Временно женаты

47

— Стой. Стой. Стой. Куда ты собралась? — рычит Демидов, удерживая меня за руку, когда я собираюсь подняться с кровати. — Не пойдешь. Останешься.

— Пить хочу.

— На правах твоего мужа скажу: пить ты не хочешь. Передумала.

Прикрываю рот ладонью, чтобы от моего смеха стены не сотряслись.

Максим заботливо гладит мои волосы, с такой улыбкой на лице, от которой щемит сердце и одновременно краснеют щеки. Даже хочется забить на жажду, и вернуться с поцелуем к парню, но это моя третья попытка подняться, и на этот раз я не сдамся.

— На правах мужа взял бы, и сам за водой сходил. — с важным видом отвечаю ему, скрещивая руки на груди. — Разлегся тут. Разве, серьезным дядькам — боссам, дозволено бока отлеживать, пока другие работают? Что скажут шишки в галстуках, когда узнают, какой ты лежебока?

Судя по его удивленному взгляду, к таким вопросам он был не готов.

Ну, ничего. Немного шока никому не повредит. Тем более, у меня настроение хорошее. В такие моменты я петь люблю.

Вот, сейчас напою ему «Калинку», он, вообще дар речи потеряет.

Такого-то он точно не ждет.

— Как ты меня назвала? — щурится, поднимаю голову с подушки.

— Лежебока?

— Нет. По-другому.

По фиг, что у него вид почти устрашающий. Я даже претворюсь, что мне дико страшно.

— Шишкой в галстуке? Так, это я не на тебя сказала. Хотя, если подумать…

— Дядькой. — возмущенный рык, и вот меня уже прижали к матрасу. — Какой я тебе дядька?

Визжу и пытаюсь оттолкнуть его от себя, но куда там. Максим тяжелее, сильнее… Да, и в общем, не так уж мне и хотелось скидывать его.

— Вполне себе обычный. Почти тридцатилетний. Кстати, я всегда думала, что после тридцати на пенсию уходят. Слабость появляется. Силы пропадают. И зубная фея через день прилетает, под подушку заглядывать. Ой, ты слышишь? Звук такой, будто кто-то крыльями машет.

Хотела еще добавить, что это к нему за зубом прилетели, но не успела.

— Я тебе покажу дядьку. Сил, говорит, нет. Слабость…

В общем, мне растолковали, что двадцать восемь и тридцать — это разные цифры. И я могу не мечтать о том, что когда-нибудь увижу беззубого Демидова.

Вот, кто мне скажет, почему в мужской рубашке чувствуешь себя увереннее, чем в самом крутом платье?

Конечно, я воровала вещи брата, но у них не было такого эффекта.

В отражение чайника на меня смотрела не Левицкая Лера, которая не может разобраться со своими проблема. Там была Демидова. Уверенная в себе Валерия, которую трудности не пугают.

Может, это потому, что у нее есть муж?

Пока я разогревала обед, который стал ужином, пришла к выводу: семейная жизнь мне нравится, а мои родители просто не подходили друг другу.

Вообще, когда-то я же должна была наступить на белую полосу. Сколько можно по черной ходить? Вот, Демидов и есть моя белая полоса в жизни. Самая яркая.

Самая…

Я поворачиваюсь, чтобы поставить на стол тарелку, и утыкаюсь в грудь Максима. Накаченный. Красивый. Когда он успевает спортом заниматься, если все время проводит на работе?

Еще говорят, мужчины любят глазами.

Вранье.

Женщины тоже этим грешат.

Ох, не о том ты, Лера, думаешь.

Соберись уже, и достань утку из духовки, пока она в уголь не превратилась. Первый совместный ужин в этой квартире. Нельзя, чтобы после него Максим загремел в больницу с несварением.

— Вкусно пахнет. — комментирует он, нависая надо мной.

— Еще бы. По рецепту бабы Оли. Когда мы с Вадимом собрались покинуть родное гнездо, она нас не отпускала, пока не убедилась, что мы можем готовить и не умрем голодной смертью. Экзамен еще устроила.

— Экзамен?

— Ага. Мне утка досталась, а Вадиму борщ. С того времени он его не ест.

Понятное дело, что Максиму не интересно слушать о таких глупостях, но он слушал, и даже улыбался, когда я рассказывал, как брат рыдал, нарезая лук.

Когда через полчаса, мы вместе загружаем посуду в посудомоечную машину, и я думаю о том, что готова назвать такую жизнь — идеальной, телефон Максима звонит.

Прежде чем отойти, он целует меня, секунду рассматривая лицо.

— По работе, скорее всего. Я быстро. Хорошо?

М?

— Конечно. Я понимаю.

Но все равно было как-то грустно. Будто кто-то заполз в наш рай и намусорил.

Надо привыкать. Звонки будут частым явлением в нашей жизни. Максим — успешный деловой мужчина. Он не сможет всегда быть только моим. Придется делить его с работой.

Пока его не было, я вспомнила про пакет, который так и остался валяться в прихожий.

Бедненький, забыли о нем.

Так и скажу Максиму, если он будет возмущаться, что я сунула свой нос туда, куда не следует.

Бархатная, маленькая коробочка.

В груди что-то екнуло.

Просто посмотрю и уберу обратно.

Только вот, когда открыла, сразу же передумала.

Потому что я сразу же превратилась в Голлума, который был одержим своим кольцом называя его прелестью.

Теперь я понимала этого тощего психа. Сама бы прыгнула в жерло вулкана за такой красотой.

Прозрачный камень играл всеми цветами радуги, на белом обруче оправы.

Просто примерю и сразу же сниму.

— Нашла свой подарок?

Ой, мамочки.

Спалилась.

И ведь не отвертишься. Не скажешь, что просто пыль протирала, и случайно увидела.

С поличным поймали.

— Это мне?

— Нет. Мне. — Смеется, убирая телефон в карман брюк. — Конечно, тебе.

Делаю несколько шагов вперед, приподнимаюсь на носочках и тянусь к его губам.

— Очень красиво. Спасибо.

Что-то в его лице изменилось.

Не с таким настроением он уходит от меня, чтобы на звонок ответить.

— Все нормально? Кто звонил?

Склоняюсь к мысли, что номером не ошиблись.

— Ангелина. — слышу его ответ. — На отель подали жалобу. Люди начали отменять забронированные ими номера. Какой-то бред. Я ничего не понимаю.