Вредина, маг и обряд, пошедший не так!

Глава 18. Великие маги

Оказалось, Борис жил в местном аналоге пентхауза. То есть в пафосных апартаментах на чердаке.

Чтобы попасть туда, нужно было воспользоваться межэтажным порталом. Таких «лифтов» в академии было множество.

Каждый портал выглядел, как огромный цветок лотоса, растущий посреди искусственного пруда. Рядом на табличке указывался этаж и крыло Форвана, куда этот портал ведет. Ты вставал в сердцевину мясистого, прохладного бутона, лотос резко и хищно захлопывался. Несколько секунд бело-розовой тишины и паники, и, когда лепестки открывались вновь, ты был уже на другом этаже.

Это был интересный способ перемещения, единственный минус — даже вдвоем в таком цветке тесно, приходилось пользоваться им по очереди. В часы пик перед лекциями, как утром объяснил Артур, легче взбежать по лестнице.

Когда мы перелетели наверх, Инес подвела меня к деревянной двери с табличкой «Спальня Бориса Отченаша. Вход на ваш страх и риск». За дверью было изумительно тихо… Как и во всем коридоре. Я резко засомневалась: а существует ли вообще упомянутая вечеринка?

Но отступать было поздно: Инес уже кивнула мне и ушла. Мне не хотелось догонять ее и напрягать новой просьбой: мол, я передумала, верните меня обратно, я такая непостоянная, ходячий бабский стереотип, — поэтому я все-таки постучалась.

Несколько секунд спустя дверь открылась…

Изнутри вырвались густые клубы дыма, неразборчивые разговоры и некая будто этническая музыка. От такого неожиданного контраста с пустым коридором я отшатнулась и чуть не обсыпала себя сэндвичами с тарелки.

— О! Ты пришла! — хрипло мурлыкнул Борис, стоявший в дверях. На сей раз он был одет во что-то вроде топорной греческой тоги. То есть, фактически, в простыню, небрежно завязанную на плече. Поверх болталась серебряная цепочка с опасной бритвой.

Бор сграбастал меня за руку, приветственно поцеловал куда-то в район уха и втащил в комнату.

— У меня звуковая глушилка на двери стоит, чтоб никому не мешать, — объяснил он. — Ты бутерброды притащила? Ну нифига себе! Эй, народ, эта Вилка, знакомьтесь! Дружите с ней, но не трогайте: это будет моя девочка, — и тотчас чуть тише, только мне: — Да шучу я… Шучу: пусть трогают тоже, конечно же!! Да не, не смотри на меня так, я снова шучу. Или нет? Хм, какой я загадочный, а.

Смотрела я и впрямь диковато, потому что от дыма у меня с непривычки заслезились глаза. Что касается шуточек Бориса — я просто не успевала на них среагировать, если честно. Здесь сноровка нужна.

В центре спальни я разглядела несколько силуэтов. Юноши и девушки расслабленно полулежали на полу среди подушек. Тут и там стояли свечи, черно-красные блюда с фруктами и брынзой, кувшины для вина и глиняные бокалы. Разбросанные, валялись игральные кости, пепельницы хвастались шаткими башнями из окурков, а в углу комнаты сидел кто-то маленький и бородатый, и играл на лире.

— Это Орфей, он гном и фанатик, — кивнул на него Борис и усмехнулся, узрев мое удивленное лицо. — Я люблю развлекаться разнообразно: народ потихоньку просвещаю, да и самому прикольно. То вавилонскую пати закачу, то римскую — чтоб с конями, пожаром и рыболовной сетью обязательно. Ну а сегодня по Греции вжарили. Орфей каждый раз так вдохновляется, что меняет имена сообразно случаю.

— Привет, Орфей, — только и смогла что ответить я.

Гном зыркнул на меня из-под густых черных бровей и вдохновенно ударил по струнам.

— Привет, Вилка! — меж тем, радостно окликнула меня одна из девушек на полу. Это была Мэгги — тоже в тоге, с лавровым венком на макушке. Какой-то парень натирал ей ноги маслом, а Мэгги меж тем увлеченно читала стихи из маленькой кожаной книжечки. «Сапфо», — прочитала я на обложке.

Ничего себе. Кажется, Бор и впрямь их просвещает: надыбал вот где-то лирику знаменитой древнегреческой поэтессы с острова Лесбос…

— Иди в ванной переоденься, — сказал Бор, вручая мне простыню и венок.

Я так и сделала. В ванной на стене были часы. Они показывали восемь вечера — ого как рано! Я думала, уже часов девять. Значит, часа два могу провести здесь, а потом вернусь «домой», и Артур ничего не узнает. Отлично.

Мы познакомились с ребятами.

Помимо Бориса и Мэгги, на вечеринке было пятеро студентов и один мужчина, который представился как:

— Иньч, Младший Мёрклый.

— А что это за должность? — заинтересовалась я, потому что вспомнила, что во время нападения Тварей на академию этих самых Младших Мёрклых звали в бой наравне с преподавательским составом.

Иньч выглядел очень болезненно: худой, маленький, с глазами навыкате и дыбом стоящими седыми волосами, хотя он был очевидно молод. В центре обеих ладоней у него были… даже не знаю, как объяснить… будто вживлены лиловые аметисты.

Инкрустрированные руки. Не пирсинг, не тату, а форменное издевательство.

— Младшие Мёрклые изучают и тестируют Позабытые Заклинания, — объяснила Мэгги. — И решают, можно ли их вернуть в обращение.

— Э-э. А что тогда такое Позабытые Заклинания? — не поняла я.

— Те, которые не использовались больше двух тысяч лет.

— Всё еще непонятно!

Тогда Борис взял дело в свои руки. Он налил мне вина, разбавленного водой (чтоб аутентично, по-гомеровски), и выдал горсть грецких орехов (эм… кажется, он не знает, что, вопреки названию, они не из Греции, раз притащил их на тематическую вечеринку. Хотя, может, просто любит).

Потом землянин деловито улегся на полу рядом со мной, по-свойски умостив голову в венке мне на колени и объяснил:

— Короче, Вилка! Краткий экскурс. В мире Гало, чтоб ты знала, однажды был апокалипсис.

— Вот это начало! — опешила я.

— Ага. До него тут была так называемая Эпоха Расцвета. Именно тогда здесь жили великие маги, которые умели разрабатывать заклинания. Они колдовали очень рьяно. Слишком. Переизбыток колдовства негативно влиял на реальность, и в итоге жахнул Великий Катаклизм. Дальше что-то вроде двухсот лет упадка, а потом цивилизация начала потихоньку восстанавливаться. Но всех великих магов на всяких случай перебили, чтоб неповадно было. Таким образом, в мире остались только те заклинания, которые те маги успели записать. Ясен-красен, куча всего утеряна. Еще больший процент плетений оказался записан типа на салфетках, на заборах, в ежедневнике между адресами любовниц… И все это без комментариев. Вот в этом всем и пытаются разобраться Младшие Мёрклые.

— Звучит интересно! — я с любопытством посмотрела на Иньча.

Он неопределенно пожал плечами, затянулся сигаретой и скрежещущим голосом выдавил:

— А еще рискованно. Никогда не знаешь, что за заклинание у тебя перед носом, ведь у великих магов не было единой системы. Каждый из них был демиургом и создавал плетения, как хотел. А еще очень много заклятий бессмысленны. Например, недавно я долго изучал формулу, а оказалось, что она нужна, чтобы колокольчик над твоей дверью звенел, если соседская корова подойдет слишком близко к забору между вашими пастбищами… А я угробил на расшифровку три месяца!..

— Ну, это лучше, чем тот случай, когда ты по ошибке снял с себя скальп, — тактично поправила его Мэгги. И чуть дернула ногой, усмиряя того студента, кто умащивал ей щиколотки, а теперь, увлекшись, пополз выше.

Я ужаснулась:

— А зачем вы вообще это изучаете?

— Миру нужны новые заклинания. Всегда. Все растет, все меняется и расширяется: потребности, задачи, запросы.

— Так просто придумайте новые плетения, какие нужны вам, — не поняла я. — Зачем в мусоре копаться?

— Как у тебя всё просто, землянка, — сквозь зубы процедил Иньч. — Мы бы придумали, если б могли. Но время великих магов ушло… Все наши знания из книг, и мы не можем этого изменить. Никто из жителей Эпохи Заката не умеет создавать новые плетения. Естественно, мы пробовали, миллионы раз. Но это просто невозможно. Чего-то не хватает, магия не слушается. Никому из нас не дано стать великим магом. Увы.

Он замолчал, и это «увы» повисло в воздухе, будто петля для повешенного. Все, кажется, в некотором роде наслаждались тоской и тленом обреченности. Прикрыли глаза, пили, курили, страдали. Гном Орфей заиграл нечто траурное…

И только Мэгги вдруг кашлянула, поправив венок:

— Не говори «никому», Иньч. У нас ведь есть Артур, верно?