Все не зря

- Сейчас! Сейчас, погоди! Потерпи, командир! - проговорил Андрей. Ему было страшно смотреть на обожженного, изувеченного до неузнаваемости человека, которого он тщетно пытался вытянуть из люка запасного выхода. Не жилец уже старший лейтенант, это было ясно. Скончается по пути к медсанбату, а может быть и прежде. Но вытащить его из того ада, что творился сейчас внутри танка было необходимо. Более того, сделать это нужно до тех пор, пока огонь не добрался до остатков боекомплекта! Думать о том, что произойдет после того как до снарядов доберется огонь, не хотелось совсем.

Немного передохнув, Андрей уперся ногой в днище многотонного стального чудовища, в чреве которого остались лежать его погибшие друзья и покрепче ухватился за ворот одежды раненого. Затем он снова принялся вытягивать командира к себе из открытого люка, что черным провалом зиял в днище могучей машины.

- Не смей у меня тут умирать, слышишь?

Оказывается, это очень страшно, когда рядом с тобой умирают люди. Вроде как смерть не проходит мимо тебя, но останавливается рядом, смотрит на тебя и шепчет что-то. А ты пытаешься не замечать ее присутствия, прилагаешь все мыслимые усилия для того, чтобы хоть на минуту отсрочить тот момент, когда она начнет протягивать к намеченной ею жертве свою руку. И только после того как она касается костлявой, жуткой дланью не тебя, но кого-то другого, ты понимаешь, что твой черед еще не настал.

- Терпи, брат...

Наконец, после долгих усилий, Андрею удалось спустить тело командира на землю. Некоторое время молодой человек лежал под днищем танка, пытаясь разглядеть что творится вокруг. Со всех сторон он слышал крики и стоны раненых, грохотание взрывов, звучание автоматных очередей. Выползать из под брони было страшно, но внутри машины еще оставались неразорвавшиеся снаряды.

Нет, брат, так не пойдет! Надо бы отползти отсюда! Иначе все, прощай весь белый свет, поминайте добрым словом люди и его самого, и старшего лейтенанта Крапченко, и тех двоих, которых уже не вернешь.

Андрей снова ухватил командира за ворот одежды, потом поволок его тело по земле прочь от начавшей разгораться машины. Он оттащил Кравченко от танка на расстояние в несколько десятков метров, к воронке от разорвавшегося снаряда, потом спустил в нее раненого и залез в яму сам. Только теперь Андрей мог отдышаться и осмотреть раны на теле старшего лейтенанта. Многочисленные переломы, разорванные связки на руках и ногах, страшные ожоги... И это человек еще находится в сознании?!

- Как же тебя так, братишка?!

- Андрюха, ты...? - прошептал в ответ командир, приоткрывая глаза. - Воды...

- У меня нет воды, - в отчаянии сказал молодой человек. - Все осталось там...

- Паскудно это, - прошептал раненый. На минуту он умолк, вероятно потеряв силы что-то говорить, потом чуть слышно промолвил. - Они тоже там?

- Кто они? - непонимающе пробормотал Андрей, однако поняв, что командир говорил об остальных членах экипажа танка, чуть ли не закричал. - Из наших никого, старшой! Только мы с тобой, понимаешь? Только мы... Ух и вмазали мы гансам!

- Жаль, то я не вижу. Что-то темно, Андрюха. Вмазали, говоришь? - он улыбнулся. - Это добре. Воды бы мне еще... Хоть ковток...

- Ты потерпи, командир! Не засыпай! Главное, не засыпай, слышишь? Вот чуть стемнеет, я тебя потащу к нашим. А пока нельзя... Все как на ладони! Пулеметчик их... Слышишь как строчит? Сука... Раненых добивает, похоже.

- Значит не змогли...

- Не смогли, - признался Андрей и стер с лица пот рукавом. - Сколько народу положили... Но ведь не зря же, правда? Не зря все это...

- Не зря, - усмехнувшись проговорил Крапченко. - Звичайно не зря. У Сашки, друга моего, дочку з сином живьем... А самого його в сорок втором... У меня сын, жинка остались... Я тебе говорю, что надо, разумеешь? Надо их... Всех их! Если не мы, то кто? Это наша земля. Только наша, младший... Ось бог войны погрохочет чуток и снова... Потом посчитаем, сколько... Но сперва до Берлина... До самого...

- Дойдем, Гришка, - чувствуя как начинает першить в горле, прошептал Андрей. - Даже не сомневайся.

- Ты дойдешь...

- Вместе дойдем! Ты, главное, не засыпай сейчас, слышишь? Нельзя тебе...

- Дойдешь, - закрыв глаза промолвил Крапченко, вероятно не услышав, что сказал Андрей. - А мне бы воды сейчас...

- Нет воды, - чувствуя как по щеке его стекает слеза, проговорил Андрей. - Нет, старшой...

Григорий уже ничего ему не ответил...

- Андрей Владимирович, вы слышите меня? - спросил водитель автобуса. Старик обернулся к нему, махнул рукой. - Залезайте побыстрее. Эти отморозки, не дай бог оцепление прорвут. Тогда мы тут надолго застрянем. Или колесами давить эту сволоту...

- Аркаш, ну кого ты испугался? Этих мальчишек? - спросил старик. - Посмотри на этот обезьянник...

- Да что мне до недобитков? Андрей Владимирович, залезайте же наконец! Вас одного ждут.

Нехотя старик взобрался в автобус и, шаркая ногами, прошел к своему месту. Двери автобуса закрылись и случилось это в тот момент, когда к транспорту откуда-то подбежало несколько молодых людей, одетых в футболки с надписями 'бандеровец'. С криками они принялись бить по колесам автобуса ногами, выкрикивать матерные ругательства.

- Ганьба! Пошли вон отсюда, козломордые оккупанты! - кричали они.

Андрей Владимирович с тоской посмотрел на этих хулиганов, искренне веривших в ту ересь, что внушили им политики. Ведь наверняка среди них есть и вполне здравомыслящие люди, но озлобленные, уподобившиеся хищным животным.

- А ну, пошли вон от автобуса! - раскрасневшись закричал водитель, открывая окно. - Куда ваши родители смотрят, идиоты?! Это какими надо быть уродами, чтобы допускать такое?!

"Родители, - подумал Андрей Владимирович. - Да нет у них наверное родителей. И дедов нет, которые тех родителей воспитали... Нет ничего у этих глупых недорослей!"

Старик покачал головой, всматриваясь в лица хулиганов. Что у них на умах, у этих ребят, не понимающих что они творят? Бьют ногами по автобусу, кричат какие-то неразборчивые ругательства.... Такие не остановятся ни перед чем, чтобы отстоять свои убеждения. А вон тот высокий парень, который георгиевскую ленточку топчет, похож на человека, погибшего больше чем полвека назад. Как же его по фамилии звали? Крапченко? Да, именно так. Господи, да ведь действительно похож! Какая издевка судьбы...

Вытащив фотоаппарат, Андрей Владимирович сфотографировал молодого человека, что с таким остервенением втаптывал георгиевскую ленточку в землю. Прошла минута, другая... Наконец, автобус тронулся с места и поехал прочь от мемориала Славы.

Несколько часов спустя, встретившись со своим сыном, подполковником милиции в отставке, старик рассказал ему о случившемся. Под конец своего рассказа Андрей Вдадимирович показал ему фотографию хулигана.

- Ты, Гришка, уж разузнай что-нибудь об этом пареньке. Фамилию его узнай. Знаю, что у тебя есть такая возможность. Не утратил, поди, сноровки-то?

С безразличием пожав плечами, тот взял фотоаппарат у своего отца и, сказав что позвонит в ближайшее время, уехал на встречу со своими друзьями. Старик же, оставшись дома, включил телевизор, погрузившись в свои нерадостные мысли и воспоминания. О том, что произошло у мемориала Славы, к которому ветеранов Отечественной войны не подпустили националисты, в новостях упомянули вскользь. Дескать, побили кого-то хулиганы, отбирали у людей георгиевские ленточки, выкрикивали политические лозунги и оскорбления. Допустимо ли это было еще лет десять назад?

Старик нахмурился, прошелся по комнате из стороны в сторону, размышляя о случившемся, потом накинул на себя пиджак, взял трость и вышел из дома. Около часа он гулял по парку, зашел в кафе и купил, сам не зная зачем, несколько сырков, которые просто положил в свой карман, а после и вовсе забыл о них. Из головы его не выходил тот молодой человек, с обезображенным от злобы лицом, который топтал ленточку воинской славы. Не может быть, чтобы это был его внук, думалось старику! Неправильно это. Совсем неправильно...

Присев на скамейку у кафетерия, Андрей Владимирович достал телефон, подержал его в руках, думая о том, чтобы позвонить сыну сейчас. Потом он засунул мобильник обратно и принялся рассматривать прохожих. Увидев неподалеку от себя девочку, на платье которой висела георгиевская ленточка, старик попытался улыбнуться, но вместо улыбки получился какой-то звериный оскал, увидев который девчушка испуганно прижалась к своей матери.

В этот момент зазвонил сотовый телефон. Дрожащей рукой старик вытащил его из кармана, крепко сжал в своей ладони и взглянул на имя человека, вызывавшего его на связь. Как он и ожидал, звонил его сын. Отчего же сейчас так не хотелось ему слышать его голос? С чувством все возрастающей тревоги, Андрей Владимирович поднес телефон к своей голове и нажал на кнопку вызова.

- Я слушаю, - произнес он.

- Ты почему так долго трубку не брал? - спросил Григорий. - Я уж подумал, не случилось ли чего?

- Не говори глупостей. Что со мной может случиться?

- Конечно, конечно... Я почему звоню-то? Ты меня просил разузнать про одного парня... Так вот, я поспрашивал у нескольких толковых парней, показал фотографии...

- Да говори же, наконец! - нахмурившись произнес старик. - Что узнал?

- Имя узнал, фамилию, место учебы. Парнишка, кстати, шустрый. На учете состоит.

- Это все не пустое. Ты мне фамилию его назови!

- Ерошенко его фамилия. Вообщем, я тут поговорил с одним человеком в прокуратуре. Он мог бы заняться этим недомерком. Конечно, если ты напишешь заявление.

- Не надо, - прошептал Андрей Владимирович, чувствуя, как спадает напряжение. - Не надо его трогать, Гришка... Пусть живет. Жизнь сама накажет...

Выключив телефон, старик стер ладонью испарину, выступившую на его лице, потом взглянул на сидевшую на коленях у матери девчушку. Она с любопытством вертела в руке георгиевскую ленточку, которую уже успела снять со своего платья. Какой славный ребенок!

Вспомнив о том, что в кармане пиджака у него лежало несколько глазированных сырков, Владимир Николаевич вытащил их, протянул девочке и наконец - то улыбнулся...