Всё под контролем, шеф!

Эпилог

Роман

***

- Сынок, ты у нас такой красавчик!

Мама с Алькой кружатся вокруг меня, как акулы, пытаясь то поправить бабочку, то в сотый раз перецепить бутоньерку…

Голова уже от них кругом.

- Только давайте без морей слёз. – Вижу, что глаза у мамы уже на мокром месте. – Всё-таки сегодня счастливый день, нечего сопли распускать.

- Грубиян. – Бросает мать, отходит, чтобы приложиться к шампанскому, кажется уже не из первой бутылки.

Её понять можно. Моя мама уже, наверное, смирилась с мыслью, что я – «ветер в поле», как и младшая сестра, никогда не «вляпаюсь» в серьёзные отношения.

Настолько серьёзные, чтобы дошло до свадьбы.

Мы с Верой не спешили в этом вопросе, сперва, спровадив замуж её маму. И я, откровенно говоря, завидую Борису, который не заморачивался с торжеством на сотню гостей, замутил тихие семейные посиделки, а потом просто свозил новоиспечённую жену на две недели погреться на солнышке.

Сначала мы с козочкой так и планировали.

Но, стоило моей родне прознать про нашу свадьбу...

Встречайте: тут вам и троюродные тётушки, которых я в жизни не видел, сёстры и братья, прилетевшие, хуй знает, с какой планеты, ради такого «значимого события». Глеб Анатольевич тоже внёс свою лепту, пригласив, кажется, всех своих бизнес-партнёров…

Всё, что мы с козочкой могли сделать – сократить список гостей до приемлемой сотни. Правда, с её стороны желающих было не меньше. Хрен знает, как мы смогли найти компромисс…

Я готов был оплатить даже пятьсот гостей, лишь бы моя девочка была довольна. Слава Богу, что мне досталась самая адекватная женщина в мире, которая не стала превращать наш маленький праздник в фарс, и ловко отметала всякие глупые предложения моей матушки в содружестве с сестрой. Типа тех, что «торт обязательно должен быть с человеческий рост и трёхъярусный…», «как вы можете не брать лимузины, обойдясь лишь внедорожниками…», ну и моё любимое: «Верочка, раз уж вы будете снимать резиденцию за городом, обязательно должны быть лебеди на озере!..»

Честно, не знаю, откуда столько сил у моей будущей жены.

Может, помогают мои ежедневные массажи, переходящие в бурный секс, или она от природы такая стойкая…

- Аль, хватит мельтешить, у меня голова уже от тебя кружится.

- Не бузи, милый, я вообще-то волнуюсь. Как у вас, мужиков, получается оставаться такими спокойными?

Я в ответ лишь ухмыляюсь.

Волнуюсь ли я?

Конечно.

Просто, отметаю от себя всю эту шелуху про роспись, гостей, лебедей, будь они неладны…

На самом деле, представляю, как мы с Верочкой остаёмся одни в уютном домике, на берегу озера. Как я снимаю с неё потрясающее ( в этом не сомневаюсь) платье, оставив в одном белоснежном белье и чулках… Как у неё восторженно горят глаза, предвкушая нашу первую ночь в законном браке. Как буду миллиметр за миллиметром целовать её вкусное, потрясающее тело…

Я не могу и дня прожить без своей сладкой девочки.

И настолько привык за эти три месяца, что она живёт со мной, к её постоянному присутствию, что нестерпимо скучаю, ведь не видел уже целый день.

А ещё, я никогда бы не подумал, что эта целеустремлённая, уверенная в себе, прекрасная, во всех отношениях, девушка, пожертвует ради меня, мудака, почти самым ценным в её жизни – любимой работой.

Но Вера – бесстрашная женщина, пришла прямиком к Полимову и заявила, что не хочет работать с ним, хоть его компания и перспективная и зарплата выше, чем везде.

Просто, зная, что нужно выбрать между нами, выбрала меня.

Старый козёл обиделся, и Глебу пришлось попросить Верочку уволиться.

А она запретила мне на это влиять.

Говорю же: моя девочка – просто бесценный бриллиант. И я готов хранить её и оберегать до конца своей жизни, как бы сопливо это не звучало.

И приготовил ей сюрприз, который, думаю, она оценит: договорился через того же Глеба с одним его партнёром, чтобы взял мою козочку к себе на работу. Просто не мог оставить эту проблему, да и он чувствовал себя виноватым немного.

Собираюсь ей сказать об этом после росписи, на торжестве.

Это помимо основного подарка: серебристой ауди, перевязанной алым бантом.

Просто сил уже нет смотреть, как мучается её старая колымага.

Мама выливает в бокал остатки третьей бутылки.

И ни в одном глазу.

Поражаюсь своим женщинам. В кого такие сильные?

- Сынок, ты не видел шкатулку, я её, кажется, на стол положила?..

Мама тоже приготовила Верочке подарок. Что-то блестящее, дорогое, с камнями.

- Нет, не видел.

- Я её уже давно в сумку убрала.

Алька, по-прежнему мечется по моей квартире, как подстреленная газель.

Я только вымученно выдыхаю.

Хочу уже поскорей увидеть свою любимую козочку.

Почему время тянется как резина?

***

Наши мечты имеют способность сбываться.

Только не всегда так, как мы это задумывали.

Я вот, например, думая о Верочке, никак не ожидал увидеть её на пороге своей квартиры, в день нашей свадьбы, да ещё и с таким выражением лица.

Резко распахнув дверь, она застаёт меня врасплох своим видом, и челюсть непроизвольно приземляется на паркет.

- Ты!!! – Глаза мечут молнии, ярость только что из ушей не валит, свеженаманикюренный пальчик тычет в мою сторону, не предвещая ничего хорошего.

Алька застывает, прекращая свой бесполезный бег по кругу. Мама тоже замирает с очередным бокалом в руке, будто мраморная статуя.

А я в очередной раз напоминаю себе, что моя будущая жена, в общем-то, адекватный человек, о чём никак не свидетельствует её теперешний внешний вид.

На моей невесте её любимая пижама в цветочек, и уебищные тапки с ушами, существование которых в нашей жизни я так и не смог искоренить. Хорошо, хоть продолжают своё убогое существование в квартире её матери. На голове у Веры вместо прически – бигуди, которые в некоторых местах съехали, образовав что-то типа огромного колтуна. Вдобавок ко всему, наполовину накрашенное лицо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Эта картина полностью сбивает меня с толку.

Особенно, если учесть тот факт, что я уже полностью одетый в парадно-свадебный костюм, причёсан и уложен.

И наша роспись где-то через три с половиной часа.

- Ты! – Повторяется Вера, подлетая ко мне, явно расстроенная и разъярённая. – Да как ты мог!?..

Я вообще не понимаю, что произошло. И что так могло её расстроить.

- Козочка моя… - Приближаюсь к ней на максимум. Беру за плечи. – Милая, что случилось?

Она поднимает на меня свои огромные глазищи, которые, несмотря на неровный макияж, всё равно, кажутся мне самыми прекрасными.

А внутри такое беспокойство, будто произошло что-то непоправимое. Особенно, когда она смотрит так укоризненно, что сама печень сжимается…

- Я ведь верила тебе, Выхин… - Всхлипывает. – Верила, как себе!.. Чёртов ты козёл!

Алька с мамой пытаются сделать вид, что их не существует.

А Веру их присутствие не смущает совсем.

- Я не понимаю…

- Он не понимает! – Скидывает с себя мои руки. – Ну конечно! Куда уж вам, мужикам понимать такие вещи!

Отходит от меня на пару шагов, потом поворачивается и впечатывает в меня рукой какую-то штуку, похожую на градусник.

- На вот! Может, хоть так поймёшь! – Снова всхлипывает. – Сволочь! Только о себе думаешь всегда! А обо мне? Я, может, не хочу! Не хочу, ясно?!

Снова отходит, пока я пытаюсь хоть как-то уловить нить разговора.

- Иди ты на хрен, Выхин. Ненавижу тебя.

Её плечи сотрясаются, всхлипы такие громкие, что разрывают тишину, а я стою каменным изваянием, не понимая, что вообще происходит.

Вера уходит.

Я не замечаю этого.

Не замечаю, как мать с сестрой снова начинают метаться вокруг меня.

Я просто смотрю на странную палку, ту, что вручила мне козочка.

Там экранчик с четким «плюсиком», красным таким, как на борту скорой помощи.

Я знаю, что это значит.

Но не осознаю.

- Что же ты замер, папаша! – Вырывает из оцепенения Алька. – Как дубина стоишь! Беги за ней, сейчас же!

Отмираю тут же.

Блять!

Срываюсь с места, как «Усэйн Болт в лучшие годы».

Догоняю девушку почти у самой её машины.

Внутри борются два одинаково сильных чувства: отшлёпать за то, что она в таком состоянии села за руль, и сгрести её, маленькую, в свои руки, чтобы больше никогда не отпускать.

Отчаянно выматерившись, делаю второе.

Козочка ахает, не ожидая моего натиска, напряженно схватившись за мои руки.

- Как же я люблю тебя, моя девочка. – Шепчу ей в растрёпанные бигуди. – Если бы ты знала, как я счастлив!

- Отпусти меня, Выхин. – Снова всхлипывает Вера, пытаясь вырваться из моей железной хватки. – Я не хочу тебя видеть.

Улыбаюсь во все зубы, хоть она этого и не видит.

- Милая, ты приехала на своей развалюхе, через весь город, в день нашей свадьбы, чтобы сказать, как меня ненавидишь?

Мои губы на её шее вызывают ожидаемую реакцию, в виде мелки мурашек, которые выдают девочку с потрохами.

- Именно.

- В твоём положении нельзя нервничать. – Подначиваю я, сам не знаю, зачем. Провожу носом по плечу, обхватывая крепче любимую фигуру, одурманенный новостью, и её ни с чем несравнимым запахом. – Лучше садись, я отвезу тебя.

- Не хочу. – Отвечает она, рвано выдыхая. – Я не хочу, Рома… чёрт!..

Это уже реакция на мои шаловливые руки.

Ну не могу я удержаться от наглости ощупать сочные прелести моей сладкой девочки. Руки трясутся от наслаждения, когда касаюсь её. Всего трясёт.

А теперь вдвойне.

От осознания того, что мы не одни.

Что внутри моей козочки растёт маленькое доказательство правильности нашего сумасшествия.

Я не могу передать свои ощущения словами.

Просто веду рукой по плоскому животику, впитывая тяжелые вздохи, срывающиеся с её губ.

- Я люблю вас… - Тихо, ей в шею.

Поворачивается.

На милом, нелепо накрашенном лице, необъяснимое выражение.

- Я люблю. – Кладу руку ей на живот. – Люблю тебя и того, кто тут живёт.

Опускаюсь на колени, не задумываясь о том, что испорчу брюки.

Поднимаю верх пижамы, прикасаюсь губами к коже возле её пупка.

Вера плачет, но кладет несмело руку мне на затылок, осторожно прижимая к себе.

- Это совсем другая ответственность. – Шепчет она. – Думаешь, мы готовы?

- Дурочка. – Отвечаю так же тихо. – Всё будет хорошо.

Не знаю, сколько мы так стоим.

Чувствую себя самым счастливым человеком во вселенной.

Моя взбалмошная, вредная, со своими тараканами, удивительная, во всех отношениях, любимая женщина, сегодня станет моей женой.

И меньше, чем через год, подарит мне сына или дочку.

О чём ещё можно мечтать?

Я не знаю.

- Я боюсь, Рома… Я ведь пила чёртовы таблетки. Не понимаю, как это вообще получилось…

Поднимаюсь.

Беру в ладони её лицо, вглядываясь в карие глаза, будто первый раз.

- Послушай, любимая. – Уверенно, чтобы передалось ей моё настроение. – Мы с тобой тут не играем, верно? Через три часа нас объявят семьёй, и это охренительная ответственность, тебе не кажется?

Глаза козочки только наполняются новой порцией влаги.

- Я люблю тебя. Ты любишь меня. По-моему, это нормально, когда у любящих людей рождаются дети.

- П..просто… это… неожиданно… И я не знала, как ты отнесёшься… Господи… Я просто боялась…

Моя амазонка неисправима.

«Лучшая защита – это нападение».

Целую её распухшие губы, такие сладкие, что трудно оторваться.

У нас всё в ней не так, как у обычных людей.

Поэтому мы счастливы.

- Я скажу Алине, она отвезёт тебя домой. Саму не отпущу.

- Мама там в шоке. – Улыбается вымученно моя фурия. – И гости…

Сгребаю её ещё раз в свои объятия, а потом отпускаю.

- На то ты и моя любимая козочка.

С тобой нам никогда не будет скучно…

Конец