Возвращение ростовского потрошителя

Пролог

31 октября 2020 года, канун Дня всех святых, или, другими словами, праздник священного Хэллоуи́на. Ночь. Где-то на территории Ростовской области, недалеко от города Новочеркасска, по заброшенному кладбищу пробирается, следуя друг за другом, группа людей, состоящая из трех молодых девушек и двух юношей, примерно одного и того же возраста. Они двигаются осторожно, ступая, как это говорят, след в след, ни на шаг не отклоняясь от выбранного для какой-то непреодолимой цели маршрута.

– Послушай, Арсений, а где сейчас находится твой полоумный братец? – обратилась к их общему провожатому зеленоглазая блондинка, отличавшаяся бесподобной фигурой и едва достигшая восемнадцатилетнего возраста. – Что-то меня все это сильно «стремает»?

– Не знаю, Даша, – отвечал невероятно симпатичный и физически развитый парень, оказавшийся старше красотки не больше чем на год, – я и сам удивлен, что он отказался от такого крайне интересного дела и сослался на какие-то там личные интересы, самоустранившись от заведомо классного зрелища…

– Странно, – перебил его второй представитель сильного пола, замыкавший это необычное шествие (стоит заметить, он значительно уступал в физическом плане и привлекательности своему более развитому товарищу), – и еще мне такая вещь непонятна… вот ты говоришь – мы идем воскрешать «серийника», носящего прозвище Ростовского потрошителя, но, насколько мне известно, его похоронили на территории тюремных захоронений, а никак не здесь, в этом всеми забытом месте?

– Правильно, Костя, – подхватила черноволосая брюнетка, обладавшая невероятно привлекательной формой как лица, так и всего остального тела, и, разумеется, карими глазками, – мне тоже кажется, что все это полнейшая «лажа» и что зря мы согласились с этим экспериментом, тем более что меня уже начинает трясти то ли от холода, то ли от ужаса, то ли от самого этого и без того жуткого места. Может – пока еще не поздно! – стоит вернуться?

– Да не «парься» ты, Ксюха! – воскликнула рыжеволосая, как водится во всех таких компаниях, крайне непривлекательная особа. – Словно ты первый раз участвуешь в таких ночных выходках? Проведем обряд, немного в ходе него ужаснемся, а потом все вместе надо всем посмеемся.

– Хорошо, Кристина, тебе говорить, – возразила показавшая себя не очень храброй красотка, – как правило, во всех ужастиках выживают непременно такие, как ты, а сравнимые со мной всегда погибают.

– Что ты хочешь этим сказать?! – наигранно возмутилась наименее красивая девушка, прекрасно знавшая о своих недостатках и не питавшая особых иллюзий, что если ее отвергнут, то она вдруг каким-то чудесным образом станет кому-нибудь интересна.

Однако ответа на свое вполне справедливое требование она так и не получила, потому что шедший впереди всех Арсений внезапно приподнял кверху правую руку, остановился и зловещим шепотом вымолвил:

– Тихо вы, сварливые «клухи»! Чего попусту раскудахтались?! Кажется, мы уже пришли.

Команда была достаточно ясной, а «торжественность» момента и гнетущая обстановка также добавили ей уверенного оттенка и все, даже самые говорливые и в обычной жизни любящие поспорить, незамедлительно замолчали.

– Вот она эта могила, – проговорил вполголоса предводитель, наклоняясь к земле и вынимая из почвы условленный знак, поставленный им на этом участке заранее, – вот она та «железяка», что я оставил тут утром.

– Может, все-таки не стоит? – присоединилась к брюнетке блондинка, питая слабую надежду, что к ней все же кто-то прислушается и поддержит в праведном желании – покинуть это крайне мрачное место. – Пойдемте уже обратно… поверьте, лично моя кровь – уже! – наполнилась адреналином в достаточной мере, и притом в огромном избытке.

– Не переживай, трусиха, – обратилась к ней рыжая, участливо коснувшись плеча, – все будет нормально.

В этот момент их провожатый достал из-за пазухи какой-то сильно засаленный манускрипт, аккуратно сложенный и навеявший замогильным холодом; опускаясь на колени перед безымянной могилой, он снова поднял кверху правую руку, призывая всех ко вниманию. Его так называемые последователи сразу же перестали шушукаться и застыли неподвижно, в страхе и смятении дожидаясь начала ритуального действа, где даже у самой вроде бы стойкой Кристины кожа стянулась словно от холода, по ней побежали предательские мурашки, а в следующую секунду она вдруг почувствовала, как на голове зашевелились ее огненно-рыжие волосы.

– Перед тем как прочесть этот древний пергамент, составленный в стародавние времена одним таинственным магом и добытый мной, как известно, по случаю, – заговорил Арсений каким-то неестественным, словно бы замогильным, голосом, – хочу последний раз узнать у сопроводивших меня к месту захоронения безжалостного маньяка-убийцы товарищей: согласны ли они пройти весь путь до конца и вызвать на свет Божий того, кто наводил ужас на эту округу всю второю половину прошлого века?

– Я бы хотела… – попыталась в очередной раз протестовать белокурая Даша.

– Замолчи уже ты, наконец! – резко оборвала ее рыжеволосая «бестия», перекрывая ей рот ладошкой; определенно она вознамерилась отличиться перед организатором всего этого жуткого ритуала и заслужить себе с его стороны хоть какую-то благосклонность; таким образом, в следующую секунду она обращалась уже к нему самому: – Мы все готовы – можешь начинать проводить этот величественный и «священный обряд».

– Хорошо, – согласился молодой человек и одновременно начал монотонным голосом зачитывать зловещие заклинания, содержащие в себе незнакомое российскому уху наречие, где тем не менее несколько раз прозвучало: «…Ростовского потрошителя…»

Но вот магический заговор был закончен, а вокруг по-прежнему так и стояла «гробовая» тишина, пусть даже и мрачная, однако вместе с тем не нарушаемая ни единым земным, а тем более мало-мальски похожим на потустороннее присутствие звуком. Молодой человек поднялся, недоверчиво покручивая в руках ветхий клочок старинной рукописи, содержащей в себе ужаснейшее заклятье; он словно бы не понимал, как такое стало возможным и почему оно не сработало.

– Ну вот, а ты, дура, боялась, – облегчено вздохнула рыжая, сама внутренне не помнившая себя от суеверного ужаса, – ты как, не описалась?

Ответить девушка не успела, так как ее внимание было привлечено каким-то необычным звуком, шедшим словно откуда-то из далекого подземелья.

– Вы это слышите? – спросила она остальных. – Как будто что-то где-то шевелится?

Все стали внимательно вслушиваться, замерев так, что было слышно, как стучат в груди их испуганные сердца; и только Арсений загадочно и вместе с тем презрительно улыбался, будто бы надсмехаясь над страхами своих трусливых товарищей. Вдруг! Даша, напуганная, как нетрудно догадаться, более всех остальных, заметила, что будто бы самый верхний слой почвы, сгруженной небольшим бугорочком, в свою очередь возвышавшимся над могилой этого страшного человека, вроде бы как стал немного подрагивать.

– Что это?! – вскрикнула она, задрожав всем своим восхитительным телом и указывая рукой на еле видневшийся холмик.

Теперь и остальные, привлеченные ко вниманию, смогли разглядеть, что земля, скрывающая тело одного из самых ожесточенных преступников, когда-либо существовавших на всем белом свете, начинает делаться рыхлой, словно там сейчас орудует одновременно до сотни трудолюбивых маленьких «кротиков». Постепенно это жуткое явление становилось все интенсивнее и недра раскрывались, выворачивая наружу килограммы земли, как будто «землероев» становилось все больше и больше. Здесь даже те, что пытались казаться самыми стойкими, охватились неестественным ужасом, а их стройные туловища заколотились от нестерпимой, непобедимой дрожи, кровь же в жилах «заледенела», сковав тела обездвиженным ступором. Тем временем Врата в Преисподнюю расступались все явственнее, все очевиднее, пока наверх не показалось некое подобие человека, удерживающее в руках блестящий кухонный нож, сверкающий сталью, имеющий длину своего лезвия около тридцати пяти сантиметров. Он поднимался так медленно, как если бы был в невесомости и плавно плыл сквозь окружающее пространство, не чувствуя ни силы тяжести, ни других, известных науке, сопротивлений.

Как же это исчадие Ада выглядело? Угнетающая фигура, одетая в черный, страшный, пугающий балахон, под накинутым на голову капюшоном она казалась абсолютно безликой и выказывала лишь какую-то сплошную, незримую, пустоту; нижними своими полами одеяние совсем не касалась верхнего слоя почвы, создавая впечатление некого парения в воздухе, так что становилось непонятным: а ступают ли вообще ноги на землю? Прилипший к одежде грунт медленно осыпался вниз, словно в замедленной съемке кошмарного фильма. На секунду посланец потусторонних сил застыл на месте, очевидно выбирая себе первую жертву… Даша, лишь только улицезрев это чудище, отчаянно вскрикнула и тут же рухнула оземь; в ту же секунду она лишилась сознания. Остальные, выведенные ее криком из состояния ступора, вереща и путаясь ногами в липкую почву, бросились врассыпную, стараясь от этого жуткого места скрыться по возможности дальше… все, за исключением приведшего их к этому месту Арсения.

Чем же занимался в этом кошмарном случае он? Всё оказалось довольно просто: не успели его товарищи отбежать и десяти метров, как парень, довольный удавшейся шуткой, презрительно рассмеялся, а то страшилище, так напугавшее его спутников, голосом Виктора – родного брата этого человека – срывая с себя однотонную, черную, маску, крикнуло:

– Куда вы, «опоруны»?! Это всего лишь «хэллоуи́нская» хохма!

Услышав знакомые интонации и без особого труда догадавшись, что их безжалостно разыграли, убегавшие молодые люди хотя и не сразу, но все же остановились; недоверчиво оглядываясь назад, они, завидев смеющихся братьев, постепенно осознавали, что попались на их хитроумную выдумку, а значит, можно уже возвращаться назад и дать черным «юмористам» возможность в полной мере насладиться своим триумфом, а заодно и полученным от праздника удовольствием. Да-а, теперь, уж точно, ни у кого не вызывало сомнения, почему при проведении столь, казалось бы, крайне для него интересного, потустороннего, ритуала вдруг не оказалось их шестого товарища.

– Ну вы, глядишь, и даете? – произнес Константин, когда все в конце концов собрались возле двух так называемых «хохмачей», а проще придурков. – Даже я поверил в правдивость всей этой истории.

– Но, – вставила рыжеволосая девушка, – хотелось бы все-таки узнать: как вы смогли провернуть все так естественно и как у вас получился этот ужасный эффект с землей и парением в воздухе?

– Здесь, кстати говоря, нет ничего более или менее сложного, – едва просмеявшись, стал разъяснять Арсений, – ведь вы же знаете, что мой братец является сторонником всяких изобретений и неожиданных спецэффектов. Вот он и соорудил это загадочное устройство, снабженное пружинным, другими словами, поднимающим механизмом, способным рыхлить и откидывать почву; дышал же он через обыкновенную трубку, подводящую под землю уличный воз…

Договорить молодой человек не успел, так как прямо позади своего брата увидел нечто такое, что полностью лишило его дара речи. Так получилось, что все остальные стояли к нему лицом и не видели всего того, что происходит в этот момент за спинами.

– Ладно уже, – нашлась что с улыбкой промолвить Кристина, не оборачиваясь, однако, назад, – мы на ваши шутки больше не попадемся – даже и не надейтесь.

Между тем девушка явно была неправа, и всем здесь присутствующим было нужно не просто чего-то бояться, а затрястись от кошмарного ужаса: прямо за спиной Виктора возник некто, навеявший замогильным холодом самой Преисподней и заставивший испугаться даже не знавшего до этого момента страха Арсения. Невероятно, но позади брата молодого проказника, организовавшего этот ночной выход на заброшенное в глухих местах кладбище (где, за исключением могильных холмиков, не было ничего, в том числе и деревянных крестов, и куда – от греха подальше! – волевым решением было спрятано тело ненавистного изверга), стоял в эту минуту мужчина пятидесяти-семилетнего возраста, обладавший невероятно выразительным взглядом, кроме всего прочего, не излучавшим ни сострадания, ни человеческой жалости, а лишь какое-то неистовое безумство и чувство скорой жестокой расправы, несущей с собой одновременно и предвкушение крайнего наслаждения и невероятного удовольствия.

Каким же внешним видом обладал этот потусторонний посланник? Довольно высокий, почти под два метра ростом, он имел худощавое телосложение, но тем не менее обладавшее жилистой, физически сильной, фигурой; лицо его было продолговатым, обличающим умного человека, не лишенного хитрости, где под квадратной формы очками в обезумевшем взоре не проглядывалось ничего, кроме беспощадной жестокости и давно укоренившейся в нем кровожадности; облысевшая голова, не выделявшаяся оттопыренными ушами, сверху, с боков и сзади имела короткую, с годами поседевшую стрижку; одет он был в поношенный черный костюм и клетчатую рубашку, своим рисунком символизирующую проходившие в восьмидесятом году Московские олимпийские игры. У любого нормального человека, хоть раз видевшего изображение Ростовского потрошителя, не осталось бы и тени сомнения, что этим чудовищем является именно он. Но тот явно что собрался не просто только лишь попугать своим загробным видом присутствующих, нет! Бесспорно, он собирался решительно действовать, в чем сразу же развеял любые, даже самые скептические, сомнения: следующим своим движением недочеловек вырвал нож из руки стоявшего к нему спиной Виктора и по самую рукоятку вонзил его лезвие в туловище хозяина.

Дальше, не дожидаясь, пока парень рухнет, сраженный, на землю, бездушный убийца острием клинка поводил туда-сюда, словно таким образом имитируя половое сношение, после чего извлек опасный предмет наружу и полоснул им по горлу стоявшей рядом Кристины; от неожиданности она даже не успела понять, что же с ней такое случилось. И в этом случае жестокий «душегубитель» не сильно разнообразил свои движения, а резал шею, пока острие не уперлось в более плотную ткань позвоночника. Из поврежденных сонных артерий фонтаном хлынула ало-бурая кровь, заливая и пострадавшую, и стоявших вокруг молодых людей, опешивших и не смевших двинуться с места, да и самого маньяка-убийцу, воскрешенного этой ночью из мертвых… Девушка захрипела, пытаясь что-то сказать, но единственное, что смогла, так это выдавить из себя булькающие, нечленораздельные звуки. Пораженный в область печени, Виктор к этому времени уже осел на холодную землю, но – что удивительно! – он еще продолжал оставаться живым и схватился руками за поврежденное место, инстинктивно пытаясь остановить вытекающую наружу животворящую влагу.

На них советский Джек-потрошитель не зацикливался особо вниманием, а поразил ножом в заднюю часть бедра застывшего в ступоре Константина. Тот пронзительно заорал, как бы дав остальным «команду» для бегства. Это были Арсений и Ксюша, остававшиеся пока еще способными хоть к какому-то активному действию – они стремглав устремились в разные стороны. Парень бежал, как и полагается, к выходу, позволяющему покинуть это жуткое место, девушка же, в силу неразвитости мыслительной деятельности, сломя голову неслась в самую глубину этого крайне мрачного старинного кладбища. Ростовское чудовище, произнеся фразу: «Нечего на меня смотреть!» – кончиком лезвия выковырял пораженному в ногу Косте глаза и в следующий миг помчался за юношей. Нагнал преследователь свою очередную жертву, когда молодой человек уже садился в машину, на которой сюда и прибыла вся эта нерадивая группа, сама же себя и приговорившая к неестественной и мучительной смерти. Если бы его всегда такие самоуверенные руки в этот миг не дрожали от страха и если бы он вовремя сумел вставить ключ в замок зажигания, то молодой человек, конечно же, смог бы уехать; но судьба распорядилась в этот раз по-другому… как только он загнал предмет, способный его спасти, в уготованную ему ячейку, дверь машины надсадно скрипя распахнулась, а мощные руки воскрешенного им из мертвых чудовища извлекли нерадивого любителя мистических шуток наружу.

В далеком бесславном прошлом, разумеется, этот мужчина уступил бы в физической силе выбранному им спарринг-партнеру; но сейчас, снабженный еще и потусторонней, явно нечеловеческой, энергетикой, он легко завалил неразумного бедолагу на землю и, удерживая его рукою за горло, ножом принялся вырезать его некогда наглые зенки, не забывая притом приговаривать: «А ну-ка не сметь на меня смотреть, подлый «ублюдок»!» Затем он не менее сорока раз вонзил ему клинок в тело, не забывая совершать возвратно-поступательные движения, не «выходя» из ран какое-то время, как и при своей жизни подобным образом компенсируя приобретенную в половом плане неполноценность – и, как это не покажется странным, именно от этих действий он получил сексуальное наслаждение и через какое-то время разрешился эякуляцией. Далее, отрезав у бездумного юноши, уже к этому моменту, конечно же, умершего, его детородный орган, губитель оставил его в качестве ужасающего трофея, а затем устремился за девушкой, сбежавшей в самую глубину ночного погоста, кроме обыкновенного страха ставшего еще кошмарным.

Ее он настиг в кромешной тьме, полностью потерявшуюся в ориентации и трясущуюся от сковавшего прекрасное тело ужаса. Борьбы и в этом случае никакой не случилось, так как Ксюша уже была доведена до отрешенного состояния и в полной мере готова была принять свою кровавую участь. Единственное, на что она смогла отважиться, так это на одну предсмертную просьбу, произнесенную трясущимся от страха миленькими губами:

– Пожалуйста, не надо, только не убивайте… я готова на любые Ваши фантазии, и сделаю все, что только не пожелаете…

Но! Мощнейший удар клинком в лицо, он лишил красотку всяких надежд на спасение и вызвал жуткую, нестерпимую боль, от которой та разразилась пронзительным, а в чем-то и просто ужасающим воплем. В дальнейшем, не сильно изобилуя в своих кровавых фантазиях, жестокий маньяк-убийца лишил Ксюшу зрения, из глазниц напился свежей де́вичьей крови, изрезал ножом все ее красивое тело, как бы имитируя половое сношение, после чего откусил соски, затем губы, в недавнем прошлом прекрасные и ни с чем не сравнимые, потом все это сожрал прямо тут же, возле уже бездыханного тела.

Однако и это был еще не самый конец его нечеловеческим зверствам: воскрешенный советский Джек-потрошитель отправился к двум обездвиженным им недавно жертвам, имея полное намерение довершить незаконченное убийство. Раненный в ногу и лишенный зрения, Константин, в отличии от уже умиравшего Виктора, привлек к себе внимание потустороннего изверга более пристально; парень в это мгновение ползал возле разверзнутого пути в загробное царство и, водя перед собою руками, изливался жалобным стоном:

– Спасите – ради всего святого! – хоть кто-нибудь помогите.

Сатана – и такое прозвище закрепилось за этим убийцей – молча приблизился к обреченной на тяжкие муки жертве и вонзил ему лезвие в тело, выбирая места специально так, чтобы не было задето жизненно важных органов. Далее, методично и целенаправленно совершая свои до ужаса жуткие, а где-то просто омерзительные воздействия, маньяк каждый раз погружал острие в туловище, затем водил им и взад и вперед, пока отверстие не становилось не в меру расширенным и внутри уже больше не ощущалось сопротивления костных и мышечных тканей; в последующем все повторялось снова и снова – душегубец поступал так до тех самых пор, пока жертва полностью не ослабла и не погрузилась в предсмертное состояние бесчувственной отрешенности. Дальше последовало отделение мужских гениталий, но на этот раз изверг-мучитель не стал оставлять их трофеем, а воткнул к тому моменту уже умершему Виктору в рот, не позабыв – очевидно, для верности? – медленными движениями отпилить его голову.

Вместе с тем была еще одна потенциальная жертва, до сих пор остававшаяся не умерщвленной и, как известно, потерявшая от испуга сознание, причем в самом начале этого кровавого буйства; она так и лежала возле жуткой могилы, разверзнувшейся не без помощи ее полоумных и крайне беспечных приятелей, залитая кровью своих товарищей и не подавая признаков жизни. Между тем обмануть потустороннее существо было не так уж и просто; наверное, по этой причине изувер, не по своей воле воскресший из мертвых, поводил ноздрями по воздуху и, уловив какое-то только одному ему ведомое движение мелких частичек, приблизился к бесчувственно лежавшему бесподобному телу. Остановившись возле наполненного жизнью, но вместе с тем предававшегося грезам создания, маньяк-убийца в молчании замер, словно находясь в нерешительности, что же ему в такой ситуации следует делать.

В этот момент земли коснулись первые блики наступающего рассвета, возвещающие о том, что время, предназначенное для мертвых, подходит к своему окончанию, вольно или невольно заставляя всех попавших наружу загробных «посланцев» терять свою потустороннюю силу и превращаться в людей обычных, ничем от других не отличных. Не миновала подобная участь и этого воскресшего душегубца: он вдруг сделался простым обывателем и поплелся прочь от этого ужасного места, прекрасно понимая, что данная ему на ночь темная сила иссякла, а значит, он пока больше не в состоянии ни тиранить, ни убивать, ни насиловать.

Выжившая блондинка очнулась едва лишь первый луч солнца опустился на грешную землю и, узрев, какой смогла избежать ужаснейшей мясорубки, чуть снова не лишилась сознания; Даше было совсем невдомек, что она потому и осталась жива, что «бешенный зверь» получал удовольствие именно от того, что упивался созерцанием страданий и страха жертв, непременно бывших в сознании, а безвольно лежащее туловище оказалось ему просто неинтересно и не вызывало манящих к себе сексуальных влечений.

Сам же безжалостный изверг, известный как советский Джек-потрошитель, с этого дня был обречен каждую ночь превращаться в ужасного монстра и ходить по земле в поисках бедолаг, безнадежно увлекаемых судьбой к жестоким страданиям. Но главное, что ему оставалось – это обязательно найти одну белокурую девушку, выжившую при его воскрешении и избежавшую беспощадного умерщвления; как и всех остальных, ее нужно было предать самым каким ни на есть нечеловеческим мукам.