Враг престола

Предисловие

Бедный ты, несчастный – оттого, что никогда не был несчастен. Ты прожил жизнь, не встретив противника; и никто никогда не узнает, на что ты был способен, даже ты сам.

Луций Анней Сенека

Книга эта была написана в Санкт-Петербурге образца 2017 года. В городе, которым правит дождь. Ей предшествует другой роман, вышедший за год до этого под названием «Время орка». Смею надеяться, что вы уже успели с ним ознакомиться. В противном случае я настоятельно рекомендовал бы вам сделать это, прежде чем браться за настоящее произведение.

Никогда ещё я не испытывал столько радости, складывая слова в предложения. Никогда не перечитывал написанное с таким глубоким чувством удовлетворения. Нет, я вовсе не утверждаю, что книга вышла великолепной, но она хороша ровно настолько, насколько мне удалось этого добиться. Надеюсь, труд этот не будет напрасен и доставит вам хоть малую долю той радости, которой он одарил меня.

Оглядываясь назад, я должен признаться, что история вышла не совсем такой, как я планировал изначально. Однако пойти против воли героев, принудить их к тем или иным действиям своенравным росчерком авторского пера значило бы предать их. Сделать этого я, конечно же, не мог, и теперь мне не меньше вашего интересно, чем же закончится это приключение.

Посвящается всем тем, кто поддерживает меня в моём литературном путешествии: друзьям, коллегам, родным и, конечно же, вам, мои дорогие читатели. Ваши отзывы, ваши письма и сообщения неизменно придавали мне сил в часы того проклятого апатического уныния, с которым, к сожалению, нередко сталкиваются творческие натуры. Хочу также выразить благодарность своему бессменному редактору Дмитрию Николаевичу Бакуну, чей вклад в это произведение сложно переоценить.

Итак, как говаривал старина Хемингуэй: вот вам книга и вот вам предисловие к ней.

Приятного чтения.

Глава первая. Приказано умереть

Третьего дня после большой бури ко мне явилось дитя и спросило, как узнать Того Самого среди людей. И я сказал, что Он придёт не один – так узнаете его. Сказал, что придёт с ним и первый, и двуликий, и последний, и забытые, коих множество. Сказал и кое-что ещё, но сие – тайна, известная лишь двоим, касающаяся лишь одного.

Назим Кус’Рулах.

 «Слово о муаз’аммале». Перевод

– Мы должны атаковать сейчас! – Генерал ударил по столу кулаком, отчего посуда жалобно звякнула. – Волк и медведь в любой момент могут вцепиться нам в горло.

Сидящий напротив него юноша был облачён в элегантную и лёгкую бригантину, украшенную королевским гербом. Игнорируя недовольство генерала, он отхлебнул немного вина из серебряного кубка.

– Барон, ваше беспокойство излишне. – Произнося эти слова, принц Мориан смотрел в рубиновую глубину напитка. – Виконты не посмеют выступить против короля. К тому же лорд Ферро утратил изрядную часть их доверия после трагедии в Фишборне.

– Нельзя недооценивать северян, ваше высочество, – настаивал генерал. – Во время Голодной войны мы уже допустили такую ошибку и дорого за неё поплатились.

– Избавьте меня от уроков истории, лорд Дрогнар, – возразил ему принц, театрально закатив глаза. – Это было сто лет назад. К тому же сейчас лето, а не зима.

– Наши агенты в Фарволе говорят, что лорд Тормонд созывает мечи. Если он ударит с запада, нам придётся биться на два фронта.

– Вот Фарвол. – Кинжал принца указал на карте красную точку, помеченную как столица удела. – А вот Лерок, где находимся мы. Что вы видите, генерал?

– Я вижу, что мы глубоко в чужих землях. Погода портится. Обозы с продовольствием задерживаются. Время работает против нас.

– А я вижу сотню лиг, отделяющую нас от виконта Тормонда, – самодовольно усмехнулся принц. – Через два-три дня у нас будет подкрепление от лорда Гловера. Тогда мы и двинемся на Нордгард.

– Чем дольше мы ждём, тем лучше Ферро приготовится к обороне. Он знает, что мы идём за ним.

– Пускай знает. Знает и трясётся в своём замке от страха. – Принц громко рассмеялся. – К осени его голова будет гнить на пике!

– Трясётся от страха? Ваша светлость плохо знает этого человека.

В помещение вошёл молодой сквайр, покорно опустившись на одно колено.

– Он здесь, милорд, – сообщил юноша генералу.

– Пусть войдёт, – нехотя велел Дрогнар с презрением и неприязнью.

В холле постоялого двора, который королевское войско использовало в качестве полевого штаба, появилась фигура в мокром походном плаще.

– Так это и есть он? – с любопытством произнёс принц, вглядываясь в пришельца. – Признаться, я ожидал увидеть кого-то… побольше.

– Отвечай, когда к тебе обращается его высочество! – гневно приказал генерал.

– Я к вашим услугам, – покорно ответил Ош, откинув с головы капюшон.

Принц с неподдельным интересом разглядывал орка, о котором столько слышал при дворе. Мориан Серокрыл прибыл несколько часов назад, чтобы возглавить осаду Нордгарда.

Ош видел принца впервые. Это был молодой человек с длинными чёрными волосами и тонкими чертами лица, которое люди наверняка назвали бы красивым. Вместо короны его голову венчал ажурный серебряный обруч с изображением головы филина. Глаза птицы были инкрустированы двумя искусно огранёнными самоцветами, сверкающими в сиянии свечей.

– Сколько у тебя орков, Ош? – спросил принц. – Тебя ведь зовут Ош, верно?

– Точно так, – согласился Ош. – В моём отряде несколько десятков орков. Мы ждём подкрепления со дня на день.

– Орки ждут подкрепления. – Принц чуть не рассмеялся. – Как это мило!

Ош не знал, как на это реагировать.

– Послезавтра мы выступаем на Нордгард, – сказал генерал Дрогнар. – Когда мы пойдём на штурм замка, вы будете в авангарде. Ты ведь знаешь, что такое авангард, дикарь?

Удар молнии не мог бы сразить Оша вернее, чем подобный приказ. Им приказывали стать живыми мишенями для защитников замка. С самого начала Ош понимал, что к ним не будут относиться с уважением, но это был практически смертный приговор.

Последнюю неделю армия стояла в небольшом городке Лерок, собирая силы для решающего броска на север. За это время Ош успел выбраться к замку Нордгард, чтобы оценить, что их ждёт. Увиденное поразило его.

Замок совсем не походил на тот, который Ош видел в столице. Отвесные стены тянулись вверх, как неприступный скальный утёс. С одной стороны замок прилегал к горе, защищающей его с тыла. Другая сторона выходила на каменистую равнину, по которой текла небольшая речушка, берущая своё начало где-то в недрах северной цитадели. Древний, суровый и тяжеловесный, как сами горы, Нордгард не просто пугал своей неприступностью, он повергал в отчаяние.

Глава вторая. Невидимки

Народ видит причиной северного кризиса лишь смерть виконта Мола, но я верю, что это не так. События назревали два года, с момента гибели снежной графини. Горе подточило разум и честь её супруга. Кто-то осудит короля за жёсткость, но это было вынужденное решение. К счастью, гражданской войны на севере тогда удалось избежать.

Пальтус Хилл. «Правление Конрада Молчаливого»

– Так это и есть твой план, орк?

Ош понял, что генерал готов злорадно расхохотаться.

На этот раз их разговор проходил уже в походном шатре. Два дня назад воинство покинуло истерзанный Лерок, выступив к Нордгарду.

– Ты думаешь, что один такой умный? – вновь обратился к нему барон Дрогнар. – Мы уже посылали туда своих людей. Никто из них не вернулся. Эти проклятые горы непроходимы, говорю тебе!

– И всё же я хочу попробовать, – не сдавался Ош. – Мы видим в темноте гораздо лучше вас, людей. Небольшой отряд может проникнуть в замок и открыть ворота изнутри. Тогда вообще не придётся штурмовать эти стены.

– Мягко стелешь, орк, да жёстко спать. – Дрогнар скрестил руки на груди. – Ты просто подохнешь в этих горах.

– Тем более, – сказал Ош, думая о том, что, если орки пойдут в авангарде, им всё равно не жить. – Что вы теряете?

– Пускай попробует, – вмешался принц Мориан, оторвавшись от планов замка. – Мы действительно ничего не теряем.

– Воля ваша, – нехотя согласился Дрогнар. – Сколько времени тебе нужно, орк?

Ош подошёл к столу, на котором лежали карты. Проведя по извилистой линии, обозначающей Сукровицу, крохотную речушку, в истоке которой стоял Нордгард, он остановил палец к северу от Лерока.

– Мы сейчас здесь, – немного неуверенно сказал орк.

– Верно, – удивился генерал, не ожидавший, что дикарю знакома картография.

– Значит, у стен Нордгарда вы будете дней через десять, – рассудил Ош. – Ночью одиннадцатого дня я выпущу над замком огненную стрелу. После этого ворота откроются. Я не знаю, сколько мы сможем удерживать их, так что вам придётся поспешить.

– А если стрелы не будет? – спросил принц Мориан. – Что тогда?

– Тогда вы поймёте, что я потерпел неудачу. Что делать дальше – решать вам, милорды. Меня это уже не коснётся, потому что, скорее всего, я буду мёртв.

– Так и быть, сделаем по-твоему, – согласился принц, – но, если в твоей лысой голове зародится мысль о том, чтобы предать наше доверие, ты горько об этом пожалеешь, орк. Я даю тебе своё слово.

Ош неуклюже поклонился и вышел.

– Вы действительно доверяете ему, ваше высочество? – хмуро спросил Дрогнар, когда они остались наедине.

– Доверяю? Орку? – Принц усмехнулся. – Не говорите чепухи, барон. Я понимаю, что вы хотите отрубить ему голову, но он может оказаться полезен. Если этот план удастся, победа будет быстрой и абсолютной.

– Но что, если он обманывает нас? Что, если он просто хочет бежать? Вы помните, как он отреагировал на первоначальный приказ. В конце концов, орки трусливы. У них нет чести.

Принц встал и налил себе немного вина. Это был изысканный рубиновый нектар, напоминающий Мориану о доме. В походной жизни его неизменно раздражала нехватка хороших слуг. Неумелый чашник нечаянно облил его, и он распорядился выбросить мальчишку на улицу, хорошенько избив перед этим.

– Именно поэтому вы распорядитесь расставить часовых у лагеря этих дикарей, – сказал он. – Если они попытаются бежать, просто убейте их всех.

Тайкус Дрогнар удивлённо нахмурился. Конечно, дело было не в орках, а в людях… Но принц произнёс приказ так холодно и безразлично, что генералу, ветерану многих кровавых сражений, вдруг стало не по себе.

– Убить их? Ваше высочество, вам не кажется, что у нас нет свободных солдат для подобных затей? Орки вооружены, и я сомневаюсь, что нам удастся застать их врасплох.

– Вы будете спорить со мной, барон? – Глаза принца вновь были прикованы к вину, лениво покачивающемуся в серебряных объятиях кубка. – Или вы думаете, что дезертиров и изменников можно так просто отпустить на все четыре стороны? Их всего-то сотни две. Уверен, что ваши люди без труда с ними справятся, если возникнет такая необходимость.

– Ваша воля моими руками, – покорно сказал генерал и вышел.

Принцем владели смешанные чувства.

С одной стороны, хотелось проявить себя, увенчать боевой славой, доказать всем, что Мориан Первый будет великим королём. Его тошнило от осторожности и рассудительности отца. Он считал старика слабохарактерным трусом, а потому не мог упустить этой возможности. Любой ценой Мориан стремился вырваться из тени своего родителя.

В то же время лишения походной жизни, грязь и грубость войны тяготили принца. Мориан привык к комфорту королевского дворца. К блеску и суете многолюдной столицы, а не к серому убожеству провинциальных деревень.

Глава третья. Муаз’аммаль

Солнце пробуждает нас ото сна. Так оно пробудит и их, окрасив ночь кровью и пламенем. И вскипит море, и обрушатся небеса на твердь, и возопиют живые забытым: спасите нас! И услышат ответ лишь те, кто не пустил ложь в сердце своё.

Назим Кус’Рулах. «Слово о муаз’аммале» (перевод)

Чёрные, как уголь. Тяжёлые, как вина. Доспехи сидели напротив Эдуарда немым железным человеком. Боевые шрамы, покрывающие металл, выглядели так, словно были сделаны вчера. Ни ржавчина, ни плесень не тронули древней брони, словно её окружал незримый заслон чьей-то воли, хранящий боевое одеяние от порчи и тлена.

Стало быть, его отец тоже был там. Видел ли он то, что показал ему хранитель? Эдуард не сомневался в правдивости этих картин. Воспоминания мертвецов, проносящиеся через столетия. Теперь он тоже был участником древней войны. Столкновения, начавшегося за многие века до его рождения, но длящегося до сих пор.

Правильно ли он поступает? Действительно ли этого хотел бы его отец? Многие знания открылись Эдуарду, но они не изгнали из его сердца сомнений.

Юноша прикоснулся к холодному металлу. С тех пор как Эдуард покинул пустынное святилище и вернулся в улус, он постоянно ощущал их близость. Иногда чувство, что за спиной кто-то стоит, было так сильно, что он хотел обернуться, но вместе с тем страшился того, что может увидеть. Иногда украдкой, иногда неистово и напористо, они стучались в его разум, как неожиданные ночные гости. Неведомые. Незнакомые. Опасные. Не о них ли предупреждал дух отца? Теперь, когда он знал правду, не стоило ли ему остерегаться их?

– Ждёшь, когда они заговорят?

Голос К’Халима прервал его мысли. Конечно, пустынник пошутил, имея в виду доспехи, но по спине Эдуарда всё равно пробежал неприятный холодок.

– Я сделал то, о чём ты просил, – продолжил К’Халим. – Ты уверен, что они придут?

Пустынник больше не называл его дахилом. Кроме того, он неожиданно заверил юношу, что отныне будет помогать ему во всех его начинаниях.

– Они придут, – Эдуард обратился к очагу, снимая с него закопчённый котелок, – если у них ещё сохранилась хоть какая-то честь.

Ярви в юрте не было. С тех пор как Эдуард разнял их в пустыне, вор стал мрачен и неразговорчив. На все вопросы он отвечал уклончиво, уверяя, что понятия не имеет, за что К’Халим на него взъелся. Пустынник, в свою очередь, вовсе не хотел это обсуждать. Правда, по просьбе Эдуарда всё же пообещал больше не задирать Ярви, в то же время призывая к осторожности. По его словам, вор не заслуживал доверия.

– Постой, К’Халим, – остановил Эдуард кочевника, когда тот уже собрался удалиться. – Присядь, раздели со мной чашку чаю. Я хочу немного поговорить с тобой.

Эдуарда тяготило уединение, которое будто тянуло к нему незримые руки. К тому же действительно накопились кое-какие вопросы.

Пустынники прилежно чтили обычаи, связанные с гостеприимством, домом и трапезой, а потому К’Халим попросту не мог отказаться. Подобрав полы просторного облачения, он уселся на циновку напротив Эдуарда. При этом его ноги сложились так, что юноше больно было даже смотреть на них.

– О чём ты хотел поговорить со мной, мухтади?

– Я давно хотел спросить тебя, – Эдуард передал ему небольшую чашечку с отваром местного растения, которое пустынники сушили на солнце и заваривали в крутом кипятке, – почему ты помог нам? Я имею в виду тогда, у Трещины, и вообще…

К’Халим задумался.

– Вам нужна была помощь, – улыбнулся пустынник, – разве это не так?

– Но было ведь и что-то ещё? – не сдавался Эдуард. – Почему ты отвёл меня к тому человеку? Кто он? Я знаю, ты что-то скрываешь. Расскажи мне, если в самом деле больше не считаешь меня чужаком.

– Я… – К’Халим мешкал, пристально вглядываясь в глаза Эдуарда. – Не знаю, как говорить о таком. Я боюсь… ошибиться.

– Если это касается меня, я должен знать.

– Пусть будет так, – сдался наконец кочевник, – но эти слова лишь для твоего уха. За многие вещи я не могу поручиться, потому как и сам не понимаю их до конца.

Эдуард понимающе кивнул.

– Ты знаешь, кто такие «говорящие»?

– Так вы зовёте таких, как Хазар? – предположил Эдуард.

– Нет, – улыбнулся пустынник. – То – табибы… тёмные. Их много среди нас. Обычно по одному на каждый улус. У них есть сила и знания, но и только. «Говорящий» всегда один. Он – тёмный из тёмных. За последние восемь сотен лет земля явила нам лишь пятерых.

– Чем же они отличаются от тёмных?

– Тёмные учатся. Почти любой может стать одним из них при должном навыке и усердии. «Говорящие» не учатся. Они рождаются. Я мог бы попытаться рассказать тебе, на что они способны, но и сам не очень в это верю.

К’Халим отхлебнул немного отвара, прикрыв глаза. То ли он хотел сосредоточиться на вкусе напитка, то ли так память служила ему лучше.

Глава четвёртая. Поединок

Шай’хир (Shai K’hir) – смертельный поединок, практикуемый в племенах Сыпучего моря. Причины могут быть различны. Победитель несёт ответ за судьбы зависимых членов семьи побеждённого.

Братья Вико. «Дети песка»

– Я же могу отказаться!

Опускающееся к горизонту закатное солнце становилось всё краснее. Светило словно предвкушало кровь, которая должна была сегодня пролиться под его лучами.

– Нет, не можешь, – ответил К’Халим, и Эдуард никак не мог понять, что за чувства владеют сейчас этим человеком. – Он объявил шай’хир, право обнажённого меча. Один из вас умрёт сегодня.

– Как ты можешь говорить об этом так спокойно? – воскликнул Эдуард, теряя самообладание. – Проклятье, ведь это твой отец!

– А ты – муаз’аммаль, – ответил пустынник. – Ваши судьбы едины.

– Но что, если ты ошибаешься?

– Тогда мой отец убьёт тебя до того, как ночь опустится на пустыню.

– Эти люди чтут силу и храбрость, – встрял в их разговор Ярви.

Устроившись у очага, вор ужинал пшеничной лепёшкой и верблюжатиной, жаренной на углях. Эдуард так и не спросил его, где он пропадал весь день.

– Если ты откажешься, – продолжил Трёхпалый, отрезая кусок подрумянившегося мяса, – они никогда не будут тебя уважать.

– Но я не хочу его смерти!

– Как и я, – признался К’Халим, – но он сделал свой выбор, как и ты свой, когда пришёл сюда.

В словах пустынника был тот странный, почти пугающий фатализм, присущий, как уже заметил Эдуард, всему их народу. Именно это отличало их от людей королевства, и именно это сделало победу над ними столь непростой.

– Сейчас я оставлю тебя, – сказал К’Халим, отдёрнув полог юрты. – Хочу поговорить с отцом, пока вы не начали. Они уже зажигают факелы. Не заставляй его долго ждать.

Когда кочевник вышел, Эдуард посмотрел на изогнутый меч, всё ещё торчащий посреди жилища. Оружие казалось ядовитым скорпионом, готовым ужалить любого, кто протянет к нему руку.

– Что мне делать? – спросил он у Ярви.

– О, теперь ты спрашиваешь у меня совета, парень? – усмехнулся вор. – А я думал, что ты теперь дружишь только с господином широкие штаны.

– Мне сейчас не до шуток, – упрекнул его Эдуард. – Оставь свою ревность на потом.

– Ревность? – Ярви оторвался от ужина, подняв на Эдуарда глаза. – Этот гад пытался меня прикончить, смекаешь? Они тут все полоумные.

– Они могут помочь мне. Тогда, в пустыне, я узнал, что пустынники в долгу передо мной. В долгу перед моим отцом.

– Помочь тебе? В чём? Вернуть место правителя Простора? Порубить в куски тех, кто укоротил твоего папашу? Кто-то когда-то сказал мне, что мечи могут посадить на трон любую задницу. Вся штука в том, что на них неудобно сидеть.

– Ты не понимаешь! – возразил Эдуард. – Дело не в Просторе. Это гораздо больше нас обоих. Если бы ты только видел то, что видел я. Это не месть. Это справедливость!

Эдуард не знал, может ли объяснить своему товарищу то, что показал ему дух древнего храма. Впрочем, Ярви и не требовал этого рассказа. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Тогда в чём дело? – спросил вор, ухмыльнувшись. – Боитесь ручки запачкать, ваше лордство? Думаешь, что на этом пути не будет крови?

Ярви был прав. Эдуард хотел ему возразить, но не мог. Если он действительно собирается что-то изменить, ему придётся пойти на это.

Был ли у него выбор? С тех пор как они вернулись из пустынного святилища, Эдуард не раз думал об этом. Он мог попытаться вернуться и рассказать людям правду. Быть может, даже донести её до кого-то из виконтов и других вельмож. И что потом? Что это даст? Поверят ли они его словам или решат, что он сошёл сума, как и его отец? Захотят ли они вообще узнать такую правду?

«Власть их над твоим сердцем велика», – вспомнились слова старого Хазара.

Нет, ему придётся взяться за меч. Противник слишком могуч, коварен и безжалостен, чтобы Эдуард мог победить его одними словами. Это была та самая дорога, по которой пошёл отец. Путь, на котором он готов был принести в жертву своих людей и даже собственную семью ради высшей цели. Ради истины, свободы и справедливости.

– Нет, – признался Эдуард, опустив глаза, – я так не думаю.

– Тогда возьми этот проклятый меч, – подытожил вор, вернувшись к вечерней трапезе.

Эдуард сжал костяную рукоятку и извлёк оружие из песка. Меч оказался неожиданно лёгким. Гораздо легче тех мечей, которыми ему доводилось драться в тренировочных боях под крышей Дубового чертога. Мальчишка… Тогда он представлял себя великим воителем. Теперь же по спине его пробежал неприятный холодок. Никогда ещё ему не приходилось биться насмерть, защищая свою жизнь.

Глава пятая. На своей стороне

Исходя из явления огненных гор, изрыгающих пламя, серу и жидкий камень, я предполагаю, что недра земли наполнены жаром. Там, где твердь тоньше, жар подходит ближе к поверхности, разогревая воды. Такова суть источников Севера, питающих озера Сокрытой долины и прочие земли.

Пальтус Хилл. «Анатомия природы»

Под ногами Оша хрустела тёмная галька. Орки всё ещё находились в царстве мороза, но небольшое озеро впереди совсем не выглядело замёрзшим.

– Мы приходить на место, – сказал Каршас, указывая туда.

Опасения Зоры не оправдались, и горные обитатели не заманили их в ловушку. Однако теперь Ош думал, что те просто не поняли его.

Горный переход оказался опасным и долгим. У них почти не оставалось времени. Одиннадцатая ночь неотвратимо приближалась, а отряд всё ещё не достиг утёсов, с которых Ош планировал попасть в твердыню северян.

– Это… озеро? – протянул Ош, ожидая объяснений, но Каршас только кивнул.

Ош показал на моток верёвки, перекинутый через плечо одного из его орков.

– Нам нужно попасть на утёсы, чтобы спуститься вниз, в замок. – Он попытался изобразить соответствующие описываемым действиям движения. – Ты понимаешь меня?

– Утёс – плохо. Большой каменный дом внимательно смотреть его. Вы умирать.

Коротышка указал на озеро:

– Озеро – хорошо. Тайный путь. Люди не знать. Мы показать.

Он принялся стаскивать меховую одежду, обнажая серое, как речной камень, тело, покрытое коричневатыми пятнами, шрамами и жёстким белым волосом. При этом его соплеменники стали устраиваться на стоянку, сооружая из снега что-то наподобие временного жилища.

– Они оставаться, ждать, – пояснил Каршас. – Вы плыть со мной.

Ош последовал примеру, снимая меховое облачение. Вблизи озера оказалось не так холодно, но от порыва северного ветра у орка перехватило дыхание.

– Если ты задумал нас обмануть, коротышка, – сказала Зора, преградив путь Каршасу древком копья, – я заберу твою голову.

– Я забирать твою первый, – усмехнулся Каршас, бесстыдно разглядывая её полуобнажённое, покрытое мурашками тело.

Выяснилось, что двое из орков Оша не умеют плавать, потому их пришлось оставить на берегу. Ещё двоих они потеряли по пути сюда, а потому в озеро, следом за Каршасом вошли лишь восемь лазутчиков. Они оставили при себе только оружие и тот минимум одежды, который не помешает плыть.

– Вы не отставать, – сказал Каршас и, глубоко вдохнув, нырнул.

Сначала вода казалась Ошу невероятно холодной, но, как только он привык к ней, вылезать уже не хотелось, ведь горный мороз кусался гораздо больнее. Нырнув вслед за Каршасом, он удивился, каким прозрачным и чистым оказалось озеро. Видимость под водой была едва ли не лучше, чем на поверхности.

Растолкав столбы зелёных водорослей, бледная фигура коротышки исчезла в тёмной подводной пещере. Последовав за ним, Ош с остальными оказались в наклонном подземном ходе, заполненном водой. Поднимаясь вдоль его гладких стенок, Ош неожиданно вынырнул в окружении абсолютной темноты.

– Все здесь? Никто не потеряться? – осведомился невозмутимый голос Каршаса.

– Куда ты нас завёл, коротышка? – недовольно спросила Зора, выбираясь из воды. – Темень-то какая!

– Я показать, – ответил орк, и Ош услышал всплески шагов по затопленному полу.

Неожиданно темнота озарилась призрачным фиолетовым свечением, исходящим от самих стен пещеры. Бесконечность крохотных огоньков напоминала звёздное небо. Быть может, для человека такого освещения было бы недостаточно, но для чувствительных глаз орка его более чем хватало.

– Ого! – выдохнула Зора, поражённая этой красотой.

Ош видел, как её наполненные фиолетовым светом глаза расширились от восхищения. Он старательно вытер лицо рукой, пытаясь вернуть себе сосредоточенность.

– Что это, Каршас? – спросил он, чтобы хоть как-то отвлечься.

– Не знать, – признался коротышка. – Странный камень. Мы подходить – он светиться. Мы найти. Никто не знать.

Каменный пол покрывала вода. Воздух в пещере был влажным и тёплым. Во всяком случае, гораздо теплее, чем в горах.

Когда все орки выбрались из воды, Каршас повёл их через извилистый каменный проход. По мере их продвижения впереди зажигались всё новые и новые огоньки, озаряя путь. Одни были тусклыми и одинокими, другие собирались в толстые светящиеся жилы. Иногда уровень воды в пещере повышался, доставая до пояса или до плеч, но орки всё равно шли вперёд. Время их миссии стремительно истекало.

На пути встречались ответвления в другие тоннели, и Ош старался запомнить их. У него в голове уже начинал формироваться план спасения Снежного графа.

– Долго ещё? – спросил Ош.

Они шли уже несколько часов. По его прикидкам, снаружи должен был наступить глубокий вечер, предвещающий решающую одиннадцатую ночь.

Глава шестая. Буря

Хурал (k’huraal) – широкий круглый шатёр с четырьмя входами. Общее место сбора племени по особому случаю. Также обозначает племенной совет вождей (зри Великий Хурал).

Братья Вико. «Дети песка»

Шатёр трепыхался на ветру, словно раненая птица. Его непременно унесло бы прочь, если бы не колья, вбитые на добрых три локтя в песок.

Полог откинулся в сторону, и внутрь вошёл Ярви.

– Проклятая буря, – посетовал он, отряхивая плащ. – Полный рот песка. Зато гляди, что я раздобыл!

На циновку перед Эдуардом упал мешок, наполненный ароматными финиками.

– Украл? – Он наградил Ярви осуждающим взглядом.

– Чего это сразу украл? – насупился Трёхпалый. – Это подарок… для тебя.

С этими словами Ярви зачерпнул горсть фиников, отправив их прямиком в рот.

– Подарок? – удивился Эдуард.

– Ну да, – подтвердил вор, выплёвывая косточки. – Я ж там с людьми, знаешь ли, общаюсь, пока ты тут со своей железкой в гляделки играешь.

– И что ты слышал?

– Разное слышал, – признался Ярви, осторожно понизив тон. – Кто-то говорит, что ты собираешься вести племена на войну с королевством. А кто-то считает, мол, пришёл какой-то там пророк-избавитель. Муза… Мауз… амма…

– Муаз’аммаль, – поправил его Эдуард.

– Точно. Вот эти и дарят всякое. А я что? Отказываться, что ли?

Эдуард не хотел, чтобы его считали тем, про кого рассказывал ему К’Халим. Не хотел, чтобы пустынники слепо верили в него, как верили в Наследие люди королевства. Он был всего лишь человек, такой же, как они. Однако приходилось признать, что сейчас это было на руку. С такой репутацией ему легче будет склонить наибов на свою сторону.

– А что девушка?

– Всё там же она, – ответил Яри, уничтожая один финик за другим. – Сидит.

С тех пор как он одержал верх над О’Кейлом и племя снялось с места, отправившись на восток, в сторону оазиса, места великого хурала, прошла уже почти неделя. Всё это время дочь вождя смиренно следовала за Эдуардом, ожидая его внимания. В дороге её верблюд неизменно шёл рядом, а когда они останавливались на стоянку, девушка просто сидела у шатра, не смея войти. Даже сейчас, когда ветер и песок, казалось, хотели сорвать плоть с костей, она была там, снаружи.

«Гайде», – вспомнил Эдуард имя, которое назвал ему К’Халим.

Сможет ли он смотреть ей в глаза после того, что сделал? Пускай у него и не было особого выбора, ведь это О’Кейл бросил ему вызов, но именно меч Эдуарда лишил её отца руки и положения.

О’Кейл пал, Эдуард возвысился. Таков был суровый закон пустыни. Закон, по которому жили эти люди. И хотя старик сохранил свою жизнь, Эдуард всё равно чувствовал себя виноватым, ведь именно он вызвал гнев вождя. Пускай сам юноша и не хотел этого.

– Деваха-то видная, – усмехнулся Ярви, игриво подмигнув своему товарищу по каторге. – И чего ты её мучаешь...

Гайде… Сколь похожа была она на его мать! Просто невероятное сходство. Когда Эдуард увидел её первый раз, он думал, что его сердце остановится. Так прекрасна была эта девушка. Даже больше. Волшебна!

Почему же теперь Эдуард сторонился её? Он боялся. Боялся, что она может затмить его разум, усыпить волю, поколебать решимость. Новое, неожиданное испытание, которое послала ему судьба. Его отец любил говорить: золото испытывают огнём, женщину золотом, а мужчину – женщиной.

– Можешь позвать ко мне К’Халима?

– Чего это я? – недовольно спросил Ярви. – Ты видел, что там, на улице творится?

Эдуард пристально посмотрел на него – и едва ли не впервые взгляд этот подействовал на разбойника.

– Ладно, – нехотя согласился Ярви, вновь натягивая плащ, – но, если он снова полезет в драку, я его прикончу. Так и знай.

Эдуарду хотелось обсудить с К’Халимом предстоящее событие. Теперь, когда О’Кейл был побеждён, кочевник стал новым наибом племени. Хотя у пустынников и не было обычая наследования титула, никто не посмел оспорить желание сына О’Кейла возглавить их. Он уже давно заслужил их уважение, как сильный и мудрый воин.

Вряд ли К’Халим хотел этого изначально. Он не производил впечатления человека, стремящегося к власти. Просто никого более достойного, чем он, в племени не нашлось.

Бормоча под нос страшные ругательства, Ярви вновь исчез в клубах встревоженного песка. При этом ветер чуть не опрокинул его на землю. Похоже, буря и не собиралась стихать.

– Проклятье! – выпалил Эдуард и поднялся, направившись к выходу.

Откинув в сторону полог шатра, он сразу почувствовал, как сотни песчинок ударили в не защищённую одеждой кожу. Ярви не соврал. Занесённая песком почти по пояс, Гайде действительно сидела здесь. Недвижимая, как статуя.

Глава седьмая. Дочь своего отца

Сей бумагой свидетельствую, что обвиняемая, нанеся телесный вред гвардейцам при исполнении, проникла в означенное место, вознамерившись отнять жизни королевского эмиссара и его спутников. Нижеподписавшийся Огрин Кол подтверждает мои слова, ибо сам был при этом.

Рапорт командующему королевской гвардией

Шпоры вонзились в бока Снежинки, безжалостно подгоняя её вперёд. Белоснежная кобыла заржала, переходя в галоп.

Прохожие бросались в стороны, прочь от неистовой всадницы, несущейся по улицам Адаманта. Подкованные копыта лошади высекали из мостовой вспышки оранжевых искр.

Он был здесь. После всего, что произошло, он посмел явиться в этот город. Войти вместе с остальными, словно какой-нибудь военный герой. Как они допустили это? Как посмели так оскорбить её?

Вечернее солнце блестело на лёгких доспехах Анастасии. Растрепавший короткие тёмные волосы ветер хлестал загорелое лицо. Ножны с мечом привычно оттягивали клёпаный пояс.

Слёзы застилали глаза. Слёзы ярости, горя и бессилия.

Сначала она потеряла отца. Потом узнала, что его убийц чествуют, как героев.

Нет, Анастасия не могла оставить этого просто так. Её благородная кровь не позволяла стерпеть подобное бесчестье.

Натянув уздцы, она остановила лошадь у самого входа в трактир. На ветру покачивалась деревянная табличка: «Тихая запруда». Два городских стражника, караулящие вход, самим своим видом подтверждали, что она не ошиблась местом.

Ловко соскочив с лошади, Анастасия решительно направилась к дверям.

– Где он?! – спросила она тем решительным и страстным голосом, которым отдавала своим людям приказ к атаке.

Стражники опасливо переглянулись. Молодая женщина-офицер не сбавляла скорость. Похоже, она не собиралась спрашивать у них дозволения войти.

– Извините, вход в трактир только по специальному разрешению капитана, – сказал один из стражников, выставив вперёд руку.

Анастасия молниеносно перехватила его ладонь, развернув её вверх и выгнув так, что стражник, охнув, подогнул ноги и повалился на землю. В следующее мгновение колено девушки врезалось в его лицо, лишая бедолагу чувств.

– Ах ты… – начал второй охранник, схватившись за меч, но его опередили.

Нога Анастасии, обутая в высокий кавалерийский сапог, внезапно оказалась на гарде меча стражника, отправляя его оружие обратно в ножны. Тонкая рука ловко поддела шлем, легко сорвав его с головы мужчины.

– Да я тебя… – только и успел произнести часовой перед тем, как его вырубил тяжёлый удар собственным головным убором.

Расправившись с охраной, Анастасия шагнула к двери трактира. Удар ноги распахнул её, чуть не сорвав с петель.

Оказавшись внутри, она сразу увидела одинокую фигуру, сидящую за столом общего зала. Оторвавшись от деревянной миски с каким-то варевом, два разноцветных глаза посмотрели на нежданную гостью.

Анастасия видела перед собой одну из тех гадких тварей, истреблению которых она посвятила всю свою жизнь. Чума, терзающая королевство. Болезнь, которая лечилась только огнём и мечом.

– Ты… – Лицо Анастасии налилось кровью. – Ты Ош?

– Да, – ответил орк, вернув наполовину оглоданную куриную ножку в миску.

Облачённые в кожаные перчатки, пальцы девушки крепко стиснули рукоятку меча.

– Именем дома Ферро, – торжественно объявила Анастасия, – я приговариваю тебя к смерти, тварь!

Меч покинул ножны. Она бросилась вперёд, как серебряная молния. Ош с трудом успел увернуться от удара, который должен был его обезглавить. Схватив стул, он принялся, как мог, парировать выпады безумной мстительницы.

Яростно крича, Анастасия вновь и вновь кидалась на него. Это был тот самый орк, что коварно пробрался в их замок и открыл ворота изнутри, обманув стражу. Тот самый орк, что убил её отца!

В сердце бушевал пожар из гнева и боли. Сегодня Анастасия намеревалась потушить это обжигающее пламя чёрной кровью орка.

– Грязный выродок! – кричала она. – Трус! Ничтожество! Бейся со мной!

Ош отступал под её суровым натиском. Меч болтался на поясе, но орк всё ещё не обнажил его, пытаясь защитить свою жизнь.

Что-то двинулось на площадке второго этажа. Анастасия отпрянула назад, и как раз вовремя: в дощатый пол с глухим стуком вонзился тяжёлый охотничий нож.

Наверху, сжимая в руках короткое копьё, стояла рыжеволосая девчонка с пронзительно-жёлтыми глазами. Перемахнув через перила, она спрыгнула на трактирную стойку, приземлившись рядом с Ошем.

– Это ещё кто? – спросила она, не сводя злобного взгляда с Анастасии.

Дикарка была заодно с орком, а значит, она разделит его судьбу. С удвоенной силой Анастасия вновь бросилась в атаку.

Рыжеволосая бестия принялась не менее яростно обороняться.

Копьё снова и снова встречало меч. Круша всё вокруг, две фурии, две разъярённые волчицы сошлись в смертельном поединке перед глазами Оша.

Глава восьмая. Последний свидетель

Доподлинно известно, что в недрах Адаманта существует некая хитроумная сеть подземелий. Известны случаи, когда люди, попавшие в этот древний лабиринт, исчезали без следа. Когда-то его использовали как темницу, но в конце Мозаичных веков священный капитул Наследия объявил это святотатством и воспретил доступ туда всякому человеку.

Пальтус Хилл. «Географика». Срединные земли

Крыса. Она стремительно юркнула в тёмный угол камеры, но всё ещё смотрела на неё оттуда своими чёрными глазами-бусинками.

Анастасия проснулась оттого, что почувствовала, как по её ноге скребутся маленькие острые коготки.

В камере было холодно и пахло соломой. Очевидно, подстилку недавно сменили и она ещё не успела пропитаться запахом тюремных нечистот. За крохотным зарешечённым оконцем тяжёлой двери горел тусклый масляный светильник, освещающий коридор.

Анастасия была солдатом королевской гвардии и привыкла ночевать в походных условиях, а потому обстановка не доставляла ей больших неудобств. Дело было только в крысе. С детства она испытывала страх и отвращение перед этими мерзкими созданиями.

На ней осталась только простая одежда. Стражники забрали и доспехи, и меч, который когда-то подарил ей отец.

Мысли об отце тут же воскресили в памяти всё произошедшее. Щёки налились кровью, к горлу подкатывал комок. Анастасия закрыла лицо ладонями, готовая заплакать, как маленькая девочка. От этого ей стало ещё хуже.

Она потеряла контроль. Поддавшись слепому гневу, она пыталась найти виновного, но сама лишь ещё больше опозорилась перед собой и своими людьми. Перед королём. Что теперь скажут о её доме? Что теперь ждёт Ферро?

Нет, она не должна сдаваться. Это орки. Они были виноваты во всём. Бич её рода. Когда-то её дядя Теодор, старший брат отца и наследник Нордгарда, погиб от лап этих грязных дикарей. Потом, два года назад, они забрали её мать. Теперь настала очередь отца. Кто следующий? Её тётя, которую Анастасия почти не знала? Она сама?

Лязгнул дверной засов, прервав бурный поток мыслей. В дверном проёме показалась грузная фигура человека в капюшоне.

Анастасия знала, кто это такой. Томас Корн занимал должность королевского сектома уже более десяти лет. Конечно, здесь было полно других тюремщиков, но со знатными гостями этих сырых камер Корн всегда возился сам.

Кое-кто говорил, что сектом делает это для того, чтобы узнать поближе человека, которому потом отрубит голову. А головы Томас Корн рубил лучше всех. Венцом его карьеры была голова безумного графа, казнённого два года назад.

Анастасия почему-то подумала о том, что именно он отрубил бы голову её отцу, если бы тот не погиб в пожаре, охватившем графские покои во время штурма замка. Во всяком случае, так ей рассказывали.

Пальцы Корна, будто стальные кандалы, сомкнулись на плече Анастасии, помогая ей подняться. Странно, но руки палача оказались гораздо нежнее, чем она ожидала. В них чувствовалась невероятная сила, и в то же время девушка была уверена, что от их прикосновения не останется ни одного синяка.

В сопровождении сектома и четырёх королевских стражников Анастасия покинула здание тюрьмы и направилась во дворец. Она боялась, что горожане будут насмехаться над ней, представляла свистящих что есть мочи мальчишек, тухлые яйца и гнилые овощи, летящие в лицо…

Так частенько бывало, когда подземелья тюрьмы изрыгали на свет какого-нибудь негодяя и его сопровождали на место казни или суда. Её опасения оказались напрасны. Утренний город всё ещё безмятежно спал, а редкие прохожие предпочитали не совать свой нос в дела королевской стражи.

Вся дорога казалась каким-то дурным сном. Ещё недавно она была капитаном карательного взвода на службе короля и всех добрых людей. Теперь же её конвоировали, словно какую-то преступницу. В чём было её преступление? В том, что она ответила на зов чести? В том, что требовала возмездия по законам Севера? В том, что пыталась убить какого-то орка?

Подъёмный мост, крепостные ворота, конюшни, сад с подъездной дорожкой. Ноги сами собой поднимаются по лестнице, к величественному порталу главного входа. Скульптурное изображение коронованного филина нависало над коваными воротами.

Королевский дворец поглотил её, словно огромное каменное чудовище.

Когда стражники вели свою подопечную через парадный коридор в главный зал, Анастасия вдруг поняла, что всё это лишь жестокий спектакль, разыгранный для того, чтобы избавиться от неё. Отец был мёртв. После всего содеянного король не мог посадить на трон Нордгарда наследника Снежного графа. Анастасии предстояло исчезнуть.

Словно в подтверждение этой мысли, стражники сомкнулись вокруг плотным кольцом. Двое из них крепко схватили её за плечи, не давая пошевелиться.

– Не бойтесь, леди Ферро, – раздался за её спиной смутно знакомый мужской голос.

– Кто вы? – Она попыталась обернуться, но солдаты не позволили ей сделать этого. – Что вам нужно?

– Сейчас вы предстанете перед королевским судом, – спокойно сказал незнакомец. – Я хочу, чтобы вы молчали. Что бы там ни произошло, заклинаю вас: молчите.

Руки стражников отпустили Анастасию, и она тут же оглянулась. Позади неё никого не было. Охрана сохраняла безмолвие, смотря прямо перед собой. Как ни в чём не бывало процессия продолжила путь.

Глава девятая. Закон гостеприимства

Под крышей радушного хозяина гость обнажает клинок только за трапезным столом.

Поговорка жителей Простора

– Откройте ворота!

Услышав голос дозорного, пара ополченцев сняла тяжёлую балку засова с кованых скоб. Одна из деревянных створок, преграждающих западный вход в селение, отворилась с протестующим скрипом.

По дороге шагали два человека. Один из них был облысевшим стариком в дорожной робе, другой – крепким бородатым мужчиной с мрачным лицом.

– Мастер Локвуд! – воскликнул один из привратников. – Марон, беги за кметом. Скажи, господин Локвуд к нам пожаловал.

Со времени нападения диких всадников прошло уже несколько месяцев, и селение зализало свои раны. Ослабевшее лето всё ещё радовало людей редкими тёплыми днями, но осень постепенно вступала в свои права, окрашивая листву в яркие краски увядания.

Проходя мимо крепкого, румяного юноши, признавшего его, Локвуд по-отечески похлопал широкое плечо паренька. Старик помнил, что это был один из раненых, которых он врачевал после нападения орков.

Он не опасался того, что племя Ургаша нарушит соглашение и обратит сталь против этих людей. Большинство орков, способных держать оружие, были сейчас в военном походе вместе с Ошем и своим вождём. В лагере наверняка остались дюжины две охотников, которые должны были лишь следить за порядком и защищать остальных, если такая надобность возникнет. Еды у них было предостаточно, так что необходимость охоты временно отпала.

Чтобы выглядеть бодро, приходилось напрягать последние силы. Старческое тело болело, требуя отдыха и покоя. Ключник смертельно устал от долгой и напряжённой дороги, желая лишь одного – оказаться дома.

– Почтенный Локвуд, – приветствовал его коренастый бородач с длинным шрамом, перечёркивающим морщинистый лоб. – Рады вам. Не сочтите за дерзость спросить, что привело вас вновь в наше селение и кто ваш спутник?

– Мы устали с долгой дороги, – признался ключник. – Не найдётся ли у вас куска хлеба и тёплой постели для двух скромных путников?

– Чтоб меня варги взяли! – посетовал кмет, треснув себя по лбу мозолистой пятернёй. – Вы уж не взыщите со старика. У нас тут гости редко бывают.

Не скупясь на крепкую ругань, деревенский староста распорядился накрыть стол в общинном доме и постелить две постели для дорогих гостей.

Локвуд улыбнулся, припомнив их первую встречу под стенами разорённой деревни. Теперь бородач был куда дружелюбнее и учтивее, чем тогда.

Кмет жестом пригласил ключника следовать за ним.

– Мы-то тут уже отстроились, как видите, – не без гордости отметил бородач. – Да и народ новый появился, как прослышали о нашей беде. Налаживается житие, одним словом.

– Орки вас больше не тревожили?

– Не, – покачал головой кмет. – Как в воду канули. Хоть и твари они редкие, между нами говоря, но слово своё доселе держат. Вот уж не подумал бы, что с этими чудищами договориться можно. Вы уж молчите об этом, а то головы мне не сносить, сами знаете.

Небо стремительно темнело. В деревне начинали зажигаться жаровни и факелы, разгоняя ночь рукотворным огнём.

– У меня будет к вам одна просьба, добрый человек.

– Для вас, стало быть, всё что угодно, – поспешно пообещал кмет.

– Моему спутнику некуда пойти. – Локвуд указал на мужчину, сопровождающего его. – Не могли бы вы приютить его на время, не задавая лишних вопросов? Разумеется, я за него всецело ручаюсь.

Ключник понимал, что в поместье всё ещё могут быть гости. Вести туда графа сейчас было слишком опасно. Простой деревенский люд, естественно, никак не мог узнать опального правителя северных земель, чего не скажешь о людях, вращающихся в высшем обществе. Кто-то из них наверняка мог видеть графа в прошлом.

Кмет не без подозрения оглядел незнакомца. Широкие плечи, мощная стать, густая русая борода и голубые глаза выдавали в нём северную кровь.

– Ну, если вы ручаетесь… – протянул он. – Для меня этого достаточно. Надолго ли? И как звать его? Он что, немой?

– Уильям меня зовут, – ответил Снежный граф, благоразумно умолчав о родовом имени.

– Не знаю, надолго ли, – признался Локвуд. – Думаю, что лишние руки вам в любом случае не помешают, а мне нужно наведаться к своему господину.

– Ну, сегодня-то вы отдыхайте, дорогой мой друг, а завтра мы вам и лошадку подыщем, чтобы пешком не идти. Умаялись небось с дороги-то? От Локриджа топаете? Да вы проходите, проходите.

Поддерживая ключника за локоть, кмет помог ему взойти на крыльцо общинного дома. Деревянная лестница протяжно скрипнула под ногами, словно приветствуя гостей. Вся троица скрылась внутри, растворившись в свете масляных светильников, гомоне голосов и аромате бесхитростных деревенских угощений.

Над лесом показались серебряные диски лун-близнецов.

* * *

Глава десятая. Охота

Всякий человек, коего схватят при недозволенной охоте на зверя в лесу в пределах королевских угодий, будет бит палками и ослеплён на один глаз. В случае если рука нарушителя поднимется на древо из оного леса, тот будет бит палками и оштрафован исходя из возраста, размера и породы загубленного им древа.

Лесная хартия Эдгара Серокрыла. Фрагмент

Лес не мог похвастать густотой зарослей или дремучестью чащи, но всё равно выглядел как первозданный. А ведь он располагался в окрестностях Адаманта, самом сердце королевства людей!

Его называли Филиновой чащей, Лесом короля. Раскинувшийся на пологих холмах северного берега Сестры, вот уже пять сотен лет он был одним из любимейших охотничьих угодий правителей Адаманта.

Здешние деревья не знали топора дровосека. В ветвях пели птицы, а среди густого кустарника то и дело мелькал какой-нибудь пушистый зверёк, прячущийся от нежданных гостей.

– Я всё равно не понимаю, зачем тебе было выгораживать её.

Судебный процесс над Анастасией Ферро закончился четыре дня назад, но Зора всё ещё не давала Ошу покоя.

– Она – железный всадник, – настаивала девушка. – Она – наш враг.

Ош оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли где чужака, способного подслушать их разговор.

– Её отец и так от нас не в восторге после того, что мы сделали, – ответил он, убедившись, что за ними не шпионят. – Думаю, что он не обрадуется, если мы погубим его единственную дочь. Это просто глупое недоразумение.

– Зачем мы его шкуру спасли, я тоже не понимаю, – упорствовала Зора. – Каршас говорил, что людям из большого каменного дома нельзя верить, что они люто нас ненавидят.

– Дурёха, – отчитал её Ургаш. – Северянин – наша страховка на тот случай, если король захочет нас обмануть. Мы просто поддержим того, кто даст нам землю. – Он повернулся к Ошу и посмотрел на него с недовольным прищуром. – Кстати, – спросил великан, – когда это уже произойдёт? Мне надоело шататься туда-сюда, выполняя их капризы. Да и остальные тоже недовольны.

В последнее время их отряд вырос. К ним присоединялись всё новые орки, прослышавшие о могучем вожде, заключившем союз с королём людей. Конечно, многие племена, напротив, стали недолюбливать Ургаша за то, что он путается с людьми, но своенравного великана никогда особенно не интересовало чужое мнение.

– Именно для этого мы здесь, – ответил Ош, указывая на пост алебардщиков, показавшийся впереди. – Он пригласил нас на охоту, чтобы обсудить что-то важное, причём сделать это в более… привычной для нас обстановке.

– Ты уверен, что это не ловушка? – Зора по-прежнему осторожничала.

– Если бы они хотели избавиться от нас, то давно уже сделали бы это, – рассудил Ош.

– Ему что-то нужно от нас, – согласился Ургаш. – Что-то, чего не сможет дать ему никто другой. Иначе его королевская задница никогда не опустилась бы до разговора с нами.

Они шли втроём. Остальные орки остались в лагере, разбитом двумя лигами западнее королевского леса.

Хоть стражники и были предупреждены о пришествии орков, они заметно напряглись при виде необычных гостей.

Вперёд вышел латник, на груди которого красовалось чеканное изображение филина, сжимающего в лапах кнут. Жестом он призвал орков остановиться.

 – Могучий Ургаш к его величеству королю, – официально представился Ош, продемонстрировав стражникам эмиссарскую грамоту, скреплённую красной сургучной печатью.

– Я вынужден просить вас сдать оружие, – ответил латник.

От внимания Оша не ускользнула рука стражника, судорожно сжимающая эфес меча, висящего на поясе. Эти люди всё ещё боялись и не доверяли им.

– Ты заберёшь моё оружие только из моих мёртвых рук, человек, – возмутился Ургаш, схватившись за палицу, выглядывающую у него из-за спины.

Стражники подались вперед, окружая орков.

– Приказ короля, – беспомощно ответил латник. – Я не могу пропустить вас к его величеству в таком виде. Ваше оружие будет возвращено по окончании охоты.

Зора отступила, сжимая в руках своё новое копьё. Она купила его в Адаманте, прежде чем они покинули город. Прекрасно сбалансированное оружие, древко которого было обито извивающимися крест-накрест кожаными полосами, улучшающими хват.

– Почему нас не предупредили об этом? – спросил Ош.

В отличие от своих спутников ему пока удавалось сохранить хладнокровие.

– Так… обычное дело, – пожал плечами командир стражников. – При короле оружие могут носить только графы, бароны и люди, имеющие на то специальное дозволение.

– Такие люди, как стража? – уточнил Ош.

– Точно так, – подтвердил человек.

– Мы не оставим оружие здесь, – сказал Ош, – но мы готовы сдать его…

Глава одиннадцатая. Заступник

Ныне встретили мы на южной дороге человека мужеского пола, коего признали помешанным. Выглядел он страшно, проявлял чрезмерное беспокойство и даже буйность. На вопросы либо отвечал невпопад, либо хохотал, словно безумец.

Торговец Дорайн. Журнал королевской заставы

Деревенские мальчишки с неподдельным любопытством рассматривали огромный жёлтый клык на цепочке.

– Медвежий это, – сказал один из них, аккуратно поворачивая находку палочкой.

– А я говорю – кабаний, – не согласился второй. – У меня папку-то кабан потрепал прошлой зимой, след на ноге точно как от такого был.

– Да тише ты, разбудишь, – цыкнул на него приятель. В сене заворочалось что-то живое.

Мальчишки затаили дыхание, пока зверь не успокоился.

– Ты возьми, – предложил первый.

– Сам возьми, – не согласился второй. – А ну как проснётся, уши пооткручивает.

– Лирик! – позвал из сена грубый, хриплый голос.

Вереща то ли от страха, то ли от смеха, деревенские дети наперегонки бросились к выходу из амбара.

– Лирик, где тебя носит?! – вновь вопросил Уильям Ферро, выбираясь с сеновала. – Проклятье…

Только сейчас он осознал, что чашника здесь нет, а вокруг далеко не чертоги Нордгарда. Из одежды на нём были только льняные штаны да кожаный сапог, который, как он смутно припоминал, нагло отказался повиноваться его графской воле минувшим вечером.

Голова гудела. В глаза нещадно били солнечные лучи, пробивающиеся через щели грубых дощатых стен.

За время путешествия со стариком лорд Ферро не взял в рот и капли выпивки. У них просто не было на это денег, да и Локвуд следил, чтобы попутчик не расслаблялся.

Теперь же всё изменилось. Оказавшись в деревне, он без особой охоты стал помогать селянам, быстро познакомившись с местной традицией длительных и шумных застолий. Хмель вновь даровал графу спасительное бегство от мира людей. Притупил боль, гложущую его сердце с момента гибели любимой жены.

В такие моменты он ненавидел людей, ненавидел солнце, ненавидел землю, но более всего граф Уильям Ферро ненавидел себя. То, чем он был. То, во что он превратился.

Сотни раз он собирался завязать с пьянством и сотни раз проигрывал, как только в руке его оказывался кубок, а ноздри щекотал сладкий дурманящий аромат.

Пальцы привычным движением почесали бороду, извлекая из неё колючие стебельки сухой травы. Врезавшаяся в шею цепочка амулета оставила на коже болезненную красную полосу. Уильям нащупал проклятый клык где-то на спине, вернув его на грудь. Последний подарок брата.

Лорд Ферро вновь ощутил прилив жалости к себе. Он захотел утопить её в душистых глубинах хмеля, но кувшин, стоящий у опорного столба, оказался предательски пуст. Рассердившись на проклятый сосуд, граф запустил его так, что тот разбился о дощатый пол амбара.

Даже когда Уильям услышал, что за его головой на север движется целая королевская армия, всё, о чём он мог думать, – это хмель. Хотел ли он гибели Мола? Несомненно, но не раньше, чем тот раскроет имя истинного убийцы его жены. Теперь же единственная ниточка, ведущая к долгожданному возмездию, сгорела вместе с поместьем виконта.

Он знал, что нарушил закон, пренебрегая королевским правосудием, но не мог поступить иначе. Доказательства, которыми он обладал, не принял бы ни один суд. Пусть даже их представлял сам хранитель Севера.

Его дочь. Она с готовностью поверила в байку про нападение орков. Поверила, потому что хотела поверить. Хотела обвинить в этом кого-то, кому она сможет отмстить.

При мысли о дочери мрачное уныние, владеющее духом графа, на мгновение отступило.

Анастасия. Красивая, как мать. Сильная, как он сам. Она обязательно справится со всем этим и без его помощи. Она была далеко. Они не посмеют обвинить её.

Раньше графу казалось, что его дочь – единственное живое существо, не считая старого Фредерика Рейли, кому ещё есть до него какое-то дело. Однако он ошибался.

Орки, которые столь бесцеремонно похитили его из собственного замка, действовали по воле семьи Олдри. Сначала он не поверил. Тем более если учесть, кто ему это рассказал. Но вскоре граф сам встретился со старым ключником, которого помнил ещё с детства.

Ферро не виделся со свояком много лет и вот теперь узнал, что тот погиб при обстоятельствах, очень сильно напоминающих смерть его любимой Летиции. Он не смог помочь их дому даже после поражения безумца Колдриджа. Скорее – не пожелал, всецело погрузившись в собственное горе.

С тех пор как умерла жена, он словно утратил опору. Мир вокруг рушился, как снежная крепость под лучами прожорливого весеннего солнца.

Восстание против несправедливости? Овладела ли графом жажда отмщения, или то была лишь попытка свести счёты с жизнью? Северные виконты не пришли к нему на помощь. Теперь они видели в лорде Ферро лишь тень человека, который был когда-то их предводителем. Труп, ожидающий собственного погребения. И граф был с этим согласен.

Глава двенадцатая. Близнецы

Повинуясь королевской воле, судьбе и неизменному любопытству своей природы, я остался при вожде. Никогда ещё не доводилось мне врачевать столь чудовищную, столь неукротимую плоть. Много слышал я о необычных орках Железных гор и Мареновых топей, но экземпляр, подобный Ургашу Крушителю, никогда не попадал ко мне на стол.

Пальтус Хилл. Дневники королевского вивария

Беда не приходит одна. Стоило Ошу вернуться в лагерь, как он узнал, что Дорта и Горта схватили местные по обвинению в убийстве.

– Как это произошло? – спросил Ош, поморщившись.

Всё тело болело. На голове – несколько свежих ссадин, а кисть правой руки была забинтована. Впрочем, он легко отделался, если учесть, что королевский виварий всё ещё колдовал над изодранным телом вождя, так и не приходящего в сознание.

– Братья идти охотиться, – ответил Каршас, указав в сторону соседнего леса, – туда.

Горный орк вместе со своими подручными решил присоединиться к отряду Ургаша. Ош спрашивал про родное племя, но Каршас всякий раз отмалчивался или менял тему, словно не желая разговаривать об этом.

– Я же сказал, чтобы никто не выходил из лагеря, пока нас не будет.

– Я им говорить. – Каршас клятвенно ударил себя кулаком в грудь. – Они не слушать. Они замечать что-то в деревьях. Зверь. Олень. Кабан. Хотеть свежее мясо. Думать, что ты не узнать.

– Какого же варга там случилось? – Боль заставляла Оша злиться.

– Не знать. Люди в железных рубахах приходить, кричать, искать тебя. Я думай убивать их, забирать железные рубахи. Потом вспоминай, ты запрещать. Сказал, ты не быть здесь. Они говорить, братья в клетка. Говорить, они умирать, когда свет прятаться с неба.

Рассказ вымотал непривычного к таким длинным речам Каршаса. Хорошо ещё, что этот дикарь не напал на стражников. Вот тогда дела приняли бы совсем скверный оборот.

– Где они сейчас?

– Там. – Каршас указал всё в ту же сторону. – За лесом дома людей. Много. Легко найти. Мы нападать?

Рука коротышки сжала нож с костяной рукояткой.

– Нет, мы не нападать, – устало ответил Ош, мучительно соображая, что теперь делать.

– Значит, они убивать братьев, – рассудил Каршас. – Тогда мы забирать их железо. Железо племени.

Последние слова он сказал так, словно это было непоколебимым законом мироздания.

– Ургаш умирать? – продолжил Каршас. – Кто быть вождь после него? Ош? Мы драться, чтобы выбирать сильный вождь? Другие беспокоиться. Думать, Ургаш умирать и люди убивать нас.

– Ургаш не умрёт, – сказал Ош, но и сам не услышал в своём голосе уверенности.

Раны вождя действительно были очень серьёзны. Настолько серьёзны, что его врачевал сам Пальтус Хилл.

Король удалился в столицу, но оставил здесь сира Гарена и его людей, чтобы те присмотрели за безопасностью главного вивария. Рыцарю крепко досталось от медведя, но он выжил, отделавшись переломом левой руки и ушибом головы.

Как и в прошлый раз, когда Ургаш оказался на краю гибели, Зора не отходила от него. Ош надеялся, что здоровье вождя будет их единственной заботой, но в лагере его ждал неприятный сюрприз.

– Ладно, – вздохнул он, – я поеду в деревню, посмотрю, что можно сделать. Проследи, чтобы никто не покидал лагерь до моего возвращения. Никто!

– Мы убивать тех, кто желать уйти? – оживился Каршас.

Белоголовый орк был невероятно кровожаден, но при этом почему-то совсем не вызывал страха, как это делал, например, Ургаш. Именно поэтому его недооценивали, и очень зря.

– Нет, – вздохнул Ош, – вы никого не убивать. Вы ждать, пока я не вернусь.

Отвязав от дерева поводья, Ош оседлал Мрака. Скакун всё ещё недовольно пофыркивал от запаха орка.

За спиной чадили костры, окружающие невысокий походный шатёр, где Зора сжимала огромную лапищу вождя, жизнь которого пытался спасти невысокий старик в кожаном фартуке. Ургаш был столпом, вокруг которого объединялись орки. Если он умрёт, всё будет кончено, и старания Оша окажутся тщетны. Едва ли они последуют за ним или за Зорой.

Мрак охотно пошёл резвым аллюром, радостно разминая остывшие мышцы. Ош вновь решил положиться на чудовищную живучесть и стойкость вожака. В конце концов, если бы Ургаш действительно собирался умереть, он уже давно сделал бы это.

Места вокруг сильно отличались как от диких предгорий, так и от охотничьих владений короля. Всюду здесь чувствовалась рука человека. Даже в лесу легко можно было встретить протоптанные дорожки, старые кострища, брошенные охотничьи хижины или переправы.

Пока копыта Мрака мерили одну из таких дорожек, Ош позволил себе роскошь ни о чём не думать. Умирающий Ургаш, Зора, Каршас с остальными орками, предложение короля и даже безымянный дух – всё это растворилось в запахе леса, наполнявшем ноздри орка. Тёплый восточный ветерок овевал лицо, словно унося с собой заботы и печали. Птицы ласкали слух мелодичной многоголосой песней.

Глава тринадцатая. Цена

В свете последних событий считаю не только желательным, но и необходимым пересмотр части законов, касающихся проступков, наказаний и имущественного вопроса в отношении орков. Не ради защиты оных, но во избежание беззакония, путаницы и всякого произвола.

Джон Гарен. Обращение к Королевскому совету

Точильный камень скользил по лезвию меча с привычным металлическим скрипом. Обычно этот звук радовал Оша, ведь он означал, что его оружие становится лучше и острее. Сейчас же скрежет мучил слух орка, словно упрекая его за что-то.

Конечно, родичи Оша умирали и раньше. Стычка на старой дороге, сражение с всадниками племени Клыка, охота на Красного Жеребца или штурм Нордгарда. Ничто из этого не обходилось без жертв, но в основном это были орки, которых Ош не знал близко. К тому же смерть, настигающая в бою, – славная смерть. В ней нет ничего постыдного.

Теперь же она была совсем другой. Нелепой, неправильной и бессмысленной.

Казнь не искала справедливости и не служила ей. Она была средством, чтобы заглушить боль утраты, испытанную людьми, когда их уже взрослые, но всё ещё неразумные дети нашли свою гибель в лесу. Они искали виновных, и орки прекрасно подходили на эту роль.

Злая насмешка судьбы. Слепой случай.

Какой-то внутренний голос нашёптывал Ошу, что рано или поздно они всё равно умрут. Сражение, когти зверя, болезнь или старость заберут их всех. Стоит ли переживать из-за этого? Если близнецам суждено умереть сегодня, то лучше помочь им своими руками, избавив от страданий.

Это был голос, пытающийся успокоить совесть Оша. Голос, который мог достигнуть разума орка, но не его сердца.

– Ош, – к нему подошёл Каршас, – рыжеволосая тебя звать. Туда.

К удивлению Оша, белоголовый орк указал куда-то в сторону ручья, прочь от лагеря. С тех пор как они покинули шатёр короля, Зора ни разу не оставляла Ургаша одного. Ош ещё не говорил ей про близнецов и то, что он собирался сделать вечером, а потому не знал, как она отреагирует на это.

Чувство, что он навсегда запомнит этот день, не оставляло его. Сунув меч в ножны, Ош встал и вышел за пределы лагеря. Он шёл к ручью, где орки брали воду, пока не увидел знакомую копну медно-рыжих волос среди лесной зелени. Зора была одна.

– В чём дело? – спросил Ош. – Ему лучше?

– Доставай меч.

– Что? – удивился он, но тут же отскочил назад, уклоняясь от копья Зоры, наконечник которого просвистел в опасной близости от его шеи.

Осознав, что её первая атака не достигла цели, Зора вновь набросилась на него. Сталь копья разрезала воздух, пытаясь вонзиться в тело орка. Ошу ничего не оставалось, кроме как обнажить меч, отбивая атаки рыжеволосой фурии. Та в самом деле пыталась убить его.

– Да что с тобой?! – недоумевал он, отступая под её натиском. – Прекрати!

Его слова, казалось, не достигали её слуха. На лице Зоры застыло выражение ярости, делая её похожей на дикого зверя. Глаза пылали недобрым огнём.

– Это всё твоя вина! – выкрикнула она.

«Моя вина? – подумал Ош. – Неужели она так переживает за близнецов?»

– С тех пор как ты появился, всё покатилось к варговой матери!

Копьё вновь и вновь бросалось вперед, подобно голодной змее, кидающейся на свою добычу. Ош понял, что, если бы не меч в его руке, он был бы уже мёртв.

– Сколько наших уже умерло? – рычала она.

Отбив в сторону меч, Зора нырнула вперёд и, резко распрямившись, ударила Оша ногой в живот. Дыхание орка перехватило. Он упал, но тут же смог перекувырнуться, возвращаясь в стойку. В землю, туда, где он был мгновение назад, жадно вонзился наконечник оружия Зоры.

– Сколько ещё умрет? – продолжала она.

Копьё поддело горсть земли, метнув её Ошу в лицо. Он успел закрыться руками и в то же время блокировать удар, обрушившийся на него справа. Меч завибрировал в руке. Ош почувствовал, что гибель, грозящая ему в любой момент, пробудила волю Безымянного. Уже знакомый холод волной пробежал по телу орка.

– Близнецы? Ушан? – Неожиданно для себя Ош увидел, что на глазах Зоры выступили слёзы. – Меня ты тоже закопаешь ради своего упрямства?!

Дух просыпался. Он чувствовал реальную угрозу, исходящую от Зоры. Ош представил, что будет с ней, если рукой его вновь овладеет смертоносный морок-виларум. Пощадит ли её Безымянный? Пощадит ли он самого Оша?

– Ургаш доверился тебе! – Бронзовые плечи Зоры сотрясал плач, но она упрямо не выпускала из рук оружия, снова и снова обрушивая его на Оша. – Я доверилась тебе!

Меч в руках дрогнул. Широкими разноцветными глазами Ош посмотрел на Зору. Все силы его были направлены на то, чтобы подавить волю древнего духа, но он всё равно почувствовал искру, пробежавшую между ними. Искру, само существование которой он всё это время отчаянно пытался скрыть, спрятать в самом укромном уголке своего сердца.

Она была растерянна. Она была испугана. В янтарных глазах блестели слёзы. В свете закатного солнца они напоминали капли чистейшей сосновой смолы.