздался звук жужжания.

— Но к ней невозможно было подойти! — удивился Пит, — вокруг было что-то вроде защитного поля!

— Возможно, потому что мы должны были собраться вместе?

— Наверняка, — устало кивнул Пит, — как я и говорил.

— Разойдитесь. Пустите ключеносца, — сказал остальным Итиро. Его лицо было перепачкано кровью. Засунув руку за пазуху, он вытащил ключ, прихрамывая, подошёл к двери. Итиро посмотрел на неё и с удивлением повернулся к остальным, — как же так, братцы? — растеряно спросил он, — куда его вставлять?

— Видно, твой ключ понадобится где-то дальше, — похлопал Итиро по спине Тафари.

— Да где же дальше?! Это же самая важная дверь…В Визидарию. А я — ключеносец. А тут, такое дело.

И он развёл руками, указав на дверь.

На её шершавой поверхности не было не то что скважины для ключа — ни одной дырочки, ни одного просвета. Только огромный знак визидара: колесо с тремя пересеченными глазами, от которых отходили десять лучей, заканчивающихся треугольниками. Этот знак отличался лишь тем, что в каждом треугольнике здесь тоже был нарисован глаз без зрачка. Или лодочка?

— Может, приведём себя в порядок? — спросила Мэдлин, выжимая подол от слизи дубовников.

— А ты уверена, что они не вернутся в большем количестве? — спросил у неё Пит, а потом обратился к остальным, — какие есть версии?

Стурла разбежался и попробовал выбить дверь плечом. Но она стояла, как влитая.

— Думаю, что толы здесь не нужны, — наклонившись над дверью, непривычно грязный Леонар внимательно рассматривал рисунок, потом поскрёб одну выемку пальцем. Дверь снова завибрировала.

Он указал на знак и подытожил:

— Борозды этого рисунка очень глубокие. На дне каждой идёт медная канва. Её плохо видно из-за того, что со временем она окислилась. Значит, это не просто знак. Он и есть ключ.

— А заметили, как дверь реагирует на наши прикосновения? — спросила Мэдлин. — Может, в этом и есть отгадка?

— Конечно! Мы должны были собраться все, чтобы открыть её. Значит, и открыть её надо вдесятером! — предположила Пинар.

Она подошла и положила на один из треугольников ладонь, предлагая так же поступить другим.

— Подожди-подожди, — сказал ей Леонар, схватив Пинар за рукав.

Он облокотился на стену и прикрыл глаза, собираясь с мыслями. За время битвы что-то в нём изменилось. И это не его взлохмаченная перепачканная бородка, не взъерошенные волосы. Нет. Заострились скулы, чуть больше легло морщин в уголках глаз, но не это было главным изменением. А само выражение его взгляда. Вдруг в его глазах отразилась вся его усталость. Он посмотрел на остальных и тихо сказал:

— Братья и сёстры. Ибо смею я вас так называть после того пути, что прошли мы вместе, — он помолчал, а потом продолжил, — мне страшно. Не боюсь вам признаться, но мне дико страшно… Там, — он кивнул на дверь, — нас может там ждать что угодно. И не чудовищ я боюсь. С вами они мне не страшны. И не сражений. Я боюсь … ничего там не найти. Ведь может статься, что нашей родины больше нет. Вы готовы увидеть руины собственной цивилизации?

— В любом случае, Леонар, мы не узнаем этого, пока туда не зайдём, — положил ему на плечо тяжёлую руку Питер. — И нам на это никто не ответит. Мы должны увидеть всё собственными глазами. Прикладывай руку, друг.

Все подошли плотнее к двери и каждый выбирал себе треугольник. Маленькая Янмей прижала свою ручку рядом с лапищей Пита — он всё еще держал её на руках. Дверь вибрировала всё сильнее. Когда последним, к самому нижнему треугольнику, прикоснулся Стурла, она легко открылась.

За дверью оказалась…стена. Она была закруглённой, грубо сложенной из камней и уходила вверх.

Но размышлять было некогда. Стены зала за визидарами опять зашевелились, предвещая приход новой партии дубовников. Питер быстро стал вталкивать визидаров в проём, и зашёл туда последним. Вернее, втиснулся, ибо места почти не оставалось. И дверь за ними захлопнулась. В самый нужный момент. Потому что через секунду на неё посыпались удары разъярённых дубовников.

Сначала визидары стояли тихо, ибо даже вздохнуть полной грудью в такой тесноте не было возможности. Хуже всех было Стурле, который застрял между ног остальных. Если поднять голову, то было видно, что они оказались на дне колодца. Там, вверху где он заканчивался, был виден кусочек неба по которому неслись низкие плаксивые облака.

— Ну и вонища, — наконец, сказала, принюхиваясь, Бёрнис.

Она еле вытащила руку и зажала себе нос.

— Ну извините, — забурчал снизу Стурла, — может, это и от меня. Я давно не мылся.

— Нет, — покачал головой Леонар, это от стен. Видимо, сюда сбрасывали тела, но они давно истлели, а запах остался.

После его слов все обратили внимание на хруст под ногами. И это явно был не снег.

— Кости, — отметил Стурла, глядя вниз, — но очень старые.

— Я хочу скорее выбраться отсюда, — запаниковала Мэд.

— Как будто мы не хотим, — опять подал голос Стурла.

— Может, попробовать достать мой рыболовный крючок? — спросил Марио.

— И как он поможет, господин Рыболов? — уточнила Бёрнис.

— Ну, размахнуться и попробовать закинуть его наверх, — пожал плечами Марио.

— А ты уверен, что он с первого раза зацепится за край? Здесь же развернуться негде, — размышляла Пинар, — и крючок упадёт обратно. Кому-нибудь из нас в глаз.

— С чего сразу в глаз? — почему-то обиделся Марио.

— Неважно куда. Но он у тебя жутко острый, — ответила ему Пинар.

— Предлагаю выбрать самых здоровых и сделать пирамиду, — сказал, глядя вверх Леонар. — Если мы соберём пирамиду из трёх-четырёх визидаров, то последний, ближайший к краю, сможет попытаться забросить тот самый крючок наверх.

Под глухие удары дубовников в дверь, в колодце началась возня. Тафари достаточно быстро залез на Пита и встал ему на плечи. Потом, на эту пирамиду поднялся Итиро. И устроился на плечах Тафари. Дальше по ним пытался вскарабкаться Стурла. Но он был тяжёл и неловок. Пару раз падал на остальных визидаров, стоящих внизу. Когда он скатился очередной раз, маленькая Янмей, словно обезьянка, забралась по спине Пита, потом по Тафари, он только успел её подхватить. И через секунду девочка уже стояла на плечах Итиро.

— Подавайте мне крючок, — скомандовала она.

Теперь внизу стало значительно свободнее, и Марио без труда достал крючок с верёвкой из сумки. От Янмей до верха было ещё примерно два ярда, и с третьей попытки девочка зацепила крюк за край. Проверила, чтобы тот держался прочно и, мгновенно забравшись по нему, скрылась за краем колодца.

— Не смей, — кричали ей вслед. — Опасно!

Но её довольное личико показалось сверху. Оттуда она оглядела окрестности и сказала:

— Не волнуйтесь, здесь ничего опасного нет.

Начался подъём наверх остальных. Труднее всего было поднять Пинар и Леонара из-за их травмированных рук. Их вытащили последними, просто обвязав вокруг тела верёвку и вытянув.

Колодец, из которого они вылезли, находился посреди поля. Рядом росло кривое высохшее дерево, чуть левее — груда камней, которые, видимо, когда-то были домом. Жухлые травы, сырые камни всех видов и мастей… И до серого горизонта мрачные холмы-холмы-холмы. Если где и торчало деревце, то выглядело оно больным и хилым. Слева вдали из рваных ветром туманов возвышалась горная гряда.

— Это наша родина? — спросил Леонар.

Он ежесекундно поправлял волосы, падавшие на глаза.

— Что будем делать дальше? — задал вопрос Марио.

— Я не знаю, — ответил сразу обоим Пит, — но думаю, что надо найти место для ночлега, залечить раны и подумать.

Устроить лагерь решили у маленького ручья в низине между двумя холмами. Конечно, здесь терялся стратегический обзор с двух сторон, но зато и их мало кому было видно.

У хлипкого дерева, которому бесконечный ветер давно оборвал все листья, поставили две палатки. Марио почудил над ними своим увеличительным стеклом, и палатки стали больше и просторнее. Холодало, и Марио пришла в голову прекрасная мысль — размножить единственное одеяло и меховую жилетку Питера. Её копия стала уютной лежанкой для Янмей. Замотавшись в одеяло, она устроила на ней домик, напоминая птенца камышевки, высовывающего голову из гнезда.

Итиро за это время разжёг костёр. Пока Стурла с Марио готовили еду, Бёрнис помогала Тафари перевязывать больных. А Питер отправился в разведку. Он вернулся через час, когда в лагере все были отмыты и перевязаны. А из чугунка Стурлы восхитительно пахло похлёбкой. Глядя на удручённое лицо Питера, Бёрнис спросила его:

— Ну как, что видел?

— Да, собственно, то же, что и вы. Бесконечные холмы. Никаких знаков или дорог, — он пожал плечами, — ума не приложу, что делать дальше.

— Давай сейчас просто отдохнём, — предложил ему Леонар, — у нас был трудный день. И нам нужно подкрепиться.

Разлили по мискам похлёбку, а Бёрнис, как всегда, жевала сырую рыбу.

Сначала ели в тишине, размышляя. Кто-то должен был что-то предложить. И это оказалась Мэдлин.

— А, может, — несмело высказалась она, — спросить совета у куклы Мэй?

— Точно! — кивнула Волчица.

Она вытащила куклу. Но Мэй, к сожалению, ничего не знала, и помочь ничем не могла. Все наперебой предлагали варианты вопросов для куклы. Но чего бы у неё ни спрашивали о следующих действиях, Мэй отвечала пространно и глупо. После бестолкового сеанса спиритизма вокруг куклы, лица у всех опять потухли. Вновь наступила тишина, только Стурла стучал ложкой по дну котелка, доедая похлёбку.

Леонар, задумчиво жуя корку хлеба, рассуждал:

— Я вспоминаю наше страшное сражение в подземелье. Теперь кажется, всё так просто: дубовники — они жежили на деревьях. Значит, боятся огня и им уничтожаются. А если бы Итиро не выронил Огненную палочку? Страшно подумать. Ну почему в приключенческих книгах все ответы приходят вовремя? А у нас постоянно всё как-то глупо. В романах герои в самый решительный момент просто находят гениальный ответ. Как же так?

— Но ведь у нас получилось точно так же, — успокоил его, потирая бок, Итиро.

— Нет, — возразил Леонар, — страшит то, что у нас это была счастливая случайность. Какие же мы самые умные визидары — ремесленники, если через раз нам помогает простое везение? Будучи героями какого-нибудь французского романа, у Жуля Верна, например, мы поняли бы про Огненную палочку и дубовиков на десять минут раньше, или даже в подвале «Весёлого Леприкона». Иногда после наших приключений я лежу и думаю о том, как здорово бы применил все наши толы и ауксилы, словно разгадываю шахматную партию, когда уже всё позади. И порой это изматывает меня.

— Все умные задним числом, — кивнула Пинар.

— Леонар-Леонар, я так тебя понимаю, — закутываясь в плащ посильнее, задумчиво сказал Тафари, — меня и самого порой мучили такие же мысли. Иногда в жизни самое главное — эта та самая счастливая случайность. Но я не называл бы её везением. Сначала ты изучаешь тысячу вещей, читаешь тысячу книг, а потом, в тяжёлой ситуации, в самый последний момент, твой мозг выкидывает тебе спасительную мысль. Но он бы не сделал этого, если бы в голове ничего не было. Порой мне кажется, что самый главный тол — это голова. Недаром при мастерских ремесленников были классы. Учение, как известно — свет.

Тафари помолчал, глядя на огонь. Он, отражаясь, плясал отсветами в его больших зрачках и добавил:

— А насчёт применения толов и ауксилов — ты прав. И мне порой кажется, что мы могли бы пользоваться ими поактивнее и как-то…грамотнее что ли… Но я думаю, что мы к ним ещё не привыкли. С одной стороны — мы всегда были для людей чем-то вроде колдунов и ведьм, с другой — мы слишком долго жили среди них. Люди же истребляли всё, что хоть чем-то напоминало им волшебство. И мы от волшебства отвыкли. Поверь, мне кажется, это может сыграть с нами впереди еще не одну злую шутку.

— Так что нам делать дальше? Куда идти? — доев и отбросив котелок, взобрался на камень Стурла.

Он оглядел темнеющие дали и разочарованно подытожил:

— Ни огонька, ни здания нормального не видно. Может, невозможно найти Визидарию, потому что всё, что мы видим вокруг — это есть наша разрушенная родина? Её останки?

— Тогда мы должны найти Медикат и почтить память героев. Они сражались, чтобы мы жили, — сказал Тафари, — пойдёмте спать.

— Я посижу у костра, пороюсь в книгах. Может, там найду ответ? — ответил ему Леонар, и Мэдлин молча протянула ему Бездонную сумочку. А сама забралась в палатку и свернулась рядом с Янмей и Пинар. За ней туда залезла Бёрнис. Спать вместе было теплее.

— Я с тобой посижу, — сказал Пит Леонару. И подсел рядом с графом.

И засыпая визидары в обеих палатках, слушали их тихий спор о вселенной, Визидарии и визидарах. Ох, и любители оказались поболтать эти двое. Особенно Пит.

Утром обнаружилось, что выход найден. И очень легко. Он пришёл сам собой, но никто этого даже не заметил. Вернее, Питер не заметил. Когда уже все спали, а они с Леонаром так и не нашли чего-нибудь путного в книгах, Пит решил поискать какие-нибудь сноски у себя на карте.

— Я, конечно, знаю её наизусть, — шептал он Леонару, — но вдруг что-то пропустил, или сейчас взгляну на планы с новой точки зрения.

Питер развернул шкуру и опешил — карта пропала.

— Такой я и нашёл её в пещере, — тряс он шкурой, показывая её Леонару.

— Дело поправимое, сейчас мы вновь проявим твою карту, — успокоил его Леонар.

Он достал проявляющую солонку и посыпал ею поверхность шкуры. Но карта не проявилась. Леонар засыпал кожу толстым слоем соли. Но нет, ничего.

— Видно, здесь она должна была исчезнуть, — расстроено сказал Пит, стряхивая соль.

Он отчаянно сколачивал соль с кожи, но она осыпалась только частично.

— Гляди, — привлёк Питер внимание Леонара, ткнув в островки соли.

Да уже будто и не соль это была. Кристаллики помутнели, растаяли и слились меж собой так же, как это делают шарики ртути. Постепенно лужицы вещества затянули всю шкурку и затвердели. Словно на неё нанесли слой металла.

В скудных отсветах костра Питер и Леонар разглядывали шкуру.

— Что это? — пробормотал Леонар, ощупывая стальную поверхность кожи, — Похоже. на серебро…а у нас Стурла по нему специалист.

Питер кивнул в ответ:

— Дождёмся утра и попросим поколдовать над исчезнувшей картой Стурлу.

…Как только гном с утра вылез из палатки и хотел потянуться, к нему обратился Пит:

— Старина, не мог бы ты произнести заклинание серебра над шкурой?

И он протянул гному затвердевший лоскут кожи теперь больше похожий на мохнатую пластину. Стурла, рассерженный тем, что ему не дали всласть размять косточки, насупился, небрежно махнул в сторону шкуры рукой с браслетом, произнёс: «Аргентум» и решительно направился к ручью умываться. Он и не видел, что от его заклинания шкурка поднялась в воздухе, плавно покружилась и легла на колени Питеру. На серебряной пластине обозначились линии и маршруты. Это и была новая карта. Карта Визидарии.

Обступившие карту ремесленники, сразу нашли изображение колодца, из которого вылезли. Там, где они вчера видели руины, на карте был нанесён дом. Ориентируясь по рисункам и обозначениям, стало понятно, что надо было идти к горам. Где-то там должно было быть ущелье. Через него они бы пробрались к Медикату.

Внизу карты было выведено: «Верь в себя. И твои ноги приведут тебя туда, где осталось твоё сердце».

Пинар присела, схватившись за грудь. На её лице отразились переживания.

— Как же всё это волнительно, — сказала она, — не верится до сих пор, что Визидария осязаема.

Как раз умывшись от ручья возвращался Стурла, он был бодр и весел. Увидев выражение Пинар и, мельком оглядев остальных, он мимоходом заметил:

— Вижу по лицам, что вы что-то нашли. Значит, пора завтракать и отправляться в путь.

И скрылся в палатке.

— У него не только железный шлем, но и железная выдержка, — глядя Стурле вслед, произнёс Леонар.

…За завтраком возбужденно обсуждали план.

— Судя по карте, через сутки, самое большое — двое, мы увидим первый город Визидарии. Как там его называли, Пит? — обращался повеселевший Тафари к парню.

— Город Чудотворцев, — сказал, сверяясь с картой Пит, — только как же целый город помещается в таком узком ущелье?

— Вот там и глянем, — улыбнулся Марио, с аппетитом уплетая ломоть хлеба с сыром, — сколько до него идти вы говорите?

— Сутки. Может, двое, — напомнил Стурла.

…Но не через сутки, и даже не через трое, путники не увидели никакого города. Ориентируясь по карте, они дошли почти до самой горной цепи. Это были грозные горы, стоящие стеной до самого неба. Казалось, ещё пару холмов, и визидары подойдут к ним вплотную. Но сколько бы они к ним ни двигались, горы не приближались.

Путники блуждали уже неделю, и теперь им казалось, что ходят они по кругу.

За холмом открывался новый. Потом ещё один. И так до бесконечности. На каждой стоянке они в отчаянии сверялись с картой, но яснее не становилось. Слишком сильно изменились ландшафты. Они не встречали ни одного жилого дома, кроме пары разрушенных остовов старых хижин. Все вымотались. Даже песни Стурлы уже не утешали.

Как-то, на очередной стоянке, Тафари, наблюдал за завтракавшими друзьями. Все ели молча. Даже некогда весёлая Янмей теперь повесила нос и смотрела лишь в миску, ковыряясь в каше. За эту неделю визидарцы неуловимо изменились. Словно в каждом потихоньку выключили надежду: в глазах отражались недоумение, каждого начал точить червячок сомнения. Хотя они ещё и не решались высказать тревожные мысли. Но то, что происходит в их душах, было очевидно.

Стурла стал сердит. Пинар всё больше напоминала средневековую колдунью — на стоянках она варила зелья из рецептов, которые находила в своих тетрадочек. Иногда, когда все отдыхали, она ходила вокруг лагеря, собирая камешки и корешки. Оглянись, когда все прилегли, и издали можно было заметить её фигуру, склонившуюся над какой-нибудь очередной кучей. Она была сосредоточена и молчалива. Пит тоже стал менее разговорчивым. Всё чаще он сидел, погружённый в себя. Леонар на каждой стоянке, кусая карандаш и сдвинув брови, делал записи в блокнот.

Тафари, который как-то незаметно стал предводителем группы, и теперь чувствовал на себе особую ответственность за их миссию, окинул взглядом команду. Он видел, что друзьям нужна поддержка.

— Скоро всё будет хорошо, — сказал он твёрдо. — Вот увидите.

Визидары подняли на него глаза. В них загорелась надежда.

— Правда? — по-детски спросила Мэдлин, — ты обещаешь?

Тафари помедлил, а потом решительно кивнул:

— Обещаю.

И ему поверили. Это были нужные слова и вовремя. Все снова заулыбались. Собрались в дорогу и двинулись дальше в путь, перекидываясь шутками, как раньше.

Опять шли до темноты.

Поднявшись на очередной холм, они увидели заброшенную ферму. Подошли ближе. Лучше всего на ферме сохранился полуразрушенный каменный сарай. У его стен шло какое-то движение. Приблизившись, ремесленники увидели белые кости крупного животного с остатками шкуры, которые доклёвывали вороны. Птицы стаей кружили над добычей, и безжалостно дрались за последние куски. Много ворон валялось вокруг, безжизненно раскидав чёрные крылья.

Марио разогнал птиц палкой, накрыв останки несчастного животного куском паруса, который нашёл в сарае. Визидары разбрелисьосматривать руины дома и сарай, а Пинар ковырялась в куче погибших ворон, снова что-то выискивая и собирая в узелок.

— Ты как всегда оригинальна, — буркнула, увидев это, Бёрнис, — даже спрашивать не буду, что ты там ищешь. Чтобы меня не стошнило.

— И не осмеливайся, — беззлобно ответила ей Пинар, продолжая работу.

— Здесь можно остановиться на ночь, — похлопал прочную каменную стену сарая Леонар.

Все с ним согласились и стали разбивать лагерь. После ужина, когда визидары заснули, а у костра остались дежурить Тафари и Пинар. Старуха опять затеяла варить зелье. Она доставала из своего мешка травы и корешки, клала их в маленький котелок, помешивая палочкой. Три раза в него плюнула. Сыпанула туда горсть чего-то, что собрала накануне.

— Что ты варишь, Пинар? — спросил её Тафари, принюхиваясь к едкому запаху из котелка.

— То, что нас спасёт. Зрячее зелье, — спокойно ответила она.

— Зрячее зелье? Что оно делает? — удивился Тафари.

— Помогает найти дорогу. И увидеть то, что нельзя увидеть. Я добавила туда глаза воронов — это главный ингредиент.

Тафари наклонился над котелком. Там булькало нечто напоминавшее керосин.

— Ты думаешь, это кто-то будет пить? — засомневался он.

— Только тот, кто захочет найти путь, — сказала Пинар, продолжая помешивать массу, — ведь ты видишь, что мы ходим кругами.

И варила она это зелье до утра, пока в котелке не осталась густая кровавая жижа, тянувшаяся, словно кисель. Задремавший Тафари открыл глаза тогда, когда Пинар переливала Зрячее зелье в пузырёк. Запах от него теперь был ещё нестерпимее.

Как только над серым горизонтом забрезжили первые лучи солнца, из палаток стали вылезать сонные визидары. Потягиваться, разминаться. Когда все собрались у костра, то Пинар разлила ещё дымящееся Зрячее зелье по девяти кружечкам.

— Знаю, гадость, — сказала она. — Но если вы хотите увидеть путь, то надо выпить. Кто решится?

И она отхлебнула из своей кружечки. Пить согласились все. Только Янмей кружки не дали.

— М-м-м, как вкусно, — протянула, отхлебнув первой Бёрнис.

Мэд покосилась на неё, поднесла кружечку к губам, выпила залпом и закашлялась.

— Бёрнис, ну какая же ты врушка! — схватившись за грудь и давясь, сказала она.

— Не знаю, а мне понравилось, — подняла бровь Бёрн и иронично изогнула губы.

— У вампиров странные вкусы, — прокомментировал Стурла, прищурившись.

Но тоже выпил до дна свою порцию, добавив:

— Я вообще тебя, Бёрнис, побаиваюсь после битвы с дубовниками.

Последним протянул к кружке руку Тафари. Следопыт долго внутренне собирался — в конце концов, он единственный видел, из чего это варилось, но всё же пригубил. Зрячее зелье обожгло гортань, камнем упало в желудок и быстро разлилось по жилам. Тафари большими глотками осушил кружечку.

— Теперь надо забраться повыше и смотреть по сторонам, — приказала Пинар.

— В сарае есть лестница на крышу, — вспомнил Марио.

Все двинулись в сарай и вскарабкались по остаткам лестницы на широкие балки крыши. Она во многих местах обвалилась, зияя дырами. Вот из этих дыр и высунулись девять визидарских голов и закрутились в разные стороны.

Отсюда, сверху, было далеко и хорошо видно. И блёклые сиреневые холмы, усыпанные крупными камнями, и далёкое скалистое побережье справа и редкие кривые деревья.

Но ЭТО они увидели одновременно. Мэд и Бернис закричали:

— Вы видите?! Вы видите?!

Переглядываясь они, показывая на одну точку. Туда, где в низине меж двух небольших скал от земли поднимался голубой столп света.

Янмей внизу подпрыгивала от нетерпения: что же там увидели остальные?

Быстро слезли, собрали вещи, и, воодушевлённые, отправились туда, к двум скалам. В этом месте они уже точно были раньше — при подходе к утёсам нашёлся гребень Янмей, который она потеряла стуки назад. Но когда в прошлый раз они проходили мимо этой расщелины, то видели лишь разбросанные валуны. А сейчас на одном из камней светились вензеля и буквы. И именно от этого валуна поднимался свет. Когда группа подошла ближе, то увидела, что в столпе, в футе от земли светится воин в рыцарских доспехах. Он висел над камнем и чуть колыхался, словно огонь свечи от ветра. Воин глядел на них печальными глазами и указывал рукой путь.

— Что это? — спросила растерянная Янмей, показывая на камень с надписями.

— Это старинный кенотаф визидара, — перевёл древние письмена на валуне Тафари. — Тело воина рассыпалось, хоронить было некого. Кенотафы — это надгробные плиты над могилами, в которых никого нет. Иногда там зарывали вещь, которая принадлежала погибшему, но чаще всего — ничего. Здесь, в этом камне осталась его душа.

Призрак опять поднял руку и указал путь. Когда они посмотрели, на что рыцарь показывает, то увидели ещё один светящийся столп на горизонте.

— Спасибо, тебе, воин, — сказала Бернис и положила к кенотафу маленький букет вереска.

Воин поклонился им и погас. А они двинулись к тому, который светился и словно звал к себе. Так, по светящимся кенотафам, которые встречались то группами, то поодиночке, они, наконец, вышли на новое место.

Ландшафт стал ровнее, горы слева приблизились. Они стояли чёрной неприступной стеной, поддерживая собой небо. На горизонте, утонув в вечернем тумане, горная гряда заканчивалась. Слева вдали у подножия чернел лес. Справа, у самого горизонта — на фоне затухающего неба вырисовывались очертания руин замка. От него осталась одна высокая башня. Может, добраться до неё и попробовать залезть наверх? Наверное, с неё хорошо было видно окрестности. За развалинами замка виднелась полоса океана.

— Слишком быстро темнеет, — сказал, опершись на трость, Леонар, — надо устроить ночлег. А завтра с утра решить, куда двигаться дальше.

Сидели у костра, и впервые за эти дни от души смеялись. Стурла балагурил, Леонар сыпал историями… Все предвкушали изменения. Чувствовалось, что завтра они, наконец, что-то поймут, узнают.

В кромешной темноте с улыбками на лицах, разошлись по палаткам, легли, закутавшись посильнее от сквозняка, как вдруг откуда-то раздался прекрасный звук — словно кто-то играл на арфе. Или это так мелодично завывал ветер в горах? Только Тафари хотел поднять голову и спросить у Стурлы или Леонара — не слышат ли они эти звуки? Но увидел, что в палатке все уже крепко спят, и самому ему тут же захотелось спать, как никогда в жизни. Кажется, он на секундочку закрыл глаза и провалился в крепкий сон.

С утра звуки арфы в ночи показались Тафари миражом, выдумкой. Тем более, что и подумать об этом ему было некогда — проснулся он от того, что кто-то колотил палкой по камню. Это оказалась Мэдлин. Она встала раньше всех и таким образом будила остальных. Когда Стурла, зевая, вылез из палатки, Мэд уже стояла у костра, полностью собранная в дорогу.

Пока все просыпались, Мэдлин ходила туда-сюда по лагерю, беспокойно заламывая руки. На щеках её играл нервный румянец. Выглядела Мэд серьёзной и встревоженной. Уселись завтракать, но Мэд опять вскочила.

— Да что с тобой?! — недовольно взглянул на неё Стурла.

— Действительно, чем ты так взволнована? — кивнула Пинар, — сядь, поешь, ведь ты не притронулась к миске.

Мэд же нахмурилась и сказала:

— Дорогие мои, мне приснился сон, из которого я поняла, что мы в большой опасности.

Говорила она медленно, глядя под ноги.

— Но я знаю, как выйти отсюда, — продолжила девушка. — В этом сне мне явилась дева, которая указала путь. Но она предупредила, что нужно добраться до ущелья как можно быстрее. Иначе с нами случится страшная беда. И мы должны идти без перерыва и отдыха, пока не дойдём до заветной цели.

Все перестали жевать и молча смотрели на неё. Было что-то в облике и словах Мэд непривычное и неестественное. Словно её заворожили: напуганный, остекленевший взгляд, будто она видит неведомых чудовищ, которые вот-вот нападут.

— И всё это из-за сна? — поднял лохматые брови Стурла, — да ты просто переела на ночь сушеной баранины.

Он отмахнулся и продолжил есть. Другие к её словам отнеслись более серьёзно.

— А раньше ты видела пророческие сны? — спросил Итиро.

— Нет. Никогда, — качнула Мэдлин головой. — Но этому видению я верю.

— Ты думаешь, что и мы должны начать верить твоим снам? — бросил через плечо Стурла. — Не думаешь ли ты, что это, как говорит Леонар, о-про-мет-чиво, а попросту глупо?

— А какая беда нас ждёт? — спросил Леонар.

— Не знаю, — мотнула она головой.

— Угу, — скривился Стурла, — Надо идти за тобой, но ты не знаешь, что нам угрожает. Очень ло-гич-но.

Мэд закусила губу и замолчала. Но разрядила ситуацию Янмей. Она подошла к Мэдлин, взяла девушку за руки и, заглянув ей в глаза, сказала:

— Ты правильно рассказала про своё видение. Мы услышали тебя. Я обещаю идти и не жаловаться. До конца.

Потом девочка повернулась к остальным и серьёзно добавила:

— Мы срочно должны идти туда, куда укажет Мэд.

И после этих слов все как-то разом стали спешно собираться. А Мэдлин подгоняла остальных, глядя на горизонт.

— Может, Зрячее зелье ещё действует? Давайте дойдём до той башни? И поищем путь оттуда? — предложил Марио.

— Нет! — ответила резко Мэд, потом добавила уже мягче, — я же сказала, что знаю дорогу.

И первой быстро пошла по направлению к горам. Мэдлин даже не шла, а скорее бежала. Визидары еле за ней успевали. По дороге ещё встречались кенотафы, но Мэд не обращала на них внимания. Лишь по сто раз в час глядела на маленькие часики, висевшие на шее. Правда, успокаивало то, что кенотафы показывали именно то направление, по которому команду вела Мэд.

Всех быстро накрыло утомление, но никто не жаловался. Сбивалось дыхание, поэтому по большей части шли молча, глядя под ноги. Только Леонар отдал свою трость Пинар, которая стала прихрамывать. Мэд не разрешала делать привалы. А если они и останавливались попить, то Мэд с опаской глядя за спины ремесленников нервно их подгоняла. Она так страшно вращала глазами, что даже Бёрнис стала оборачиваться, но сзади никого не было — всё тот же знакомый унылый пейзаж.

В конце концов, Стурла уже хотел возмутиться, не свихнулась ли Мэд часом. Он шёл позади всех и продумывал речь. «Скажу сейчас, — думал он, — что, мол, мы слушаем эту дурёху? Четыреста лет ждала Визидария, а сейчас за часы что-то там случилось из-за видений Мэд. И ждёт их страшная беда, какая правда, непонятно ей самой… А где доказательства, братцы, доказательства где, что Мэд, из-за её впечатлительной натуры, всё это не привиделось и не показалось?!» Нет, ну а вы бы разве не стали возмущаться на месте Стурлы? И только он хотел уже высказаться, только остановился, залез на плоский камень, чтобы произнести подготовленные слова, как поднял глаза и что есть мочи заорал:

— Есть! Есть!!! Мы нашли!!!

Стурла указывал на то, что увидели и другие. Из-за скалы, которая до этого сильно выдавалась вперёд, вдруг открылось ущелье. И сразу стало понятно, что это особое ущелье. Визидарское.

До самых облаков узкое пространство между двух скал было покрыто необычными круглыми домами. Разрушенными, во многих местах обвалившимися. Но всё же, по постройкам было видно, что когда-то здесь был большой город.

— Город Чудотворцев… — завороженно произнесла Пинар, задрав голову.

Внизу несла свои воды бурная порожистая река. А город прилепился с двух её берегов и карабкался всё выше и выше. Пока не скрывался за облаками.

Вскоре визидарцы вступили на первую улочку. Шли аккуратно, глядя по сторонам. Какое здесь всё было ветхое, но удивительное! Меж оставшихся домов разрослись необычные лианы, странные, цепляющиеся за скалы, деревья, покрытые мхом и папоротником. Эти влажные джунгли, перемешанные с клочками тумана, почти победили город, наполовину скрыв его под своим покровом.

Ремесленники вышли на одну из террас, которая в прошлом, видимо, была, красивой площадью. Ещё можно было разглядеть часть поблёкшей плитки и резные фонари. Но некогда красивый парапет, ограждавший площадь, почти весь обвалился. Зато отсюда открывался фантастический вид на ущелье. И стало видно, что дорога, ведущая из города, идёт по другой стороне. Туда как-то надо было перебраться.

Над ними, среди руин и обрушившихся переходов, виднелся один достаточно прочный мост. Ну, по-крайней мере, так казалось на первый взгляд. В любом случае, больше выбора попасть на другую сторону, они не видели. И по узким улочкам, каменным лестницам, часто выдолбленным прямо в скале, визидары стали карабкаться выше, чтобы подобраться к мосту. Вокруг начали виться новые незнакомые растения со страннымиплодами. Пинар с Леонаром хотели было остановиться, чтобы разглядеть их, обсудить и зарисовать, но Мэд, увидев это, опять стала резкой:

— Нет, надо спешить! Хватит смотреть по сторонам!

— Какая она сегодня грубая, — тихо сказал Леонар. Но задержаться у плодов не решился.

По лабиринтам улочек стали взбираться дальше. Прошли мимо нескольких разрушенных мостов.

Иногда с верхних улиц что-то с шумом отваливалось и летело, стучась о выступы, вниз, пока не падало в воду, поднимая огромные фонтаны брызг. А эхо гулко разносило этот шум в узком ущелье и становилось не по себе. Когда же, наконец, вышли к мосту, выглядевшему издали целым, то оказалось, что не так уж он и прочен. Перил с одно стороны не было, и как только Тафари попробовал его первую плитку ногой, она обвалилась вместе с третью моста. Следопыт еле успел отскочить.

Визидарцы зачарованно наблюдали, как плитки посыпались вниз, на стаю красивых чёрных птиц, похожих на ящериц, с крыльями-перепонками и необычными красно-жёлтыми хвостами в виде стрелок. Стая увернулась, заголосила, покружила над остатками моста и, поднявшись, скрылась в облаках. Туда, куда они улетели, горы сильно сближались, и сейчас стало видно, что там, через ущелье перекинуты лианы, сетки и верёвочные лестницы.

Марио, Итиро и Тафари поднялись к ним и попробовали натянутые канаты на прочность. К удивлению, они оказались весьма надёжными. Под верёвками были натянуты сетки. Тафари схватился за один канат, разбежался и ловко перепрыгнул на другую сторону ущелья. Он закрепил верёвку и, держась за неё, ступая по сетке, вернулся обратно к остальным.

Начали перебираться. Мэд, трусиха, но зажмурив один глаз, молча прошла по сетке, не глядя вниз. Только стала совсем белая, как мел. Перенесли Янмей, помогли перебраться Пинар и Бёрнис. Сами перешли Пит, Итиро и Марио. Потом через пропасть полез Леонар. В какой-то момент одна его рука вдруг сорвалась с лианы, а ноги соскользнули с сети. Несколько секунд Леонар висел на одной руке над пропастью, с плеча съехала сумка и из неё вывалились носовые платки, карандаши и тетрадь. Всё это в полной тишине полетело вниз. Но не жалко было вещей. Сейчас было важно, чтобы Леонар смог снова зацепиться второй рукой за канат. У него была всего лишь одна попытка, ибо на две у него бы не хватило сил.

Он разогнулся и, схватившись за верёвку, подтянул ноги и снова встал на сеть. Когда он добрался до другого края, его крепко обняла Янмей и Пинар:

— Милый наш, славный Леонар, — сказала женщина, — как же было за тебя страшно!

А Леонар посмотрел назад и грустно произнёс:

— Записи жалко…

— Ничего, ты напишешь ещё. У тебя же всё в голове! — попыталась успокоить его Пинар.

Пришла очередь перебираться Стурле. Но он запаниковал: только Стурла ступил на сетку, как его маленькая ножка провалилась вниз. Он её еле выдернул, отскочил обратно и отказывался на эту, как он вопел — «а-ван-тю-ру!» Его долго уговаривали, увещевали и задабривали. А Стурла кричал остальным с той стороны:

— Нет, и не подумаю!!! Я не дурак.

Мэд совсем изнервничалась, глядя на свои часики. «Мы можем не успеть, и все погибнем. Если бы только он знал, если бы только знал, что нам угрожает, он бежал бы сюда по воздуху», — подумала она, прикусила губу, чтобы не расплакаться. И тут она встретилась взглядом с Питером. Он внимательно посмотрел на неё. «Пожалуйста, придумай что-нибудь», — сказала она ему одними губами, тут же понимая глупость своих слов — что зависело от Питера? Не он же сопротивлялся. А Пит, ещё раз поглядев на огорчённое лицо Мэдлин, быстро, в два скачка, почти не держась за лианы, перебрался на другую сторону, схватил вырывающегося Стурлу ногами вверх и в мгновение ока перетащил его к остальным.

Гном вопил, но испугаться не успел.

— Пожалуйста, скорее, — твердила Мэд.

Теперь уже никто не сомневался в её пророческом сне. И все спешили за ней. Янмей несли на руках и загривках по очереди. У Пинар были сильно стёрты ноги, один её ботинок наполнился кровью, но она, глядя в спину спешащей Мэд, не смела жаловаться. Бёрнис стала задыхаться, но тоже держалась.

Город Чудотворцев закончился, и теперь визидары пробирались по узкой дороге над обрывом. Мэдлин объяснила — дева во сне говорила, что это самый короткий путь в Медикат. Но было страшновато: в некоторых местах заросшая, еле видимая тропка сужалась настолько, что пройти по ней можно было только прижавшись спиной к скале. Иногда из-под ног вываливались большие куски грунта и, скатываясь, падали в воду. Часто им встречались небольшие водопады. Возможно, они выглядели красиво, а в тёплую погоду и освежающе, но сейчас и так стыли пальцы, а тут ещё приходилось пробираться под струями воды, руки скользили по мокрым камням, холодные брызги летели за шиворот.

Но, наконец, горы закончились. Впереди показался выход из ущелья. Дорога расширяясь, пошла под уклон. Но за ущельем ничего было толком не разглядеть — всё было словно в мареве — расплывчато, закрыто плотным зеленовато-серым туманом.

Идти стало тяжелее, воздух пульсировал, сгущался и не пускал их. Как будто они не шли вниз, а поднимались вверх. Но чем ближе они подходили к выходу из ущелья, тем сильнее бились их сердца — теперь в дымке всё чётче проступали огромные решётчатые ворота. Они одиноко стояли на дороге. Закрытыми, хотя казалось, что можно спокойно пройти мимо них. Ведь забора не было. Вместо него на некотором расстоянии друг от друга стояли уже знакомые им кенотафы. Над ними край тумана становился видимой плотной стеной. Ремесленники повеселели и стали идти медленнее.

Вдруг кенотафы одновременно засветились и плавающие в воздухе души рыцарей стали показывать визидарам за спины. Они обернулись — с востока на них надвигалась мощная серебристая туча. Она была похожа на огромный косяк рыб с чёрными плавниками.

Косяк был правильной кубической формы. Когда он приблизился чуть ближе, то стало понятно, что это летящие рыцари в чёрных развивающихся плащах. Они медленно надвигались ровным строем. Сколько их было? Сотни, тысячи? Первые ряды рыцарей, долетевшие до широкой части дороги, опускались на землю. Твёрдо встав на ноги, и, оголив мечи, они решительно шли к визидарам. А за ними появлялись новые и новые ряды. Один из рыцарей поднял забрало, но там не было лица. Лишь страшная зияющая пустота.

…Визидары побежали. Леонар и Марио подхватили подмышки Стурлу. Они толпой неслись к воротам.

Итиро всё понял первым. Он уже видел ту самую заветную скважинку. В горле был привкус крови, в правом боку кололо, но Итиро был сосредоточен лишь на маленькой резной дырочке в чугунных воротах. Сейчас был самый главный забег в его судьбе. И от него зависела жизнь остальных.

Итиро вырвался вперёд, на ходу вытащил из-под рубахи ключ, снял его с шеи, зажав в потной ладони. Он боялся только одного — не попасть с первого раза, потому что понимал, что попытка у него лишь одна.

Всё случилось в одно мгновение: ключ влетел в ржавую прорезь и сам повернулся. Визидары вкатились, впрыгнули, ввалились кувырком внутрь, и решётка закрылась, лязгнув от последовавшего в неё мощного удара сотни лат одновременно.

Стена тумана была для летучих рыцарей прочным барьером. Они вдавливались в неё, пытаясь протиснуться, но не могли этого сделать. И этот странный туман, пусть искажая, проявил лица нападавших: сквозь поднятые забрала стали видны тени, словно застывшие в кошмарном крике. Рыцари, которых было несметное множество, облепили решётку и прилегающее пространство на полмили вверх. Они бились в невидимую преграду, но не сломили её.

…Накануне этого дня Хьюго Хармус был весел и сосредоточен. Приближался исход, которого он ждал четыреста лет.

Сегодня, ненадолго задремав, он проснулся от запаха смерти. Осязаемого и ощутимого на языке. Концентрированного. Возбуждающего. У Хьюго даже волосы встали дыбом, а по спине пробежали мурашки. Настолько это было явственно: пульсирующий аромат крови. Она выбрасывается из вены жертвы и смешивается с её животным страхом. Хьюго сразу вспомнил его — этот запах. Как же давно он не чувствовал этого тонкого приятного дыхания чужой смерти.

Когда же он ощутил его впервые остро? Так, как сейчас? Нет, не тогда, когда умерла мать. Не тогда, когда малумы терзали Визидарию. Позже. Когда? С Алаун. Да. Именно с ней. Четыреста лет назад, коснувшись тогда, у башни, её остывающих губ и слизнув с них проступившую кровь, он почувствовал его впервые. Хьюго смотрел в её стекленеющие глаза, видел, как заостряются черты, застывает на её лице маска, делая его ещё прекраснее… И тогда вокруг неё витал именно этот запах. Но сегодня…

Он облизал губы от волнения. Только бы малумы выполнили его желание и не убили ремесленников. Он это сделает сам. Причём начнёт с младшей. Как её там? Да неважно. Смерть девочки заставит сильнее биться сердца остальных, разгоняя по жилам ужас, который пропитает каждый их мускул, хотят они этого или нет. И тогда он сполна насладится духом смерти и чужого страха. Это придаст ему сил довести начатое когда-то до конца.

Визидары приближались. Он убедился в этом ещё раз, взглянув в Пророческий Драконий глаз. Теперь его хрусталик показывала их рожи почти всегда, и это не могло не радовать. Хьюго не волновался — всё было готово. Как только визидары сойдут с холмов к дороге, ведущей к ущелью города Чудотворцев, малумы накроют их. Они ждали лишь его команды. Спешка здесь была не нужна.

Хьюго присел на секунду в кресло. В полном обмундировании — в плаще, надетом на новые латы, украшенные тонким рисунком. Только шлем с головы снял ненадолго. И всего лишь закрыл глаза, не выпуская Драконова глаза из рук. На секунду.

Когда он их снова открыл, то точно понимал — прошло всего лишь мгновение. Но в шаре увидел: визидары уже шли по узкой тропе к воротам, преодолев город Чудотворцев. Как это произошло??!! Хьюго взревел и выскочил в коридор. Он бежал по подземелью и орал. Все, кого он встречал по пути: слуги и помощники, Алаун, всё его войско на плацу, валялись, где упали, словно опьянённые.

Хьюго мысленно приказал малумам подняться. Они, дрогнув, воспарили. Но были вялыми и беспомощными. Не было времени разбираться, что случилось. Ещё можно было бы попытатся догнать ремесленников и разбить их у самой защитной стены. И Хьюго отдал приказ. Малумы чёрной тучей двинулись к ущелью.

А Хьюго отправился спасать консунтов. Он привёл в себя Джейкоба и его команду. Те, шатаясь, будили остальных. Лишь Алаун не приходила в себя и выглядела неживой. Хьюго потряс её, в отчаянии похлестал по щекам. Потом Хозяин схватил её на руки и потащил в мастерские. Там он положил её в оживляющий ящик.

— Если Алаун погибнет, каждый из ремесленников поплатится дважды! — зло сказал он, стукнув по крышке.

Но через какое-то время девушка стала приходить в себя.

А потом Хьюго принесли ужасные вести, что малумы не успели…

Это и была та самая страшная битва, которую предрекала старая Шильда?! Сейчас он бы хотел убить её во второй раз. Хьюго схватил первую попавшуюся по руки увесистую деталь и стал громить мастерскую.

— Хозяин… — позвал его Джейкоб, — Хозяин!

Хьюго, остановился, глядя мутными налитыми глазами на профессора.

— Хозяин, — продолжил тот, — у меня для вас есть очень важное известие. Думаю, оно вас утешит.

И Профессор пригласил Хьюго в другую комнату, где среди склянок, заставленных чугунками полками, бутылочками и прочей дрянью, над одним из столов висела грифельная доска. Она была покрыта чертежами. В один из них и ткнул пальцем Джей.

— Знаете, что я заметил за последнюю неделю своих наблюдений? Я много лет наблюдаю за давлением защитного поля от тумана, — сказал он. — Посмотрите сюда и сюда. И если так будет продолжаться дальше…

Хьюго и Джейкоб переглянулись.

— Так это точно? — спросил Хозяин.

— Да, — кивнул Джей, — не хотел говорить, пока не убежусь окончательно, но сейчас как раз такой момент…

— Точно, сейчас был именно нужный момент! — радостно воскликнул Хьюго.

— И ещё, — Джейкоб оглянулся на дверь, — Малыш придумал кое-что гениальное! Послушайте его…

Позвали Малыша. Он, медленно переваливаясь вошёл, медленно уселся, медленно и обрывочно стал говорить:

— Помните ли вы… что малумы питаются принесёнными Кармами пороками? Мы не только можем сделать латы малумов полностью прозрачными, о… мы придумали способ сделать их страшнее. Гораздо страшнее! В ваших подвалах мы нашли одно средство. Сделали из него зелье, скрестив его с той массой, что приносят Кармы. И теперь… для каждого, на кого они нападут, это будет личным адом…потому что…У любого живого существа есть только один непобедимый враг…и это…

И далее Малыш поведал такой гениальный план, от которого даже у Хьюго отвалилась челюсть. С каждым словом большого, нелепо сшитого консунта, и пояснениями Джея у Хозяина повышалось настроение. То, что они изобрели и, правда, было невероятным. Как он не додумался до этого сам?!

— Чудесно! — приговаривал Хьюго, поднимаясь после этого разговора в зал, — с таким средством мы не сможем не победить.