Всё началось с поцелуя

Глава 5. Ягоды разного поля.

Друзья пришли в кафе рядом с работой, заняли свободный столик у окна и молча изучали меню. Ожидая, когда Синан начнет говорить, Омер налил в стакан воды, сделал несколько глотков и взглянул на друга, тот барабанил пальцами по столу и о чём-то напряженно думал, лоб прорезали две глубокие морщины.

— Ты хотел мне что-то рассказать? — напомнил Омер, первым прервав молчание. — По работе или личное?

— Уж скорее личное. — усмехнулся мужчина. — Как думаешь, если я сделаю предложение Ясемин, примет она его или нет? Может стоит подождать? Не хотелось бы получить отставку, но, с другой стороны, как бы мне не опоздать.

Омер вздохнул, ему-то казалось, что после последнего откровенного обсуждения ситуации с Ясемин друг успокоился, причины, по которым эта тема возникла вновь, были ему неизвестны, но мужчина заранее знал, что ничего нового этот разговор не даст, оказавшись таким же бесполезным, как и предыдущие, потому что Синан не видел или не хотел видеть настоящего облика женщины, которой так упорно добивался.

Ясемин тревожила сердце друга, как саднящая заноза, он познакомился с этой претенциозной блондинкой год назад на одном из плановых мероприятий Французского института ‒ концерте джаз группы из Лиона по случаю ежегодного Дня музыки, который отмечается во Франции в день летнего солнцестояния. Женщина пришла туда вместе со знакомой, студенткой курсов французского языка. Омер понял, что Синан заметил её, как только та вошла в зал, выражение его лица вдруг сделалось «щенячьим», уголки глаз поплыли вниз, рот слегка приоткрылся, так что пришлось пару раз многозначительно кашлянуть над его ухом, чтобы привести в чувство. Главный бухгалтер был легко увлекающейся натурой, большим ценителем женской красоты, этаким Дон Жуаном с поправкой на турецкую действительность, он быстро влюблялся, боготворя свою избранницу, однако через некоторое время остывал, разочарованный обнаружившимися несовершенствами и дурными чертами характера. Но у него был несомненный талант ‒ умение красиво расставаться с бывшими возлюбленными, оставаясь при этом с ними в дружеских отношениях.

— Синан, соберись, ты только что слюни не пускаешь. — прошептал его друг и двинулся навстречу входящим музыкантам, приветствуя и проводя их на импровизированную сцену. Затем повернулся к зрителям и неподражаемая, «фирменная» улыбка Омера Ипликчи заставила сильнее забиться женские сердца. — Дорогие друзья, ценители французской культуры, мы рады видеть вас сегодня, двадцать первого июня в день, когда вся Франция отмечает День музыки. — он окинул взглядом аудиторию, насчитав навскидку около пятидесяти человек. Не все лица, которым они разослали личные приглашения и которых хотели бы видеть у себя, пришли на вечер, и причина этому лежала на поверхности: обострившееся в последнее время политическое противостояние Турции с западными странами. Мужчина знал, что Моник находилась в холле, ожидая какую-то «шишку» из правительства, его супруга была хорошей знакомой госпожи Селен и пообещала привести своего мужа на этот музыкальный вечер во что бы то ни стало. Он продолжал давать краткую информацию о празднике, сохраняя свою обаятельную улыбку и глядя на людей таким образом, что каждому казалось, будто он говорит лично для него.

— Праздник родился в 1982 году благодаря министру Жаку Лангро. В этот день повсюду с раннего утра звучит музыка: в концертных залах, на улицах, те, кто умеют играть на музыкальных инструментах ‒ играют, кто умеют петь ‒ поют, у кого нет таких талантов, слушают исполнителей. Представлены все музыкальные жанры, от классики до самых современных течений, в концертах принимают участие и звезды, и никому не известные исполнители, а многие маститые музыканты специально приезжают во Францию, чтобы бесплатно выступить на сценических площадках. — он хотел добавить что-то ещё, но заметил, как в зал вошли Моник и супружеская пара, директор глазами указала на исполнителей, это означало, что пора закругляться. — Итак, я рад представить вам наших сегодняшних гостей, джазовый ансамбль из Лиона. — он чуть отошел назад, и зрители увидели пятерых молодых музыкантов, ребята привстали, приветствуя зрителей, они вели себя раскованно, в шутливой форме рассказывая историю создания своего коллектива, Омеру импонировал такой неформальный стиль общения и он подхватил его при переводе. Музыканты начали играть, и мужчина присоединился к Синану, занявшему не очень удобное место, зато оно позволяло ему держать в поле зрения понравившуюся незнакомку.

— Ты видел? — шептал он на ухо другу, и его глаза сверкали. — Какая красавица: рост, осанка, фигура... Безупречна... Просто восхитительна, высший класс с головы до ног.

Блондинка обернулась и бросила быстрый взгляд на двух мужчин, задержавшись чуть дольше на Омере, потом наклонилась к подруге и что-то спросила у неё, очевидно, о них двоих, потому что та, в свою очередь, оглянулась и, увидев о ком идет речь, тоже зашептала ей в ответ.

— Похоже, нас заметили. — проговорил Синан. — Как думаешь, она останется на фуршет?

— Не знаю... — пожал плечами Омер. — Как по мне, так у неё немного хищный взгляд.

— Я бы сказал гордый. — парировал его друг. — Неудивительно, при такой-то красоте. А?

— Не в моем вкусе... — пробормотал мужчина. — Я предпочитаю живую и естественную красоту, а на её лице косметики многовато.

— Тем лучше... — усмехнулся Синан. — Значит конкурировать за одну девушку мы не станем.

С того момента уже около года Ясемин держала его на коротком поводке, не подпуская слишком близко, но и не отпуская от себя, иногда принимала приглашения в ресторан или на какое-нибудь мероприятие, редко, но оставалась в его доме на ночь, а иногда напускала на себя неприступный, холодный вид, удерживая их отношения на грани затянувшегося, незавершенного романа. А Синан действительно влюбился... Он не знал того, что она творила за его спиной, даже не догадывался ни о знаках внимания, оказываемых ею Омеру, который нравился ей больше и которого она считала более выгодной партией, ни о вялотекущем романе с дизайнером обуви Денизом Транба, которому последний, по слухам, решил положить конец.

Ясемин исполнилось двадцать семь, но иногда, увлечение косметикой играло с ней злую шутку и прибавляло молодой женщине пару лет. Она росла единственным ребенком в семье, любимой папиной дочкой, у отца был небольшой, но прибыльный бизнес, мать не работала и занималась домом, мужем и дочерью, она была простой женщиной, рано вышедшей замуж и слушавшейся во всем своего возрастного супруга. Не получив никакого образования кроме школьного, да ещё обладая от природы робким и покладистым характером, бедная женщина не имела в семье ни веса, ни права голоса. И Ясемин очень рано поняла это, чем старше девочка становилась, тем больше в её отношении к матери проскальзывало пренебрежение, отец, бесспорный глава семьи, стал её кумиром, он единолично решал все вопросы, и только с ним она считалась. Закончив школу, девушка поступила в стамбульский университет на факультет менеджмента, но отучилась только два курса и ушла, потому что отец, оплачивавший обучение, заболел, накопления пошли на дорогостоящее лечение, однако, оно оказалось напрасным, и он умер, а с его смертью резко изменилось и финансовое положение семьи.

Терять семейный бизнес и прочный ежемесячный доход не хотелось, мать ничем не могла помочь, и Ясемин попробовала взять управление фирмой на себя, но неудачно, заменить отца оказалось крайне трудно, практически невозможно, потому что все дела он вел единолично, домашних ни во что не посвящал и никогда ничем не делился. Чтобы избежать банкротства, дело пришлось срочно продать, на эти деньги они какое-то время жили, но период относительной стабильности быстро закончился, и Ясемин поняла, что теперь только от неё зависело их выживание.

Устроиться по специальности она не могла, обучение осталось незаконченным, а без диплома на хорошо оплачиваемую работу не брали, знакомый отца составил ей протекцию в одну строительную фирму на должность помощника руководителя. Её владелец, импозантный мужчина лет сорока, прельстился не столько её деловыми качествами, сколько молодостью и красотой, он был разведен и вновь жениться не спешил. Эффектная двадцатидвухлетняя девушка приглянулась ему, мужчина начал красиво ухаживать, не скупился на щедрые подарки, намекал на возможность брачных уз, и она решила, что вытащила выигрышный билет в своей жизни. Он произвел на неё впечатление, напомнив характером покойного отца, казалось, она нашла человека, способного обеспечить ей безбедное существование, не без колебаний, но Ясемин согласилась на близкие отношения с ним и чувствовала себя счастливой целых два года. Шло время, а официального предложения от него так и не поступило, и однажды, от общих знакомых она узнала, что, не поставив её в известность, любовник женился на другой, а когда оскорбленная девушка попыталась напомнить о данных ей обещаниях, просто выставил за дверь, выдав выходное пособие и зарплату за два месяца.

Ясемин очень тяжело переживала этот разрыв, особенно горько было осознавать, что за красивые слова и пустые обещания она расплатилась разбитым сердцем. Её использовали, она доверилась мужчине, отмахнувшись от предупреждений матери, и вот теперь эта несчастная женщина оказалась и правой, и виновной одновременно, именно на неё, единственного близкого человека, обманутая девушка вылила всю желчь и досаду от разрушенных надежд. В глазах амбициозной дочери бессловесная мать авторитетом никогда не являлась, проведя всю жизнь в тени мужа, ни образования, ни профессии не имела, ничего из себя не представляла, зная досконально лишь одно дело ‒ ведение домашнего хозяйства.

Но сколько ни горюй, сколько ни злись, жизнь из-за этого не останавливается, они с матерью срочно нуждались в деньгах, и ей повезло, сочувствовавшая её положению бывшая коллега сообщила о вакансии в дизайнерской обувной фирме Транбы. Ясемин сходила на собеседование, стараясь подать себя в самом выгодном свете, целеустремленная, уверенная в себе, красивая девушка с опытом работы референтом руководителя, подошла основателю и владельцу фирмы ‒ Транбе-старшему. Он был уже не молод и нуждался в ловком помощнике, его единственный сын большую часть времени проводил в Италии, домой приезжал редко и к семейному бизнесу интереса не проявлял. Зато в свой очередной приезд он сразу заприметил новую помощницу отца, гордую, самоуверенную красотку, которая быстро поднималась по служебной лестнице, успешно организовав работу маркетингового отдела и став за два года доверенным лицом главы фирмы.

В Стамбуле насчитывалось немало известных дизайнерских фирм с хорошей репутацией, занимавшихся производством обуви и имевших контакты с зарубежными партнерами, но их фирма имела немаловажное преимущество, они изготавливали простую, комфортную обувь эконом-класса для людей, не имевших возможности позволить себе дорогостоящие покупки. Ясемин удачно стартовала с продвижением весенне-летней коллекции, предложив для её раскрутки новый слоган: «Обувь Транбы ‒ комфорт ваших ног по минимальной цене». Она убедила владельца фирмы выкупить блок новостей на телевидении в прайм-тайм и больше вложиться в наружную рекламу, прежде всего, в сети магазинов, где делают покупки их основные покупатели ‒ семьи с невысоким доходом. Возможно, это было простым совпадением, но с приходом девушки продажи немного выросли, и, как следствие, её положение упрочилось. Дениз, приехавший навестить отца и мать обратил на неё внимание, да и она не могла не заметить молодого, красивого мужчину, холостого, да к тому же сына босса. Он понравился ей, и у них быстро закрутился бурный роман, длившийся вплоть до его возвращения в Италию, где наследник проводил большую часть времени.

Во Французский институт на концерт её пригласила знакомая, посещавшая языковые курсы, она много и с воодушевлением рассказывала о проводимых там мероприятиях, о встречах с интересными людьми и о возможности поехать на стажировку во Францию, Ясемин слушала вполуха, но вот рассказ о сотруднице института, удачно вышедшей замуж за иностранца, приезжавшего преподавать на курсах, привлек внимание.

— И много мужчин там работает? — поинтересовалась она.

— Да, порядочно, особенно в отделе технической поддержки. — ответила её знакомая и, искоса взглянув, добавила. — Я слышала, что есть и свободные мужчины с положением и деньгами. Например, Синан, главный бухгалтер, или Омер Ипликчи, в него почти все девочки влюблены, высокий, стройный, краси-и-и-вый. — она протянула последнее слово для пущего эффекта. — Из очень богатой семьи, да и сам не беден, знает несколько языков, работал журналистом.

— И что с такими данными он там делает? — спросила Ясемин, не показывая явно своего интереса.

— Точно не знаю, но говорят, он правая рука директора, ответственный за культурную программу и чего-то ещё. — она помолчала и сменила тему разговора.

Тщательно продумав свой внешний вид, на мероприятие она, конечно же, пришла, и интерес мужчины к себе увидела сразу же, но другой, скользнувший по ней безразличным взглядом, понравился ей гораздо больше, и вот уже год, искусно поддерживая тлеющие угольки чувств Синана к себе, она пыталась подобраться ближе к его другу. Ясемин нуждалась в состоятельном мужчине, способном помочь ей открыть свое дело, она достаточно проработала у Транбы, чтобы иметь представление, как организовать и успешно продвигать собственную дизайнерскую марку. Омер Ипликчи со своими связями за границей и весьма приличным состоянием идеально подходил для этого, на крайний случай, мог сгодиться и Синан, а пока, сам того не ведая, он играл роль запасного игрока.

Недели в языковой школе пролетали слишком быстро, после занятий Дефне с Бельгин любили побродить по городу, казавшемуся им музеем с бесчисленными дворцами, соборами и памятниками, свидетельствами великолепия и славы ушедших в историю веков, но их план знакомства с Римом был выполнен только на треть, чтобы посмотреть все, что они наметили, понадобилась бы целая жизнь.

В школе организовали ещё две экскурсии: в музей римской цивилизации, где экспонатами служили скульптуры и их фрагменты, надписи, рельефы, утварь, предметы домашнего хозяйства, саркофаги первых христиан и другие свидетельства становления и развития римской империи, эти артефакты делились на тематические секции и рассказывали посетителям историю древнего Рима вплоть до шестого века нашей эры. Но более сильное, и без преувеличения сказать, незабываемое впечатление произвело на Дефне посещение частной галереи Дориа-Памфили, расположенной в одноименном палаццо, занимающим целый квартал. Богатое собрание живописи семнадцатого века, скульптуры и мебели потрясло её воображение, она с удивлением узнала, что самые значимые картины были приобретены папой Иннокентием Десятым, происходящим из рода Памфили, в этой галерее в отдельной комнате был и его портрет кисти Веласкеса. Когда студентам сказали, что богатый и знаменитый род здравствует и поныне и не покинул своего имения, проживая во флигеле на территории, закрытой для посторонних лиц, они приникли к окнам в тщетной надежде увидеть хоть кого-то из отпрысков такой знатной фамилии итальянских аристократов.

Почти каждый вечер девушки планировали исследование какого-нибудь квартала огромного города, открывая для себя прелестные в своей простоте уголки, которых нет ни в одном путеводителе, но в которых жила душа Рима, не обеспокоенная присутствием сомлевших от жары иностранцев. Иногда они незаметно присоединялись к большой группе туристов и слушали рассказ гида, пока какой-нибудь слишком дотошный путешественник не начинал выяснять, откуда они взялись. В кампус возвращались поздно вечером, быстро ужинали и допоздна сидели за заданиями, учёба близилась к концу, и каждую из них ждала защита проекта на одну из предложенных преподавателем тем.

Омер Ипликчи не забывал о ней и давал о себе знать каждый день, он не звонил и не пытался выйти с ней на связь по интернету, просто присылал короткие сообщения, в которых, как правило, интересовался её делами, желал успешной сдачи итоговых тестов и хорошего настроения. Она всегда отвечала ему, но сама в переписку не вступала и всё чаще ловила себя на мысли о том, что этот малознакомый мужчина, так странно ворвавшийся в её жизнь, начинает занимать в ней слишком много места. Уличив себя в этом, как в чём-то запретном, хмурилась и сердилась, романтические отношения никак не вписывались в её планы на ближайшие два года, следовало закончить учебу и найти работу, лишних денег в семье никогда не было, накоплений тем более, а если Сердар надумает жениться, то ситуация осложнится ещё больше, поэтому её заработки станут необходимым дополнением к бюджету. К тому же Дефне планировала найти подходящие дизайнерские курсы, которые могла бы посещать в вечернее время и, совмещая работу с конструированием и шитьём одежды, развиваться параллельно в двух направлениях. При таком ритме жизни времени на личную жизнь не оставалось, но это её не огорчало, трагедия, пережитая в детстве, бегство матери и постоянное отсутствие отца сформировали не слишком благоприятный образ семьи.

На последнем занятии в языковой школе речь зашла о планах на будущее и почти все присутствующие, как юноши, так и девушки определили главной целью стать хорошим специалистом в выбранной профессии, даже Мелек, хотя Дефне знала, что действительности это никак не соответствовало.

— Мелек, ты решила слиться с толпой? — подколола её Бельгин, когда они перебрались в сад под спасительную тень зонтиков. — Мы же все знаем про твои цели в жизни.

Девушка пожала плечами.

— Да, кому какое дело? Я здесь никого не знаю, почему я должна делиться своими планами с совершенно посторонними людьми? — и она посмотрела на своих ближайших подруг. — Правда, девочки?

Те с готовностью кивнули, у всех троих были вполне обеспеченные семьи, конечно, ни Сезен, ни Йетер не ставили целью, как можно быстрее выйти замуж, но пока они очень слабо представляли себе, чем хотели бы заниматься по окончании университета.

— Как вы не понимаете, — поучала Мелек, — в нашем обществе высшее образование необходимо девушкам, как хороший маникюр и стильная одежда. Это придает вес, повышает шансы на удачное замужество с хорошим, образованным мужчиной.

— А я по наивности думала, что образование дает профессию и востребованность на рынке труда. — с иронией заметила Дефне.

— Для тебя ‒ возможно. — кивнула Мелек. — У твоей семьи, как я знаю, денег не водится совсем. Ну, получишь ты образование, найдешь работу, но всё равно останешься в том обществе, откуда вышла.

Бельгин сделал попытку остановить эти нелепые рассуждения, полагая, что Дефне с её ранимостью трудно выслушивать откровения такого рода, но Мелек не обратила на это никакого внимания и продолжала разглагольствовать.

— Поймите, девочки, среда в которой мы родились и выросли, определяет в значительной мере наше будущее. Воспитание, умение вести себя, поддерживать правильный разговор, все это и многое другое впитывается с детства. Мы с мамой, например, всегда различаем тех, кто жил в нужде, но сумел подняться на несколько ступенек выше и был принят в нашем обществе. Они носят дорогую одежду, у них хороший парфюм, богатые дома, но их манеры никуда не годятся... — она поморщилась. — И потом, для женщин нашего круга так естественно заниматься собой, чтобы нравиться мужу. У мамы, например, есть высшее образование, но она работала только до замужества, и я считаю, это правильно. Муж должен полностью обеспечивать жену и детей, вот как мой отец.

— И не скучно ей ничего делать, сидеть дома, заниматься хозяйством? — Бельгин пожала плечами. — Я бы так не смогла, даже если бы в деньгах не нуждалась.

— А она и не сидит дома. — удивилась Мелек. — Салоны красоты, подруги, благотворительность, путешествия... У мамы много интересов... Она всегда красиво причёсана, модно одета, от неё всегда хорошо пахнет. А работу по дому делает прислуга, и у нас есть женщина, которая ведёт всё хозяйство.

— Понятно... Ты здесь целую теорию развила о сословном обществе, заметь. — кивнула Дефне. — Но многим женщинам приходится работать, содержать себя и детей.

— Ну, такова жизнь и каждому свое. А чтобы жить иначе, вы должны подать себя достойному мужчине, как красивый букет в дорогом оформлении. — назидательно произнесла Мелек.

— Какая ты мудрая... — с иронией произнесла Бельгин. — Однако, достойных, то есть богатых мужчин, на всех не хватит. И даже будучи замужем многим женщинам приходится работать.

— Да. — согласилась молчавшая до сих пор Сезен. — В фирме отца начались проблемы, и мама вернулась на работу. Семье пришлось ужаться в расходах.

— А моя мама познакомилась с папой на работе, вышла замуж, но до сих пор работает вместе с ним. — робко вставила Йетер.

Мелек тряхнула копной тщательно уложенных длинных волос.

— Всякое бывает... Но стремиться стоит к лучшему: состоятельный муж, богатый дом, дети и прислуга, как в нашем доме и в других семьях нашего круга.

— А любовь? — усмехнулась Бельгин. — Или она в твои выверенные расчеты не входит?

— Ну почему же, если все сойдётся в одном человеке... — неопределенно произнесла девушка.

— Так редко бывает. — заметила Дефне.

— Но случается. — настаивала на своем Мелек. — Вот, например, наш знакомый из самолета, Омер. Молодой, красивый, богатый, хорошее место работы, перспективы, почему в такого не влюбиться?

— Ты себя слышишь? — Бельгин засмеялась и метнула взгляд на подругу. — Ты что готова влюбиться в него за все вышеперечисленные достоинства? А какой он человек, чем увлекается, что у него за характер, тебе не интересно? Мне всегда казалось, что любят именно человека, иногда даже вопреки здравому смыслу. А послушать тебя, так надо сначала собрать всю информацию о мужчине, а потом решать, годен он для того, чтобы влюбляться в него или нет. Бред какой-то...

Дефне поддержала подругу.

— Это сейчас он по твоим критериям подходящий кандидат в мужья, а если что-то случится? Например, он заболеет, потеряет работу, положение в обществе и всё, что к этому прилагается, что тогда станешь делать?

— Ну, не знаю... — Мелек пожала плечами. — Всегда можно вернуться к родителям.

— А как же любовь? — в глазах Сезен отразилось недоумение. — Ты же уже влюбилась в него, раз замуж вышла?

— О, Аллах! Что вы пристали ко мне со своими вопросами? Откуда я знаю, как... Начали говорить об одном, а закончили унылой тоской, вы меня всё равно не переубедите. Работайте хоть сутками! Только потом не жалейте, что молодость прошла, а вам и вспомнить нечего. — допив кофе, она покинула их столик.

— А я думаю, что любовь важнее. — тихо проговорила Йетер. — Только когда люди начинают жить вместе, многое меняется. Почти у всех знакомых моих родителей в семье нелады: мужчины находят женщин помоложе, а постаревшие жены уже не нужны, их терпят только для дома и из-за детей.

— Ага. — подтвердила Сезен. — У меня тётя так живет. В своё время работу бросила, занялась детьми и хозяйством, потому что дядя настоял, сказал, что зарабатывает достаточно и хочет, чтобы дома его всегда ждала нарядная жена и накрытый стол. И вот год назад она узнала, что у него молоденькая помощница, с которой он всюду появляется, якобы, так по работе нужно. А когда тётя стала ему выговаривать, он ответил, что она отстала от жизни и говорить с ней неинтересно.

— Но бывает же и по-другому. — возразила Бельгин.

— Это кому как повезет. — заметила Дефне. — Но для себя я вывод сделала: при любом раскладе женщина должна иметь работу и возможность сама себя обеспечить.

Когда они остались вдвоем, Бельгин вернулась к этой теме, но окольными путями.

— Господин Ипликчи писал тебе сегодня?

— Да. — не поднимая головы от тетради, ответила девушка.

— Как у него дела? — Бельгин видела, что подруга не горит желанием продолжать разговор, но решила немного расшевелить её.

— Откуда я могу знать? Он меня в свои проблемы не посвящает, а мне не интересно спрашивать. — ответила Дефне, начиная потихоньку раздражаться её настойчивостью.

— О чём же он тогда пишет тебе?

Её соседка подняла голову и с подозрением взглянула на подругу, сидевшую напротив, та хранила невозмутимое выражение лица.

— Он спрашивает, как дела, настроение, учёба, погода и прочее. Я отвечаю, что всё в порядке, настроение хорошее, погода отличная, учёба продвигается. Ты довольна?

— А зачем злиться? — улыбаясь заметила Бельгин. — Ну, ты же понимаешь, что взрослый мужчина с теми достоинствами, которые Мелек с придыханием перечислила, не станет просто так, от нечего делать писать молоденькой девушке. От тебя не убудет, если ты проявишь немного интереса к нему, хотя бы из вежливости. А вдруг это знакомство изменит твою жизнь?

— С какой стати? Господин Ипликчи, наверняка, не страдает от недостатка женского внимания, ведь на рынке потенциальных мужей для девушек из хорошего общества он такая выгодная партия. — ехидно возразила Дефне, и на лице проступило хорошо знакомое всем, кто её знал, упрямое выражение. — Ты же слышала Мелек, я никогда не поднимусь выше круга, в котором родилась и выросла. Да я и не стремлюсь к этому. Меня окружают родные, знакомые лица, и не хочу я видеть насмешки и косые взгляды людей уровня Мелек или господина Ипликчи, осуждающих меня за то, что я не знаю их правил поведения. — она говорила с каким-то ожесточением и холодным блеском в глазах. — И вообще, знаешь, как говорят: «Прежде чем влюбиться с первого взгляда, проверь зрение».

Бельгин внимательно взглянула на подругу, в её словах ей послышалось отчаяние.

— Я не совсем поняла, ты кого сейчас имела ввиду, себя или его?

— Обоих... — буркнула Дефне и углубилось в чтение, давая понять, что разговор исчерпан.

В долгожданное, запланированное путешествие по городам Италии Дефне поехать не смогла по семейным обстоятельствам, за два дня до даты предполагаемого отъезда позвонил Сердар и без предисловий огорошил неприятной новостью, рассказав о сердечном приступе Тюркан.

— Я, конечно, сожалею, сестрёнка, о твоем несостоявшемся путешествии, но будет лучше, если ты сейчас вернешься домой.

— Прямо сейчас не могу, до окончания учёбы еще два дня. Я должна сдать проект и получить сертификат. — её голос звучал расстроенно. — А почему она дома, а не в больнице? Как это случилось?

— Я работал, когда мне позвонила испуганная Пчёлка, и сказала, что бабушка лежит, стонет и рукой за грудь держится. — ответил он.

— Но ведь она знает, где лежат лекарства, и что следует давать в таких случаях. — напомнила девушка. — Зная о возможных приступах, я её инструктировала перед отъездом. Как же так?

— Не знаю, Дефне. То ли она растерялась, то ли бабушка куда-то лекарство переложила, но она ничего не нашла. Позвонила мне, с работы меня, к счастью, отпустили, по дороге домой я нашёл Исо, и мы договорились встретиться у нас. — он помолчал, ожидая её реакции. — Когда приехал, нашёл лекарство и дал ей, через полчаса бабушке стало лучше и мы отвезли её к врачу, хотя она упиралась руками и ногами. Там ей сделали кардиограмму и взяли какие-то анализы.

Дефне перебила его.

— Какие анализы? Ты с врачом говорил?

— Да, он толком ничего не объяснил. — на её вопрос Сердар отреагировал раздражённо. — Оставили её на ночь в больнице, а утром ни свет ни заря, бабушка звонит мне и говорит, чтобы мы её забрали. Отпрашиваться снова я не стал, начальник и в первый раз недоволен был, отпустил только, когда я сказал о приступе.

Сердар долго испытывал терпение семьи, он то исправно ходил на работу и приносил бабушке деньги, то увольнялся каждый раз под одним и тем же предлогом ‒ «это не моё» и сидел на шею у женщин, пролёживая день за днем их старенький диванчик или впутываясь в сомнительные аферы с такими же безработными, как он сам. Полтора года назад, пытаясь провернуть «выгодное дельце», погорел, наделал долгов, которые семья с трудом погасила, попросив помощи отца. Метин взял кредит в банке на своё имя, так как ни Дефне, ни бабушке его просто не дали бы, но деньги банку выплачивали именно они, живя около года в режиме жесткой экономии. После работы в кафе девушка приходила домой и садилась за шитьё, выполняя заказы, за которые получала неплохие деньги, а учитывая, что при этом она продолжала ходить в университет, именно на неё легла самая большая нагрузка по вытягиванию семьи из финансовой банковской кабалы. Такое перенапряжение сказалось на здоровье, Дефне начала катастрофически худеть и внезапно слегла с пневмонией.

Отец понял, что наступило время вмешаться, приехав в Стамбул, он долго о чём-то говорил с сыном, сначала на повышенных тонах, потом страсти улеглись, через час они вышли из комнаты и ушли куда-то вдвоём, вернулись только к вечеру, и Сердар сообщил, что с завтрашнего дня выходит на работу. О чём говорили отец и сын осталось секретом, на вопросы Тюркан Метин не отвечал, сказав только, что она слишком избаловала внука, заставив ни в чём не повинную Дефне расплачиваться за последствия его поступков, Сердар тоже отмалчивался, но бурный разговор с отцом дал положительные результаты: брат начал работать и стал серьёзнее.

— Я уже поняла, что кто-то, скорее всего Исо, привез её домой. Меня интересует, что сказал доктор? — она пыталась говорить спокойно, но инфантильная беспечность брата начинала раздражать, он словно беспомощный ребенок перекладывал решение любого вопроса на кого-то другого, и, чаще всего, крайней оказывалась она.

— Да, вроде ничего. — уклончиво ответил Сердар. — Ведь не я же её забирал... Исо передал, что нужно соблюдать постельный режим, не поднимать тяжести, регулярно измерять давление и что-то там ещё... Ах, да он выписал лекарства, но знаешь, сейчас у меня с деньгами туго, а страховка не всё покрывает, так что... — он не закончил фразу, но и без того всё было ясно.

— Если ты целые дни на работе, кто же за ней присматривает?

— Утром я даю ей лекарства, Пчёлка дежурит днем, забегают также Исо и Нихан, она кое-что готовит, а вечером ‒ снова я. Дефне, поверь, мне очень жаль, что твои каникулы заканчиваются раньше положенного срока, но так сложились обстоятельства, и нам без тебя никак не обойтись. — и так как она молчала, он продолжил говорить. — А деньги за несостоявшуюся поездку ты сможешь вернуть?

— Билеты поменять могу. Касательно бронирования в городах, мы брали размещение в хостелах и кампусах, надо звонить и узнавать, смогут ли они без штрафа снять бронь. Но, совершенно очевидно, что какую-то часть средств я все равно потеряю. — девушка вздохнула. — Хорошо бы вернуть хотя бы половину.

— Так мало? — Сердар не менялся, ему даже разочарования в голосе скрыть не удалось, правда, он и не стремился.

Дефне стало совершенно очевидно, что он рассчитывал на деньги от сорванной поездки и планировал их использовать на покупку лекарств, она и без намёков сама сделала бы это, но такая позиция брата обидела. Девушка удивилась тому, что Нихан ничего не сказала о случившемся, пусть не часто, но они перезванивались, и хотя она говорила с ней два дня назад, подруга и словом не обмолвилась о состоянии Тюркан. Поступить так она могла только в одном случае.

— Ты запретил Нихан говорить мне о болезни бабушки? — брат молчал, однако она и не нуждалась в подтверждении своей догадки.

— Да... Её это не касается, я сам планировал поставить тебя в известность. К тому же мы знали, когда заканчивается твоя учеба, раньше этого срока ты всё равно не смогла бы выехать, так что смысла не имело тебе об этом говорить, да и бабушка ни за что не соглашалась, чтобы ты прервала свои каникулы и вернулась домой.

Обижаться было не на что, поступки Сердара казались вполне логичными, вот только ей совсем не нравилось его отношение к Нихан.

— Нихан не твоя собственность и не наша родственница, а ты обращаешься с ней бесцеремонно. Вменяешь ей в обязанность ухаживать за бабушкой, запрещаешь говорить мне важные новости. Женись сначала и командуй, если жена тебе позволит. — Дефне догадывалась, что брат всё-таки знал о чувствах её подруги к нему, тем более после того, как ему об этом прямым текстом сказала Пчёлка, и полагала, что он начал ими злоупотреблять.

— Не начинай. — коротко ответил Сердар. — Я её ни к чему не принуждал, она сама вызвалась.

— Да, знаю я, как это бывает. — возразила Дефне. — Спорить с тобой не стану. Бабушке передай, что вернусь через два дня, и сообщением вышли мне название лекарства, может здесь мне его продадут без рецепта.

Бельгин очень расстроилась, ей не хотелось ехать без Дефне в компании Мелек и её подруг, особой дружбы между ними не было, да и интересы одногруппниц в этой поездке также не совпадали. Три девушки выбрали совершенно другой маршрут, по словам Мелек бесконечные памятники и палаццо их не особенно интересовали, они рассчитывали повеселиться в компании общительных итальянцев, потусоваться в клубах, купить пару брендовых вещей от известных итальянских дизайнеров, вернее, это входило в планы Мелек, а Сезен и Йетер просто следовали за лидером их маленькой группы.

— Мне очень жаль, что наша совместная поездка по выбранным городам сорвалась. — Дефне огорченно вздохнула. — Поезжай одна, потом поделишься впечатлениями, покажешь фотографии.

Бельгин старалась не показать своего разочарования, понимая, что подруга и без того расстроена неприятными новостями из дома и несостоявшимся путешествием, которое они долго и тщательно готовили. Она молчала до конца дня, но перед тем, как лечь спать вернулась к разговору.

— Знаешь, я всё обдумала и взвесила ‒ я не поеду без тебя, вернемся домой вместе.

Дефне присела на кровать.

— Ты с ума сошла? Я позвонила в хостелы и отказалась от брони, с меня удержат штраф за аннуляцию за такой короткий срок, я потеряю деньги, но хотя бы по уважительной причине. А тебе это зачем?

— А что я там стану делать одна? — возразила Бельгин. — Поставь себя на моё место, вот ты поехала бы без меня? — Дефне задумалась и отрицательно помотала головой. — Вот видишь... А меня агитируешь … Деньги... Да, денег жалко, но моё финансовое положение прочнее твоего, так что ничего страшного не вижу.

Дефне пожала плечами.

— Ты, может быть, и нет... А родители что скажут?

— Они одобрят... Мне даже представить страшно, состояние мамы, если она узнает, что я путешествую одна. Ей бы попало от отца, потому что именно она уговорила его согласиться на эту поездку, и он стал бы настаивать, чтобы я присоединилась к Мелек. А мне это надо? Ты же знаешь, что у неё на уме. Пфф... — она махнула рукой, словно отгоняла назойливого насекомого от своего лица, и решительно произнесла: — Нет, они одобрят мой выбор.

Два дня, оставшиеся до отъезда домой, пролетели, как один, подруги успешно защитили проекты и в последний день долго гуляли по городу, ноги сами привели Дефне на площадь Навона к любимому фонтану Четырёх рек. Уставшая Бельгин присела в кафе, а Дефне, слушая журчание льющейся воды, осталась стоять у фонтана, она пыталась привести в порядок скачущие мысли и вернуть себе относительное душевное равновесие. Конечно, беспокойство за бабушку ни на минуту не оставляло, она скучала по близким, но... покидать Рим ей не хотелось, этот город казался вечным праздником, и было особенно трудно возвращаться в реальность со множеством нерешённых проблем, в том числе финансовых.

Звякнувший телефон оповестил о новом сообщении, она надеялась, что брат, наконец, прислал название лекарства для Тюркан, но писал ей другой человек, Омер интересовался маршрутом их путешествия. Отвечать ‒ значило бы объяснять причины несостоявшейся поездки, а сегодня сил на это не было никаких, да и зачем совершенно постороннему человеку сообщать о семейных проблемах. В свой последний день пребывания в Италии, она признала очевидную вещь: этот мужчина задел её сердце, он нравился ей, впрочем, не ей одной. Однако хрупкий росток её нежного чувства к нему должен быть вырван с корнем, Омер Ипликчи не для неё, они совсем не подходят друг другу, он прекрасный кандидат в мужья для девушек вроде Мелек. Да, она поднялась чуть выше того окружения, в котором родилась и живёт, получит образование и найдет хорошую работу, но ровней этому мужчине не станет, потому что их жизни стартовали из совсем разных мест. Он из богатой семьи, у него престижная работа, наверняка, отличный большой дом с садом и бассейном, а её семья живет в деревянном арендованном доме в старом квартале Стамбула, на её иждивении находятся больная бабушка и младшая сестра, обучение и образование которой потребует денег. Все эти дурацкие фантазии о любви, всё чаще посещавшие её голову с момента знакомства с ним, должны остаться здесь, в «вечном» городе и утонуть в любимом фонтане Четырёх Рек. Глядя на скульптуры, омываемые водой, Дефне упорно повторяла про себя: «Я ему не ровня, не ровня, не ровня...». Наверное, когда-нибудь она уступит напору бабушки и выйдет замуж за человека, которого полюбит, близкого ей по происхождению и положению, но мужчины, подобные Омеру Ипликчи женятся на других девушках, на тех, которые знают, как быть хозяйкой в большом, богатом доме, умеют обращаться с прислугой, усвоив с детства правила поведения в обществе, к которому оба принадлежит. А она.. А ей достаточно будет кого-то вроде Селима, Дефне усмехнулась и, судорожно вздохнув, поставила точку в странных, ещё даже не оформившихся отношениях с Омером Ипликчи.