3. Императрица

На следующее утро Эва подскочила с кровати, как ужаленная, и принялась шарить под подушкой и по полу рядом с изголовьем в поисках телефона. Гаджета нигде не было, и под кожей принялись закручиваться вихри тревоги, подхватывавшие девушку каждый раз, когда она подолгу не могла найти телефон. Что, если ей звонили? Она могла пропустить новые правки, задачи, клиентов.

Мозг неторопливо выжал ручник, напоминая, что Эва в отпуске, работать ей не нужно, а если кто-то и возьмет на себя риск написать ей — это будет уже не ее проблемой. Однако это не меняло того, что телефона поблизости не было. Девушка еще раз обыскала спальню и, убедившись, что устройства в комнате нет, отправилась на поиски.

Прошлый вечер выдался на удивление спокойным. Эва и Хелена почти не разговаривали, просто находились в одном пространстве и занимались своими делами. Хелена ходила из комнаты в комнату с тлеющим пучком сушеных трав, а Эва примерно также курсировала по дому, держа на вытянутой руке телефон в поисках сигнала. Мать то и дело бросала на дочь недовольные взгляды, из последних сил сдерживаясь, чтобы не выдать очередной едкий комментарий в адрес ее городского образа жизни. Эве же удалось найти закуток с более-менее устойчивой связью, проверить почту и мессенджеры, а потом погуглить пару рецептов для людей с раком желудка. Девушка вызвалась приготовить ужин, чтобы как-то разбавить атмосферу в доме. Хелена не возражала, но к еде почти не притронулась. Только сказала: «Вот эту вот курицу с брокколи на пару оставь своим городским подружкам, которые ходят на пилатес. И найди бабушкину книгу с рецептами».

На этом разговор и закончился.

Теперь, судя по запаху жареного бекона, Хелена отыгрывалась за вечернюю голодовку. Рядом со сковородкой свистел и визжал кофейник, кухня наполнилась плотными ароматами домашней еды, от которых текли слюнки, но сжималось сердце. Увидев мать с полной тарелкой еды, Эва выпалила только одно:

— Тебе это нельзя!

Хелена даже опешила от такой наглости. Она смерила дочь насмешливым взглядом и демонстративно поставила тарелку на стол.

— Да что ты? И что ты сделаешь? Заставишь меня есть кашу? Пить разбавленный чай? — она воткнула вилку в горку поджаренной фасоли и наполнила большую кружку свежесваренным кофе. — Или все-таки перестанешь вести себя как ребенок, заигравшийся в дочки-матери, и нормально позавтракаешь?

— Ты не слышишь меня? — вспыхнула Эва и указала на еду. — Разве врач не назначил тебе диету?

— Еда должна давать силы и желание жить, а не пить их из меня, — парировала Хелена. — Если у тебя все, я с радостью поем. Там и на тебя осталось.

И она приступила к еде. А вот у Эвы аппетит совершенно пропал. Девушка сбросила в тарелку остатки бекона и яичницы, но было достаточно одного взгляда на еду, чтобы желудок завязался узлом.

«Сюда бы миндальные круассаны», — подумала Эва.

— Что ты там бормочешь? — раздраженно поинтересовалась Хелена. Эва пожала плечами, усаживаясь напротив нее.

— Ничего.

— Ты воздух носом втянула. Долго так, со свистом. У тебя осталась эта привычка, когда мы с твоим отцом отучили тебя бубнить.

— Я сказала, что скучаю по миндальным круассанам. В Лондоне их продают в кофейнях.

— Продают? Ты сама не печешь?

— Времени нет, — пожала плечами Эва. — К тому же, так дешевле.

— О, понятно, — хмыкнула Хелена. — У вас в городе нет времени на простые домашние дела, на… прости мне это слово… магию. Вам проще купить все готовое и не думать ни о чем, кроме своих цифр и вот этих желтых рожиц, которые вы друг другу отправляете вместо слов.

— Ну, их сложно готовить. А утром в кофейне они всегда свежие и…

Но Хелена не слушала, она уже вскочила со своего места и смерчем двинулась к книжной полке, на ходу надевая фартук и собирая волосы.

— Сложно ей, еще чего! — бросила женщина, снимая с полки старую потрепанную кулинарную книгу. Она с грохотом опустила ее на стол перед Эвой. — Ищи свой круассан.

— Ты уверена, что он тут есть?

— Это книга бабушки Мадалены, в ней есть все, — тряхнула головой Хелена.

Эва осторожно приподняла ветхие страницы. В нос ударил запах пыли. Хелена тут же подхватила обложку и безжалостно открыла книгу на первом попавшемся развороте. Она принялась листать один рецепт за другим: тушеная курица с паприкой, говяжьи щечки, свиное жаркое с картофелем и чесноком. Иногда на глаза попадались рецепты хлеба и выпечки, но миндальных круассанов все не было. Книга подходила к концу, и Хелена становилась все раздраженнее. На губах Эвы заиграла торжествующая улыбка.

— Хочешь, я найду тебе рецепт в интернете? — предложила девушка. Хелена бросила недовольный взгляд на дочь и принялась отлистывать книгу обратно.

— Там не должно быть ничего сложного: возьмем обычный круассан или булку и обычный миндальный крем для торта, и все соединим. Так ведь?

— Да, но в интернете…

— Я не лезу в этот ваш интернет без крайней необходимости. И тебе не советую. Там все не живое. Ага, вот! Нашла. Давай, — она щелкнула пальцами. — Найди муку, сливочное масло, несколько яиц. Орехи там же, где мука. Сколько сахара? У меня меда три банки, положим туда его.

— Ты серьезно собираешься это приготовить? — выпучила глаза Эва, с жалостью глядя на нетронутый завтрак.

— А в чем проблема? Мне же любопытно, что такого есть в городе, чего нет в наших краях, — хмыкнула женщина и, засучив рукава, принялась за тесто. — Ты собираешься помогать? Или в твоем напряженном графике есть время только на нотации?

Эва вздохнула и собрала волосы в неаккуратный пучок.

— Что мне нужно делать?

Хелена махнула рукой, не тратя лишних слов. Эва направилась к кухонному шкафчику, где мать всегда хранила специи, разрыхлители и все, что необходимо для готовки. Удивительно, несмотря на все время, проведенное порознь, они все равно умудрялись работать слаженно, как единое целое, понимали друг друга без слов. В этом уютном молчании треугольники слоеного теста превратились в объемные завитушки, а пакетик миндаля — в сладкую пасту. Хелена выложила будущие круассаны на противень и уже собиралась было отправить их в духовку, как вдруг Эва спохватилась:

— Подожди! — и, достав телефон, принялась снимать видео.

— Это еще что такое? Ты боишься, что я их там забуду?

— Нет, — помотала головой девушка. — Это для соцсетей. Для моего блога. Я выкладываю туда время от времени картинки и видео с подписями для друзей.

— Можешь мне не объяснять, я знаю, что это такое, — обиженно поджала губы Хелена. — Не в пещере живу.

— Ну, ты не очень любишь все современное, — пожала плечами Эва и помогла матери поставить противень в духовку.

— Я не люблю бессмысленные вещи, — хмыкнула мать и, закрыв скрипучую дверцу, подошла к миске с будущей начинкой. — Принеси еще корицу.

Эва тут же выполнила просьбу и передала матери специю. Хелена помотала головой.

— Нет, ты сама сформулируй намерение и добавь корицу, — объяснила она. Эва хотела было закатить глаза, но Хелена достала из рукава припасенный козырь — сняла с полки баночку с лекарством.

— Вот так, значит? — хмыкнула Эва. — Ну зачем мне это делать?

— Если уж занимаешься магией, то делай все по правилам, — невозмутимо заявила мать. — Ты создаешь что-то из ничего. Это магия. Даже когда ты просто рисуешь картинку или готовишь суп — ты занимаешься магией. А магические предметы приходят в жизнь не просто так, они служат какой-то цели.

— Но, если я пожелаю, чтоб эти круассаны вылечили твой рак, этого же не произойдет.

— Нет. Зато эти сладкие штуки смогут избавить тебя и меня от кислой мины. Тоже своего рода волшебство. Давай, — она подтолкнула дочь к столу. — Можешь про себя.

Эва поджала губы, перебарывая внутреннее сопротивление. Это было так глупо и по-детстки. Но под пристальным взглядом мамы отвертеться не получалось. Эва постаралась представить что-то хорошее: свой восторг и чувство свободы от первой поездки в город, легкость и уют, тепло объятий Чарли. Она пару раз аккуратно стукнула по жестяной баночке и облако коричневой специи упало на растолченные орехи. Хелена тут же выпила лекарство и, запив его кофе, довольно ухмыльнулась.

— Видишь, не так уж и трудно. Ладно, скоро ты вспомнишь, что такое настоящая магия, — она потрепала дочь по плечу и, сев за стол, принялась есть остывший завтрак.

— Такое трудно забыть, когда тебе всю жизнь напоминают, что семья занимается шарлатанством, — Эва неохотно села напротив матери. Хелена оставалась абсолютно невозмутимой.

— Шарлатанство — это обман, мошенничество, намеренное введение в заблуждение. Лично я ничем таким не занимаюсь. И Иви тоже. С чего ты вообще взяла в голову, что это про нас?

— Ну, это же ты продаешь травяные настои и предсказываешь будущее.

— Я не отрицаю современную медицину.

— Что-то незаметно.

— Помнишь Чарли? У него в младенчестве глаза гноились, бабка принесла мне его со словами, что на ребенке — сглаз. Она была в этом так уверена, что даже не стала идти с ним в больницу. Так знаешь, что я сделала? Я дала ей заговоренную воду, а пока она с ней возилась, пригласила Бекки, чтоб она осмотрела малыша. Естественно, там была инфекция. Бекки ее вылечила. Понимаешь? Иногда приходится поступать так, как от нас ожидают, чтобы успокаивать других людей и давать им смелость жить дальше. Просто каждый выбирает свой способ. И у тебя он будет, когда ты примешь наш дар.

— А если я не хочу…

— Ну вот, опять, — закатила глаза Хелена. — Вот что, сейчас у меня нет настроения для этого. И если ты не хочешь, чтобы я раньше времени отправилась в последний путь, будь любезна, отправляйся в свою комнату и наведи там порядок. А то живешь будто на складе.

— Я уже не в том возрасте, чтобы ты отправляла меня в мою комнату, — возразила Эва. Хелена взглянула на нее с вызовом.

— Я твоя мать. Я могу отправлять тебя в комнату сколько угодно, пока я жива. А теперь — шагом марш!

Эва вздохнула и размашисто оттолкнулась от стола. Она знала, что лучше не спорить с матерью, когда та была в таком настроении. Направляясь в свою комнату, она не могла избавиться от кипящего бессильного негодования по поводу убеждений своей матери. Хелена даже на секунду не пыталась включить в себе современного взрослого человека. Хотя, чего ожидать, если она всю жизнь, сколько Эва ее помнила, была такой?

Когда Эва росла, ей всегда говорили, что их семья обладает особым даром — помогать, исцелять, возвращать к жизни не тела, а души, замершие в страхе и отчаянии. Но когда она стала старше и начала смотреть на мир более рационально, она не могла отделаться от ощущения, что все это — полная чушь.

В комнате Эва несколько минут сидела, злобно сверля взглядом потолок. Она кусала губы, пытаясь совладать с медленно закипавшей злостью, и была вынуждена признать, что уборка, пожалуй, поможет хоть немного сбросить раздражение. Она закатала рукава и принялась разбирать коробку за коробкой. Какие-то она просто безжалостно выбрасывала в коридор, с какими-то подолгу возилась, перебирая когда-то милые сердцу мелочи и безделушки.

Маленькая записная книжка в кожаном переплете выпала из-под двух книг: ее давно забытый дневник, который она вела еще подростком. Там было все: ее собственные магические ритуалы, расклады таро и гипотезы. У нее даже был свой собственный план по выпуску журнала «Ведьма» или книжного магазина. И, конечно же, там были ее иллюстрации — то немногое, что она забрала с собой во взрослую жизнь. Она надеялась, что станет знаменитой художницей, но кто бы мог подумать, что этой мечте не будет места в реальной жизни.

Эва вздохнула и попыталась продолжить уборку, но дневник завладел ее мыслями. Там все еще оставалась пара пустых страниц. А у Эвы чесались руки — она давно ничего не рисовала.

Она села за стол и взяла карандаш, перелистывая страницы дневника. Воспоминания нахлынули на нее, когда она увидела свои старые наброски и заметки. Когда ее карандаш начал двигаться по странице, обводя линии нового рисунка, она почувствовала, как ее охватывает чувство умиротворения. Это было так, словно она воссоединялась с той частью себя, о которой давно забыла.

Вот они вместе с Хеленой возятся в саду, повторяя: «Розмарин сажать у двери для защиты, полынь — у задней части дома, а лаванду — у окон».

Погруженная в свои мысли, Эва не услышала, как в комнату вошла ее мать. Хелена стояла позади нее, наблюдая, как дочь с сосредоточенным выражением лица рисует.

— Хотя бы этот дар ты приняла, — тихо сказала Хелена, наконец нарушив молчание. — Это у нас семейное. И дело не только в магии или гаданиях. Творчество тоже магия.

Эва удивленно подняла голову. Мама никогда особенно не интересовалась ее творческими увлечениями, если они не касались семейной магии.

— Я не думала, что тебя это волнует, — призналась Эва, откладывая карандаш.

Хелена вздохнула и села рядом с дочерью.

— Я знаю, что не всегда поддерживала тебя, я боялась, что ты забудешь о нашем наследии и слишком отдалишься. Но, сколько ни беспокойся, от судьбы не уйдешь, — горько усмехнулась она. — А теперь помоги достать твои круассаны. Кстати, звонила Иви. Сказала, что будет к вечеру. Эта ведьма всегда появляется, когда дома готовят что-то вкусное.

Эва усмехнулась и отправилась на кухню. Выходя из комнаты, она бросила еще один долгий взгляд на свой блокнот.

— И еще, — Хелена вдруг остановилась. — Звонил Чарли.

На щеках Эвы вспыхнул румянец.

— Что-то случилось?

— Ничего такого. Но если уж ты собралась на свидание, могла и предупредить.

Загрузка...