Время жизни

Мне мало воспоминаний,

вот почему я выпрыгиваю

в очевидную жизнь, ворошу

штукатурку этого века,

ношу каждодневный башмак,

и, хотя я не на кресте,

я самый распятый в мире,

я весь перемолот колёсами

фальшиво победного века.

Стоило петь в Испании,

когда под ножами не стало

миллиона людей?

Когда там убили правду?

Её свалили в могилу

и сели за вышиванье

знамён в могильном безмолвии.

Я к этой крови вернулся,

как забывчивый генерал

вспоминает о пораженье:

не только убитые умерли

на руках у кровавой битвы,

в застенках, на месте казни

и на равнинах изгнанья,

вместе с ними и мы,

мы — до сих пор живые:

все знают, что мы убиты.