Враг или Друг?

Глава 19

РОМА

— Я слышал, как его дружки обсуждали, что он теперь с какой-то девчонкой не из местных мутит. Это та самая?

Рука на мышке у Лисы вздрагивает, открывая левое окно в закладках.

— Знаю, слышала. Наверное, она.

И взгляд стеклянный. Потухший. Еле сдерживаюсь, чтобы победно не ухмыльнуться.

Больно тебе? Больно. Теперь и ты знаешь, когда так больно. Когда об тебя вытирают ноги.

Корчу сострадательную гримасу и накрываю ладонью острое хрупкое плечо.

— Жень, Денцов — полный мудак. Он не стоит тебя.

Теперь злится. Выдыхает чуть ли не с ревом.

— Ром, ну, хоть ты то меня не жалей.

Жалеть? Тебя? И не думал, роднуля. Ты вот меня никогда не жалела. Ни во что не ставила, за парня не считала. Так, тряпка под ногами. Жилетка для соплей.

Но больше я терпеть не намерен. С меня хватит. Расквитаюсь с тобой по полной программе.

Иду ва-банк. Пока она такая беззащитная и слабая, нужно действовать, чтобы не упустить момент. Больше шанса у меня может и не быть.

— Лиса, а, давай притворимся, типа, встречаемся? Поугараем. Клянусь у Денцова подгорит зачетно. Пусть не думает, что ты тут страдаешь по его смазливой роже.

Женя в недоумении косится в мою сторону, пока я с невозмутимым видом распечатываю пачку с приготовленным в микроволновке попкорном.

— Лисенок, это отличный план — доверху наполняю чашу и передаю Жене.

— Не знаю. По-моему звучит, как бред. Никто не поверит.

Отбираю у нее мышку и запускаю очередную серию «Очень странных дел». Терпеть этот сериал не могу. Но ради дела, чего не вытерпишь.

— Да, пофиг на всех. Главное, чтобы Денцов поверил.

— Просто… а ты? Зачем это тебе?

Забрасываю в рот горстку соленого попкорна и запиваю газировкой. Нервы совсем ни к черту. Главное, чтобы Лиса ничего не поняла и не заподозрила.

— Из-за Марковой. Не хочу, чтобы Полина и дальше надеялась. Шансов нет. Мне это не нужно. Хочу доучиться и уехать. Чтобы ничего не связывало, не тянуло. Никакой ответственности, никаких гребаных цепей.

Полина и, правда, последнее время стала сильно напрягать. Я бы послал ее в открытую, но не хочу терять образ порядочного во всех отношениях парня в глазах Лисовской. Это мне совсем не на руку. Она же привыкла видеть меня рыцарем на коне. Доблестным героем. Вот и нужно играть роль до конца, пока не ляжет под меня. Пока не покорится.

— А сказать ей об этом? Так честнее, чем притворяться влюбленной парочкой. Тем более, Полька — моя подруга. Как мне быть?

Подруга.

Внутри содрогаюсь смехом. Но внешне я — само участие.

Нежно касаюсь ее руки, сжимающей чашу.

— Я с ней поговорю сам. Типа, влюблен в тебя с детства. И ты не виновата. И у нас с ней по-любому бы ничего не получилось. Обещаю, все будет хорошо. Нам двоим это выгодно.

Пытаюсь придать голосу насмешливый тон, несмотря на то, что это чистая правда, которую Лиса столько лет не замечала в упор.

— Если ты, конечно, сама не хочешь и дальше с ним — забрасываю удочку издалека, но ответ знаю наперед.

— Не хочу. Он изменил. Он…

Мудак. Никак не ожидал, что Денцов так быстро наиграется. Никак не ожидал, что все будет настолько легко и быстро. Этот ублюдок, буквально, подсунул мне Лису на блюдечке.

— Не думай о нем и доверься мне. Я же никогда тебя не подводил.

— И как мы будем изображать? — Женя вскидывает на меня свои невозможно доверчивые глаза. — Что нужно делать?

Это хорошо. Она уже задумывается. Значит нужно поднажать.

— Будем вести себя, как раньше за некоторым исключением.

— Каким? — Лиса сглатывает.

Неужели так противно? Никогда не считал себя уродом. Но Женька за столько лет все равно умудрилась втоптать мою самооценку на самое дно.

— Ничего серьезного. Могу приобнять или в губы чмокнуть. И ты тоже. Если Денцов будет пялиться.

Лиса нервно теребит губу.

— Ну, чего ты, Женька? Мы же с детства знакомы. Ты же знаешь, что я тебя никогда не обижу. И в обиду никому не дам. Он же ходит весь из себя хренов король школы. Даже не смотрит в твою сторону. Неужели не обидно? Неужели не хочешь его проучить?

— Хочу — ее глаза загораются неестественным огнем и азартом. То, что нужно. — Ненавижу его.

— Вот и ок — щелкаю Женьку по носу, как в детстве. — А теперь пару серий и провожу тебя.

Устраиваюсь рядом с ней на кровати, как и раньше, подложив под спины подушки. И сам себе не верю. Вот она рядом. И уже завтра я смогу ее обнять, не как подругу. И, наконец, коснуться ее губ.

Еще недавно я совсем потерял надежду. Я впал в такую тихую ярость, что выжгла меня изнутри до углей. Не мог смириться с фактом — Лиса мне никогда не достанется.

Этот урод прямо на моих глазах целовал ее, тискал по всем углам, а она млела, как последняя шваль. Лужицей растекалась, как и другие идиотки, стоило лишь его высочеству посмотреть в их сторону.

Я берег Женьку для себя. Чтобы быть для нее всем, чтобы она была для меня всем. Чтобы полюбила, увидела, прозрела. Но Денцов замарал ее своими лапами, пометил, изляпал. И нет уже той чистоты. Нет того очарования.

Раздавленная, сломленная, скулящая по разбитым мечтам. Вот какой она теперь стала.

А ведь раньше…

Жизнерадостная хохотушка с лучистыми глазами. Уже в двенадцать я понял, что у меня к ней совсем не дружба. Я влюбился.

Женька росла, взрослела и цвела, как бутон редкого растения. Раскрывалась ее женственность и хрупкость. Я мечтал, как откроюсь ей, и мы будем вместе. Но та упорно называла меня лишь другом.

Друг, друг, друг…

Разве друг будет дрочить каждую чертову ночь, вспоминая, как нечаянно касался волос, вдыхал запах, видел фигуру в купальнике, оголяющем плоский живот и совсем не скрывающем маленькую упругую грудь, с которой до зуда хотелось сорвать треугольники ткани и сжать в ладонях, почувствовать тяжесть. Лизнуть кожу, опаленную летней жарой. Уткнуться носом в шею. И прижимать к себе. Сильно и долго. Защищать, любить, заботиться.

С самого первого класса, когда нас посадили за одну парту, я только и делал, что заботился и оберегал ее. Помогал найти место, откуда начать, когда мы читали по цепочке. Объяснял задачки, подсказывал, где и какую букву писать. А дальше больше.

Женька никогда в учебе успехов не имела. И чтобы девчонка не скатилась на сплошные тройки, я делал за нас домашку, решал за нее контрольные. Мы крепко сдружились, проводили очень много времени вместе, моя мама полюбила ее, как родную дочь.

Я бы все ей отдал, себя бы посвятил, но Лисе никогда этого было не нужно.

Она растоптала первое, чистое и трепетное, что я испытывал к ней, как только связалась с Денцовым. Сама себя в дерьме вымазала. Ничего, кроме похоти и мести не оставила.