Вредина, маг и обряд, пошедший не так!

Глава 29. Р-р-р-р… моё…

Нет, не окей! СОВСЕМ НЕ ОКЕЙ!

…Хотелось закричать мне, но я только судорожно кивнула.

И попросила:

— Сделай гигантским тигром, ладно? Чтоб я была гораздо больше пумы.

Потому что это определенно тот случай, когда размер имеет значение.

— Обещаю, — кивнул Эдинброг.

Главный экзаменатор приподнялся из бассейна и с плеском упал обратно, знаменуя начало раунда… И тотчас Артур стал колдовать.

Он быстро крутил запястьями, перекатывался с пятки на пятку и раскачивал тело — как в цигуне, поставленном на перемотку. Студент что-то шептал, глаза его вспыхнули нестерпимо алым. Воздух вокруг нас сначала помутнел, а потом в нем начали проявляться потоки света, похожие на закрученные ленты гимнасток. Или скорее даже на светящиеся золотом цепочки ДНК…

Я не знала куда смотреть: на яростного Артура или на наших соперников. В первый момент они не поняли, фигли Эдинброг стоит к ним спиной, пусть бой уже начался. А теперь осознали и сорвались нам навстречу, явно намеренные пресечь безобразие на корню.

Вот только истинное безобразие неукротимо!

Эдинброг зубами схватился за край одной наколдованной цепочки и втянул ее, как длинную мармеладку. Потом он махом собрал остальные «ДНК» в букет, смял их в кулаке, подшагнул ко мне и вдруг сделал две вещи одновременно.

Во-первых, он резко опустил руку с чарами мне на грудь, в район сердца (вообще я бы сказала «он ударил меня по груди», но это звучит абьюзивно даже в условиях боя).

Во-вторых, Артур подтянул меня к себе, наклонился и… поцеловал.

Точнее, в первую секунду я подумала, что это поцелуй. И решила, что Эдинброг свихнулся. Или просто оказался яростным, воинствующим романтиком. Что, в принципе, то же самое.

И что я свихнулась с ним заодно — потому что внезапная, оголтелая радость, заполнившая меня от его касания, явно сигнализирует о каких-то сбоях в системе… Например, о намечающейся болезни, чей международный шифр — F 63.9. (Якобы. На самом деле информация о том, что ВОЗ категоризировала влюбленность как расстройство — всего лишь интернет-утка года эдак две тыщи десятого).

Но, в любом случае, это оказался не поцелуй. А всего лишь способ передачи импульса для скоростной трансформации.

Губы Артура прижались к моим, теплым и удивленным, язык напористо толкнулся вперед, и мне показалось, что в меня скользнул луч закатного солнца, кем-то оторванный от звезды и теперь мечущийся в поисках дома. А в сердце тем временем скользнул еще десяток таких лучей…

Они встретились где-то в районе гортани, и я вдруг хрипло, по-звериному застонала в губы Эдинброга. В огромных зрачках колдуна я увидела, как сменяют цвет мои радужные оболочки. Они стали желтыми. Тигриными.

Артур погладил меня по затылку:

— Хороший стон. Но сейчас лучше рычи, — шепнул он, отстраняясь, и не глядя швырнул себе за спину силовой волной, отбившей нимфина назад.

А пума и так замерла. Напряженная.

Ибо со мной стали происходить дикие вещи… Меня будто уменьшило — сжало до маленькой точки, проблеска сознания, такого плотного, что я почувствовала себя белым карликом — звездой, готовой взорваться — а потом… Ну да, собственно, так и случилось.

Потом меня взорвало. Как попкорн.

Уже в новое тело. Никаких жутких ломок хрящей и сухожилий, хвала небесам. Просто взрыв света.

И вот я тигр. Ох!..

Мысли тотчас запутались и потерялись.

Боже, как я хор-р-р-роша!

Идеальное тело: белое с черными полосами, густой подшерсток, мускулистая спина и мягенький, нежный живот. Мои вибрисы подрагивают, я щерю зубы и плавно делаю первый шаг. Песок арены сдается под когтями, вспархивает пылевыми облачками…

Все замерли. Все смотрят на меня. А я — на них.

Мир такой странный — тусклый и выпуклый! Зато звуки и запахи…

Я слышу бой чужих сердец. Я втягиваю ароматы любопытства, исходящие от трибун. А еще остро-кислую вонь страха от двух силуэтов передо мной…

И… О да!!… Всю эту мелочь заглушает терпкий, неожиданно важный запах мужчины, стоящего неподалеку.

Решено: я иду к нему.

Низко зарокотав, я с удовольствием трусь головой о его живот. Он что-то говорит, почесывая меня за ушком. Я дергаю лапой от острого наслаждения. Я не понимаю слов, но чувствую, что должна выполнить какую-то задачу… Я вспоминаю, что должна была сделать.

Ах, точно.

Маленькая пума.

Пр-р-р-ривет, малышка, поигр-р-раем?

Я резко разворачиваюсь и мчусь к ней в центр площадки.

Я зубами хватаю испуганную кошку за загривок — она всё еще слишком ошарашена самим фактом моего появления, а также моим запахом и поведением — признаками истинной королевы. Я заваливаю ее набок и тащу, как шкодливого котенка, за пределы поля…

Ее спутник проводит нас ожиданием боли. Но боли нет. Я не хочу делать больно, я просто хочу… Расчистить… Свое пространство…

Хрипло рыкнув, я отшвыриваю пуму и еще и поддаю ей передней лапой, втянув когти, ибо истинные богини великодушны. Кошка вываливается за пределы поля. И, подумав, переворачиваются на спину, поджимает хвост. Аут.

Бой окончен.

Под сумятицу криков, аплодисментов и звона я прохожу мимо бледного нимфина и возвращаюсь к Своему Человеку. Он улыбается мне, а потом медленно оседает на песок.

К нам бегут людишки в белых халатах. Я рычу на них, свирепо дергая хвостом, опускаюсь рядом с мужчиной — хм, он заснул? — и начинаю долго, с упоением его вылизывать…

М-р-р.