Все точки над ё…?

Не спеши ставить точку в конце предложения,

Там, как кажется мне, быть должна запятая.

Всё на свете имеет своё продолжение,

В бесконечные дали порой улетая.

По всей квартире разлился запах валерьянки. Марла уже не считала, сколько капель было в стакане. Она всё трясла и трясла пузырёк, пока из него не перестало капать. Женщина с сомнением рассмотрела коричневую ёмкость на свет, тяжело вздохнула и залпом выпила лекарство.

— Объясни мне, Варя, я что, сошла с ума? — гостья с тревогой посмотрела на меня.

— Не думаю, — я с сожалением взглянула на Марлу, которая пыталась вернуть себе душевное равновесие. Надо сказать, утешить мне её было не чем. То, что здесь произошло, выходило за рамки привычного для среднестатистиче-ского человека, но я знала, что всё случившееся — истинная правда. Виновник потрясения моей гостьи сидел тут же на табурете и отчаянно молчал. — Как ты мог, ядрёна Матрёна!?.. Как ты мог забыться и напугать её?

Марла с ужасом уставилась на меня.

— Варенька, ты хорошо себя чувствуешь? — она даже попыталась потрогать мой лоб.

— Хорошо, — печально подтвердила я и уселась на пустой табурет, — даже отлично, — мне было ужасно тоскливо. Я не представляла, какая реакция последует за нашим признанием. — Скоро придёт Андрей, и мы всё тебе расскажем…

— Что, всё? — женщина изумлённо воззрилась на меня. — Не пугай меня… Я и так уже сомневаюсь в своём здравомыслии.

— Ну, всё — это значит…, - я с трудом подбирала слова для объяснения, — много нового и… гмм… необычного.

— Варя, ты меня пугаешь! — она непроизвольно пошарила по столу в поисках пузырька с лекарством.

— Марла, миленькая, раз так получилось, то нам надо… признаться… посвятить тебя…, - я совсем растеря-лась. Так, надо собраться с мыслями. Раз Любыч проговорился, значит, так тому и быть…

Марла — моя свекровь. Мария Лавровна Майкова, сорока восьми лет, обладательница очень приятной внеш-ности и сносного характера. Преподаватель экономики в колледже. Прозвище — Марла она получила от самых пер-вых своих учеников и так с ним свыклась, что сама попросила меня так её называть. Она рассказала, что в институт-ские годы, пока не вышла замуж, друзья её звали Мэри-Лэнд, так как девичья фамилия у неё — Энтина. Но, выйдя за-муж за лейтенанта Павла Майкова, она утратила столь привлекательное имя. Брак её продлился не долго, всего семь лет. В тридцать — она осталось вдовой с семилетним сыном. Замуж больше не вышла, посвятив себя единственному ребёнку. В настоящее время наслаждалась жизнью ещё нестарой свободной дамы, готовилась стать бабушкой и вдруг такое потрясение!

Я активно суетилась на кухне, не позволяя Марле задавать не нужные мне вопросы.

— Чай, кофе?

— Какой чай! Я валерьянки напилась…, а водка есть? — свекровь смущённо теребила салфетку.

— Водки нет, — я удивлённо подняла бровь, — но я могу сбегать.

— Тогда не надо…, - она отрешённо посмотрела в окно и добавила, — а спирт?

— Марла! Спирт? — я потрясённо уставилась на свекровь. Что-то раньше за ней не наблюдалось тяги к спирт-ному. Как раз наоборот. Трезвенница до мозга костей. Вот это её разобрало, ядрёна Матрёна!

— Не смотри на меня так! — Марла закусила нижнюю губу и покосилась на Любыча. — У меня стресс, между прочим…, на старости лет такое увидать!

— Ага, — я согласилась с её доводами и полезла в аптечку за пузырьком. Только вот как спирт сочетается с ва-лерьянкой? А, впрочем, это была настойка, значит на спирту, — сколько накапать?

— Накапать? — недоумённый взгляд свекрови остановился на моих руках. — Чего накапать? Варя!

— Его же развести надо, — я пожала плечами и потрясла пузырьком, — вот я и спрашиваю.

— Я раньше спирт не разводила, — Марла экспроприировала бутылочку из моих рук и принялась читать этикет-ку. — Странно, ничего не написано.

— А ты что, рецепт изготовления водки, что ли искала?

— Ну, да. А здесь его нет! — свекровь искренне удивилась отсутствию столь нужной информации на этикетке.

— А-а-а! Давай один к трём разведём, — предложила я, смутно вспоминая пропорции. Каких только ситуаций не было в моей жизни. Да-а-а.

— Давай. В случае чего добавим… либо воды…либо…

Мы дружно принялись отмерять воду и спирт. Сначала отмеряли в стакан, но объёма оказалось мало. Потом мы взяли большую кружку, но и эта посудина была мелковата для наших экспериментов. Остановились мы на пол-литровом кувшинчике, удовлетворившем наши насущные потребности. За столь увлекательным занятием нас и засту-кал Май.

— Пьянствуете? — как гром среди ясного неба, раздался жизнерадостный голос мужа.

— Ох! Чуть не пролили! Что ты нас пугаешь? — набросились мы на него.

— Пугаю? Я спокойно захожу домой и застаю здесь алхимические опыты! Мои девушки колдуют над спиртом! — Андрей радостно подмигнул нам. — Да я всем сердцем хочу к вам присоединиться! Вот, закуску принёс. И, судя по запаху, — он картинно принюхался, — Любыч уже принял.

— Это я, — призналась Марла.

— Это не я, — обиделся Любыч.

У мужа отвисла челюсть. И вовсе не от слов котёнка, а оттого, что матушка его отнеслась к этому довольно спокойно. Он удивлённо переводил взгляд с Любыча на Марлу и обратно. Кот снова ушёл в молчанку, упорно разгля-дывая стул под собой.

— Вот по этому я и уничтожила все ваши запасы валерьянки, — свекровь разлила разведённый спирт по стака-нам и, не дожидаясь нас, хлопнула свою дозу. — Догоняйте!

— Как же это произошло? — сокрушённо простонал Андрей.

— Я спал, — независимо отрапортовал Люб Любыч, видимо решив, что теперь молчать уже нет смысла, — а они тихо тут сидели, — кивок в нашу сторону. — Я проснулся, пошёл на кухню обедать. Захожу, спрашиваю: «Что на обед?» А тут крик, вопли, предобморочное состояние! Я же не знал! Я не нарочно!… А-а-а вы сами собирались мамаше всё рассказать, так что спасибо мне скажите…, наверное, — закончил он не так уверенно.

Во время его тирады Марла с умилением смотрела на котёнка. От её испуга не осталось и следа. Валерьянка и спирт сделали свое дело. Вдруг она потянулась к Любычу и порывисто сграбастала его к себе на колени.

— Ты не возражаешь? — обратилась она к животному.

— Чего уж там, — благосклонно отозвался котёнок, — брюшко почиш-ши.

Он фривольно разлёгся на коленях свекрови, подставляя свой апельсиновый животик. Та, с приговоркой: «Уси-пуси» начала почёсывать нашего малолетнего хранителя. Мы с мужем переглянулись и дружно потянулись к нашим стаканам. Мой стакан неожиданно перехватила Марла.

— А тебе нельзя! — менторским тоном заявила он мне и тут же опрокинула вторую порцию, даже не закусив.

Андрей ошарашено взирал на действия мамани, забыв про поднятый стакан. Марла тем временем, абсолютно невозмутимо, продолжала ублажать кота, потом взглянула на сына невинными глазами и поощрила того к принятию горячительного. Не сводя с неё удивлённых глаз, Андрей выпил причитающийся ему спирт маленькими глотками, словно это было молоко, зажевал протянутым мною кусочком хлеба и долго выдохнул.

Что ж, пришло время посвятить маму во все тайны нашего семейства. Муж предоставил слово мне.

— Познакомились мы с Маем, как ты помнишь, год назад. А произошло это в Порубежье, — начала я своё пове-ствование, — пространстве, соединяющем наш мир и мир славянских мифических существ. Встреча эта была не слу-чайной. Абсол, то есть абсолютный бог, создатель, устроил нам эту историческую, во всех смыслах, встречу. Подга-дал он всё это к летнему празднованию Русалий. Весёлый получился тогда праздник. Погуляли с размахом! И без дра-ки не обошлось. А драться, между прочим, пришлось мне…, с абиссинскими джиннами, покусившимися на наших богинь. Вот с этого события, собственно, всё и завертелось. Нажила я себе кровных врагов в лице чёрта Злода и лем-боя Урюпы. Как потом оказалось, это они обманом заставили джиннов напасть на богинь. Ну, а потом…, - я выдержа-ла небольшую паузу, — потом я снова перешла им дорогу, да так, что чуть не потеряла Андрея. Если бы не долг Мар-жаны, не была бы теперь я так счастлива… Злода и Урюпу мы обезвредили. Потом окончательно расплатились с джиннами. Вкратце вроде всё…

— Да уж, жена, ты не многословна, — констатировал Май.

— Стоп! — перебила его Марла. — Я практически ничего не поняла. Ты там что-то про чертей говорила?

— Угу, — я решила, что буду о-очень немногословна, чтобы лишнего не ляпнуть. Не всю же правду вываливать на бедную свекровь.

— И про «Абсолюта»…, - она на секунду задумалась, закатив глаза к потолку, — водка такая есть… дорогая.

— Мама! — попробовал возмутиться Андрей.

— Давай всё с начала, — Марла сфокусировала взгляд на сыне, — Побережье…

— Порубежье! — поправили мы её хором.

— Порубежье, — невозмутимо продолжила гостья, — это другое измерение? Да?

— Нет.

— А что?

— Это другое пространство, — пояснил ей сын.

— Измерение, пространство… какая разница? — подвыпившая и напрочь успокоенная свекровь напряжённо пыталась вникнуть в суть наших пояснений.

— В другом измерении другие физические законы…, наверное, а другое пространство, это как…, - Андрей пы-тался объяснить то, что и сам понимал с трудом. А тут ещё и слушательница норовила сбить его с толку своими ком-ментариями, — другая квартира. Вот ты знаешь, какая планировка в квартире сверху? Знаешь, где кухня, где спальня. Только не знаешь какая там обстановка и кто живёт.

— Я знаю, кто живёт в квартире сверху! — гордо заявила гостья.

— Ну, а кто живёт в соседнем подъезде? — не сдавался Май.

— Не всех…, - созналась свекровь после небольшого раздумья, — но…

— А мы теперь знаем, кто живёт в соседнем с нами пространстве, — мечтательно вставила я.

— Кто? Чёрт и этот… как его, лемвой, — уточнила со знанием дела Марла.

— Лембой, мама. Это проклятый человек, — Май непроизвольно потрогал шрам на шее.

— Кем проклятый? — свекровь даже Любыча чесать перестала.

— Как правило, своими родителями…

— Да ты что! Какой ужас! Как можно проклясть своего собственного ребёнка? Да любая мать…

— А что, история не знает примеров, когда родители проклинают своё дитя? — изумилась я. — А маньяки там разные, убийцы, наси…

— Ясно. Не продолжай! — свекровь сосредоточенно пошарила глазами по пустым стаканам, убедилась в пол-ном отсутствии антидепрессанта, и скорбно поджала губы.

— Может, кофе? — поинтересовалась я.

— Кофе на валерьянку? Забавный может результат получиться. Не надо кофе. Э-эх! — Она ещё раз сделала попытку проверить стаканы, чем снова нас удивила. Её поведение так сильно отличалось от обычного, что мне стало не по себе. — Вы лучше дальше рассказывайте, — как ни в чём не бывало, попросила Марла, — кто там ещё живет?

Мы недоумённо переглянулись с мужем, и я ему кивнула.

— О-о-о! Там столько жителей! — с нервным энтузиазмом продолжил Андрей. Маманя его бодро повела плечи-ками, поправила спящего на коленях Любыча, и с самым внимательным видом обратила свой взор на сына. — Леший и его жена кикимора, Боцман и Семён, Баська и Хмара…, - перечислял тот жителей Порубежья.

— А самое главное, — не выдержав, перебила я мужа, — Рыська и Джинни!

— Стоп! — снова прервала нас Марла. — Рыську я помню! Рыженький такой парнишка, он был на вашей свадьбе свидетелем.

— Точно, был! — почему-то обрадовался Андрей.

— Так он оттуда? А я ещё гадала, какое редкое имя у парня. А девушка — свидетельница?

— Лукава?

— Да-да. У неё такие красивые пепельные волосы!

— Она русалка в озере Пречистом. Теперь она живёт у нас, в нашем пространстве. А познакомились мы там…

— Русалка!? Надо же…, - изумлённо проговорила Марла и о чём-то задумалась. — А кто у них главный? — Ого-рошила она нас очередным вопросом.

— Главный? — мы с мужем удивлённо переглянулись.

— Боги? — сам себя спросил Май, отрицательно помотал головой и сделал вывод. — Они редко вмешиваются.

Я стала размышлять над этим, казалось бы, простым вопросом. Но получалось, что главных у них несколько, а вот самого главного нет. Всегда важные вопросы решались коллегиально, так сказать. Чаще всего присутствовали Дуплянские, Боцман, Семён (как первый заместитель Дида, который на люди не показывался уже много лет), Баба Яга, Усыня (вроде он у богатырей председательствует), Белый Волк (когда есть необходимость). Скорее всего, и от диаспор, и от полканов, и от чертей кто-то присутствует, когда это нужно. Демократия, однако, получается… Вот уж не думала.

Я попыталась донести свои умозаключения до разомлевшей Марлы. Короче, разговор затянулся глубоко за полночь. Мы выпили три чайника чая, съели все запасы сладкого, сыр, колбасу, масло. Марлу интересовало всё. Она как-то сразу нам поверила. Хотя, как можно было не поверить, когда такое подтверждение мирно посапывало, разва-лившись у неё на коленях. Свекровь ласково гладила рыжего питомца.

— Ребята, а Любыч, он кто?

Котёнок, услыхав своё имя, встрепенулся, сладко потянулся и уселся на её коленях с важным видом.

— Любыч — потомственный хранитель супружеского ложа, — поведал Май.

— Добрый хранитель, — уточнил кот.

— Весь в папу, — усмехнулась я, вспомнив привычку старшего Люба, вот также вносить уточнения.

Марла восхищённо взирала на животинку.

— Я тоже туда хочу, — неожиданно заявила она и с надеждой посмотрела на сына, — мне туда можно?

— Я думаю, можно, — отозвался Май.

— А я думаю, что даже нужно. Познакомим со всеми. С Ягой, с Баськой.

— С Ягой? — Марла даже задохнулась. Глаза её блестели, щёки пылали, то ли от спирта, то ли от возбуждения, то ли от всего сразу. — Когда?

— Мне кажется, мама, что ты готова прямо сейчас туда рвануть, не взирая на то, что уже глубокая ночь.

— Ночь? — она обернулась к окну. — Ночь… Ой! Я не смогу уснуть сегодня, столько всего обдумать надо…, осмыслить.

Уснула она сразу, едва только коснулась головой подушки. В эту ночь Любыч нам изменил, оставшись ноче-вать в этой квартире с Марлой. А мы с Маем перебрались в его квартиру, по дороге заручившись разрешением на по-сещение Марлой Порубежья.

Утром нас ждало продолжение действия: Марла и кот. Свекровь тупо таращилась на Любыча, явно пытаясь понять, не приснилось ли ей вчерашнее. Магия ночи закончилась, солнечный свет разогнал полночные сказки, рацио-нальная реальность вступила в права. А этот паршивец, как ни в чём не бывало, нагло намывал свои лапы, усердно выкусывая несуществующую грязь из-под когтей.

— Доброе утро, мама! Доброе утро, Любыч! — бодро всех приветствовал Май.

— Доброе утро, — механически отозвалась Марла, не спуская глаз с котёнка.

— Доброе утро, — нехотя пробурчал Любыч, обижаясь, что прервали его невинный розыгрыш.

— Вот! — закричала свекровь, ткнув пальцем в кота. — Я знала! Мне это не приснилось! Он говорящий!

Она победно подпрыгнула с дивана и, пританцовывая, проследовала в ванную.

— Говорящ-щий, — передразнил её Любыч, — и ещё думающ-щий, между прочим.

— Марла, ты прелесть! — я искренне удивлялась её детскому восприятию окружающего мира.

— Когда идём в Побере… тьфу, Порубежье? — донеслось из ванной.

— Завтра. А в воскресенье будет опять праздник Русалии.

— Ура-а-а-а-ра-ра-ра!

Дальнейшее ликование заглушила включённая вода.

— Да уж…, - я отправилась на кухню готовить завтрак. — А не поторопились ли мы? Психика, знаете ли — вещь тонкая.


Вечер пятницы. Мы с мужем загрузились как два ослика: тортик для Баськи; тортик для Хмары; тортик для Джинни; кроссовки для Рыськи; тельняшка для Боцмана и далее по списку. Праздник всё-таки. Марла уже ждала нас дома, собравшись, как в поход в Заполярье.

— Мам, а зачем тебе спальный мешок? — поинтересовался сын невинным тоном.

— А может, пригодиться? Вдруг в гостинице мест не будет, придётся спать на улице.

— Спать, может и придётся, но точно не на улице. В крайнем случае, в загоне у Баськи, — успокоил он маму. — Мешок оставляй тут, палатку, надеюсь, не взяла?

— В коридоре, у входной двери лежит, — призналась опытная туристка.

— Тоже оставляй. Так, котелок… Варь, Яга котелок вроде просила? Вот, котелок Яге подарим! Ты не против?

Марла подтвердила, что она не против, и стала переупаковывать свою поклажу. Май увидел видеокамеру.

— А это тебе зачем? — он стал не спеша, но настойчиво выуживать камеру.

— На память, — не уверенно пробормотала родительница.

— Одна по ночам смотреть будешь? — поинтересовался сын.

— Почему одна? — возмутилась Марла и осеклась. — Одна не буду… С вами буду смотреть! Вот! — нашлась она и засунула видеокамеру в сумку.

— Ну, разве что с нами, — обречённо вздохнул сын, — да ещё вон с Любычем.

Пока Марла увлечённо перекладывала свои вещи, Май тихонько переместил наши сумки через створ.

— Я готова! — радостно оповестила нас свекровь. — Присядем на дорожку? А где ваши сумки? — она с удивле-нием оглянулась и даже выглянула в коридор.

— Они уже там, в Порубежье, — осторожно признался Андрей.

— Как это, уже там? А мы разве не на машине поедем? — Марла испуганно заморгала глазами и, как мне пока-залось, стала нас подозревать в чём-то недостойном.

— Мамуль, ты только не волнуйся! А то мы новой валерьянки не купили, да и спирт тоже, — Андрей взял её сумку, усадил на плечо Любыча, — иди за мной. Варь, подстрахуй.

Пространственный переход дался Марле на удивление легко. Она абсолютно правильно встала на точку про-хода и мужественно шагнула в неизвестность. На той стороне нас встречал Усыня. Он легко подхватил все наши сум-ки и с гостеприимным жестом повёл нас на выход.

— Какой мужчина! — услышала я восхищённый шёпот Марлы. — Вы не говорили мне про него.

— Говорили, говорили, — Андрей лукаво посмотрел на мать. — Это Усыня, один из трёх братьев — богатырей.

— Так это и есть Усыня? Я то думала ему лет много, а ему…

— Много мне лет, — отозвался богатырь, — а то, что выгляжу молодцем, так у нас, почитай, все хорошо выгля-дят. Вот мы и пришли.

Он сгрузил наши сумки в холле гостиницы и вернулся на дежурство. Марла, увлечённая лицезрением Усыни, даже не заметила где мы шли, и только сейчас обратила внимание на окружающую обстановку. Взгляд её задержался на карте Порубежья. Она внимательно её разглядывала и даже подошла вплотную. Детский восторг, написанный на её лице, поразил нас с Маем. Наверное, год назад мы имели такие же восторженно — умильные физиономии. Как жаль, что нас никто не сфотографировал в тот момент. Какие фантастические чувства мы тогда испытывали!

— Май, сфотографируй Марлу, — прошептала я, — для истории.

— И ты туда же! — возмутился муж. — Ладно.

Марла даже не обратила внимания на вспышку, она как зачарованная что-то бормотала себе под нос.

— Молочная… Репкино… Волчановка…, - она резко повернулась к нам. — Хочу в Волчановку! — почти про-кричала она. Мы только удивлённо хлопали глазами в ответ.

На её несдержанный вопль отозвался мужчина, ранее незамеченный нами. Высокий, статный, с белоснежной гривой волос.

— Милости просим! Мы всегда рады гостям! — он подошёл к нам, и Марла… онемела.

— Здравствуй, Белый Волк! — Май пожал оборотню руку.

— Здравствуй Лоцман! Приветствую тебя, Берегиня! Представьте меня вашей спутнице, — он с интересом раз-глядывал нашу застывшую маманю.

— Это моя мама, Мария Лавровна, — отрекомендовал родительницу Май и попытался привести ту в чувство, лёгким пиханием в бок.

— Ма…, Марла, — еле вымолвила та, не сводя с Волка восхищённых глаз.

— Белый Волк, оборотень, — представился мужчина.

— О-о-о-о-оборотень!? А-а-а…, ы-ы-ы, — не то застонала, не то завыла поражённая свекровь, — и-и-и настоящий?

— Вполне, — улыбнулся во все клыки Волк. — Так вы принимаете моё приглашение? Варвара и Андрей тоже по-ка у нас не были. А обещали!

— Да! — радостно выдохнула Марла.

— Нам подарки раздать надо…, - я с удивлением смотрела на свекровь. Она всего за несколько минут, которые мы здесь находимся, преобразилась до неузнаваемости. Даже помолодела вроде: глаза горят, морщинки разгладились, румянец появился. Хотя, румянец может быть нервным. — Баська ждёт и Джинни…

Я пыталась как-то объяснить наш отказ немедленно посетить Волчановку, но прекрасно видела, что Марлу уже ничего не остановит. Я с сомнением оглянулась на мужа. Май тоже с удивлением наблюдал за матерью. Он, как и я, впервые в жизни видел такой возбуждённой свою родительницу.

— Я хочу туда, — прервала Марла наше молчание, — очень хочу!

— Но, мама, мы обещали Рыське…

— Лоцман, если вы не возражаете, пусть Марла пойдёт со мной сейчас, — продолжая загадочно улыбаться, предложил Волк, — а вы присоединитесь к нам завтра. Обещаю, ей понравится у нас.

— Я… мы… не можем ей запретить, — Май явно не знал, что сказать. Он прекрасно понимал, что маманю те-перь и горящим поленом не отгонишь от оборотня. — Она уже большая девочка…

— Андрей! — возмутилась «девочка». — Что ты несёшь!?

— Мама, а ты согласна пойти… без нас? — почти удивился Андрей.

— Разумеется! Что ты так волнуешься? Меня же не собираются там есть? — она повернулась в сторону Волка, а тот мужественно сдержал улыбку.

— Мама! — Май укоризненно покачал головой. — Иди, конечно. Только веди себя хорошо! Ой! — он потёр заты-лок, получив сразу два шлепка, от меня и от Марлы. — Подождите, но маме надо дать обет, подписать бумаги.

— Не надо, — остановил его Волк, — она своя.

С этими словами он галантно подхватил Марлу под локоток, выдернул её сумку из общей кучи и стремитель-но пошёл к выходу.

— Своя? Что значит, своя? — выкрикнули мы хором, но ответом нам был лишь звук захлопнувшейся двери.

— Варя, ты что-нибудь поняла? — озадаченно поинтересовался муж.

— Угу, — я насупилась.

— Тогда и мне объясни, пожалуйста.

— Твоя мама влюбилась! — высказалась я, продолжая разглядывать давно закрывшуюся дверь.

— Да-а-а-а! — брови мужа почти коснулись волос. — Кто бы мог подумать! Но я имел в виду слова Волка.

— А вдруг он тоже влюбился? — предположила я.

— Варя, я серьёзно!

— И я серьёзно! Скажи, тебе очень не хочется иметь отчима — оборотня?

И кто меня за язык тянул…


Хмара долго выбирал себе торт из двух абсолютно одинаковых. Баська блаженно тёрся мордой о моё плечо и фыркал в ухо, наблюдая за тем, как его старший собрат принимает труднейшее решение.

— Хмара, ты бы уж взял один торт, — я начала терять терпение.

— Вот я и решаю, какой, — меланхолично ответил тот. — В прошлый раз мне меньше досталось!

— Но сейчас торты одинаковые, чего думать? Ты, что, сапёр?

— Ты считаешь, что думать вредно? — удивился Змей Горыныч.

— В данном случае, да! Баська вон, уже слюни пускает и меня вместо салфетки использует! — я попыталась отодвинуть морду василиска в сторону, но он упорно тыкался мне в плечо.

— А они свеженькие? — продолжал изгаляться великовозрастный сладкоежка.

— Свеженькие, — я еле сдержалась, что бы не двинуть ему в нос, — вчера сделали.

— Вчера-а-а-а? А хранились они правильно? — ехидно поинтересовалась антрацитовая морда.

— Хмара, если ты будешь так привередничать, тебе в следующий раз и сухарей никто не принесёт! — разозлил-ся на него Рыська. — Нас там Джинни ждёт! У нас дела серьёзные. Сам знаешь! К вам первым зашли… Ну-у-у!

— Хорошо! Не ругайся! Возьму вот этот, — змей протянул лапу к правому торту, — нет, вот этот, — лапа поползла влево. — Баська!

— Гы-ы-ы-ы-ы! — василиск ухватил зубами ближайший торт и с крейсерской скоростью скрылся в кустах.

— Ящерица — переросток! — заголосил Хмара. — Увёл мой любимый торт! Вот вернись только, пресмыкающее-ся! Я тебе покажу, как таскать чужое!

— Он свою долю взял, — суровым голосом осадила я разбушевавшегося Змея.

— Да-а-а-а!!!? — снова затянул Горыныч.

— Тебе говорили, что долго думать вредно, — Май распаковал торт для Хмары и пошёл в кусты помогать Бась-ке.

— Надо было сделать, как Баська, — обиделся Хмара. — Только я оба торта схватил бы и улетел!

— Что? И, правда, улетел бы? — поразилась я. — Я ещё ни разу не видела, как ты летаешь!

— Увидишь ещё. Ну, идите уже по своим делам.

— Хмара, ты невыносим, — простонал Рыська, — и кто тебя только воспитывал?

— Сирота я, круглый сирота, — тяжело вздохнул Горыныч, — ни мамы, ни папы, ни даже фафушки, — договорил он уже с набитой пастью.


Джинни нас уже заждалась, ей не терпелось поделиться новостями. Но Рыська сгрузил наши сумки на лавку, сунул ноги в новые кроссовки, пробормотал что-то невнятное, покидал в котомку снедь и удалился по «очень важным делам», прихватив с собой Мая. Мы с Джинни остались одни. Я только начала капризно надувать губки, как она ого-рошила меня:

— Вот и замечательно! Без них даже лучше!

— Что «лучше»? Мы же сюда все вместе пришли, всей семьёй! — я обречённо плюхнулась на лавку. — А что по-лучилось? Марла в Волчановке, Май не известно где, я здесь, даже Любыч куда-то запропастился!

— Варя, ну что ты сердишься! Подожди, — она взяла меня за руку, будто пульс щупала, — это у тебя беремен-ность так сказывается?

— А это то тут при чём!? — я и не думала связывать свое плохое настроение и своё интересное положение. — Я думала, мы придём, познакомим вас с мамой, вы нам новости расскажите. Мы все вместе поговорим…

— Так я и хочу тебе рассказать! — обрадовалась Джинни, мило сморщив курносый носик. — И лучше, что муж-чины ушли. Если Рыська узнает, рассердиться может.

Лицо её стало грустным и задумчивым. Что это случилось с подругой?

— За что?

— За то! — она нервно дёргала свои косички. — Колдовала я тут немного… без него.

— Колдовала!? — ужаснулась я. — Как же так, Джинни? А если он тебя засёк? Ну, этот… из Магриба.

— Так теперь что, всю жизнь от него прятаться!? — возмутилась девушка. — Я многое вспомнила! Между про-чим, я была одной из самых могущественных волшебниц, одной из семи Пэри… И я никогда ничего не боялась!

— Хорошо, Джинни, давай, рассказывай, — я комфортнее устроилась на лавке и приготовилась выслушать под-ругу. — В прошлый раз я совсем забыла спросить, Яга что-нибудь тебе сказала?

— Ничего особенного, — махнула она обречённо рукой. — Только то, что на тот турнир отправился один здеш-ний чародей, но поучаствовать не успел, мы всё там разгромили…

— А что за чародей? — эта информация меня сильно заинтересовала. Раз есть человек, который был там, на-блюдал всю эту трагедию со стороны, то есть шанс разузнать подробности.

— Она не говорит.

— Так давай я спрошу.

— Спроси. Но, вряд ли она ответит. Не хочет она вспоминать о той истории. Говорит: «Не вороши угли. Опас-но!»

— Ха, мы это и так знаем! — во мне уже проснулся боевой задор. — Что же теперь, в подпол спрятаться? А на-колдовала-то ты чего? — я с нетерпением заёрзала по лавке.

— Я нашла свою сестру! — гордо заявила волшебница.

— Да!? Где?

Вот это новости. Через столько лет найти родню!

— В каких-то диких горах. Там у неё замок.

— В каких горах?

— Не знаю, — огорчилась Джинни, — я видела только горы. Пустые, как будто безжизненные горы, серый замок над ущельем и Малика…

— Она там была одна?

— Варя, я задала поиск на несколько минут, что бы меня не обнаружили! Пока сигнал искал нужного человека, пока вернулся обратно… время и вышло. Я видела её всего пару мгновений. Но, ты не представляешь, как я обрадова-лась! Я столько лет не видела свою семью! — на глазах девушки заблестели слёзы.

— А другие сёстры? Ты их нашла?

— Айну и Камар я не искала, — печально продолжила подруга, и слёзы всё-таки потекли по её щекам, — они по-гибли на том турнире. Суфию, Хамиду и Саиду я не нашла. Только Малика…

— Возможно, они хорошо укрылись, — попыталась я успокоить Джинни, хотя недавно обретённое «шестое» чувство прямо таки кричало мне об обратном. Этих сестёр она уже никогда не увидит.

— Я хочу в это верить, но пустота, которая приходит в ответ… это страшно, Варя.

— Ну, хотя бы одна сестра нашлась, — я пыталась взбодрить Джинни, но сама впадала в необъяснимое отчаяние.

— Да, — она судорожно вздохнула, а потом, словно отгоняя дурные мысли, добавила, — я хочу её навестить! Ты не сходишь со мной?

— Конечно, схожу! Давай дождёмся Мая и Рыську и все вместе сходим.

— Я…боюсь звать с собой Рыську. Он словно ревнует меня. Становится грустным, лишь я заговариваю о поис-ках, отмалчивается! Иногда, просто уходит… Я не знаю, что мне делать!

— Он так долго был один, — стала я успокаивать подругу, — он боится тебя потерять.

— Потерять? Как это? — Джинни недоумённо посмотрела на меня. — Я же по твоему решению принадлежу ему!

— Ты сама то веришь в то, что сказала? — осведомилась я. — Ты свободна! И Рыська беспокоится, что в своём свободном выборе ты выберешь прежнюю жизнь и покинешь его! А он так мечтал о семье!

— Покину? — она всплеснула руками. — Как я могу покинуть того, кто вернул меня к жизни!

— Ты будешь ему за это о-очень благодарна, — съязвила я.

— Но, я люблю его, — наконец призналась волшебница, — и не за какие сокровища мира не покину его. Мы с ним поженимся… скоро.

На неё было жалко смотреть. Выбор между потерянной семьёй и семьёй, ещё не состоявшейся делал её несча-стной. Конечно, Рыська не мог запретить ей думать о своих сёстрах, искать их, но страх снова потерять любимую де-лал его ревнивым.

— Ты поэтому не хочешь говорить Рыське? — Джинни молча кивнула. — Что ж…, сколько времени займёт по-ход в гости?

— Мы быстро! — обрадовалась моему решению подруга. — Правда, быстро. Только всё разузнаем. А потом уже с официальным визитом пойдём, с Рыськой, с Лоцманом.

— Тогда чего зря время терять? Колдуй!

Осторожность стала моей неотъемлемой чертой после той зимней истории с замужеством. Но, отчего-то сей-час это чувство изменило мне. Характер Берегини, что ли проявился таким образом? Ну, скажите, пожалуйста, когда это я в здравом уме и твёрдой памяти, на ночь, глядя, без охраны, пускалась в такую авантюру? И Джинни, тоже хо-роша! Вот что называется женское «Хочу». Ей тоже не пришло в голову, что это может быть опасно! Конечно! Вол-шебница в дуэте с Берегиней! Силы небесные!!! А то, что волшебница боевую квалификацию тысячи лет теряла, а Берегиня беременная, так это пустяки! Как говорится: «На смирного Бог беду нашлёт, а бойкий сам наскочит». И всё это на абсолютно трезвую голову, ядрёна Матрёна!

Как Джинни удалось построить переход прямо во дворец Малики, даже она сама не поняла. Мы стояли в до-вольно большом зале, освещённом огромным количеством свечей. Пол был застлан шикарными коврами, а по пери-метру у стен стояло множество непонятных мне предметов меблировки. У одного из них, преклонив колени спиной к нам, стояла женщина. Чёрная одежда скрывала её фигуру, и только длинные волосы, такие же, как у Джинни, выдава-ли в ней представительницу прекрасного пола. Наверное, мы появились очень тихо, потому что она не обращала на наше присутствие никакого внимания. Я посмотрела на Джинни. Она вся подалась вперёд, не решаясь окликнуть женщину.

— Кхм-кхм, — пришла я на помощи подруге.

Женщина вздрогнула от неожиданности и что-то выронила из рук. Потом порывисто встала и окатила нас не-навидящим взглядом. Однако он тут же сменился на радостный, даже, счастливый.

— Джинан! — закричала она и бросилась в объятия сестры.

— Малика, девочка моя! — Джинни крепко обняла хозяйку дворца.

Малика была очень похожа на сестру. Те же иссиня — чёрные волосы, миндалевидный разрез тёмных глаз, персиковая кожа, слегка курносый нос. Лишь небольшая складочка между бровей, которой у Джинни не было. Я ус-тало уселась прямо на персидский, надеюсь, ковёр и принялась разглядывать помещение. Мне, конечно, очень радо-стно было за подругу, но отчего-то ужасно захотелось домой. Прямо как тогда, в пустыне, без видимых причин. Я бы сейчас с удовольствием променяла этот восхитительный шёлковый ковёр на сено в Баськином загоне, или на дере-вянную лавку в избе у Бабы Яги, или, на худой конец, бережок мшарного болотца. Уж если мне даже болото предпоч-тительнее дворцовых палат, следовательно, надо ждать неприятностей. Сёстры о чём-то мило щебетали, а я постара-лась, не меняя безмятежного выражения лица, на случай, если за мной кто-то наблюдает, а в этом я была почти уве-ренна, более внимательно разглядеть доступный мне для изучения интерьер. Странные предметы меблировки, так поразившие меня в начале, что-то очень смутно мне напоминали. Тумбочки, не тумбочки. Ядрёна Матрёна! Это же алтари! Раз, два, три…двенадцать. Двенадцать каменных алтарей с вырезанными на них жуткими образинами на фронтонах! Эти оскаленные морды были хорошо видны с моего сидячего положения. Как я смогла понять, все двена-дцать алтарей были сделаны из разных пород камня, и изображения на них тоже были разными, но все крайне непри-ятными. Особенно мне не понравился алтарь из тёмно красного камня с бороздками вокруг звериной морды. Выпу-ченные глаза, здоровые клыки и вывалившийся между ними язык. Бр-р! Какому же богу тут молятся, если у него та-кая противная рожа? У меня по спине пробежали мурашки, и я передёрнула плечами. Опять это щекотливо — неприят-ное ощущение. Я оглянулась.

— Выпей шербета, — радостная Джинни протянула мне прозрачный бокал с рубиновой жидкостью.

— Он без алкоголя? — уточнила я, стараясь сразу подвести благовидный предлог для отказа. Ну не хочется мне здесь вкушать угощения!

— Пей, не бойся, — ласково прошептала хозяйка. Джинан сказала, что ты её подруга, хоть и человек. Я рада, что она, наконец, нашлась. Мы и не чаяли отыскать её после той трагедии.

Я выпила предложенный мне напиток без особого энтузиазма, хотя он оказался весьма приятным на вкус. А Малика тем временем продолжала щебетать ласково — приторным голоском.

— Столько горя, столько слёз мы пролили тогда! Айна и Камар мертвы, Джинан потеряна на долгие годы! И вот теперь ты вернулась, ещё бы найти того, кто тебя расколдует!

Я подняла недоумённые глаза на подругу, но она лишь пожала плечами. Я стала лихорадочно соображать, что мне сказать, чтобы оправдать своё недоумение. Подозрительный взгляд Малики так и сверлил меня. Как оказалось, лучше всего сказать правду.

— А джинны мне не сказали, что она заколдована, — я даже изобразила возмущение, — отдали в вечное пользо-вание в качестве кухарки за оказанную услугу и всё! Так она что, ещё лучше колдовать умеет? — изобразила я заинте-ресованность.

— Кухарки? — зло сощурилась Малика. — Она мне сказала, что вы подруги!

— Подруги, — с готовностью подтвердила я, — но джиннам то этим я правду не сказала! Отдали бы они мне её, как же! Лысые обитатели бутылок! Ой! Ой-ёй-ёй!

— Варя, что с тобой? — бросилась ко мне Джинни. — Тебе плохо?

— Меня сейчас, ой, стошнит. Где тут у вас можно…, - больше говорить я не смогла.

Сёстры дружно подхватили меня с обеих сторон и в полуобморочном состоянии доставили во двор. Еле успе-ли. В удручённом настроении и с гадостным вкусом во рту я виновато посмотрела на подругу.

— Мне бы домой, а?

— Не уходите, — бросилась к нам Малика, — вы ведь только пришли!

— Меня муж будет искать, он очень волнуется за нас.

— За вас? — не поняла хозяйка. — За тебя и Джинан?

— За меня и ребёнка. Ой! Опять… Джинни…домой, — взмолилась я.

— Прости, Малика. В следующий раз я приду надолго, — она бережно подхватила меня. — А сейчас нам надо домой.

Она сотворила проход, и я уже почти шагнула в него, когда серая тень пробежала по земле под моей ногой. Такого визга я никогда от себя не ожидала. Так, вереща на одной высокой ноте, я и ввалилась в проход.

— Варь, ты чего, — поразилась Джинни, усаживая меня на скамью у печи, — мышей боишься?

— Нет. Просто она неожиданно под ноги бросилась. Я побоялась её раздавить.

— А кричать то зачем?

— Чтоб она быстрее лапами двигала. Ох! У тебя квас есть? — я почти повалилась на лавку. — Что за гадостью нас напоили? Во рту горько.

— Горько? — напугалась волшебница. — Так, давай-ка быстренько к Яге.

У меня уже не было сил двигаться, тем более идти к Яге. Я жалостливо уставилась на Джинни. Она тоже как-то вся обмякла и села рядом со мной.

— Сил нет. Переволновалась я, что ли? — взгляд её затуманился, она стала как-то неровно дышать и невпопад двигаться. — Сама пить хочу.

— Сиди уж, великая Пэри, принесу нам водички, — я с трудом поднялась и направилась к кадке с водой. Прямо там напилась из черпака и снова ощутила приток жизненных сил. — Какой источник, однако, сильный. Далеко же от-сюда до Живого ключа, сколько вод его разбавляют, а всё равно — действует! Слышишь, Джинни, что говорю? — я ог-лянулась на подругу, но та уже мирно спала, положив голову на согнутую руку. — Ну, и что мне теперь с тобой де-лать? Я же не смогу перенести тебя на кровать.

Интересно, что я скажу мужчинам, когда они вернуться домой? Как объясню, почему Джинни уснула, прак-тически, в полёте? Это мой внезапный сон можно объяснить беременностью, а тут какие причины? Переутомление? За обдумыванием этих неожиданных обстоятельств меня и застал Семён. Какие дела занесли потомственного домово-го в Рыськину избу да ещё ночью, он мне не доложил, но Джинни на кровать отнёс, и сделал это с явным удовольст-вием. Если бы не моё присутствие, он и рядом бы прилёг, посторожить, пока хозяин не явится.

— Ты чего хотел, месье Симон? — мой вопрос застал его уже в дверях.

— Руссо туристо, облико морале. Фернштейн? — изрёк домовой и хитро мне подмигнул.

— Чего-о-о? Это ты что имел в виду? — возмутилась я.

— И пошли они до городу Парижу, — снова поразил меня цитатой киноман.

— До какого Парижу? Что ты тут напраслину возводишь? — у меня аж дух захватило. На что это он тут намека-ет? Следил он за нами, что ли?

— Спокойно Маша, я — Дубровский! — продолжал издеваться надо мной гость.

— Семён, объясни мне, пожалуйста, что всё это значит? — я решила давить на совесть домового.

— Должо-о-ок! — усмехнулся гость и погрозил мне пальцем.

— Какой ещё должок? — я пыталась приструнить хаотичные мысли, которые никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку.

— А кто мне икры заморской обещал? Баклажанной! — наконец, обиженным тоном, пояснил свой спектакль домовой.

— Сразу не мог сказать? — в свою очередь обиделась я. — Вон, пакет в углу стоит. Пять банок.

— Пять! — глаза Семёна алчно заблестели. — Голубка моя! Дай я тебя расцелую!

— Я поцелую тебя, потом, если захочешь, — зловеще зашипела я на этого обжору.

— Не сердись, Варенька! Я не со зла! А под праздник цитаты из фильмов из меня так и прут! — он подхватил свой подарок и потопал домой.

— Они из тебя и по будням будь здоров прут, — буркнула я.

— А мужикам вашим я ни-че-го не скажу! Асталависта, бэби!

Пущенный ему в спину кроссовок ударился в закрытую дверь. Выходит, подсматривал, или подслушивал, или случайно, или… Чего голову ломать? Я подошла к двери подобрать кроссовок, чтобы об него никто не споткнулся, зевнула, никого не стесняясь и, вместо того, чтобы отправиться на боковую, вышла во двор. Дремота, охватившая ме-ня в избе, слетела, едва я оказалась на свежем воздухе. То, особое чувство, которое охватывает человека на вечерней зоре, когда оранжевый край солнца уже скрылся за горизонтом, а подсвеченные розовым облака, напоминают взбитые с сливки земляникой, всё это погружает тебя в беззаботное детство. И тут на меня нахлынуло, ворвалось в душу:

Вечерний воздух ароматом полнится,

Трель соловья по сумеркам дрожит…

В закатный час толь чудится, толь помнится

Как по-над лесом время — конь бежит.

Из-под копыт с хрустальными подковами

Звон разлетелся стрёкотом цикад,

И чёрный полог, гривой растушёванный,

Меняет небо на минорный лад.

Почему на природе так обостряются чувства? Древние инстинкты, что ли пробуждаются? Запахи кружат го-лову, звуки успокаивают нервы, а вид… Сказка! Мысли летят на закат. Нежная, немного грустная мелодия рождается в голове… Вивальди… Блаженство…

Я ещё минут пять пободрствовала и пошла спать. Что-то мне подсказывало, что наши мужчины до утра домой не явятся.


Рыська повёл Андрея обратно в «Березань». Некоторое время он молча шагал по дороге, а потом вытащил что-то из кармана.

— Вот, смотри, — он протянул Лоцману две каменные фигурки. Мышка и ящерка, — как тебе это нравится?

— Красиво, — тот удивился каменным безделушкам, — Борис вырезал? Совсем как живые.

— Они и есть, ну… были живые, — Рыська спрятал фигурки обратно в карман. — И таких мышек, ящериц, сини-чек уже целая дюжина. И Борис тут абсолютно ни при чём.

— Подожди, как это — были живые? — Май остановился и встревожено посмотрел на друга.

— Их время от времени по утрам находят в сене у Баськи в загоне, — упавшим голосом сообщил фолк.

— Но, Баська не может!

— Ты веришь в это, — Рыська с надеждой посмотрел в глаза спутнику, — веришь в то, что Баська ДЕЙСТВИ-ТЕЛЬНО не может причинить зло? Нарочно или нет, но… он василиск!

Андрей не знал, что сказать. Он верил в то, что милый, неуклюжий дракончик — доброе, безобидное существо. Но нельзя сбрасывать со счетов и то, что это существо — один из самых страшных и опасных персонажей славянских мифов.

— Неужели Баська на такое способен? Нет, я в это не верю! Не может он, ведь даже в прошлом году…

— Я тоже не хочу в это верить, но весь предыдущий опыт говорит о том, что такое рано или поздно происхо-дит. Предшественник Баськи, Коруня, был таким ласковым и размером меньше. Но и он не смог перебороть своего существа! — Рыська пнул дорожную пыль и решительно двинулся дальше. — Надо во всём разобраться, и выяснить, наконец, чьих это рук дело!

— Засада? — обрадовался Андрей. Ему ужасно не хотелось верить в виновность Баськи. — Правильно, что Варе не сказали! Она очень расстроилась бы.

— И бросилась защищать Баську, — согласился Рыська, — а тут нужны не слова и эмоции, а железные доказа-тельства его невиновности. А иначе…

— Иначе, что? Смерть…, - Андрей представил реакцию жены и замотал головой. — Только не это!

— Баська сегодня ночует у Хмары, а мы засядем в его загоне и посмотрим, что за гость к нам пожалует.

— А ты по запаху не пробовал определить.

— В том то и дело, что обработаны они куревом, нет запаха. А тебе направление не далось, когда ты их в руках держал?

— Нет. Слишком много векторов, и из всех преобладает твой.

— Правильно. Я их уже два дня в кармане ношу.

— Так эти зверушки не каждую ночь появляются?

— Раз в два — три дня. Я надеюсь, что сегодня как раз подбросят, и ты сможешь найти злыдня этого.

Они зашли в Баськин сарайчик и стали устраиваться в нём на ночь. Выбрали самый затемнённый угол, заки-дали его сеном, так чтобы видеть всё пространство загона, а самим оставаться в укрытии. Перекусили перед бессон-ной ночью и устроились в засаде.

— Рыська, а что было с Коруней? — судьба предыдущего василиска не давала Андрею покоя.

— Коруня… Он на свою беду повстречал двух праздно гуляющих гусар.

— Гусар? Так сколько же лет прошло? — поразился Лоцман.

— Больше двухсот, — вздохнул Рыська. — Вывести василиска — дело долгое, обстоятельное. Сначала надо вырас-тить чёрного семилетнего петуха. Потом этот петух должен снести яйцо.

— Петух?

— Петух, петух, не удивляйся. Потом девушка должна носить его шесть недель под мышкой, не вынимая. И если после этого что-то вылупится из этого яйца, то это должен быть василиск.

— И всегда вылупляются?

— Очень редко. Так вот о Коруне. Он тоже был добрый, я уже говорил. А эти двое вояк увидев василиска, при-няли его за дракона и схватились за сабли. Они даже не поняли, кто перед ними, просто набросились на него. Такой шум поднялся! Когда мы с Дуплянским прибежали на место трагедии, уже всё было кончено. Мёртвый, зарубленный Коруня и два каменных гусара.

— Не смог, значит, — удручённо прошептал Андрей.

— Когда тебя убивают, разве сможешь удержать свою силу? — Рыська сжал кулаки.

— А как у василисков это происходит? Ну, превратить в камень?

— Взглядом.

— Взглядом? Особенным каким-то? — не мог понять Андрей. — Сколько раз на нас Баська смотрел? Что-то я не пойму.

— Ты прав, глаза у василисков по-особенному устроены, — пояснил фолк, — третье веко имеют. Вот какой цвет глаз у Баськи?

— Жёлто — зелёный, — вспомнил Май, — мутный.

— Мутный… Это прозрачное третье веко их цвет скрывает. А вот если василиск это веко поднимет, ярко — зе-лёные глаза будут… и в них смерть, — Рыська замолчал, погрузившись в свои невесёлые мысли.

Андрей тоже не продолжал разговор. Вспомнилась ему прошлогодняя встреча на дороге, раненый Баська и Варвара, безрассудно кормившая его с руки пирогом.

— Если мы сейчас не найдём этого камнереза…, - раздался в темноте печальный шёпот, — Баське придётся ху-до.

— Ты сказал, камнерез, — уцепился за слово Лоцман. — А если на самом деле это только поделки из камня?

— Нет, это окаменевшие звери, поверь мне, Андрей. Василисков у нас было много, знаю я, как выглядят ока-меневшие звери. И Хмара подтверждает — зачарованы.

— А оживить их можно?

— Можно. А зачем? — Рыська пожал плечами, но в темноте сарая Май этого не увидел.

— Я имею в виду — гусар, — Андрею было ужасно интересно поговорить с этими горе — драконоборцами.

— Этих — сложнее, — очень зло ответил фолк, — я бы их лучше на камушки мелкие разбил, а не к жизни возвра-щал! Да и не я один. Всевед тоже их оживлять отказался.

— Всевед, это кто?

— Чародей наш местный. Силу великую имеет, знает про всё на свете, вот Всеведом и кличут.

— Так, может, он знает, кто Баську подставляет? — Обрадовался Май. — Надо его спросить.

— Может, и знает, — буркнул Рыська, — только не говорит.

— Почему? Ему Баську не жалко, что ли?

— Характер у него такой… недружелюбный. Не одобряет он нашей селекции. Считает, что василиск должен быть василиском и радуется, поди, что Баська совсем повзрослел.

— И как это выражается? Я имею в виду — взросление василиска?

— Ты заметил, на темечке Баськи стал расти гребень? Вот этот признак и говорит, что вступает наш василиск в полную силу, раз короной обзаводится. И змей этот ползучий, что камушки ему в загон подбрасывает, всё очень хо-рошо рассчитал!

Май увидел, как жёлтым огнём разгорелись в темноте глаза Рыськи. Сколько раз довелось ему выращивать василисков и сколько раз наблюдать их гибель. И ведь не отступился! Всё равно упорно занимается выведением и сохранением уникальных существ.

— Мы его обязательно оправдаем! Найдём шутника, и крапивой выпорем! — Андрей удобнее устроился на сене и похлопал друга по спине. — Поспи немного. Кажется мне, что ты всю предыдущую ночь один тут мыкался.

— Догадливый, — хмыкнул Рыська, — и не только предыдущую.

— Вот и поспи.

— Угу.

Вслушиваясь в ровное дыхание фолка, уснувшего практически мгновенно, Май стал рассуждать над мучав-шим его вопросом, не имеющим никакого отношения к Баське. А именно — что случилось с матерью? Её поведение с момента прокола Любыча так разительно отличалось от обычного. Начиная с потребления спиртосодержащих про-дуктов, заканчивая безответственным сбеганием в Волчановку с малознакомым…с совершенно незнакомым мужчи-ной! Такое впечатление, что это не мама, а младшая неразумная сестра, которую необходимо придерживать за юбку, дабы не натворила непоправимых бед. Хотя, какие непоправимые беды могут случиться со взрослой женщиной в дружественной деревне оборотней? Чего же это он так разволновался? Или права Варя, и подарила судьба его недо-любившей матери позднее чувство. Ну и пусть, что это Волк — оборотень, зато какой статный мужик и, похоже, на-дёжный. Глава общины, опять же! А вдруг это им показалось? Эти мысли не давали покоя Андрею, и он постарался думать о чём-то другом. Но и следующее направление мыследеятельности тоже причиняло боль, ибо размышлять он начал о невезучем племени василисков. Все их норовят уничтожить, и только самоотверженный животновод Рыська на протяжении многих столетий сохраняет этих уникальных существ. Интересно, а самого Рыську эти каменных дел мастера когда-нибудь в камень превращали?

Еле уловимый шорох у дальней стены показался Андрею громом среди ясного неба. Он толкнул Рыську и увидел горящие в темноте глаза фолка. Шорох быстро стих, и друзья осторожно приблизились к месту предполагае-мой диверсии. Рыська зажёг лампу и нашарил в сене новые каменные поделки.

— Под землёй пробрался! Гад! Ну, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что это не Баська! На, посмотри, — он протянул фигурки Андрею.

— Опять мыши, у него что, фантазии мало?

— Силёнок у него мало! За три дня двух мышей заколдовать, это, знаешь…

— Вектор достаточно чёткий, — определился Май с направлением поисков, — сейчас пойдём или подождём, пока рассветёт?

— Сейчас. Но торопиться не будем, чтоб ты шею не свернул.

— Почему, я!? — возмутился Лоцман.

— Потому что я и в темноте хорошо вижу, да и каждую кочку тут знаю! А ты можешь споткнуться…

— Не споткнусь, пошли!

Они вышли из сарая и, как две тени растворились в предрассветном лесу.

— Андрей, ты хорошо направление держишь?

— Угу. Что-то не так?

— Мне кажется, я знаю, куда нас с тобой приведут эти мышата, — они двигались в достаточно быстром темпе, не особо располагающем к беседе.

— Ну, чего томишь?

— В Стивратовку.

— Это ещё что за место такое? — хмыкнул Андрей. — И название какое-то пакостное.

— Хм. Ещё бы не пакостное. Это горное поселение чертей и бесов. Там у них сторожевой пост. Охраняют про-ход в Навьи горы.

— В Навьи? Это в загробный мир что ли?

— Можно и так сказать, — согласился Рыська. Так вот, если автор этих произведений живёт в нижних пещерах, считай, мы его нашли. А вот если дальше в Каменном ущелье, то придётся… покрутиться.

— Нас что, туда не пустят?

— Ну, почему же, пустят. Но найти нам кого-то там будет трудно.

— Рыська, что ты всегда загадками говоришь? Разве нельзя всё сразу объяснить, без обиняков? — Разозлился Май. Эта странная привычка жителей Порубежья сначала напустить туману, а потом рассказать правду, но не всегда до конца, раздражала и его самого и его жену. А теперь, когда Варя была в интересном положении, она вообще плохо переносила все эти недоговоры.

— Просто там темно, — спокойно ответил Рыська, не обращая внимания на вспышку гнева Лоцмана.

— А я в темноте плохо вижу, — съязвил Май, не желая оставаться в долгу. — А ты же хорошо в темноте видишь-шь-шь! — прошипел он, пародируя, сам того не замечая, Любыча.

— Чтобы видеть в темноте, мне нужен, пусть самый слабый, свет. В новолуние света звёзд достаточно. А в Каменном ущелье таких источников нет.

— Ты что, лампу в сарае оставил? — ужаснулся Май.

— Нет, лампа со мной, но там не горит не один источник света.

— Как это?

— Так это!… Ну, не знаю я! — смутился Рыська. — Всевед, наверное, знает.

— Всевед, Всевед! Что-то ты сегодня его часто вспоминаешь. Что же это за персонаж то такой?

— Нормальный персонаж. Берегись! — Рыська едва успел схватить спутника за руку. — Чуть в трясину не влете-ли. Давай в обход. Хорошо, уже светает!

— Это болото что ли?

— Ага.

— Большое?

— Это Тихая топь, — пояснил Рыська, — но самый край.

— Тихая? Почему тихая?

— Высыхает оно. Тут уже даже лягушек почти не осталось. Кое-где ключи бьют, топкие места попадаются. Но, в общем, ещё пара десятков лет и всё… Гору видишь?

— Да. Пещеры там?

— Там.

Рассвет позволил благородным преследователям увеличить темп передвижения, и скоро перед их взорами от-крылось поселение чертей. Многоярусные дома — пещеры в чёрных горах, довольно уютные, что очень удивило Анд-рея. Кое-где к скалам были приделаны пристройки из плоских камней, крытые тёмной черепицей. Узкие каменные дорожки, ведущие к каждой пещере, сливались в мощёную улочку. Всё вокруг было тихо и умиротворённо. Солнце, встающее за горами, щебет просыпающихся птиц, свежий утренний ветерок. Даже не верилось, что тут обитают не-чистики.

— А часовых они тут не держат? — поинтересовался Май.

— Зачем? Разве им что-то угрожает? — усмехнулся Рыська. — В принципе, жизнь в Порубежье достаточно спо-койная. Это лишь в последнее время черти что-то активизировались, да и то, лишь некоторые представители. В ос-новном они мирно занимаются своими повседневными делами.

— Повседневными? — достаточно язвительно осведомился Андрей. — Могу себе представить эти мирные заня-тия.

— Ты прав, конечно, — согласился Рыська, — пакостить они любят, но по-мелкому: вещь какую-нибудь спрячут, подножку поставят, ссору организуют…на то они и черти.

— И Баську подставить так, что тому смерть угрожает, — продолжил Май.

— Да, это уже перебор! — глаза фолка недобро блеснули. — И за эти шутки кое-кто очень сильно поплатится. Ну, выбирай пещеру.

— Туда, — Андрей махнул рукой в сторону самых дальних пещер, — нижний ярус.

Как не сонно было в Стивратовке, но их приход не остался незамеченным. Из одной пещеры выглянул пожи-лой чёрт и проводил друзей долгим напряжённым взглядом.

— Эхе-хе. Что это понадобилось Лоцману и Арысиному сынку? Не иначе скандал назревает…, - он влез в обре-занные валенки и неспешно направился в том же направлении.

Андрей и Рыська остановились у крайней пещеры, за стеной которой начинался густой ельник.

— Подходящее местечко, — прокомментировал фолк, — очень удобно тихо сматываться.

— Абсолютно с Вами согласен, коллега. Мне даже кажется, что вот эта худосочная тропка должна вести в тай-ное логово нашего каменщика, — Рыська согласно кивнул, — в котором мы обнаружим неопровержимые улики его пре-ступной деятельности!

— Пошли?

Рыська уже было двинулся по тропке в ельник, но Андрей притормозил его.

— Подожди, надо понятых позвать.

— Это ещё зачем?

— Чтобы нас с тобой не обвинили в подтасовке фактов. Сегодняшние фигурки то у нас с собой! Заинтересо-ванные лица могут предположить, что это мы пришли их подбросить. Юриспруденция, брат, наука щекотливая.

— Ты прав. Кого бы позвать? — Рыська оглянулся в поисках подходящих кандидатур и заметил приближающе-гося к ним старого чёрта. — Один уже сам явился! Смотри.

— А он не очень старый? — усомнился Андрей. — Что-то он еле-еле копыта переставляет.

— Сам не пойдёт, других позовёт. Приветствую тебя, Огул! — крикнул он старику.

— И тебе, значится, Рысий, привет! — проскрипел местный житель, доковыляв до них. — И Лоцману тоже! Чего пожаловали?

Угольки его чёрных глаз вперились в непрошенных гостей. Причём, один смотрел на Андрея, а другой на Рыську. Старый чёрт был фантастически косоглаз, но это был не недостаток, а колоссальное преимущество, так как видел он сразу обоими глазами, как ящерицы.

— Дело у нас серьёзное, — Май постарался держать себя невозмутимо и не обращать внимания на недобрый взгляд, — можно сказать, государственное! — брови чёрта поползли вверх и оба его глаза обратились на Андрея. — Жи-тель этой пещеры подставляет василиска, пытаясь внушить всем, что Баська преступил черту.

— Красиво излагаешь, Лоцман, — Огул почесал свой мясистый нос, — и я не смею думать, что ты пришёл сюда нарочно или по ошибке! Но в этой пещере нет того, кто бы мог навредить василиску!

Конечно, старому чёрту ужасно не хотелось сознаваться в том, что какой-нибудь чертёнок затеял недетскую шалость. И где? В «Березани»! Под носом у Дуплянского и Рыськи. И всё это после недавнего скандала со Злодом! А ведь многие в Стивратовке знали тогда или просто догадывались о его планах, и никто не остановил, не осадил нагле-ца. Даже Чернобогу не нашептали, не нашлось смельчаков! У кого же это хватило ума опять начать гадить в Порубе-жье? Что им, других пространств мало? Законы забыли!?

— А кто здесь живёт? — Андрей уже освоился с блуждающими глазами местного жителя, который вновь отпра-вил один глаз бдеть за Рыськой.

— Аида и сын её, Кудыка, — вместо чёрта ответил фолк.

— Аида? — поразился Андрей. — Здесь такие имена носят чертовки… чертихи?

— А что, имя, как имя! — отозвался Огул. — Заморское, правда, но что с того? У тебя тоже не исконное.

— А эта Аида, она может колдовать? — продолжал вести дознание Лоцман.

— Конечно, может! — возмутился чёрт. — У нас все могут! Но не станет почтенная мать семейства таким балов-ством заниматься!

— А сын её, этот, как его? Кудыка! Он может? — стоял на своём Андрей.

— Ну…. этот, — замялся старик, — кто ж его знает… проверить надобно.

Он, кряхтя, направился в пещеру, бормоча что-то себе под нос. Май и Рыська переглянулись. Они оба были почти уверенны, что нашли недруга Баськи. Этого самого Кудыку.

— Что надо? — раздался сердитый заспанный женский голос, и из пещеры вышла довольно крупная чертиха. Она зло смотрела на неурочных гостей, даже не стараясь скрыть своего недовольства.

Андрей тоже решил не церемониться и огорошил мамашу нерадостной новостью.

— Ваш сын строит пакости нашему василиску, подбрасывая тому в загон каменные фигурки зверей! Баське это угрожает уничтожением, и мы не допустим, что бы какой-то недотёпа…

— Зверей? Каменных? — взревела Аида, и от этого рёва всё вокруг пришло в движение. Из пещер стали выска-кивать разбуженные полуодетые черти, заревели коровы в свих загонах, заблеяли овцы, на разные лады заголосили птицы. — Кудыка!!!

Из-за двери пещеры выглянул испуганный чертёнок и, бросив растерянный взгляд на гостей, начал пятиться назад.

— И вот этот недомерок посмел вредить Баське? — возмутился Андрей, увидев причину всех бед. Росточком не больше метра, щуплый, безрогий ещё чертёнок. Руки у него зачесались, и почесать их он собирался об этого бесёнка. — Мелкий потрох! Масон недоделанный! Чертила, блин, мастер! — Лоцман медленно подошёл к пещере и, с неумоли-мостью скалы навис над трепещущим Кудыкой. Рядом встал Рыська, усугубив ситуацию.

— Это не я, — забормотал тот, — я не хотел…. то есть, я не думал… Мама! — он бросился к матери, ища защиты у неё за спиной. — Ой-ой-ёй!

Аида вытащила отпрыска из-за спины, держа того за ухо.

— Говори! — рявкнула она сыну.

— Какая она немногословная, — шепнул Андрей Рыське на ухо.

— Лаконичная, — согласился фолк.

— Не скажу! — вдруг заупрямился Кудыка и горестно свёл бровки.

Мать встряхнула его за шиворот, но он продолжал упорно молчать. Аида прекрасно знала упрямый характер своего ребёнка и отвесила ему крепкий подзатыльник.

— Веди! — обратилась суровая мамаша к Лоцману.

— Как скажете.

Андрей покорно двинулся по еле заметной тропе, тем более что именно этого они и добивались. Остальные потянулись за ним. Кудыка под шумок попытался смыться, но цепкие пальцы Рыськи сомкнулись на его плече.

— У-у-у, — заныл он не то от боли, не то от обиды.

— Вы арестованы, — фолк исправно нёс службу, — следуйте за нами.

Ельник, он ельник и есть. Даже когда он не такой густой, продираться сквозь колючие ветки доставляет мало удовольствия. Но этот конкретный ельник превзошёл самые густо заросшие дебри. Продвигаться через него можно было только ползком по усыпанной хвоей земле. Ветви сцепились друг с другом в прочный вертикальный ковёр. Сна-чала Май пытался протискиваться боком, но такой способ продвижения был малоэффективен.

— Как он тут ходит?

Лоцман уже собрался встать на четвереньки, чтобы попробовать ползти, но его от этого опрометчивого шага остановил Огул. Он встал впереди, что-то пошептал, дунул, хлопнул в ладоши и… ельник расступился, давая дорогу сыскной процессии. Впрочем, проход был настолько узким, что колючие ветки всё время цеплялись за одежду, лезли в глаза, рот, и, словно живые, старались не дать пройти дальше. Но, как оказалось, идти было не далеко, и вскоре тропка привела их на небольшую поляну с дальней стороны которой приютилось старое заброшенное строение, напо-минавшее сторожевую будку. На первый взгляд создавалось впечатление, что место не посещалось кем-либо на про-тяжении многих лет, и Май стал сомневаться в своих навигационных способностях.

— Ну-у? — опять немногословно произнесла сзади Аида. — Где?

Андрей заглянул в строение. Никаких следов пребывания, если не считать оборванной паутины, да пары го-ловешек у порога.

— Пусто, — он огорчённо посмотрел на Рыську.

— Напраслину возводить…, - загрохотала на весь лес оскорблённая мать.

Как раз в это самое время из-за развалины выполз (именно выполз) небольшой заяц.

— Боже мой, — сочувственно выдохнул Андрей, — да за что ж тебя так!

Передняя часть зайчика была нормальной и продолжала функционировать, в отличие от задней. И вот эта са-мая задняя часть была… каменной. Горе — кудеснику не хватило силёнок превратить столь «крупное» животное в ка-мень всего. Передними лапами бедный косой ещё упорно передвигал своё безжизненное тельце, хотя был обречён. Все присутствующие на поляне пристально следили за несчастным животным, но каждый испытывал свои эмоции… Андрею было жалко изуродованную животинку. Кудыка отчаянно боялся, поняв, что его тайна раскрыта и попадёт ему, мама, не горюй! Аида закипала от злости на бестолкового сына и решала, какого из «мама, не горюй» наказаний достоин всемогущий маг Кудыка. Огул думал, куда смыться на время, пока главный чёрт Мракобес будет проводить в Стивратовке очередные репрессии. А Рыська торжествовал победу.

— Да-а, птицу видно по помёту…, - изрёк старый чёрт и задумался над собственной фразой, вращая в разные стороны своими подвижными глазами, — по полёту, — поправился он. — А заклинание то слабовато.

Лоцман взял жертву неудачного колдовства на руки. Зайчик даже не испугался человека.

— Расколдуйте его! — он с мольбой взглянул на Огула.

— Я могу только дальше в камень его… доделать, — проворчал старик.

— Не в камень, а обратно в животное! — Май начал выходить из себя. — В живое животное! Колдуны кривору-кие!

— Мы черти, — возмутился Огул, — а не армия спасения!

— Вот именно, черти! Только гадить и умеете! — зло плюнул Андрей и двинулся в сторону виновника. — А ты, гадёныш, чего к Баське полез? Чего он тебе сделал? Погеройствовать захотелось?

— Это вам за Злода! — вдруг окрысился Кудыка. — Будете знать, как над чертями издеваться! — он вырвался из рук Рыськи и попытался сбежать, но тут же наткнулся на разгневанную мамашу. — А-а-а!!! У-у-у!!!

Аида, не обращая внимания на присутствие посторонних, самозабвенно порола бестолкового отпрыска рем-нём, непонятно, откуда материализовавшемся у неё в руках.

— За Злода, говоришь, отомстил? И кто тебе эту бредятину в голову вбил? — сокрушённо бормотал Огул, одна-ко с одобрением наблюдая за воспитательным процессом. — У того умника мозги набекрень съехали от жажды вла-сти… А власть, она барышня капризная. Добиться её не трудно, трудно в руках удержать. Ветреная она, власть то… А тебя то, что сподвигло? Его глупой славы захотелось?

— Он герой! Ой! — вопил чертёнок. — Он смелый! Ай! Он мой кумир! Уй-ёй-ёй-ёй!!!

После этой фразы Аида прекратила экзекуцию и с удивлением уставилась на сына.

— Кто!?

— Кумир, — глядя на мать исподлобья, упрямо повторил Кудыка.

— Калхан! — почти шёпотом выдохнула она и пошла прочь с поляны, волоча за собой ремень.

— Нет! — её сынок шлёпнулся на траву и залился горькими слезами.

— Что, Кудыка, доигрался в благородных мстителей? — глумливо спросил Рыська. В голосе его не было ни кап-ли сочувствия к маленькому проказнику, получившему заклятье на силу от родительницы. Больно уж большая карта разыгрывалась в этой, казалось бы, невинной игре. Жизнь Баськи была ему дороже наказанного чертёнка. Да и как можно сравнивать длительное, но всё-таки временное наказание и жизнь живого существа! — Если ещё раз что-нибудь подобное случится с василиском, я не буду изображать из себя сыскного агента. Я сыграю в ту же игру, что и ты: «Глаз за глаз»! Ты понял? — чертёнок согласно кивнул. — Передай это всем! Если ещё найдутся такие же последовате-ли Злода, — Рыська зло усмехнулся, — то участь их, как ты сказал, кумира? Так вот, участь их кумира, навечно обречён-ного долбить скалу, покажется им просто милосердной! Усёк!?

— Не запугивай ребёнка! — попытался защитить набедокурившего чертёнка Огул. — От матери досталось, ещё ты тут стращаешь!

— Так сами его стращайте! — не отступал фолк. — И его, и других, таких же ушлых! Жизни от ваших не стало! Злод, Урюпа, теперь этот бес — балбес! Законы, что, не для всех писаны? Чернобог кровью «Хартию» подписал! Или он вам уже не указ?

— Ладно, Рысий, перестань, — примирительно заговорил старый чёрт. — Я всё сделаю, чтобы этого больше не повторилось.

— И меньше, тоже, — вставил свои пять копеек, молчавший до этого Май.

— Меньше? — не понял Огул. — Чего меньше?

— А ничего! — снова начал злиться Андрей. — Я говорю, чтобы ВПРЕДЬ этого не было! И ваше счастье, что с нами Берегини не было! Она за Баську разложила бы тут всех на атомы! Можете в Абиссинии у джиннов проконсуль-тироваться!

— Не надо Абиссинии. Наслышаны… Мы, это, пойдём? — чёрт с надеждой посмотрел на Рыську.

Фолк только кивнул в ответ, боясь снова сорваться. Огул подхватил зарёванного Кудыку и поковылял обрат-но в Стивратовку.

— Ну, что? Поздравляю тебя с успешно проведённой операцией! — хлопнул он Мая по плечу, когда черти скры-лись в ельнике. — Домой?

— Ура, — мрачно изрёк Андрей. — Рысь, а Джинни сможет расколдовать зайца?

— Тебе так это важно? — поразился фолк. Он не испытывал таких сентиментальных чувств к косому по причи-не своего происхождения. Хищник есть хищник.

— Жалко его. За Баську пострадал.

— Если Джинни не сможет, Хмару попросим.

— А Хмара сможет? — Андрей удивился таким разносторонним талантам Горыныча.

— Ящериц оживлял, — сознался друг.

— Да ты что!?

Домой они добрались, когда женщины ещё спали. Тихо, стараясь не разбудить их, улеглись спать. На лавке, в корзине со свежей травой, копошился многострадальный заяц.


Я проснулась довольно поздно, солнце уже приближалось к зениту. Поглядела на часы и ужаснулась.

— Одиннадцать доходит! — я оглянулась, увидела спящего рядом мужа и ласково потрепала его по щеке. — Вставай, засоня. Я и не заметила, когда ты пришёл.

Май пошлёпал во сне губами, нахмурился, непонятно выругался и отвернулся в другую сторону. Я погладила спящего Мая по живописным мышцам спины и пошла проверять Джинни. Она сладко спала в обнимку с Рыськой, и вставать, явно, не торопилась. Что-то долго она почивать изволит. И вчера отрубилась в момент. Как-то это всё подоз-рительно. Надо всех разбудить и… Какое-то постороннее шуршание отвлекло меня от объявления всеобщего подъё-ма. Я поискала причину шума и обнаружила его в корзине на лавке. Небольшой заяц, скорее даже зайчонок, вяло же-вал лист одуванчика.

— Какой ты хорошенький! — я решила взять животное на руки. — А тяжёлый то какой. А-а-а-а-а!!!

На мой вопль сбежались все. Ладно, всё равно ведь собиралась объявлять побудку.

— Варя, что опять случалось? — Джинни смотрела на меня со страхом в купе с жалостью. — Опять мышь?

— Нет, теперь заяц.

— Ты боишься зайцев?! — подруга посмотрела на меня с явным недоверием.

— Вот ещё! — гордо заявила я, всем видом демонстрируя героизм своей натуры.

Она мигом успокоилась и попыталась прикрыть ладошкой накативший зевок.

— Тьфу, как я не подумал, что ты так отреагируешь на этого горемыку, — Май подошёл и бережно взял у меня животное, которое, как ни в чём не бывало, продолжало жевать траву.

— А что с ним не так? — удивлённо поинтересовалась хозяйка. Май молча протянул ей зайца. — Бедненький! — Сон мигом слетел с Джинни. — Кто же это его так?

— Да есть тут кудесники — маломерки, — проворчал Рыська. — Ты можешь ему помочь?

— Могу, — она потрогала место соединения живой плоти и окаменевшей части. — Надеюсь, что смогу.

— Джинни, а почему он не боится? — я с любопытством наблюдала за действиями подруги. — Я кричала, а он не реагирует.

— Да, да! — поддержал меня муж. — Мне это тоже показалось странным. Как будто он ручной.

— Потому, что он ещё слепой и глухой, — огорошила нас Джинни. — Нет, ну как так можно издеваться над жи-вотным!

Она погладила зайчика по спинке и стала что-то шептать. Мы замерли, опасаясь словом нарушить таинство возвращения косого к жизни. Тот тоже замер, видимо прислушиваясь к своим ощущениям, и, как только задняя ко-нечность приобрела подвижность, а слух и зрение пришли в норму, попытался дать дёру.

— Получилось! — я бросилась обнимать подругу. — Джинни, у тебя получилось!

— Ещё бы! Ой! Ловите его!

Заяц кувырком вывалился из её рук и поскакал к порогу, оставляя за собой россыпь горошин.

— Это как же он мучался от запора, — съехидничал Рыська.

Оживший герой у порога внезапно остановился, попрядал ушами, пошевелил носом, развернулся и поскакал обратно к ногам Джинни. Количество горошин удвоилось. Довольная волшебница подняла его и посадила в корзину.

— Это твой дом, Тавшан, — заяц не стал возражать и тут же принялся с энтузиазмом жевать одуванчики.

— Похоже, он выбрал тебя хозяйкой, — прокомментировал Рыська. — Ладно, пускай живет… мясо, опять же.

— Рыська! — набросились мы на него. — Он и так много пережил!

— Пошутил, пошутил я, нечего меня щипать. Давайте лучше завтракать.

Поздний завтрак, больше похожий на обед завершился в полдень. Если, проснувшись, я ещё собиралась куда-то идти, то после плотного перекуса такие желания моментально улетучились, уступив место лени — матушке. Я уст-роилась на крыльце и наслаждалась дивным видом, открывающимся с порога Рыськиного дома: старая берёзовая ро-ща, светлая, какая-то прозрачная, сказочная. Глядя на белые стволы, вспомнила Лютого. С зимы его не видели. В Без-мирье кормится, в «Березани» редко появляется. С бабра мысли плавно перетекли на других хищников, волки вспом-нились. А там, где волки, там и Волчановка, и оборотни, и Белый Волк, и Марла… Мечтательное настроение испари-лось, а на его место тут же прибежало чувство ответственности за данное обещание.

— Ну, что не терпелось маме посетить эту Волчановку, — недовольно проворчала я себе под нос. — Теперь то-пать туда полдня. Рыська! — крикнула я в горницу. — До Волчановки далеко? По карте прилично было!

— Прилично, — фолк вышел на крыльцо и присел рядом, — а тебе зачем туда понадобилось?

— Марла там, — я вздохнула печально, недобро вспомнив свекровь, — у Волка гостит. Мы сегодня обещали быть.

— Ну, и сходите. В чём проблема?

— В том, что идти то я как раз и не хочу.

— Ты же давно собиралась в Волчановку, — удивился Рыська, — а теперь не хочешь? Ты на Волка обиделась?

— Ни на кого я не обиделась! Я в Волчановку и сейчас хочу, я идти не хочу.

— Идти? Так пусть вас Джинни переправит.

— Джинни? Рыська, ты гений! Конечно, Джинни! — я обрадовано чмокнула его в глаз (ну, так попала), и побе-жала уговаривать подругу.

Особо уговаривать, правда, и не пришлось. Она с радостью согласилась, и переправить нас, и посетить дерев-ню оборотней. В тех краях, в которых она провела последние несколько сотен лет, оборотни были жестокими и… не-сколько малоинтеллектуальными. Белый Волк выглядел их полной противоположностью и вызывал жгучий интерес иноземной волшебницы. Так что, через несколько минут мы стояли за околицей большой деревни, обнесённой крепким плетнём. Впрочем, плетень он напоминал мало, хотя был именно сплетён. Здоровые брёвна были плотно пе-реплетены между собой так, что просвета между ними не было.

— Это они как такие здоровые деревья умудрились согнуть? — я с трудом представляла себе инструменты, с помощью которых возможно такое сделать. — А силу какую иметь надо?!

— Никакой силы тут не применяли, — огорошил меня Май, — эти деревья выросли так.

— Выросли? — опешила я.

— Выросли. Смотри, вот это дерево росло отсюда, а это его корень.

— Наблюдательный, — усмехнулся Рыська, в прочем беззлобно. — Этот заплот многих ставит в тупик. Его, дей-ствительно, специально так растили.

— Ядрёна Матрёна! А зачем им такой забор? Им что-то угрожает?

— Оборотням? Смеёшься? Это у них увлечение такое — землеустройство.

— Ландшафтный дизайн, — восхитился Андрей.

— Обалдеть! Оборотни — садоводы! Я себе такого и представить не могла. А в деревне у них такие же… дико-вины есть?

— У них вся деревня — сплошная диковина. Бориска, когда здесь побывал, сказал, что Диснейленд отдыхает! Варя, а что такое Диснейленд?

— Ну, это такой парк аттракционов…

Джинни не принимала участия в нашей занимательной беседе. Она с восторгом обследовала плетень, время от времени тыкая в него указательным пальчиком.

— С помощью магии я бы тоже смогла так сделать, — с энтузиазмом сообщила она нам. В её глазах уже чита-лась работа творческой мысли, — но здесь нет и грамма волшебства! Это так… замечательно!

— Ловкость рук и никакого… волшебства, — вторила я подруге.

Рыська улыбался во все клыки, снисходительно наблюдая за нашим щенячьим восторгом.

— Так и будем топтаться за воротами или пойдём в деревню?

Бориска был прав: Диснейленд, не Диснейленд, но отдыхает, это точно! Сюда детей надо водить! И кто мог ожидать такой фантазии от оборотней? А, впрочем, что я знаю об оборотнях? Об их талантах, способностях, возмож-ностях? Ничего! А они, вон какую красоту сотворили! Дежа вю. Повторился мой прошлогодний культурный шок по-сле посещения Заставы, и нынешний, от посещения Град — Грота.

Миновав резные ворота, мы вошли в деревню. Главная, судя по всему, улица была вымощена плоскими бе-лыми плитами, похожими на мрамор, но явно превышающим его по прочности. Сразу за забором была небольшая площадь с торговыми рядами, в данный момент, пустовавшими. Торговые места были оформлены очень аппетитно: резные бублики, крендельки, яблоки, репки украшали продовольственные ряды. Потом шли подковы, ложки, круж-ки…, лапти. Так вот откуда поставляют всему Порубежью обувь! Я так и замерла, разглядывая настоящий, невероят-ных размеров лапоток, болтающийся под крышей крайней лавки. Его уменьшенные копии весели у нас в прихожей, умиляя всех без исключения гостей.

— Варвара, не отставай! — скомандовал Рыська, и я, с трудом оторвавшись от занимательного зрелища, после-довала за ними.

— Чего это тебя так поразило? — поинтересовался муж.

— Ты лапоть видел?

— Нет, пропустил, — огорчился Май. — А ты пчелу видела?

— А это я прозевала. Ба! Что это?

Мы с мужем дружно остановились и стали лицезреть огромный гриб — дом. Входная дверь в ножке, в шляпке окна. Около дома множество резных скульптур животных.

— Зоопарк, прямо как у Дуплянских! — восхитилась я. — А дом из чего сделан? Рыська! — проорала я на всю улицу, удаляющемуся фолку. — Дом, спрашиваю, как сделан?

Рыська недовольно развернулся в нашу сторону. Джинни лёгкой походкой пошла за ним. Настоящая восточ-ная женщина, ядрёна Матрена!

— Ножка — ствол старого дуба, шляпка на ветвях держится, — менторским тоном пояснил он. — Вы около каждо-го дома будете задерживаться, или сначала Волка найдём?

— Почему ты такой вредный, — надулась я на Рыську, как мышь на крупу, — интересно ведь! Я такого никогда не видела, и в Диснейленде не была! Мне хочется всё рассмотреть, разузнать. Я…

— Варь, — перебил мой монолог муж, — может, остудишь свой познавательский зуд слегка, а? — и состроил та-кую просящую физиономию. — У меня какое-то беспокойство за маму всё утро в душе свербит. Давай, её быстренько разыщем, а потом…

— Конечно, — с готовностью согласилась я, — разыщем! — И для верности ещё головой покивала. И в самом деле, Марлу надо поскорее разыскать. Мало ли чего навеет ей в голову здешним чистым воздухом. Вон, сами вчера с Джинни что отчудили. А ведь опыт уже есть, почти печальный. Тут чуть зазеваешься, попадёшь в какую-нибудь пере-делку. Или это только мне так везёт? Но свекровь всё же надо найти.

Я старалась больше не оглядываться по сторонам и шла, разглядывая мощёную дорогу, но глаза сами собой вылавливали в окружающей местности то резного журавля над колодцем, то меленку в конце проулка, то невообрази-мой красоты альпийскую горку (!!! И это в деревне, в деревне оборотней!). Местное население провожало нас любо-пытно — снисходительными взглядами, но с вопросами никто не обращался. Разглядеть их как следует, я тоже не пы-талась, но всё равно заметила, что выглядели жители Волчановки так же, как все жители Порубежья. Разве шевелю-рами были побогаче. Рыська свернул на другую улицу и направился к дому, сложенному из огромных чёрных брёвен, сплошь покрытых мхом. Мох, но другого вида, живописными патлами свисал с крыши. Логово! Мы подошли к крыльцу. Май уже приготовился постучать, когда сзади раздался звонкий мальчишечий голос.

— А Белый Волк и Марла час назад ушли на Заставу.

Мы оглянулись и увидели сорванца лет семи со светлыми вихрами и ушками — лопушками, светившимися на солнце нежно — розовым светом.

— Мне кажется, я его ещё у торговых рядов заметила, — тихо сообщила я своим спутникам.

— Точно, — подтвердил Рыська, — болтался он там. Час назад, говоришь? — обратился он к мальчишке.

— Да! — радостно отозвался тот. — Мне Белый Волк поручил вас предупредить, когда придёте.

— А что же ты нам сразу не сказал? — удивилась Джинни, и мы вместе с ней. — Зачем мы сюда шли? Надо было там предупредить, у ворот!

— Как это? — в свою очередь поразился малец. — Тогда бы вы не увидели нашей деревни! А как можно не по-смотреть Волчановку? Все смотрят! Всем нравится!

— Вот это патриотизм! — восхитился Май.

— Хотите, я вам всё — всё тут покажу! — входил в раж маленький гид. — Горку покажу! Шахматную поляну, мельницу! Даже, — он поозирался по сторонам и сообщил нам шёпотом, — место Малого совета покажу. Меня не зару-гают! Вам можно его показывать! А-а?

— Место малого совета? — задумчиво произнёс Андрей.

— Шахматную поляну? — поинтересовалась Джинни.

— Мельницу? — это я высказала своё пристрастие. Мельница, хоть и промелькнула в боковой улочке, но вызва-ла моё любопытство. Она ведь должна быть водяная, с колесом.

— Всё покажу! — радушно подтвердил мальчик.

Мы повернулись к Рыське. Тот только пожал плечами.

— Через Джиннин переход мы их и так обгоним, как бы Белый Волк быстро не передвигался, но сейчас он с женщиной. Так что немного времени на осмотр местных достопримечательностей у нас есть.

— А как тебя зовут? — спросила я нашего провожатого.

— Акела, — представился тот смущённо.

— Акела? — присвистнул Май.

— Вот все из вашего мира так реагируют, — мальчик засмущался ещё больше.

— Это потому, что они все начитанные, — попытался исправить ситуацию Андрей, — так звали вожака волчьей стаи в одной популярной сказке.

— Я знаю, — Акела залился румянцем и улыбнулся, — «Маугли», я читал.

— Читал? — снова поразилась я. На вид пареньку было лет семь, не больше. Выходит, дети оборотней очень ра-но изучают грамоту. — А сколько тебе лет?

— Сто… скоро, — смущённо поведал гид.

— Сколько? — я начала тихо сползать к земле.

— Варя! — бросился мне на помощь муж, и успел подхватить почти у самой травы. — Тебе плохо?

— Е-е-ему-у… с-сто-о…, - проблеяла я.

— Не сто ему, — вмешался Рыська, — пошутил он. Акела, знаешь ведь, что не стоит говорить это людям. Они сильно реагируют на наш возраст! — стал выговаривать он малышу.

— Но они же…, - опять смутился тот, — Лоцман и Берегиня. Я думал — можно.

— Не бери в голову, — стал успокаивать его Май, — просто Варя… немного нервная, сегодня.

— А всё же, сколько ему лет? — решила я расставить все точки над «ё».

— Восемьдесят, — виновато пробормотал Акела.

— Во-осемьдесят, — простонала я в ответ. — Но… как?

— Ему восемьдесят сезонов, — нехотя пояснил фолк. — У волков в году два сезона. Сейчас ему около сорока лет, а по человеческим меркам… так совсем…

— Совсем пацан, — ехидно высказался Май.

— Маленький какой, — пролепетала Джинни.

— Хорошо вам, долгожителям, — вздохнула я, — а нам каково, двадцатипятилетним? Мы для вас, наверное, как зародыши… эмбрионы.

— Ерунду, говоришь, Варвара! Истинный возраст измеряется не годами, — попытался утешить меня Рыська, — а… состоянием мозга!

— И как же мозг должен стоять? — опять съехидничал Андрей.

— Да ну вас! — фыркнул Рыська и махнул рукой. — Вы сегодня оба какие-то язвительные. Плохо спали, что ли!?

Отчего то все промолчали.

Акела не обращал внимания на наше замешательство. Он упоённо рассказывал нам о достопримечательно-стях Волчановки и её окрестностях.

Краткое изложение путеводителя по Волчановке:

Основана Волчановка очень, очень, очень… давно. Местные жители — оборотни подразделяются на два вида: оборотень циклический (напрямую зависит от фазы луны), и оборотень самоуправляемый (не зависит не от чего, кро-ме собственного интеллекта). Циклические оборотни делятся ещё на два подвида: оборотень циклический разумный (сохраняет интеллект при смене ипостаси), и оборотень циклический обыкновенный, можно сказать, вульгарный (в шкуре животного ничего не соображает и не помнит). Последние в Волчановке не живут и вообще… они плохие.

Оборотни — народ хозяйственный, вследствие чего имеют пасеки, сады — огороды, пашни, из домашних животных содержат только птицу, так как млекопитающие у них чахнут (а вот у чертей не чахнут). Мясо они добыва-ют в Безмирье, охотясь на диких животных, ибо им разрешено это делать в волчьей ипостаси. Молоко и молочные продукты по утрам импортируют из деревни Репкино.

Оборотни владеют многими ремёслами от ивоплетения до кузнечного дела. Мастерские расположены прямо на дому, причём семейное дело передаётся по наследству. По-этому в Волчановке много трудовых династий. Товара производят много, излишки экспортируют по всему Порубежью и даже дальше. Землеустройством (ландшафтным дизайном) занимаются практически все, в меру сил и фантазии. А так как обитатели деревни сплошь долгожители, то им удаётся воплотить очень протяжённые по времени (как тот плетёный забор) проекты. Они могут посадить дуб, по-дождать, когда он вырастет до необходимых размеров, попутно корректируя рост веток, выдолбить его изнутри, обра-ботать для крепости соляным раствором, пристроить второй этаж на ветках, и, наконец, оформить готовое строение в виде гриба. Скромненько и со вкусом! И такими нетиповыми домами была застроена вся Волчановка. Наиболее отли-чительные архитектурные изыски: вышеупомянутый дом — гриб; каменный дом, стилизованный под голову богатыря; многоквартирный дом — гармошка на три семьи (новостройка, дому всего то сто восемьдесят семь лет); дом на сваях (сваи сплошь оплетены хмелем, и дом будто парит над землёй); и дом — корабль (построен под впечатлением от рас-сказов Боцмана о морях — океанах), врезающийся носом в буйные заросли волчьей ягоды. Другие строения так же производят впечатления, но они всего лишь обычные дома, красивые, с изюминкой, но…

Для культурно — массовых мероприятий выделена довольно большая территория поселения. В первую оче-редь это базарная площадь, которую мы проходили. За ней место большого совета с трибунами для всех жителей, подобием сцены — подиума и огромным каменным… экраном. (Акела пояснил, что это как бы «блюдечко с золой каё-мочкой», по которому они всей деревней смотрят живые картинки из чужедальних мест. Данная конструкция очень заинтересовала Джинни). Детская площадка с каменными горками (отполированными за века таким количеством за-дов, что стали гладкими, как стекло), качелями — каруселями, лесенками — перекладинками и огромной шахматной поляной. Шустрая речка Молочная перегорожена двумя плотинами, где на спокойной воде удят рыбу, купаются, а зимой устраивают каток. Место малого совета показывают не всем. Находится оно в центре деревни, но найти его не-знающему невозможно, хотя смотреть там особо нечего: круговая каменная скамья и в центре очаг.

На беглый осмотр Волчановки мы потратили полчаса, распрощались с юным патриотом Акелой и удалились через пространственный переход на Заставу. Там мы оказались в окрестностях «Теремка».

— Май, ты уже знаешь, где Марла? — у меня разыгрался экскурсионный зуд, должно быть, заразилась от Аке-лы. Мне захотелось показать Джинни место нашего с Андреем знакомства.

Андрей сосредоточился и довольно долго сканировал пространство.

— Скоро здесь будут, — наконец определил он, — а у тебя есть какие-то планы?

Что ж, муж изучил меня довольно хорошо. Ничего не скроешь.

— Я хочу сводить Джинни в «Теремок», — созналась я.

— По местам, так сказать, боевой славы? — усмехнулся Андрей. — Сходите. Минут десять у вас есть.

— А вы снами не пойдёте? — удивилась Джинни.

— Это тебе всё в новинку, — Рыська подмигнул ей, — а мы там всё видели.

— Эх! Нет у тебя, Рыська, такого патриотизма, как у Акелы, — решила я поддеть его. — Идём, Джинни, — я взяла подругу за руку, и мы направились в сторону гостиницы. — Я тебе покажу ещё мониторы.

— Чего ты мне покажешь? — не поняла девушка.

— Приборы, которые показывают живые картинки. Тебя же заинтересовал тот экран в Волчановке.

— Правда? Здорово!

Мы подошли к зданию. «Теремок» понравился волшебнице и снаружи и изнутри. Она тоже задержалась око-ло карты Порубежья.

— А я не думала, что здесь так много поселений. Варя, а ты была в Репкино?

— Нет ещё. Мы были в Град — Гроте, на Яшкиной заимке. Ну, ты там и сама была. В Безмирье ходили. В «Бере-зани» само собой. Теперь вот в Волчановке. А что там ещё осталось? — я тоже подошла к карте. — Олимпика, Репкино, Богатырская слобода, Стивратовка. Это ещё что за название мерзкое? Скит… странно как-то.

— Варя, — прервала мои размышления Джинни, — а в Белогорье ты была?

— Что? В Белогорье? — я с трудом отогнала навязчивую мысль о ските. — Так я там с вашими джиннами воева-ла! Забыла? Я же рассказывала.

— Ага, забыла, что это было в Белогорье. Рыська говорил, что туда очень трудно попасть. Он за всю жизнь там и десяти раз не был.

— Там красиво. Там боги живут, — мечтательно произнесла я. — Скит. Что за скит такой?

— Ты это о чём? — забеспокоилась подруга. Она, как я заметила, вообще была очень неравнодушной особой.

— Вон, видишь, в самом верху справа? Написано «Скит».

— Вижу. И что?

— Сама не знаю, — пожала я плечами. — Мне интересно, чей это скит. Обитаем ли он.

— Так спроси у Рыськи или Яги, — посоветовала Джинни.

— Угу…спрошу…

Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от навязчивого желания немедленно бежать и наводить справки об этом самом ските.

— Варя! Да что с тобой? — Джинни трясла меня за плечо. — Давай лучше вернёмся к мужчинам, а то ты сама не своя стала.

— Нет. Сначала мониторы посмотрим, и тогда вернёмся.

Я решительно пошагала в пункт пропуска посетителей Порубежья. Джинни, как только увидела мерцающие экранчики, так и прилипла с расспросами к дежурившему Илье: «Что, да как?» А я снова погрузилась в свои мысли. И что мне этот скит так врезался в голову? В прошлый раз я на него даже внимания не обратила, а сейчас… От Град — Грота не далеко, и от Безмирья, и от Океан — реки. Озеро Лебяжье опять же рядом. Хотя, при чём тут озеро? Постороннее движение я уловила краем глаза. Из восьмого предела выдавливалась (именно выдавливалась) бесфор-менная бурая масса. Она выпячивалась из коридора, потом опять втягивалась обратно, словно её кто-то держал с той стороны. Вдруг в наше помещение выпросталось огромное щупальце, за ним ещё одно.

— Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!! — услышала я собственный голос. Илья и Джинни даже подпрыгнули от моего воя, а стран-ная масса замерла и больше не двигалась. — Ма-а-а-а-а-амочка-а-а-а! — продолжала верещать я, цепенея от ужаса.

— Шайта-а-а-ан! — подхватила эстафету Джинни.

— Ю-у-у-у-у-у-до! — забасил Илья и бросился на пришельца.

Мы ожидали, что он начнёт изгонять непрошенного гостя пинками, или кулаками, или и тем и другим сразу. Мы бы ему помогли. Но, вместо этого он начал тащить его из коридора, и тащить довольно нежно.

Я перестала орать, смутно догадываясь, что сия сущность тоже принадлежит этому миру. Может это в гости к Боцману родственник какой пожаловал, да в коридоре застрял. Джинни тоже успокоилась и с интересом наблюдала за извлечением гигантского осьминога из тесного помещения.

— Ты ничего другого придумать не мог? — ворчал тем временем Илья. — Нашёл, в кого превратиться! Тащи те-перь тебя! Уменьшись, идиот! — осьминог действительно сдулся в размерах и, наконец, вывалился из злосчастного коридора, держа в шести щупальцах из восьми, по огромному чемодану. — С приездом! — недовольно поприветствовал Илья гостя. — Барышень напугал!

Осьминог, хоть и оставался гигантских размеров, был довольно мил. Цвет с бурого он сменил на серебристо — серый. Поза у него была совершенно мультяшно — классическая — туловище опирается на свёрнутые в колечки щу-пальца. Чемоданы, впрочем, он из них не выпустил. Посередине туловища на нас смотрели абсолютно человеческие синие глаза.

— Вроде у осьминогов глаз нет? — спросила я не известно кого.

— А чем тогда он смотрит? — отозвалась Джинни.

— Ты бы уж нормальный вид принял, — укоризненно проворчал Илья, — никто твои чемоданы не тронет! Ишь, вцепился.

Осьминог моргнул и стал на наших глазах трансформироваться в человека. Получился мужчина неопределён-ного возраста, среднего роста, средней внешности. Он был бы совсем заурядным, если бы не синие глаза и пепельно-серые кудри.

— Здравствуйте, — нерешительно поприветствовала я мужчину. Джинни только молча кивнула. — Я Варя, а это моя подруга — Джинни.

— Экскурсантки? — неожиданно молодым и весёлым голосом спросил вновь прибывший. — Я тоже на праздник приехал, — не дождавшись нашего ответа, доложил гость.

— Мы это… нет, — я замялась. Мне вдруг стало неудобно представляться Берегиней. — Джинни теперь житель-ница Порубежья.

— Да? Слыхал, слыхал я про девушку — джина, — улыбнулся мужчина, — но, разве она не должна жить в мире людей?

— А Вы хорошо осведомлены, — я с подозрением посмотрела на него, и решила от греха подальше, уносить но-ги. И свои, и Джиннины. Мало ли что…, - Мы пойдём. Всего хорошего!

— Подожди, Варя! — остановил нас Илья. — Вы хоть познакомьтесь. Он же годами дома не бывает, путешест-венник наш, — у меня в голове начали возникать какие то ассоциации, но я не могла вспомнить в связи с чем. — Юдо наше чудное!

— Чудо — Юдо! — наконец догадалась я. — Так это Вы?

— Я! — ещё шире улыбнулся мужчина. — Только давай по простому, по нашему — Юдик.

— Ага, — я согласно кивнула головой. — Варя.

— Я запомнил, — засмеялся мужчина. — Варя и Джинни. Девушка — джинн и, — он подмигнул мне, — … Берегиня.

— Так Вы…

— Знаю! Как иначе жить, если не знаешь, что в родных краях делается. Очень рад знакомству!

— Вы куда пропали? — в зал вошли Андрей и Рыська. — О-о! Юдик вернулся! Пилигрим ты наш странствую-щий!

— Рыська! Друг! — он, наконец, оторвался от своих чемоданов и бросился в объятия фолка. — Как вырос! Как возмужал!

— Ну, тебя! — смутился Рыська. — Всего то пять лет не виделись. Познакомились уже? — он кивнул в нашу сто-рону. А это Лоцман.

— Он же Андрей, он же Май, — весело доложился муж и пожал Юдо руку.

— Как здорово вернуться домой и встретить столько приятных людей! Это и к тебе, Илья, относится! — крик-нул Юдо через плечо.

— Я счастлив, — отозвался страж. — А помещение всё-таки освободите. Работать мешаете.

Мы покинули «Теремок» и втроём направились к Дуплянским. Рыська побежал перехватывать Марлу с Вол-ком, а Юдик отправился навестить дом родной.

Дуплянские встретили нас, как родных. Полина, узнав, что с минуты на минуту прибудут ещё и Волк, и ма-тушка Лоцмана, засуетилась по хозяйству, и нас с Джинни подпрягла. Мы за несколько минут соорудили пир на весь мир, не успели присесть, как заявились долгожданные гости. Я заметила, что Белый Волк улыбается загадочнее обыч-ного, а Марла… Марла ещё помолодела и имела такой счастливо — отсутствующий вид… Она всем улыбалась, была мила и непосредственна. Гости, по доброй традиции, набившиеся в гостеприимный дом лешего, быстро приняли её в свою компанию. И не как мать Лоцмана, а как самостоятельную, индивидуальную частичку Порубежья. Нам с Андреем оставалось только переглядываться и перемигиваться. А потом пришёл Юдик и всё внимание переключи-лось на него. Улучив удобный момент, мы выскользнули во двор обменяться мнениями без посторонних.

— Ты что-нибудь понимаешь? — я устроилась на пенёчке, Андрей уселся на траву у моих ног, и положил голову мне на колени.

Из-за дома на наши голоса выбежал винторогий козёл и радостным блеяньем принялся наворачивать круги вокруг нас. Муж опасливо покосился на скачущего козла и на всякий случай подтянул ноги.

— Мне показалось, что мама счастлива. Я её точно, такой никогда не видел. Помолодела. Глаза светятся…

— Я это тоже сразу заметила. Но я не про это спросила. Касым, ты можешь не мельтешить? — сделала я попыт-ку образумить резвое животное. — Мы тоже безумно рады тебя видеть!

Козёл сбавил темп и перешёл на степенный шаг.

— А про что? — не обращая внимания на мои препинания с козлом, продолжил разговор на интересующую его тему Май.

— Ты видел, как её местное население приняло? Сразу, как свою. А ведь нас с тобой они в прошлом году целые сутки проверяли, недоговаривали, контролировали…, - я перебирала вихры на заросшей мужниной голове, следя гла-зами за орбитальным вращением Касыма. Странное поведение козла отвлекало меня, не давая сосредоточиться на те-ме разговора. — А-а-а… а её сразу признали. Белому Волку пара секунд потребовалась… Расписок не взяли. Может, у них тут ещё какие вакансии имеются?

— Угу. Странно всё это, — согласился Май. — А вдруг, она тоже какая-нибудь утерянная… царевна — лягушка.

— Это кто тут царевна — лягушка? — весело поинтересовалась виновница наших размышлений.

Мы дружно повернули головы на голос. Как ни странно, козёл тут же прекратил свой путь в никуда, и при-нялся ощипывать скудную растительность двора, всем своим видом показывая, что животное просто ест.

— Мама, признайся честно, — серьёзно осведомился сын, — кто ты?

— Мария Лавровна Май…

— Варя, погляди, — вскричал вдруг Андрей с театральной гротескностью в голосе, — это же Мария Лавровна Майкова! Твоя свекровь и моя мать! — Касым отреагировал на вопль нервным подёргиванием. — Мама, — заговорил Май уже своим обычным голосом, — не обманывай своих детей! Признайся честно. Ты — Марья — искусница? Нет? Ма-рья — посадница? Хотя, нет. Ту Марфой, кажется, звали. Марья — кудесница?

Марла снисходительно наблюдала за выходками великовозрастного сынули, всё также загадочно улыбаясь.

— Ты вряд ли угадаешь, — она присела на соседний пенёк, и ещё несколько секунд нас помучила ожиданием. — Я — скрытый оборотень.

— Кто-о-о? — простонал Май.

— Ме-э-э-э! — поддержал его козёл.

У меня отвисла челюсть. Такого поворота событий мы не ожидали… А ведь могли и сами догадаться. Встре-тил её сам глава общины, в деревню пригласил, не дав опомниться, осмотреться. Закружил нас всех, заморочил. Ай, да Волк!

— Мамуля, кто ты? — просто взмолился Андрей, став похожим на несчастного Пьеро.

— Она скрытый, неактивированный генетический оборотень, — из темноты сеней к нам вышел Белый Волк.

Касым отреагировал на приближение оборотня героическим отступлением за наши спины, но место действия не покинул.

— Генетический? А-а…, - взгляд Мая стал отсутствующим, ушедшим в себя. Такой удар не каждый сможет выдержать. Мать — оборотень, пусть даже, скрытый.

— А подробнее можно? — растерянно поинтересовалась я.

— Ме-э-э-э, — высунул заинтересованную морду из-за моей спины козёл. Почему его так интересовала судьба Марлы, не укладывалось в моей голове. Впрочем, я не особо и укладывала. Но поведение козла отвлекало…

— Конечно, — охотно согласился мужчина. — Иногда встречаются люди, один случай на десять — пятнадцать миллионов, которые являются неактивированными оборотнями.

— Какими оборотнями? — тут же уточнила я, козёл промолчал.

— В каком смысле, какими? — Волк смотрел на меня с недоумением.

— Самоуправляемыми или циклическими, чего тут не понятного!?

— Ме!

— Вы что, были в Волчановке? — удивилась Марла, — И что это за козёл такой разговорчивый?

— Это Касым, тот самый… — представила я свекрови винторогого красавца. — В Волчановке были, сегодня. Нам Акела такую экскурсию устроил.

— Мы вас чуть-чуть не застали, — вынырнул из прострации Май.

— Тогда понятно, — улыбнулся оборотень и продолжил. — И теми могли быть и другими. Этот ген передаётся не всем. Поэтому в семье могло быть пять или даже десять детей, и лишь один ребёнок был его носителем. Человек мог прожить всю жизнь, так и не узнав о своих скрытых возможностях.

— А как заставить этот ген работать? — во мне проснулся исследовательский азарт.

— Укус, — загадочная улыбка не сходила с лица Волка.

— Что, всё так просто? — не поверила я.

— Ме-э.

На мнение козла уже никто не обращал внимания. Касым вышел из своего укрытия и с любопытством ус-тавился на Волка.

— Конечно, не просто! — оборотень потрепал козла по холке. — Кусать должен оборотень.

— Выходит, легенды не лгут? От укуса оборотня сам становишься оборотнем! — печально подытожила я.

— Только тогда, когда есть такой ген, и ты готов стать оборотнем, — Белый Волк отвёл от Марлы морду Касы-ма, норовящего ущипнуть ту за близлежащую часть тела. — Без этого — никак! На козлов это не распространяется!

— Это ж, сколько народу надо перекусать, что бы выявить одного — единственного кандидата! — я ужаснулась.

— Да никого особо кусать не надо, — развеселился Волк, — это чувствуется.

— Ага, — скептически отозвался Май, кивая на упрямое животное, продолжающее попытки дотянуться до роди-тельницы.

— И Вы сразу почувствовали Марлу? — догадалась я. — Там, в гостинице. Касым, ты что прицепился?

Козёл, не достигнув цели, вернулся к ощипыванию травы, всем своим видом показывая, что не очень то и хо-телось…

— Нет, я почувствовал ещё раньше, что идёт к нам нужная женщина. Поэтому и пришёл на Заставу.

— Ядрёна Матрёна….

— Мама, ты уже… — Андрей не решался взглянуть на мать.

— Ещё нет. Я хочу знать ваше мнение.

— Да? — с надеждой отозвался сын, но, встретившись с взглядом родительницы, понял, что если он не одобрит выбор матери, то сделает её несчастной до конца жизни. — А что это тебе даст, — совсем упавшим голосом поинтере-совался Андрей, — кроме… возможности принимать звериное… волчье обличие?

— После альтерации…, - начал пояснять Волк.

— После чего? — встрепенулась я.

— Альтерация — ритуал изменения, после которого она обретёт вторую, альтернативную сущность, — пояснил Волк, — её организм омолодится, срок жизни значительно увеличится.

— А ещё я смогу иметь… щенков, — щёки Марлы порозовели, и она опустила виноватый взгляд.

Это был аргумент, который Май не смог бы разбить и сотней полновесных доводов «против». Марла, остав-шись вдовой, больше всего сокрушалась, что не родила ещё ребёнка от любимого мужа. Она очень любила детей, и была на седьмом небе от счастья, когда узнала, что скоро станет бабушкой. А тут выпадает шанс самой родить… щенков.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — тихо сказал Андрей. — Она будет счастлива? — он в упор посмотрел на Белого Волка.

— Будет, — не отводя глаз, пообещал оборотень.

— Погодите, — влезла я, — а каким она будет оборотнем?

— Ты опасаешься, что циклическим? — поинтересовался Волк.

— Опасаюсь!

— Она будет высшим, самоуправляемым оборотнем.

— Получается, цикличные — это низшие оборотни?

— Правильно.

— А у меня тоже есть такой ген? — вдруг поинтересовался Андрей.

— У тебя нет, — успокоил его Белый Волк, — а вот у сына твоего, похоже, есть.

— Успокоил, называется, — нахмурился Май.

— Вы это что, тоже меня нюхали? — возмутилась я.

— Прости, Варя. Не могу же я заткнуть нос.

— И когда альтерация? — обречённым голосом поинтересовался Андрей.

— Завтра, в полночь.

— А кто будет… ну…. кусать? — запинаясь, задала я очередной вопрос и наткнулась на ироничный взгляд Вол-ка.

— Как ты думаешь, кому я могу доверить столь деликатное дело? — усмехнулся он. — Я, конечно!

— Ме-э-э-э! — скептически прокомментировал Касым.

— Деликатное!?… — слегка напряглась я, и в голове у меня зашевелились разные фривольные мысли. — Это ку-да же кусать то надо?

— Да куда угодно, — Волк пожал плечами, — но надо выбрать место, где шрам от укуса будет наименее заметен. Она всё-таки женщина.

— Тонкий шрам на любимой попе…, - запел Май, устремив взгляд в небо, вогнав в краску всех, и себя в том числе, — рваная рана в моей душе, — мужественно завершил он сольную программу.

— Высказался? — Марла укоризненно покачала головой. А потом, не сдержавшись, всё же расхохоталась.

— Дельная мысль, — одобрил Волк, — можно попробовать.

Свекровь, не переставая хохотать, пихнула оборотня в бок и отвела глаза. Видно, представила это занима-тельное зрелище. Мы с мужем тоже представили и заржали во всю мощь молодых глоток. Лишь Белый Волк сохранял невозмутимую физиономию… зажёвывая, рвущуюся улыбку. Кого стеснялся? Все свои…

Марла решила и эту ночь провести в Волчановке. Тем более что было необходимо приготовиться к альтера-ции. Присутствие ближайших родственников приветствовалось.

— Варенька, сынок, пойдёмте с нами, — уговаривала нас Марла. — Там так замечательно! Вам понравится!

— Мама, мы там уже были.

— Я забыла…, конечно, были. Идёмте, а?

— Варь, ты как? — Май был готов уступить просьбам матери.

— Надо Джинни с Рыськой предупредить тогда, — почти согласилась я, — чтоб не искали. Пойду, скажу им.

Я вернулась в дом Дуплянских. Веселье было в самом разгаре. Юдо рассказывал очередную байку из своих путешествий, а Боцман смачно комментировал. Джинни, подперев голову кулачком, заворожено слушала рассказчика. На мои призывные взмахи руками она не обращала никакого внимания. Да и никто не обращал. Я попыталась протол-каться к подруге через гостей, набившихся в горницу, но давалось мне это с большим трудом. Все были настолько поглощены происходящим, что я могла топтаться по их ногам, лезть по их головам, они не обратили бы и на это ника-кого внимания. Жаль, что сделать это мне не позволяло воспитание. Я как раз протискивалась между Бабой Ягой и гномом Додором (и как это он всегда умудряется на гулянке оказаться), когда Яга отвлеклась от рассказа и взяла меня за руку.

— Поговорить надо, — шепнула она мне, легко поднялась и повела обратно на улицу.

— Это срочно? — взмолилась я.

— Раз чародей просил, значит срочно.

— Чародей?

Мы вышли на крыльцо. Ожидавшие меня родственники (чего уж там), с недоумением на нас оглянулись.

— Ты не предупредила Рыську, — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Андрей.

— Нет.

— Это я её задержала, — Яга спустилась во двор. — С ней Всевед побеседовать хочет.

— Всевед?

Это мы сказали хором, в четыре голоса, но с разными интонациями. Андрей — с подозрением, Марла — с непо-ниманием, Я — с удивлением, а Волк — с одобрением.

— А это кто? — продолжала не понимать свекровь.

— Чародей местный, — угрюмо ответил Май. — Он ВСЁ знает. Я пойду с Варей!

— Хорошо, — согласилась я. Мне только было непонятно, что так расстроило мужа? — Ты чего-то боишься?

— Рыська сказал, что характер у него… сложный, — брови у Волка поползли вверх, а Яга печально улыбнулась. — Одну жену я к нему не пущу! — сказал Май, как отрезал.

— Так ты не пойдёшь со мной, — наивно поинтересовалась родительница.

— Ты не одна, мама, а Варю я не отпущу… без себя.

— Она тоже не одна, она с Ягой, — ещё раз попыталась склонить сына на свою сторону Марла. — Или ей что-то угрожает?

— Берегине ничего не угрожает в Порубежье, — спокойно произнесла Яга, — но Лоцман вправе беспокоиться за жену. Нам пора идти. Я и так задержалась, слушая Юдо.

— А как же…, - начала было свекровь, но оборотень обнял её и, что-то тихо нашептывая на ушко, повёл со двора.

Дойдя до ворот, он обернулся к нам, душевно улыбнулся и помахал рукой. Мы, так же молча попрощались.

— Где назначена встреча? — по-деловому поинтересовалась я.

— У меня на заимке.

— А что он сюда не пришёл?

— Не любит он на люди без надобности показываться.

— Как это без надобности? Вы же сказали, что он поговорить хочет? — не поняла я.

— Так тебя ему одну и надобно. Другие ни к чему… А характер у него на самом деле… не простой. Ты, Анд-рей, на разговор с ним не напрашивайся, — посоветовала она уже перед самым домом. — Нужен будешь, сам позовёт. Мы с тобой тут, на крыльце подождём.

Я одна вошла в избу. Яга с мужем остались во дворе. Закатное солнце ярко светило прямо в окна. Человек, сидевший за столом спиной к свету, выглядел чёрной зловещей фигурой, в тёмном балахоне с капюшоном, закры-вающим и так невидимое лицо. Я хотела обойти стол и сесть так, что бы хоть немного было видно его физиономию, но он молча указал место напротив себя. Ну что ж. Поиграем в загадки, чародей Всевед со сложным характером. Ещё не познакомились, а демонстрация уже началась. Лёгкое покалывание под кожей сообщило мне, что адреналин уже начал свою деятельность, приводя меня в боевой тонус. Я села на лавку и устремила прямой взгляд под капюшон. А что! А ля гер, ком а ля геро! Пусть понервничает.

— А ты не очень то учтива, — вместо приветствия произнёс чародей скрипучим голосом, не шелохнувшись.

— У нас с Вами, видимо, разные понятия об учтивости, — усмехнулась я. — Вы приглашаете меня на беседу, прячете лицо, молчите, но ждёте от меня почтения. Может, вам глубокий реверанс отвесить, или будет достаточно книксена? — я встала, всерьёз намереваясь воплотить свои слова в жизнь.

— Теперь явственно зрю, отчего джинны претерпели такое сокрушительно поражение, — засмеялся голос, ибо лица я так и не видела. — Зело дерзновенна! Дремучее непочтение к тем, кои сильнее тебя.

— Сильнее? — я снова села на лавку. — Не надо иметь привычки себя переоценивать! Вдруг, противник не на столько слаб…, конфуз может случиться.

— Да! Ты многих оконфузила, — снова развеселился мой визави, — и мне вдругорядь не хочется продолжить сей список.

— А Вы что, собирались со мной драться? — деланно удивилась я.

— Волтузиться с Берегиней? Уволь! Но ты и в глагольной перебранке спуску не даёшь!

— Вы пикироваться на словах меня позвали? — я совсем расслабилась. Человек в чёрном капюшоне не произвёл на меня сколь ни будь значимое впечатление. Так, играется дяденька в какие-то свои игры, лицо прячет… Ну, по-смотрим, что будет дальше.

— Отнюдь. Сиё само как-то получилось, — проскрипел голос, — сиречь дотоле со мной так никто не глаголил, — подтвердил он мою догадку. — Пужались токмо…

— Боялись? — я посмотрела на него с сомнением. — Вас? Серьёзно?

— Я неизбывно скрываю свой лик, — назидательно поведал голос. — Воистину лучше оставить сие тайной…, всяко бывало, падучая девок настигала…. что касаемо тебя, то обличье моё…

— Отчего такая забота? — издевается он, что ли? Боялись его! И Баба Яга не предупреждала ни о чём таком…

— Ты, есть часть сего мира… зело значимая часть. Тебя надлежит…, - он вздохнул, — оберегать.

— Снимите капюшон, — заявила безапелляционно. В самом деле, что он о себе думает? Деятели киноиндустрии создали столько отвратительных монстров, что теперь современного человека мало чем можно напугать.

— Ладненько, — неожиданно охотно согласился он, — коли восхотелось тебе спытать свои нервы.

Всевед медленно снял капюшон и чуть повернул голову, чтобы осветить лицо, не спуская, тем не менее, с ме-ня пристального взгляда. Да-а-а…. Было чему удивиться. Покемоны в мультиках, и те страшнее. Обычное лицо муж-чины в возрасте. Правда, очень худое, бледное и, словно, неживое. Маска, а не лицо. Густые, седые космы до плеч. Чёрные, колючие глазки.

— Нормально, — сделала я заключение, — мне не страшно.

— Не брешешь? — очень удивился чародей. — А почему? Все мои… гм… невесты боялись, — печально сообщил он.

— Вы что, на самом деле считаете себя страшным? — он согласно кивнул. — Это просто какая-то мания антиве-личия! — возмутилась я. — Да, Вы не привлекательны, не обаятельны, не милы. Но таких мужчин на свете навалом! У Вас немного асимметричное лицо, — я, во время своего монолога, попыталась получше рассмотреть правую сторону, чуть повёрнутую от меня, — Вы улыбаетесь только правым уголком рта. Нос, как у хищной птицы. Глаза…жёсткие. Всё вместе выглядит сурово и как-то монументально, но не страшно, — он с удивлением слушал меня, не перебивая. И, чем больше я говорила, тем удивлённее он становился. — Ещё Вы, на мой взгляд, очень худы. Это какая-то особая диета? Так надо для Ваших магических способностей? Слушайте, надо школу менять, — заключила я тоном, не терпя-щим возражений, — а то зачахнете на корню! Чахлик Невмерущий! Ей богу!

Последние мои слова заставили его вздрогнуть. Взгляд выразил крайнее смятение и он, непроизвольно потро-гал лавку под собой, словно она шаталась. Я с удивлением взирала на ошеломлённого чародея, и до меня стал дохо-дить смысл собственной последней фразы.

— Невмерущий… так Вы…, - я отказывалась верить собственной догадке, так, между делом, опознав собесед-ника, — Кощей Бессмертный, что ли?!

— Ох, Варвара! — пробормотал Кощей. — Упреждала меня Яга… необычная ты девица… остропонятная.

— Какая? — уточнила я, подозрительно сощурившись.

— Шибко всё разумеешь… Весьма шибко. Распознать меня за пару минут…, - он опустил лицо на сомкнутые руки и изучающее посмотрел на меня, будто я была зелёным инопланетянином. — Авось, кай меж собой быстро по-ложим, — он усмехнулся правой стороной лица, левая осталась неподвижной.

— Чего положим? — слегка напряглась я.

— Кай…, гм…, договор.

— О чём? — напряжение после его объяснений улетучилось, и подозрения меня не стали мучить. Вряд ли K°-щей — Всевед будет предлагать мне что-то противозаконное, хоть и репутация у него…гм… криминальная.

— Всего лишь, допрежь не делать глупостей… — наставительно произнёс тощий дяденька.

— ??? Да-а? — миролюбивое настроение во мне тут же иссякло, уступив место воинственно — язвительному. — Каких?

— Не стоит боле видеться с Маликой, — огорошил он меня, — седьмой горной Пэри. Ни тебе, ни Джинан. Сие весьма опасно.

Из всего вышесказанного меня задело одно слово: «боле».

— То, что мы с Джинни уже были у Малики, Вы знаете, — набычившись, осведомилась подозрительная Береги-ня в моём лице. — Я правильно поняла? — он кивнул. — Семён проболтался? Чревоугодник!

— Домовой тут не при делах. Я сам сведущ, у меня везде есть очи и уши…, - Всевед замолчал, не намереваясь давать пояснений. Как бы не так!

— Продолжайте, — сказала я жёстко, даже сурово. Он удивлённо поднял правую бровь, но продолжал молчать. — Или Вы мне ВСЁ рассказываете, — я добавила металла в голос, — или… наш разговор окончен.

— Угрожаешь? — искренне удивился Кощей. — Мне?

— Упаси боже! — махнула я рукой. — Я вообще не люблю конфликтов. Но Вы, если предупреждаете об опасно-сти, могли бы дать разъяснения. Тем более что были на турнире очевидцем…

— Чего-о? Коим ещё очевидцем? — совсем несолидным высоким голосом возмутился чародей. — Сие есть зло-умышление! Кто осмелился такое глаголить?

— Джинни, — просветила я его.

— Но Джинни не могла…, - он осёкся, поняв, что попался. — Я там не был, — взяв себя в руки, зло проскрипел Всевед. — Не был и баста! — и, видимо от злости, он стал использовать, так сказать, современный лексикон.

— Лгать не хорошо, — весело поддела я его.

— Хорошо!

— Что «хорошо»? Врать? — я состроила помадно — сливочную улыбку.

— Хорошо…, я ВСЁ расскажу. Тебе «по полочкам» или…

— «По полочкам», — продолжала я улыбаться, мысленно поздравив себя с небольшой, но всё-таки победой.

— Эх, Варвара… Ладно. Слушай. На тот турнир я отправился в качестве арбитра. Не удивляйся. Все они: маги, колдуны, волшебники, чародеи, факиры… сильные, конечно. Но…, по настоящему, могущественных не так много. Нас было трое — судей. Я, Фата Моргана и Мерлин. Да-да, тот самый, с Альбиона. Весело тогда было. Тебе Джинан рассказывала? Вазочки на козлиных ножках, летающие ночные горшки…., - он криво усмехнулся. — А потом началось это безобразие. Мне, впрочем, не было дела до того, погибают участники турнира или нет, — я от этих слов поморщилась. Но, разве можно ждать сочувствия от Кощея. Это состояние ему неведомо. — Но Фата Моргана и Мер-лин остановили состязание. Виновников наказали, практически лишив силы и стерев память. О девушке не было слышно ничего до последнего времени. Каково же было моё изумление, когда она объявилась тут у нас, да ещё рас-колдованная. Я это сразу понял. А вот Саббах, тот самый колдун из Магриба, освободился сразу. Помогла ему в этом его сообщница, младшая из горных Пери — Малика, — от этих слов у меня сжалось сердце. — Они нарушили условия освобождения от заклятия, за что поплатились большей частью своей силы. Восстанавливаться эти горе — волшебники отправились в замок Саббаха — Алмалут, где-то в горах Гиндукуш. Некоторое время спустя я узнал, что оставшиеся в живых горные Пери пропали. Ради интереса поискал их, но они исчезли.

— Укрылись? Спрятались? — с надеждой спросила я.

— Нет…погибли. След от них…навий. Я тогда не придал этому значения. Мало ли что могло случиться. А вче-ра, когда вы к ним в замок сунулись, я всё понял… Есть один древний и, даже для меня, жуткий ритуал «Изъятие си-лы»… Обладающий магической силой вводится в глубокий транс, ему вскрывают вены, кровь медленно течёт на ал-тарь демона Кра, — я с ужасом вспомнила жуткую образину на красном алтаре. — Жизнь уходит из жертвы. Противясь этому, маг сосредотачивает всю свою силу в одном месте…, в сердце, что бы оно билось медленнее, продлевая жизнь. Этого момента и ждёт его противник… Он вырывает сердце из груди жертвы, поедает его ещё тёплым и…

— Не надо подробностей, — еле выдавила я, сдерживая спазмы.

— Прости, я увлёкся. Воды дать? — я кивнула. Всевед подал мне глиняную кружку с колодезной водой. Пока пила, я немного отдышалась.

— А дальше?

— Думаю, все сёстры твоей подруги погибли именно так, восстанавливая утраченную силу своих врагов. Они ведь доверяли своей сестре.

— Но, как он смог настроить Малику против сестёр? — это у меня не укладывалось в голове.

— Как? Без особого труда… Ты знаешь их имена?

— Джинни как-то говорила, но всех я не запомнила.

— Имена… Порой в имени скрыто так много смысла, что это определяет натуру человека. Вот твоё имя — Вар-вара, обозначает иноземку, варварку, человека другого племени. И Пери имена давались не просто так. В них заклю-чен сакральный смысл, особая суть: Айна — взор; Камар — луна; Саида — госпожа; Суфия — мудрость; Халида — бес-смертная; Малика — владычица; Джинан — сердце души. Саббах выбрал ту, которая в силу своего предназначения, лег-че всего поддалась на лесть и обещания могущества. Ох, не вовремя Рыська расколдовал последнюю Пери. По моим сведениям, сила у них вот-вот должна закончиться. А тут Джинан её нашла. Подарок с небес!

— Как это, закончится? Они её, то есть силу эту, не навсегда получают?

— Чужая сила со временем истощается, так как оторвана от источника. Увядает, словно цветок без корней… Хватает её лет на сто — сто пятьдесят, максимум — двести.

— Ну, ничего себе!

— Для чародея это очень мало. А если им ещё и на двоих делить пришлось…

— Ты их ещё пожалей! — вскрикнула я. Кощей с удивлением уставился на меня. Только я не поняла, что его больше поразило: всплеск моих эмоций или панибратское обращение на «ты». — Извините, — на всякий случай сказала я. Нет, всё-таки левая сторона у него какая-то неживая.

— Чего мне их жалеть? — проворчал он. — Мне тебя от всего этого оградить надобно!

— Меня?

— Именно тебя! Вы вчера им себя продемонстрировали?

— Было дело… Но Саббаха я не видела.

— Зато он тебя великолепно видел.

— Я что-то такое чувствовала.

— Ага… Вы вчера, между прочим, чуть не попались. Они вас уже ждали. Снадобье приготовили.

— Какое снадобье? Это шербет что ли?

— Да, с сонным зельем смешанный. Свою беременность благодари, что живыми оттуда ушли.

— Так это…, - до меня дошло, что вчерашний приступ недомогания спас нам жизнь. И Джинни уснула не про-сто так, а в результате коварного покушения. И то, что ей, действительно, грозит опасность! И то, что она не отсту-питься… — Она не отступиться, — поделилась я своими умозаключениями с Кощеем.

— Это её дело, — равнодушно ответил чародей. — Главное, что бы ты во всё это не влезала!

— Ну-у-у, ты-ы-ы!!!

— Не возмущайся! Ты принадлежишь этому миру! Ты ему нужна! Ты нам нужна… живая, здоровая. В сен-тябре день Рода.

— И что, — зло осведомилась я. — Меня что-то ожидает в этот день?

— Ожидает, — тихо подтвердил Всевед.

— Ну, не молчите. Что мне ещё припасли? — опять игры в прятки… Злость накатывала волнами, и меня понес-ло. — Катание на Хмаре без страховки? Подбивание на ходу копыт у полканов? Укрощение пьяного Цмока?

— Ты не устаёшь меня поражать, — покачал головой Кощей.

— Ха! Значит, всё-таки Цмок…

— Не Цмок, а его пещера.

— Шутите? Генеральная уборка? Мелкий ремонт потолка? Вынос скелетов? — всё больше распалялась я.

— Варя! — чародей хотел ещё что-то сказать, но лишь беспомощно хватал ртом воздух. Потом резко вскочил и выбежал из избы.

В окошко заглянул встревоженный Май.

— У тебя всё в порядке?

Я кивнула.

— Ты давно тут… подслушиваешь?

— Давно. А это, в самом деле, Кощей Бессмертный?

— Он мне паспорт не показывал. Спроси у Яги. Кстати, она знает, что ты тут… шпионишь?

— Конечно. Сама послала. Сказала, к какому окну идти. Мировая тётка!

— Андрей, — пожурила я супруга, — она не тётка, она… женщина.

Муж не ответил мне, нырнув обратно, а в горницу вошёл недовольный Кощей в сопровождении Яги.

— За подмогой сходил? — я смерила Всеведа изучающим взглядом. Какой же он худой! Скелет толще. В чём только душа держится? О чём это я? Какая душа у Кощея Бессмертного? Но, если у него нет души, то, что тогда есть?

И тут я поняла про него всё. Бессмертный он… Как есть — Бессмертный… На самом деле — Бессмертный! И нет никакой иглы — смерти его. Ибо не может умереть то, что не живёт! Или живёт наполовину. Вот почему у него неподвижна левая сторона. Она мертва. Мертво сердце, мертво лицо… Он одновременно и навь, и явь. Он — граница, межа, страж.

Всевед замер под моим взглядом. Не знаю, что он подумал, но взор его стал тяжёлым, и вот теперь страшным. Правый уголок рта пару раз нервно дёрнулся. Он снова уселся напротив меня и посмотрел исподлобья. Яга устрои-лась с третьей стороны стола, словно хотела отмежеваться от нас обоих.

— О чём ты думаешь, Варвара? — соизволил осведомиться Всевед.

— О том, что Вы Бессмертный и, одновременно… Безжизненный…. И что Вам, наверное, грустно так… суще-ствовать.

— Яга, ты ей точно, ничего не говорила? — Кощей перевёл свой тяжёлый взгляд на хозяйку дома.

— Она от меня даже имени твоего, до сегодняшнего дня не слыхала, — спокойно отозвалась женщина.

— Такого не может быть! Как она могла догадаться?

— Путём логических умозаключений, — заступилась я сама за себя. — Думать надо тоже уметь!

— До тебя до таких выводов додумывались единицы, — проскрипел Всевед.

— Но додумывались же! Значит, я не исключение!

— Если бы ты знала, Варенька, сколько времени они до этого додумывались! А ты часок поговорила с Всеве-дом и на тебе! Делаешь выводы, которые до тебя вообще никто не делал.

— Ох, не надо было мне ничего говорить, — в сердцах я хлопнула ладонью по столу, — смолчала бы, за дурочку сошла!

— Нам дурочка не нужна, — немного оттаял Кощей. — Нам нужна умная, сильная Берегиня. И она, то есть ты, у нас есть! И в день Рода ты пойдёшь в пещеру Цмока, — я удивлённо приподняла бровь, — и… сделаешь всё, что от тебя зависит.

— Опять? — невесело усмехнулась я.

— Что «опять», Варенька? — ласково поинтересовалась Баба Яга.

— Опять вы ходите вокруг, да около! Как в прошлом году. Неужели нельзя всё сказать прямо, без обиняков…, недомолвок? Что я должна сделать в пещере Цмока? Что от меня зависит? Сразу предупреждаю, дрессировать ящера я не буду! Наймите специалиста!

— Цмока там не будет, — успокоила меня Яга. — Его уведут. Он только охранник.

— И что он охраняет? — продолжала я ворчать. — Гроб хрустальный?

— Вот! Опять! — подпрыгнул на лавке Всевед. — Я тебе говорил. Она как скажет что ни будь! Словно мысли чи-тает…

— Что? И в самом деле, гроб? — поразилась я собственной догадливости. — Неужели, хрустальный?

— Каменный…, - нехотя согласилась Яга, — и не один.

— ??? Нормально…, - вдох застрял у меня где-то на полпути.

— Три, если быть точным, — пояснил чародей.

— Четыре, — поправила его женщина.

— Четвёртый — не наш, — язвительно ответил ей Кощей.

— Нельзя быть таким…

— Каким?

— Четыре гроба, Варенька, — оставила Кощея без ответа Баба Яга.

— И кто в них? — обречённо спросила я, боясь ответа, тем более, что думать логически не перестала, и успела быстренько сделать выводы и по этому вопросу. День Рода — главнейшего бога, Абсолюта, это — раз. Гробница, кото-рую охраняет страшный ящер Цмок, это — два. А третье — я, собственной персоной. То есть — Берегиня, появления ко-торой с нетерпением ожидали в Порубежье почти восемьдесят лет… — Она не успела воскресить всех? — тихо спросила я.

— О-о-о-о-о!!! — простонал чародей, поразительно напомнив незабвенного предводителя джиннов Джамалла Перца.

— Да. Она погибла в вашей гражданской войне, — Яга смахнула набежавшую слезу, — и она, и проводник. А бо-ги остались…там.

— Кто? — накативший спазм душил меня, не давая нормально дышать.

— Зевана — покровительница зверей, хозяйка Безмирья; Китоврас — бог мудрости; Полеля, младший сын Лады и Перуна, — перечисляла Яга, и глаза её снова наполнились слезами, — и Моди…

— Этот не наш, — встрял Кощей.

— Это скандинавский бог, — продолжила Яга, одарив чародея взглядом суровой воспитательницы детского са-да. — Он у них случайно…

— Окочурился, — опять вставил своё веское слово Всевед.

— Несчастный случай, — пояснила хозяйка. — Они его нам на сохранение передали. Вдруг, получится.

— А как… почему они умерли?

— Боги умирают тогда, когда люди перестают в них верить… Их забывают, и они со временем умирают. Или когда приходит новый бог… и их уничтожают целенаправленно. Тогда они погибают почти мгновенно, — печально поведала Баба Яга.

Я всё поняла. Владимир… 980 год…

— Крещение?

— Да. Это было в первый раз, — лицо Яги стало строгим и печальным.

— А второй когда? Революция, — опередила я ответ.

— Чуть позже, — подтвердила хозяйка. — Главных богов Анна воскресила сразу. Анна — это прежняя Берегиня. Но боги умирали постепенно, и она не всегда была здесь, в Порубежье. И как-то раз она не вернулась… Лоцман при-ходил последний раз в начале двадцатых. Сказал, что Анна скорее всего погибла, и сам ушёл… на войну.

— Он был офицером? — Яга согласно кивнула. — Белым?

— Царским.

— Значит, и он…, - она снова кивнула. — И именно по этому вы пускаете в свой мир людей… Они ЗНАЮТ, что вы существуете, они берегут ваш мир от забвения. Они — Обережь…

Я замолчала, переваривая полученные сведения. Значит и я, и Май, и Бориска, и Рада Рубеновна, и многие, многие другие… являются теми тремя китами, которые держат этот мир… И если мы все вдруг… Слёзы навернулись у меня на глаза от страха за этот прекрасный мир, придуманный нашими предками.

— Ты не переживай, Варенька, — бросилась утешать меня Яга. — Всё это былое. Теперь надо воскресить тех, кто остался.

— А я смогу? — прошептала я, с трудом избавившись от спазма в горле.

— Должна смочь. Ты уже сильнее предыдущей Берегини.

— И умнее, — язвительно добавил Кощей.

— А как это делается? — я не обращала внимания на мелкие подначки Бессмертного. — Научите?

— Нет, — Яга с сожалением посмотрела на меня. — Это знают только Берегини и передают знания своим прием-никам.

— А вы не боитесь того, что может натворить Берегиня — самоучка? — с сомнением поинтересовалась я.

— Плохого ты не сделаешь, а зря год терять, не имеет смысла.

— Только в этот день можно воскрешать богов? — удивилась я.

— Можно в любой другой, но в день Рода сама природа будет тебе помощницей. Не отказывайся, Варенька.

— А моё положение не помешает? — я скосила глаза на свой, ещё плоский живот.

— Думаю, только поможет, — ободрила меня Яга.

— Май! Ты слышал? — позвала я мужа.

— Слышал, — Андрей заглянул в окно. Всевед обернулся на голос и кивнул новому собеседнику, совсем не уди-вившись. Знал, наверное. — Я в замешательстве. Надо всё взвесить.

— Вы подумайте, — согласилась с ним Яга.

— Какие могут быть негативные последствия? — с тревогой глядя на меня, спросил муж.

— Никаких. Или они воскреснут, или всё останется как есть до следующего раза.

— Значит, надо пробовать! — озвучила я своё решение. — Чего тянуть?

— Замечательно! — очень обрадовался Всевед и порывисто вскочил с лавки, намереваясь нас покинуть. Но у меня была к нему ещё парочка вопросов.

— Погодите, — остановила я его. Он сразу весь напрягся и с мольбой посмотрел на Бабу Ягу. Она только пожала плечами, давая понять, что тут она не властна. — Как вы узнали, что было в замке Алмалут? — спросила я, не обращая внимания на присутствие мужа. Потом ему всё объясню.

— Я же говорил, что у меня везде свои глаза и уши.

— И чьи это были глаза и уши?

— Несчастной мышки, — усмехнулся Кощей, — чуть не умершей от разрыва сердца, услышав визг испуганной женщины.

— Это он о чём? — подозрительно поинтересовался Май.

— Потом объясню, — пообещала я мужу.

— Вам обоим, есть, что рассказать друг другу! — совсем уже весело сказал Всевед, подмигнул нам, соответст-венно правым глазом и с достоинством удалился. — В замок не ходи! — донеслось с крыльца.

— Вот, зануда! — мне стало смешно. Кощей Бессмертный собственной персоной! Кто бы мог подумать?

— Варя, Варя, — покачала головой Баба Яга, — так довести Кощея! — голос у неё был строгий — строгий, а глаза смеялись.

— Ничего я его не доводила. Он первый начал! А что, правда, его так все бояться? Он же не страшный совсем!

— Бояться, — подтвердила хозяйка, — а ты на самом деле его не испугалась? — в свою очередь поинтересовалась она.

— Нет. И с чего вы взяли, что он — страшилище? А-а, поняла! Сила устоявшихся представлений, так сказать… Все эти его невесты, они же напуганы были ещё с детства. «Придёт Кощей, заберёт в чертоги чёрные и… женится!» — я попыталась изобразить тембр бабки — сказительницы. — А, кстати, почему он всегда положительного ответа от невес-ты ждал? Воспитание не позволяло взять девушку силой? Знал ведь, что какой-нибудь Иван — дурак — царевич прито-пает, и замок его разрушит, и невесту заберёт! Странно… но, я отвлеклась. Про что я говорила? — Май и Яга слушали меня, не перебивая. — Ага, про трусливых невест! Вот. Они заранее его уже боялись. А когда он появлялся, весь такой стройный, — Яга не удержалась и хмыкнула, — голос, как у телеги несмазанной, глаза репейником, морда перекошен-ная…, так у местных барышень истерика случалась.

— Кхм…, - Яга еле сдерживала рвущийся наружу смех. — В этот раз истерика с самим Кощеем приключилась. На моём веку, таким я его ещё не видела! А ситуации разные были…

— Это у него истерика такая была?…М-да-а… Пойми этих чародеев.

— Да я думала, что его удар хватит, когда ты ему про бессмертие — безжизние толковала. И то, что не живёт он, а существует…, - она стала возиться по хозяйству. — Такого ему ещё никто никогда не говорил… Ужинать будете? — мгновенно переключилась она на бытовую тему. Мы дружно кивнули.

Тут же на стол из печи перекочевали блины, тёпленькие ещё. Молоко, сметана… Мы ринулись к угощенью.

— Стоять! — скомандовала Баба Яга. — А кто будет мыть руки?

— Лучше мыть руки перед едой, — продекламировал Май, — чем желудок после! — и пулей вылетел во двор. Что-то он сегодня много острит.

Я степенно отправилась за ним, попутно прихватив верхний блинчик.

— Варя! Как дитё малое! — всплеснула руками Яга.

Блины, блины… Блины Бабы Яги я могу есть в любое время суток и в любом состоянии. Хоть и дала она мне свой рецепт, такие у меня всё равно не получаются. А тут ещё сметанка деревенская, варение земляничное (прошло-годнее), молоко… Мы дружно работали челюстями, на время отложив все разговоры. Ополовинив стопку блинов, мы заметно сбавили темп и вернулись к обсуждению насущных вопросов.

— Так что ты там должен был мне рассказать? — прихлёбывая молоко, спросила я мужа.

— Почему я первый? — возмутился Андрей.

— Потому, что про наши приключения ты уже всё знаешь. Ты же подслушивал!

— Я не всё понял, — он спровадил очередной блин в рот, целиком.

— Что именно? — не унималось моё любопытсво.

— Фто с тобой флуфилось? Фейфяс, — он дожевал блин и продолжил, — и за что ты должна благодарить свою беременность?

— Беременность тут не при чём, — Баба Яга утёрла масленые губы салфеткой, — это сила Берегини так действу-ет.

— Сила? А мне показалось, что обычная тошнота.

— Токсикоз у тебя есть? Тошнит постоянно? — дотошно поинтересовалась Яга.

— Только вчера, — созналась я.

— А сегодня снова всё хорошо? — я кивнула. — Вот! — она даже палец указательный вверх подняла, как-то уж по-горски. — Это и доказывает, что вчера тебя твоя сила избавила от неприятностей!

— Обалдеть! А от чего она меня ещё защитить может?

— Практически от всего, если знать, что делать. Не смотри так на меня! Сейчас всё объясню… Вчера тебя и Джинни попытались усыпить. Всё вышло бы ихнему, если бы сонное зелье имело природное происхождение. Но маги — чародеи не могут обходиться без своих заклинаний. Они посчитали, что так зелье будет сильнее, а получилось… наоборот. Твоя сила соприкоснулась с чужеродной и сделала всё, что бы от неё избавиться! Ты сама ничего не поняла, а организм отторг опасное подношение.

— И это спасло нам жизнь…, - закончила я её мысль. — А от чего ещё… или я это уже спрашивала?

— Повторяешься, — подтвердил Май.

— От любой напасти, если… опередишь.

— Опередишь? Как я могу опередить, например, пулю? Если только изменив траекторию.

— Это может только Лоцман. Он управляет направлением. Тебе этого не дано.

— Тогда, как? Остановив время?

— Слишком маленький интервал тебе подвластен, но это тоже может помочь…, только в купе с другими дей-ствиями.

— Какими?

— В каждой ситуации это решается индивидуально.

— Обычно в таких ситуациях нет времени на принятие решения, — печально констатировал Май.

— Ты не прав, — возразила ему Яга. — Что самое быстрое на свете?

— Что? — поинтересовались мы хором.

— Мысль! И правильная, дельная мысль быстрее любой пули. Надо только грамотно выстроить защиту.

— Стену каменную? — обиженно пробубнила я. Опять какие-то сложности.

— Можно и стену, если ты стоишь на груде кирпичей. Защита должна быть… в общем из подручных средств.

— Сложно всё как-то… Бесперспективно, — я окончательно поставила крест на собственных способностях.

— Не хандри. С такой силой, как у тебя, печалиться — время впустую тратить! — Баба Яга погладила меня по голове. Успокоила, называется!

— И что вы все про силу? Я её совсем не ощущаю! Никого заколдовать — расколдовать не могу. Дыню, как Джинни, посреди пустыни не достану.

— Твоя сила в слове, — терпеливо поясняла Яга. — Как ты скажешь, так и будет!

— Да-а? Тогда, хочу… хочу…, - я начала оглядываться, решая, чего бы такого захотеть, — хочу… мороженого!

— Варя! — слились два голоса.

Они оба уставились на меня с укоризной, будто я захотела кило гашиша, цистерну шнапса или корону Рос-сийской империи, на худой конец. А я с замиранием сердца ждала, когда передо мной появиться вазочка с мороже-ным, но чуда так и не случилось.

— И где моё мороженое? — обиженно поинтересовалась я у Яги.

— Нигде! Во-первых, когда загадываешь желание, надо очень конкретно его обговаривать: сколько морожено-го ты хочешь, сто грамм или вагон; какое мороженое, пломбир, крем-брюле и так далее. Представляешь, если бы тебе на голову вывалилось ведро шоколадного мороженого? — я представила эту картину и прыснула в кулак. — Ты этого хотела?

— Я поняла. Но, у меня не получилось с мороженым вовсе.

— И не получится. Ты можешь сделать только то, на что способен сам объект приложения твоей силы.

— Это как?

— Ну…, например: заяц умеет скакать, но сидит. Ты можешь заставить его скакать, но не можешь заставить его полететь.

— Перун однажды испугался, что я придумаю ему хвост, — припомнила я зимние приключения.

— Правильно! — согласилась Яга. — Он бог, может иметь хоть хвост, хоть хобот.

— Чего же тогда он испугался?

— Того, что если этого захочешь ты, то ходить ему хвостатым, пока ты не смилостивишься.

— Круто! — восхитился муж. — Варь, а придумай мне большой — пребольшой…

— Э-э-э!? — испугалась я желания мужа, — чего «большой»? Не буду я тебе ничего придумывать! Мне и так всё нравиться.

— Гы-ы! Ты не поняла, — развеселился Май, — я только хотел большой — пребольшой… интеллект.

— Да-а? Зачем? — заподозрила я Андрея в мании величия.

— Хочу Нобелевскую премию по биологии получить, — усмехнулся муж, подтверждая мои подозрения.

— Ты же в биологии ни бум — бум. Получи лучше Шнобелевскую. Придумай какой-нибудь самоходный само-вар, и получи.

— Значит тебе для любимого мужа жалко одного — единственного пожелания? — деланно рассердился Андрей.

— Ты на одном не остановишься. Лучше расскажи, куда это вы вчера с Рыськой на всю ночь уходили? — топор-но сменила я тему разговора.

Глаза Мая сразу стали серьёзными и немного грустными.

— Мы Баську ходили реабилитировать.

— ??? Рассказывай.

Мы с Бабой Ягой внимательно выслушали историю о каменных зверюшках, с помощью которых мелкий бес Кудыка хотел изничтожить василиска. Получается, что черти не успокоились. Исподтишка продолжают вредить…

— Что им не имётся? — во мне снова начала закипать злость. — Баську я им не отдам! Рогоносцы! Паскудники!

— Кто-то за Злода мстит. Видно, не вдвоём они с Урюпой дела проворачивали. Кто-то был ещё. И этого кого-то мы проворонили! — подлил масла в огонь любимый муж. Яга попыталась нас успокоить, но ей это плохо удалось. — Завтра праздник, надо быть начеку, — развил дальше тему Май. — Вдруг, они опять какой-нибудь теракт устроить со-брались!

— Умоются! — ещё бурля, заявила я. — Силу бога им! Разбежались! Я им такую силу придумаю!… Я им…хм, я им всем рога…

— Между прочим, — тихо заговорила Яга, — пока Цмоку есть, кого охранять, они, черти то бишь, могут продол-жать свои попытки. Три места то до сих пор свободны.

— Постойте, — я с удивлением уставилась на хозяйку, — это получается, что пока боги мертвы, их место может занять любой самозванец?

— Не любой, конечно…

— А тот, который соберёт атрибуты… Я помню. Но, такие сведения надо хранить в глубочайшей тайне! — воз-мутилась я.

— Вот мы и хранили. Только долго пришлось хранить, — сокрушённо призналась Яга, — восемьдесят лет. А по-том… мы так и не узнали, кто рассказал чертям. Они же…

— Чернобог, — безапелляционно заявила я.

— Ты то откуда можешь знать? — отмахнулся от моих слов Май.

— Чернобог, — упрямо повторила я, причём делать этого не собиралась.

— Варенька, не делай голословных обвинений, — слишком ласково проговорила Баба Яга.

— Чернобог, — в третий раз повторила я и расплакалась.

— Не спорь с ней, — предупредила Яга моего мужа. — Хочет считать, что это Чернобог, пусть себе считает.

— Я так… не считаю, — через всхлипы возразила я, — оно само вырывается-а-а-а.

— Само? Поди ж ты! Чудеса…, - Яга вытерла мне нос салфеткой и обняла за плечи. — Тут посоветоваться на-до…

— С кем? — потихоньку успокаивалась я.

— С кем, с кем… с Перуном, с кем же ещё… Идите-ка спать. И без разговоров!


День не задался, потому что не задалось утро. Солнце ещё не выползало из-за горизонта, лишь чуть разогнало темноту ночи с востока, когда в наше окошко забарабанил ранний гость.

— Рыська, какого рожна…, - сонно проворчал Май и осёкся. — Что случилось?

Фолк выглядел… Как… Как свежеоткопанный труп, которого оторвали от очень важного дела, потому что на сером лице со стеклянными глазами застыла маска ужаса и отчаяния.

— Джинни? — догадалась я. Он молча кивнул. — Когда?

— Только что, — просипел он, влезая прямо в окно. — Я на двор вышел, она ещё спала. Возвращаюсь, а посреди горницы пространственный проход тает. Я не успел… туда.

— Они её нашли, — сделала я безрадостное заключение и начала в темпе собираться. — Надо искать того, кто сможет нас туда переправить.

— Ты что-то знаешь? — с надеждой спросил фолк.

— Да. Прости, Рыська, — я посмотрела другу в глаза, — Джинни нашла свою сестру. Мы позавчера были у неё, когда вы ушли. Недолго были. Она не хотела тебя огорчать.

— Да уж… — ещё больше посерел Рыська.

— И идти второй раз без тебя не хотела, — сделала я попытку оправдать подругу.

— Но ушла, — прошептал фолк.

— Значит, её туда заманили обманом! — ну, не могла Джинни без особой надобности, вот так, никого не преду-предив, не подстраховавшись… — И ей…

— Не молчи, Варя! — Рыська смотрел на меня, полными ужаса, глазами.

— Ей… Её спасать надо!!! — вырвалось у меня.

— Я готов, — натягивая рубашку, — доложился Май.

— Кто нас может переправить в горы Гиндукуш? — взяв себя в руки, озадачила я мужчин.

— Только Всевед, — подписал смертный приговор Джинни, Рыська.

— Ох! Забудь. Этот вариант не пройдёт.

— Почему? — удивился фолк.

— Он нас вчера предупреждал, что бы мы туда не совались, — просветила я друга. — А если он узнает, что нам туда очень сильно надо, ещё и мешать станет! Какие есть ещё варианты?

— Боги…, - неуверенно предложил Рыська.

— Серьёзно? — с ненужным в данной ситуации сарказмом, вырвалось у меня.

— Попробовать то можно.

— Рыська, миленький, поищи варианты попроще! — фолк мрачнел на глазах, теряя последнюю надежду спасти любимую. Я не могла смотреть на его мучения. — Вспомни. В том году ты по шатунам в наш мир добирался… Если по ним можно между пространствами ходить, значит, в одном пространстве это тем более возможно. Надо только найти того, кто дорогу знает!

— Чудо! — воскликнул просиявший Рыська.

— Ты что, спятил с горя? — Май попытался усадить возбуждённого друга на стул и напоить водой.

— Юдо! Чудо — Юдо! Путешественник наш великий! — сопротивлялся фолк, демонстрируя нам свою увёртли-вость.

— Не спятил! Мыслит! — обрадовалась я.

— Функционирует, — подтвердил Май.

— Бежим! — Рыська опять воспользовался окном, и припустился со всех ног. Андрей последовал за ним, пыта-ясь догнать его. Куда там! Отстал.

— А я? — обиделась я на мужиков. — Унеслись, как наскипидаренные. Черепашку одну оставили. Я же не знаю, где Юдо живёт!

— Сейчас мы их догоним, и даже перегоним, — обрадовала меня, вошедшая в комнату, Баба Яга.

— Как? — с надеждой поинтересовалась я. — Вы всё слышали? — она согласно кивнула.

— На ступе. Надеюсь, она нас выдержит, двоих. Идём в сарай, — мы отправились из избы. — Хотя, подожди. Возьми в печи пирог. По дороге поешь. Не дело тебе голодной ходить. И молока в бутыль налей. На Андрея тоже бе-ри.

— А Рыське?

— Рыське вряд ли кусок в горло полезет. Но, взять можешь. Готова? Полетели!

Полёт над утренним лесом, несмотря на причину, его вызвавшую, доставил мне массу удовольствия. Мы плавно поднялись в ступе над землёй метров на двадцать. Баба Яга всё время что-то нашёптывала. Наверное, так она управляла своим летательным аппаратом, так как никакого помела, или другого дополнительного инструмента мы с собой не взяли. Ступа полетела над Порубежьем примерно со скоростью птиц. У меня захватило дух. Лечу! В обыч-ной деревянной ступе… Полное ощущение свободного полёта! Внизу промелькнул Андрей, потом Рыська. Они уже приближались к Заставе. Но мы всё равно опередили их минут на десять. Опустились во дворе, около небольшого ак-куратного домика. Как раз в это время Юдо вышел на крыльцо и сладко потянулся спросонья.

— Вы ко мне? Только проснулся, и уже гости! Проходите, сударыни! — радостно приветствовал он нас.

— Мы по делу, Чу, — я выпрыгнула из ступы, опираясь на галантно подставленную руку Юдо. Потом он помог выбраться Яге. Мы вошли в его избу и чинно уселись вдоль печки. Юдо сел напротив нас на табурет и озорно по-смотрел на меня.

— Ты так забавно меня назвала!

— Да? А как я тебя назвала? — растерялась я, потому что сама не заметила этого.

— Чу!

— Да?… Я хотела сказать Чудо — Юдо, — смутилась я. — Прости!

— Не за что! — усмехнулся хозяин. — Мне очень понравилось! Чу!

— Правда?

— Честное благородное! Ты будешь так меня называть?

— Ладно…

— Так какое у вас ко мне дело? — он одарил внимательным взглядом меня, потом Бабу Ягу. — Я слушаю.

— Ты был в горах Гиндукуш? — без вступления поинтересовалась я.

— Гиндукуш? — удивился Чу. — Давно. Очень давно.

— Нам очень срочно надо туда попасть!

— Тебе и Яге? Зачем?

— Нет, не Яге. Рыське, Андрею, ну и… мне, — я с тревогой посмотрела на Ягу. Будет ли она чинить мне препят-ствия в поисках подруги? Пока, вроде, помогает. — Джинни пропала. Ей угрожает смертельная опасность!

— Ох! Вы точно знаете, что её в этих горах искать надо?

— Да! Она ушла в замок Алмалут, — при этих словах Чу вздрогнул, и в глазах его мелькнул ужас. — И нам надо туда.

— Юдо!!! — раздался с крыльца истошный вопль Рыськи. Он вихрем влетел в избу и с изумлением уставился на нашу компанию. — А вы тут как?

— Прилетели, — буркнула я.

— Ага… Понятно. Рассказали уже?

— Беседуем.

— На чём остановились?

— На замке Алмалут.

В этот момент в комнату ввалился запыхавшийся Андрей и повторил изумлённый взгляд, не в силах вымол-вить ни слова.

— Прилетели, — сказала я, не дожидаясь вопроса от Мая, — на ступе, — лицо мужа вытянулось от удивления.

— Ты знаешь, как добраться до этого замка, — с надеждой спросил Рыська у Юдо. Тот почесал затылок.

— Трудно сказать. Про этот замок я слышал, но в тех краях не бывал. Надо посмотреть карту.

Он принялся искать атлас в грудах книг, разложенных на стеллажах. Эти стеллажи заполняли весь периметр горницы, за исключением территории печи. Чего только не было на этих полках! Книги, фолианты, папирусы, перга-менты… Сувениры со всего мира. Статуэтки Будды, фараонов и божков, слоники и моржи, ритуальные маски и рако-вины. Взгляд мой задержался на предмете, ни в коей мере не вписывающемся во все эти экспонаты. Я не верила своим глазам и подошла к полкам. Этого просто не могло быть! Неужели, тот самый?

— Откуда у тебя ЭТО? — поинтересовалась я, с трепетом снимая находку с полки. — Знакомый фасончик. Рас-цветочка, опять же, запоминающаяся. Восточный колорит.

— Коробочка? — через плечо отозвался Чу. — У берегов Абиссинии подобрал. А что? — он с удивлением смотрел поочерёдно на всех нас. — Вы знаете, что это такое?

А мы, не веря такой удаче, с надеждой и упованием на счастливую фортуну, взирали на обычный тетрапакет. В нём содержался тот, кто поможет нам добраться до замка Алмалут, хочет он того, или нет.

— Чу, разреши нам его открыть! — попросила я хозяина с такой мольбой в голосе, что он не должен был мне отказать. — Я тебе потом таких…

— А что там? — заинтересовался Юдо.

— Там отбывает тюремное наказание абиссинский джинн.

— Как джинн? — округлил синие глаза хозяин. — Они же живут в бутылках.

— А этот живёт в коробке. Это один из тех, прошлогодних… Так, можно? — нетерпеливо повторила я.

— Конечно! — охотно согласился Чу. — Если это вам поможет…

Я вскрыла клапаны тетрапакета, и из него появился легкий, горьковатый дымок. Когда джинн из неё материа-лизовался лицом к лицу со мной, на его постной физиономии отразился страх, и он попытался дать дёру.

— Стоять! — рявкнул Рыська и уцепил джинна за шаровары.

— Шайтан — девка! — заверещал пленник коробки. — О, горе мне!

— Чего ты орёшь? — спокойно спросила я нервного джинна. — До сих пор испуг не прошёл? Или ты на всякий случай тут комедию ломаешь?

— На всякий… Э-э-э! Ты, шайтан, хитрый! Ты чего хотеть, а-а?

— Вот это уже деловой разговор! А хотеть я… Тьфу! Хочу, что бы ты нас к замку Алмалут проводил, — физио-номия джинна выразила крайнее удивление. Однако хорошей славой обзавёлся этот замок… — Одно желание, и иди потом на все четыре стороны в свою Абиссинию.

— Алмалу-ут!? — с ужасом переспросил джинн, и с него мгновенно сполз весь загар.

— Тебя как зовут, скорбный? — Рыська подёргал его за штанину. — А то сейчас со страху тут дуба дашь. Что мы тогда Перцу скажем?

— Юсуф, — пролепетал бледный абиссинец.

— Так вот, джинн Юсуф, — прежним любезным тоном пояснил ситуацию Рыська, — ты сейчас быстренько пере-правляешь нас к этому замку. Там от тебя нам ничего не надо, сами справимся. И оттуда ты спокойно топаешь к сво-ему Перцу, — он поправил несуществующие огрехи в скудном наряде джинна, оглядел его сверху донизу… и рявкнул тому прямо в ухо. — Ясно!?

Джинн вздрогнул от неожиданности и жалостливо оглядел всех присутствующих. Сочувствующих не на-шлось.

— Лад-на, — нехотя согласился Юсуф, — отведу. Толко я долго в коробка сидел…забиль всё…

— Тебе память освежить? — медовым голосом поинтересовалась злая Берегиня в моём лице.

— Неть! — быстро ответил трусливый джинн и спрятался за спину Рыськи, настороженно выглядывая из-за пле-ча. Видимо фолк внушал ему меньше опасений, чем я. Зря!

— Долго тянуть будешь? — продолжила я свою речь. — Каждая минута на счету. Хочешь меня окончательно ра-зозлить, джинн?

— Уже! — прошептал перепуганный Юсуф.

Печь заволокло белым туманом, и мы смело шагнули в него. А куда деваться? Выбора у нас всё равно не бы-ло. Выход из пространственного прохода озадачил меня. Горы были похожи, но вот замка не было и в помине. И мне показалось, что высота над уровнем моря была несколько другая… Мы стояли на довольно пологом склоне грязно — терракотовой горы, усеянной внушительными валунами.

— Ты куда нас завёл, Сусанин? — накинулась я на джинна.

— Я говорила! Я ослабла в коробке! — верещал Юсуф. — Сили кончались! Вон вас сколько набилось!

— Сколько нас? — не поняла я и оглядела всех присутствующих. — Чу? Ты как тут оказался?

— Как, как… Вы пошли, а мне что прикажете, оставаться? — удивился Юдо. — Я и помочь могу, если что.

— Спасибо, конечно, — Рыська с сомнением глядел на босые ноги Юдо. — Но босиком по горам ходить…

Юдо наклонился и стал с интересом рассматривать свои нижние конечности.

— Что тебя смущает? — поднял он на Рыську недоумённые глаза.

— Камни… острые, — пояснил свою заботу фолк.

— А! Так я в кого-нибудь обернусь, — успокоился Чу. — Делов то!

— Стой! — закричал вдруг Май и ринулся вниз по склону.

Петляя между камней, словно заяц, от нас на всех парах удирал джинн Юсуф. Пока мы созерцали ноги Юдо, он тихонько удалялся от нашей группы, но Май это заметил и попытался пресечь побег. Как перепуганному джинну удалось на ходу построить пространственный переход? Он на такой скорости влетел в белый туман, что, наверное, мгновенно оказался в родных песках. Андрей благоразумно затормозил перед тающим туманом. В Абиссинию нам сейчас не надо…

— Смылся, — обречённо произнёс Май и устало уселся на камень. — Варя, ты место совсем не узнаёшь?

— Не узнаю… Мы с Джинни прямо в замок пришли. А потом я эти горы всего пару минут видела. Да и не раз-глядывала я их. Может, этот чёртов замок вон за той горкой прячется…, - махнула я рукой не глядя.

— И что нам дальше делать? — Андрей обхватил голову руками и устремил свой взор в пространство.

— Вставай! — Рыська не поддался общему унынию. — И займись своим делом, — Май поднял на него удивлён-ные глаза. — Можешь определить, далеко ли Джинни.

— Сейчас, — Андрей приободрился, тут же встал с камня и занялся свом лоцманским делом. Он напряжённо сканировал местность. — Дай руку, — Рыська протянул ему ладонь. — Туда.

Мы посмотрели в указанном направлении. Горы, горы, горы… Я пыталась рассмотреть хоть какие-нибудь признаки замка. Увы…

— Сколько? — с надеждой спросила я мужа.

— Километров десять…, да и то по прямой.

— Кошмар! — ужаснулась я безрадостной перспективе топать по горам.

— Ребята, — обратился к нам Рыська, — спасибо вам… я это… побегу.

— Один? — Андрей с сожалением посмотрел на друга.

— Я с ним, — тут же отозвался Юдо.

— Хорошо, — кивнул головой фолк. — А вы потихоньку спускайтесь вниз, — скомандовал Рыська и начал снимать одежду.

— Но… мы, — настроение, и так бывшее на минусовой отметке, рухнуло в пропасть. Ощущать свою беспомощ-ность было ужасно.

— Варя, я тебя понимаю, но времени у нас, возможно, уже совсем мало осталось. На сколько я понял, опас-ность ей грозит нешуточная!

— И я понимаю… Идите, — я собрала Рыськину одежду, запихала её в котомку с пирогом. Что тут было делать? — Как всё скверно…

— Не огорчайся, Варвара, — попытался успокоить меня Чу, принявший облик такого же кошака, что и Рыська, — мы вдвоём не пропадём!

— Удачи! — единственное, что смогла я вымолвить, так как рвавшиеся наружу рыдания застряли комом в горле. На Мая тоже было больно смотреть. А что он мог поделать в данной ситуации? Только присматривать за балластом, коим неожиданно оказалась его супруга.

Представители кошачьих мигом скрылись с наших глаз, слившись с окружающей природой. Их рыжие шку-ры, как нельзя лучше, подходили к данной унылой местности.

— Пойдём, что ли, — обречённо предложил Май.

— Угу.

Мы потопали следом за удалившимися оборотнями. Идти было ужасно неудобно. Мои лёгкие туфли не за-щищали ноги от острых камней, так что передвигалась я с великими трудностями и постоянными вскриками. Надо же было додуматься надеть балетки, вместо кроссовок. И о чём я только думала… Андрей сначала пошёл бодро вперёд, но, увидав мои мучения, сбавил темп.

— Улитка на склоне, — поставил он свой диагноз. — Что так медленно?

— Колется, — обиделась я на мужа, на джинна, на горы эти проклятые.

— Тут армейские ботинки нужны, — согласился мой покладистый муж, — как в Афгане…

— Андрей, а твоего отца там? — он только молча кивнул. Мы с ним никогда не разговаривали на эту тему. Где и при каких обстоятельствах погиб капитан Майков я у него не спрашивала. Как-то не довелось. А вот сейчас само вы-рвалось. — Прости, я не хотела.

— Ну, что ты, Варя. Это грустно, но уже не так больно, как в семь лет, когда домой привозят цинковый ящик… А мёртвым я его не видел и…, папа для меня как будто жив… где-то там, далеко. Мне так легче.

Я совсем смутилась от таких признаний мужа и замерла, по-новому взглянув на своего супруга.

— Ты мне никогда об этом не го…

— Стойте! — раздался сзади истошный вопль, от которого я чуть не… (вы понимаете). — Не ходить! Я бежать…, - я оглянулась и увидела буквально летящего на меня джинна. Я даже поморгала для того, чтобы убедиться, не галлю-цинация ли это. — Бежу-у-у! — продолжал на ходу вопить джинн.

— Амерхан? — опешила я от явления спасителя народу. — Ты что тут делаешь?

Джинн добежал до меня и остановился, как вкопанный. На его смуглом, округлившемся лице сияла радостная улыбка.

— Я вас спасать! Юсуф, глупый совсем! Домой прибежать, кричать: «Шайтан — девка! Опять джиннов побе-дить хотеть! Армия набрал!» А где армия? — спросил он озираясь. — Ты сам, муш твой и всё-о-о? Юсуф совсем глу-пый! Тырус! Тьфу!

— Амерхан! — я так обрадовалась появлению лояльного к нам джинна, что чуть не бросилась ему на шею. — Ты, правда, нам поможешь?

— Поможешь, — согласно кивнул он лысой головой. — Юсуф хвалиться, что бросил вас в горы и сбежаль. Я при-шёл выручат! — гордо заявил Амерхан. — Ты меня спасаль, тепер я тебя спасаль! Правильна?

— Правильно, правильно, — согласилась я. — Ты знаешь замок Алмалут? Нам надо туда!

— Срочно! — добавил подошедший к нам Май.

— Алмалу-ут! Плохой место, — запричитал Амерхан, — зло, беда…

— Мы знаем, — остановил Андрей нытьё джинна.

— Джинни в беде, — пояснила я.

— Девчонка? Она плохой джинн. Сила совсем мала. Зачем колдунам мала сила?

— Не так уж у неё мало силы, — опровергла я слова Амерхана, но в подробности углубляться не собиралась. — Она, между прочим, помогла нам в ваших поисках. Если бы не она, ты до сих пор мог валяться в пещере у Дэва с юве-лирными украшениями на руках.

— Я поняль, — Амерхан сосредоточил свой взгляд в том направлении, которое определил Андрей, — я помочь. Проход пошли.

— Жаль, что Рыська и Юдо убежали, — сказал Май и взял меня за руку, будто мы первый раз должны были ид-ти по пространственному переходу.

То, что ничего не делается просто так, я поняла, выходя из прохода недалеко от замка. И яма была совсем не глубокая, но навернулась бы я в неё за милую душу, если бы сильная рука мужа не удержала бы меня от падения.

— Ядрёна Матрена! Амерхан, ты что, специально? — возмутилась я.

— Я не хотель! — испугался джинн своей невольной оплошности.

— Тихо, — зашипел на нас Май, — обнаружить себя хотите раньше времени!

Мы дружно смолкли и даже присели, что бы нас и видно было не очень.

— Амерхан, ты где? — раздался вдруг с небес грозный голос.

— О-о! Устод зовёт, — разнервничался джинн. — Опять наказать…

— Иди уж, — смилостивился Май. — И на этом, спасибо!

— Мы без тебя сюда вообще бы не добрались! — добавила я. — Спасибо!

— Ты добрий женьщин, Варяваря, — грустно сказал Амерхан и посмотрел на меня такими щенячьими глазами, что мне стало не по себе. — Береги её, Лоцамана.

— Спасибо, что сказал, — проворчал Май, — а то бы без тебя я никак не догадался.

— Прощай, — печально вздохнул наш спаситель и исчез в дымке.

— Чего он так к тебе привязался? — продолжал ворчать муж.

— Ты чем-то недоволен, — спросила я с подозрением. — Ревновать изволишь?

— Не изволю… а чего он? — надулся Май.

— Действительно! — расстроилась я из-за необоснованных упрёков мужа. — Прибегает, когда его не звали! По-могает… Сволочь, одним словом!

— Не сердись, Варя, — жалобно прошептал муж и на меня уставились очередные щенячьи глаза, — я больше так не буду.

— И хорошо! А то мы с тобой за выяснением семейных проблем забыли, зачем сюда прибыли. Сейчас пойдём, или Рыську подождём с Чу?

— Чу? Это ты его так назвала?

— Вырвалось, нечаянно… А ему понравилось. Ну, так что мы всё-таки делать будем?

— Пойдём. А то чует моё сердце, как бы поздно не было!

Вход в замок никто не охранял. Мы беспрепятственно вошли в дверь и двинулись по едва освещённому кори-дору вглубь здания.

— Немноголюдно тут у них, — прошептал Май, — в прошлый раз также было?

— Угу. Мне кажется нам сюда, — указала я на правый коридор.

— Сюда, — подтвердил Лоцман.

Мы решительным шагом преодолели пространство коридора и распахнули двери. Точным ударом в челюсть Андрей сбил с ног выряженного в пух и прах мужчину, неосмотрительно оглянувшегося на шум, от чего тот отлетел к задней стене зала, скользя по освобождённому от ковров мозаичному полу, и там затих. Женщина с занесённым для удара кинжалом, одарила нас уже знакомым мне ненавидящим взглядом. Прекрасное лицо её исказилось жуткой гри-масой, от чего она стала похожа на изображения на алтарях, а из горла вырвалось шипение, подобное змеиному. Мне даже показалось, что сейчас у неё изо рта покажется длинный раздвоенный язык.

— Поздно! — злорадно прошипела Малика и вознамерилась с размаху вонзить кинжал в безучастное тело сест-ры.

Джинни лежала на сдвинутых в центр зала алтарях, и пустыми глазами не моргая, таращилась на расписной потолок. Левое запястье её было перерезано и кровь из вены тонкой струйкой стекала по желобкам прямо к оскален-ной морде демона Кра.

— Ещё чего! — очень неприятно усмехнулся Май и, не сбавляя темпа, подлетел к чародейке, завернул руку с кинжалом за спину и оттащил её от места преступления.

Я бросилась к подруге. Джинни явно была в трансе. Широко раскрытые зрачки не реагировали на свет. Она не видела и не слышала нас. Я попыталась зажать рану, чтобы остановить кровь, но мне это никак не удавалось. Я огля-делась по сторонам, мимоходом заметив, что Андрей с трудом сдерживает яростно вырывающуюся Малику. Ничего подходящего для перевязки я в комнате не приметила. И от одежды не оторвёшь… На мне джинсы и крохотный то-пик, а Джинни вообще — голая.

«Убери её с алтаря», — пронеслось у меня в голове. Действительно! Чего это я!

Я стала аккуратно стаскивать тело подруги со страшных алтарей и чуть не выронила её. Дикая боль пронзила моё левое колено.

— А-а-а! Зараза! — я опустила глаза на ногу и… разозлилась. Не просто разозлилась, а РАЗОЗЛИЛАСЬ по на-стоящему. Так же, как разозлилась год назад, встретившись лицом к лицу с сотней злобных джиннов. Или полгода назад под зимним дубом, волоча по снегу безжизненное тело Мая. Взять меня решили! Ну, попробуйте! — Отцепись! — приказала я ожившей каменной морде демона Кра, впившейся клыками в моё колено. Демон, видимо не ожидал от меня такого непочтения и ослабил захват. Хорошая ткань — джинса, даже облегчённая, летняя. Каменные клыки не нанесли мне особого вреда, и я успела в момент замешательства демона высвободить ногу. — Захлопни свою поганую пасть и больше никогда не разевай! — заорала я на чудовище. Тот с зубодробильным скрежетом сомкнул челюсти.

Разобравшись с неожиданным препятствием, я, наконец, опустила Джинни на пол. Ноги её, правда, довольно ощутимо шмякнулись, но… это были сущие мелочи. Управившись с подругой я оценила обстановку и она мне не по-нравилась. Май всё ещё возился с Маликой, а её контуженый напарник, кажется, стал приходить в себя. И ведь тяжё-лого ничего вокруг не было, чем бы я могла отправить колдуна в очередной нокаут. Только свечи ароматизированные чадили по всему залу. Так вот чем здесь так тошнотворно пахнет! Я, не долго думая, решила использовать свой не-многочисленный опыт ведения военных действий. Правда, действия эти были скорее партизанскими. Прихватив не-сколько плошек с горящими свечами, я живописно расположила их вокруг ещё распростёртого врага. Расположила так, чтобы огонь как можно быстрее подпалил праздничные одежды мерзкого колдунишки. Хотел ритуала? Будет тебе ритуал! Аутодафе называется. Тоже, своеобразное «Изъятие силы». А как вы хотели? У вас своя свадьба, у нас своя!

В это время настырная Малика всё же сумела вырваться из цепких объятий моего мужа и отскочила от него на безопасное расстояние. Зал она почему-то не спешила покинуть. За подельника своего волновалась? Или у неё ещё какие-то соображения имелись? Судя по тому, что колдовать она не торопилась, силёнок у неё и впрямь осталось немного. Получается, что ждёт она, когда Саббах оклемается. С того места, которое она выбрала для дислокации, кол-дун ей виден не был, алтари загораживали. То, что его праздничный халат уже в нескольких местах очаровательно занялся огнём, чародейка, естественно не видела. Она напряжённо сверлила меня своими тёмными глазами, чего-то явно выжидая. Я старалась не упускать из виду ни её, ни Саббаха, который, кряхтя, стал подниматься с пола. Май сто-ял между Маликой и мной, также как и я ежесекундно оценивая обстановку.

— Отойди от него, — спокойно посоветовал он мне.

Я послушно приблизилась к мужу. Малика тоже переместилась к своему мужчине. По её всполошённому взгляду мы поняли, что такой подлости, как поджёг праздничного халата Саббаха, она от нас не ожидала. Неужели надеялась, что мы тут рыцарствовать будем? Турниры устраивать? Нет, мы — плебеи! И методы борьбы у нас — пле-бейские: кулаки, камни, огонь…

Малика что-то сказала колдуну на незнакомом языке, но тот не отозвался. А хороший удар у моего мужа! Саббах — мужик на вид крепкий, не хлюпик какой, а до сих пор плохо соображает. Маг, одним словом. Интересно, его хоть раз в жизни до этого по морде били? Похоже, для него это какие-то новые незабываемые ощущения. Малика не решалась оказать помощь Саббаху, предоставив нам этим свободу действий.

Мы уже минут десять состязались в дуэли взглядами, но развязка так и не наступала. От напряжения у меня стали ныть мышцы лица. Я попыталась расслабиться, но ничего хорошего из этого не вышло.

— Варя, — тихо позвал меня муж. Видимо, ему пришла какая-то идея. — Оттаскивай Джинни потихоньку к две-ри.

— Угу.

Не спуская глаз с Малики, я направилась к телу подруги. Как хорошо, что она лежит с этой стороны алтарей, а Саббах — с той. Скрывшись за алтарями, я попыталась определить состояние Джинни. Особых изменений не наблю-далось. Всё тот же пустой взгляд в никуда, и кровь продолжает сочится из раны. Обработали они её чем-то?

— А-а-а-а-а-а! — длинный испуганный вопль заставил содрогнуться меня, в который уже раз за этот день. Это Саббах наконец пришёл в себя, увидел, что горит и опрометью бросился вон из зала, делая на ходу неуклюжие попыт-ки пожаротушения.

Да, с правилами пожарной безопасности они тут явно не знакомы! На пол надо ложиться и покататься по не-му. Или снять с себя этот чёртов халат… Нет, понёсся сломя голову, словно всполошённая наседка. Горящими полами халата машет, раздувая пламя. Вот болван! Май бросился следом. Тушить, что ли? Я осторожно поднялась из-за алта-рей и встретилась с торжествующим взглядом Малики. Чему это она так обрадовалась? Решила, что без мужской под-держки она со мной справиться? Ну, ну… Поживём, увидим.

— Положи Джинан на алтарь, — приказным тоном обратилась ко мне чародейка.

— Ага, сейчас, — добродушно согласилась я и нырнула снова к Джинни. Пока Малика не опомнилась, я юркну-ла к месту её борьбы с Маем, подобрала кинжал и сунула его себе под джинсы. Не очень удобно, конечно, но о каком удобстве сейчас, собственно, может идти речь.

— Где ты там? — волшебница неосмотрительно перегнулась через алтарь и тут же с силой впечаталась в него носом.

Подло, конечно. А нечего подставляться! Как я могла упустить такой удачный момент, когда мне прямо в ру-ки упали её шикарные волосы…

— Нравиться? — довольная собой, поинтересовалась я. — Ещё?

— Вовочь! — прошипела врагиня, зажимая разбитый нос. — Эдо дебе з дук не дойдёд.

— Да? Мне уже страшно! А ты что такая злая? — усмехнулась я. Ну, в самом деле, стоит тут командует, угрожа-ет! А у самой магические силы кончились, и по-человечески драться не умеет! Самомнение, однако! — Сестра у тебя добрая, отзывчивая…

— Какая ездь! — огрызнулась Малика.

— Понимаю, в семье не без урода! И почему это ты согласилась на должность этого самого урода? — издева-тельским тоном осведомилась я.

— Дано дануешься, — отозвалась волшебница.

— На Саббаха надеешься? — снова усмехнулась я. — А ты никогда не думала, что в один прекрасный момент могла сама оказаться на этом алтаре?

В глазах Малики мелькнул ужас, она даже нос свой оставила в покое и обречённо опустила руки.

— Пуздь… если и дак.

— Ты серьёзно? — опешила я. — Это чем же он тебя опоил, что ты и сестёр сдала, и сама в жертву принестись готова?

— Не двое дело, смердная!

— От смертной слышу! Разгордилась тут, словно управы на вас нет! Что ты так в него вцепилась, в колдуна этого? — она не ответила, а только упрямо поджала губы и отвернулась от меня. — Не хочешь отвечать, не надо. Помо-ги лучше Джинни в сознание привести.

— Не пытайся, бесполезно, — как-то брезгливо ответила чародейка.

— Как это, бесполезно? — заорала я на эту гнусную особу. — Приводи её быстро в порядок! А то я тебе…

— Что ты мне? — ехидно усмехнулась Малика. — Косы повыдергаешь?

— Косы-ы-ы? — продолжала негодовать я, — Мне их и выдёргивать не придётся, они у тебя сами отвалятся!

— И когда произойдёт столь знаменательное событие? — она смерила меня презрительным взглядом.

— Немедленно! — рявкнула я.

— Ха-ха-ха! Ох! Что ты сделала, подлая? — Малика держала в руках внушительные пряди своих волос, а ос-тальная шевелюра медленно сползала с её, теперь уже лысого черепа, к ногам. — Как ты могла?

Она опустилась прямо на пол и стала, как невменяемая, сгребать свои волосы в кучу. Разве что обратно к го-лове их не прикладывала.

— А не надо было спорить со мной. Я тебе сказала, приводи Джинни в чувство! Вот и надо было слушаться! А не угрожать…

— Кто ты? — подняла она на меня свои печальные глаза. — Джинан сказала, что ты человек… Человек так не может.

— А я могу… и я — человек.

— Ты меня обманываешь. Так не бывает! — она решительно поднялась, отряхнула с колен волосы и направи-лась вон из зала.

— Малика, — окликнула я её, — ты так и не окажешь помощи сестре?

— Я не знаю, как…, - она оглянулась, стоя в дверях, — ритуал не предусматривает… такого развития событий. Она должна была…

Договорить ей не дали два здоровых кошака, влетевших в зал. От резкого удара девушка свалилась с ног и от-катилась по гладкому полу к алтарям в центр зала, в довершении всего, приложившись головой о морду демона. А так как череп был голый, то удар получился весьма ощутимый. А если ещё учитывать, что на коленях у неё пристроился один из хищников… Малика даже не закричала. Она просто судорожно хватала ртом воздух с ужасом таращась на оскаленную морду и грозные клыки. Второй кошак прямиком бросился к Джинни и стал облизывать той лицо.

«Рыська, — поняла я, — а тот — Чу. Прибежали… молодцы».

Рыська поднял морду от лица любимой и удивлённо посмотрел на меня.

— Я не знаю, чем ей можно помочь, — ответила я на безмолвный вопрос друга. — Ой! Смотри, она моргнула!

Взгляд Джинни и в самом деле приобрёл осмысленность. Она несколько раз быстро сморгнула и радостно воззрилась на любимого хищника. Рыська ещё раз лизнул её в щёку и, кажется, улыбнулся.

— Слезь с меня, животное! — раздался недовольный голос Малики. Она пришла в себя и начала остервенело спихивать с себя Чу.

Тот стал сдавать задом, но закашлялся и судорожно замотал головой. Создалось такое впечатление, что он задыхается. Дыхание она ему сбила, что ли? Я подбежала к кашляющему Юду и собралась уже было постучать его по спине, но заметила, что тот нервно трёт лапой морду.

— Ну-ка, открой пошире ротик, — я заглянула в пасть кошака и не поверила своим глазам. Зацепившись за ниж-ний клык, в глотку уходила достаточно толстая золотая цепочка. — Потрепи секундочку, — я освободила зуб и потянула за цепь, — вот причина твоего недомогания! — объявила я, демонстрируя присутствующим золотую цепочку с кулоном. — Юдо, а откуда у тебя в пасти взялось ювелирное украшение?

— Да! — согласился со мной Рыська.

— Я это… по привычке, — стесняясь, признался Чудо — Юдо. — Я, когда путешествую, всегда так питаюсь. И, когда мы во дворец вбежали, я мимоходом мышь… Мы же долго бежали…. а я позавтракать не успел. Вот, как-то так…

— У них, что, — удивился Рыська, и мы вместе с ним, — грызуны по дворцу в ювелирных украшениях разгули-вают? Или это какая-то особо приближённая мышь?

Мы как-то упустили из виду хозяйку замка, сидевшую рядом с нами на полу и с ужасом взирающую на кулон, висевший на моём пальце. Вид у Малики, скажем, был непрезентабельный: лысая, с разбитым носом, размазанной кровью, лицо перекошено ужасом.

Глядя на её, близкое к помешательству, состояние, у меня в голове стали выстраиваться логические цепочки.

— Чу, знаешь…. ты не очень расстроишься, если узнаешь, что стал… в некоторой степени, людоедом? — Юдо плюхнулся на копчик после моих слов, а шерсть у него на загривке встала дыбом. — Колдуноедом, — поправилась я. — Если я правильно расценила состояние этой чародейки, то кулончик, которым ты чуть не подавился, принадлежала Саббаху. Он дал дёру, а Май его по всему дворцу разыскивает. Так вот этот самый Саббах получил от Андрея по мор-де, хорошо так получил, потом я его слегка подпалила… Он решил не связываться с нами, в отличие от своей мужест-венной подружки, — я кивнула на понурую седьмую Пери, — перекинулся мышью, как все глупые, но очень могущест-венные колдуны в детских сказках, и тут же попал к тебе на завтрак. Поздравляю! Ты избавил мир от злобного колду-на!

— Вот это да! — восхищённо произнёс Чу. — Как ты здорово придумываешь!

— Придумываю? Нет, милый друг! Это всё самая истинная правда! Ты теперь герой! Не веришь? Спроси у Ма-лики?

— Я съел колдуна? — наивно поинтересовался Юдо у насупленной волшебницы.

— Съел! — зло подтвердила лысая чародейка, выхватила у меня цепь и снова сделала попытку покинуть зал.

— Задержите её! — воскликнула, пришедшая в себя Джинни. — Амулет!

Как в хорошей театральной постановке очередной положительный герой не позволил злодейке сбежать. В дверях появился Май и явно собирался нам что-то сказать, но так и замер с открытым ртом, обалдев от представшей перед ним картины. Во-первых, он явно не ожидал увидеть здесь кошаков, хотя их прибытие и ожидалось с минуты на минуту. Во-вторых, когда он уходил, Малика выглядела несколько иначе. В-третьих, наше безмятежное поведение говорило о том, что опасности больше нет.

— Я что-то пропустил? — осведомился Андрей обиженным тоном.

— Чу съел Саббаха, — торжественно доложила я.

— Как это, съел? — недоверчиво переспросил муж и посмотрел на довольную морду Юдо.

— Проголодался, — кратко пояснила я.

— Всего? — не поверил Май.

— А что там было есть!? — обиделся Юдо. — Я даже не наелся!

— Да? — голос у Андрея дрогнул, и он непроизвольно сделал шаг назад. Я уже не могла сдерживать смех, со-гнулась пополам и чуть не билась головой о мозаичный пол. — Чего тут смешного?

— Саббах в мышь превратился, — пояснила добрая Джинни, — чтобы проще сбежать было. А Юдо не завтракал, проголодался… мышку поймал.

— А-а-а! — вздохнул с облегчением муж. — Теперь понял. А девушку кто так украсил?

— Это уже я, — продолжая хихикать, призналась я.

— Справилась, выходит, Берегиня! — Андрей одарил меня насмешливо — восхищённым взглядом.

— Берегиня! — пролепетала Малика. — Настоящая Берегиня… Джинан мне не сказала…

— И правильно сделала! — огрызнулся Рыська. — А то вы и её похитили бы!

— Никто её не хитил! Она по доброй воле пришла! — в ответ огрызнулась волшебница.

— Конечно, по доброй, — печально подтвердила Джинни. — Ты же за помощью обратилась! Опасность тебе уг-рожала… Ты всех так… использовала? — первый раз за всё время Джинни посмотрела в глаза своей младшей сестре. В них не было упрёка, осуждения…, только боль.

— Прошедшего не вернёшь, — философски изрекла седьмая Пери и опустила глаза, не в силах отвечать Джинни на её взгляд. — Я думала, всё будет по-другому…

— По-другому для тебя или для нас? — жестко осведомилась старшая сестра.

— Для меня! — с вызовом ответила младшая.

— И какое это должно было быть другое? — горечь от выбора сестры отразилась не только в голосе, но и на ли-це Джинни. — Власть?

— Да! Власть! Полная, безграничная власть! — во весь голос выкрикнула Малика.

Пустые коридоры отозвались на этот вопль многократным эхом, отчего мы все неприятно содрогнулись. Звуки затихли в дальних закоулках замка, и повисла напряжённая пауза. Было слышно, как тяжело сопит Андрей, скрипит зубами Рыська и бурчит всё ещё голодный желудок Юдо.

Тишину нарушила Джинни, горько усмехнувшись:

— Над кем власть?

— Над кем? — не поняла Малика. — Над всем! Над миром! Над тобой! Над вот этими…, - обвела она нас брезг-ливым взглядом.

«Ну, я ей этот взгляд ещё припомню! Владычица… морская! Ядрёна Матрёна!»

— Зачем? — допытывалась моя подруга.

— Зачем… Что бы по первому моему слову все сбегались ко мне! Чтобы боялись, трепетали! — фанатичный блеск глаз Малики заинтриговал меня. Это как же Саббах промыл мозги этой дурочке.

— А ты не думала, что всё это можно заслужить любовью?

— Любовью? — гримасы, которые выделывало лицо Малики, старили её. — Ты смеёшься? Что можно добиться любовью?

— А ты оглянись вокруг и подумай, — с душевной улыбкой посоветовала Джинни.

— О чём? — глаза лысой колдуньи сощурились. Она явно ожидала подвоха.

Мне стало жаль эту великовозрастную дуру. Она была в сотню раз старше меня и во столько же раз тупее. Что там Рыська вчера говорил про стояние мозгов? Вот! У Малики они, по всей видимости, стояли в раскоряку. Как там говорится в популярной шутке про мудрость, которая приходит вместе со старостью? У седьмой Пери как раз самый клинический случай: старость пришла одна…

— Ты одна, — услышала я голос Джинни и подивилась столь забавному совпадению, оторвавшись от собствен-ных мыслей. — Хотя вы и внушали страх всему миру, а замок Алмалут пользовался дурной славой, но нашлись те, ко-торым, оказалось наплевать на ваше могущество.

— И знаешь, что самое интересное, — встряла я в разговор сестёр, — Джинни нас даже не звала, а мы примчались на выручку, потому что любим её. А твой напарник, не задумываясь, бросил тебя в трудную минуту, спасая свою зад-ницу.

— Хватит читать мне нравоучения! — повернула ко мне злое лицо Малика. — Обойдусь как-нибудь без сопливых учителей! И не думайте, что вы победили!

Хорошо, что она нас предупредила. Если бы она начала колдовать сразу, я ничего не успела бы сделать. А так я почувствовала, как ещё мгновение, и у неё сорвётся заклинание.

— Замри! — скомандовала я грозно. Малика застыла в неестественной позе. Надо же, получилось! Я мысленно поздравила себя с приобретением очередного положительного опыта и стала скоренько сочинять свое собственное заклинание, понимая, что времени у меня в обрез. — Если ты ещё хоть раз задумаешь колдовать… плохо, то будешь гореть синим пламенем! Вот! — ну, что сочинилось, собственно, то и… проговорилось. Д-а-а. Я подошла к застывшей фигуре, сняла с руки амулет, сунула его в карман и вернулась на безопасное расстояние. — Отомри!

Заклинание Малика послала на Джинни, но та легко нейтрализовала его. Кто бы сомневался… Младшая Пе-ри и не догадывалась, какой силой обладает её сестра. А всё гордыня неуёмная, эгоизм махровый, самовлюблённость дремучая. Сама же Малика оказалась объята голубым сиянием, по-видимому, очень неприятным, так как кричать она стала, как отболи.

— Варя, отпусти её, — жалобно попросила Джинни, не в силах выслушивать вопли сестры.

— Пусть перестанет думать плохо, всё само прекратиться. А ты, прямо — мать Тереза всепрощающая, — упрек-нула несостоявшуюся жертву, — жалельщица. Она тебя не очень то жалела… А вы что, не слышали, что я сказала? — поймала я промелькнувшую мысль и с удивлением посмотрела на нашу дружную команду.

— Слышали, — ответил за всех Май. — Ничего так заклинание, действенное. Вон, уже потухла… подобрела, на-верное.

Он, наконец, покинул свой пост у дверей и направился к нам, предусмотрительно обойдя Малику на прилич-ном расстоянии. Правильно сделал. Вдруг бы она на него бросилась, покусать там, поцарапать. От преступных физи-ческих деяний я же её не заколдовала. А какая у лысой чародейки спортивная подготовка, Май ощутил на собствен-ной шкуре.

— Парни, вы так обратно пойдёте, или человекообразное состояние примете? — осведомился он у кошаков.

— Ты хочешь из нас Адама и Еву сделать? — полюбопытствовал Рыська. — Она голая, я обернусь, голым буду. Так, прикажешь домой возвращаться?

— А где твоя одежда? — на полном серьёзе поинтересовался Андрей.

— Да! — поддержал его Рыська. — Где моя одежда? — и они оба вопросительно воззрились на меня.

— Ой! А где котомка? — переполошилась я.

— Да! Где котомка? — дружно произнесли заинтересованные лица. То бишь все, кроме Чу.

— Не знаю. Когда Амерхан нас сюда вёл, в руке была…

— Вас сюда доставил Амерхан? — поразился Рыська. — Я всё в толк взять не мог, как вы тут раньше нас оказа-лись?

— А когда сюда пришли, — продолжила я свои воспоминания, — то я… ухватилась за тебя, когда чуть в яму не свалилась! Надо искать котомку в той яме! — гордо завершила я логическое построение недавних событий и обвела всех довольным взглядом. — Ну, кто сбегает?

— Я! — с готовностью отозвался Юдо и, смешно скользя лапами по гладкому полу, рванул на поиск пропажи.

— Ты как, Джинни, проход сделать сможешь? — заботливо поинтересовался Рыська.

— Если Варя меня обнимет, смогу.

— А если я тебя обниму, то — нет? — огорчился Рыська.

— Варя со мной силой делиться может, — попыталась успокоить любимого Джинни, — а тоя немного… устала.

— Устала она, — неодобрительно проворчала я. — Ты могла тут к праматери отправиться от потери крови! Вон, она у тебя до сих пор сочится из раны и ни фига не останавливается… Лежит, как труп… не видит, не слышит…

— Я всё слышала, Варя, — призналась Джинни, — но сказать ничего не могла. Оцепенение полное. И когда ты меня на пол стащила, я тоже ничего не почувствовала. И только Рыськин язык, — она хихикнула, — шершавый…

— Не такой уж он и шершавый, — не зная, как реагировать на эти слова, пробормотал её спаситель.

— Мне было приятно, — призналась волшебница, — и… щекотно.

В зал влетел Юдо, таща в зубах вожделенную котомку.

— Из неё пищей пахнет! — обрадовал он нас, едва только поставил сумку на пол, — Вкусно!

— Пирог! Там пирог Бабы Яги и молоко. Оно не пролилось? — я стала выгребать из котомки вещи. Сложила в кучку Рыськину одежду, достала полную бутыль с молоком и слегка помятый пирог. — Нож у кого-нибудь есть?

— Нет, — отозвались друзья — приятели.

— У вас есть тут ножи? — вежливо обратилась я к хозяйке замка.

— Зачем спрашивать то, что у самой имеется, — холодно ответила Малика.

— Чего это у меня имеется? — подозрительно осведомилась я.

— Кинжал под штаны кто прятал? — ехидно усмехнулась чародейка.

— Точно! — я вытащила из-под штанины кинжал и примерилась к пирогу.

— Варя, — остановила меня Джинни, не надо пользоваться вещами этого замка. Пожалуйста.

— Хорошо. Тогда будем ломать. Извините, если получится не совсем ровно, — я хихикнула, вспомнив Хмару, делившего тортик, — я возьму самый маленький.

Делить пирог на пять частей — дело не простое, даже если имеешь нож. А уж если надо его ломать… При-шлось делить на шесть частей. Шестую часть я протянула Малике. Она гордо отвернулась, давая понять, что не го-лодна.

— Что, горек хлеб из рук победителя? — спросил Рыська.

— Просто, не хочу, — зло ответила хозяйка.

— Я хочу, — тут же предложил на лишний кусок свою кандидатуру Юдо, — давай сюда.

— Погоди, Чу. Я хочу убедиться, что она действительно не голодна, а не рассказывает нам тут сказки!

— Все ритуалы с жертвоприношениями совершаются на голодный желудок, — просветила нас Джинни. — Ешь, Малика, не упрямься. Жизнь продолжается. И голодом себя морить не стоит.

Малика нерешительно приняла кусок пирога из моих рук и слегка надкусила. Первые два жевка были вялыми, но потом её челюсти заработали в нормальном темпе, перемалывая пищу. Кто бы сомневался! Пироги Бабы Яги были выше всяких похвал, как, впрочем, и всё, что она готовила.

Быстро справившись с выпечкой, мы начали собираться домой. Рыська и Юдо перекинулись в людей. Рыська стал одеваться, а Чу сразу был в одежде.

— Как это у тебя так получается? — я пощупала рубашку Юдо. — Хлопок.

— Это моя особенность, — улыбнулся мне Чу и весело подмигнул. Других пояснений я от него не дождалась.

Рыська поделился одеждой с Джинни, отдав ей свою рубашку. Воспользоваться гардеробом Малики она на-отрез отказалась, опять сославшись на невозможность брать вещи из замка. Её одежду, как выяснилось, Саббах сжёг. Я обняла подругу, передавая ей мысленно столько силы, сколько она могла у меня позаимствовать.

— Спасибо, Варя! Ты не представляешь, какое это великолепное ощущение, когда твоя сила перетекает в меня. Похоже на то, как пьёшь хорошее вино: приятный вкус, кровь играет и такая бодрость разливается по всему организ-му…

— А мне так можно? — тихо поинтересовалась Малика.

— Если хорошо себя будешь вести, поделюсь, — вполне серьёзно пообещала я. — Видишь теперь, что существу-ют другие способы восстановления силы, причём абсолютно бескровные и долгоиграющие.

— Я поняла, — прошептала она. — А волосы мне обратно… можно?

— Увы… Но ты не волнуйся, я тебя не навсегда лысой сделала, отрастут. Или сама поколдуй…

— А гореть я не буду?

— Гореть ты будешь в том случае, если колдовство твоё кому-либо зло может принести! А по-доброму колдуй, сколько хочешь.

— Угу.

Мужчины уже выходили из зала. Я в последний раз окинула взглядом мрачное помещение.

— Девочки, вы идите…

— Ты чего задумала, Варя? — напряглась Джинни.

— Хочу здесь зоопарк устроить.

— ??? Что? — удивилась Малика.

— Зачем? — удивилась Джинни.

— За надом! Идите. Идите, говорю! Марш! — сёстры, чуть не строевым шагом покинули помещение, и лишь в дверях Джинни беспомощно на меня оглянулась. — Не волнуйся.

Когда дверь за ними закрылась, я принялась исполнять задуманное. Каменные алтари, как я не пыхтела, с места не сдвигались. Я пыталась их и раскачивать, и тянуть, и толкать… Толку — ноль.

— Ты чего это задумала? — раздался сзади возмущённый голос мужа.

— Помоги, — пыхтя, попросила я.

— Тебе это так важно? — Андрей потеснил меня от алтарей и стал потихоньку — полегоньку их двигать. — Что дальше?

— Надо их выстроить в замкнутый круг, фронтонами в центр, — поделилась я планами.

Андрей довольно споро выполнил мои задумки и вопросительно на меня посмотрел.

— А теперь иди за дверь, — глаза мужа удивлённо округлились, а физиономия стала обиженной, — что бы никто не подслушал. Я тут немного… заговорю этот кружок.

— Варя, — опасливо поинтересовался супруг, — ты хорошо всё продумала, взвесила? Это не опасно?

— Надеюсь, что — да. Андрюша, ты не волнуйся. Но, после контакта с Джинни, я как будто не поделилась си-лой, а сама её набрала. Надо куда-то её сбросить, а тут такой случай. Ну, ты иди…, не обижайся. Я и в самом деле не хочу, что бы кто-то подслушал. Сам знаешь, есть субъекты, у которых везде есть уши и глаза. А если только я одна буду знать суть заклинания, то, соответственно, и разрушить его будет некому.

— Ох, Варя, Варя, — сокрушённо покачал головой муж, а я улыбнулась. Варя, Варя… Прямо как Амерхан меня зовёт. Смешно.

Я убедилась, что дверь закрыта плотно и посторонних мышей в зале не наблюдается.

— Приступим, — подбодрила я сама себя и зловещим шёпотом начала читать заклинание:

Демоны мрака, вот вам обитель.

Бездну геенову сколь не молите,

Вы в бесконечности тёмного круга,

Выйдя из мрака, пожрёте друг друга.

Аминь.

Что тут началось! Каменные морды ожили. По крайней мере, те, которые располагались ко мне лицом. И ожили они не молча, а с ужасным воем, рычаньем и другими неприятными звуками. Они стали отделяться от алтарей, устремляясь к центру, но тут их ожидали другие собратья по заклятью, которые, подчиняясь моим словам, недву-смысленно разевали свои мерзкие пасти, дабы поглотить друг друга. Они довольно быстро сообразили, что мыше-ловка, нет, демоноловка, захлопнулась, и лучше сидеть тихо, не высовываясь. Когда всё стихло, каменные морды во-друзились на свои места, а я, по какому то наитию кинула в центр круга злосчастный кинжал, довольно потёрла руки и с чувством хорошо выполненного долга, покинула негостеприимный замок.

— Что там рычало? — бросилась ко мне Джинни, едва мы вышли на свежий воздух.

— Демоны, — как можно равнодушнее ответила я, но горделивое чувство выпирало из меня лихой улыбкой. — Я их того, заколдовала! Им не понравилось, и они попробовали возмущаться… Вы что так на меня уставились? — обвела я глазами своих спутников, — Я что-то сделала не так?

— Не так? — прямо- таки возопила Джинни. — Да ты понимаешь, что заточить демонов по силам только богам! Да и то не всем! И не так… быстро.

Она с ужасом и, одновременно, с восхищением смотрела на меня. Остальные тоже, как могли, выражали своё отношение к произошедшему. Рыська и Чу, одинаково склонив головы на бок, мудро улыбались… с одобрением. Муж родной не улыбался и смотрел на меня изучающее — напряжённо. И чего так переживает, спрашивается? А вот седь-мая Пери откровенно меня боялась. Затравленный взгляд загнанной жертвы. Неужели, я для неё — жуткое чудовище? Дура лысая! Нечего на меня так смотреть!

— Джинни, пойдём домой, — попросила я устало.

— К Хмаре, — добавил Рыська. — Малика насупилась и попыталась отстраниться от держащей её за руку сестры. — Э-э, нет, милая, ты идёшь с нами! — пояснил расклад фолк. — За тобой теперь глаз да глаз нужен. Вот, под нашим присмотром и поживёшь. И не возражай!

Как хорошо в родной средней полосе! Зелено всё, цветами пахнет, птицы поют. Не то, что в этих пустынных горах. Как там вообще жить можно?

Хмара сидел под своей любимой ивой и, кажется, дремал. Рядом с ним возлежал грустный Баська, и наблюдал за сорокой, чинно расхаживающей под самым его носом. Заметив наше появление, василиск вскочил на задние конеч-ности и неуклюже побежал в нашу сторону, радостно гыкая. Малика тут же спряталась за спину Юдо, всё с тем же выражением страха на лице. А Баська, тем временем, добежал до нашей процессии и принялся облизывать всех под-ряд, до кого доставал его язык.

— Хватит, хватит, — отбивалась от него Джинни, шедшая первой.

— Чего это вы с утра пораньше визиты наносить вздумали, — проревел недовольный Хмара. Год назад от такого его рыка я готова была бежать без остановки до канадской границы по дну Северного — Ледовитого океана. А сейчас только усмехнулась. Перед новой гостьей рисуется, морда антрацитовая.

— Джинни полечи, — обратился к нему Рыська. — Её тут немного поранили.

— Да? — тут же встрепенулся недипломированный врачеватель. — Куда?

— Вот, — Джинни протянула ему левое запястье. — Капает и капает.

— И тебя в руку, — огорчённо проворчал змей. — И что вас ранят в столь неинтересные места?

— Это ты о чём? — не поняла волшебница.

— Не обращай внимания, — усмехнулась я, — у него мечта есть, заветная, полечить…

— Варвара! — угрожающе зарычал Горыныч.

— Молчу! — еле сдерживая смех, пообещала я. — А ты сам не нарывайся.

— Варвара! — повторил грозно Хмара, сверкнув на меня озорным глазом. Ай да, притворщик! Самому смешно, но мину серьёзную держит… Лицедей.

Пока мы делились новостями с Хмарой, к нашей компании присоединился Николай Николаевич Дуплянский. Он удивился нашему присутствию в «Березани» в столь ранний час таким составом. Пришлось начать рассказ заново: как пропала Джинни; как мы бросились её искать; как Юдо съел Саббаха, и так далее. Леший от души повеселился и порадовался счастливому возвращению Джинни.

— Печально было бы осознавать, что такая чудесная девушка погибла. А хищники то наши, а! Бригада быстро-го реагирования. А уж про Лоцмана с Берегиней, — заливался леший, — по всему свету молва идёт… Ох! Заболтался я с вами совсем, — без пауз, и каких либо переходов к новой теме, сообщил нам Дуплянский, — мне же к бабру срочно на-до! — договаривал он уже на ходу, быстро удаляясь в сторону загона.

— Лютый вернулся!? — обрадовался Рыська и поспешил за лешим.

— И не один. С ним ещё какой-то бабр пришёл, — услышали мы уже издали.

— Груня? — радостно воскликнул фолк.

— Я с вами! — Май ринулся следом.

Мне тоже было ужасно интересно, с кем вернулся Лютый. С зимы его не видела. Но оставлять Джинни на-едине с Маликой я опасалась. Мало ли что…

— Девочки, идёмте домой. Отдохнём малость. Чу, ты с нами или с ними? — я кивнула в сторону удалившихся мужчин.

— Я домой, — отозвался Юдо, выходя из задумчивости, — есть хочу, — признался он, стесняясь.

— У нас поешь, — предложила Джинни.

— Не-е, я домой… Меня там курочка в печи дожидается, — он не удержался, облизал губы и сглотнул в пред-вкушении.

— Как хочешь. На поляне встретимся?

— Конечно.

— О! Совсем забыла! Надо же Бабу Ягу предупредить, что мы все вернулись, — опомнилась я, и уже было на-правилась в сторону заимки.

— Не надо, — успокоил меня Хмара, — к ней сорока полетела. Всё доложит, не бойся. Наверняка, Яга уже осве-домлена.

Мы разошлись по своим домам. День только начинался, и сулил быть насыщенным событиями до предела. По идее, одного утреннего происшествия хватило бы с лихвой. А нас ещё ожидает праздничные гуляния, аттракционы, встречи, знакомства, а в полночь — альтерация Марлы, как выразился Белый Волк. И это только перечень запланиро-ванных мероприятий.


Джинни переоделась и теперь изучающее осматривала одеяние Малики. Та, под её деловым взглядом стуше-валась, насупилась и, явно, не одобряла будущих намерений сестры. Она инстинктивно вцепилась в свою шёлковую рубашку.

— Джинан, — жалобно прошептала она, — не надо!

— Не надо? — Джинни поглядела на неё, как смотрят мамашки на своё больное чадо. — Расстанься с прошлым, Малика. Оно не должно держать тебя, порви с ним. И, чем быстрее, тем лучше. Для тебя, лучше.

— Я боюсь…

— Боишься? Ты? — соизволила не поверить старшая сестра. — Раздевайся! Как маленькая, прямо…

Малика хотела что-то сказать, но, встретившись с решительным взглядом родственницы, только тяжело вздохнула и стала разоблачаться, повернувшись к нам спиной. Джинни выбрала для неё лёгкие светлые брюки и сим-патичную пёструю футболку с озорным рисунком. Гардероб свой она создавала при активном участии Лукавы, так что вкус русалки очень явно прослеживался в подборе одежды. Взять, хотя бы вот этот комплект в стиле «разведчик в камышах»: пятнистые камуфлированные штаны и рябенькая рубашка цвета хаки. Явное влияние господина Грозного. А лёгкое платье в сине — белую полоску, дань папеньке — водяному. Про зелёные вещи я уже молчу. Я оторвалась от вороха Джинниной одежды (и когда только успела так прибарахлиться) и невольно остановила взгляд на татуировке, украшавшей спину Малики в районе седьмого шейного позвонка. Цветная, невероятно замысловатая картинка притя-гивала меня. Я приблизилась, разглядывая рисунок, и заметила, что он обладает 3-Д эффектом. Изображение углуби-лось — выпучилось, и на меня из этой глубины посмотрело нечто… Человеческое лицо? Звериная морда? Игра вооб-ражения?

— Что это? — пересохшими губами прошептала я, не отрывая взгляда от завораживающего рисунка.

— Правда, красиво? — отозвалась Джинни.

— Красиво, — согласилась я. — А у тебя тоже такое есть?

— Так это моё! — возмутилась подруга и вдруг толкнула меня. — Не смотри!

Я отскочила на несколько шагов, и ощутила, как будто нить лопнула, связавшая мои глаза с татуировкой.

— Что со мной? — захлопала я глазами.

— На это нельзя смотреть, — напугано призналась Джинни, — опасно.

— А что это? — не унималось моё любопытство, несмотря на опасность.

— Это клеймо подчинения, — Джинни как-то обречённо опустилась на лавку, даже не заметив, что уселась пря-мо на шикарное вечернее платье, — как ты согласилась?

Я поняла, что вопрос она задала не мне, а сестре. Меня озадачила её резкая перемена настроения. Только что с упоением перебирала свою одежду и сразу — похоронное выражение лица.

— На что? — обернулась Малика с невинным видом.

Мне показалось, что она очень неестественно притворяется. Ведь поняла, что сестра её спрашивает, не меня.

— На подчинение, — загробным голосом пояснила Джинни.

— Подчинение? — огромные глаза чародейки увеличились в полтора раза.

Вот, притвора! Под дурочку косит! Жертва невинная…

— ПОДЧИНЕНИЕ! — вдруг заорала подруга так, что я вздрогнула, а впечатлительная Малика плюхнулась на пятую точку и в ужасе открыла рот. — Он заклеймил тебя знаком подчинения! Что ты таращишься на меня? Неужели не знала?

— Джинан, — взмолилась обескураженная Малика, — я ничего не знаю ни про какой знак! Где он?

— У тебя на загрив… на спине, — зло посветила старшая сестра младшую. — Идиотка! Теперь всё ясно… И про твоё предательство, и вообще… про твои умственные способности. А то я гляжу, дура — дурой стала…

— Джинан, — всё тем же молящим голосом произнесла Малика, — я не знала. Правда.

— Возможно.

— Джинни, — я присела рядом с ней и осторожно тронула за руку, — сделать что-нибудь можно?

— Что тут сделаешь… Снять клеймо подчинения может только тот, кто его ставил или, в крайнем случае, с его добровольного согласия.

— Да… уж, — вздохнула я, — спросишь его… теперь.

— И я про то же.

— Ну, ничего, — попыталась я успокоить её, — и олигофрены как-то живут на этом свете.

— Кто? — слегка оживилась Джинни, услышав незнакомое слово.

— Умственно неполноценные субъекты.

— Я не полноценная! — возмутилась Малика.

Я с интересом посмотрела на младшую волшебницу.

— Ты сама то, поняла что сказала?

— Я сказала, — чуть не по слогам стала разъяснять свою позицию Малика, — что я не полноценная! — и задума-лась. Мы с Джинни терпеливо дожидались, когда да неё дойдёт смысл сказанного, и дождались. — Умственно непол-ноценная… не неполноценная, — и она разрыдалась.

— Поняла, — констатировала я.

В горнице воцарилось молчание, нарушаемое лишь всхлипами Малики.

«Вот так, победишь, а потом побеждённым слёзы вытирать приходится, — мрачно думала я, глядя на бывшую врагиню. — Сначала лезет во всякое… непотребство, причём, лезет добровольно, без понуканий. Вляпывается там по самое не хочу. А потом, здрасьте вам, пожалейте нас убогих. Помогите, чем можете… и не можете. Скорбную голову спасите. А как спасёшь, если главный враг уничтожен и… переварен. Ох! Даже схоронить нечего. Конечно, при же-лании, схоронить можно. Но, это на любителя… экзотических погребальных ритуалов».

И тут, вот на этой самой мысли меня осенило.

— Надо у Юдо разрешение на снятие клейма спросить!

— Что? — в один голос осведомились сёстры.

— Я говорю, что Юдо Саббаха съел? Съел! И теперь Саббах стал частью Юдо. Ну, протеины там, углеводы… Пусть Чу и даёт разрешение на снятие клейма! — гордо огласила я свои умозаключения.

— Разве так можно? — с надеждой спросила Малика.

— Вот и узнаем! — я бодро встала и с охом опустилась обратно на лавку.

— Что? — метнулась ко мне Джинни.

— Колено, — простонала я.

— А что с ним? Ушибла?

— Нет. Это в замке меня демон укусил.

— Кто-о-о? — простонала подруга. — Демон? Час от часу не легче! Давай, показывай своё колено.

Я закатал брючину, и мы стали рассматривать следы подлого покушения на мою конечность. Четыре красных воспалённых пятна окружили коленную чашечку почти симметрично. Кожа, слава богам, прокушена не была. Но вос-паление имело очень неприятный синюшный оттенок.

— Гангрена? — упавшим голосом спросила я.

— Тьфу, на тебя! — разозлилась Джинни. — Гангрена! К Хмаре пошли. Малика, да оденься же ты, наконец! Сей-час Варю вылечим, потом к Юдо пойдём. Авось, что и выгорит! Быстро.

Хоть идти до Хмары было не далеко, Джинни доставила меня к нему по пространственному переходу.

— Сбываются твои мечты, Хмара Горыныч, — обрадовала она Змея. — Я тебе ещё одну пациентку привела.

— С разбитым носом, — усмехнулся чешуйчатый Эскулап, — Что ж давеча то не попросили? Я и носы могу.

— Это я, Хмара, — прервала я его весёлье.

— Ты? Ты, вроде целая, — с сомнением оглядел меня Горыныч. — Шутишь?

— Никак нет, — я снова закатала штаны и продемонстрировала свою травму.

— Ух, ты! — обдал жаром моё колено Змей, склонив голову к самой земле. — Знатное воспаление! Укусил кто?

— Угу, демон.

— Демо-он? — Хмара удивлённо уставился на меня, открывая и закрывая пасть, Наконец, он совладал со своим удивлением. — Ясно. Тогда погоди. Просто полизать, мало будет. Я тут пошепчу чуток, подожди, не умирай…

— Хмара! — набросилась на него Джинни.

— Всё-таки, гангрена — сказал я обречённо.

— Вот видишь, чего ты своим языком добился! — продолжала воспитывать Змея подруга. — Ей волноваться нельзя!

— С колдунами, значит, сражаться, можно! — поддел её Горыныч. — И помолчи, женщина! Не мешай!

Джинни обиженно замолчала, погрозив ему кулачком. Хмара лишь покосился на неё, нашёптывая заговор. Потом снова нагнулся к моей ноге и осторожно, против часовой стрелки, несколько раз облизал шершавым языком колено. Плюнул, и повторил процедуру теперь по часовой стрелке. Боль утихла, покраснение почти спало.

— Ты просто волшебник! — восхитилась я результатом лечения.

— Я не просто, я — волшебник, — поправил меня Хмара.

— Спасибо, тебе, Хмара Горыныч!

— Спасибо-о-о? — возмутился Змей. — А поцеловать?

— Давай сюда свою мо…голову, поцелую, пока муж не видит.

— Муж? — Хмара испуганно заозирался.

— Ну, так целовать или нет?

— Целуй! — он опустил ко мне морду и я звонко чмокнула его в кончик носа.

— Гы-ы-ы-ы! — из кустов бросился ко мне Баська и, чуть не повалив с ног, ткнулся мордой в щёку.

— И тебя поцелую, — обняла я василиска за шею. — Люблю я вас, дракоши мои!

— Дождались-таки! — радостно пророкотал Горыныч. — Баська, она нас любит! Следующий! — и обратил свой взор на Малику. Она боязливо приблизилась к нему и зажмурилась. Змей принялся врачевать разбитый мною нос. Мне даже показалось, что он и внутрь свой язык засовывал. Вот это врачебная самоотверженность! — Готово.

Малика открыла глаза и пощупала нос. Довольная улыбка растеклась по её восстановленному лицу и она, не дожидаясь просьб, начала чмокать обалдевшего от такого поворота событий, самобытного лекаря.

— Рахмат! — склонилась она в низком поклоне.

— Не за что, — отозвался ошарашенный Змей, но тут же пришёл в себя и попинал мне. — Вот, учись, как надо благодарить!

— Научусь, — нахально пообещала я.

— Ну, теперь все здоровы? — оглядела нас Джинни. — Идёмте к Чудо — Юдо.

— Молить его о пощаде, — холодно произнесла я.

— Да? — слегка струхнула Малика. — А мне он показался… добрым.

— Вот и проверим, — усмехнулась я. — Давай, Джинни, колдуй.

— А я не знаю, где живёт Юдо, — стушевалась волшебница.

— Я тоже не очень хорошо запомнила, — призналась я. — Мы с Ягой на ступе летели, — на Малику было жалко смотреть. Лицо её выражало такое горе — несчастье, что дразнить чародейку мне расхотелось. — Спросим у кого-нибудь. Не в пустыне, чай!

Зря я волновалась. Избушку Чу мы нашли без посторонней помощи. Как не была я взволнована утром, а до-рогу запомнила, на автопилоте, скорее всего. Ступы Бабы Яги во дворе уже не было, но и застать её здесь я не надея-лась. Когда мы входили в калитку, на крыльцо вышел Юдо, сыто потирая живот и сладко позёвывая.

— Где-то я это уже видела! — усмехнулась я.

— И у меня такое же чувство! — хохотнул в ответ хозяин, — только теперь вас трое. Проходите, гости дорогие! — он широким жестом отворил дверь, приглашая нас в дом.

Я, как завсегдатай дома, первая проследовала в горницу и устроилась на лавке у печи. Сёстры последовали моему примеру. Вот так, дружно мы и уселись вдоль печи, а Юдо занял свою табуретку и весело уставился на нас.

— Юдо, — начала я торжественно. Он весь подобрался и состроил серьёзную мину, — ты должен дать доброволь-ное согласие на то, что бы, — я выдержала театральную паузу и огорошила его, — освободить Малику!

— Я? — Юдо надул щёки в задумчивости. — Это как?

— Как наследник Саббаха, — пояснила я.

— Наследник? Мне что-то причитается? — оживился победитель колдуна.

— Всё, что тебе причитается, ты уже употребил, — съязвила я, — и как раз, именно по этому ты являешься его на-следником… телесным, так сказать.

— Телесным?…

— Угу.

— Ну, и?

— Так ты дашь своё добровольное согласие? — не выдержала Джинни, а Малика посмотрела на него так умо-ляюще, что Юдо тут же закивал головой. — Скажи, пожалуйста, это в слух, — потребовала старшая сестра.

— Я, Чудо — Юдо, — торжественным тоном начал Чу, — являясь наследником колдуна Саббаха, даю своё добро-вольное согласие на… на что?

— На снятие клейма подчинения, — подсказала Джинни.

— На снятие клейма подчинения! — закончил свою речь Юдо. — Всё?

— Всё, — неуверенно ответила старшая волшебница.

— Оно уже снялось? — я бесцеремонно полезла смотреть спину Малики.

— Нет, — остановила меня подруга. — Мы только получили разрешение… Теперь надо провести обряд.

— Так проводи, чего медлишь!

— Надо место безопасное выбрать. Это очень сильное заклинание, может пойти резонанс. В населённом пункте такое делать не стоит. Мы сейчас куда-нибудь сходим, в безлюдное место…

— В Безмирье можно, — предложила я.

— Там лес, — с сомнением ответила Джинни. — Лучше в пустыню.

— Уж не собралась ли ты в Абиссинию? — с подозрением осведомилась я.

— Почему бы нет? Я эти места хорошо знаю. Туда и пойдём! — решила волшебница. — Малика, поднимайся! — я стала тоже вставать, но она огорошила меня. — Ты останешься здесь!

— Да-а-а?

— Да, Варя! Я не хочу, что бы меня потом обвинили в причинении тебе увечья или вообще… в гибели, если что-то пойдёт не так.

— Не так? — не на шутку испугалась я. — Тогда, может, стоит оставить всё как есть?

— Варя, — улыбнулась Джинни, — ты же сама никогда не останавливаешься на полпути. Я не менее упряма, чем ты. И мне очень хочется помочь сестре…

— Ладно, — со вздохом согласилась я. — Увидишь Амерхана, передай от меня спасибо.

— Передам, — пообещала волшебница и исчезла вместе с сестрой в тумане.

— Не переживай, — попытался взбодрить меня Чу, — всё будет хорошо! Я в это верю! Хочешь куриную ножку? У меня осталась.

— Давай, а то мы так и не поели, — Чу достал из печи глиняную миску с остатками своей трапезы и протянул мне… куриную ножку. Куриная то она куриная, по форме, а вот размеры… — Это КУРИНАЯ ножка?

— Куриная, — подтвердил хозяин.

— А где водятся такие куры? — поинтересовалась я, осторожно берясь за нехилый такой мосол.

— Какие? — не понял меня Чу.

— Вот такие огромные! Это же не курица! Это — монстр генетически модифицированный! — разглядывала я жареный деликатес. — Где ты её взял?

— Белый Волк презентовал, — опешил хозяин, — у них там все куры такие! Это ещё не самая большая, между прочим, цыплёнок совсем…

— Цыплёнок?

— Ну да, мясо ещё нежное. Да ты ешь! — он подтолкнул меня под локоть, направляя мою руку с гигантской ку-риной ножкой ко рту. — Чего так переживать, спрашивается? У них и утки такие, и гуси, и эти… как их… индюки.

Я представила, какие у них индюки… и поняла, почему оборотни не держат рогатый и не рогатый скот. Чах-нут они у них! Ага! Сохнут на корню… Просто у них упитанная корова задохликом считается. А свинья, если не круглая, значит смертельно больная.

— А они слонов разводить не пробовали? — поинтересовалась я. — Зверь как раз по их аппетитам.

— Слонов? — изобразил задумчивость на лице Юдо. — А это мысль!

— Ага, — прыснула я, — и ещё бегемотов.

— Бегемотам болота нужны, — не согласился с моим новым предложением Юдо.

— А слонам — джунгли.

— Организуют, — заверил меня хозяин.

— Оборотни — слоноводы! — я продолжала хохотать, и уже слёзы покатились по щекам. — Чур, я эту мысль Бе-лому Волку скажу!

— Скажешь. Ты курочку то кушай, а то всё смеёшься.

После порции положительных эмоций я с удовольствие впилась зубами в ножку и обнаружила, что мясо на самом деле нежное. Надо же, цыплёнок…

Я почти справилась с угощением, когда в дом, без стука ввалился запыхавшийся Всевед.

— Судя по лицу, вы за кирпичом, — озвучила я свою радость от встречи с данным субъектом. Ведь по мою душу припёрся, Чахлик Невмерущий…

— Что? — не понял Кощей, секунду подумал и вернулся к своим баранам. — Как ты могла!? — вскричал он с па-тетикой. Руки только не заломил в приступе отчаяния.

— Всё же хорошо закончилось, — возразила я, обсасывая косточку цыплёнка — акселерата.

— Здравствуй, Всевед, — обратил на себя внимание хозяин дома.

— Что? — снова оторвался от своего негодования гость. — Привет, привет, — он недовольно поморщился и снова впился в меня своими глазами — буравчиками. — Это непостижимо, что ты себе позволяешь!?

— Вас что, Кощей Ниянович, назначили быть моим воспитателем? — я задумчиво посмотрела на него, вертя в руках мосол. Мои манипуляции привлекли его пристальное внимание. Он, не отрываясь, смотрел на вращающуюся кость, чем очень меня озадачил.

— Откуда ты знаешь про папу? — не спуская глаз с моих рук, осведомился Всевед.

— Оттуда…, - откуда, откуда? Я и сама не знаю, откуда в моей голове берутся эти сведения. Вот знаю, и всё! Секунду назад не знала, а рот открыла, и выдала новую порцию «знаний».

— А-а, — принял мои подробные пояснения Кощей, — а демонов, зачем заточила?

— А чего они кусаются! — слишком эмоционально возмутилась я, чем вывела чародея из ступора. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и лицо его снова приобрело жёсткое выражение.

— Кусаются? Демоны?

— Кусаются, — подтвердила я.

Кощей недоверчиво посмотрел на меня, потом, зачем-то на Юдо, потом опять на меня. Эмоции скупо отража-лись на его полумёртвом лице, но, даже по этим подёргиваниям и помаргиваниям я поняла, что: во-первых — он мне не верит; во-вторых — он мне всё-таки верит, но это его сильно раздражает; в-третьих — мой нигилизм не укладывается у него в голове и тоже раздражает; и, в-четвёртых — у него опять истерика.

— Чу, у тебя валерьянка есть? Кощея успокоить надо. Смотри, как переживает.

— Сейчас, посмотрю, — хозяин направился к своим стеллажам, разыскивать успокоительное.

— Кощей, Вы так за Саббаха переживаете, — я заметила, как напрягся Юдо, ожидая ответа гостя, — или Вас де-моны больше беспокоят?

— Чихать мне на Саббаха, — от стеллажей донёсся вздох облегчения, — ты демонов заточила… да ещё ритуаль-ный кинжал им туда забросила…, неразумная. Он же теперь потерян на веки вечные!

— Ну и пусть. Вы лучше скажите, зачем опять подсматривали? И как это сделали! Я в зале ни одной мыши не видела.

— Зачем мне мышь? — сердито проворчал Всевед. — Что я, дилетант что ли какой! У меня всевидящее око имеется.

— Блюдечко? С яблочком?

— Тьфу, ты! Образованная молодёжь…

— А что тогда про мышь врали?

— Я не врал, — стал отпираться Кощей, — я… пошутил.

— Зачем? — ну, надо же… пошутил он! Остряк — самоучка!

— Много знать хочешь, — продолжал ворчать гость.

— А вот ответьте на мой вопрос, Кощей Ниянович, — его физиономию перекосила ехидная улыбка, — почему мо-гущественные колдуны в минуту опасности в мышей превращаются?

Судя по его взгляду, которым он меня одарил, ждал он совершенно другого вопроса. Недоумение снова сме-нилось ехидством.

— Могла, конечно, и сама догадаться, но так уж и быть, объясню тебе. Ты в прошлый раз очень удачно изобра-зила паническую боязнь мышей. Скорее всего, он хотел тебя напугать, что бы пробраться в зал.

— Выходит, он всё-таки хотел выручить Малику. А мы про него плохо думали.

— Правильно вы про него думали. За кинжалом он вернуться собирался, а не за девицей. Таких помощниц он себе ещё пучок нашёл бы. А вот кинжал ритуальный…, один он такой. И очень много ритуалов без него просто не провести!

— Такой ценный? Ну, так сходите туда и заберите! — зло выговорила я.

— Не могу, — нехотя признался Всевед, — опоздал я… не слышал твоего заклинания, видел лишь, что алтари в круг стоят. Да ещё как стоят! И кто тебя научил только…. И кинжал как кидала.

У меня отлегло от сердца. Выходит, кое-какую частичку зла я запечатала. И кинжала им не видать, как своих лопаток. Росту, не по дням, а по часам! Не возгордится бы…

— Варя, так не скажешь слова? — донеслась да меня жалобная просьба Кощея.

— Это ещё зачем? — возмутилась я. — Что бы Вы моё заклятье разрушили, демонов выпустили, ножик этот по-ганый в мир вернули! А, кстати, почему Вы это самостоятельно сделать не можете? Силёнок мало? Помнится, вчера Вы хвастались, что таких могущественных магов, как Вы, как пальцев на одной руке, — лицо Кощея перекосило окон-чательно после моей тирады. А я всё не могла остановиться. — Зачем помощи просите у меня, смертной?

— Была бы моя воля, — вскипел Всевед, — я бы тебя… в нижние пещеры скинул! Сидит тут, глумится над заслу-женными… магами, недоучка! А всей силы твоей…, да у меня… да я… да ты…

— Чу, ты что-нибудь нашёл успокаивающее? — позвала я Юдо. — Гляди, как его колбасит…

— Валерианы нет. Я вот что нашёл, — он протянул мне деревянную шкатулку, наполненную сухими листочка-ми.

— Чай?

— Кока.

— Кока??? А…, - я кивнула на бухтящего Кощея, — ему можно?

— Кто знает. Так будем ему их давать или нет?

— Давай! — решила я.

Юдо протянул шкатулку Кощею под нос. Тот посмотрел на хозяина тяжёлым взглядом, зацепил полную ще-поть листьев и сунул их в рот. Жевал он их довольно долго, сверкая на нас с Чу недобрым взглядом. Мы молча ожи-дали результатов нашей нестандартной методики лечения депрессивных психозов у заслуженных колдунов. Сжевав первую порцию листьев, Кощей потянулся за второй.

— Не много будет? — шёпотом спросила я Юдо.

— Молчи, смертная, — меланхолично отозвался Всевед.

— Действует, — обрадовался Юдо, захлопнул вожделенную шкатулку и отнёс её на место.

— Эх, Варвара, — печально вздохнул успокоенный Кощей, — за что ты так с демонами? Они же теперь, бедные, до скончания веков будут сидеть в этом каменном круге… И кто тебя просил… Укусил её демон, подумаешь, беда какая… Не съел же. А ты так с ними… Другие то тебя не кусали…

— Всевед, ты чего сопли распустил? — попытался прекратить его нытьё Юдо. — Я считаю, что Варя всё пра-вильно сделала! Ты знаешь, какой ужас вселял этот замок всем жителям в округе? А демонов жалеть… это просто неуважение к другим существам, которым эти самые демоны жизни не давали! И ещё жертв требовали! Правильно она всё сделала! На то она и Берегиня. И не тебе оспаривать её действия!

Кощей поднял на него затуманенный взгляд, лениво поморгал и перевёл взгляд на меня.

— Да что это за Берегиня! Тьфу, смотреть не на что… мелкая…

— Ну, ничего себе! — меня переполнило чувство крайнего возмущения. — Аполлон Бельведерский нашёлся! Культурист без скафандра! Ходячее анатомическое пособие!

— Варя, успокойся, — бросился ко мне Юдо.

— И не подумаю! И так вежливому обращению не обучен…, а тут ещё наркоты пережевал! Индюк Амстердам-ский! — на слове «индюк» у меня что-то щёлкнуло в мозгу, и стрелой пронеслась мысль. Хорошая такая мысль… гад-кая. — Быть тебе, Кощей Бессмертный, теперь, как самый упитанный индюк в Волчановке!

— Варя, что ты! — в ужасе прошептал Юдо, а сам подопытный ничего не понял по причине своего обку… об-жёванного состояния.

Он обратил на меня туманный взгляд, полный величественного достоинства, поднялся с лавки и, качаясь, по-кинул помещение, еле протиснувшись в дверной проём. Если раньше Кощей был похож на пустой чехол для верхней одежды, то теперь, моими стараниями, походил на толстого монаха — капуцина, употребившего бочку пива.

— Зря ты так, — печально вздохнул Юдо и отправился к окну, не иначе, полюбопытствовать, как там Кощей на улице себя чувствует.

Я пошла следом. Мне тоже было интересно посмотреть. Кощей боком спускался с крыльца, судорожно цеп-ляясь за перила. Под его грузной фигурой жалобно скрипели ступени. Ноги его, явно подгибались под многократно увеличившимся весом. Мне стало стыдно за своё детское поведение.

— Я пошутила! — искренне раскаялась я. — Пусть станет прежним!

Балахон Всеведа вскинулся, на сколько позволяло округлившееся тело и, словно лопнул шарик, полы плаща опустились уже вдоль скелетообразной фигуры.

— Умница! — похвалили меня довольный Юдо. — А Кощею мы ничего не скажем. Пусть думает, что это ему под кумаром привиделось.

— Ага. Я, знаешь, о чём подумала… Нам с тобой надо уйти куда ни будь.

— Зачем?

— Опасаюсь я.

— Чего?

Мы отошли от окна и снова уселись на лавку.

— Рыськи.

— Варя, ты что? — синие глаза Юдо выражали крайнее недоумение.

— От Хмары он узнает, что мы пошли к тебе. Придёт сюда…, а Джинни нет. Опять она удалилась неизвестно куда, а мы с тобой были соучастниками… Тебе хочется оправдываться перед ним?

— У них всё так серьёзно? — я кивнула. — Тогда, зачем ты позволила ей уйти?

— Тебе, на самом деле объяснять, почему?

— Не надо. Я всё понял. Но, можно же объяснить Рыське…

— Вот и объясняй, а я пошла. Извини.

Почему мне не хотелось встречаться с Рыськой до возвращения Джинни, я себе объясняла элементарной тру-состью. При чём, встретиться с очередной вражиной я не боялась, а вот смотреть в глаза другу и оправдываться… Я малодушно стала искать уединённое место, хотя понимала, что если Рыська будет с Андреем, а он будет именно с ним, то муж — лоцман отыщет меня хоть под хвостом у Хмары в пять минут. Но я надеялась хоть чуть-чуть оттянуть нежелательную встречу. Я шла по бурлящей Хороводной поляне. Жители и гости Порубежья веселились на полную катушку, праздник всё-таки. А меня угнетало неоправданное чувство вины, усугубляющееся неизвестностью. Как у них там всё получилось? Я брела сквозь праздничную толпу, кивая на приветствия, криво улыбаясь и поминутно вздыхая. Народ на меня недоумённо оглядывался. Надо куда ни будь укрыться от посторонних глаз. Я углубилась в заросли молодых клёнов, окаймлявших Хороводную поляну с севера. Где-то здесь должна быть уютная ложбинка, в которой мы отдыхали в прошлом году под охраной Змея Горыныча. То это было место или не то, но я остановилась под сенью бузины, уселась на траву и задумалась. Что-то праздник Русалии сопряжён у меня с переживаниями, не всегда положительными. В прошлом году за двое суток столько всего случилось…, и этот год не устаёт удивлять. Два раза в замок Алмалут сбегали, Андрей с Рыськой с чертями разбирались, да ещё Марла со своей альтерацией. Ядрёна Матрёна!

— Что грустишь, хозяйка? — ко мне на колени прыгнул рыжий котёнок и потёрся головой об руку.

— Любыч! — обрадовалась я юному хранителю. Хоть одна родная душа рядом… — Ты дома был?

— Дома. Всех повидал. А ты что такая… мрачная?

— Эх! За Рыську переживаю, — призналась я.

— А что за него переживать? — раздался из кустов голос старшего Люба. Кот продрался сквозь заросли лопухов и уселся напротив меня, выкусывая из шерсти прицепившиеся репьи.

Я помогла ему избавиться от ненужных украшений в труднодоступных местах, что меня несколько отвлекло от невесёлых мыслей, но потом они снова набросились на меня, с остервенением терзая мозг.

— Варя, так что случилось с Рыськой? — задал вопрос Люб Любыч, терпеливо дождавшись окончания космети-ческих процедур над родителем.

— Пока ничего, но, если Джинни не вернётся…

— А куда она ушла? — котёнок снова сел мне на колени.

— Куда-то в пустыню… Она пошла расколдовывать Малику.

— Малика, это кто? — навострил уши старший кот.

— Это её младшая сестра, по вине которой и случились все несчастья с её семьёй.

— И она с ней ещё имеет дело?! — возмутился Люб. — Послала бы её в Навь, предательницу!

— Малика заколдована, — вступилась я за горе — волшебницу, — она несколько не в себе была. Мы её из замка Алмалут забрали.

— Алмалут… — задумчиво повторил кот, почёсывая правое ухо задней лапой. — Слышал я что-то про этот… за-мок. Плохое слышал. Но, там, вроде, колдун какой-то жил, а не колдунья.

— Жил, — подтвердила я сведения Люба, — теперь не живёт. Теперь там никто не живёт.

— Вы победили колдуна? — заинтересовался кот.

— Не то, что бы победили, — я мысленно хихикнула, подумав, что Любу понравится факт уничтожения колдуна, — просто, его Юдо съел на завтрак.

— Как это… съел? — опешил старший кот, а его отпрыск прильнул к моим коленям, прижав ушки к голове.

— А колдун в мышь превратился, как дурак последний… Он же не знал, что к нему в гости два кошака на всех парах несутся, один из которых ещё и голодный, вдобавок. Вот Юдо и употребил его мимоходом, восполняя свой жизненный резерв.

— Да-а-а, — кот гордо выпятил грудь, как будто это он самолично уничтожил колдуна, — мы, коты, такие. Мы грызунов завсегда изводим! Так теперь, что, замок тот безопасен?

— Ну…. не совсем, — нехотя призналась я. — Там я демонов в круг запечатала. Короче, в замок лучше не совать-ся…

— И-и как это тебе удалось? — восхитился старший хранитель. — Демонов…

— Удалось, вот…, - вздохнула я. — А они мне сказали, что человек так не может.

— Так то, человек, а ты — Берегиня, — флегматично отозвался Люб, — ты можешь.

— Правда? — обрадовалась я, но тут же задумалась. Джинни сказала, что это подвластно лишь богам. — Но, мне сказали, что такое подвластно только богам, да и то, не всем!

— Богам… При чём тут боги? У них своя сила, у тебя своя, — он недоумённо посмотрел на моё озадаченное ли-цо. — Погоди, так ты до сих пор не знаешь, что твоя сила…, ну, что она другая. Совсем другая.

— Что-то такое говорили, но я думала, что боги сильнее…

— Сильнее? Кха-кха-кха! — смех Люба больше смахивал на кашель, но веселился он от души, несмотря на ча-хоточные звуки. — Ты вспомни, как Перун у сарая скакал, когда ты на него разозлилась! А ведь Перун — не последний бог в пантеоне…

— Я всё равно, не понимаю, — насупилась я. — Бродит где-то рядом простая мысль, но уловить я её никак не мо-гу.

— Я сейчас попробую объяснить, — менторским тоном отозвался Люб. Мы с его сыном изобразили полное вни-мание. — У вас, у людей, есть такая наука — философия, — я согласно кивнула. — И есть у этой философии один нераз-решимый вопрос: что появилось на свет первым, курица или яйцо? Понятно?

— Нет, — мы с Любычем дружно помотали головами.

— Чего непонятного? — обиделся Люб. — Вопрос приоритета, кто первый…

— Ты их сейчас окончательно запутаешь, — раздался из кустов знакомый, но, на удивление, благодушный голос Кощея, — и тогда Варвара будет считать, что она главнее богов.

— Тогда сам объясняй, — надулся кот, — держите Берегиню в неведенье. А она возьмёт и заворожит вас невзна-чай.

— И объясню, — к нам на поляну вышел Всевед, и мы дружно уставились на него, ибо вид он имел феноменаль-ный. Капюшон болтается сзади и не скрывает его личины. Космы заплетены в косички, наподобие дредов (никак ру-салки порезвились), и всё это великолепие украшает венок из полевых цветов. Из-под пушистых колосьев, свисающих из веночка, на нас смотрели ДОБРОДУШНЫЕ глаза Кощея. Жирной точкой невероятного преображения служила кривая улыбка. Одарив нас снисходительным взглядом, он уселся рядом с Любом, то есть как раз супротив меня, скрестил ноги и начал свою познавательную лекцию. — Про курицу и яйцо, это ты верно подметил. Ибо никому неве-домо, что было вначале. Боги ли сотворили людей, или люди придумали богов. Сие тайна великая есть! Оно, конечно, правильнее думать, что боги — есть создатели мира… Но, это смотря какие боги. Что касаемо наших, так тут вопрос… К Роду это не относится, — быстро добавил он и покосился на Люба. Но тот не высказывал никаких противных мыс-лей, а, наоборот согласно кивал рыжей головой — Так вот что из всего вышесказанного вытекает… А вытекает то, что это люди придумали богов. Дали им, так сказать, жизнь. И, как подтверждение этих слов, это ты, Варвара, и Провод-ник, люди, способные управлять пространством и даже немного временем. Хотя, всё может быть совсем по иному, — он задумался, рассматривая ромашку, торчащую у него между колен.

— Ну, — поощрила я его к дальнейшему повествованию.

— Что? — он поднял на меня задумчивый взгляд. — А… Так вот, сила, которой наградил вас Абсолют, является одной из древнейших на земле. Это сила фантазии народной, коя смогла дать жизнь и богам, и остальным фолкам…, и мне в том числе. И сравниться по мощи с этой силой может только сила создателя! А все остальные…, так, — что «так» он не уточнил. — Сила фантазии и по сей день творит чудеса! На Альбионе, между прочим, появились хоббиты…

— Что, в самом деле? А они какие? — мне было ужасно любопытно, появившиеся полурослики похожи на тех, которые были в фильмах, или нет?

— Зря ты так… с демонами, — проигнорировал мой вопрос Всевед.

— Опять!? — разозлилась я на зануду. — Чего Вы за них так переживаете? Родня, что ли?

— Баланс нарушен, — сокрушённо признался Кощей, — добро там, зло…

— Баланс… А нечего пасть разевать! Сам виноват… кусается…

— Тебя укусил демон? — поразился Люб. — Куда?

— За колено, — недовольно проворчала я.

— Вот, морда вредоносная! — возмутился кот. — И ты их ещё защищаешь-шь-шь? — зашипел он на Кощея. — Да кто ты после этого? Они на нашу Берегиню покусались… покушались! Изверг!

— Сами вы…, - обиженно проговорил недовольный Кощей, медленно поднялся и, качаясь, отбыл восвояси, продолжая что-то невнятно бормотать себе под нос.

— Вот что с ним делать? — Люб в сердцах задёргал своим роскошным хвостом. — Сколь не перевоспитывай, Кощей, он Кощеем остаётся… Ты, Варвара, не обращай на его слова внимания. Ты всё правильно сделала. А то, что парочка демонов взаперти посидят…

— Дюжина, — автоматически внесла я уточнение.

— Что?

— Дюжина, говорю, демонов. Не парочка.

— Дю-у-у-ужина? Это как тебе удалось? — он посмотрел на меня с недоверием.

— Не знаю, — чуть не плача, прошептала я. — У меня, после этого укуса, вообще, какие то грандиозные проекты в голове рождаются… и, самое интересное, воплощаются.

— Ага, — задумался Люб, — сейчас…, сейчас…, сей… час…

— Чего?

— Я понял! Демон, когда тебя укусил, он хотел силу твою забрать, напрямую, так сказать, без посредников. Да не вышло у него ничего! — он снова рассмеялся — раскашлялся, а я терпеливо ждала дальнейших объяснений. Любыч тоже молчал, лишь нетерпеливо перебирал передними лапками по моим ногам. Люб, наконец, просмеялся и продол-жил. — Сила твоя не только не передалась ему, а его силу к себе перетянула!

— Как это перетянула?

— Как магнит. Большой, мощный магнит. Вот теперь из тебя дурная сила и прёт…

— Дурная? — вот только этого мне и не хватало — дурной силы.

— Я имел в виду, чужеродная, — поправился хранитель.

— Так бы и говорил, а то — дурная. Я чуть не поверила.

— О, Рысий идёт, — обрадовал меня Люб.

Я за разговорами совсем забыла, что уединения искала именно для того, что бы подольше не видеть Рыську, и не оправдываться перед ним. И прозевала момент, когда ещё можно было незаметно смыться. А сейчас уже было поздно. Муж безошибочно вёл нашего общего (ещё надеюсь) друга к нашему биваку.

— Приветствую тебя, Люб! — радостно крикнул Май. — У нас хорошие новости! Лютый вернулся.

Он уселся на травку рядом со мной и нежно обнял за плечи. А я вся внутренне содрогнулась, представив, ка-кую «радостную» новость сообщу я.

— Лютый? — заинтересовался Люб. — Он давно в Безмирье промышлял. Вернулся, значит…

— И не один! — вставил Рыська, усевшийся с другого моего бока. Я лишь украдкой вздохнула.

— Да? Груня нашлась? — обрадовался кот.

— Нет, — слегка опечалился фолк, — другой бабр, но, тоже самка.

— Откуда? — Люб продолжал заинтересованную беседу, а я мысленно благодарила его за отсрочку неизбежно-го вопроса: «Где Джинни?» Любыч тихо сидел на моих коленях, крутя головой то в сторону папы, то в сторону Рысь-ки, внимательно следя за разговором.

— Из леса, вестимо! — сострил Рыська. — Я с Лютым немного пообщался. Получается следующая картина. Гру-ня пропала в прошлом году, аккурат, когда черти капканы по лесам расставили. Лютый её потом нашёл. А в этом году появился в дальнем урочище молодой бабр. Осторожный, хитрый. Следы мы его видели, а вот самого обнаружить всё не удавалось. По всем срокам получается, что это потомок Груни. Что там случилось, теперь не поймёшь, но как-то она выжила и детёныша воспитала, а сама… Ладно, — он мотнул головой, отгоняя печальные мысли, — главное, что у Лютого теперь пара появилась. Красивая самка. Мы её Снежной назвали.

— Красивое имя, — одобрил Люб.

— Это Лоцман придумал.

Я с интересом посмотрела на мужа.

— Романтик, — шепнула я ему на ухо.

— Каюсь, — выдохнул он мне куда-то в область шеи.

— Ты, Люб, на неё обязательно посмотри, пока они обратно в Безмирье не ушли. Красивая девочка, — тепло отозвался Рыська о новой обитательнице «Березани».

— Вот сейчас и схожу, — Люб поднялся с травки, потянулся всем телом и направился прямиком в «Березань», вновь отдав предпочтение прямому направлению через кусты и заросли.

— И я с тобой! — я попыталась встать, дабы снова исчезнуть с глаз долой.

— Варя, а где Джинни? — услышала я ненавистный вопрос.

Зад мой обречённо плюхнулся обратно на землю, а глубокий печальный вздох должен был послужить Рыське ответом.

— Вон твоя Джинни, — опередил мои покаянные слова Май, указывая в просвет между клёнами.

Я устремила туда взгляд и с облегчением обнаружила абсолютно живую, без видимых повреждений, подругу, ведущую смущённую и неуловимо изменившуюся Малику. По их счастливым лицам я поняла, что всё удалось. Но больше всего меня порадовала голова младшей сестры, уже слегка обросшая, с забавными чёрными кудельками.

— А вот и мы! — радостно оповестила волшебница, подталкивая вперёд смущённую Малику.

— Спасибо вам, — тихо сказала младшая сестра, ступая на облюбованную нами поляну, и поклонилась.

Мужчины открыли рты, удивляясь столь разительной перемене в поведении девушки. А у меня отлегло от сердца. Я лишь глазами спросила Джинни, как всё прошло. Она улыбнулась и слегка кивнула головой. Справилась… Вернула сестре изначальный облик и интеллект. Рыська стал задавать Джинни и Малике какие-то вопросы, а на меня навалилась усталость. Веки стали свинцовыми, голову заволокло туманом, и я провалилась в сон, притулив голову на плечо мужа.

Когда я очнулась ото сна, то услышала окончание рассказа о приключениях Джинни и Малики в пустыне. Глаза открывать не хотелось, и я тихо лежала, прислушиваясь к разговору.

— И как вы ухитрились это заклинание запереть? — поинтересовался Рыська.

— Не поверишь, — отозвалась Джинни, — к Дэву наведались. Он великолепно поглотил это заклинание.

— И что, Дэв теперь тебе подчиняется? — поразился фолк.

— А кто его знает. Я и не пыталась проверить, с безопасного расстояния это делала, Вари то рядом не было, что б оживить, если что. Так что повинуется мне Дэв или нет, я не знаю.

— Да и почто животину мучить, — вклинился ещё один голос.

Судя по всему, к нашей компании присоединился ещё один индивидуум мужского пола, в коем я опознала домового Семёна по его неповторимой особенности речи. Из него снова сыпались цитаты, и мне подумалось, что су-седко сейчас нахально очаровывает Малику. А что, девушка она одинокая (с сегодняшнего утра), симпатичная… Каково же было моё изумление, когда открыв глаза, я обнаружила, что Малика уже не одинокая чародейка, скорбящая по безвременно ушедшему колдуну, а вполне довольная жизнью волшебница, находящаяся под охраной, кого бы вы думали, Чу! Юдик, почти вплотную сидел рядом с девушкой, и снисходительно наблюдал за потугами Семёна понра-виться Малике. Думаю, у домового не было никаких шансов. Чу заслужил сию благосклонность героическим поеда-нием мерзкого колдуна, которое чуть не стоило ему жизни. Надо посоветовать Семёну, совершить какой-нибудь под-виг на глазах охмуряемой дамы. А то только языком чесать горазд, а девушки героев любят, рыцарей.

Моего лица коснулась рука мужа.

— Проснулась?

— Угу. Я долго спала?

— Минут тридцать.

— Всего? Я думала, больше.

— Умаялась с утра? — он коснулся губами моего лба.

— Ага, умаялась, — я приняла сидячее положение и обвела глазами друзей.

— Доброе утро, — подмигнул мне Чу. — Ты Кощея видела? — я кивнула. — Понравилось? — я снова кивнула и спрятала зевок в кулак.

— А что случилось с Кощеем? — озвучил общий интерес Рыська с недоумением глядя на нас с Чу.

— Юдо его листьями коки накормил… в медицинских целях, — оповестила я собравшихся.

— Чем, прости, он накормил Кощея, — уточнил фолк.

— Листьями коки, — как о само собой разумеющемся, поведал Юдо.

— Наркотиками балуетесь? — усмехнулся Май.

— Чем? — снова вопросил Рыська.

— Как тебе объяснить…, - замялась я.

— Это наподобие мака, — усмехнулся Чу, — только заморское растение.

— Так сразу и сказали бы! И что стало с Кощеем?

— Это надо видеть! — Юдо даже руками стал изображать преображённого Всеведа. — На голове вот такие ко-сички, потом веночек сверху, и улыбка, самая широкая, на которую он способен.

— Серьёзно? — воодушевился Рыська. — Это надо посмотреть! Кто со мной?

Народ начал шевелиться, поднимаясь с мест, и горя желанием воочию увидеть Кощея в веночке.

— Ты его лучше сфотографируй, — посоветовала я мужу, — а не всей толпой ломитесь. Сбежит ведь.

— Мы тихо…

Андрей сумел-таки сделать пару снимков Кощея, пока тот не обнаружил деятельного папарацци и не пригро-зил страшной карой. На одном фото безжалостный и ужасный Кощей с блаженным видом обнимается с русалками, отдавая предпочтение сдобной Мокрице. На втором он задумчиво наблюдает за пузатым карапузом, с наслаждением, облизывающим петушка на палочке. При чём, язык у Кощея высунулся изо рта, повторяя движения малыша. Были и другие фотографии, но они получились смазанными, так что на них трудно было опознать фигурантов. Но и этих двух снимков было вполне достаточно для шантажа, если вдруг такое гнусное дело понадобится.

Веселье катило свом чередом, мы то разбредались, то снова сбредались под полюбившимися кустиками, ко-гда в очередной раз застали там сурового посланника Белового Волка. Молодой мужчина с забавной причёской — хво-стиками по центру головы и едва намечающимися бакенбардами торжественно напомнил, что нас ждут на церемонию альтерации.

— Уже? — потускнел взор Андрея. Оборотень поклонимся, и жестом пригласил нас следовать за собой.

— А кто с нами может пойти? — обратилась я к посланнику.

— Э-э, — растерянно произнёс тот, — я не…

— Идите вы с Лоцманом, — пришёл ему на выручку Рыська, — а мы здесь останемся. Девушки ещё не видели ночного гулянья.

Андрей удручённо кивнул и мы, покинув друзей, двинулись за провожатым.


Обряд альтерации проводился на безлесном холме, голой коленкой торчащим, среди окружавших его холмов, густо заросших ельником. На макушке лысой горки находился невысокий постамент с восседавшим на нём каменным волком. Зверь был изображён в момент самозабвенного завывания на луну, с задранной к небу мордой. Я поразилась таланту неизвестного скульптора, так реалистично изобразившего животное. На холме было уже многолюдно, если можно так выразиться. Мужчины и женщины в праздничных, судя по всему, нарядах, чинно прохаживали по холму, негромко переговариваясь между собой. Всё тот же посланник предложил нам с мужем облачиться в аналогичные одежды, что бы не нарушать общей картины. Меховые туники, собранные из кусочков шкур и украшенные разными бусинами и тесёмками, судя по всему, половой принадлежности не имели. Немного помучавшись с завязками, мы об-рядились в эти шкуры и окончательно ассимилировались с местным населением.

— Пояс какой-то короткий, — протянул мне Андрей меховую полоску, — может, у тебя длиннее?

— Такой же, — смерила я пояски. — Балда, это же на голову повязывать надо! Давай, помогу.

Пока мы возились с меховыми повязками, все, присутствующие на холме оборотни, выстроились в живой ко-ридор от самого низа и до каменного волка. Послышался гулкий рокот, по мере приближения, переросший в барабан-ный бой. С наползающими на холм сумерками из леса вышла торжественная процессия. Первым неторопливо ступал вожак племени — Белый Волк, обряженный в меховую тунику. За ним, в длинной белой сорочке, следовала Марла. Даже с такого расстояния было видно, как блестят у неё глаза и пылают щёки. За Марлой следовали две женщины. Одна с плоской чашей, вторая с каким-то свёртком. Процессию замыкали шесть барабанщиков, по трое с каждой сто-роны, отбывающие ритм шагов. Несколько мрачновато, как мне показалось. Двигались они медленно, и я уже стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу и оглядываться по сторонам. И вот тут… Забыв про Белого Волка, про Мар-лу, я уставилась на каменного волка.

— Май, — пихнула я мужа в бок, — смотри…

— Варя, тут такие дела… Вот это да-а!

Прямо из-за холма вставала огромная луна. На её бледно-жёлтом фоне чётко выделялся силуэт каменного волка, отбрасывая в сторону процессии длинную тень.

— Мне кажется, что он сейчас завоет, — я судорожно сжала руку мужа.

И он завыл (не муж, конечно). Точнее, завыли оборотни. Пока мы восхищались восходом луны, некоторые из них обернулись волками и приветствовали ночное светило песней. Луна прямо на глазах поднималась прямо над холмом, хотя по законам астрономии должна была отклоняться в сторону. Тень от каменного волка укорачивалась, процессия приближалась. Мне показалось, что прошло не более пятнадцати минут, но, судя по почерневшему небу, минуло часа полтора. Наконец, Белый Волк, Марла и иже с ними достигли вершины холма. Волчья песня стихла, и в наступившей тишине раздались звуки учащённого дыхания Марлы. Белый Волк обошёл её и встал сзади.

— Марла, ты не передумала?

— Нет, — голос женщины не дрогнул.

— Братья! Сейчас мы примем в наше племя новую волчицу! — спокойным, но звучным голосом возвестил Волк. Май крепче сжал мою руку. — Так пусть никогда решение, принятое сегодня, не омрачит её разум! Пусть вторая её сущность волка никогда не вступит в конфликт с сущностью человека! А мы клянёмся помочь ей в этом!

— Это он о чём? — шепнула я мужу.

— А я знаю? Мы же с ней на подготовку церемонии не пошли.

На нас шикнули, и мы прекратил шептаться.

— Пусть кровь волка — оборотня продлит краткий жизненный цикл человека! — продолжал Белый Волк. — Пусть повелитель наш, Даждьбог, дарует ей высшее альтер-эго! Да исполнится!

После этих слов он обнял Марлу за плечи и что-то шепнул на ухо. Женщина согласно кивнула. Потом, неуло-вимым для глаза движением обернулся волком. В это же время Марла с треском разорвала на себе сорочку и осталась стоять обнажённой, залитой лунным светом, сама, похожая на древнее божество.

«А фигура то у свекрови о-го-го!» — пронеслась в голове крамольная мысль.

Оборотень, тем временем впился в лодыжку, а женщина тихо пискнула от боли. Когда волк отпустил ногу Марлы, к ней кинулись сопровождающие их женщины. Первая стала смывать кровь, а вторая развернула свёрток, ока-завшийся такой же меховой туникой, и обрядила в неё свекровь. Белый Волк уже снова в облике человека, стоял ря-дом. Все присутствующие загудели, стали поздравлять Марлу, и, почему-то нас с Маем. Мы подошли к новоиспечён-ной волчице.

— Мама, как ты? — заботливо спросил сын.

— Хорошо, Андрюша, — сверкнула счастливыми глазами Марла. — Не беспокойся за меня.

— Извини, Лоцман, нам пора, — Волк обнял Марлу за плечи.

— Куда? — напрягся Май.

— Обряд ещё не завершён. Теперь она должна первый раз обернуться волчицей, а это непросто. Мы уединимся на сакральной поляне и будем…, - он подмигнул почему-то мне, — тренироваться. А переночевать вы можете у меня в логове. Большой Хвост вас проводит.

Мы оглянулись на приставленного к нам проводника, и я удивилась. Какой же он Большой Хвост, если хво-стики у него на голове совсем крошечные, но их много. Его надо называть Многохвост… Ерунда какая-то…


Утро встретило меня звуками весёлой возни во дворе. Май играл с толстым косолапым щенком. Забавные ушки кого-то мне напомнили.

— Чей это малыш? — решила я не мучить с утра мозги.

— Это Акела, не узнаёшь?

— Точно, Акела. Привет, малы… Гм… Короче, привет!

— Привет! — радостно тявкнул щенок.

— Разговаривает… А мама где? — усаживаясь на бревно, поинтересовалась я.

— Мама на заднем дворе… Варя, — муж оторвался от щенка и задумчиво посмотрел на меня, — она теперь боль-ше на мою старшую сестру похожа, чем на мать.

— Правда? — я вскочила и побежала на задний двор смотреть на преображённую свекровь. — Марла! Вот это да! Кто бы мог подумать!?

Смущённая Марла залилась довольным румянцем.

— Мне Белый Волк предложение сделал, — вместо приветствия произнесла свекровь.

— А-а-а… Да-а-а… А Андрей…

— Знает. Я ему уже сказала.

— А чего так быстро? Вы ведь всего три дня назад познакомились.

— Он мне, Варя, уже пять лет снился, — смущённо призналась Марла. — Я, когда его увидела, дар речи потеряла.

— Я помню, — согласно кивнула.

— Я ведь считала, что таких мужчин не бывает. Он ведь ни на кого не похож!

— Ну-у, он ведь и не совсем мужчина…

— Я согласилась…

— Ясное дело, — я стала искать место, куда можно посадить своё пошатнувшееся тельце. — А когда свадьба?

— Уже… Это предусмотрено обрядом. Если мужчина посвящает женщину и наоборот… По здешним законам они считаются супружеской парой.

— Ну, вы даёте! Отчим, значит…

— Ты о чём, Варенька?

— О том, что с недавних пор я обладаю даром предвидения… Ужас!

— Варя, как у вас дела? — из-за угла избы выбежала жизнерадостная Джинни и с тревогой уставилась на моё озадаченное лицо. — Что-то случилось?

— Ох… Почти ничего. Вот, Марла замуж за Белого Волка вышла, — и чего я так расстроилась? Ведь ещё позав-чера его членом семьи считала. Выходит по всему, не это меня так огорчило. Тогда получается, что раздражает меня моя способность предвидеть — предсказывать будущее. Причём, особо не напрягаясь, мимоходом, так сказать. А я терпеть не могу разные там предсказания! — Ядрёна Матрена!

— Варя, ты что ругаешься?

— Джинни, ты можешь меня заколдовать, что бы я прежней стала…, без всех вот этих способностей?

— Ты серьёзно? — взгляд её сделался непонимающим. — Я родилась с силой, и не могу себе представить, как другие обходятся без неё. Думаешь, что Саббах с Маликой так за эту силу держались… Ты вообще, понимаешь, о чём просишь?

— Вполне, — буркнула я после отповеди подруги.

— Нет, — покачала головой Джинни, — ты сильнее меня… Но, даже если бы и могла, то не стала лишать тебя си-лы… Пойми меня правильно.

— Ага, ясно. Интересно, а сама себя заколдовать я могу?


С этим вопросом я обратилась к Бабе Яге, как только мы оказались у неё на заимке. Точнее, на заимке оказа-лась только я. Остальные нашли себе занятие поинтересней — встречать богов на ежегодном чествовании героев. Ме-ня, как не уговаривали, заманить на это мероприятие не удалось. Мне вполне хватило чествований в прошлый раз. До конца жизни не забуду велеречивого Перуна и ехидные физиономии Рыськи и Андрея. А если учесть, что компания наша удвоилась, то отбиваться от такого количества моих доброжелателей… Увольте!

— Видишь ли, Варенька, — начала объяснять мне терпеливая Яга, — над собой ты не властна. Ты как бы нахо-дишься внутри этой силы, так сказать её сердцевина, стержень. И направить силу саму себя уменьшить или запечатать на время, это как-то…

— Хорошо, — остановила я её путаные объяснения. — А кто-нибудь другой может? Кощей, например.

— Кощей? — Не знаю, но, скорее всего — нет. Он тоже не сможет. Он же… — она слегка замялась, — не всемогу-щий. Да и не согласился бы он на это, тебе богов ещё воскрешать.

— А после того, ну, когда я их…

— Тебя что-то беспокоит? — Яга даже попыталась лоб мой потрогать.

— Я какая-то странная становлюсь… Знаю, чего никогда не знала, видения меня посещают. А то, как скажу че-го-нибудь…, самой страшно делается. Слова мои в жизни воплощаются. Вот вчера Кощея толстым сделала.

— Толстым? — поразилась женщина. — Я его вчера видела, вроде как обычно он выглядел, только улыбался че-му-то.

— Ну-у, я ему практически сразу стройную фигуру вернула, но… получилось же!

— Ох, не трогала бы ты его, Варенька. Он такой… несчастный.

— Ни кто его не любит… — съязвила я.

— Теперь, ни кто, — Баба Яга изучающее посмотрела на меня и, словно приняла какое-то важное решение, про-должила, — но, была у него любовь… Смеяна.

— Несмеяна?

— Несмеяна — та царевна, а это простая девушка из деревни Репкино. Смеяной звали.

— И она ему отказала, — подвела я итог печальной привязанности Бессмертного.

— Нет, Варенька. Она была его женой, — огорошила она меня.

— У Кощея была ЖЕНА? — хорошо, что я сидела, в противном случае пришлось срочно выискивать точку опо-ры.

— Была… — очень грустно вздохнула Яга. — Любила его очень. Да вот…погибла.

— А фольклорные персонажи разве тоже умирают? — спросила я первое, что пришло в голову.

— Всяко бывает.

— Но, сказки то детям каждый день читают!

— Она не от людей погибла… Нашёлся злодей и в Порубежье.

— Да как же так!? — поразилась я.

— Кощей, он же волшебник, — сказала Яга с удручённым видом. — Ворожит себе помаленьку… Не всегда, одна-ко, получается то, что задумал. Не всегда задумывается что-то доброе…, позитивное, так сказать. Вот и создал он как-то волкодлака.

— Кого? — очень нехорошее предчувствие отозвалось дрожью в теле.

— Волкодлака — оборотня. Мерзкое, надо сказать, существо.

— Оборотня…, - у меня зашлось сердце.

— Да ты не переживай, к нашим оборотням это не имеет никакого отношения, если не считать того, что перво-го волкодлака он создал из цикличника. Заложил он в него много злобы, ненависти… Но парень каким-то образом сохранил часть своей разумной сущности и покончил жизнь самоубийством, бросившись на колья. Потом Кощей взял человека, глупого паренька из какой-то вашей деревни. Вот из этого получился неуправляемый монстр. Не смог спра-виться Кощей с этим порождением тьмы. Решил его уничтожить, но у него ничего не вышло. А волкодлак злобу на него затаил, да через жену и выместил. Ритуал страшный провёл, душу её поглотил… То, что осталось от Смеяны, в маленькую шкатулочку уместилось.

— Он её съел что ли? — тошнота накатила на меня, голова закружилась, и я приготовилась отправиться в спаси-тельный обморок. Но путешествие так и не состоялось. Недомогание отпустило меня так же быстро, как появилось. Я отдышалась и приготовилась слушать историю дальше.

Яга, убедившись, что со мной всё в порядке, продолжила:

— Схоронил Всевед всё то, что от жены осталось, и стал охотиться на волкодлака этого. Долго он тогда его ис-кал, и в вашем мире и в нашем. За помощью ни к кому не обращался, сам врага ловил. Выискал он его в какой-то чу-жеземной стране в вашем мире, где это чудовище уже успело много бед натворить. Жеводанский зверь, кажется… Люди на него облавы устраивали… Помог им Всевед с тварью этой справиться, но… Тело его умертвили, а сущность чародей в сосуд запечатал, так как не смог в тот раз Смеяну свою от волкодлака отделить. Вернулся он домой, замок свой в Навь отправил и ушёл в лес к Лебяжьему озеру. Скит там поставил, уединился. С тех пор там и живёт, людям лик не кажет.

— Ски-и-ит… Вот, значит, как. А что с волкодлаком?

— Кто ж знает, что с ним Всевед сделал? Может так в сосуде и пребывает, а может… уже бродит где-то.

Я даже представлять не захотела, что где-то по просторам современного мира бродит малосимпатичный монстр с повадками злобного зверя. Что бы не ужасаться жутким образам, услужливо предоставленным мне собст-венным бурным воображением, я вернулась к вопросу о судьбе Смеяны.

— Жалко Смеяну… А воскресить её можно?

— Ты не сможешь, тела то нет. Знаю я, что есть один способ…, но для этого нужен какой-то старинный кин-жал, выкованный не то самим Гефестом, не то ещё каким подземным богом.

Яга рассказывала, а у меня волосы вставали дыбом. Вот значит, какой кинжал я заточила в круге. Вот почему так расстроился Кощей. Он, наверное, искал его. Хотел вернуть себе свою жену Смеяну, а я лишила его всякой наде-жды…

— Я забросила ритуальный кинжал в заколдованный круг с демонами, — призналась я Яге, — вчера… в замке Алмалут.

— Ты заколдовала демонов? — привычно для меня ужаснулась Баба Яга. — Но, как?

— Придумала заклинание…

— У тебя не должно было хватить сил на такое!

— Хватило вот… — и что я оправдываюсь, будто сделала что-то ужасное? — Меня демон укусил…

— ЧТО? — глаза хозяйки чуть не выпрыгнули из орбит. — Демон… Какой демон?

— Кра, кажется, — пожала я плечами.

— Девочка моя, но это же… — она засуетилась, стала беспорядочно метаться по горнице — Вот беда.

— Беда?

— Ты же умереть могла! — Яга остановилась против меня и пристально посмотрела в глаза. — Демон её укусил, а она сидит, как ни в чём не бывало!

— Ну, укусил. Покраснело немного, но Хмара меня вылечил.

— Хмара? — всплеснула руками хозяйка. — Час от часу не легче… Покажи, куда укусил то.

Я послушно продемонстрировала своё колено, выглядевшее, на мой взгляд, ни чуть не хуже не кусанного. Ба-ба Яга внимательно обследовала мою конечность, переспросила, точно ли я помню, что кусали именно эту ногу, и вроде, успокоилась.

— А что мне угрожало? — запоздало поинтересовалась я.

— А кто знает, — пожала она плечами, — демоны ещё ни разу никого не кусали.

— Значит приоритет мой, — нерадостно заключила я. — Первопроходица…

Мы задумались, каждая о своём… Лично я думала о том, как утихомирить силу, которая бурлит во мне, по-добно вулкану. И, если здесь, в Порубежье, мои выходки сходят мне с рук, то, что я буду с этим делать дома? Мне стало страшно за себя и за окружающих. Что будет, если какой-нибудь невежливый господин, предположим, оскорбит меня или на ногу наступит? Я же ему могу таких радостей житейских прижелать…

— Варя, ты бы сходила на Хороводную поляну, пока боги там, да посоветовалась.

— О чём? — отрешилась я от своих раздумий.

— О силе своей, — оказывается, думали мы об одном и том же.

— А с кем?

— С Ладой, а лучше с Мокошью. Она тебе обязательно поможет.

— Спасибо за совет.

И что бы я делала без Бабы Яги и её полезных советов. Хватило пятиминутного разговора и одного лёгкого касания, и Мокошь избавила меня от переизбытка сил, перенаправив их так удачно подвернувшейся Малике. Все бы-ли довольны и счастливы. Правда, после этого меня помучили расспросами про жизнь, про все наши последние под-виги, про моё нежелание принимать заслуженные почести… В допросе участвовала не только Мокошь, но и любимый покровитель. Ярило как всегда лучезарно улыбался, умилялся и излучал тепло и доброту. Я понежилась в его лучах, успокоилась и… снова захотела спать.

— Варя, ты засыпаешь прямо на ходу, — усмехнулась Мокошь. — Шла бы, отдохнула. Тебе и впрямь сейчас не до гуляний.

— Почему? — оживился Ярило. — Ты так вчера устала?

— И устала, — согласилась я, — и переволновалась, и вообще…

— Беспокоит, — заинтересованно посмотрел на мой живот покровитель.

— Нет, он замечательно себя ведёт, а вот я… не берегу себя, — честно призналась я.

— Варенька, ты уж будь осторожней, — пожурил меня Ярило.

— Хорошо, — почти засыпая, пообещала я, — с демонами больше ни-ни…

— Обманет, — донёсся до меня печальный вздох Мокоши, — такая у неё…

Что у меня «такая», я уже не расслышала. Ну что это такое, на самом интересном месте! (Где-то я это уже слышала…)

— Опять проспала всё интересное! — с этой мыслью я открыла глаза, и обнаружила удаляющихся от меня бо-гов. — Это сколько же я спала? По всему получалось, что не больше пары минут. Чудеса…

— Варя, идём скорее, — подбежала ко мне откуда-то Джинни, — там русалки песни петь будут. И ещё женщины — птицы прилетели. Рыська говорит, что это надо обязательно послушать!

— Ну-у, раз говорит Рыська…

Русалочий концерт мне очень понравился, но пение крылатых женщин… Алканост, Гамаюн, Сирин. Если по-добным пением завлекали Сирены моряков, то я их понимаю, моряков то есть. За такое можно и в пучину моря голо-вой…

Когда в небо полилось пение, стыдливо смолкли птицы, ветер притаился в листве, исчезли все звуки. Природа слушала песню. Щемящую песню о вечной любви.

Через миг, через год, через тысячи лет

Ты меня не забудь, ты меня разыщи.

По осколкам сложи мой потерянный след,

Горстью звёзд освети путь тернистый в ночи.

Пусть дорога лежит сквозь века и миры,

Я навстречу тебе через время пойду.

Я услышу твой голос, пойму твой призыв,

И не важно: в раю ты иль в вечном аду.

Ты узнаешь меня, ты поймёшь в тот же час,

Отзовётся биением сердце в груди.

Нас судьба обвенчает, как было не раз

И ещё повторится не раз впереди.

В лабиринтах миров нам не даст заплутать

Путеводною нитью любви нашей свет.

Ты меня никогда не устанешь искать:

Через миг, через год, через тысячи лет…

Я плакала. Не горько, как от потери, а светло. Это песня надежды, веры, любви…

— Это песня про вас, — шепнул мне Рыська.

— Про нас? — я утёрла глаза и посмотрела на друга.

— Да. Помнишь, я говорил, что вы с Андреем только познакомились, а я уже видел, что вы связаны. Вы всегда вместе во всех мирах, во все времена.

— Ты хочешь сказать, что… если бы я родилась в другое время, то моим мужем всё равно был бы Май?

— Точно. Или ты была бы его мужем. Это как получится.

— А если бы мы оба родились мальчиками, — ехидно поинтересовалась я, — тогда что?

— А вот этого не было бы, — усмехнулся Рыська. — Природа всегда знает, что надо делать. Это исключено!

— Но бывает же всякое…

— Это проблемы воспитания, — не дал мне высказаться фолк, — или с головой что-то. С вами такого быть не мо-жет. Вы — уникумы!

— Спасибо на добром слове…

Мне почему-то показалась, что эта песня не только про нас. Была ещё одна парочка, о которой умолчал мой хвостатый друг… Между прочим, прыгая через костёр, рук они не расцепили…


Тихий июльский субботний вечер, почти ночь. Мы с Маем возвращаемся из театра. Недавно прошёл дождь, пахнет свежестью и мокрым асфальтом. Мы идём пешком и наслаждаемся ночной прогулкой. До дома всего пара кварталов.

— Сударыня, как Вам понравился спектакль? — тоном заправского театрала поинтересовался муж.

Я решила поддержать его игру и изобразила великосветскую даму.

— О, сударь! Это было просто восхитительно! Потрясающее зрелище! Какие мизансцены, какие шикарные де-корации… хи-хи, — не удержалась я, но вновь попыталась взять себя в руки, — какие потрясающие старинные костю-мы…

— Я тоже…ха-ха-ха… почувствовал запах нафталина, — Андрей обнял меня за талию и, кажется, занюхал мною навязчивый запах.

— Ты меня нюхаешь? — заявила я с подозрением.

— Вдыхаю твой неповторимый аромат.

Он напоён блаженством и истомой.

Я — раб у ног твоих…. я — автомат

С кроваво — красной банкой «кока — колы»!

— Рифмоплёт! — я шлёпнула его пониже спины. — Вильям Ше′кспир-р-р.

— Тебе не понравилось? — обиделся муж. — Такой экспромт освистали!

— Не ропщи, поэтов редко признают при жизни.

— Ты признаешь меня после смерти? — в его кармане зазвонил сотовый, прерывая наш шутливый разговор. — Да? Сейчас будем, — лицо мужа мгновенно утратило весёлое выражение.

— Что случилось? — тревога тронула моё сердце. Кот мог позвонить в столь поздний час? Кто мог обратиться за помощью? И к кому мы можем поехать вместе? Только… — Марла?

— Да, — Май прибавил шаг, — что произошло, не знаю. Она только прохрипела: «Приезжай!» и отключила сото-вый.

— Прохрипела? Может, это не она, — я уже почти бежала за мужем, — голос, точно её?

— Номер её. Хорошо, что ключи от машины с собой взял. Ты быстрее идти можешь?

— Нет! — срок, конечно, ещё не большой, но бегать стало уже тяжело.

— Тогда иди по улице, а я бегом за машиной, тебя по дороге подберу.

— Хорошо.

Май уже умчался, срезая дорогу по дворам.

Что могло случиться с Марлой? Противно засосало под ложечкой и тисками сжало сердце. Очень, очень не-хорошее предчувствие. Какая беда могла с ней приключиться? Напал кто-то? Ограбить хотел или… Марла после об-ряда помолодела и похорошела, выглядела не больше, чем лет на тридцать пять. Вполне могла нарваться на озабочен-ных молодчиков… Прохрипела… Лишь бы была жива…

Май резко притормозил машину, и распахнул переднюю дверцу.

— Давай!

Через десять минут мы вбежали в её подъезд. Андрей ринулся вперёд, перепрыгивая через несколько ступе-ней, я же плелась далеко внизу. Когда я достигла четвёртого этажа, Май уже метался по квартире. Я прислонилась к косяку, чтобы отдышаться и заметила, что дверь была явно выбита, но это сделал не муж. Я не слышала звуков удара. Взгляд мой скользнул по слегка искуроченному косяку, и мне сделалось совсем плохо. В щепке, торчащей из косяка, застряло несколько ворсинок меха. В их принадлежности Марле я почти не сомневалась. Я аккуратно вынула ворсин-ки и зашла в квартиру. Марла с закрытыми глазами полулежала в кресле, её трясло мелкой дрожью, так, что зубы вы-бивали дробный стук. Андрей, сидя на корточках, мокрым полотенцем смывал кровь с её шеи. Я бросилась к ним.

— Что там? Она жива?

— Да. Рана неглубокая, поверхностная. Гортань не задета. Надо «скорую» вызвать!

— Нет! — Марла в ужасе открыла глаза. Голос у неё был хриплый, словно сорванный. — Лучше умереть!

— Но почему, мама? — сын удивлённо посмотрел на мать.

— Вот по этому, — я протянула мужу клок волчьей шерсти.

— Ты обернулась? Но зачем?

— Они напали на меня, — прошептала раненая, — я только защищалась.

— Кто? — на скулах Андрея заиграли желваки. Марла не ответила и снова прикрыла глаза.

— Какая разница, кто на неё напал! Андрей, надо привезти Джинни и живой воды, и как можно быстрее. Давай, шевелись. Я останусь с ней. Где аптечка?

— В шкафу на кухне, — на ходу крикнул Май и бегом бросился из квартиры.

Я осталась одна с полуобморочной свекровью. В аптечке нашлась перекись водорода, и мне удалось остано-вить кровотечение. Марла шипела, как дикая кошка, но терпела. Рана было неглубокая, но длинная, почти от левого уха и до впадинки у ключицы. Как бандит не задел сонную артерию? Я прикрыла рану бинтом.

— Тебе успокоительного дать?

Свекровь только слегка качнула головой. Я поняла, что ей трудно говорить. Её до сих пор трясло.

— И как только таких уродов земля носит? — злость клокотала во мне, как лава. — Нападают на беззащитных женщин, грабят, насилуют! Пусть у этой сволочи язык отнимется и будет он мычать, как телок безмозглый! — страш-ное, конечно, проклятие, но в этот момент я не очень здраво рассуждала.

Успокоительное пришлось принять обеим, мои нервы тоже требовали разрядки напряжённости. После приёма лекарства Марла успокоилась и уснула. Я накрыла её пледом, притушила свет и подошла к окну. Я смотрела на тихую улицу, упирающуюся в небольшой сквер. Где-то в глубине этого сквера скрывался враг Марлы, я чувствовала это. Он ещё там. Вдруг в моём мозгу стали возникать картинки: разрозненные, явно, не по порядку, но…

Вот Марла стоит с широко распахнутыми от ужаса глазами, к её горлу приставлен нож, а рот зажат рукой. Мужской рукой с перстнем — черепом на указательном пальце. Видение исчезает и его место занимает новое. Свек-ровь спокойно идёт по освещённой алле, минует группу молодёжи, распивающую пиво на скамейке. Обычные парни и девушки. Один из парней провожает Марлу долгим, оценивающим взглядом, но потом равнодушно отворачивается. А вот она уже проходит плохо освещённое место, к тому же густо заросшее кустарником. Марла что-то почувствовала и прибавила шагу, но дорогу ей преграждает тёмная мужская фигура, появившаяся из зарослей… И последнее виде-ние: по ночной улице стремительно несётся серая волчица.

Я замотала головой, стряхивая наваждение. Что это было? Я заглянула в реальные события, или это разыгра-лось моё бурное воображение. Надо заканчивать с медитациями у окна. Вечно мне всякая чушь мерещится. Или не чушь? Я оглянулась на Марлу. Она спала, но очень беспокойно. Вздрагивала, дышала неровно, глазные яблоки мета-лись под закрытыми веками. Взгляд мой упал на электронные часы, стоящие на столике рядом с креслом. Час ночи. Позвонила она около двенадцати. Сюда мы приехали минут через пятнадцать. Сколько здесь пробыл Май? Минут пять, не больше. До нашего дома ехать десять минут. Всё вместе получается полчаса, плюс — минус пять минут. Ско-рее всего «плюс». От «Теремка» до избы Рыськи идти минут сорок, бегом значить — двадцать. По моим подсчётам Андрей уже должен был добраться до друзей. Интересно, живая вода у Рыськи в доме есть? Та, что в кадке, слабовата будет. Если ещё и за водой бежать… Уж лучше бы была в доме. Получается, ждать их надо минут через тридцать — сорок. Я снова посмотрела на Марлу. Состояние её ухудшилось: кожа стала серой, глаза ввалились, пальцы скрючи-лись. Жуть! Что же с ней твориться? Может, всё-таки вызвать «скорую»? Тоска навалилась непомерным грузом, и мне захотелось завыть. Что же делать?

Облачко перехода появилось прямо передо мной. Джинни и Май выскочили из него как два чёртика из таба-керки и чуть не свалили меня.

— Сколько? — деловым тоном спросила Джинни.

— Две тридцать, — в тон ей ответил Май, — успеваем.

Они ринулись к свекрови и стали чем-то мазать её рану. Из-за их спин мне ничего не было видно. Я лишь ус-лышала злобное шипение проснувшейся Марлы.

— Всё хорошо, мама, — успокоил её сын, — мы успели. Вот, выпей живой воды.

Он сунул ей в руки пластиковую бутылку и помог напиться.

— Что успели? — моё любопытство не позволяло оставить их в покое.

Май был занят родительницей, и мне ответила Джинни.

— Успели использовать слюну Хмары. У нас на всё — про всё, было три минуты. Потом она перестаёт действо-вать.

— Да как же вы успели из Заставы сюда за три, нет, за две с половиной минуты добраться?

— Волшебница и Лоцман — страшная сила, — отозвался муж, — и Хмара помог, не отказал.

— Я ничего не понимаю, — я с недоумением смотрела на довольных спасателей, — Хмаре, что слюны жалко?

— Всё наоборот! — возмутилась Джинни. — Он в створ почти заполз, чтобы у нас времени было больше.

Я вспомнила, каким Горыныч может стать удавом — переростком, и невольно улыбнулась.

— Ну, а дальше? Как вы так точно сюда попали?

— Варя, ты забываешь, кто твой муж? — Андрей устало опустился в соседнее кресло. — Я дал Джинни точное направление и расстояние.

— Делов то! — поддакнула ему подруга.

— Плёвое дело, — согласился в свою очередь Май.

— Спасибо вам, ребятки, — раздался знакомый, уже не хриплый голос Марлы, — что бы я без вас делала? — она потрогала зарубцевавшийся розовый шрам.

— Мама, ты можешь рассказать, что всё-таки случилось? — тихо, но настойчиво попросил сын.

— Могу, конечно… Чёрт меня дёрнул ночью пойти за хлебом! — начала она грустно. — Дождь кончился, на улице было так чудесно, и я решила прогуляться, за одно купить хлеба на проспекте. Когда шла туда, в сквере было полно народу, молодёжь сидела, собачники гуляли. Я шла не спеша, воздухом дышала. Купила хлеба в круглосуточ-ном магазине и побрела обратно. Когда шла назад, сквер уже опустел, ни единой души. Но я тогда этого не испуга-лась, шла спокойно, и только в тёмном месте стало мне не по себе. Я решила, что нагулялась и бодренько заторопи-лась домой. Вот здесь они меня и ждали.

— Они? — не удержалась я от вопроса.

— Да. Их было двое. Они взяли меня, что называется «в клещи». Один спереди, другой сзади. «Куда торопишь-ся, дамочка?» — мерзко улыбаясь, сказал первый. «Только рыпнись, прирежу!» — прошипел второй. Я почувствовала, как горлу прикоснулось холодное лезвие. Но, даже тогда я не испугалась! Мальчишки, сопляки! Не старше моих сту-дентов. Я решила с ними поговорить: «Молодые люди, не совершайте ошибки, ведь если вы преступите черту…». «За-ткнись!» — прошипел тот, что был сзади. «Дамочка, не надо нас учить, мы уже со-о-овершеннолетние, — усмехнулся второй, — мы только сделаем то, что задумали, и всё. Отпустим тебя баиньки». Его слащавая физиономия приблизилась ко мне. Холёный такой мальчик, в дорогой одежде… Чего ему не хватает? На таких, обычно, девчонки сами гроздья-ми вешаются.

— Адреналина ему не хватает, острых ощущений, — Май потёр левой рукой сжатый правый кулак.

— Наверное, — свекровь вздохнула и продолжила. — В общем, этот молокосос начал срывать с меня платье… Я перестала себя контролировать. Всё произошло очень быстро. Я обернулась волком. Тот, что держал меня сзади успел чиркнуть ножом, но я не почувствовала боли и прыгнула на переднего, свалила его и вцепилась в горло. Он захрипел, глаза его полезли из орбит… Не знаю, что меня остановило. Может, сдавленный крик второго подонка, может что-то другое. Я отпустила свою жертву и бросилась домой. Дверь вышибла плечом. Хорошо, что не закрыла её на ключ, а лишь захлопнула. Позвонила вам…

— Твои вещи остались в сквере? — Май даже подпрыгнул в кресле. — Что же ты молчала?

Он рванул к двери.

— Я с тобой! — бросилась за ним Джинни.

— И я!

— А ты здесь! — рявкнули они хором, и я застыла на месте.

— Варя, побудь со мной, — жалобно попросила свекровь.

— Побуду…, а вдруг, им понадобится моя помощь?

— Они справятся.


Май и Джинни скрупулёзно, но без задержки обследовали путь, пройденный раненой волчицей. Лоцман от-лично чувствовал след матери, а Джинни уничтожала всё, что могло навести на её след: запах, редкие капельки крови, ворсинки меха. Улица была пустынна, но парочка старалась вести себя, не вызывая подозрений. Мало ли кто не спит в эту минуту и наблюдает за звёздами. В сквере было тихо и безлюдно и они немного расслабились. В злополучных кустах сирени обнаружились вещи Марлы: платье, босоножки, бельё, кошелёк, и даже хлеб.

— Это всё? — спросила Джинни. — У неё ещё что-нибудь с собой было?

— Не знаю… Эх, забыли спросить! — Май в сердцах хлопнул себя по лбу. — Посвети немного, — он протянул ей включенный сотовый телефон и опустился на колени.

— Отойди, — девушка опустилась рядом и стала светить… ладонью. Ровный, голубоватый луч заскользил по траве.

— Ключи! — обрадовался Андрей. — По телефону она звонила. Получается, что мы нашли всё. О-о! Кровищи сколько, — на расстоянии около двух метров от вещей Марлы вся трава была залита кровью, но тела не было. — Ничего не понимаю. Если он умер, то где труп? — бормотал Андрей. — А если не умер, то куда делся? Судя по количеству кро-ви, ему нужна медицинская помощь…

— Второй мог его увести, — задумчиво предположила Джинни.

— Нет, его след намного холоднее. Он удрал отсюда в тот момент, когда мама стала волчицей, и больше сюда не возвращался. Его и мамин след остыли одинаково, а вот след раненого бандюги совсем горячий.

— Горячий?

— Ну, более свежий что ли. У нас есть детская игра «горячо — холодно», вот я так и выразился.

— И куда он делся, этот второй?

— В сторону проспекта пополз, вот след, видишь?

— Ага.

— Джинни, ты наши следы тоже затри, а то мы тут с тобой натоптали…

— Уже. Остались только его следы. Пойдём домой?

— Да… Только, давай обойдём немного и посмотрим, что там на проспекте делается. Вдруг он ещё жив?

— Ты хочешь ему помочь? — поразилась волшебница.

— Нет, я бы его добил… Но маме будет лучше, если он останется жить.

— Лоцман, ты не беспокойся! Марле ничего не угрожает. Её присутствия здесь не обнаружит не человек, ни зверь. Я всё уничтожила.

— Ты не понимаешь! — с горечью в голосе отозвался Андрей. — Она никогда не простит себе, что убила челове-ка!

— Но, она же защищалась! Они напали на неё! Вдвоём! — возмутилась девушка. — И они её тоже ранили!

— Всё это так…, но мама всё равно будет себя казнить.

Они обошли сквер с другой стороны и наткнулись на нескольких людей, столпившихся у обочины.

— Кажется, мы нашли нашего беглеца. Пойдём, полюбопытствуем.

Май повёл Джинни к группе людей, оживлённо обсуждающих ночное происшествие. Из обрывков разговора выяснилось, что на парня в тёмном уголке сквера набросилась стая бродячих собак и здорово покусала. Он еле от них отбился, потом с трудом дополз сюда, где его увидели случайные прохожие и вызвали «неотложку». Парень потерял много крови, но жить будет.

— А вот на женщин нападать поостережётся, — подумал про себя Май, и повёл свою спутницу домой.


Я проводила взглядом спасательную бригаду до самого сквера и отвернулась от окна. У меня было несколько вопросов к свекрови. Выглядела она уже сносно и от шока почти отошла. Значит, можно побеседовать.

— Марла, а второго ты видела?

— Нет, только голос слышала. Но он говорил шёпотом, так что вряд ли узнаю.

— У него на указательном пальце левой руки не было перстня в виде мёртвой головы, с одним красным ка-мушком в глазнице?

— А ты откуда знаешь? — она с интересом посмотрела на меня.

— Пока ты спала, меня посетили видения. Обрывочные, но чёткие. Я видела, как тебе кто-то зажал рот рукой и приставил нож к горлу. Так вот на указательном пальце левой руки был такой перстень.

— Вполне может быть, — задумчиво произнесла Марла, — что-то такое металлическое ощущалось на губах… А второго ты не видела?

— Того, что из кустов тебе путь преградил? Нет. Он был в темноте, только мужская фигура угадывалась. Но в другом отрывке я видела парня, который сидел в группе выпивающих оболтусов и долго провожал тебя взглядом.

— Серьёзно? На меня пялится молодёжь?

— Пялится, — подтвердила я, потому что умела отличать похотливые взгляды от любых других. — Выглядел он так: рост, скорее всего средний или чуть выше; джинсы, майка, кроссовки; волосы русые, курчавые. Ну и, от него должно было пахнуть пивом.

Свекровь задумалась.

— От того, что был сзади, пивом не пахло, но пахло водкой… и сигаретами. Ростом он был не выше меня, да-же, скорее, пониже.

— Для парня, это ниже среднего. Но тот сидел на скамейке и я не могу ручаться за правильность определения роста.

— А тот, который со мной разговаривал, был пострижен как-то заковыристо… Нет, волосы у него прямые бы-ли, это точно… А пивом пахло! Когда я его повалила, прямо в нос шибануло. Нюх тогда уже был волчий, хорошо учуяла!

— Получается, что нападавших мы не знаем, — я уселась в свободное кресло и задумалась.

— Кое — какие приметы всё же имеются, — нерадостно отозвалась свекровь, — кольцо у одного, и шрам на шее у другого… если жив остался.

— Не переживай ты так, — набросилась я на неё, — они тебя убить хотели, надругаться, а ты их жалеешь!

— Они дети, — тихо возразила женщина, — неразумные дети.

— Они подонки! Взрослые, обдолбанные, пьяные подонки! Представь, что на твоём месте оказалась бы любая другая женщина, не имеющая таких возможностей! Они бы изнасиловали её, ограбили, и, хорошо, если живой оста-вили! По горлу он тебя тоже не понарошку резал! Хорошо, что рука сорвалась… или не сорвалась, — я напряжённо посмотрела на Марлу, на её свеженький шрам. Неожиданная мысль пришла мне в голову. — Он стал резать тебя до того, как ты обернулась волком, или после?

— Я не знаю, — её тревожный взгляд теперь вперился в меня, — всё произошло так стремительно.

— Ты сейчас можешь обернуться?

— Могу. А зачем?

— Проверим мою догадку. Если он резал уже животное, то мех у тебя должен быть срезан как раз по линии ра-ны.

— И что это даст?

— Это позволит тебе считать, что тебя не просто запугивали, а очень конкретно убивали! И спасла тебя, как это не звучит странно, твоя шкура! И ты, наконец, перестанешь жалеть этих ублюдков и считать их неразумными детьми!

— Варя! Тебе надо успокоиться! — она бросилась ко мне и схватила за руки. — Ты вся дрожишь.

— Уже… Успокоилась, — я насупилась и глубже уселась в кресло, подогнув ноги, — я устала.

— Конечно, — свекровь засуетилась, — я пледом тебя накрою.

— Ты всё-таки не хочешь посмотреть свой мех, — гнула я свою линию.

— Прямо сейчас?

— Как хочешь…

Вернулись Май и Джинни. Физиономии их были весьма довольными, из чего я сделала заключение, что все следы уничтожены, улики собраны, ублюдок жив.

— Мы всё сделали, — радостно доложила девушка, — можно возвращаться.

— Я сейчас только дверь подправлю, — Май стал искать что-то в шкафу.

— Ты сейчас решил молотком постучать, — ехидно поинтересовалась я, — самое время людей разбудить, пол-третьего ночи.

— Серьёзно? — Андрей посмотрел на меня, на часы, на окно. — Тьфу!

— Не волнуйся, Андрюша. Я на защёлку закроюсь.

— Ты идёшь с нами, — тоном, не терпящим возражений, заявил мамане сын. — Одна ты здесь не останешься.

— Но, зачем? Я уже успокоилась…

— Не в этом дело! Мама, есть несколько очень важных причин, по которым ты не можешь оставаться в этом доме. — Марла с недоверием посмотрела на Мая. — Во-первых, второй нападавший сбежал. Ты его не видела, а вот он мог тебя очень хорошо запомнить.

— И что?

— А то! Если он профан, и ему просто жёлтая вода в голову ударила, потянуло на подвиги, то он сам затаиться. Но, если он такое проделывает не первый раз, то тебе грозит опасность. Один раз он тебя не убил… — он долго смот-рел в глаза матери, — второго раза я не хочу. Второе — покусанный может дать показания.

— Это будет выглядеть, как бред сумасшедшего! — возразила я. — Женщины — оборотни в нашем мире в качест-ве обвиняемых не проходят.

— Согласен. Но он может тебя выследить. Раз ты ночью шла за хлебом, значит, живёшь в ближайших домах. Последствия могут быть такими же, как в первом случае.

— Они могут объединиться, — подлила я масла в огонь.

— Точно! А в-третьих, тебе самой не справиться…

— Достаточно первых двух, — мрачно отозвалась Марла, — я собираюсь.

В нашу квартиру мы вернулись опять с помощью пространственного прохода. В квартире нас уже ждали.

— У нас гости, — сообщил Любыч.

В тёмной комнате горели две пары жёлтых глаз. Май включил свет. Рыська и Белый Волк терпеливо ожидали нашего возвращения.

— Здравствуйте, — обрадовалась я.

Белый Волк порывисто встал навстречу Марле. Он осмотрел её рану и прижал женщину к своей груди.

— Пойдёшь со мной, — тихо сказал он, но все услышали.

— Зачем? — Марла чуть отстранилась от него и посмотрела в глаза.

— Тебе будет очень тяжело. Без поддержки ты не справишься.

— Я буду с сыном и Ва…

— Они не помогут…, - он приложил палец к её губам, — Марла, ты попробовала на вкус человеческой крови, — свекровь что-то попыталась сказать. Наверное, что она его только укусила, не больше. Но Волк не позволил ей, — дос-таточно одного укуса, одной капли. Скоро полнолуние. Начало первого твоего цикла. Ты ещё очень слаба. Эта капля будет выжигать тебя изнутри. Она будет сводить тебя с ума, терзать тебя желанием свежей, человеческой крови. Ты перестанешь понимать кто ты. Ты забудешь, что ты человек… Я не хочу, чтобы ты стала цикличным оборотнем, а уж тем более… Не плачь, дорогая. Я помогу тебе. А вот Лоцман и Берегиня с этим не справятся. А ты будешь всё это время для них смертельной угрозой. Они ведь не посадят тебя на цепь.

— А Вы посадите? — возмутилась я.

— У нас веками отработанные способы сдерживать в полнолуние оборотней, испивших первой крови. На цепь её никто сажать не будет. Я сам буду рядом… Ты мне веришь? — он заглянул в глаза Марлы.

— Да. Я согласна, — удручённая свекровь совсем сникла, — но… как быть с работой?

— У вас же каникулы, — напомнил сын.

— А потом? Если я собираюсь…

Её все сразу поняли. Жизнь и судьба Марии Лавровны Майковой изменилась в одночасье и совершенно без-возвратно. Теперь нормально жить она сможет лишь в Порубежье, а родной мир посещать лишь в качестве гостьи. Хотя она сама, добровольно выбрала этот путь, всё же слёзы выкатились из печальных глаз. Я уже была готова при-соединиться к свекрови, но взяла себя в руки, загнав влагу обратно под веки.

— Уволишься, — дрогнувшим голосом, посоветовал Май, — чего думать. А детей воспитывать и в Волчановке можно. Организуете детский сад… У вас есть подобное заведение? — обратился он к оборотню. Волк отрицательно мотнул головой. — Вот видишь… Всё будет хорошо.

Марла согласно кивнула и утёрла мокрые глаза.

— Тогда пойдём, — Волк бережно обнял её, — Варя, Андрей, вам лучше не видеться с ней пару недель.

Мы с мужем переглянулись.

— Неужели всё так серьёзно? — не выдержала я.

— Более чем. Не беспокойтесь, я верю, что всё будет хорошо, — он улыбнулся нам своей неподражаемой улыб-кой, подхватил свекровины пожитки, обнял её саму и растворился в дверном проёме.

— Нам тоже пора, — Рыська, молчавший до этого, поднялся с дивана. — Очередная бессонная ночь. Как вы поя-вились в Порубежье, такое происходит регулярно.

— Тебя в следующий раз не беспокоить? — мрачно осведомилась я.

— Только попробуйте! Я ведь лишь с вами почувствовал, как кровь по жилам течёт, а то стареть уже начал, — усмехнулся фолк.

— Так тебе, что, это нравится? — Май смерил друга недоверчивым взглядом.

— Конечно! Я до этого кто был? Животновод — селекционер! А теперь?

— Да, кто ты теперь? — лукаво спросила Джинни.

— Теперь я муж, друг, воин… Нужное, нет, незаменимое лицо! — Рыська гордо выпятил грудь. Джинни прыс-нула в кулачок, а я еле подавила зевок.

Сон накатил сразу, не оставив путей к отступлению. Очень похоже на Джиннины проделки. Я опустилась на диван и притулила голову на спинку, из последних сил стараясь не уснуть при гостях, таращась на них во все глаза.

— А-а-а! — Андрей зевнул, не стесняясь, во всю стоматологическую гордость. — Ясно. Тогда, идите, раз не хо-тите остаться.

Муж присоединился ко мне, вступив в ряды мужественных борцов со сном, но всё ещё пытался поддержать беседу.

— А зачем? — на всякий случай поинтересовалась коварная Джинни.

— Могли бы завтра к Лукавее съездить, на озеро, — лениво продолжая зевать, предложил Май.

— Прекрати зевать! — Рыська начал поддаваться извечному животному инстинкту.

— Завтра понедельник, — не к месту вставила я.

— Почему понедельник? — полусонный муж пристроился рядом со мной, — завтра воскресенье.

— Воскресенье уже настало, — веки мои меня уже не слушались и я начала проваливаться в сон.

На задворках сознания раздался весёлый смех Джинни.

— Спокойной ночи, — пожелал её ласковый голос и я выпала из реальности окончательно.

Через несколько дней по городу разнеслись слухи о волках, нападающих на запоздавших прохожих, и число жертв росло в геометрической прогрессии.


В следующую субботу мы всё-таки отправились в гости к Лукаве и инспектору рыбоохраны Грозному. Джин-ни по случаю нового знакомства преподнесла Игорю Витальевичу «вечное огниво», а русалке большую банку селёдки. Девушки друг другу понравились ещё на Русалиях, и мы женской сложившейся компанией удалились к озеру. Причи-ной тому послужил ещё один гость Игоря Витальевича, неожиданно нагрянувший из города. А именно — старший лей-тенант милиции Олег Таврин, следователь убойного отдела. Тот самый, который в прошлом году оказал содействие в моих поисках. Следователи, люди дотошные, а мои подруги настолько отличаются от современных девушек, что это могло заинтересовать стража порядка. Достаточно того, что с ним пришлось общаться Рыське. У лейтенанта вызвало недоумение имя фолка, так что пришлось соврать, что это его псевдоним. За одно представили Андрея, как Лоцмана, а Лукаву, как Русалку, после чего мы покинули мужскую компанию. Мы с удовольствием погуляли по окрестностям озера. Лукава продемонстрировала нам свои успехи: чистые берега; прозрачную воду; стайки мальков, снующих на мелководье и рыбаков, чинно восседавших с удочками по берегам водоёма.

— Не безобразничают больше? — я, на правах завоевателя, оглядела рыбаков.

— Теперь, нет, — усмехнулась Лукава. — Пару лодок утопила, в сети мусор всякий складывала, нескольких рыба-ков замочила.

— Замочила? — поразилась я. — А трупы куда дела?

— Какие трупы? — опешила русалка. — Не нужны мне трупы в озере!

— Так ты же сама сказала…

— Что я сказала? — снова не поняла Лукава. — Я сказала, что я их замочила. И что?

— У нас это означает — убила. Кровь пролила… Сыро…

— Да-а!? А у нас это означает, что я их мокрыми сделала, искупала в воде при полном обмундировании. Ну, надо же! Убила! — возмутилась озеровладелица. — Нет, Варя, ты больше так не шути.

— А кто шутит? Ты, девушка решительная, могла и покарать недругов за своё озеро! Они же в прошлый раз в нас стреляли! Забыла?

— Солью то? — она расхохоталась. — Это он с перепуга!

Джинни слушала нас молча, и только загадочно улыбалась. Мне стало неудобно, что мы с Лукавой предались воспоминаниям, а посвятить Джинни в наши приключения забыли. Я решила исправить ситуацию, и мы в лицах пере-сказали историю завоевания озера Пречистого. Особенно Джинни понравились эпизоды с участием Рыськи (кто бы сомневался).

Мы подошли к мосткам и по уже сложившейся традиции уселись на краю, свесив босые ноги в воду.

— Это прямо здесь всё происходило? — Джинни с интересом разглядывала место боевой славы. — А вы, правда, не боялись, когда вас столько мужчин окружило?

— Нет, — ответила русалка, беззаботно взбивая ногами воду, — меня трудно убить, практически невозможно. В случае чего, я Варю бы заслонила. Да и Рыська рядом был.

— Ты, правда, заслонила бы меня? — поразилась я вновь открывшимся обстоятельствам.

— Не сомневайся! Защитила бы… Во-первых, мне действительно ничего не угрожало. А во-вторых, тебя бе-речь надо, как зеницу ока! Ты, наше сокровище! — она подмигнула мне. — И это: во-первых, а я и всё остальное: во-вторых.

— Даже не знаю, что сказать…, - я задумалась о превратностях судьбы, — вдруг открываются новые факты…

— А кого ты мочила? — поинтересовалась Джинни. — Они тогда в захвате участвовали?

— Только один. Как раз тот, которого подстрелили.

— Прыщавый? — вспомнила я непутёвого рыбачка.

— Ага! Представляешь, пришёл ночью, опять на своей залатанной резиновой лодке, сети ставить начал. Вон там, в заливчике. Видите? — мы с Джинни кивнули. — Я сижу в воде, жду, когда он всё сделает. Потом выныриваю и говорю: «А теперь собирай всё назад, если хочешь остаться при своих! Иначе будешь лишён своего добра и принуди-тельно выкупан!»

— И он отказался от такого заманчивого предложения?

— Отказался! — фыркнула Лукава. — Он, блинд, на меня покушался веслом! В голову целился, да так в азарт вошёл, охотясь за мной, что сам из лодки и вывалился, и посудину свою опрокинул. Она, кроме того, опять воздух спускать стала. Видно заплатки не выдержали плясок на судне. Ну… тут я его немного притопила… кофель — нагель, — русалка состроила хитрую рожицу, стрельнув на нас озорными глазами, — слегка…

— Слегка? — недоверчиво уточнила я.

— Ага. Но воды он всё же нахлебался, — созналась Лукава. — С тех пор на озере вообще не показывается. Двое других — приезжие. Я их первый раз видела. Тоже сети ставили. Этих я молча опрокинула, они быстро ретировались. А вот четвёртым я мочила фермера!


— Серьёзно? — обрадовалась я. — Он тоже сети ставил?

— Нет, он с удочкой сидел. Всё чин чином. Но его я мочила и мочить буду, выбленка! Озеро мое загрязнял!

— Лукава, — вдруг обратилась к русалке Джинни, — ты так забавно ругаешься…

Мы с Лукавой дружно расхохотались, да так громко, что рыбаки стали подозрительно поглядывать на нас.

— Это она у папы своего научилась, — отсмеявшись, пояснила я подруге. — Боцман ругается — заслушаешься! Сплошь морская терминология.

— Я помню! — обрадовалась волшебница. — У Дуплянских! Значит и мне так ругаться можно?

Я с удивлением посмотрела на Джинни.

— Зачем тебе это?

— Плохому быстро учатся! — снова захохотала русалка.

— Мне понравилось, — Джинни застенчиво покосилась на смеющуюся Лукаву. — Кофель — нагель! — ласково по-вторила она ругательство.

— Рыська нас убьёт! — печально констатировала я. — Мы его девочку научили плохому.

— Девушки, возвращаемся к Грозному, — прервал наше веселье подошедший Андрей, — есть новости.

Судя по его тону, новости были плохие, если не ужасные. Мы дружно поднялись и направились назад. Всю обратную дорогу Май не проронил ни слова о возникшей проблеме, как я не старалась его разговорить. А то, что это была проблема, я не сомневалась.

— Рассаживайтесь, — голос Рыськи не оставил нам надежды, — дело очень серьёзное.

— Не томи, — взмолилась Джинни, — что случилось? Май всю дорогу отнекивался.

— Слухи о волке, убивающем по ночам людей, подтвердились, — мрачно поведал он нам. — Это лейтенант рас-сказал. Уже пять жертв за неделю, и все насмерть.

— Боже мой! — мне стало плохо. Всё поплыло перед глазами. Мысли неслись в моей голове с невероятной ско-ростью. Все сведения об оборотнях, которыми я владела, выстроились в логическую цепочку и заставили меня впасть в отчаяние. — Марле это угрожает? — выдавила я из себя.

— Ты тоже обо всём догадалась? — Рыська выглядел подавлено. — Насчёт Марлы надо с Волком советоваться.

— А нам что, рассказывать не будете? — возмутилась Лукава, — Мы с Джинни ничего не поняли, между прочим! И при чём тут Марла?

— Не шуми, Лукава, — осадил её Рыська, — сейчас всё расскажу. Неделю назад на Марлу напали двое, — русалка удивлённо посмотрела на меня, потом на Рыську. — Мы вам не рассказали, потому что надеялись, что история эта за-кончилась благополучно. Но получилось всё не так, как бы нам хотелось. Эти подонки чуть не убили Марлу. Она от страха перестала себя контролировать и трансформировалась в волка. Тот, что держал её сзади, успел её поранить. Марлу спас мех и шкура волка, более прочная, нежели человеческая. Но, то ли от увиденного, то ли от чего то друго-го, он двинулся умом, перестал разговаривать. В настоящее время он напоминает немого олигофрена. А вот второго нападавшего Марла покусала. Жизнь ему оставила, выходит что зря.

— Не говори так! — возмутилась я. — Марла не убийца!

— Никто и не говорит, что она убийца. Но видишь, как сложилось всё! Этот парень, как и Марла, оказался ге-нетическим оборотнем…

— Что? — выдохнула Лукава. — Как такое может быть?

— Сами не понимаем, — Рыська кусал собственные губы от бессилия, что-либо понять, не то что, кому-то объ-яснять.

Дело в том, что генетические оборотни встречаются крайне редко. Один случай на десять миллионов. То, что Марла и этот парень оказались жителями одного небольшого, по современным меркам, города, практически нереаль-ное совпадение. А то, что этот урод напал именно на женщину — оборотня, вообще не поддаётся никакому статистиче-скому анализу. И тем не мене, это случилось…

— Она запустила процесс трансформации? — со знанием дела осведомилась русалка.

— Да ещё перед полнолунием. Самое плохое, что это циклический оборотень обыкновенный.

— Безмозглый, в ипостаси зверя, — высказалась я.

— Прирождённый убийца, — продолжил Рыська.

— Подождите, — спохватилась я, — Белый Волк говорил, что человек сам выбирает, быть ему зверем или нет! Возможно, что это не наш парень! — я с надеждой оглядела присутствующих, но мой порыв никто не поддержал. — Со-бак бездомных вон, сколько развелось, — безнадёжно завершила я свой спич.

— Он зверем стал задолго до того, — донёсся из угла глухой голос Мая.

Я не решалась посмотреть на мужа. Марле действительно угрожает смертельная опасность, и Май понимал это лучше меня. Новообращённый оборотень, когда поймёт, кто повинен в его превращении, откроет охоту на Марлу. В звериной шкуре они будут на равных, но свекровь вряд ли сможет убить кого-либо. И когда он это поймёт, она бу-дет обречена.

— Надо найти его первыми, — высказала вслух я свои мысли. Все взоры устремились на меня. — Найти и обез-вредить.

— Найдём, — заверил меня Май. — Только, Варя, давай в этот раз без твоего участия.

Я отвернулась, пытаясь сдержать накатившие слёзы. Всё правильно! В этой охоте беременным не место. Бе-шеный волк не станет размышлять, кто перед ним. Но ведь и Андрей не силён в поимке диких хищников.

— Вы Белому Волку скажете? — тихо спросила я, с мольбой смотря на решительно настроенного мужа.

— Разумеется! — отозвался Рыська. — Без его помощи нам не обойтись. Цикличники — опасные твари.

— Нам понадобится помощь твоего друга, — обратился Андрей к Игорю, молчавшему на протяжении всего раз-говора, — адрес этого…, вещь какая-нибудь.

— Конечно, — отозвался хозяин. — Я до сих пор не могу поверить, что вы это всё обсуждаете на полном серьёзе. Оборотни, охота… Ребята, а я не сплю? Может, это просто дурной сон?

— Мы все не отказались бы проснуться, — Рыська встал и направился к выходу. — Я к Волку.

— Я с тобой! — бросилась за ним Джинни.

— Подожди лучше здесь. Я скоро вернусь.

Разговор после ухода Рыськи не клеился. Я тихо подсела к Маю, он обнял меня и привычно положил подбо-родок мне на голову. Так мы с ним и просидели всё время, ожидая возвращения фолка. Лукава позвала Джинни с со-бой, и они ушли в сад. Мне показалось, что они что-то задумали. Но идти к ним мне не хотелось. Я терпеливо ждала Рыську и Волка в объятиях мужа. Ждать, как оказалось, пришлось не долго. Спустя всего полчаса в дом вошёл Рыська в сопровождении Волка и нескольких, незнакомых мне мужчин.

— Белый Волк, — представился оборотень хозяину дома, — и мои помощники: Вольга, Большой Клык, Острый Коготь, Кудеяр, — называемые помощники коротко кивали присутствующим.

«Прямо индейцы какие-то» — подумалось мне.

— Игорь Грозный, — представился ошарашенный рыбинспектор.

— Наслышан. Вы можете связаться с вашим другом?

Белый Волк был спокоен, но я заметила, как напряжены все его мускулы.

— Да. Сейчас, — Игорь достал из кармана сотовый и вышел из дома, не решившись разговаривать в присутствии оборотней. Волки с каменными лица ожидали возвращения хозяина.

«Точно, индейцы» — снова пронеслось у меня в голове.

Через пару минут Игорь вернулся и сообщил:

— Он нас ждёт. Поехали.

— Все в машину уместитесь? — осведомился Май.

— Утрамбуемся, — Белый Волк решительно вышел из избы.

Мы с интересом наблюдали, как на заднем сидении машины чинным рядком расселись пять крупных волков и не менее крупная рысь. Плохо подготовленный к такому зрелищу Игорь Витальевич, сидевший на переднем месте с восхищением и ужасом смотрел на соседей по машине.

— А если нас милиция остановит? — задал он глупый вопрос.

— Скажешь, что они дрессированные, — достаточно резко ответил Май, а рысь оскалила свои великолепные клыки. Игорь повернулся в нужную сторону и больше вопросов не задавал.


Олег Таврин встретил их в своей холостяцкой квартире. Гости его поразили, точнее один гость. С Рыськой и Лоцманом он был уже знаком, а вот господин Белый Волк заставил занервничать бравого лейтенанта. Здоровый крепкий мужик, с невероятной растительностью на голове и шее, от которого веяло прямо-таки звериной мощью, смотрел на него жёлтыми неподвижными глазами.

— Вы должны нам помочь поймать цикличника, — без обиняков заявил он.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Олег, пытаясь понять суть сказанного. — Цикличник, это кто?

— Оборотень. Его надо нейтрализовать до конца лунного цикла, иначе он наделает много бед, — так же в лоб выдал информацию необычный гость.

— Подождите, — лейтенант нахмурился. Издеваются над ним, что ли? Вроде, не похоже… Тогда в чём дело? Чего хочет от него этот субъект? — Вы говорите о случаях нападения бродячих собак на людей?

— Это волк, а не собаки. Волк — оборотень. Безмозглая тварь, выпущенная на свободу по нелепой случайности. Он должен быть уничтожен!

— Если он оборотень, то днём он должен быть человеком? — «Что я несу? — подумал Олег. — Оборотней не бы-вает! Этот мужик разыгрывает меня». Тем не менее, продолжил. — Людей уничтожать без суда и следствия нельзя! Закон, есть закон!

— Придётся обойти ваш закон, — зло усмехнулся Волк, — вряд ли по вашим законам можно наказывать оборот-ней, привлекать к ответственности.

— В лучшем случае, — негромко произнёс Май, — отправите его в психушку.

— Люди его не удержат, — подлили масла в огонь Волк, — сбежит, и ещё больше бед натворит.

— Я всё равно не могу поверить, что такое возможно! — начал злиться Таврин. — Что вы мне тут детские сказки рассказывае…те.

На глазах изумлённого лейтенанта гость встал на четвереньки, выгнул спину, встряхнулся и, через мгновение на него смотрел крупный, светлый волк. Из-за спины вышел ещё один хищник и, рядом с волком сел здоровенный кошак.

— Ес! — услышал он сзади радостный возглас друга Игоря.

— Рысь…, - прошептал Олег. — Живой рысь… А вы? — он, словно в трансе, повернулся к Андрею.

— А я — человек, — Лоцман дружески похлопал его по плечу. — Я так не умею.

— Я всё понял! — встрепенулся Таврин. — параллельные миры и всё такое…

— Можно и так сказать, — подтвердил его догадку Андрей. — Так ты поможешь?

— При одном условии.

— Каком? — поинтересовался Волк, снова принявший облик человека.

— Я иду с вами!

— Зачем? Это будет небезопасно.

— У меня профессия такая, — усмехнулся хозяин. — Ну, и убедиться хочется, что эта тварь сдохла. Принимаете моё предложение?

— А почему ты так быстро согласился? — недоверчиво поинтересовался Андрей.

— Не хочу выдавать тайны следствия…Но, с этим делом сразу какая-то чертовщина творилась. Мы, когда при-были на место, было часа три ночи. Быстро нашли место происшествия и… ничего не поняли. Много крови на траве, след тянется к проспекту. Кровь оказалась того парня, которого увезла «скорая». Они, кстати, нас и вызвали. Следы его идут из кустов сирени. Но, кроме его следов, есть следы ещё одного мужчины и женщины. Судя по оставленным отпечаткам, второй мужчина напал на женщину сзади. Но вот что странно: следы женщины словно растворяются, но появляются следы большой собаки. И тоже, словно ниоткуда! Второй убежал и больше на это место не возвращался, бросив подельника на произвол судьбы. Кто это был, установить не удалось. Но… у одного знакомого потерпевшего отнялась речь. Ходит, мычит, как телок, — «Ну, Варвара!» — пронеслось в голове Мая. — Следы женщины тоже теряют-ся, собака не смогла взять след.

— Их уничтожили, — спокойно сообщил Андрей.

— Да? Зачем? — удивился Олег.

— Что бы не нашли! — горько усмехнулся Май. — Зачем же ещё.

— Ладно. Уничтожили, так уничтожили… Недалеко от места происшествия мы нашли нож со следами крови.

— Чёрт! — выругался Лоцман. — Прозевали!

— Совершенно верно, — не понятно про что, сказал лейтенант. — Кровь не принадлежит пострадавшему… Она ведь принадлежит той женщине? — он внимательно посмотрел на Андрея.

— Да, — пришлось тому согласиться.

— Что с ней? Она жива?

— Жива.

— В безопасности?

— Да.

— Хорошо, — Олег выдержал паузу, а может, собирался с мыслями. — Если я вас правильно понял, женщина и есть оборотень?

— Нет, — резко отозвался Волк, опередив и Андрея, и Рыську. — То есть, женщина тоже оборотень, но оборо-тень разумный. Она не теряет интеллекта после трансформации. Иначе этот бандит был бы мёртв. Но она запустила его, сама того не подозревая.

— Я всё понял, — Таврин немного преувеличил, решив, что разберётся во всём по ходу дела. — Какая помощь вам нужна от меня?

— Адрес и какая-нибудь вещь, — стал пояснять Андрей, — что бы ловить его на улице.

— Вам не интересно, кто он такой?

Три пары глаз недоумённо уставились на хозяина квартиры.

— Какая разница, как его зовут, какая у него фамилия, и в какой семье он вырос? — озвучил общее недоумение Андрей. — Мам… Марла говорила, что парень одет был в дорогую одежду. Но для нас это не имеет никакого значения. Будь он хоть сын мэра, — какая-то тень пробежала по лицу следователя, и Май подумал, что видно он недалёк от исти-ны. — Если это тебя останавливает, можешь отказаться.

— Вы выполните моё условие? — Таврин решил не отступать. Волк утвердительно кивнул. — Сколько вас?

— Пять волков — оборотней. Не цикличников, не нервничайте. Рысий и Лоцман.

Таврин присвистнул.

— А я? — возмутился вдруг, молчавший доселе, Грозный.

— А ты зачем? — поразился Волк.

— А Андрей? — не отступал Игорь Витальевич.

— Он — Лоцман! Он направление поиска нам лучше любого запаха покажет! — объяснил расклад сил Рыська.

— Зачем тогда вам вещь этого субъекта? — удивился Олег.

— Что бы знать, кого искать. Им запах нужен, — кивнул Андрей на потенциальных хищников, — а мне — лично-стная принадлежность. И лучше, что бы другие люди её как можно меньше касались.

— Ясно. А зачем вам вообще его выслеживать? Я знаю адрес. Сейчас пойдём и разберёмся!

— Мы должны быть убеждены, что это именно он, — пояснил свою позицию Белый Волк, — ошибки быть не должно. К его совести призывать, бессмысленное занятие. Он не помнит, что творит ночью. По запаху мы можем его найти, но Лоцман укажет кратчайший путь, и нам не придётся петлять, распутывая его следы. Цикличники очень хит-рые и коварные противники, а самое главное — безжалостные.

— Будет вам его вещь. Ждите.

— Олег, ты не обижайся, — остановил его Лоцман, — мы пойдём с тобой. Устроим засаду у его дома. Тем более что уже вечереет. А как ты собираешься добыть вещь?

— Пойду к нему. Расскажу, как следствие движется по его делу, ну, и нарушу закон…


Охота на зверя началась в полночь. До этого они три часа пасли его по всему городу. Парень действительно оказался не из простой семьи. Сын первого заместителя мэра Виброва, разгильдяй и отморозок, постоянно мелькав-ший в сводках происшествий, но всегда оказывающийся в роли свидетеля, стараниями высокопоставленного отца. Упакованный по последнему всхлипу моды на деньги папаши, он весь вечер мотался по злачным местам города, на-долго нигде не задерживаясь. И только ближе к полуночи он на час завис в ночном клубе «Бесамэмучо». Волки тенью скользили за объектом, сливаясь с окружающей обстановкой, растворяясь в ней. Таврину вспомнились рассказы об индейцах, которые он запоем читал в детстве. Бесшумные дети природы. Сам того, не зная, он пришёл к такому же выводу, что и Берегиня: «Настоящие индейцы».

Когда парень, наконец, вышел из ночного клуба, Олег заметил, что взгляд того был уже пустым, отсутствую-щим.

— Обдолбался! А как ведут себя оборотни под кайфом? — тихо спросил он Рыську, почти неощутимого в со-седних кустах. Если бы он не знал наверняка, что фолк прячется там, он, несмотря на свой опыт, ни за что не почувст-вовал присутствия постороннего.

— Боюсь, что только хуже, — отозвался Рыська.

Объект охоты тем временем направился прямо в их кусты. Ещё мгновение, и лейтенант будет обнаружен, а отступать уже поздно.

— Ро-о-ом! — раздался вопль пьяной девицы от дверей клуба. — Ты куда-а-а-а?

— Отвали, дура! — огрызнулся парень. — Я отъезжа… аю.

— Ты обеща-а-ал, — она нетвёрдой походкой направилась следом, — Я-а с тобо-о-ой.

Он развернулся, подождал, пока девица доковыляет до него, с силой развернул её к дверям клуба и отвесил пинка, в обтянутый мини-юбкой зад. Та не удержалась и рухнула на асфальт. Секъюрити ночного клуба, словно испа-рились.

— Ко-зё-о-ол! — заорала подружка, поднимаясь с колен. — Морду расцарапаю! — она с агрессивным видом на-бросилась на обидчика.

Парень наотмашь ударил девушку по лицу, так, что она отлетела в кусты недалеко от Рыськи и там затихла. Таврин еле сдержался, что бы не схватить этого подонка немедленно. А тот, как ни в чём не бывало, сел в машину и уехал.

— Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! — следователь вылез из кустов. Группа преследования мгновенно присоединилась к нему. Лишь Рыська задержался.

— С ней всё в порядке, — сообщил он, выбираясь из кустов. — Пьяная в дым, повисла на кустах и отключилась.

— Ты видел, какая это сволочь? — зло плюнул Таврин. — Опять ушёл! Теперь куда?

— На набережную, — спокойно ответил Андрей. — Там сейчас много парочек по кустам… разбрелись. Добыча для ленивых.

— Вы же говорили, что он ничего не помнит, когда человек? — заподозрил неладное следователь.

— Не помнит, — подтвердил Волк, — но его гонит кровь. Он сейчас уже почти не человек. Поехали!

Охотники вновь расселись по машинам. Андрей сверил направление, но преследуемый не поехал на берег ре-ки, а направился в сторону дома Марлы. Это его озадачило.

— Волк, он точно, не должен помнить, что с ним происходило?

— Точно. Тебя что-то беспокоит?

— Он едет к тому месту, где напал на маму.

Белый Волк надолго задумался. Андрей иногда смотрел на него в зеркало заднего вида, и хмурое лицо обо-ротня подстёгивало его тревогу. Больше, до конца поездки, они не проронили ни слова.

«Мерседес» Виброва был припаркован у сквера, в тени трансформаторной будки. В салоне никого не было. Лоцман поймал вектор и жестом указал направление. В сквере было тихо и безлюдно. Оборотни приняли звериную ипостась и бесшумно разошлись по периметру. Андрей, в сопровождении рыси, двигался через сквер напрямик. Он шёл не таясь, а Рыська бесшумно следовал под прикрытием кустов, охраняя друга. Таврин следовал за ними на не-большом расстоянии. Они проделывали тот же путь, что и Марла в день нападения. Перед злополучными кустами сирени Май остановился. Его чутьё кричало, что враг рядом, но он его не видел. Андрей не подумал отступать и углу-бился в заросли. Почти мгновенно на его горле сомкнулись острые когти, и у своего лица он почувствовал горячее, хмельное дыхание.

— Попался! — злорадно произнёс невидимый враг. — Повеселимся!

Андрей не испытывал страха, только досаду. В чём они прокололись? Пьяный мальчишка полночи мотал их по городу. Казалось, он полностью под контролем, но парень перехитрил их. Рыська всё видит, выжидая удобный мо-мент для нападения, да и волки, наверное, уже подтянулись. Ему надо только терпеливо ждать… Но у врага были другие намерения.

— Ты родственничек той бабы, — когти сильнее сжали горло, практически перекрыв доступ воздуха, — веди меня к ней!

— Ды…шать, — прохрипел Май, — не могу.

— Какой, нежный, — хватка чуть ослабла, но под рёбра упёрлось что-то, напоминающее дуло пистолета. — Веди, говорю!

— Куда?

— Не зли меня! К той бабе!

— Она не здесь, сам должен понимать…

— А где?

— Там, где место оборотням.

— Веди!

— Далеко…

— Поехали!

Его грубо развернули и, приподняв над землёй, в два прыжка доставили к автомобилю. Также грубо впихнули в машину, и она, визжа колёсами, сорвалась с места. Темп, в котором было совершено похищение, ошеломил не толь-ко Андрея, но и волков. Даже Рыська ничего не успел предпринять.

— Что это было? — набросился на них не на шутку перепуганный Таврин. — Вы сказали, что он такой же, как и вы, только безмозглый! Или это другой?

— Мы ошиблись, — Белый Волк оглядел своих помощников. — Какие будут предложения?

— Вы не ответили на мой вопрос! — не унимался следователь. — Что это был за монстр?

— Волкодлак, — брезгливо сказал Рыська. — Исчадие нави! — по шкуре кошака пробежала нервная волна.

— Куда он его повёз? Ты рядом был. О чём они говорили? — в голосе Волка послышались истеричные нотки.

— Он требовал отвести его к «той бабе». Андрей сказал, что она там, где место оборотням…

— И что это значит? — не понял Волк.

— Не знаю, — удручённо ответил фолк.

— А не мог Лоцман его к нам повести? — подал идею Кудеяр. — Он ведь знал, что Рыська его слышит.

— Зачем? — удивился Таврин.

— Андрей уводит волкодлака из мира людей, — догадался Рыська. — Здесь нет возможности его победить.

— А откуда это знает Лоцман? — поинтересовался Вольга.

— Какая разница, откуда ему это известно! — возмутился Белый Волк. — Нам надо знать, куда он его повёл! Рыська, на тебя вся надежда! Ты один знаешь, что мог придумать Андрей. Думай, кошак, думай!

Рыська прикрыл глаза, напряжённо обдумывая нелёгкую задачу.

— Для перехода к себе он повести его не мог… не дурак. Значит, стационарные проходы можно отбросить… Теперь — шатуны. Один есть у озера Пречистого. Это далеко… Вспомнил! В прошлом году, зимой, Варя, спасаясь от Урюпы, пришла к нам по шатуну.

— Что такое «шатун»? — влез с вопросом Олег.

— Не мешай! — рявкнуло на него пять волчих пастей.

— Этот шатун она обнаружила в каком-то парке…

— Где у вас парк? — Волк повернул морду к Таврину.

— У нас только один. Парк отдыха.

— Поехали!

Преследователи бросились к машине. За руль сел Таврин, демонстрируя навыки гоночного вождения автомо-биля.

— Рыська, где в парке искать шатун? — не давал передышки тому Волк.

— Она говорила про ёлки.

— Ценный ориентир! Ёлки, — нахмурил морду оборотень, — ещё бы луну приплёл…

— Это не лес, — попытался успокоить его Олег, — там ёлок не так много.

— Всё равно, — не унимался Волк, — Рыська, вспоминай точнее!

— Она шла через парк… сбилась с дороги. Где-то в центре, получается, — с сомнением высказался Рыська.

— Ладно, найдём! А куда шатун выходит?

— Варю подобрал Разгуляй, где-то в лесу. Скорее всего, это место от Град — Грота не далеко.

— Хорошо бы к Безмирью поближе. Там сейчас Лютый харчится. Могли бы его призвать.

Таврин слушал этот диалог и тихо дуре… удивлялся. Представить себе, что будет на чужой машине, хозяина которой похитил волкодлак, катать по ночному городу оборотней — преследователей, он мог только в горячечном бреду. Тем не менее, он именно это и делал в абсолютно здравом уме. И ведь не расскажешь никому! Засмеют. Или, как сказал Андрей, отправят в психушку.

Машину похитителя они увидели сразу и, не раздумывая, пустились в погоню. Андрея по следам обнаружили быстро. Даже издали было видно, как он усердно делал вид, что ищет проход, оттягивая время. Волкодлак не нервни-чал, наивно полагая, что ситуация у него в руках. Рыське показалось, что Андрей его заметил и сделал какой-то жест.

— Я проверю, что там, — сообщил он Волку, — тем более, там ёлки, — и бесшумно исчез в темноте.

— Почему Андрей от него не сбежит? — тихо поинтересовался у Волка Таврин.

— Во-первых, он у него на мушке. Ты что, пистолет не видишь? — следователь отрицательно помотал головой. Он и в самом деле не видел, что в руках у волкодлака. Прибор ночного видения он как-то не прихватил с собой. А волкам ничего…они в темноте великолепно видят. — Во-вторых, скорость у этой твари такая, что человеку тут и про-бовать не стоит. Правильно делает, что подмогу ждёт. Всё верно рассчитал.

— Может, нам попробовать его здесь повязать?

— Тебе хочется посветить в эту историю общественность? — усмехнулся оборотень.

— Нет.

— И труп ещё…

— Труп? Чей?

— Хочу надеяться, что волкодлака. Это очень опасная тварь, Олег. Он гораздо сильнее каждого из нас, — следо-ватель попытался лучше рассмотреть монстра. Стоящий на задних ногах, покрытый тёмной шерстью, волкодлак, рос-том был около двух метров. Морду разглядеть было трудно, но она мало походила на волчью. Более короткая и широ-кая. А уши, наоборот, уже и длиннее. И торчали они как-то в стороны. Здоровые когти на передних конечностях не уступали размерами небольшим кинжалам. Да, противник грозный. — Даже вшестером нам будет сложно его побе-дить, — продолжил пояснения Волк. — Рыська возвращается.

— Шатун там, — доложил кошак. — Выходит примерно в район скита.

Преследователи с подветренной стороны обошли Мая и волкодлака и скрылись в ёлках.

— Рыська, Вольга, Коготь — на ту сторону.

— А я? — осведомился Таврин. — Меня тут оставите?

— И ты — туда. Иди точно за ними, иначе, ничего не получится.

Олег во все глаза смотрел, как рысь осуществляет пространственный переход. Кошак аккуратно встал на точ-ку прохода, замер на мгновение, качнулся вперёд и… исчез. Следом за ним то же самое проделал Коготь. Олег оше-ломлённо смотрел на пустое место, которое только что поглотила волка. Его кто-то мягко подтолкнул вперёд. Он ин-туитивно стал сопротивляться.

— Передумал? — спросил Вольга.

— Нет! Я сейчас.

Он постарался выполнить всё так, как сделали до него волк и рысь. В первый момент Таврину показалось, что у него ничего не получилось. Но, сидящие тут же первопроходцы радостно поприветствовали нового гостя Порубе-жья. Олег огляделся по сторонам. Ёлки стали выше, деревья растут гуще, и запах… Запах леса.

На поляне появился Вольга.

— Прячьтесь! — скомандовал он. — Лоцман волкодлака ведёт.

Охотники укрылись за деревьями и затихли. Минуты тянулись в мучительном ожидании, но Лоцман не появ-лялся.

— Что они там застряли? — спросил Таврин Рыську.

— Скорее всего, волкодлак не может решить, как лучше перемещаться. Если он пустит Андрея первым, то мо-жет сам не попасть в проход и упустит заложника. Тоже самое, если сам пойдёт первым.

— Он что, такой сообразительный?

— Тихо! — прошипел Рыська и вжался в дерево.

На поляне, плотно прижав к себе Мая, появился волкодлак и… рухнул замертво.

— Андрей, беги! — крикнул Рыська.

Май ломанулся на голос друга. Тут же на поляне материализовались ещё три волка и окружили тело волкод-лака. К ним присоединились Коготь и Вольга.

— Он сдох? — с опасением поинтересовался Таврин.

— Энергетический удар при переходе, — пояснил Андрей.

— А у меня не было.

— Ты — трезвый, он — пьяный. Быстро очухался, сволочь!

Волкодлак поднялся, шатаясь, обвёл всех мутными глазами и нехорошо ощерился. Пять крупных противни-ков его не напугали. Наоборот. Он с удовольствием выпотрошит этих волчишек, а потом догонит человека.

Рык, который издал зверь, разнёсся по лесу, пугая его обитателей. У Таврина на затылке зашевелились воло-сы. А ведь он никогда не был трусом. Рядом зло выругался Андрей. Воздух на поляне наэлектризовался. Оборотни были готовы к схватке. Боевые стойки, обнажённые клыки, вздыбленные холки. Волкодлак тоже опустился на четыре конечности. В любое мгновение могла начаться битва, но противники чего-то ожидали. Неожиданно, откуда-то свер-ху, на холку зверя метнулся кошак и мёртвой хваткой впился в загривок. Тут же пришли в движение оборотни. Завер-телась такая карусель! Волки повисли на волкодлаке, как голодные пиявки. Он рвал их зубами, отрывал лапами, отшвыривая в стороны, но те упорно возвращались обратно. До, вцепившегося в загривок, Рыськи, зверь дотянуться не мог. Он ловил моменты, и перекатывался через спину, пытаясь задавить кошака своим весом. Но тот не сдавал сво-их позиций. Клочья шерсти, трава, комья земли летали над поляной. Рычание, холодившее кровь, не затихало ни на минуту. Наблюдая за схваткой, Олег понял, что справиться с этим монстром и в самом деле очень трудно. Хуже всего было ощущение собственного бессилия. Темп схватки не позволял людям разглядеть подробности. Снедаемый анало-гичными чувствами, рядом с ним скрипел зубами Андрей. Но соваться в эту драку людям не стоило. И дело было не в опасности, а в бессмысленности их участия. Что они могли сделать монстру, если клыки оборотней практически не причиняли ему вреда. Только помешали бы. Зато один взмах лапы волкодлака и… «моменто море».

Увлечённые битвой, мужчины не заметили, что число зрителей на поляне прибавилось. Зловещая фигура, укутанная в чёрный плащ, замерла в стороне от них. Человек не приближался к дерущимся, не пытался помочь той или иной стороне, не призывал их к порядку… Он вообще ничего не делал. Просто смотрел. Он так бы остался неза-меченным, если бы один из волков не отлетел прямо ему под ноги.

— Ты-ы-ы! — зло зашипел Андрей и бросился к человеку в чёрном.

— Андрей, ты куда? — побежал за ним следом Таврин. — Кто это?

— Помоги им! — потребовал Лоцман.

Человек повернул голову в их сторону и проскрипел, словно железом провёл по стеклу.

— Зачем? Оборотни дерутся. Это их дело.

— Тогда чего припёрся? — продолжал злиться Андрей.

— Скучно…

— Скучно? Ну, ты и…

— Лоцман, чего ты от меня хочешь? — буднично, словно вокруг ничего не происходило, осведомился скрипу-чий голос.

— Ничего… — скрипнул зубами Май. — Только эта тварь опасна и для твоего мира.

— Этот мир так же и твой, — возразил чёрный человек.

— Я имел в виду ТВОЙ мир, Всевед. Ха… Не смотри на меня так удивлённо. Насколько я понял из его бах-вальства, в предыдущий раз его не остановило твоё могущество.

— Он врёт!

— Не думаю! Тогда почему ты так занервничал? Хочешь, поделюсь догадками? Молчишь?

— Мне не интересно.

— Смеяну ему отдал…

— Нишкни! — одновременно и прошипел, и, словно, прокричал Кощей.

— Андрей, это кто? — не оставлял попыток, установить личность чёрного человека, следователь.

— Чародей Всевед, — равнодушным тоном ответил Лоцман. — Надеется, что минует его этот красавчик. Зря! — фигура в плаще непроизвольно дёрнулась. — Теперь он воплотился в образованном, циничном отморозке, которого на мякине не проведёшь!

— Посмотрим, — опять равнодушным тоном ответил Всевед.

— Смотри, — эхом повторил Андрей, — глаз только не сломай…

— Может мне чудится, — усмехнулся чародей, — но ты стоишь тут рядом со мной и тоже не пытаешься…

— А ты прав, — Лоцман решительно направился в сторону дерущихся и остановился от них в метрах трёх.

— Ты чего задумал, смертный? — попытался остановить его Кощей.

— Не твоё дело, нежить…

Темп битвы заметно спал, что позволило Андрею попробовать свою силу. Он сосредоточился на правой зад-ней ноге волкодлака и стал мысленно её выворачивать. Сначала у него мало что получалось, но потом он приспосо-бился к ритму движений монстра и стал дёргать его ногу в самый неподходящий момент. Вышедшая из повиновения нога озадачила зверя. Он на мгновение оставил в покое своих противников, пытаясь совладать с непослушной конеч-ностью. Оборотни получили несколько мгновений передышки. Выдержав, сколько хватило сил, Андрей отпустил ногу волкодлака. Зверь не понял, что данную неприятность ему доставляют извне. Убедившись, что конечность опять по-винуется, возобновил атаку. Но Лоцман не собирался так просто отступать. Первый опыт дался с трудом, но дальше дело пошло гораздо успешнее и нога волкодлака тут же начала снова дёргаться, мешая всему остальному телу драть-ся. Дистанционная борьба всё-таки отнимала много сил и внимания у Андрея, и он пропустил момент, когда волкод-лак исхитрился стащить с загривка Рыську и одним взмахом своих страшных когтей вспорол тому брюхо. Полумёрт-вый кошак отлетел под берёзу на противоположной стороне поляны и замер. Май отпустил зверя и бросился к другу. Волки ещё держались, но и их силы были на исходе. Передняя лапа одного из них сильно кровоточила. У другого бы-ла разбита вся морда и разорвано ухо. Шкура Белового Волка была вся заляпана кровью. Двое оставшихся тяжело дышали. Волкодлак тоже выглядел потрёпанным, но сдаваться не собирался.

— Сволочь! — закричал вдруг Таврин и выхватил табельный пистолет. — Урод!

Он выпустил всю обойму в тело волкодлака, но пули не причинили тому никакого вреда.

— Не серебряные, — спокойно высказался Всевед, — безвредно.

— Что-о-о? Безвредно? Да кто ты такой? Спокойно тут на всё смотришь?

— Ты бы ушёл отсюда, человек. Опасно.

— Гад ты, — зло плюнул Олег и пошёл на зверя в рукопашную.

— Смертник, — услышал он сзади.

Человек, существо хрупкое, нежное. Природа не наделила его ни рогами, ни клыками, ни когтями, ни панци-рем. Но она наделила человека интеллектом. И если уметь им пользоваться, то… Никто не мог представить, что сле-дователь по особо важным делам Олег Таврин найдёт самую болевую точку у волкодлака и сможет его нейтрали-зовать! Не на долго, но всё же. Нет, это не то, о чём все подумали. Это всего лишь глаза. Олег улучил момент, когда оборотни отвлекли зверя, и двумя точными ударами ослепил волкодлака. Монстр взвыл от боли. В слепой ярости он стал метаться по поляне и, учуяв Андрея и умирающего Рыську, бросился к ним.

— …мри-и-и! — раздался над лесом истошный женский вопль.

В центре поляны появилось лёгкое облачко из которого выбежали Джинни и Варвара. Берегиня бросилась к мужчинам, а волшебница протянула руки в сторону волкодлака и начала ворожить. Тело монстра содрогнулось в страшных конвульсиях и начало оплетаться чёрными жгутами. Они спеленали волкодлака по рукам и ногам, так, что тот не мог пошевелиться. Потом, вокруг тела образовался серый, непрозрачный кокон, который завис в полуметре над землёй.

Таврин заворожено смотрел на девушку, без особого, как ему показалось, труда, пленившую огромного, не-уязвимого волкодлака. Её чёрные глаза излучали такую ненависть и боль, что Олег, не ожидая такого от самого себя, возблагодарил бога за то, что волшебница воюет на его стороне. Ведь, доведись прейти ей дорогу… сомнёт с грацией асфальтоукладчика.

Сильный порыв ветра, налетевший из-за деревьев, чуть не сбил следователя с ног. Олег поднял голову, и в ко-торый раз за эту неспокойную ночь, удивился. Над поляной, сливаясь с серым предрассветным небом, завис большой дракон. Он спикировал прямо к берёзе, грубо растолкал людей, склонил морду к умирающему Рыське и стал жадно чавкать. Таврина чуть не стошнило от этого зрелища. Но ещё большее отвращение у него вызвало поведение недавних соратников. Они молча, безучастно наблюдали, как дракон поедает труп их друга и даже не пытались ему помешать. Волшебница присоединилась к Андрею и его жене, и тихо с ними о чём-то переговаривалась. Варя достала из кармана бутылку с прозрачной жидкостью, откупорила её и протянула Андрею. Он сделал два глотка и вернул бутылку назад жене.

— Тьфу! Ё… Да как они могут! — сквозь зубы протянул следователь, решив, что это уже поминки.

— Сейчас Хмара закончит, — спокойно пояснил ему Белый Волк, — они Рыське водички дадут и он будет как но-венький.

— Что закончит Хмара? — Таврин резко обернулся к Волку. — Этого дракона так зовут?

— Рыську лечить, чего же ещё? — спокойно пояснил оборотень. — Хорошо, что он прилетел.

— Лечи-и-ить? — лейтенант судорожно сглотнул подкативший к горлу комок.

— Да. А ты что подумал? — удивился оборотень. — Что он его харчит? Ха-ха-ха! Нет. Успокойся, Олег…

— Лечит…, - пробормотал Таврин. — Мать моя, женщина…

— Следующий, — объявил дракон, оторвав окровавленную морду от Рыськи. К нему на процедуры похромал Вольга.

Следователь на ватных ногах подошёл к людям. Рыська уже трансформировался в человека, и Джинни бе-режно укрывала его израненное обнажённое тело пледом. Варя поила его из бутылки, а Андрей поддерживал голову друга. Таврина поразило то, что бледный, почти обескровленный фолк, улыбался.

— Хлебните, — Варя протянула Олегу бутылку, — хорошая вода, целебная. Лейтенант сделал несколько глотков и ощутил, как по телу пробежала приятная волна. Напряжённые мышцы расслабились, голова прояснилась и куда-то ушла усталость. — Вам тоже надо к Хмаре. У вас рука поранена.

— А я и не заметил, — удивился Олег. Видимо монстр сумел достать его когтем. На левом предплечии красова-лась свежая рана. А это обязательно… к дракону?

Варя посмотрела на него с подозрением.

— Боитесь?

— Нет. Но…

— Хмара, ты свободен? Ещё раненый есть! Идёмте, — она взяла Таврина за руку и подвела к змею.

Врачеватель опустил голову к человеку, внимательно разглядел рану, поцокал языком и сочувственно покачал головой.

— Серьёзное ранение. Прямо как у тебя, Варя, в прошлом году. А всё оттого, что во время когти не стрижёте!

Таврин с недоумением выслушал свой диагноз и посмотрел на девушку. Варя кусала губы, еле сдерживая смех.

— Полечи его, Хмара Горыныч. Он волкодлака не испугался.

— Я не…, - шершавый язык змея коснулся его руки. Стало немного больно и… щекотно. Но Таврин не обра-щал на это внимания. Он во все глаза разглядывал антрацитовую морду дракона. — А Вы — красивый, — отвесил он ком-плимент Хмаре.

— Спасибо, — опешил тот, — Ты это…, обращайся, если что, — Олег кивнул и с удивлением стал рассматривать свеженький розовый шрам. — Всех вылечил? — Змей Горыныч окинул поляну битвы внимательным взглядом. — Я по-летел, а то там Баська беспокоится.

Снова поднялся ветер. Змей Горыныч взмыл в небо и улетел, оставив в сердце Таврина неизгладимый след, а в голове полный сумбур.

— Ну, что, Олег, пойдём, — Андрей похлопал его по плечу, выводя из ступора.

— Ага. А с этим, что делать будем? — он кивнул в сторону кокона.

— Пусть старейшины решают, или боги.

— Боги?

— Андрей! Не добивай его сведениями. Нельзя столько информации вываливать на человека сразу.

— Ты сама предпочитаешь, как раз, что бы сказали сразу всё, — возразил муж. — А Всевед давно ушёл?

— Не знаю, — пожал плечами Олег. — Я когда на монстра пошёл, на него уже и не смотрел.

— Здесь был Кощей!? — возмутилась Варвара. — Был, и не помог вам!?

— А чего ты от него хочешь? Сволочь, она сволочь и есть! — Май плюнул и направился к Рыське.

— Это был Кощей…, - простонал Таврин. — а я ему чуть не врезал…

— Надо было врезать, — отозвался Андрей.

— Теперь что делать будем? — поинтересовалась Джинни. — Кокон этот надо куда-то пристроить.

— Мы в Волчановку его заберём. Есть там у нас одна подходящая пещера, — Белый Волк внимательно изучал магическую тюрьму волкодлака. — Сколько времени он будет в этом коконе?

— Я точно не могу сказать, но на него ушли почти все силы. Возможно, на пару месяцев хватит, — неуверенно предположила Джинни.

— Хороший срок, — одобрительно кивнул Волк, — за это время что-нибудь придумаем. Проводишь нас?

— Да, конечно.

Джинни ещё раз заботливо осмотрела спящего Рыську и стала помогать оборотням транспортировать кокон с волкодлаком. Когда волки скрылись в облаке перехода, переставший уже чему-либо удивляться Таврин, вдруг вспом-нил, что он следователь.

— Андрей, нам надо срочно вернуться домой. Твоя машина стоит рядом с «Мерсом» этого… выродка. Надо её оттуда убирать.

— Понял! — тут же согласился Лоцман. — Варя, ты тут без нас справишься? Тогда встретимся на Заставе, хоро-шо? Идём, Олег.

Два мужских силуэта растворились в рассветной дымке, и зоркий глаз следователя уже не заметил, как из ча-щи на поляну выбежали два кентавра…


Оставшись в чисто женской компании, после отъезда мужчин, мы не стали терпеливо ждать известий, а тут же принялись осуществлять план, придуманный Джинни и Лукавой, пока они гуляли в саду.

— Джинни, ты скажи, какая тарелка тебе больше подходит? Глубокая или плоская? — приставала к волшебнице с расспросами Лукава.

— Плоская, разумеется.

— Такая подойдёт? — русалка протянула ей здоровенный металлический овальный поднос с почти стёршейся жёстовской росписью.

— А круглой нет?

— Круглые — маленькие, а этот вон какой!

— Ладно, давай этот. Теперь нужно яблоко.

— И где мы его возьмём? — с сомнением посмотрела на меня Лукава.

— Что, в деревне напряжёнка с яблоками? — съехидничала я.

— С наливными, да! — парировала русалка. — Не сезон, знаешь. А этих, ваших, Супермарметов…

— Супермаркетов, — автоматически поправила я.

— Вот их самых, у нас нет! — так же ехидно закончила свою мысль русалка.

— Джинни, тебе что важно, размер, цвет, спелость? — не стала я обижаться на водяницу.

— Размер, — отвлеклась та от своих волшебных нашёптываний.

— Мяч для тенниса подойдёт? — я протянула ей грязноватый жёлтый мяч, служивший, скорее всего, игрушкой для собаки, невесть как завалявшийся в сенях.

Волшебница с сомнением покрутила яблокозаменитель, тяжело вздохнула и положила его на поднос.

— Попробую… Но, за результат не ручаюсь. Теннисный мячик по овальному блюдцу…

— Шняга может получиться, — закончила за неё Лукава.

Кое-что у Джинни конечно получилось. Мутное беззвучное изображение, словно со скрытой камеры, да ещё где-то из района талии. Талия явно принадлежала Рыське. Очевидно, именно на него и настроила поиск влюблённая волшебница. Но, на безрыбье, как говориться, и ворона — дичь. Так что жаловаться не приходилось. Мы терпеливо наблюдали сначала за поездкой всей компании, потом за переговорами с Тавриным, потом опять за поездкой… Вяло тянущиеся события вызывали у нас скуку, так что вскоре мы стали вести наблюдение по очереди. Одна не отрываясь смотрела на поднос, две другие бесцельно слонялись по комнате, ежеминутно заглядывая через плечо дежурной. Не-много развлёк нас вернувшийся и обиженный на мужчин Игорь Витальевич. Его рассказ пояснил нам некоторые мо-менты увиденных событий. Сам же Грозный немного оживился, увидев нашу передовую видеотехнику. Он даже вы-сказал желание заступить на пост наблюдающим, но наступила моя очередь и я заупрямилась. Связываться с упёртой Берегиней никто не рискнул, и я села к подносу.

Когда я увидела парня, выходившего из подъезда элитного дома, то сразу узнала его. Не по лицу, а по силу-эту, по манере двигаться, и по причёске. Правильно Марла сказала тогда, заковыристая стрижка была у этого молод-чика. И ещё мне очень не понравилось выражение его глаз. Высокомерное, циничное, злое. Опасный, ох, опасный субъект!

— Варя, ты узнала его? — Джинни с тревогой смотрела мне в глаза. — Это он?

— Он, — кивнула я, — и он мне не нравится.

— Можно подумать, одной тебе, — поддержала мои выводы Русалка. — Вон, буркалы какие злющие, кофель — на-гель! Выбленок ещё тот!

— Мне кажется, надо в город ехать, — сообщила я подругам. — Предчувствие… что б ему!

— Пошли, — согласилась Джинни.

— Я с вами, — встрепенулась русалка.

— А ты то зачем? — спросили мы с Джинни хором.

— Я что, такая бесполезная? — обиделась Лукава.

— Ты не бесполезная, но мы не знаем… что там. Просто, мне хочется домой.

Ну, в самом деле, чем нам может помочь в данной ситуации Лукава и её приятель. Тоже вон недовольно гла-зами зыркает. Как же, сначала его мужчины с собой не взяли, теперь женщины помощь отвергают! Не понять бравому рыбинспектору, что другие силы в этой истории задействованы… Простому человеку соваться в разборки сопредель-ного мира, всё равно, что добровольно в клетку с голодным львом лезть. Нам то с Андреем силы Род дал, а Таврину вроде как по роду деятельности положено. И ведь сам всё это прекрасно понимает…

— Ладно, уж, — недовольно проворчала русалка, — идите. Но, потом нам ВСЁ расскажете!

— Обязательно, — заверила её Джинни.

Дома мы несколько часов подряд наблюдали всё ту же слежку. Только теперь картинка была яснее и чётче. Мои, а точнее, мамулины, запасы всевозможной посуды, позволили использовать для наших целей большую тарелку для дичи. И наливное яблочко нашлось в городской квартире.

— Теперь гораздо лучше видно, — одобрила Джинни. — У тебя красивая посуда!

— Это мамина.

— Варя, ты никогда не говорила о своих родителях. Они что, покинули тебя?

— Покинули.

— И давно ты одна?

— Лет пять уже. Уехали, а вернуться не могут.

— Да, — согласно закивала подруга, — вернуться оттуда невозможно.

— Возможно, — возразила я, — но дорога дорогая.

— Плата за возвращение? — задумалась волшебница. — Это практически невозможно!

— Ну, почему? Конечно, им вдвоём лететь надо… Туда и обратно. В копеечку влетит. Они даже к нам на свадьбу выбраться не смогли…

— Выбраться? Лететь? — слегка оторопела Джинни. — Так они у тебя что, не умерли?

— Умерли? — я ошалело посмотрела на Джинни. — Они живы. На Камчатке работают.

— Да? Ой, прости, Варя! А я то… подумала, что сирота ты.

— Сирота! Ха-ха, — я расхохоталась. — Слушай, а я думаю, откуда ты знаешь, что мои родители на другом конце света сейчас находятся! А ты про другой свет говорила!

Джинни смущённо улыбнулась, всё ещё чувствуя неудобство от своих слов.

— А Камчатка, это где?

— Далеко. Я тебе по карте потом покажу.

— Что же это они тебя одну оставили?

— А что мне на вулканах делать? Это папочка мечту юности воплощает, а мама, как верная декабристка, за ним в Сибирь…

— Декабристка?

— Это из нашей истории, — я совсем перестала смотреть в наш доморощенный телевизор, собираясь поведать Джинни душещипательную историю верных жён, когда её взгляд сделался стеклянным. Стараясь не думать о плохом, я перевела глаза на тарелку…

Май, мой любимый, единственный, родной муж был схвачен каким-то жутким монстром.

— Боже мой…, кто это? — я снизу вверх глядела на чудище, точнее, Рыська, в ипостаси зверя, снизу смотрел на происходящее, а мы видели всё его глазами. Морда чудища с этого ракурса была омерзительна. Здоровые клыки, нервно подрагивающие вывернутые ноздри, злые, горящие красным цветом, глаза.

— Варя, кажется, дело плохо…

— Вижу… Что он делает!?

Монстр схватил Андрея и куда-то поволок. То, что творилось в моей душе, можно было высказать одним сло-вом: кошмарожуть! Существо, которое похитило Андрея, могло быть только порождением чьего-то сильно нездоро-вого воображения. Получается, что это был не оборотень… Точнее, не тот оборотень, о котором мы все думали. Это был он… волкодлак! А мы ещё переживали, что активировался оборотень — цикличник… А вот так не хотите?

— Варя, ты знаешь, кто это? — растормошила меня Джинни, выводя из ступора.

— Волкодлак, — выдохнула я.

— Это плохо?

— Плохо? Нет, Джинни, это не просто плохо! Это катастрофа! Катаклизм! Это то, что создал Кощей, и не смог с ним справиться! Это…, - я разрыдалась. Ну, почему это всё достаётся мне? Сначала Злод…, теперь волкодлак? Я что, в спасительницы мира записывалась? Я не хочу! Боги, неужели вы сами не могли разобраться со всем этим без-образием? Что мне надо вам напридумать, что бы вы очистили Порубежье от этой скверны? За что всё время страдает Май? Почему опять он!? — Я должна его спасти!

— Как?

— Не знаю! Где они сейчас? — я попыталась сквозь слёзы рассмотреть изображение на тарелке.

— Едут куда-то.

— Едут? — утерев слёзы, я постаралась рассмотреть, куда направилась погоня. — Парк?

— А зачем они поехали в парк? — Джинни с надеждой смотрела на меня своими тёмными глазами.

Злость… Ярость… Адреналин… Голова прояснилась, эмоции спрятались в тайники души. Логика, или жен-щинам в ней отказано? Тогда, интуиция. Да, именно интуиция, стала полноправной хозяйкой моего мозга.

— Они… ищут шатун! Джинни, пошли на Заставу!

— Ты уверена?

— Уверена! Тарелку бери!

Мы вихрем пронеслись по коридорам «Теремка», даже не заметив, кто сегодня на дежурстве.

— Куда теперь? — Джинни смотрела на меня с тревогой, видимо ещё не совсем доверяя моему решению.

— В Град — Грот, уточнить у Разгуляя, куда тот шатун выходит.

— Направление мне дашь?

— Направление? На восток, вроде, надо…

— А точнее?

— Джинни, я не Лоцман… к сожалению.

— А кто нам может подсказать? Думай, Варя, думай!

— Ничего не придумывается… Показать то могут многие, но к кому лучше обратиться за помощью? Чтобы польза максимальная была.

— Я знаю такого, — осенило вдруг волшебницу, пошли.

— Хмара? — удивилась я, выходя из пространственного перехода. Видимо, Джинни заразилась от меня интуи-цией.

— С чем в неурочный час пожаловали? — сердито вопросил Змей Горыныч, разбуженный нашим появлением. — Ежели опять поцарапались…

— Волкодлак вернулся, — прервала я его насмешки, — Май в опасности, он его похитил. Рыська и волки их пре-следуют. Они идут сюда, в Порубежье, — морда Хмары вытянулась от подобной информации, а я продолжала, — через шатун в парке. Тот, через который я зимой пришла. Нам надо в Град — Грот к Разгуляю. Он знает место выхода этого шатуна.

— Понял, — отозвался необычно серьезный Горыныч, — полетели!

— Полетели? — ужаснулась я.

— Боишься?

— Боюсь…

— И чем я могу тогда вам помочь? — огорчился Змей.

— Направление покажи, — отозвалась Джинни.

— Только направление? — отчего-то обиделся Хмара.

— Мы по переходу туда доберёмся, а ты лети. В Град — Гроте встретимся. Джинни, что там тарелка показыва-ет?

— Они идут по какому-то лесу.

— Это наш парк, — узнала я, взглянув на изображение. — Хмара, куда нам идти?

Хмара, на удивление точно, указал нам направление. Вышли мы из очередного перехода прямо перед пеще-рами полканов. Жители Град — Грота мирно видели сны, но мне пришлось прервать эту идиллию. Да простят меня…

— Разгуляй! Разгуляй! Проснись, наконец! Ра-аз-гу-у-ля-ай!

— Что случилось? — выскочил, как ошпаренный, полкан.

— Разгуляй, где находится место, на котором мы с тобой зимой встретились?

— Зимой, — хлопая сонными глазами, переспросил мужчина — конь. — Это у скита, что ли?

— У скита?!!

— Да что случилось? — наконец проснулся Разгуляй. — Пришли среди ночи! Орёте, как оглашенные!

— Оборотни волкодлака ловят.

— Что-о-о? Волкодлака! Что же ты раньше молчала!

— Молчала? — опешила я.

— Так, Варя, сейчас я кого-нибудь позову…, - начал суетиться полкан.

— Разгуляй, ты нам направление покажи. Мы туда с Джинни по переходу пойдём.

— По переходу… Ага. Скит… Это надо идти в этом направлении, — он начал объяснять Джинни дорогу, а я снова взглянула на тарелку.

— Ребята, давайте быстрее, там уже бой идёт!

Разгуляй замер на полуслове и недоумённо уставился на меня, потом перевёл взгляд на нашу тарелочку и у него сами собой зашевелились волосы на голове.

— Это волкодлак?

— А ты что, раньше его не видел?

— Не-а… Мерзкий то какой! И сильный, гад! Смотри, что вытворяет!

— Потом впечатлениями делиться будешь, показывай дорогу! — не сдержалась я и ударила его кулаком в бок.

— Дорогу… Ага… Вот за этой горкой будет лес, вёрст пять. Потом озеро Лебяжье. Оно небольшое. За ним ещё с версту… Потом будет скит. Вёрст семь вместе получается.

— Точно? — недоверчиво переспросила я.

— Точно. Варя, но вам двоим туда нельзя!

— С нами Хмара.

— А где он?

— Летит… Да вон, его уже видно.

К нам начал спускаться Змей. Вот и увидела я полёт Горыныча. Красиво, конечно… Но сейчас мне было не до восторгов.

— Лети к скиту! — во всю силу голосовых связок проорала я. Змей кивнул и, не останавливаясь, полетел даль-ше. — Джинни, пошли!

— Варя, подожди! — встрепенулся Разгуляй. — Я сейчас!

— Чего ещё ты придумал? — недовольно проворчала я.

— Вот, возьми, — он протянул мне бутылку с водой, — пригодится.

— Спасибо! — я без слов поняла, какую водичку содержит данная пластиковая ёмкость. — Джинни, ты что за-тихла?

По лицу подруги разливалась мертвенная бледность. Руки её задрожали, и она чуть не выронила тарелку. Я бросила взгляд на изображение и мне сделалось совсем плохо… Собственно говоря, изображения не было. На дне тарелки красовалась кровавая лужа…

— Нет, Джинни, нет! — я схватила подругу за плечи. — Не время впадать в отчаянье! Нам надо туда! — я почув-ствовала, как моя сила потекла в волшебницу, вычерпываясь по максимуму. — Давай, девочка, колдуй! — Джинни со-брала всю свою волю в кулак и построила переход. Пока она колдовала, я не спускала глаз с окровавленной тарелки. Сквозь красные потёки иногда мелькали картинки происходящей битвы. Раз изображение не гасло, я сделала вывод, что Рыська жив. Ранен, возможно, очень серьёзно, но жив! Вдруг на меня из тарелки глянули обезумевшие глаза вол-кодлака. Я даже инстинктивно отшатнулась, а волкодлак стал приближаться. — Нет! — Джинни втолкнула меня в про-ход. — Замри-и-и! — Я выбежала из серого тумана, и прямиком бросилась к Рыське, на ходу крикнув подруге: «Унич-тожь эту тварь!»

Я подбежала к кошаку одновременно с мужем. Рыська в неестественной позе лежал под берёзой, истекая кро-вью. Брюхо его было распорото, тело содрогалось в предсмертных конвульсиях, из горла вырывался храп. Я упала на колени перед умирающим другом, не зная, что можно предпринять в данной ситуации.

— Только не умирай, — как заклинание, твердила я, — только не умирай, миленький… — рядом опустился Май, растерянно глядя на агонию друга.

Джинни выплеснула всю и свою, и мою силу на монстра. Рассерженная женщина… подобна урагану. Волкод-лак был спелёнат по рукам и ногам и, вдобавок, помещён в энергетический кокон. Джинни устало опустила руки по-дошла к нам.

Ситуация была плачевная… Рыська умирал, а мы не знали, что надо делать. Рана была на столько ужасной, что моему мужеству пришёл конец. Слёзы, горошинами, катились по щекам, щедро орошая футболку на груди. Я ре-вела, Джинни ревела, Май играл желваками, стискивая зубы. Нет, так не должно быть…

Налетевший порыв ветра чуть не придавил меня к земле. Последующий за ним, бесцеремонный толчок в спи-ну вместо возмущения, вызвал во мне, да и не только во мне, прилив энтузиазма.

— Подвиньтесь, — недовольно проворчал Хмара, — пустите лекаря к больному, столпились…

Вздох облегчения вырвался у нас синхронно. Уверенность в благоприятном исходе дела поселилась в наших душах сразу и навсегда. Хмара языком, аккуратно проверил рану и начал методично вылизывать брюхо рыси, не об-ращая внимания на хлеставшую кровь. На наших глазах рана рубцевалась, возвращая жизнь кошаку. Я вспомнила о бутылке с живой водой и предложила восстановить силы своим соратникам. Хмара ещё не закончил свои врачебные манипуляции, когда Рыська открыл глаза.

— Джинни, — беззвучно произнесли его губы.

— Я здесь, любимый, — нежно отозвалась волшебница, — как мы могли вас оставить? Вы же без нас ничего не можете…

— Так уж и ничего, — деланно обиделся Май, а Рыська слабо улыбнулся.

— Вояки…, - это я озвучила своё мнение о происходящем, — богатыри — былинники, — и прижалась головой к плечу мужа.

Хмара оторвал окровавленную морду от уже не умирающего Рыськи, критически осмотрел свою работу и из-рёк.

— Восхитительно, вы не находите?

— Бесподобно, — поддакнула я.

— Великолепно, — подтвердил муж.

— Ты волшебник, Хмара, — прослезилась благодарная Джинни.

— Спасибо, друг, — прошептал Рыська, — водички дайте.

— Конечно, — спохватилась я, отрываясь от чудесного зрелища воскресшего фолка, — сколько хочешь!

Рыська, трансформировавшись в человека, пил живую воду, поддерживаемый Маем. Джинни сотворила одея-ло и укутала бледное, обескровленное тело возлюбленного. Хмара, удовлетворившись нашим искренним восхищени-ем, объявил о приёме следующего раненого.

К нам подошёл мужчина, с которым мы познакомились у Грозного. Милиционер, он тоже прошёл в Порубе-жье. Надо же, не побоялся во всё это сунуться… Он осведомился о состоянии Рыськи и успокоился, убедившись, что раненый жив и уже идёт на поправку. Я заметила, что и ему досталось в этой схватке. Достаточно глубокий порез ещё кровоточил на его левом предплечье.

— Выпейте водички, она лечебная, — я протянула мужчине бутылку с остатками воды, — Вам надо рану зале-чить.

— Рану? — удивился следователь.

— Да, идёмте к Хмаре.

— А это обязательно, к дракону?

— Боитесь? — я улыбнулась, не ожидая от милиционера страха перед Змеем. — Идёмте, — я подвела его к нашему лекарю. — Хмара Горыныч, полечи его, он волкодлака не испугался!

Я оставила раненого на попечение Змею и вернулась к Джинни и Рыське. Состояние фолка даже на глаз улуч-шилось, кожа уже приобрела розовый оттенок. За друга теперь уже точно можно было не беспокоиться. Я присела на поваленное дерево и задумалась. Что теперь делать с пленённым волкодлаком? Ведь, по-хорошему, его надо уничто-жить, а как это сделать? Кощей знать должен… Баба Яга говорила, что живёт он где-то здесь, в скиту своём. От раз-думий меня отвлёк Белый Волк, присевший рядом на дерево.

— Вы как здесь оказались, спасительницы?

— Мы следили за вами.

— Следили?

— Да. По тарелке с яблочком наливным, — усмехнулась я. — Кстати, где-то здесь в траве сей предмет валяется. Найти надо… мамино блюдо.

— Вовремя вы пришли.

— Надо было раньше. Но мы пока разобрались, куда вы его ведёте, пока с направлениями определились…

— Варя, ты не понимаешь… Справиться с этой тварью мог только Всевед. Мы сюда волкодлака вели лишь с надеждой, что поможет он нам… А он…

— Но, он не знал, что волкодлак вернулся, — попыталась я оправдать Кощея.

— Знал, — огорошил меня оборотень. — Всё он знал, Варенька… Но помочь нам даже не пытался!

По поднявшемуся ветру я поняла, что Хмара, выполнив лекарские обязанности, полетел досматривать сны. Хотя, нет… Сначала он перед Баськой похвастается.

К нашему бревну подошли Май и следователь.

— А с этим, что делать будем? — милиционер кивнул в сторону кокона.

— Пусть старейшины решают, — ответил Андрей, — или боги.

— Боги?

— Андрей! Не добивай его сведениями, — упрекнула я мужа. — Нельзя столько информации вываливать на чело-века сразу.

— Ты сама предпочитаешь, как раз, что бы сказали сразу всё, — возразил Май. — А Всевед давно ушёл? — обра-тился он к спутнику.

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Я когда на монстра пошёл, на него уже и не смотрел.

— Здесь был Кощей!? — возмущённым тоном возопила я. — Был, и не помог вам!?

— А чего ты от него хочешь? Сволочь, она сволочь и есть! — Май плюнул и направился к Рыське.

Был… Видел… и даже не попытался изменить ситуацию… Стоял и смотрел, как порождение его чёрных чар творит свою мрачную тризну. Скольких безвинных уничтожил этот выродок, скольких ещё может уничтожить… Мысль посетить гадкого колдуна засела в мозгу, как заноза. Надо пойти и… Только без эмоций, что бы потом стыдно не было! Поглощённая своими праведными мыслями, я пропустила момент, когда Джинни отправилась куда-то вме-сте с оборотнями, уносящими кокон с волкодлаком. Потом подошёл Май, что-то объясняя про встречу на Заставе. Я согласно кивнула головой, не особо вникая в суть его объяснений. И лишь когда муж вместе со следователем ушли из леса по шатуну обратно в город, я поняла, что осталась одна со спящим Рыськой и у меня есть шикарный шанс навес-тить Кощея.

Я проверила самочувствие друга и уже собралась слинять с места событий, когда на поляну выскочили пол-каны, в количестве трёх штук. Возглавлял их, разумеется, Разгуляй. Вторым был друг Перетоп, без раздумий бросив-шийся ощупывать мои конечности.

— Цела? — озабоченно спросил рыжий полкан.

— Цела.

— Мне бы ты такого не позволила, — ревниво прокомментировал действия соплеменника Разгуляй.

— Так у тебя цели были бы другие, — осадила я болтливого соблазнителя. — Перетоп руки — ноги проверял, а ты…

— И я бы руки — ноги, — не краснея, соврал Разгуляй.

Третий полкан не ввязывался в нашу перепалку. Он подошёл к Рыське и внимательно его осмотрел.

— Досталось ему?

— Досталось. Хмаре, спасибо.

— А где остальные?

— Кто куда ушёл. Мне тоже надо бы… прогуляться.

— Куда? — напрягся Перетоп.

— К Всеведу, — нехотя созналась я. — Не подскажете, в какую сторону идти?

— Ты его уж не воспитывать ли собралась? — осведомился третий полкан.

— Его уже не перевоспитаешь. Я хочу у него кое-что спросить.

— Может, не надо к нему ходить? — не унимался тот.

— Если ты думаешь её переубедить, Дуболом, не трать зря время, — со знанием меня, посоветовал Разгуляй. — Пусть сходит.

— Спасибо за поддержку! — улыбнулась я заступнику упрямых Берегинь. — А вы пока за Рыськой последите, Джинни скоро вернётся.

Я направилась искать скит и, конечно же, пошла не в ту сторону. Можно подумать, что, наградив мужа сверх-человечьим пространственным чутьём, меня боги его лишили напрочь.

— Ты, Варя, не в ту сторону идёшь, — остановил меня Перетоп. — Садись, я тебя отвезу.

— Спасибо. Ты настоящий друг, не то, что некоторые, — недовольно зыркнула я в сторону скалящегося Разгу-ляя.

Скит и в самом деле оказался рядом с местом нашей битвы. На пороге небольшого мрачного строения маячи-ла такая же мрачная фигура хозяина жилища.

— Я и не сомневался, что ты явишься, — проскрипел Всевед.

— Какой догадливый, — я из принципа не спустилась с полкана и разговаривала с Кощеем, глядя на него сверху вниз, используя психологический приём подавления собеседника. — Тогда ты должен знать, зачем я приехала.

— Призывать к моей спящей совести, чего же ещё!

— Совести? А разве она у тебя есть? Нет, Кощей Ниянович, я хочу знать, почему ты позволил вернуться ему в мир?

— Я!? — попытался удивиться чародей. — Насколько я знаю, это твоя драгоценная свекровь поспособствовала этому. Не сдержалась, обернулась, укусила хорошего мальчика…

— Хорошего? — я заставила себя не поддаваться эмоциям. — О, да! Это был просто золотой мальчик! Настолько золотой, что пробу впору ставить. Очень на тебя похож!

— Чем же?

— Эгоизмом, самовлюблённостью… много чем.

— Самовлюблённостью, — не то переспросил, не то просто повторил понравившееся слово Всевед. — Хм, а мо-жет ты и права. Но, в этот раз я не имею к волкодлаку никакого отношения.

— Имеешь, — уверенно возразила я. — Рассказать?

— Попробуй.

— Только ты не нервничай, ладно? А то у меня успокоительного для впечатлительных чародеев с собой нет.

— Ну, ну, — криво усмехнулся Кощей.

— Слушай, — начала я. — Интересуясь сёстрами Джинни, ты в какой-то момент обнаружил, что так давно разы-скиваемый тобой ритуальный кинжал находится у колдуна Саббаха. И, хотя ты знал, что силы у колдуна не велики, сам соваться в замок Алмалут не решился. Ты ждал, когда силы иссякнут окончательно… и готовился. Ты выпустил душу волкодлака в мир, надеясь в будущем, с помощью кинжала вернуть свою жену Смеяну.

— Откуда ты…, - задохнулся от возмущения Всевед.

— Не перебивай! — охладила я его ледяным тоном. — Время ты рассчитал правильно, но прокололся на нас с Лоцманом. И то, что Джинни расколдовалась, стало для тебя как гром среди ясного неба! Главной задачей теперь для тебя стало не допустить её до сестры. Не дать колдуну получить силу, ведь волкодлак уже был готов активировать-ся… Ты всячески препятствовал нам, следил. Даже на контакт со мной ради этого пошёл, повод благовидный приду-мал. И всё лишь для того, что бы запугать… Не получилось. Но, мы победили. И всё было бы хорошо, если бы мы просто покинули Алмалут, или прихватили ценный трофей с собой. Но я…

— Да! Ты! Всё ты! — закричал Кощей. — Ты испортила такой замечательный план! Ты убила мою надежду!

— А что, кинжал и в самом деле нельзя достать из этого круга? — как можно ехиднее вопросила я.

— Достать? — взгляд Кощея свидетельствовал о том, что он очень усомнился в моих умственных способностях. — Ты смогла заточить демонов, но ты не лишила их силы! — воскликнул он, пафосно взмахнув руками. Видимо, про-должать он собирался в том же духе, но, взглянув на мою ироничную физиономию, попытался найти понимание у Перетопа. Полкан пренебрежительно фыркнул. Кощей обиженно отвернулся и пару минут обдумывал дальнейшее выступление. Мы терпеливо молчали. Скосив на нас глаза, чародей тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя недовольство, и сквозь зубы процедил: — В том круге им катастрофически не хватало места, и они расширили своё ме-сто заключения.

— Расширили? — да, новость не из приятных. Что-то я упустила. — Как?

— Энергетически, если говорить вашим языком, — слегка оживился Всевед. — Теперь к замку Алмалут нельзя даже подойти. Такая жуть начинает казаться, что страх даже меня пробрал.

Это признание Кощея поставило меня в тупик. Во всеуслышание сообщить о своей слабости… Да ещё кому? Мне! Заклятой врагине. Для этого должны быть очень веские основания.

— Ты был там, пытаясь достать этот чёртов кинжал? — задала я самый глупый вопрос, продолжая размышлять над причинами такого поведения Бессмертного. Перетоп подо мной недовольно дёрнулся. Знаю, знаю, что веду себя на первый взгляд по-идиотски, но это лишь для маскировки.

— А ты бы на моём месте не попыталась бы? — словно подыграл мне Кощей, или тоже тень на плетень наво-дит… — Но, всё напрасно…

Неужели он рассчитывает, что я брошусь добывать кинжал только ради того, что бы доказать своё превосход-ство, свою силу? Совсем он, что ли в людях не разбирается? Или… разбирается, а вот я демонстрирую нестандартное поведение? Похоже, так оно и есть. На «слабо» решил меня взять! Проигнорировав его грубую попытку бросить мне закамуфлированный вызов, я вернула разговор в нужное мне русло:

— И по этому ты выпустил волкодлака? — лицо Кощей дёрнулось, а Перетоп поощрительно закивал головой. — Ты же мог его заблокировать…

— Заблокировать?! — зашипел на меня Всевед. — Ну, уж не-ет! Всё так удачно сложилось: твой город, твоя свек-ровь, твой мир! — он даже не пытался скрыть своего торжества.

— О-о-о!

— Ты должна была мучаться оттого, что в твоём мире творится этот ужас! Люди ведь ничего не могут сделать этому монстру. Пули его не берут, а магов у вас нет. Но, вы опять… — он зло плюнул под ноги и собрался было уйти.

— Ты прав, мы опять обманули твои ожидания и привели волкодлака сюда. Скажи, Всевед, — я впервые назвала его этим именем, — а ты не думал, что есть другие способы?

— Другие? — трудный мыслительный процесс отразился на его лице. — Какие?

— Я не знаю. Я ещё об этом не думала. Но, в жизни всегда есть альтернатива, вторая возможность. Ты привя-зался к этому кинжалу, как Саббах к ритуалу изъятия силы. Я легко делюсь силой с Джинни, не прибегая к жертво-приношению. Это и есть альтернатива тому ритуалу. Подумай, наверняка есть другая возможность вернуть жену. На-дежда не может умереть, пока жив тот, кто верит! Ты должен верить, Всевед. Верить в то, что любовь побеждает смерть, забвение. Вот это, собственно, я и хотела тебе сказать. А то, что ты не помог нам пленить волкодлака, даже хорошо.

— Почему? — удивлённо взглянул на меня и без того озадаченный чародей.

— И над этим подумай, — ласково посоветовала я. — Поехали, Перетоп.

Я не вредная, но озлобленный Кощей должен был получить хорошую встряску. А то он в своём горе стал мстить уже всем подряд, кто хоть немного перешёл ему дорогу. Я, конечно, дорогу ему перешла не «немного», но он, в конце концов, мог просто по человечески помочь нам с Саббахом и попросить кинжал. Так нет, тайны, тайны и ещё раз тайны! И ещё кинжал, выкованный самим Гефестом… Самим…

— Перетоп, скажи, а у греков тоже есть Порубежье?

— Ты это про что? — отозвался полкан.

— Про греческих богов, мифических существ. У них же тоже пантеон, о-го-го!

— Есть, конечно. Некоторые из наших у них живут. Ничего, нравится. Мы иногда с их кентаврами встречаемся. Хорошие ребята, только горячие больно, вроде нашего Разгуляя.

— А он не южных ли кровей?

— Разгуляй? Нет, наш, коренной. Но, ты права, горячий…

— Выходит, контакт с ними имеется?

— А ты что задумала то? — озадачился Перетоп.

— К Гефесту обратиться, что бы ещё такой кинжал выковал.

— Ну, Варвара, ты… голова! А если он откажется?

— Надо так попросить, что бы не отказался. Если Перун попросит… Как ты думаешь?

— Перун… Перун, между прочим, и сам кинжал выковать может. Он же кузнец небесный.

— А вот это идея! Перетоп, ты… молодец, короче!

— А то…


Рыська спокойно спал, восстанавливая силы после ранения. Джинни вышла из избы и вручила мне отмытое блюдо. Я молча кивнула, не отводя глаз от восходящего солнца.

— Какая длинная была ночь… — холодок запоздалого страха пробежал между лопаток.

— Да… Страшная, — еле слышно отозвалась подруга.

— А мы с тобой — молодцы! — отогнала я неприятные ощущения и взглянула на Джинни. Бледное, осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами, растрёпанные волосы. — Хороша…

— Ты тоже… — горько усмехнулась та.

— Не сомневаюсь. Спать хочется.

— Оставайся.

— Нет, меня Май на Заставе ждёт. Идти надо…

— Я тебя провожу.

— Угу… Джинни, передайте Перуну, что мне с ним поговорить надо.

— Передам, — качнула она косичками.

— Не надо ничего передавать, тут я, — раздался сзади ворчливый голос Громовержца, — раз уж тебе приспичило поговорить, то чего зря оттягивать.

— Перетоп сказал? — проявила я недюжинную интуицию.

— И Перетоп тоже… Но, на тебя Всевед жаловался. Говорит, ты его преследуешь!

— Да пошёл он!… - благостное настроение в момент улетучилось. — Мы, значит, его пакостные дела разгреба-ем, а он жалуется! А я ещё хотела тебя просить… ради него! Тьфу! Да идите вы все…

Я в расстроенных чувствах быстро удалялась в сторону Заставы, оставив Джинни и Перуна в замешательстве.

«Всё! Терпение моё лопнуло! Сколько можно? Надоело! Я теперь в Порубежье больше ни ногой! Они ко мне, всегда, пожалуйста! Джинни, Рыська, Белый Волк, даже суседко… А я… Май, как хочет! Маму пусть навещает… А я сюда больше не приду! Как хотят! Всё! Всё!»

Злые слёзы катились по пылающим щекам. Я понимала, что привязалась к этому пространству, к его обитате-лям, но… Если я им так нужна, то почему они допускают, что со мной и моими близкими всё время случаются непри-ятности… Неприятности? Теперь смертельные опасности у меня так называются? Дожила… А нечего звёзды с неба хватать! И в прямом и в переносном, как говориться… Берегиня? Так оберегай! А тебя защищать никто не обещал! И плевать всем, что ты — женщина, что у тебя нервы, между прочим, не железные, и даже не деревянные… Сила у ме-ня!? Да какая это сила? Замри — отомри… Всё!

— Мама!… - я почти врезалась в Перуна. Из-за его плеча выглядывала встревоженная Джинни. — Чего вам?

— Варя, что с тобой? — бог поднял моё заплаканное лицо за подбородок. — Тебя Всевед так расстроил?

— Расстро-оил? — я с изумлением уставилась на него. — Он выпустил в мир волкодлака! В наш мир, где нет способов борьбы с ним! Он не помог в битве с ним, просто стоял и наблюдал… Он позволил умереть… почти умереть Рыське! А потом он жалуется! Нет, — я горько усмехнулась, — Кощей меня не расстроил. Чего можно ожидать от нежи-ти? Меня расстроили вы! Боги! Вы наслаждаетесь жизнью в своих воздушных чертогах, чествуете героев, отгороди-лись от проблем, позволяя всю грязную работу выполнять таким дуракам как я, Май, Рыська, Джинни! Люди, фол-ки… не боги же!

— Ты обвиняешь нас? — опешил Перун.

— Нет, — я сделала пару глубоких вдохов, выравнивая дыхание, — я просто не хочу больше с вами иметь ника-ких дел! Если вас устраивает такое положение вещей, то меня — нет!

— Но, ты Берегиня! — попытался воззвать он к моей многострадальной совести.

— А я не хочу больше ей быть! — отрезала я. — Никто не спрашивал в прошлом году моего согласия. Одарили силой и всё, выполняй обязанности! А хоть кто-нибудь сказал, какие опасности таит эта… должность. Вы мне ничего толком не объяснили, какие-то обрывки… сведений, — мой укоризненный взгляд сверлил Перуна. Он попытался что-то возразить, но, видимо, подходящих аргументов не нашёл. — Я… приду в день Рода. Всё! — я решительно потопала дальше.

— Варя, — предприняла попытку остановить меня Джинни, — а как же мы?

— Всегда буду рада видеть вас… у себя, — Джинни хотела сказать ещё что-то, но я покачала головой. — Не на-до… Я сейчас могу наговорить лишнего.

Встревоженный муж ждал меня у «Теремка». Мой мрачный вид и сопровождение в лице Громовержца, кото-рый весь оставшийся путь немым укором следовал за мной, озадачил Андрея.

— Варя, что случилось? Рыська?

— С ним всё хорошо! Это я из-за… — я запнулась. Вот сейчас мне надо признаться мужу, что я ходила к Кощею, а он на меня наябедничал.

— Это я виноват, — вдруг опередил мои признания Перун, — расстроил её. Ну, и с волкодлаком… плохо получи-лось. Не придавали мы ему особого значения. Мало ли какие сущности обитают в мире.

— Конечно, — горько усмехнулся Май, тут же поняв причину моего мрачного настроения, — вам то они не страшны, Берегиня под боком. Если что… А у простых людей нет возможности воскреснуть. Они умирают один раз и навсегда! Идём Варя, что-то мне здесь разонравилось.

— Угу, — угрюмо поддакнула я.

— И ты туда же! — простонал Перун. — Нельзя же так! Макошь! — возопил он. — Куда ты смотришь? Они же уходят!

— Ты сам вызвался поговорить с Берегиней, — ответила материализовавшаяся богиня. — Сам всё испортил, а ис-правлять меня зовёшь? Зачем ты ей про Всеведа сказал? — сурово спросила она. — Этот не нашёл ничего умнее, как жалобиться. Ведь знает, что если Берегиня что и делает, то это Род её ведёт! Без его одобрения ей никакие деяния не подвластны. Раз заточила демонов, значит так оно и надо! Пусть за свои поступки отвечает! Всё ему с рук сходит! Неприкасаемый! Ты, Варя, не обращай на его выпады внимания, — обернулась Макошь ко мне. — Кощей не привык к такому обращению.

— К какому, такому? — насупилась я.

— На равных. Непочтение твоё его бесит, ум из себя выводит, сила ненависть вызывает. Ты шире смотришь, больше видишь…

— Оградите тогда меня от него. Видеть его не могу! А я ещё помочь хотела…

— Помочь? — удивились все хором.

— Да, — нехотя согласилась я, кляня себя за болтливость, — Смеяну, жену его в мир вернуть.

— Правда? — изумился Перун — А как?

— Он, Кощей, то есть, на меня из-за кинжала озлобился, который я с демонами заточила. Ценный он для него. Вот я и хотела к Гефесту обратиться.

— К Гефесту? — Макошь удивлённо вскинула руки. — Зачем?

— Что бы второй такой выковал, для Кощея. А потом про Перуна подумала…

— А я тут при чём? — поразился тот.

— Ну-у… Вы, кузнец небесный. Тоже ведь нож выковать можете.

— Могу, конечно, — задумался Громовержец.

— Вот я и хотела попросить, сделать Вас такой кинжал, только одноразовый.

— Какой?

— Одноразовый. Я, так понимаю, этим кинжалом надо убить волкодлака и отпустить тем самым душу Смеяны на волю. Так?

— Так, — согласился Перун.

— Вот я и подумала, что если этот кинжал после ритуала исчезнет, то и дело будет сделано, и другие на этот ножичек претендовать не будут, и Кощей успокоится.

— Горбатого только могила… — пробормотал Май.

— Зато я спокойно себя чувствовать буду, — призналась я.

— Так ты из-за этого кинжала переживаешь? — переспросила Макошь. Я согласно кивнула. — Перун, ты должен сделать кинжал, — безапелляционно заявила она. — И как можно скорее. Волкодлак в любой момент может освободить-ся.

— Как бы ему кто не помог в этом, — предположил Май, в чём я с ним была полностью согласна.

— Оборотни не допустят, — утешил нас Перун.

— А Вы им помочь в этом не хотите? — язвительно поинтересовалась я.

— Поможем, — ответила за Громовержца Макошь. — Семаргла попросим.

— А кинжал… когда? — я решила не упускать шанс и взять с бога слово чести.

— Тут всё просчитать надо, — состроил серьёзную физиономию Перун. — Задачу ты задала не простую… Но просьбу твою я выполню.

— Спасибо, — хоть так. Буду надеяться, что это не затянется на очередные восемьдесят лет.

— Варя, — Громовержец как-то растерянно посмотрел на меня, — вы уж не покидайте нас. Нам без вас никак нельзя.

— Это нечестно! — пробубнила я, отводя глаза с навернувшимися слезами. — Я подумаю…


— Ты это серьёзно? — это был первый вопрос мужа по возвращению домой.

— Ты про что? — попыталась я прикинуться дурочкой.

— Про Порубежье…

— Было дело, хотела послать их… к Ядреной Матрёне.

— Из-за Кощея? — искренне удивился муж.

— Из-за всего. Вот где они, эти самые вездесущие боги, когда их помощь нужна? — я почувствовала, что с тру-дом успокоенные нервы снова начали издавать металлический звон.

— Да какие они вездесущие, — махнул рукой Андрей. — У них узконаправленные специальности. Они же мыслят и действуют в рамках заложенных в них программ… качеств. А мы — универсалы!

— Это иногда сильно раздражает, — согласилась я с доводами мужа, и устало опустилась на любимый диван. — Кстати, как там Марла?

— Белый Волк сказал, что уже лучше. Самые трудные дни прошли. Через неделю всё будет хорошо.

— Слава богу, — вздохнула я и закрыла глаза.


Конечно, я всех простила. Всех, кроме Кощея. Его подлого поведения я не прощу никогда.

А Перун сдержал данное мне слово…

Примерно неделю спустя к нам ворвался запыхавшийся Рыська.

— Он жив!

— Кто? — дуэтом поинтересовались мы с мужем.

— Этот парень…, который волкодлак.

— Не понял, — нахмурился Май.

— Сегодня Перун передал Всеведу кинжал, для умерщвления волкодлака.

— Ну-у?

— Что, ну? Всевед волкодлака прире…, - Рыська запнулся, глядя на мою посеревшую физиономию, — того… Волкодлак сдох, а парень этот… Роман, кажется, он жив остался. Теперь сидит у оборотней под замком и материт весь свет. Белый Волк спрашивает, что с ним делать?

— А-а… как это так получилось? — я непонимающе посмотрела на Рыську.

— Такой вот кинжал по твоему заказу Перун выковал. Он только сущность зверя убил, душу Смеяны освобо-дил и… исчез.

— Исчез, значит, — я задумчиво поскребла переносицу и ядовито процедила. — А Перун молоде-ец…

— Ага, — согласился Рыська, не поняв моего сарказма.

— Раньше не мог догадаться такой кинжал сделать! — поделилась я своей горечью с мужчинами. — И чем он только думал?

— А с парнем то, что делать? — гнул свою линию фолк, не обращая внимания на мои инсинуации в адрес Гро-мовержца.

— Да стирку ему устройте и в наше пространство выпенните, — посоветовал Май.

— Стирку? — с сомнением повторил гость. — Стирку после добровольного согласия проводят.

— Так получите у него добровольное согласие. Предложите ему жуткий альтернативный вариант в виде руд-ных шахт, и он согласится как миленький, — Май насмешливо посмотрел на Рыську. — Неужели у вас нет способов его уговорить?

— Есть, конечно, — согласился фолк. — А потом его куда? В парк ваш обратно проводить?

— Лучше куда-нибудь за город, подальше. Две недели всё-таки прошло. Не мог же он в парке всё это время околачиваться.

— Хорошо. Найдём глухое местечко. А ты, Май, со мной в Волчановку прогуляться не желаешь? Ты как, Варь, отпустишь его?

— Тайны? — зловещим шёпотом поинтересовалась я.

— Ну что ты, — бодро заверил меня Рыська, — какие тайны. Ты тоже можешь идти с нами.

— Дел дома полно. Эх…

— Так я Джинни позову, она тебе поможет.

— Зови! — обрадовалась я.

— Надо Таврина предупредить, — опомнился муж, — а то ведь он считает, что с Вибровым покончено, — он на-брал номер на сотовом. — Олег? Привет! У нас есть новости о нашем зубастом друге. Да. Через сколько? Лады. Ждём. Он будет у нас минут через двадцать, — доложил он нам с Рыськой. — Чайку?

— Рыська, а Смеяна появилась? — запоздало поинтересовалась я у друга.

Парень только-только собирался откусить трёхслойный бутерброд с докторской колбасой, вздохнул, отложил еду на тарелку и терпеливо мне поведал:

— Душа вернулась… освободилась. Она ведь как-то в сущность волкодлака встроена была. Вроде как в плену. Тюрьма разрушена, узница освобождена. Теперь надо ждать, когда родится девочка, назовут её Смеяной. Душа вер-нётся в этот мир. Девочка вырастет, встретит Всеведа, полюбит его… и вот тогда…

— Так долго? — огорчённо произнесла я. Мне было бы гораздо приятнее знать, что получил Кощей назад свою жену ненаглядную и удалился в свой скит, забыв о моём существовании.

— Для него, Бессмертного, двадцать лет — не срок. Подождёт, — он снова взял в руки бутерброд и торжественно открыл рот.

— Это конечно… А у кого родиться? — не унималось моё любопытство.

Рыська укоризненно скосил на меня глаза, пожал плечами и впился в бутерброд.

«Он же голодный, как… А я его отвлекаю, ядрёна Матрена!»

Таврин приехал раньше. Выражение лица его было крайне настороженным.

— Сбежал?

— Нет, — успокоил его Май и предложил чаю. — Волкодлака уничтожили. Сущность его, то есть, а этот… субъ-ект живой — здоровый сейчас у оборотней под замком сидит.

— Тихо сидит?

— Громко, — усмехнулся Рыська. — Материться на весь свет, карами жестокими угрожает, папой хвастается.

— И что теперь делать? — напрягся лейтенант и отставил чашку.

— Есть у нас одна процедура для случайно забредших людей, стиркой зовётся. Мы можем кое-какие участки памяти подчистить. Человек потом ничего не помнит. Май предлагает этой процедурой воспользоваться и отправить его в какой-нибудь глухой уголок. Пусть сам оттуда выбирается.

— И что вы стереть хотите?

— Я думаю, надо уничтожить воспоминания о Марле, о том, как он был волкодлаком, и ещё о Порубежье. Ос-тальное не тронем.

— Согласен, — Олег стал допивать чай. — Где, примерно, его выпустят?

— У Белого Яра можно, — предложил Май, — там леса густые.

— А у Тимофеевки можете? — что-то прикинув, спросил Таврин.

— Можно. А чем так эта Тимофеевка важна? — Рыська с интересом посмотрел на Олега.

— Там есть один притон…

— Притон? В Тимофеевке? — Май тоже уставился на лейтенанта. — Так что ж вы его не прикроете?

— Не спрашивай, ладно? — попросил тот смущённо. — Так вот, если этот субчик у Тимофеевки окажется, все вопросы сразу отпадут. Где был? Что делал? Да ещё двухнедельный провал в памяти…

— Будет вам Тимофеевка, — пообещал Рыська. — Я пошёл. Завтра утром встречайте этого…

— Мне тоже пора, — Таврин стал с нами прощаться. — Если будет нужда, звоните.

— А если не будет? — съехидничал Май.

— Звони! — усмехнулся гость. — Интересные вы люди и… не совсем люди. Счастливо!

— Варь, я всё же с Рыськой схожу в Волчановку, — подсел ко мне Май. — Или ты с нами?

— Нет, я дома посижу. Джинни только позвать не забудьте.

— Я уже тут! — раздался из коридора звонкий голос волшебницы. Вихрь косичек ворвался на кухню. — Варя, у меня к тебе дело…

— Проходи, обсудим… Как там Малика поживает?

— Восстанавливается. Сил ещё мало, но знаешь что интересно, живая вода ей помогает.

— Так она всем помогает, — не поняла я доводов подруги.

— Ей силу восстановить помогает, а не здоровье, хотя и здоровье тоже. Но не разбавленная вода, а та, что из ключа бьёт. Она в Град — Гроте поселилась, поближе к источнику. С Борисом познакомилась, помогает ему в работе.

— Бориске? Чем же она ему помогает?

— Уж не знаю чем, но спелись они здорово, — усмехнулась подруга.

— Спелись? И только? — ирония в моём голосе развеселила Джинни ещё больше.

— Вот именно, спелись. Борис её вашим песням обучает, а потом они их горланят на все пещеры. А там, зна-ешь, как слышно!

— А полканы? — поразилась я терпению жителей Град — Грота.

— А что, полканы? Им нравится… Подпевают.

— М-да. Подожди, а как же Чу? Он, вроде, симпатии Малике выказывал, — вспомнила я наши посиделки под бузиной, — или это мне спросонья показалось?

— Не показалось, — продолжала веселиться Джинни. Что-то у неё сегодня настроение смешливое. — Он там с ними… третьим голосом.

— Обалдеть… И как… они втроём… — я не знала как приличнее задать вопрос о любовном треугольнике.

— А никак. Малика всех любит одинаково, никому не отдавая предпочтения, даже Семён обласкан вниманием сестрицы. Разберётся… Отойдёт от своего тысячелетнего подчинения Саббаху, и разберётся. Она сейчас в этой люб-ви, как в море купается…

— Не утонула бы. Вот поставят мужчины перед ней вопрос выбора, что делать будет?

— Юдика выберет.

— Почему?

— Что я, сестру свою не знаю… И вообще, я тебе не об этом рассказать хотела, — лицо Джинни стало серьёз-ным, — мне Малика заклинание длинного перехода напомнила.

— И что это значит? — не совсем поняла я, куда клонит подруга.

— Так ты же говорила, что родители твои на другом конце света находятся. Используя его, я могу очень легко тебя туда переправить. Повидаетесь…

— Правда? — я от радости даже подпрыгнула. — Давай, в следующие выходные?

— Давай.

— Слушай, Джинни, — я немного стушевалась, — у меня ещё одно дело к тебе. Тот талисман…

— Талисман?

— Которым чуть Юдо не подавился.

— Амулет?

— Да, амулет! Я тут его одевала на днях…

— И что? — подозрительно сощурилась волшебница.

Я не знала, с чего начать своё повествование. Вроде ничего непозволительного я не сделала, но… Могла бы поинтересоваться у подруги, прежде чем надевать на себя магическое украшение. Не поинтересовалась… Надела… на празднование дня рождения сотрудницы, который отмечали коллективом отдела в ресторане. Уж больно хорошо по-дошла подвеска к моему красному вечернему платью. Я, конечно, понимала, что довольно массивная золотая вещь с крупным красным камнем многими воспримется как бижутерия, но никак не ожидала, что найдутся ценители сокро-вищ…

Элеонора — виновница торжества, ткнув наманикюренным пальчиком в подвеску, высказала восхищение ве-ликолепному стразу. Я не стала переубеждать её, тем более что ощутила неприятный укол в момент касания к подвес-ке. Нора упорхнула к другим гостям, а я решила рассмотреть, что это мне доставило неприятности. На обратной сто-роне украшения не нашлось ни одной острой детали, ни заусенца. Но что-то ведь укололо меня, тем более что послед-ствия были видны невооружённым глазом. Кожа на моей груди была проколота и капелька крови стекала в вырез пла-тья. Носового платка у меня с собой не было, и я направилась в дамскую комнату ликвидировать последствия ране-ния. Что бы лишний раз не ходить туда — сюда, я посетила и индивидуальную кабинку… Оказывается, порой данный вид уединения может привести к неожиданным результатам. Пока я поправляла и одёргивала платье, в дамской ком-нате появились новые посетительницы. Конечно, подслушивать не хорошо, но сплетничать… Две неразлучные под-руги из нашего отдела тоже нашли здесь уединение, дабы обсудить мой наряд. Высокая, красивая Анжела Юрьевна, дама бальзаковского возраста и её вечная тень Зоя бурно обсуждали моё злосчастное украшение.

— Фарфара сто ли софсем фкуса не имеет, — надменно прошепелявила Зоя, усиленно пудря нос. Природа, будто специально посмеялась над ней, приставив крупную голову к тщедушному телу, дополнив это недоразумение дефек-том речи. Сама же Зоя считала себя верхом совершенства и обладательницей милого французского прононса. Кто её в этом только убедил?

Сознаюсь, я не только подслушивала, но и подглядывала. Первые сплетницы в нашем отделе, да, пожалуй, и во всей организации, перемыли косточки всем не один раз. Но мне довелось услышать процесс перемывания собст-венными ушами!

— Красное, конечно полнит, — поддакнула Анжела, поправляя медно — золотистые локоны, — но ей совсем не-плохо.

— При сём тут платье, — возмутилась Зоя, — я про подфеску говорю. Это надо такую десёфую фесь на себя напя-лить!

— А с чего ты взяла, что она дешёвая? — подняла идеальную бровь реальная красавица.

— Ты думаесь это у неё натуральный камень? — возмутилась красавица мнимая. — Такиф размероф?

— Золото, по крайней мере, настоящее, — невозмутимо продолжила моё обсуждение Анжела, — камень может быть корундом… Но я думаю, натуральный. Рубин или шпинель.

— Натуральный? Руби-и-ин! Спине-э-эль! И сколько тогда это мозет стоить?

— Не напрягайся, Зоя. Вещь похожа на старинную, — у меня отвисла челюсть. Это она на расстоянии сумела разглядеть? Ведь близко ко мне не подходила. — Скорее всего, это наследство какой-нибудь бабушки.

— Наследстфо, сказесь тозе, — фыркнула её подруга.

— Она недавно замуж вышла, могла свекровь подарить.

А вот это идея! Спасибо Анжела за дельную мысль. Буду всем говорить, что это подарок Марлы.

— Сфекрофь, — обиделась за себя Зоя. — Я на её месте не стала бы снохе — расфедёнке такие подарки дарить!

— Так то ты. А Варвара у нас девушка, не смотри что тихая, своего добивается, — усмехнулась Анжела.

Тихая? Это меня на работе такой считают? Мда… Им бы обо мне с Кощеем посплетничать, вот бы они уди-вились!

— И Лёнеську тогда фмиг окрутила, — с очень личными интонациями в голосе, отозвалась Зоя, — а потом так беззалостно его фыгнала!

О! А уж не перешла ли я дорогу нашей малышке? Тут явно кроются романтические чувства. Кто бы мог по-думать… Посоветовать ей, что ли, купить машину редкой породы да покрасоваться у их офиса, глядишь и забудет мой бывший «Галатею».

— Забудь ты этого Лёнечку, — снисходительно посоветовала ей подруга, — козёл он. И правильно Варвара сдела-ла, что выгнала его! Ты всё понять не можешь, что кроме собственного благополучия его ничего не интересует!

Какие интересные сведения! А я даже не подозревала, что перипетии моей личной жизни пользуется таким успехом у коллег.

— Не гофори так о нём! — в серьёз осерчала Зоя. — Он…

Анжела картинно вздохнула, сложила губки бантиком и покачала головкой, всем свои видом выражая сочув-ствие неразумной подруге. И, видимо, что бы не раздражать ту далее, покинула дамскую комнату. Оставшись в оди-ночестве, Зоя повторила мимику Анжелы, показала закрывшейся двери язык и почти бегом выскочила следом. Я об-легчённо вздохнула, оставшись незамеченной в своём укрытии.

— И что тебя беспокоит? — выслушав мой рассказ, спросила Джинни.

— Что меня укололо, разумеется?

— Неси его сюда, посмотрю.

Я принесла амулет и осторожно положила его перед подругой на стол.

— Я потом ещё раз смотрела, никаких острых мест не нашла.

Джинни взяла подвеску в руки и ощупала камень. Грустный взгляд тёмных глаз напугал меня.

— Могу тебе сказать, что в вашем коллективе есть ведьма.

— Кто? — не поверила я.

— Ведьма, и достаточно сильная, — повторила Джинни. — Заклинание, которое поглотил амулет, весьма серь-ёзное. При поглощении магии он тебя и уколол. А это, между прочим, порча.

— На меня насылали порчу-у? — обалдело простонала я. — Кто?

— Не на тебя, — покачала головой волшебница.

— А на кого?… Постой! На Элеонору, что ли? Я укол как раз тогда ощутила, когда она ко мне подошла.

— Скорее всего, она и была мишенью, — поразмыслив, согласилась подруга. — У неё есть враги в вашем коллек-тиве?

— Кто знает… Я сама удивилась, когда узнала, что Зоя на меня зуб имеет за Лёнечку, моего первого мужа. А это не она? Нет. Кому же Нора насолила?

— Можно узнать, — задумчиво произнесла Джинни.

— Как? — тут же ухватилась я за возможность раскрыть инкогнито недруги… недружелюбно настроенной осо-бы.

— Вернуть это заклинание автору, — гостья лукаво улыбнулась.

— Ага. Заберите, а то вы тут обронили…

— Что-то наподобие. Хочешь попробовать? — осведомилась она ироничным тоном.

— А больно будет? — вопросила с серьёзной миной.

— Нет. Я в него другое заклинание помещу, а ты придёшь на работу, положишь амулет куда-нибудь наверх и скажешь: «Вернись!»

— И всё?

— Да. Камень прямое заклинание поглотил, не отражённое. Вернёт всё в первозданном виде. Кто плохо себя почувствует, тот и колдовал над твоей коллегой.

— А как он поглотить то это умудрился? Я думала, что только специально можно его заклинаниями наполнять.

— Так он голодным у тебя сколько недель пролежал, — огорошила меня Джинни ценной информацией. Сразу, что ли не могла сказать. — Магические камни подпитывать надо. А из него последнее заклинание Малика ещё в замке выпустила, вот он и занялся собственным прокормом.

— Оголодал, выходит? — посочувствовала я бедному амулету. — Плохой хозяйке достался.

— Я тебе его бытовыми заклинаниями заполню, — поспешила прервать моё самобичевание Джинни, — воду со-греть — охладить, костёр развести, мокрое высушить, сухое полить. Потом пополнять буду или тебя научу.

— Здорово! — я осторожно взяла в руки подвеску. — Джинни, а это рубин или шпинель?

— Не угадала твоя знакомая, — озорно сверкнула глазами чародейка. — Это… алмаз.

— Что-о-о? — воздух застрял у меня в лёгких. — Красный алмаз? Да ты представляешь, сколько эта вещь может стоить?!!

— Люди… — снова улыбнулась Джинни, и такой мудростью от неё повеяло, что я прямо-таки ощутила все её прожитые столетия. — У этой вещи вообще цены нет. И купить — продать её нельзя, только получить в подарок или добыть в честном бою.

— А я её не добыла, — смутилась я, — тогда надо её Чу отдать, он же Саббаха съел.

— Амулет принадлежал не Саббаху, а демону Кра. Кстати, яркий красный цвет камень имеет оттого, что почти тысячелетие алмаз лежал в крови демона.

— Да ты что-о!?

— А демонов победила ты…


Чтобы обнаружить злопыхательницу пришлось явиться на работу ни свет ни заря. В офисе было так тихо, что звук моих собственных шагов в пустом помещении вызывал неприятные ощущения. Я старалась ступать тише, но знакомые комнаты словно насмехались надо мной, звонко чеканя каждый шаг. Моё рабочее место спасительным ост-ровком в недружелюбном море радушно приняло меня в объятия компьютерного кресла. Я села и отдышалась. Это надо же было так разнервничаться, всего лишь прогулявшись по пустому офису. Или это тайная миссия на меня так повлияла? Я оглядела заинтересованным взглядом все сколько-нибудь возвышенные предметы мебели и пришла к заключению, что настенный шкаф, висевший между моим столом и копиром, как нельзя лучше подходит для заду-манного. Шикарный хлорофитум послужил отличным прикрытием для амулета. Я поместила подвеску рядом с цве-точным горшком, придирчиво посмотрела с разных сторон, и довольная уселась на место, поджидая коллег.

В девять ноль ноль жизнь офиса забурлила, закипела. Коллеги деловито обсуждали новости и сплетни, по-глощали утренний чай и кофе, некоторые даже работали. Я решила, что момент самый подходящий, взяла первый по-павшийся документ и подошла к копиру. Обычное офисное телодвижение, но почему меня так трясёт, словно я со-вершаю противозаконное действие? Или я опасаюсь результатов, последующих за этим? Я глубоко вздохнула и про-изнесла:

— Вернись!

Лёгкое дуновение… Или это мне показалось?

— Варя, это ты кому? — оторвалась от кофе Анжела.

Я только было раскрыла рот, дабы объяснить наблюдательной коллеге, что это я прошедшим выходным, но злой вскрик заставил меня отложить объяснения.

— Гадство! — выругалась наша офис — менеджер Влада и прижала палец к губам.

— Поранилась? — заинтересованность в моём голосе удивила даже меня.

— Угу, — отозвалась девушка, — антистеплером проколола.

— Платок дать? — я подошла к её столу. Неужели вот эта милая девушка и есть та самая ведьма, которая посла-ла порчу на Нору? Верилось во всё это с трудом. А может, по закону жанра, ни в чём не повинный человек отвлёк моё внимание в самый ответственный момент, а виновник тихо пережил атаку собственного заклинания, оставшись неуз-нанным.

— Спасибо, у меня есть…

Вот и всё. Других вскриков — вздохов не последовало. Я осторожно оглянулась на коллег, но ничего подозри-тельного не обнаружила. Мда… И как это понимать? Искомый субъект на работе отсутствует? Я припомнила всех присутствующих на юбилее Норы и убедилась, что коллеги, находившиеся на празднике все на месте. Кстати, Влада на дне рождения отсутствовала. Порчу на Нору наслал кто-то из родственников? Такое, конечно, возможно, но там был лишь её брат Эдуард и двоюродная сестра, кажется… Эти точно не могли.


Тут до меня дошло, что существует ещё одна, весьма прозаическая причина: я не смогла вернуть заклинание автору. Ещё раз кричать: «Вернись!», лишь вызывать подозрения. Я решила, что лучше проконсультироваться у Джинни. Изобразив нежную заботу о хлорофитуме в виде его обильного поливания, чего раньше за мной не наблю-далось, я взобралась на стул и забрала амулет со шкафчика. Недоумённый взгляд Зои проводил меня до рабочего мес-та. Я прямо-таки спиной чувствовала, что она вопросительно кивнула Анжеле, а та в ответ изобразила округлый жи-вот беременной женщины. На том они и успокоились. Замечательно! Моим интересным положением можно оправ-дать любые странности в поведении. Повезло, так повезло. Спасибо Маю!

На следующий день заболела Зоя. В середине лета её свалила гнойная ангина, отягощённая кишечным рас-стройством. Анжела полдня ахала и охала, давая по телефону консультации Зое и попутно терроризируя всех сотруд-ников, находящихся в её досягаемости. Общими усилиями Зое насоветовали массу лекарств, способствующих мгно-венному излечению от ангины, кроме этого мазать горло дёгтем, накладывать компресс из нежирного творога, глотать чёрный перец и запивать это всё соком алоэ, не считая — попариться, подышать, полежать…

А я задумалась… А не Зоя ли это, так не ко времени переевшая жирного мороженого (по словам всё той же Анжелы). Тем более что Джинни подтвердила отсутствие чужого заклинания в амулете. По всему получается, что хо-зяйка — ведьма получила назад свой вредоносный продукт. Но то, что это Зоя… в голове у меня не укладывалось, пока Анжела не позвала меня навестить болящую.

— Варя, давай сходим к Зое, — вкрадчиво попросила она меня.

— Не могу, у неё ангина, — сделала я попытку отвертеться от неожиданно предложенного визита, — это опасно.

— Она на тебя кашлять не будет, маску оденет, — продолжала уговаривать меня заботливая подруга.

— Скажи мне, Анжела, а с чего бы это такое желание в общении? — я постаралась смягчить тон и не столь явно демонстрировать ехидство. Они то не знают, что я тогда подслушала их разговор.

— Тебе что, трудно? — ушла она от ответа.

— Не трудно, но мне не совсем понятна причина этого приглашения, — глядя честными глазами на Анжелу, соврала я. О причине я уже догадалась. Всё-таки это Зоя… Ведьма, то есть. И теперь она желает узнать, как избавить-ся от собственной порчи. Но вот что мне не понятно, так это как она сообразила, что это я подложила ей такую сви-нью?

— Больная подруга зовёт тебя в гости…

— Подруга? — вскинула я бровь. — И давно Зоя считает меня подругой? Мне всегда казалось, — а с некоторых пор я знаю наверняка, — что её мнение обо мне сугубо негативное.

— Вот она и хочет замириться, — неуверенно доложилась Анжела.

— Замириться? Слово то какое… детское. Я ничего не имею против твоей подруги, но напрасно рисковать здо-ровьем будущего ребёнка ради Зои не буду. Извини.

— Варя, она так просила! Ну, ты можешь в комнату не входить, из коридора с ней поговоришь, — жалобно ныла коллега, — пойдём. Пожалуйста-а-а.

— Ты что, ей честное пионерское слово дала, что меня приведёшь? — удивилась я такой настойчивости.

Анжела кивнула и заискивающе посмотрела мне в глаза. Терпеть не могу такие ситуации! Тебя под благовид-ным предлогом заставляют делать то, что тебе категорически не хочется. Я Зое этой абсолютно ничем не обязана, а вот оказывается должна её навестить…

— Пойдёшь?

— Она что, на смертном одре пребывает? — сделала я ещё одну попытку отказаться.

— Да ты что! — возмутилась Анжела.

— Тогда к чему такая спешка, выздоровеет и замириться со мной…, если не передумает. Люди, когда болеют, такими странными, порой становятся.

— Она боится, что не выздоровеет, — призналась верная подруга.

Я, честно, всегда считала, что Анжела дружит с Зоей из-за контраста, который они демонстрируют, находясь вместе. Но сейчас засомневалась, уж больно искренне та заботилась о благополучии подруги.

— С чего бы ей не выздороветь? — нахмурилась я. Кажется, меня взяли в кольцо. — Сейчас даже порок сердца лечат.

— Какая ты всё-таки бездушная! — обиделась на меня Анжела.

— Ага, ты ещё скажи, что Зоя права была, — не сдержалась я.

— Зоя?… Откуда ты знаешь?

— Сплетничать меньше надо! — не менее обиженным тоном ответила я. — А то, сначала все косточки перемыли, а теперь мириться она со мной захотела! Да так, что если откажешься, то тебя сразу в бездушии и жестокосердии уп-рекают! Чего ты так на меня смотришь? Давай, выкладывай, чего ей от меня надо?

— Я… я не знаю. Она мне не сказала.

— И ты хочешь, что бы я поверила? — усмехнулась я на один бок, пародируя Кощея.

— Имеешь полное право не верить, но это правда.

— Хорошо, схожу, — обрадовала я Анжелу, — но только завтра.

Та радостно отчалила от моего места.

Если Зое так невтерпёж со мной увидеться, то надо к этой встрече подготовиться, амулетик свой прихва-тить…

— Фаря! Ты присла! — встретила меня Зоя, как родную, на шею только не бросилась, по причине лежания пла-стом под многослойными одеялами.

— Как самочувствие? — осведомилась я, стараясь не изобразить слишком искренней заинтересованности.

— Пока плохо, — вздохнули одеяла, — но я лесусь.

— Лечись… Чем я могу… помочь? — выдавила я из себя дружелюбную фразу.

— Ты? Ты просто меня прости… Я федь злилась на тебя, из-за Лёнеськи. Вот меня бог и наказал…

— Ты это серьёзно? — опешила я. Никак не ожидала, что она виниться будет. Ведь, в самом деле, не умирает, а вот, поди ж ты…

— Серьёзно! Я тут много сего передумала… Фот я мусинам не нрафлюсь, потому-сто злюсь састо. Надо с со-бой бороться.

— Решила начать с меня?

— Да! Мне фот и Анзела говорит, сто Лёнеська — самофлюблённый эгоист.

— Ты знаешь, она абсолютно права.

— А мне фсё рафно он нрафится, — снова вздохнула груда одеял.

— Хочешь завоевать его внимание? — даже не знаю, чего было больше в моём предложении: желание отом-стить бывшему, или вразумить эту влюблённую дурочку.

— Хосю! — тут же отозвалась Зоя, даже из-под одеял вылезла.

— Купи оригинальную машину, вроде моей Галатеи, и продемонстрируй это чудо Леониду. Думаю, он тут же проявит интерес… Только будь готова к тому, что станешь приложением к своему авто, ибо этот субъект интересует-ся исключительно железными любовницами.

— Что, так плохо? — подала первый раз голос Анжела.

— Не плохо, — хохотнула я, — просто НИКАК.

— Софсем никак? — удивилась Зоя, опередив любопытную подругу.

— Совсем.

— Козёл! — в сердцах бросила Анжела.

— Не обижай животное! — со смехом вступилась я за мелкий рогатый скот. — Среди козлов встречаются очень мудрые и отважные животные! Я знаю одного такого — винторогий красавец.

— Так то животное… — философски изрекла красавица.

— Я фсё рафно куплю масину, — продемонстрировала дремучее упрямство Зоя.

— Покупай, — разрешила я.

— Не вздумай! — запретила более близкая подруга.

— Ладно, девочки, я пойду. Я вот тут водички принесла, лечебной, — выставила я на прикроватный столик пла-стиковую бутылочку с живой водой, — попей.

Не может быть Зоя ведьмой. Не может и всё тут! Интуиция моя прямо-таки кричит, что это тщедушное суще-ство, измученное ангиной, не та, которую я пытаюсь обнаружить. Она, конечно, сплетница, но не злодейка. И недру-желюбно она настроена была ко мне, а не к Норе. Надеюсь, что была…

Тайна ведьмы открылась спустя три дня. Пятница, офис опустел мгновенно. Я не торопилась домой, так как мой ненаглядный муж снова отбыл в командировку, разрушив наши далеко идущие (в смысле Камчатки) планы. Кро-ме меня за своим столом доделывала неотложные дела Влада. Не спеша, сложив сумку, я направилась домой.

— До понедельника, Влада.

— Варя, подожди, — я оглянулась на девушку. Приятельницами мы с ней не были, жили в разных концах горо-да. — Мне надо тебе кое о чём спросить.

Вот оно! Началось…

— Спрашивай, — сдерживая эмоции, отозвалась я.

— Как тебе это удалось? — тёмные, почти чёрные глаза нашей секретарши горели любопытством. Злобы я в них не увидела, что меня несказанно порадовало.

— Что?

Нам обеим было ясно, что мы понимаем, о чём идёт речь, но я хотела убедиться, чтобы потом не выкручи-ваться, если вдруг окажется, что всё несколько не так.

— Защитить Элеонору от моей порчи, — спокойно ответила Влада, — да ещё вернуть мне заклинание?

— Случайно, — абсолютно честно призналась я.

— Случайно? — девушка несколько секунд недоверчиво следила за мной, потом пожала плечами. — Что ж, впол-не может быть… А зачем?

— А мне чужого не надо, — как можно душевнее улыбнулась я.

— А ты… сильная, — без тени зависти или злости произнесла ведьма, глядя мне в глаза.

— Я знаю.

— Но сила у тебя не ведьмовская, — продолжала гипнотизировать меня Влада.

— Тоже верно, — не убирая с лица улыбку, с благосклонностью королевы, согласилась я. Если это девица пыта-ется воздействовать на меня с помощью гипноза, то её ждёт жестокое разочарование. Я абсолютно не гипнабельна.

— Кто ты? — она сморгнула, прекратив попытку ввести меня в транс. И правильно сделала, а то моя закипаю-щая кровь Берегини могла доставить ей ряд неприятных ощущений, возможно, даже болевых.

— Сразу не объяснишь… — снисходительным тоном поведала я. Стану я первой встречной ведьме раскрывать секреты своего двойного существования. Ага, сейчас! Да и ни к чему ей… — Да тебе и ни к чему.

— А всё же?

Настойчивая девушка… Ведь костьми готова лечь, печёнкой чувствую, но добиться от меня ответа.

— А с чего ты вдруг к Норе прицепилась? — я решила взять инициативу в свои руки и повернула тему разговора в нужное мне русло.

Влада нахмурилась. Мой вопрос ей был явно не по душе. Если бы причина, по которой юная ведьма решила извести коллегу, была серьёзная, она предъявила бы мне её с готовностью, да ещё на бархатной подушечке. Но де-вушка мялась, очевидно, придумывая достойную причину на ходу.

— Ну-у…, она…

— Мужчина? — без обиняков, спросила я.

— Ну-у… Да, — без энтузиазма согласилась Влада.

— И ты туда же! Вы что, сговорились? — я устало опустилась на ближайший стул.

— С кем?

— С Зоей. Та на днях мне каялась, что ненавидела меня из-за мужчины! Ты на Нору взъелась! Мужчина то хоть достойный?

— Гена, — смущённо призналась Влада, по инерции крутя в пальцах карандаш.

— Кто!? — я даже подпрыгнула. — Генка! Карпов! Ду… — я осеклась на полуслове, глядя как лицо девушки по-шло красными пятнами. — Можешь забыть свою вражду навеки вечные! — выдала я с пафосом. — Элеонора никогда, слышишь, никогда не обратит внимания на этого субъекта!

— Почему? — выдохнула секретарша растерянно и присела на краешек стола, не ожидая от меня такой отпове-ди.

— Потому! — рассказать ей историю Норы? А вдруг она растрепит её по офису? А не расскажу, она мне не по-верит… — Слово я с тебя брать не буду, — глядя в её тёмные глаза, сообщила я, — но если ты разболтаешь то, что я тебе сейчас расскажу, то прокляну! Поняла?

— Поняла, чего ж не понять, — я всё ещё недоверчиво сверлила её взглядом, и она поспешила меня заверить: — Никому!

— Угу…

Мы с Норой учились в одной школе в параллельных классах. Пока были маленькими, как-то не обращали внимания, что она слегка прихрамывает. Мало ли что, ушиблась, ногу подвернула. Классе в шестом девчонки из её класса нам рассказали СТРАШНЫЙ секрет: у Норы одна нога короче другой. Секрет тут же перестал быть секретом, и началась травля. Мальчишки не давали ей прохода, обзывая сначала Серой шейкой, потом Козьей ножкой. Вообще-то прозвищ было гораздо больше, но надолго приживались немногие. Я запомнила только эти. Девчонки в своей жес-токости не отставали от пацанов. Они на переменах демонстративно прохаживались перед ней, взяв друг друга под руки, демонстрируя свои стройные ножки, перешёптываясь и мерзко хихикая. Нора крепилась, не показывала слёз, даже не поворачивалась в сторону обидчиков. Ещё через год, в седьмом классе стало ещё хуже. Мы вступили в тот период, когда многие подростки становятся гадкими лебедятами. У кого-то неожиданно выделяется на ещё детском лице крупный нос, у других конечности обгоняют туловище, некоторые девочки резко полнеют. Но самая главная беда юношества — прыщи! Нора не избежала этого сомнительного украшения. Хотя прыщей у неё было не больше чем у других, но разве это могло остановить мальчишек. Особенно изгалялся один её одноклассник, по прозвищу Гек, признанный красавчик, в которого влюблялись даже старшеклассницы. Модник и любимец девочек, он терроризиро-вал Нору даже на уроках, за что неоднократно выгонялся учителями из класса, но доводить её не прекращал.

А в восьмом классе Нора пропала. Её младший брат Эдик стойко хранил молчание, сколько бы его не упра-шивали рассказать, куда подевалась старшая сестра. Однажды, в тёмном школьном коридоре я увидела неприятную картину: трое парней из параллельного класса прижали к стенке пятиклассника Эдика и чем-то ему угрожали. Малыш упрямо молчал, лишь втягивал голову в плечи.

— Эй, верзилы, — зло выкрикнула я в тёмный коридор, — самоутверждаетесь?

— Иди, куда шла! — огрызнулся один из них.

— А шла я как раз сюда! — с вызовом отозвалась я, набираясь в звуках собственного голоса храбрости. В млад-ших классах я не задумываясь дралась с мальчишками, но в восьмом… Тем более их трое, а я одна. Ну, с половиной, если считать взъерошенного Эдика.

— Ты, Ярилина, проходи, — сладким голосом посоветовал мне второй, в коем я опознала красавчика Гека.

А вот ему не стоило вообще разевать рот. Я, даже ещё сама не понимая, что делаю, бросилась на Нориного тирана и огрела его со всего маху портфелем. Удар пришёлся по спине.

— Сестру третировал, теперь за брата взялся! Урод!

— Дура! Ты чего! — взвыл Гек. — Да я тебе сейчас! Бей её, парни!

— А-а-а! — разнёсся по коридору детский голос Эдика, и увидела, как сгибается пополам третий соперник, про-пустивший удар в живот.

Не ожидая такого профессионального приёма от пятиклассника, парень, первым посоветовавший мне идти мимо, трусливо скрылся на лестнице. А мы сцепились с Геком. Детали нашей битвы мне не запомнились, а вот ре-зультаты… Ругаясь, как рыночный грузчик, Гек удалялся по коридору, оставив у меня в кулаке прядь своих тщатель-но лелеянных волос. А у меня был оторван рукав платья. Не сильно, но видно было.

— Да вы, батенька, хам! — понеслось в спину парня моё возмущение.

Я отправилась в кабинет труда к милой учительнице Клавдии Игоревне, штопаться.

Сей инцидент не получил широкой огласки, ибо мне не перед кем было хвалиться своей победой. Мальчишки тоже молчали, лишь косо на меня поглядывали, да исподтишка грозили кулаками. Я в ответ демонстрировала своё скверное воспитание, показывая им язык. А через месяц Эдик протянул мне письмо от Норы. Оно было из больницы. Нора не благодарила меня за спасения брата, не предлагала вечной дружбы. Она просто написала мне письмо, словно старой подруге, интересовалась новостями в школе, рассказала, что ей вытягивают ногу… Мне почему-то представи-лось, что она висит под потолком, привязанная за одну ногу, ту, которую надо вытянуть. Ей очень больно, но она стойко терпит, как когда терпела обиды… Эдик мне потом рассказал, что она не висит вовсе, а на ноге у неё специальный аппарат. Мы стали писать друг другу письма. Не часто. Четыре или пять раз. Потом начались каникулы, было не до того. В девятый класс Нора не вернулась. Она поступила в какой-то техникум. Это мне тоже Эдик расска-зал.

Каково же было моё удивление и даже радость, когда, устроившись в нашу контору, я увидела здесь Нору, красивую, с ровными ногами. Нет, подругами мы не стали. У каждой уже был свой тесный круг общения, но отноше-ния у нас сложились приятельские, что удивило многих в офисе. Нора до сих пор сдерживала свои эмоции, за что за глаза называлась коллегами Снежной королевой.

— Так что Нору тебе опасаться не стоит, — закончила я свой рассказ, — тем более насылать на неё порчу.

— Я, конечно, удивлена её нелёгкой судьбой… — Влада продолжала нервно теребить карандаш. — Но при чём тут Геннадий?

— Ты так и не поняла? — удивилась я её недогадливости. — Геннадий… красавчик… любимец дам… В нашей школе он звался Геком!

— Гек? — многострадальный карандаш сломался. — Он…

— Это он и есть, Влада. Так что я не думаю, что Нора когда-нибудь взглянет на него благосклонно. Уж больно много он ей нервов в школе попортил, при чём с особой жестокостью.

— Но, он был ещё ребёнком, — заступилась за Геннадия девушка.

— Не такой уж и ребёнок. Он ведь прекрасно понимал, что делает. Одного не могу понять, зачем он сейчас Но-ры добивается? Да ещё с такой же настойчивостью, что доводил в школе.

— А может, он так чувства свои проявлял? Иногда мальчики от избытка чувств девочек за косички дёргают!

Ох уж эти доморощенные психологи!

— Знаешь, Влада, он так демонстративно проявлял эти самые чувства на школьном дворе, целуясь со старше-классницами… И, даже, если он был тайно влюблён в неё, зачем Эдика доставал? Нет! Это он таким образом самоут-верждался! За счёт слабых… Может и сейчас у него те же цели… За счёт красавицы Норы… А когда добьётся своего, возьмёт и бросит… — на девушку было жалко смотреть. Ещё бы! Так ошибиться сразу в двух людях. Я решила сгла-дить нелестное впечатление о Карпове. — А, возможно, он совершенно изменился и стал… хорошим. Но Норе это всё равно.

— Вот блин! — выругалась Влада, — Чуть дел непоправимых не наделала…

— Не наделала же.

— Ага. Бабушка меня убьёт! Что теперь с заклинанием делать, ума не приложу…

— С каким?

— С тем самым! — чуть не плача, она взяла второй карандаш и начала его усердно теребить.

— А ты его разве… не уничтожила?

— Я не умею… Держу его в спящем режиме… пока.

— Так скинь! — возмутилась я.

— Да? На кого? У тебя кандидатуры есть?

— Есть! — неожиданно для самой себя, выпалила я. — Порча на что была?

— На внешность, — буркнула ведьма — неумеха.

— Замечательно! Тебе надо объект видеть или достаточно имени и фамилии?

— Видеть, конечно, лучше, но и так могу, — продолжала бубнить Влада. — Говори.

— Роман Анатольевич Вибров, — судя, по поползшим вверх бровям Влады, данный субъект был ей знаком.

— Чем же тебе Ромочка насолил? — довольно ехидно усмехнулась ведьмочка, мгновенно сменив настроение.

Плохой вопрос… Чем мне мог насолить вышеупомянутый субъект? Да своим существованием! Ведь всё, что с ним случилось, он спровоцировал сам…

— Он чуть не убил дорогого мне человека.

Настроение Влады снова сменилось в одно мгновение. Теперь её лицо выражало гнев и отвращение.

— Отморозок! Вот этот точно, никогда не исправится! Сволочь!

— А ты его, откуда знаешь?

— Да я всю золотую молодежь нашего города знаю. Когда училась в институте, — пояснила свои знакомства Влада, — в казино подрабатывала. На все эти высокопоставленные рожи насмотрелась. У Виброва компания сама от-вязная в городе. Один его приятель, Туз, тот вообще, уголовник законченный! Правда, не так давно внезапно онемел и мозги у него, как кисель стали.

— Знаю, — вырвалось у меня.

— Ты? — удивилась догадливая секретарша. Я кивнула. — А что Виброва не достала?

— Не успела. Тут особый настрой нужен… злости побольше!

— Так ты стихийная, что ли? — огорошила меня Влада.

— Кто стихийная? Ведьма? Не-ет. У меня совсем другая сила…

— Расскажешь?

— Я подумаю. Ты не обижайся. Если я тебе скажу, как называется моя сила, ты вряд ли поймёшь, а подробно я тебе объяснить не могу. Вот посоветуюсь…

— С кем? — оживилась девушка.

— С Бабой Ягой.

— Фу-у. Я серьёзно! А ты…

И я серьёзно. Вот чего, спрашивается, обиделась? Сказала же ей, что если всё подробно расскажу, она не по-верит, без предварительной подготовки…


За окном желтеют деревья. Открыли сезон линьки берёзы, потом последуют рябины, клёны… Я оторвала взгляд от окна и вернулась к прерванной работе. Но сегодня что-то не работалось. Посторонние мысли всё время от-влекали от проекта, и я решила устроить себе кофе — паузу. Нора сосредоточенно вглядывается в монитор, что-то на-шёптывая губами. Отрывать от процесса в такие минуты её бесполезно. Анжела с Зоей только что закончили чаепи-тие. Влада разбирает почту. Она так знакомо морщит носик. Кого-то мне это сильно напоминает. Я налила себе кофе и стала украдкой наблюдать за девушкой. Вот знаю наверняка, что сия барышня — ведьма, а не верится. Там, в Порубе-жье, даже не задумываюсь над тем, что окружающие меня…гм… люди наделены силой. А в родном пространстве не верю. Джинне верю, а Владе нет. Джинни… она точно также морщит нос, когда чем-то сосредоточена. И глаза. Тём-ные, миндалевидные… Стоп!

— Влада!

— А? — оторвалась она от своих бумаг.

— Кофе попить не хочешь?

— Хочу… ага. Сейчас, подожди, — она оставила свои бумаги и подсела ко мне с кружкой травяного чая. Это мне надо пить чай с ромашкой, но я иду на поводу у своих слабостей. — Соскучилась?

— Дело есть. У тебя в роду восточные родственники есть? — я добавила себе в кофе ещё одну ложечку сахара. Сладенького хочется…

— Кто? — попыталась вникнуть девушка в суть моего вопроса.

— Родственники восточных кровей, — чуть не по слогам, пояснила я.

— Вроде нет. Правда, бабушку в молодости за таджичку принимали.

Ага… Это уже кое что!

— А она не таджичка?

Мне показалось или я уловила в собственном голосе интонации Бабы Яги? С кем поведёшься… Так, не от-влекаться!

— Говорит, что нет, — она пожала плечами и усмехнулась своим мыслям. — А ещё она говорит, что после тата-ро-монгольского ига и союза братских республик у нас в стране такая внешность не должна вызывать удивление.

— Татаро — монгольское, говоришь… Понятно. А сёстры, братья у неё есть? Или были? — наседала я на девуш-ку.

— Нет. У ведьм в семье только один ребёнок родиться может.

— Ясно… А как зовут твою бабушку?

— Софья, да что ты привязалась к моей бабке? — додумалась, наконец, возмутиться допрашиваемая.

— Со-офья… — такого я точно не ожидала. Софья. Суфия… А ведь может статься… Ведь говорила Джинни, что могущественные они — горные Пери! А Суфия, если я не ошибаюсь, обозначает мудрость… И если эта самая мудрая бабуля вовремя придумала какой-нибудь хитрый ход, то теперь, вполне возможно… — Познакомиться хочу!

— Зачем?

— Ты просила объяснить, в чём моя сила? Просила. Так вот сначала надо у твоей бабушки разрешения спро-сить, что бы не ввергнуть тебя в…

— Куда?

Куда? Куда? Оттуда я знаю, как ты отреагируешь на сведения, что ты не рядовая ведьма, а потомок чародей-ского рода. В голове тут же промелькнули картинки Джинниных волшебств: плов и дыня среди пустыни; расколдо-ванный зайчик; пространственные переходы; кокон с волкодлаком…

— В искус.

— Куда-а-а!? — поперхнулась девушка чаем.

— Познакомишь? — состроила я загадочную физиономию.

— Куда я денусь… — со вздохом согласилась Влада. — Только, бабушка не знает, что я… Короче, что врать бу-дем?

— Если я не ошибаюсь, то — ничего, — моя, проснувшаяся от спячки интуиция, исполняла танец победителей и гордилась собой. — Ей не до твоих проказ будет. Кстати, ты заметила, что Гек охладел к Норе?

— Заметила, — недовольно буркнула Влада. — Тоже ты?

— Зачем мне это надо? — возмутилась я. — Видно понял, что не выгорит у него здесь ничего, и на новый объект переключился. Её тоже преследовать будешь? — я кивнула в сторону златокудрой Анжелы.

— Больно надо! Бабник!

— Вот это правильно! Так, когда идём к бабушке?


Влада, вся такая разобиженная, с надутыми губками и недобрым взглядом, наблюдала за нашим торопливым отбытием. Её бабушке Софии просто жизненно необходимо было посетить наше скромное жилище. Май светился радостной улыбкой, граничившей с улыбкой буйно помешенного. Мне кажется, Влада именно так и оценила состоя-ние моего мужа, и сильно напряглась, наблюдая, как Май усаживается за руль. Бабушку свою она любила, и доверять её жизнь полоумному водителю…

Андрею ничего объяснять не пришлось. Он только лишь увидел шуструю старушку, как тут же расцвёл этой самой шальной улыбкой, напугав впечатлительную внучку. Бабушка София тоже не ожидала такой реакции от незна-комого парня и недоумённо оглянулась на меня.

— Просто мы их очень любим, — объяснила я неадекватное, на первый взгляд, поведение мужа.

София согласно кивнула головой и села в машину.

— Ба, ты когда вернёшься? — бросилась к автомобилю Влада, неодобрительно косясь на Андрея.

— Сегодня не вернусь, — огорошила её бабуля, — может завтра. Нет? — она посмотрела на мой отрицательный жест. — Когда надо, тогда и вернусь! — твёрдо заявила старушка, чем окончательно деморализовала внучку.

— Но… Тогда я с вами!

Влада попыталась проникнуть в машину, но вероломная прародительница заблокировала дверь.

— Я всё разузнаю и решу, можно тебе туда или ещё рано! — суровым тоном непоколебимой наставницы изрек-ла София, окончательно расстроив наследницу. — К Варваре не приставай! Расскажу всё сама.

Я, честно говоря, не ожидала, что буквально через пятнадцать минут после нашего знакомства, ведьма София забросит все свои дела, наплюёт на посетителей и канючившую внучку, и бросится сломя голову в Порубежье. Хотя… Почему это не ожидала? А как бы повёл себя любой другой человек, так долго не видевший своих любимых родст-венников? Ей лишь потребовалось убедиться, что Малика теперь не опасна…

— Здравствуй, дорогая, — поприветствовала она меня на цыганский манер. — Что встречи так добивалась? Про-блемы свои, смотрю, сама решаешь? Садись к столу. И ты, внучка, садись.

Мы с Владой уселись за круглый стол, уставленный ведьмовскими атрибутами, бутафорскими, скорее всего, на против её бабушки. На меня уставились два, до боли знакомых, карих глаза. Вот только цвет у них был заметно светлее, чем у Джинни и Малики. Бабушка София производила странное впечатление. Пожилая женщина. Морщинки присутствуют там, где надо, волосы седые… Но ясные, молодые глаза, сбивали с толку. Если бы я не знала, что пере-до мной сидит не просто ведьма, пусть даже не самая рядовая, а, возможно, одна из великих волшебниц, я бы приняла весь её внешний вид за театральный грим. Ну не бывает таких глаз у старушек! Вот у Бабы Яги всё как раз наоборот: морщин нет, румянец во всю щёку, волосы каштановые, без единого серебряного волоска, а вот глаза… доброй ба-бушки. А тут всё наоборот.

— Да, решаю сама, — медленно выговорила я, очень медленно… Готовилась к встрече, готовилась, а теперь не знаю, что сказать. — Мне кажется, я могу одну Вашу проблему решить.

— Даже так? — удивилась — усмехнулась ведьма.

— Ты чего? — пихнула меня в бок опешившая девушка.

— Ага, — нагло заявила я, тем более что имела на это все основания. — Я назову сейчас два имени, и Вы решите, будем обсуждать эту проблему или нет.

— Два имени? — переспросила озадаченная бабушка. — Не знаю, не знаю… что ты можешь мне сказать…

— Джинан и Малика, — сказала я тихим спокойным голосом, но эффект, произведённый моим сообщением, был сродни небольшому локальному взрыву.

Старушка подпрыгнула в своём кресле, лицо её исказилось от бури эмоций: радость, недоверие, удивление, страх, боль… Длилось это недолго, София взяла себя в руки, лишь учащённое дыхание выдавало её возбуждённое состояние.

— Где? — я только собралась поведать ей историю сестёр, когда ведьма метнула напряженный взгляд на внучку. — Влада, оставь нас вдвоём, — потребовала она сурово.

— Ну, ба-а-а, — обиженно заныла девушка.

— Давай, иди в свою комнату, — не смягчилась строгая бабушка. Влада, зная непреклонный характер старшей родственницы, с недовольным видом поплелась из зала. — И не подслушивай! — повысила голос София, на что в ответ получила душераздирающий вздох.

Дверь за девушкой закрылась, и хозяйка поощрительно кивнула мне.

— Джинни… Джинан, — поправилась я, — расколдована, Малика освобождена от власти колдуна из Магриба, Саббах уничтожен.

София недоумённо смотрела на меня, несколько минут, не проявляя абсолютно никаких эмоций. Я даже на-чала сомневаться, а не напутала ли я чего? Но ведь имена то она знает… М-да…

— И? — только и смогла вымолвить она после долгой паузы.

— Так Вы их увидеть хотите или нет? — возмутилась я.

— Увидеть? — немного ожила старушка. — Когда?

— Да хоть сейчас, — пожала я плечами. И что до неё так долго доходит?

— Правда? — уже гораздо больше оживилась София. — Конечно, хочу! А они где?

— Здесь у нас, — подивилась я недогадливости старой волшебницы, и лишь потом сообразила, что она возмож-но про наши совмещённые пространства не знает, — в Порубежье.

— В Порубежье? Но, как?

— Давайте, мы с Вами сейчас туда поедем, встретитесь с сёстрами… Чего два раза одно и тоже рассказывать. С нашими друзьями познакомитесь, что б, как говориться, все персонажи событий присутствовали. Один из них, мой муж, ждёт меня внизу с машиной.

— Поехали, Варенька! — в глазах её заблестели слёзы. Всё. Она окончательно поняла и приняла информацию о том, что, по крайней мере, две её сестры живы, здоровы и она может их увидеть через столько веков…

Влада, ничего не понявшая из нашего разговора (подслушивала-таки), потребовала взять её с собой. Глупая! Как это она себе представляет? Там и так такой базар начнётся: Джинни, Малика, Рыська, Чу, мы с Маем… Все будут Софию просвещать, до внучки ли будет? Получив категорический отказ и обещание, что в следующий раз она обяза-тельно… Влада надулась на бабушку, на меня, и, за одно на радостного Мая.

— Это не честно! — крикнула она нам на прощанье и обиженно продемонстрировала свою спину.


— А что, проход находится прямо у вас в квартире? — удивилась София.

— Ну да, а что? — не поняла я её интереса.

— Как всё продумано! — восхитилась волшебница.

— Вы проход видите? — поинтересовался Андрей. Старушка кивнула и уже приготовилась сделать шаг, но те-перь вопрос задал я.

— София, а Вы в таком виде пойдёте?

— В каком? — нахмурилась она и критически осмотрела своё одеяние.

— В возрастном, — объяснила я свой интерес и кивнула на зеркало.

— Ах, да! — просияла та. — Я так давно не могла себе позволить быть молодой! Спасибо, Варя!

На нас с Маем смотрела третья копия Джинни, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Чёрные (теперь такие же чёрные) глаза, смуглая кожа, фигуристое тело. Вот только причёска другая. Джинни так и носит свои забавные косички. Малика, потеряв свои локоны, потихоньку обрастает. София убирает волосы в пучок. А так… три клона, ей богу!

Проходя через пункт контроля, мы сбили с толку дежурившего Горыню.

— Джинни, а я не заметил, когда ты проходила! — пробасил гигант.

— Здорово, Горыня! Это не Джинни, — хохотнул Май, — это ещё одна её сестра!

— Да ты что! Вот уж Семён обрадуется! Гы!

— Кто такой, этот Семён? — шепнула мне София.

— Есть тут один местный житель, большой поклонник дам и кинематографа. Одно увлечение отпугивает дру-гое. Я имею в виду, его увлечение кино отпугивает от него девушек. Он бывает просто несносным!

— Надо же, — задумчиво произнесла помолодевшая волшебница. Видимо, это самое молодое состояние навева-ло ей определённые мысли… — А он кто, этот Семён?

— Суседко, домовой, то есть.

— Симпатичный?

Точно! Помолодела волшебница… кровь заиграла… Берегись, Семён!

Застава произвела на Софию благоприятное впечатление. На самом деле, вид от «Теремка» поражал своей гармонией и благолепием каким-то. А дальше мы не пошли. А зачем, когда в наличии присутствуют две такие замеча-тельные личности, как Лоцман и Пери. Пространственный переход к избушке Рыськи и мы наблюдаем пасторальную картину: Джинни выгуливает отъевшегося зайца, а Рыська, сидя на крыльце, отпускает ехидные шуточки в адрес по-тенциального ужина. Стратегический запас невозмутимо хрумкает морковную ботву, пропуская все инсинуации мимо своих выдающихся ушей. Джинни хмурит бровки и грозит возлюбленному пальчиком. Потом, что-то почувствовав, она оглядывается в нашу сторону и замирает с открытым ртом. Крик так и не срывается с её губ. Аналогичной статуей замирает на крыльце Рыська. И только невозмутимый Тавшан продолжает жевать траву. В мире зайца никаких изме-нений не произошло…

— Прямо немая сцена из Гоголя, — усмехнулся Май и, первым двинулся к избушке. — Искусственное дыхание никому делать не надо?

— Суфия-а-а-а-а-а-а-а! — выпустила воздух Джинни, чуть ли не переходя на ультразвук.

Что сказать, встреча сестёр всполошила наверное половину Порубежья. Во-первых, сбегали в Град-Грот за Маликой. Пришлось прихватить и Чу, и Бориса, и Перетопа. Потом наведались в Волчановку за Белым Волком и Марлой. Сороки позвали Бабу Ягу и Дуплянских. Семён явился, следуя своей интуиции. Не могли пропустить новое знакомство Хмара с Баськой. Как в компании оказался гном Додор, не знал никто….

Встреча вновь грозила затянуться за полночь, а нам утром, всё-таки на работу. Вот я и попросила Софию сна-чала рассказать, как она смогла спастись от Саббаха. А уж потом, без нас, они расскажут старшей (как оказалось) се-стре все приключения младших.


Когда Суфия поняла, что все несчастья её семьи происходят по вине одного колдуна, времени для спасения почти не осталось (в магическом смысле). Конечно, сам колдун был слаб, но помощь демона Кра позволяла ему справляться с более сильными противниками. Да и вероломство Малики оказало неоценимую услугу. Сёстры доверя-ли ей, и не подозревали, что младшенькая перешла на сторону врага. Пока они разобрались что к чему, ещё две сестры погибли. Суфия, поняв, что рано или поздно достанут и её, решила пойти навстречу их желаниям, вот только…

Своего двойника она создавала долго и кропотливо. Первые экземпляры были нежизнеспособны. Не просто создать гомункула, но ещё сложнее создать гомункула — точную копию создательницы. А создать копию, способную принять силу и душу, просто невозможно! Суфия трудилась над вторым своим телом, укрывшись от мира в древних пещерах. Ни одна живая душа не должна была знать, что создаёт волшебница, какие опыты проводит, чего ожидает в итоге. Наконец, запасное тело было создано и обучено минимальному необходимому запасу знаний и навыков. Су-фия приступила к перекачке силы. Это оказалось не менее сложно, чем создать и обучить двойника. Сила текла в чу-жое тело неохотно, сопротивляясь и норовя вернуться на родину. Такое нежелание силы было вызвано чужой аурой. Суфия специально изменила её, что бы враги не смогли отследить волшебницу в дальнейшем. Ослабленная, практи-чески лишённая не только волшебных, но и жизненных сил, она сдалась на милость врагам. Горькое разочарование постигло тогда Саббаха. Силы у жертвы оказалось так мало, что она едва компенсировала затраты на свою поимку. Злобный колдун не заметил, что волшебница, не имеющая возможности сопротивляться, в последние мгновение перед смертью сумела вырвать свою душу из его цепких лап, и унеслась, в только ей известное убежище, на воссоединение с новым телом.

Привыкать к новому телу было тяжело. Сила не слушалась. Порой Суфие казалось, что все её старания на-прасны, и она больше никогда не обретёт былой мощи. Когда наступил перелом, она не поняла. Но в один прекрасный день, хотя на самом деле он был промозглым и дождливым, ей без труда удалось разжечь костёр в своей пещере. Все-го лишь костёр. Но долгое время ей и это было не под силу. С этого момента всё изменилась. Она вернулась в мир. Но оставаться в местности, где её хорошо знали, было небезопасно. Только сейчас она поняла, что не надо было так усердствовать с похожестью. Как раз наоборот, следовало создать другую внешность. Но дело было сделано… Она путешествовала по свету, но долго, в прочем, нигде не оставалась. И лишь полвека назад осела в России. Скорее все-го, провидение привело её в эти земли. Многонациональная страна, где любая внешность не вызывала удивления. Су-фия даже нашла себе спутника жизни и родила дочь, но муж её так и не узнал, на ком, собственно, он был женат. Доч-ка не унаследовала от матери сколько-нибудь силы, и Суфия посчитала, что дети от обычных людей не перенимают дара. Но внучка Влада несказанно порадовала её, когда стала проявлять признаки силы. А потом в стране стало воз-можным заниматься колдовством и ворожбой (правда, на дилетантском уровне), но и этого было достаточно волшеб-нице. Потомственная ведьма София открыла приём посетителей…

На следующий день я не знала, куда деться от сверлящего взгляда Влады. Казалось, что она умудряется де-лать с вои дела, и, одновременно портить мне настроение своим обиженно-вопросительным взглядом. И ведь ни одно-го слова за весь день не сказала, ни одного вопроса не задала. Только смотрит.

— Ты рентгеном подрабатывать не пробовала? — не выдержала я. — У тебя взгляд радиационный.

— Ага, — отозвалась секретарша, — у меня сейчас вообще неконтролируемая ядерная реакция начнётся! Я уже вторые сутки мучаюсь!

— Первые сутки ты мучаешься, — заявила я ехидно, — вторые — через три часа начнутся.

— Умничаешь? А вот что с моей бабушкой, сказать не можешь! — о-очень обиженным тоном отозвалась Влада.

— Не могу, — покладисто согласилась я. — Во-первых, я обещала Су… твоей бабушке, во-вторых, если я тебе не то, что надо расскажу, она обидится и нашлёт на меня каких-нибудь проклятий…

— Да я понимаю… Но интересно ведь!

Суфия вернулась вечером через нашу квартиру. Сказать, что она была счастлива, не сказать ничего. Немного настроение ей подпортило наше напоминание, что домой в столь помолодевшем виде ей отправляться не стоит. Нам досталась порция благодарностей, порция восхищений и просьба считать её другом. Ну, как тут откажешь?

Какую долю правды рассказала бабушка любимой внучке, я не знала, но, глядя на ушедшую в себя девушку, буквально на автопилоте выполнявшую свою работу, я порадовалась за собственную выдержку. Скрывать свои чувст-ва ведьмочке ещё учиться и учиться.


День Рода выдался пасмурным, но тёплым, безветренным. Конечно, ласковые лучи солнца немного скрасили бы моё нервно — паническое состояние, настроили бы на позитив, но… Серая пелена осенних туч комфортно распо-ложилась на небе и не собиралась уступать своего ложа. Хорошо ещё, что дождь не зарядил, а то бы я совсем удари-лась в хандру и сплин. Мне всё время казалось, что я не подхожу для столь важной миссии. Да не просто не подхожу, а не подхожу по всем параметрам! Виданное ли дело, воскрешать мёртвых!? Это некромантией попахивает. А какой из меня некромант? И вообще, я мёртвых, не то, чтобы боюсь, но… опасаюсь. И как, интересно мне, они выглядят? Вдруг, это просто голые костяки? Хотя, костяки, это совсем не плохо. А вот если на них разлагающаяся плоть имеет-ся, да ещё воняет… Бр-р-р. И как их различать?…

Перетоп мягко ступал по лесной тропе, стараясь как можно аккуратнее оттранспортировать меня к пещере Цмока. Я почти всю дальнюю дорогу молчала, углубившись в свои думы, и Перетоп не доставал меня разговорами. Он, вообще, был по жизни молчуном, и только в редких случаях проявлял словоохотливость. Так, в дружном молча-нии мы и добрались до приснопамятной пещеры, в которой нас уже ожидали Баба Яга, мрачный, как всегда Всевед, Май, ушедший ни свет, ни заря с Рыськой освобождать пещеру от охранника Цмока, сам Рыська и суровый Громо-вержец.

— А я всю дорогу думала, чего это погода сегодня такая пасмурная, — вместо приветствия, упрекнула я Перуна.

— Я, конечно, всех ваших Берегинских тайн не знаю, — Перун перестал нервно вышагивать вдоль входа в пеще-ру и опёрся о свою секиру, — но воскрешение лучше происходит во время дождя.

— Так Вы что, ещё и дождь начнёте? — возмутилась я такой несправедливости. И так настроение неважнец-кое…

— Когда в пещере устроишься, начну, — подтвердил Громовержец.

— С громом? — начал во мне шевелиться червячок язвительности.

— А тебе гром нужен? Можно и с громом, и с молнией, — флегматично парировал бог, не обращая внимания на мои потуги. — Правда, не сезон уже.

— Не надо, — усмирила я своего червячка, — обойдусь без спецэффектов. Ещё какая-нибудь информация есть?

— Есть, — обрадовал меня скрипучий голос Кощея, — ты не должна покидать пещеры, пока не воскресишь хотя бы одного из богов, ты…

— Это ещё почему-у-у? — от моего возмущённого вопля переполошились птицы на ближайших деревьях. Ус-покоенный было червяк встал на дыбы — А если я в туалет захочу?

— Там всё есть, Варенька, — как всегда, ласково, проворковала Баба Яга, — не беспокойся.

— Что есть? — с интересом осведомилась я на пару с червяком. Монстрик нервной язвительности начал раз-растаться в моей душе.

— Я тебе позже всё объясню. Пусть Всевед закончит свою часть.

— Угу, — я повернулась к Кощею с приторно — сладкой физиономией. — Слушаю!

— Варвара, — грозным скрипом отозвался Всевед, — умерь глум!

Я обречённо вздохнула, убрала с лица притворную улыбку и самым внимательным взглядом уставилась на Кощея.

— Слушаю.

— Варвара! — Кощею опять не понравился мой вид.

— А теперь то, что не так? — обиженным тоном возразила я, махнула на чародея рукой и уныло поплелась в пещеру. — Не улыбайся…, не будь серьёзной…, вас не поймёшь…, то не так, это не эдак…

— Ты куда? — рванул за мной Всевед, подхватив полы своего балахона. — Я ещё не дорассказал…

— Так рассказывайте, а не придирайтесь! — бесновался монстрик. — Я, между прочим, очень волнуюсь! — отчи-тывала я Кощея, бодро, не оглядываясь, шагая по слабоосвещённым коридорам пещеры. Судя по возне, доносившейся сзади, за нами топали все остальные. — Что вам, шутка что ли, вот так вот запросто, воскресить богов, не известно, сколько затратив на это времени. А там пахнет? — я резко остановилась и обернулась назад, чем спровоцировала не-большое столпотворение местного масштаба.

— Чем пахнет? — удивились как минимум трое моих спутников.

— Ну…, чем в склепах пахнет? Гнилью, наверное, тленом…

— Каким тленом!? — осведомились уже все присутствующие хором, а пещера ещё несколько раз повторила ри-торический вопрос.

— А чем тогда? — я выжидательно смотрела на Кощея, а он непонимающе таращился на меня. Мне даже стало казаться, что он пытался тихо принюхаться и оценить, так сказать, в живую, благоухание склепа.

— Ты это брось, — наконец выговорил Всевед. — Опять пытаешься меня с понтолыку сбить! Не выйдет! Я боль-ше на твои штучки не поведусь! Ты меня должна выслушать и не задавать своих глу…, - он осёкся, встретив мой на-смешливый взгляд, — своих вопросов.


— Да? Я уже третий раз говорю: «Слушаю!»

Задние ряды зашевелились, по-видимому, желая что-то сказать или сделать, но Кощей остановил их взмахом руки. Я услышала только: «… издевается…», сказанное Маем и упрямое сопение Рыськи.

— Так вот. То, что тебе нельзя выходить, пока не оживёт хотя бы один бог, ты поняла, — я согласно кивнула, — тебе нельзя петь песни, — мои бровки поползли вверх, — нельзя призывать навьих жителей…

— Я-а-а, — поразилась я таким странным правилам поведения в склепе, — конечно, призывать их не собираюсь, но почему, всё-таки нельзя?

— Навь… — вздохнул Кощей и одарил меня надменным взглядом. — Это за чуром. Они придут на твой зов с ра-достью, но тогда боги отправятся в Навь и твоя задача не будет выполнена…, и ты останешься в этой пещере навсе-гда…

Вот так вот? Да!? А предупредить не могли?

— Ну, уж нет! — прогремел под сводами пещеры голос Андрея. — Этого я не позволю! — он пробрался вперёд, взял меня за руку и потащил обратно к выходу мимо опешивших жителей Порубежья. — Чего надумали, хочешь — не хочешь, а воскрешай! Помощи никакой, информации никакой, опыта никакого! Опять авантюру затеяли! Я вам жену не отдам!

— Стой, Лоцман! — рявкнул Перун. Андрей остановился и исподлобья посмотрел на бога. — Не уводи Береги-ню, — добавил он уже и тише, и душевнее как-то, — она справится. Я верю в это! Весь пантеон верит. А слова Всеведа… Должен же он предупредить…

— Должен, должен, — проворчал Кощей, протискиваясь по узкому коридору мимо Перуна, — почему это я вся-кий раз должен неприятности ей говорить? Она мне уже всю нервную систему расшатала! Сами разбирайтесь…

— Должность у тебя такая, — напомнил ему Громовержец, — забыл?

— Помню, — огрызнулся Кощей, — забудешь с вами… Вот уж подсуропили папа с мамой…

— Что ты вечно ворчишь? Сам высказываешься так, что люди паниковать начинают… Можно ведь как-то по-другому, мягче…, округлее как-то…, - выговаривал Перун Всеведу.

А в это время Май, крепко держа меня за руку, целенаправленно продвигался к выходу. За нашим поступа-тельным движением наблюдал хмурый Рыська. И остановить нас, и не задерживать — всё ему выходило боком. Вот и молчал друг разлюбезный, провожая нас укоризненным взглядом. Бабу Ягу я из-за широких плеч Рыськи не видела, но думаю, она решала ту же дилемму, что и фолк.

— Останься, Варенька, — донёсся до меня её голос.

Перу и Всевед, увлечённые интереснейшим спором кто кому чего должен, тут же замолчали и оглянулись в нашу сторону.

— Куда-а-а-а!? — удивлённо вопросил бог. — Пришла, дороги назад — нет!

— Прямо уж и нет! — буркнула я.

— Да не бойся, ты, Варвара, — отозвался Кощей, — вернёшься, если ничего не получится… Это… ну, положено так… что, вроде обратного пути нет.

— Страшилка, что ли? — уточнила я.

— Вроде того… Тест на…, - поддержал его Громовержец, но остановился на полуслове.

— На вшивость, — закончила я недовольным тоном, — и я его не прошла.

— Не на вшивость, — попытался оправдаться Перун, — а на добрую волю.

— Угу. Понятно…

— Вернись, Варя. Хоть попробуй…, пожалуйста.

Мне стало от чего-то стыдно. Чего я испугалась, в самом деле? Посижу там с… ними. Может мысль какая умная придёт. Придумаю что-нибудь.

— Эх, где наша не пропадала! — я решительно высвободилась из мужниных рук и, пока снова не передумала, потопала в глубь пещеры. — Наша пропадала везде…

Зал, в котором содержались умершие боги, оказался довольно просторным, освещённым неярким мягким све-том. Неровные, серые стены, переходили в потолок, терявшийся в глубокой темноте. У дальней стены зала стояло несколько открытых саркофагов, в которых и дожидались несчастные боги пришествия своей спасительницы. Тленом, надо сказать, не пахло, гнилью тоже. Воздух был свежий, чуть пахнувший мятой. Зря я опасалась вида умерших бо-гов. Они и на мертвецов то похожи не были. Люди, как люди. Бледные только. Оно и понятно, восемьдесят лет без солнечного света… Я подошла к саркофагам поближе. Женщина, лежавшая в ближнем из них, была удивительно кра-сива и строга. Тёмные соболиные брови, такие же тёмные прямые ресницы, прямой, немного хищный нос, плотно сжатые губы. На голове невообразимая шапка — шлем, отороченная мехом. На груди покоились две русые, в руку толщиной, косы. Такая же кожано — меховая одежда, которая больше подошла бы воину или охотнику.

— Зевана, — шепнула мне Баба Яга, — хозяйка Безмирья.

— Хозяйка? — так же шёпотом отозвалась я. — А как же Числобог? Или это его жена?

— Числобог её замещает. Временно. Ты же в тереме была. Помнишь, какой там беспорядок и теснота. Он туда почти всё своё оборудование стащил. Захламил жилище… А астрономический дворец у него в Белогорье находится, большой, просторный.

— А-а-а. Ой, это кто? — я остановилась у второго, почти квадратного, саркофага. В нём на боку возлежал седой полкан.

— Китоврас, бог мудрости.

— Полкан?

— Ну и что?

— Я думала, что все боги на людей похожи.

— Далеко не все. Семаргл — крылатая собака, Китоврас опять же.

— Надо же…

— А этот, красивый какой. Полеля?

— Он.

— Это дудочка у него?

— Жалейка.

— Кого то он мне напоминает… О! Он на Ярило похож, только моложе. А чего это он на него похож?

— Ярило, брат Лады. Так что Полеля на дядьку похож, — как-то очень торопливо пояснила Яга. — И не задавай провокационных вопросов!

— Не буду — покладисто пообещала я. — А это кто?

— Это Моди, скандинавский бог.

— Сверх программы, который. Большой какой…

— Они там все немаленькие, дети Севера. Ну, всё Варенька, я пошла, а ты тут располагайся. Вон кресло, там и попить — поесть я тебе припасла, — она почти ушла из пещеры, но, что-то вспомнив, оглянулась. — Ах, да… нужник вон за той скалой.

Я понимающе кивнула ей и направилась к креслу, но на полдороги остановилась:

— Бабушка, — Яга замерла в напряжении. Что-то слишком болезненно стали воспринимать жители Порубежья мои вопросы. Я не стала её разочаровывать. — А, в самом деле, почему всегда Кощею достаётся доводить до моего сведения всякие неприятные моменты?

Она, даже не таясь, облегчённо вздохнула и поведала, что Кощей является межой…

— Межой?

— Да. Ты же всё в первый раз правильно поняла. Граница он, межа, между Явью и Навью. И все моменты, свя-занные с переходом этой границы он обязан контролировать и… пояснять, так сказать, при необходимости.

— А-а… Это ему очень не нравится, да? Что он всякий раз нервничает?

— Ну-у… Если поставить себя на его место…

— И злой такой, — невежливо перебила я пожилую женщину.

— Ты знаешь, Варя, что самое интересное, — озорно улыбнулась Яга, — он в Нави становиться такой добрый, что его родитель — царь Ниян, весь из себя выходит, глядя на это благонравие. А тут, у нас, наоборот…

— Если листьев коки пожуёт, так и у нас, — вспомнила я нашу с Юдо успокоительную терапию для нервных ча-родеев, — добреет, и даже за русалками ухаживать начинает. Как он на Русалиях Мо′крицу обхаживал!

— Да уж, — согласилась со мной Яга, — любит он женщин в теле. Смеяна у него была…, вдвоём не обхватишь.

— То-то он меня невзрачной обозвал, — хихикнула я.

— Да как он посмел? — она возмутилась и даже брови насупила.

— Это тогда же было, под действием наркотика.

— Ох, Варвара, ты бы поосторожней с Юдиком экспериментировала. Не даром же его у нас Чудом зовут. Но ему, всё как с гуся — вода!

— Да мы с ним так… не особо, — я подумала, что кроме кормления Кощея кокой ничего больше мы и не пред-принимали. Хотя и это было вынужденной мерой, а не шалостью. — Только в рамках суровой необходимости.

— В рамках, говоришь… Ладно. Больше у тебя вопросов нет?

— Есть! — с готовностью ответила я, отчего выражение лица Бабы Яги стало удивительно похожим на вечно недовольную мину Всеведа. — Потом спрошу.

— И то верно, — она суетливо помахала мне и споро засеменила на выход.

«Что за вопрос, который я могла задать, но не задала, так обеспокоил Ягу? Надо сесть и спокойно подумать… Нет! Это я решу потом, а сейчас… Надо решить, как я буду заниматься реанимационной деятельностью? Раз никто подсказать не может, надо пользоваться собственным интеллектом. Что мы имеем? А имеем мы малоопытную, но сильную (как надеются Порубежцы) Берегиню, которая умеет делиться своей силой. Значит… надо попробовать их силой этой самой поднять.»

Я решительно направилась к саркофагу Зеваны.

— Ну, что ж… попробуем! — я торжественно опустила свои руки ей на грудь, надеясь запустить молчавшее сердце. Минута, другая… — Интересно, долго мне так стоять? Может, искусственное дыхание попробовать? — я уже почти собралась забраться в каменный гроб, даже ногу одну закинула, но передумала. Вряд ли этим способом вос-крешали богов предыдущие Берегини. Я представила картину, как женская фигура, сидя верхом на, так сказать, высо-копоставленном трупе, проводит реанимационные процедуры, вытирая со лба трудовые капли пота. — Мда… Инст-рукцию какую-нибудь оставили бы, что ли! — обиделась я на предшественниц. — А вдруг и впрямь, оставили? Тогда где? На стенах, конечно же!

Я воодушевлённо стала изучать стены пещеры. И нашла-таки! Но, совсем не то, что искала. Это была не ин-струкция, это были стихи, выцарапанные на камне и рассказывающие грустную историю предания богов:

Под копытами чёрных коней

Рассыпаются древние идолы.

В водоверти безжалостных дней

Боги старые верой испытаны.

Пришлой верой с земли чужедальней,

Чьи жрецы заклеймили язычеством

Веру предков, богов изначальных,

Обещав за измену величие.

Обещав за измену спасение,

Рай по смерти, и там всепрощение.

И пошло по Руси, как затмение,

Прежним идолам кровное мщение.

Разорили священные капища,

Алтари кровью волхвов забрызгали…

Благодать в новой вере ища,

Неофиты по Росии рыскали.

Потом процарапанный текст сменился другим, написанным краской:

Осыпается взорванный храм,

Лики светлые сброшены под ноги.

Превратили Россию в бедлам

Прославляя безбожные подвиги.

Отреклись от всего и от вся.

Стяги в руки кровавые выданы…

Всё по кругу — закон бытия,

Вера новая — новые идолы.

Я стояла у стены, задумчиво водя пальцем по нацарапанным словам, и словно слышала крик чужой души, на-стигший меня через толщу лет. Они тоже проводили здесь не один час, ища те, самые точные, самые могущественные слова, которые могли воскрешать тех, кто покоился в этом склепе. Они также как и я были один на один с этой зада-чей, и никто не мог им помочь… И мне никто не поможет, пока я сама не домыслю — додумаю как нужно это делать. Я вернулась в кресло и задумалась, но мысли мои скакали с одной темы на другую, как козлята по летнему лугу. Тре-бовательное урчание живота оповестило меня о готовности к принятию пищи, заглушая все остальные здравые мыс-ли.

— Ладно, сначала подкреплюсь. И что мне тут Яга припасла? — и откинула салфетку и удовлетворённо потёрла руки. — Пирожки, молочко, яблочки…

Вообще то я не имею привычки чавкать, но, то ли акустика в этой пещере была такая коварная, то ли я сама слегка забылась и перестала соблюдать приличия… Звуки, которые раздавались под сводами склепа, легко можно было принять за чавканье стаи голодных гиен, а я всего лишь грызла яблоко. Слегка устыдившись своих манер, я за-глянула в саркофаги, как отреагировали подопечные на сей моветон. Нет. Ничего не случилось. Всё тихо и спокойно. Никто не возмутился, никто не стал предъявлять претензий… Жаль! Я умастилась в кресле и вновь задумалась. Я так усиленно думала, что не заметила, как уснула.

Мне приснился забавный лопоухий щенок, пытающийся стянуть с ног мои почившие в болоте розовые тапоч-ки. Он смешно тявкал, подпрыгивая, как резиновый мячик. Я весело смеялась, теребя его мягкую шкурку. Потом под-няла его на руки, а он лизнул меня в нос. Действие мягко перетекло к какому-то водоёму, где к нам присоединился Май в образе белоснежного лебедя. Андрей оповестил нас, что научился летать и предложил покатать нас. Вот мы уже летим на ставшим огромным Мае — лебеде. Ветер бьёт в лицо, я крепко прижимаю щенка к себе. Мне весело и страшно. Внизу проплывает карта Порубежья. Нас догоняет тёмно — серая туча, при приближении оказавшаяся Хма-рой. Горыныч с удивлением смотри на небесных конкурентов и недовольно гыкает. Я понимаю, что змей ревнует нас к небу, и добродушно похлопываю длиннющей рукой по хвосту летучей рептилии. Хмара удовлетворённо уходит в пике и скрывается в Безмирье. Мы приземляемся у сарая Перетопа и наперегонки бежим к живому ключу. Я черпаю воду пригоршнями и жадно хватаю её пересохшим ртом, но напиться не могу. Жажда одолевает меня со страшной силой, становится невыносимо жарко, и… я просыпаюсь.

Я укрыта тёплым пледом. Страшно хочется пить. Где-то тут был кувшин с молоком…

— Интересно, кто это накрыл меня пледом? Яга, скорее всего. Пришла меня проведать, а я тут… долг свой Бе-регинский исполняю, десятый раз… А что мне такое снилось? — я вспомнила сон и поняла, что лопоухий щенок — это мой будущий сын. На душе стало легко и свободно как-то. Вдохновение посетило меня нежданно — негаданно:

Ношу под сердцем тайну бытия,

Храню её сокрытою до срока.

Мечтой живу, и в ожидании дня

Я небесам молюсь и страстно и глубоко.

Я телом слышу пульс, живущего во мне,

Желания его и мысли ощущаю.

Ещё едины мы… И как в прекрасном сне

Его приход с надеждой ожидаю.

Я, как глубоко беременная женщина сложила руки на животе, улыбаясь чему-то своему, сокровенному. Ощу-щение лёгкого движения под руками, словно в воде где-то рядом проплыла рыбка, поначалу не тронули меня, но уже через секунду я вся встрепенулась. Первый толчок! Конечно, толчком его назвать трудно, но… Я первый раз почувст-вовала, что жизнь, которая живёт во мне, подаёт знаки: «Вот он я, мама!» Я прикинула срок. Всё верно, четыре месяца.

— Так! — я выбралась из кресла и суетливо оглянулась вокруг. — Мне срочно надо к мужу! У меня тут такие со-бытия! Мы тут уже шевелимся во всю! Господа разлюбезные, будьте так добры, воскрешайтесь! — я бросилась к сар-кофагу богини и стала её бесцеремонно тормошить. — Зевана, вставай, пожалуйста! Залежалась ты тут! Там на твоё законное место черти посягают, Числобог весь терем захламил, зверьё без присмотра! Вставай!

Ресницы Зеваны дрогнули, и первый слабый вздох оповестил меня, что одну богиню я всё-таки воскресила. Она открыла глаза и с недоумением уставилась на меня.

— Ты не Анна, — сурово произнесла хозяйка Безмирья.

— Совершенно верно, я — Варвара, новая Берегиня. Вставайте, пожалуйста. Вас там, — я махнула рукой в сторо-ну выхода, — уже давно ждут.

— Ага, ждут, — повторила за мной богиня. — А я тут одна?

— Нет, — обрадовала я её, — вас тут четверо. Один — скандинав. Такой красавчик!

— Да? Где? — она бодро, несмотря на почти вековую спячку, вскочила со своего ложа и безошибочно подошла к гробу Моди. — Зело хорош! — одобрительно произнесла Зевана и оглянулась на другие гробы. — Китоврас и Полеля?

— Ага. Я их сейчас тоже… разбужу. Полеля! Полеля! — начала я тормошить юношу. — Поднимайся! Всё самое интересное проспишь! — я попыталась вынуть у него из рук жалейку, но её сжали сильнее. — Ага! Попался! — я весело потрепала его за нос. Нос сморщился и чихнул. — Зевана, помоги ему до конца очухаться! — я воодушевлённо перемес-тилась к Китоврасу. Теребить бога мудрости за нос я не решилась. — Господин Китоврас! Китовра-ас! — никаких при-знаков пробуждения. — Лежишь тут, хорошо тебе, никаких беспокойств! А там, между прочим, такое творится, та-кое… — что «такое» и где оно творится, я не придумала, но надо было как то призвать полкана к жизни, — там Перун ведёт себя как… как… подросток! Вот!

— Перун? — удивилась Зевана.

— Да он всегда был шутником, — усмехнулся уже полностью оживший Полеля. — Этим ты Китовраса не уди-вишь.

— Да? А чем тогда?

— У полканов всё в порядке?

— Вроде да… — я напрягла память и выудила из её недр самое болезненное воспоминание. — У Кощея… бзики наблюдаются.

— Бзики? — вытаращил на меня голубые глаза Полеля.

— Чудит он, — поправилась я.

— Чудит…, - серьёзно произнесла Зевана, — на то он и Кощей, что бы чудить. И что он натворил?

— Волкодлака в мир выпустил, — довольно зло вырвалось у меня.

— Волкодлака? — слились два голоса, нет — три голоса.

Из квадратного саркофага поднялась седая голова бога мудрости. Китоврас обвёл нас своими карими глазами, оценил обстановку и стал, кряхтя, выбираться из каменного ложа. Я облегчённо вздохнула и направилась к сканди-навскому гостю.

— И что с волкодлаком? — требовательно спросил полкан.

— Уничтожили, — как можно равнодушнее оповестила я собравшихся, и склонилась над своим бонусом. — Мо-ди, — почему-то шёпотом позвала я, — Моди! А он по-русски понимает? — оглянулась я на богов.

— Должен, — Зевана подошла ко мне и стала оценивающе изучать лежащее тело, — бог он как-никак.

— Ага, и что мне с ним делать?

— А ты его за нос потрогай, — посоветовал Полеля, — на меня подействовало.

— За нос? — я с сомнением посмотрела на бицепсы Моди. — А вдруг он драться начнёт?

— Я же не начал, — подбодрил Полеля.

— Так у тебя специальность мирная. Ты нежный, музыкальный… В дудку свою, как клещ вцепился, — парень довольно хмыкнул. — А этот, смотри, какой… здоровый. Он просто рукой махнёт, а я отлечу в стену! Не-ет! Я так не согласна! — я подошла к его голове и легонько похлопала по щекам. — Эй, богатырь, давай, воскрешайся!

— Ему твои похлопывания, как мёртвому припарки, — прокомментировал мою попытку Полеля.

— Мёртвому! — передразнила я его. — А он какой? Мёртвый и есть! И на что он отреагирует, я понятия не имею!

— Я на хозяйство своё запущенное отреагировала, — призналась Зевана. — Словно толчок в сердце и мысль: «Хозяйка ты или нет?»

— А я на нежность, — хитро улыбнулся Полеля и стал абсолютной копией Ярило. — Меня ещё никто так за нос не трепал.

— Опять ты со своим носом, — смутилась я.

— Я, Берегиня, на безобразие Кощея отозвался, — пробасил полкан. — Извини, не знаю твоего имени.

— Варвара, — запоздало представилась я. — Тогда что может пробудить Моди? Как вы думаете? — я с надеждой посмотрела на богов.

— Воин он, — мудро заметил Китоврас, — на это и надо рассчитывать.

— Побить что ли? — испугалась я.

— По всему получается, что побить, — весело поддакнул Полеля. — Побить!

— Я не могу!

— Надо, Варя, надо! — продолжал веселиться парень.

— Вы так считаете? — три кивающие головы были мне ответом. — Мда… И куда стукнуть?

— Ну-у… — взгляд Зеваны заскользил по груди Моди и далее, по животу, к…

— Зевана! — раздались два возмущённых мужских крика.

— Ей выбирать, — миролюбиво отозвалась богиня.

— Посоветовали, — обиженно проворчала я, — спасибо!

— Да врежь ты ему в… челюсть, — посоветовал Полеля. Остальные снова закивали.

— Хорошо, — согласилась я, — но вы мне поможете!

— Как? — осторожно поинтересовался советчик.

— Будете его руки держать. Мало ли что…

— Это можно, — согласился Китоврас и вцепился в правую руку Моди.

— Добро! — подхватил Полеля и пристроился у левой руки.

— Зевана, держи его ноги, на всякий случай, — определили место дислокации богини полкан.

Все заняли свои места, и я приготовилась бить (!!!) несчастного скандинавского бога, по лицу. Пришлось по-теснить Китовраса. Я размахнулась и, что есть силы, врезала кулаком в челюсть Моди. Рука соскользнула и протара-нила нос.

«Интересно, — пронеслась в голове мысль, — а прежние Берегини тоже вот таким способом воскрешали, или у них были более мирные способы?»

В склепе воцарилась гробовая, извиняюсь за тавтологию, тишина. Мы дружно ждали результатов нашего ре-волюционного способа воскрешения, не спуская глаз с подопечного. Разъярённый рык из могучей груди заставил нас всех вздрогнуть. Я в ужасе отпрянула от саркофага. Подельники повторили мой манёвр. Мы дружно подпёрли стены пещеры, искренне желая слиться с ними. Стараясь даже реже дышать, я со страхом наблюдала, как из каменного гроба поднимается груда мышц, увенчанная перекошенным от злобы лицом. Скандинавский бог яростно ругался, щупал свою потревоженную челюсть и расквашенный нос.

— Ой! — непроизвольно вырвалось у меня. — А что он говорит?

— Ругается, — пояснил мне Полеля.

— Да-а? — с сарказмом выдавила я. — Кто бы мог подумать! Надо было из Асгарда кого ни будь пригласить…

— Запоздалая, но мудрая мысль, — похвалили меня Китоврас.

— Асгард!? — прорычал Моди.

— Вот, уже не ругается! — обрадовалась я. — Добро пожаловать в Порубежье!

Скандинав недоумённо уставился на меня.

— Кто ты? — почти без акцента произнёс он.

— Берегиня. Я вас тут… воскрешаю немного, — промямлила я.

— Я умер? — опешил Моди.

— Угу.

— Как?

— Не знаю. Сказали, несчастный случай.

— Это на охоте, что ли… — задумался гигант.

— Вам виднее, — осмелела я и приблизилась к сидящему на бортике саркофага богу.

— А кто мне нос разбил? — вопросил Моди, но довольно миролюбиво.

— Так это… я, — пришлось мне признаться.

— Варя, как ты? — в пещеру ворвался Май и бросился ко мне. За ним уже торопились все, ожидающие резуль-татов воскрешения, лица.

— Всё хорошо, Андрюша! Они ожили, — я прижалась к плечу мужа. — У меня для тебя есть потрясающая но-вость!

— Ещё новость? — удивился супруг.

— Да, — я счастливыми глазами смотрела на Мая. — Наш сынок уже толкается! Я это почувствовала! Это так… так неповторимо, необычно!

Муж подхватил меня на руки и понёс прочь из пещеры. Там ещё галдели, делясь впечатлениями, жители По-рубежья, а мы удалились. Склеп есть склеп, даже если теперь там уже нет трупов.

— А мы, как услышали рёв из пещеры, — рассказывал мне по дороге муж, — так сразу кинулись тебя выручать.

— Мне пришлось его ударить, — призналась я в содеянном.

— Кого? — не понял Андрей.

— Моди. Представляешь, оказывается, что они воскрешаются, когда им на больную мозоль наступаешь.

— Как это?

— Ну, самое важное для них… Зевана призналась, что ожила, когда я ей про терем её захламлённый сказала, про зверьё без присмотра. А Моди ударить пришлось… как воина.

— Ну, ты даёшь…


Триумфальное воскрешение наших богов и скандинавского товарища по несчастью неожиданно обернулось новой проблемой. Проблемой для меня. Во-первых, окончательно пришедший в себя Моди был потрясён моим уда-ром. Даже восхищён. Во-вторых, он так расписал этот мой подвиг у себя в Асгарде, что воинственные скандинавские боги предложили отметить воскрешение праздником. Но не обычным, а с турниром — битвой. В-третьих, наши небо-жители согласились… Предполагалось провести мероприятие на нашей территории, в связи с её (территорией) нали-чием. Перун организовал инициативную группу, назвав её «Большим советом».

Большой совет проводился в Волчановке. Оборотни предоставили для этого сокровенное место Малого сове-та, что само собой вызвало у меня недоумение. Получается, что наш Большой совет как раз по размеру их Малого. Обидно как-то… А ведь состав присутствующих мог затмить самые респектабельные сборища Порубежья: Перун, Посвист, Китоврас, Магура, Дуплянский, Боцман, Баба Яга, Всевед, Белый Волк (само собой). Ну, и кто поменьше: Усыня, Рыська, Юдо, мы с Маем…

Совет начался с торжественного выступления Перуна, поведавшего всем собравшимся о предстоящем празд-нике — битве со скандинавскими друзьями. Программа праздника предусматривала первый показательный поединок между двумя представителями сражающихся сторон (согласно традициям). Потом, торжественный смотр войск (строя и выправки) с последующим боем «стенка на стенку». В заключении — всеобщее братание и гулянка.

Поединок должно было провести по аналогии с рыцарским турниром, на конях, в доспехах и с применением оружия. Все начали галдеть, предлагая разные кандидатуры поединщика, но Перун сказал, что скандинавские това-рищи уже определили, с кем будет биться Валькирия. Для меня стал полной неожиданностью тот факт, что именно меня она вызвала на поединок.

— Это как понимать!? — возмутилась моя натура. — Меня без меня женили? Их абсолютно не волнует моё мне-ние по этому поводу? Это такая у них своеобразная благодарность?! Это… Вот им! — я состроила два кукиша и про-демонстрировала их Перуну.

Громовержец выпучил на меня удивлённые глаза, но комментировать не стал. Общественность тоже притих-ла, разделившись на два лагеря. Одни разделяли мои негодования, считая, что такие дела втихаря не решаются. Дру-гие, напротив, считали, что мне оказана великая честь, и я должна гордиться, а не возмущаться. Правда, таких было меньшинство, и были они все из плеяды воинов.

— Почему они выбрали Берегиню!? — возмутилась Могура, крылатая дева — воин, по совместительству — дочь Перуна. — Она, конечно, зарекомендовала себя как неустрашимый боец, но турнирного опыта у неё нет совсем!

— Кроме того, она беременна, — тихо добавила Баба Яга. — И все эти скачки могут быть опасны как для неё са-мой, так и для ребёнка!

— Вот именно! — буркнула я.

— Валькирия специально выбрала слабого соперника, что бы одержать лёгкую победу! — продолжала возму-щаться крылатая воительница. — Это подло и недостойно для заслуженного воина!

— Так вы думаете, это она специально так сделала? — подхватила я возмущение Могуры. — Решила не напря-гаться? Да я ей…

От дальнейших высказываний в адрес коварной соперницы меня предостерёг муж, тихонько обняв меня за плечи.

— Да плюнь ты на неё, — прошептал он мне на ухо, — и откажись.

— И откажусь, — мстительно согласилась я. — Придумала тоже…

— Надо их убедить, — продолжала вещать Могура, — что такой выбор подрывает их авторитет! Сражаться со слабой смертной, пусть, даже безопасным копьём…

— Что-о-о-о? — взбеленилась во мне Берегиня, задвинув в закрома подсознания здравомыслящую женщину Варвару Майкову. — Слабую-у-у-у! — напрасно Май хватал меня за руки, пытаясь успокоить, а Рыська посылал мими-ческие знаки выступающей деве. Момент был упущен, слова произнесены, решение принято. — Я им покажу, как на халявную победу рассчитывать! Я этой пташке крылышки то подрежу! — после этих слов Могура как-то вся съёжилась и плотно прижала свои крылья к спине. — К тебе это не относится, — походя, сообщила я ей. — Турнир? Будет вам тур-нир! Надолго запомните! Ох…

Я села и осознала, что только что натворила. И нет, что бы быстренько сообщить собранию, что это я пошу-тила… Сидела, и молча обдумывала собственный безрассудный поступок. Муж смотрел на меня с ужасом, словно я всенародно поклялась убить Валькирию. Примерно такие же лица были у той части собравшихся, которые были на стороне, так сказать, обычной, беременной женщины. Остальные смотрели восхищённо и, тоже были на моей стороне. Только на стороне Берегини. И что теперь делать? Я поискала глазами Бабу Ягу и устремила на неё вопрошающий взгляд. Она в ответ только сокрушённо покачала головой и вздохнула, тяжко так, безысходно…

«Вот вляпалась… Да что это со мной происходит? Как только попадаю в Порубежье, становлюсь агрессивно настроенной фурией! Я не такая… Я не хочу участвовать в турнире и драться с Валькирией… Я тихая, домашняя, без-защитная… Я люблю мужа, люблю, когда он меня обнимает, ласково и нежно. Вот как сейчас. И я чувствую себя ма-ленькой…»

Я прижалась щекой к плечу Мая и исподлобья наблюдала за собранием. Они бурно обсуждали фасон и мате-риал моих будущих доспехов, щит и эмблему на нём, оружие и ещё какие-то, недоступные моему пониманию детали. Кроме меня, в «мозговом штурме» не участвовали мои самые близкие друзья: Рыська, Баба Яга, Юдо, Волк, ну, и муж само собой. Мы создали молчаливую коалицию и наблюдали за разгорающимся спором между Перуном и Могурой. Папа и дочь спорили по поводу оружия, которым я должна сразить воинственную Валькирию. Перун предлагал своё любимое оружие типа секира, дочь настаивала на копье. У каждого были свои аргументы. Длинное копьё позволяло держать соперницу на расстоянии, секира же давала возможность отражения ударов. В какой-то момент в спор встрял Посвист с гениальным предложением использовать плеть. Да не простую, а трёххвостую. Как стеганёшь такой пле-тью, так все враги в рассыпную. Самое главное, этой самой плетью самоё себя не угробить, и коня своего не приши-бить. Папа с дочкой тут же заклеймили предложение позором, озвучив те же самые причины, что пришли в голову ко мне. Вот только, почему же они так уверены, что с плетью я не справлюсь, а с секирой или турнирным копьём — лег-ко? Мне надоело слушать их дрязги и, нехотя отлепившись от родного мужа, я встала и устремила вопросительно — снисходительный взгляд на Громовержца.

— Ну что, что? — проворчал недовольно Перун. — Брешь уже во мне проделала свом взглядом…

— А? Что? — отвлеклась от воспевания копья, сидящая правее Могура, и оглянулась на меня.

— Биться буду я? — тихим, спокойным голосом осведомилась я. Дружное кивание голов. — Я. Тогда, какого… вы тут решаете за меня? — взгляд мой сделался жёстче.

— Мы не решаем, — неуверенно отозвался Перун, — мы предложения вносим.

— Ага. Ваши предложения отклонены!

— Но…

— Секирой махать не буду!

— А…

— Ничем махать не буду! И не надо на меня давить… Давайте по порядку. Доспехи. Они должны быть проч-ные и лёгкие. Какие будут предложения?

— Кольчугу, — предложил Боцман, — не одна шняга не пробьёт, Кофель — нагель.

— А на меня есть? — поинтересовалась я.

— Додор сделает, — обрадовал меня водяной.

— Тяжела кольчуга — то, — с сомнением произнесла Яга. — Надо бы что полегче. Например, из чешуи Хмары доспехи сделать.

— Как, из Хмары? — мне сразу сделалось плохо, и я опустилась на скамью. — Не надо из Хмары ничего… выди-рать. Даже для меня.

— Что ты, Варенька! — всполошилась Яга. — Никто и не собирался его обдирать. Он же линяет, змей то. Раз в десять лет слезает с него старая шкура… А мы добро не выбрасываем. Чешуя у него прочная, лёгкая. В дело идёт: гребни умельцы вытачивают, оправы для зеркал, пряжки — пуговицы. Ты так не переживай. Добра этого у нас много, склад целый. Додор тебе такие доспехи сделает — залюбуешься!

— Ладно, — согласилась я, успокоившись, что Хмаре не будут причинять вреда. — Второй вопрос — лошадь.

— Какая лошадь? — не понял Перун.

— Вот и я спрашиваю, какая у меня будет лошадь?

— А, правда, какая? — побежал по кругу рокот удивления. Этот вопрос был благополучно упущен при обсуж-дении и теперь все соизволили удивиться. Как не странно, выбор лошади вылился в настоящую проблему. В Порубе-жье не оказалось ни одного турнирного коня. Не нужны такие кони жителям Порубежья, и всё тут!

— Может, полкана взять? — осторожно предложил Китоврас, опасаясь всплеска моего негодования.

— Кого? — горько усмехнулась я. — На Разгуляя я больше никогда не сяду! Тем более, в данный момент.

— Почему? — искренне удивился бог мудрости. И я сразу засомневалась в его профпригодности. Ну, о какой мудрости может идти речь, когда мне в качестве транспортного средства предлагают самого разнузданного полкана. Да он с первых секунд забудет, что у него на спине…

— Да он с первых секунд забудет, что у него на спине сижу я, и сам бросится сражаться с Валькирией, попутно пытаясь её очаровать!

— Ах, это? — усмехнулся Китоврас. — Мы его проинструктируем.

— Можете его инструктировать, инспектировать и, даже, инкрустировать… Я на него не сяду! И точка!

— Ну, есть же другие полканы, — не унимался кентавр. — Ты, вроде, с Перетопом дружишь. Хотя, он хозяйст-венник… для турнира не подойдёт.

— Я придумал! — вдруг выкрикнул Рыська и радостно просиял. — Надо Воеводу попросить! — он довольно огля-дел примолкшее собрание соотечественников. — Представляешь, Варя, какая будет картина! Ты — дева непорочная, единорог и дракон!

— М-да-а-а… А дракон то откуда? — не поняла я.

— Как откуда? А Хмара!

— Геральдическая картина, — проворчал, молчавший до того супруг, — прямо на гобелен просится.

— Точно, — поддакнул фолк, не обращая внимания на воркотню друга.

— Ну… единорог, — я очень сильно сомневалась, что Воевода согласиться быть моим… транспортом, — не знаю…

— Я могу… обернуться, — внёс своё предложение Белый Волк. — Ты как, Варвара, не будешь против, прока-титься на спине волка?

— Вы это серьёзно?

— Серьёзно, — подтвердил оборотень, но глаза его светились лукавством.

— Мне надо подумать, — ушла я от прямого ответа. В конце концов, обсудить моё катание на свёкре можно в узком семейном кругу.

— Не надо кататься Варе на волке, — вмешался в разговор Чу. — Извини, конечно, Белый Волк, но Валькирия будет на своём крылатом коне. Они вас просто затопчут.

— Да? — ехидно ответил забракованный транспорт. — У тебя есть другие предложения?

— Есть. Я, — и все сразу как-то согласились, что да, всё правильно! Кто же, как не Чудо Юдо может обернуться конём! Самым лучшим турнирным конём на свете. Его и инструктировать не надо. — Тебе даже седло не понадобится, — оправдал мои надежды Чу. — Я трансформируюсь так, что сидеть ты будешь, как в кресле, которое плывёт в лодке. Опасности никакой!

— Спасибо, Чу! — опередил меня растроганный Май. — Спасибо… — и протянул Юдо руку для пожатия.

— Юди-ик! — я бросилась Чу на шею, чуть не повалив и его и мужа.

— Замечательно всё разрешилось! — пророкотал Перун. — Может, секиру всё-таки возьмёшь? А?

— Нет, — в очередной раз отказалась я, отлипая от Юдо. — Какое оружие можно использовать?

— Какое хочешь, — ответил Громовержец и подозрительно посмотрел на меня. Испугался того, что я задумала. Правильно, пусть боится…

— Значит, любое…

— Огнестрельное, нельзя, — спохватился Перун.

— Отчего, нельзя? — ехидно заметил Всевед. А я то уж надеялся, что в этот раз обойдётся без его вмешательст-ва. Сидел бы себе тихо, помалкивал… — Поединщикам допустимо всё, — он посмотрел на меня с вызовом, видимо ожи-дая каких то очередных неосторожных действий с моей стороны.

— Огнестрельного не будет, — глядя в глаза Кощею, пообещала я, — будет другое.

— Колюще — режущее? — осведомилась Могура.

— Увидите, — усмехнулась я.

— Не скажешь? — обиделась воительница.

Я состроила загадочную физиономию и отрицательно покачала головой.

— А мне? — шепча на ухо, поинтересовался муж.

— Дома, — коротко ответила я.

— Теперь, о смотре войск и рукопашном бое… — продолжил Перун повестку дня.

— Уже тренируемся, — доложил Усыня, — в Слободе по утрам, на Заставе по вечерам. Желающих, больше чем нужно. Оборотни подключились, — Волк коротко кивнул головой, — ребята из Олимпики, опять же, кости размять гото-вы. Справимся.

— Ну-с, раз вопросы все исчерпаны, считаю Большой совет закрытым, — довольный Перун встал со своего мес-та, расправил могучие плечи и выпустил свой транспортный луч. — До встречи! — донеслось уже откуда-то с неба.

Все стали расходиться, и только Всевед остался сидеть на месте, провожая меня недовольным взглядом. Неу-жели он серьёзно надеялся подбить меня на убийство Валькирии?

— Варя, а какое ты хочешь выбрать оружие? — Май еле дождался нашего возвращения в Логово.

— В том то всё и дело, что я не хочу НИКАКОГО оружия!

— Как это? А чем ты будешь сражаться?

— Вот давай с тобой вместе и подумаем, чем мне можно сразиться, что бы и не опозориться, и не брать в руки всю эту, как выразилась Могура, колюще — режущую дребедень.

— Ну, ты задачки задаёшь, Варя…

— Тогда, давай с Марлой посоветуемся и с Волком. У них опыта больше.

— Какой у Марлы опыт? — возразил Май. — Она только фильмы про войну видела…

— Я не про сражения говорю, а про поиск выхода из сложной ситуации.

— А-а-а…

— Идём, пока они спать не легли.

— Спать? Ты смеёшься что ли? Они в полночь только — только разгуливаться начинают!

— Да ты что! Правда?

— Варь, ты, в самом деле, не слышишь, как они в полночь в лес убегают, или меня просто дразнишь?

— В лес убегают? Во, дают… — я хихикнула.

— Это ты даёшь, засоня!

— Поду-умаешь., - надула я губки.

— Идём консультироваться, а то опять уснёшь, — он подхватил меня на руки и потащил в комнату родственни-ков.

Марла с Волком в темноте резались в шашки, напряжённо изучая ситуацию на доске. В нашу сторону они да-же не повернулись.

— Опять электричество экономите? — Май поставил меня на ноги и принялся искать свечи.

— Как вы всё видите, не понимаю… А у нас к вам дело, между прочим, — пыталась я обратить на себя их вни-мание.

— Мама, да оторвись ты, наконец, от этих шашек! — призвал Андрей к родительнице. — Проиграла же, чего там думать. Сдавайся.

— И… вовсе… я не… Проиграла! Всё из-за тебя, чего под руку говоришь! — заворчала свекровь, оторвавшись от шашек. Белый Волк удовлетворённо откинулся на спинку стула, пряча улыбку. Ох, не на интерес играли они в шашки, видит бог, не на интерес. Интересно, что же такого проиграла ему Марла? Такая физиономия у него доволь-ная…

— Мы насчёт… оружия, — с трудом вернулась я к своим первоначальным мыслям. — То есть, чем его можно заменить в сражении.

— Водный пистолет? — Марла посмотрела вопросительно на меня, на Мая, на Волка. — Рогатка?

— Рогатка? — вымолвила я.

— Мама! — возмутился сын.

— Что, мама, мама…, раскричались тут… — она задумалась, явно переваривая какую то мысль. — А это идея! Надо взять…


День сражения настал неумолимо, безвозвратно, несокрушимо. Я трусила… Трусила самым безобразным об-разом, причин чему не находила. Доспехи мне Додор сделал великолепные. Мало того, что они сидели на моей, слегка располневшей фигуре, как влитые, так он ещё и цветовую гамму Хмары выдержал. Центральные, более крупные пла-стины были серебристо — серые, а мелкие пластинки были уже асфальтового цвета, постепенно переходя в чёрные. Короче, стильные получились доспехи. На меня водрузили всю эту красоту вместе с налокотниками и наколенниками, На голову надели шлем, типа шишак. В руки дали щит с изображением сурового солнца. Моё победоносное оружие болталось на поясе и вызывало гневные взгляды Могуры, вызвавшейся участвовать в моём снаряжении.

— Ты уверена, что ЭТО тебе поможет победить Валькирию? — то и дело донимала она меня. — Возьми копьё. Или, хотя бы секиру…

Надо же, она даже с папиным оружием согласна…

Рядом топтался всеми четырьмя копытами преобразившийся Юдо. Конь из него получился на загляденье, се-рый в яблоках, с синими глазами. Ветерок трепал его шелковистую гриву и длиннющий хвост. Он нервно прядал ушами и фыркал.

— Повторим ещё раз наш план, — я притянула его голову и стала шептать в ухо. — По сигналу начинаем сбли-жение с объектом, далее, на расстоянии приблизительно пятидесяти метров ты совершаешь манёвр и прижимаешь уши, я привожу в действие моё оружие и… мы побеждаем, — Юдо согласно кивал, кося глазом куда то в сторону. — Ты куда смотришь?

У разлапистой ели маячила траурная фигура Кощея. Скрещенные на груди руки, космы, выбивающиеся из-под капюшона, ехидная улыбка, колючий взгляд… Очень позитивное зрелище перед ответственным мероприятием! А ведь он специально тут памятником застыл, что бы на нервах мне поиграть. Зря надеется…

— Варя, не обращай на него внимания, — посоветовал мне Чу.

— Не буду, — пообещала я, но снова непроизвольно кинула взгляд на ель. Кощей в быстром темпе удалялся вглубь леса. — Интересно, что это его спугнуло?

— Перун.

— Кто?

— Перун, говорю, его спугнул. Так на него зыркнул, что Всевед дал дёру, словно трусливый заяц.

— Шут с ним. Так ты всё помнишь?

— Помню, Варя, не волнуйся ты так. Они ведь от нас таких манёвров не ожидают, значит, всё получится!

— Ага… Ну, с богом!

Две, дружественно настроенные армии выстроились фронтами по краям огромного поля. Перед бойцами гар-цевали на конях две фигуры первых поединщиков. Собственно я и Валькирия. Крылатая дева — воительница гордо восседала в седле, бросая надменные взгляды в нашу сторону. Я не поддавалась на её провокации и не спускала с лица радостной улыбки. Сзади меня подбадривали родные и любимые люди, так что я чувствовала себя на коне и в прямом и в переносном смысле. Прозвучал сигнал к началу поединка. Две всадницы понеслись навстречу друг другу. Как мне потом рассказывали, бег Чу абсолютно не походил на бег коня. Его ноги словно многократно размножились и он стал походить на гигантскую многоножку. Я и в самом деле словно плыла на огромной скорости над землёй. Только ветер свистел в ушах. Вот мы сблизились с Валькирией на необходимое мне расстояние. Она уже нацелила в меня свое ко-пьё с тупым, слава богу, наконечником. Глаза её горели решимостью к победе. Посмотрим, кто кого! Чу неуловимо отклонился перед самым носом коня Валькирии. Удар копья прошил воздух не достигнув цели. Я поднесла к губам своё смертоносное оружие и, что есть силы, дунула практически в самое ухо коня соперницы. Ни крылатая дева, ни, тем более, её конь не ожидали такого с нашей стороны. Конь от резкого звука встал на дыбы, сбрасывая с себя всад-ницу. Валькирия вылетела из седла и от души грохнулась бы спиной оземь, если бы не её крылья. А так она лишь за-висла над седлом. Радостный гул раздался со стороны русских войск.

— Это не честно! — негодовала дева. — Что это у тебя за оружие!? Труба какая-то!

— Это не труба, а пионерский горн! — гордо просветила я соперницу. — Акустическое оружие.

— Какое?

— Акустическое. Ты про трубы Иерихонские слышала? Так тут тот же принцип.

— Это всё равно не честно!

— Смотри-ка! А честно вызывать на бой беременную женщину? — оскалилась я.

— Беременную? — поразилась Валькирия. — Но, Моди сказал, что ты воительница…

— Я не воительница, а Берегиня Порубежья. Я воскресила его вместе с нашими богами, а он меня так мило отблагодарил!

— Но…, у нас это считается великой честью, — недоумённо отозвалась дева, — биться в первом поединке…

— А у нас пионерский горн считается оружием массового поражения, — сердито ответила я. — Так что ты проиг-рала!

Пока мы мило беседовали с Валькирией, нас окружили представители обоих сторон, прислушиваясь к нашей перепалке.

— Ты, Вали, не сердись на неё, — принялась успокаивать скандинавскую деву Магура. — Меня надо было вызы-вать на бой! Всё вышло бы по-другому. А так, она тебя из седла вышибла. По правилам поединка, это победа.

— Да кто же знал, что она беременная! — в сердцах крикнула Валькирия.

— Я и не беременная с тобой не справилась бы, — буркнула я и направила своего чудо — коня, так сказать, в тыл родного войска. — Я не воительница!

— Да! — согласился со мной Чу.

— Я кроме кухонного ножа и прялки, хм… другого оружия в руках не держала!

— Да!

— Я не понимаю, как можно решать вопросы кулаками!

— Да!

— Чу!

— Да!

— Юдик, что ты дакаешь?

— Я с тобой полностью согласен. Я тоже пацифист!

— Да-а?

Общими усилиями было решено оставить победу в первом поединке за мной. Скандинавы согласились с мо-им нетрадиционным и оригинальным подходом к ведению боя, но взяли клятвенное заверение, что в массовом по-боище нововведений использоваться не будет. Валькирия немного подулась, но потом приняла персональный вызов Магуры и успокоилась.

А потом… Две армии сошлись стенка на стенку, под ободряющие крики болельщиков, которых набралось го-раздо больше, чем воителей. VIP-места на небольшом взгорке заняли боги. Публика попроще разместилась в меру своих возможностей и способностей: русалки оседлали по такому случаю всех имеющихся в наличии полканов; ки-киморы расселись по деревьям; остальные наблюдали баталию из партера. Как умудрялся держаться на макушке со-сны отчаянно жестикулирующий Хмара, осталось для меня загадкой. А битва тем временем была в самом разгаре. С левого фланга бились богатыри, с правого — оборотни, в центре — младшие боги и фолки, среди которых мелькала ры-жая шевелюра Рыськи, тельняшка Боцмана, и… чёрная грива Разгуляя. Даже сугубо домашний Семён затесался в зад-них рядах и мутузил соперника, сопровождая свой кулачный поединок смачными комментариями.

Смотреть на эту месиловку у меня не было никакого желания, тем более что муженёк мой решил тряхнуть молодецкой удалью, и как я его не уговаривала не вмешиваться, стоял на своём.

— Не делай из меня посмешище! Жена, значит, билась на поединке, да ещё победила, а я должен довольство-ваться ролью пассивного наблюдателя? Обидно, знаешь ли! — горячился Май.

— Зубы выбьют, новые не отрастут, — ворчала я.

— Варенька, ты за меня не бойся. У меня спортивная подготовка, можно сказать, пропадает. Я буду предельно внимательным. Пара — тройка синяков, не больше. А?

— Нос береги, — обречённо посоветовала я, — а то Хмара недавно высказался, что ты для него самый желанный пациент. Он тебя ещё не разу на вкус не пробовал.

— А тебя разве пробовал?

— А коленка?

— А-а. Забыл. Ну, я пошёл?

— Иди уж… Но смотреть на это я не буду. Извини.

— Да не смотри…

Я оставила стан болельщиков и уединилась под всё той же разлапистой елью, устроившись со стороны леса. Крики, доносившиеся с поля боя, заставляли меня вздрагивать и ёжиться, словно от мороза. Я с каким-то диким ос-тервенением избавилась от доспехов, раскидав их по земле.

— Не хочу никакого милитари!

— Варвара! — я подняла голову на голос и увидела свою недавнюю соперницу.

— Чего тебе? Ты разве не дерёшься там, — я мотнула головой в сторону битвы, — в самой гуще.

— Я уже навоевалась. Мне с тобой поговорить надо. Идём, прогуляемся по лесу, а то тут слишком шумно.

— Ну, идём… коли надо, — я послушно поднялась и последовала за Валькирией. Вот только это была не та дева, с которой я билась недавно. Мне даже показалось, что и к крылатым девам она не имеет никакого отношения. И на-мерения у неё были плохие. Вот только отступать я и не думала. Если опять кто-то задумал каверзу на мой счёт, то я к неприятностям готова, а вот соперница моя и не догадывается… Что ж, посмотрим.

Псевдовалькирия что-то беззаботно щебетала про красоты осеннего леса, а я пыталась определить её, так ска-зать, расовую принадлежность. И определила-таки! И даже не удивилась.

— Правда, красиво? — беззаботно обернулась она ко мне и встретилась с изучающим взглядом Берегини.

— Как поживает Стивратовка? — огорошила я её вопросом.

— Стивратовка? — опешила врагиня.

— Хвост плохо спрятала… — она непроизвольно потянулась к указанной части тела. — Тебе шлем рога не трёт?

— Догадливая, — злобно прошипела соперница. — Ну, я тебе ум то сейчас….

— К чему такой маскарад? — вопреки опасной обстановке, я начала веселиться. — И это всё ради меня? Ты ку-рицу, что ли общипала на крылья?

— А тебе не всё равно, — надменно произнесла дева и резко повела плечами. Накладные крылья осыпались на землю, открывая моему взору притороченный к спине лук.

Я начала лихорадочно соображать, как буду выпутываться. Меня очень конкретно собрались прикончить. Глаза соперницы горели красными всполохами, ноздри хищно раздувались, губы кривились в ядовитой ухмылке. Она сейчас походила на печально известного мне Злода, как родная сестра… Я подумала, что призывы к совести и почте-нию к моему статусу Берегини, скорее всего, вызовут у неё приступ смеха.

— Как тебя зовут? — неожиданно спросила я.

— Окула, — недовольно отозвалась моя визави.

— О-о! — вырвалось у меня весьма некстати.

— Вот именно, О-кула.

— Убить меня, что ли хочешь?

— Не хочу, а убью! — гордо заявила чертиха.

— Серьёзно? А если не получится?

— Получится!

Мы медленно кружили по небольшой поляне, увеличивая расстояние меж друг другом. Я пыталась создать запас расстояния для бегства, а Окула, что бы сделать выстрел.

— Не убежишь, — оскалила клыки чертиха и направила мне в грудь стрелу.

— Замри! — крикнула я и с удивлением увидела, как испытанные слова абсолютно не действуют на Окулу.

— И не пытайся! Возомнила себя сильной волшебницей! — зло выкрикнула та.

Я поняла, что на этот раз последствия моей самонадеянности будут самыми ужасными. Я уже видела, как срываются с тетивы пальцы, и стрела устремляет ко мне своё смертоносное жало, услышала, как тренькает тетива, и пожелал лишь одного, что бы выросла на мне броня.

«Эх, зачем же я сняла свои доспехи?»

Последнее, что я увидела, это изумительного изумрудного цвета глаза, с тоскою и болью смотрящие на меня. Потом последовал удар в грудь и дневной свет для меня погас.


Дружественная битва или битва дружественных армий закончилась всеобщим удовлетворением и братанием. Под уже знакомой елью изучали свои боевые ранения Рыська, Май и присоединившийся к ним Бориска, на живой воде и свежем воздухе, догонявший по габаритам братьев — богатырей. Синяки ещё не успели проявиться во всей кра-се и опознавались лишь по припухлостям и покраснениям. Носы удалось уберечь не всем, а конкретно не удалось Бо-рису, но он ни капли не огорчался и выглядел, как ни странно, счастливым. Рыську выручила звериная реакция, а Ан-дрея — современная спортивная подготовка. На помощь пострадавшему герою уже спешил Хмара, плотоядно облизы-ваясь.

Перун тоже размял кости в битве и, теперь весьма довольный, хмыкал в бороду, разглядывая побитое войско противника. Взгляд его, неожиданно наткнулся на хмурое бледное лицо.

— Ну что ты всё чем-то недоволен?

— А чему мне быть довольным? Она опять выкрутилась… Я надеялся, что уж Валькирия с ней справиться, так нет! Она снова всех обхитрила. Ничего её не берёт!

— Всевед, — Громовержец стёр довольную улыбку с лица, заменив её суровой миной, — я в толк не возьму, что ты на Варвару взъелся? Чего плохого она тебе сделала?

— Ты издеваешься, Перун, что ли? — обиженным тоном отозвался Кощей. — Она кинжал заточила!

— Ну и что? Она же эту проблему и разрешила!

— Как это — она? Это же ты новый кинжал выковал! — озадачился чародей.

— Выковал — я, — согласился бог, — а догадалась она. Всё продумала, параметры, условия применения, меня уго-ворила, опять же. Сама то она ковать не умеет…

— Она… — задумчиво протянул Всевед, — а я…

— Эй, ты куда? — недоумённо воскликнул Перун в спину удаляющемуся Кощею.

А тот, подхватив полы своего балахона, вприпрыжку удалялся в глубь леса.

— Чего это с ним? — поинтересовался у Перуна подошедший Рыська. — Скачет, как заяц.

— Да я и сам не понял. Он тут на Варвару дулся, всё за тот кинжал из замка. Я ему рассказал, что это она мне посоветовала новый для него выковать. Он и припустился в лес…

— Про Варвару говорили, — медленно проговорил фолк, — а где она, кстати? — он огляделся по сторонам, но подруги негде не обнаружил. Непонятная тревога кольнула его сердце. — Май, ты Варю не видишь? — крикнул Рыська на всю поляну.

Андрей встрепенулся и недоумённо заозирался. Жены нигде не было. Лишь легкий след Варвары уходил за ель. Вдруг над лесом раздался страшный, останавливающий в венах кровь вой раненого животного.

— Гыыы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!

Всполошённые птицы с криками взмыли над деревьями, усугубив тем самым нахлынувшую тревогу.

— Баська! — слились голоса людей, богов, фолков.

Все рванули на жуткий звук. Те, кто понял или догадался, что могло случиться с василиском, бежали в пер-вых рядах. Те, кто принял их тревогу, не понимая сути происходящего, бежали следом. Остальные, поразмыслив се-кунду, присоединились к погоне. Но не все смогли правильно сориентироваться на звук и побежали не в том на-правлении. Так что до нужной поляны добрались не многие.

Рыська первым добежал до места разыгравшейся трагедии и застыл, не веря своим глазам. На краю поляны, сверкая изумрудными глазами и растопырив куцые крылья, Баська отгонял Всеведа от каменного валуна. Смертонос-ный взгляд василиска не причинял Кощею никакого вреда и тот с маниакальным упорством стремился к камню.

— Пусти меня! — слишком эмоционально требовал Всевед, пытаясь обойти взбесившегося Баську. — Отойди, глупое животное! Пусти меня к ней!

— К ней… — прошептал Рыська, и сердце его остановилось. Этот камень, этот валун… — Варя-а-а-а!

Услышав голос хозяина, василиск прекратил сопротивляться Кощею, скорбно опустил крылья и прикрыл гла-за. На поляну опустился сосредоточенный Хмара и деловито направился прямо к Кощею.

— Давно бы так, — проворчал Всевед, приступая к обследованию каменного изваяния. Рядом с ним топтался Горыныч, пробую на язык окаменевшую руку.

— Баська, как ты мог? — накинулся Рыська на дракончика.

— Гы-ы, гы-гы, — печально поведал Баська.

— Кому так надо было? Что ты мне тут сказки рассказываешь!?

— Гы! Гы-гы-гы…

— Что-о-о-о!?


Свет погас. Всё, доигралась! Сейчас будет последний вздох, последний удар сердца, а потом… Что будет по-том, я додумать не успела. Приглушённый, словно каменной стеной, вопль Баськи вернул мне способность сообра-жать, а не просто констатировать факты. Во-первых я не испытываю никакой боли, хотя стрела должна была попасть в самое сердце, да и удар пришёлся как раз туда. Во-вторых я дышу, и дышу абсолютно нормально. В третьих — я ос-лепла. Интересно, почему? И не могу пошевелиться… Парализовало от страха? Точно! И не чувствую ничего… сна-ружи. А парализовало меня раньше, чем стрела воткнулась? Так, стоп! Для стрелы тело что парализованное, что нет… разницы никакой. Но она отскочила… Броня! Баська!!! Спаситель мой! Это у меня каменный панцирь образовался. И глаза его изумрудно-зелёные! Вот только бы с ним ничего не успели сделать, пока меня из этого панциря освободят… А то, что освободят, я абсолютно не сомневалась. Джинни пальчиками щёлкнет, и всё будет нормально.

Крики. На поляне кто-то появился и кричит на Баську. Тот, по-видимому, пытается меня защитить. Голос мужской, но узнать не могу. Лишь бы не обидел василиска! И меня не разбил. Кто знает, что у меня отвалится, если нечаянно уронить… Ещё кто-то прибежал. Похоже на Рыську. Ну, значит ждать освобождения, осталось не долго. Ура! Темнота тает. Кожа начинает ощущать дуновения ветра. Солнце. Всё, свободна!

— Баську не трогайте! — я бросилась к василиску, а ко мне, в свою очередь, бросилась тощая фигура в тёмном балахоне. Следом за ним последовал озадаченный Змей.

— Варя, всё хорошо? — осведомился мой извечный оппонент звенящим голосом. Вот почему я его не узнала.

— Хорошо… А это Вы меня… расколдовали? — в свою очередь поинтересовалась я, не обнаружив на поляне Джинни.

— Я, — без особого желания сознался Кощей.

— И я, — пробасил у него за спиной Хмара.

— А ты то тут при чём? — удивился чародей.

— Но-но! — возмутился Горыныч. — не приписывай все заслуги себе!

— Да не очень то и хотелось, — обиделся Кощей.

Поляна тем временем наполнялась встревоженным народом. Люди переглядывались и спрашивали друг дру-га, а из-за чего, собственно, весь сыр — бор? Рыська дал какие-то разъяснения, и толпа стала расходиться. Я гладила по голове грустного Баську.

— Перепугался, маленький? Не бойся больше, всё хорошо… Спасибо тебе, Басенька! Спас ты меня, как есть — спас!

— Гы…

— Я тоже тебя спас, — доложил чародей, усиленно махая вокруг меня руками.

— И я, — прогремело сверху.

Ко мне подошёл муж и, кивая на суетящегося вокруг моей персоны Кощея, спросил:

— Надоедает?

— Диагностирую, — вместо меня, ответил Всевед. — Покушение, да ещё частичное окаменение… надо всё вни-мательно проверить.

— Я уже всё проверил, — доложил, нависший над нами Хмара. — Повреждений нет. Диагностирует он… лекарь, нашёлся…

— Какое покушение? — недобро сощурил глаза муж.

Подошедший к нам Рыська отдублировал, не предвещающий ничего хорошего, взгляд Лоцмана.

— Вы это, — попятился назад Кощей, — чего так смотрите? Я на неё не покушался!

— А как вы первым на поляне оказались? — съехидничала я.

— Так Баська ревел, как раненый!

— Это Вы за василиска так переживали?

— Ну, переживал… — опустил глаза Кощей.

— Опять врёт, — вздохнула я.

— Значит так, господин чародей, — хрустнул пальцами Андрей, не успевший остыть от недавней схватки и явно готовый продолжить боевые действия, — выкладывай всё на чистоту!

— Ага! — подтвердили Рыська и Горыныч в один голос.

— Выкладывай, выкладывай, — согласился, быстрым шагом приближающийся к нам Белый Волк.

— Гы! — вставил своё веское слово Баська.

— Пятеро на одного! — попробовал возмутиться Кощей.

— Ещё кого-нибудь позвать? — осведомился Волк.

— Ладно, — уступил их «просьбам» Всевед. — Окулу ищите.

— Точно, Окулу! — подтвердила я. — Это она в меня стреляла!

— Окула? — недоумённо повторил Май.

— Чертиха? — сжал кулаки Волк.

— Да что же это такое!? — прямо-таки завопил мой любимый муж и решительно куда-то пошагал.

— Май, стой! — бросился за ним Рыська. — Ты что задумал, молохольный?

Глядя в спину быстро удаляющегося мужа, я пыталась сообразить, что происходит. И тут до меня со всей яс-ностью дошло, что я чудом избежала смерти… На самом деле! Холодный пот покатился по лбу, ноги подкосились, и я пыльным мешком плюхнулась в пожухлую траву… не без помощи Хмары, взмывшего в небо и что-то бурчащего себе под нос про крылатых мстителей.

— Чёрт!

— Что случилось? — с заботливостью любимой бабушки подскочил ко мне Кощей.

— Вот, — я выпростала из-под себя злосчастную стрелу.

— Давай сюда, — буквально потребовал чародей.

— Фигушки! Я её дома на стену повешу, — возразила я, но как-то отстранённо, словно я это вовсе и не я.

— А-а, тогда, конечно…

Мне показалось, что я раздваиваюсь, распадаюсь на составляющие меня части. Варвара Майкова во мне впа-дала в истерику, а Берегиня ликовала от осознания очередной победы. Я закрыла глаза и стала глубоко дышать, стара-ясь подавить истерику в зародыше. Надо отвлечься, не думать о том, что могло случиться…

— Вы так и не объяснили, — напомнила я Кощею сдавленным голосом.

— Что не объяснил? — сделал попытку сыграть на дурочку, чародей.

— Про Окулу откуда знаешь? — сурово вопросил неизвестно откуда взявшийся Перун.

Я огляделась и обнаружила, что на поляне стало довольно многолюдно. К нам присоединились Чудо, везде-сущий суседко, двое из братьев-богатырей, не распознаваемых в одинаковых доспехах, Хмара, пара молодых леших, Вольга и Кудеяр… А из леса ко мне спешили свекровь и Джинни.

— Еле тебя отыскали! — пожаловалась Джинни. — Всё в порядке? — я кивнула.

— Мужчины нас бросили, — поддакнула ей Марла, — мы по лесу плутали — плутали…

— Марла, а по запаху? — изумился Волк.

— Что? — вскинула на него недоумённые глаза свекровь. — Тьфу! Забыла… — смущённо призналась она.

— Ничего, привыкнешь, — ободрил её оборотень. — А ты, Всевед, продолжай, не обращай внимания на наши разговоры.

— Мда… Так вот… Окула, жена Злода…

— Жена!? — выпалила я, — Тогда понятно.

— Что понятно?

— Да так… Продолжайте…, пожалуйста.

— Так вот, Окула мечтала отомстить тебе, Варвара, уже давно, если быть точным — с зимы. Она целый план разработала с пакостями разными. Привлекла кое-кого.

— Кудыку, например, — вставила я.

— Ребёнок же совсем, — прокомментировал Волк.

— Это как посмотреть, — флегматично продолжил Кощей. — Баську пыталась подставить, как твоего любимца… Но, главной её целью было твоё физическое устранение. Она только удобного случая ждала, и до воскрешения богов не торопилась. Ведь Берегиня, по её мнению, нужна исключительно для устранения последствий несчастных случаев. И как только ты богов воскресила, она тут же стала готовить план покушения.

— А откуда это Вам известно? — печально осведомилась я, смутно догадываясь о причинах столь достоверных знаний. Кощей тоже это понял, и вилять не стал.

— Приходила она ко мне… советоваться. Не смотри так на меня! Если бы не тот кинжал! Я ведь голову поте-рял. Это была моя последняя надежда, а ты меня её лишила! Я тоже ждал дня Рода, но… Перун выковал кинжал, душа Смеяны свободна…. Моя жажда мести несколько поостыла…

— Но отомстить чужими руками, это так приятно, — горько отозвалась я, — и что значит «несколько поостыла»?

— Варвара! Не перебивай меня! — закричал Кощей. — Пожалуйста, — добавил он значительно тише. — Твои про-видческие способности плохо действуют на меня. Так о чём это я? Ах, да… Окула приходила ко мне советоваться на счёт твоей силы… Я дал ей амулет. Перун, не сжимай свою секиру! Я всё понимаю! Но ты тоже виноват!

— Что-о-о-о? — возмутился Громовержец. — Я виноват? Ты, неблагодарный, сейчас под свои мерзкие доводы виновных нагребёшь! Я виноват! В чём? В том, что рук не покладая, тебе кинжал заветный ковал? А Белый Волк со своими оборотнями жизней не жалея порождение твоей чёрной магии отлавливали, а девушка-джинн его в коконе удерживала… Так мы тут все виновные, один ты только несчастная жертва обстоятельств, тобой, между прочим, и устроенных!

— Хватит, — зло пробормотал Всевед. — всего лишь надо было сказать, что это была идея Варвары, и… ничего этого не случилось бы.

— Ты не исправим, Всевед! Сам себе эту западню устроил, ничего умного не придумал, зато всех обвинил, осудил, к смерти приговорил! Навь, одним словом! — Перун горестно махнул рукой. — Варваре, как потерпевшей сто-роне, решать, что с тобой делать.

— Сдался он мне! — зло огрызнулась я на ничем не повинного Перуна. — Ваш подданный, вы и решайте! Обе-щали, что жизнь моя будет, словно в сказке, — отчего- то вдруг припомнила я обиду, — а что на деле вышло?

— Как что, — втиснулся в нашу перепалку Семён, — как в сказке, чем дальше, тем страшнее!

На самобытного остряка все дружно зашикали, и он спрятался за спину Волка.

— Теперь тебе ничего не будет угрожать, — как-то нехотя отозвался Всевед, — я… беру тебя под свою опеку.

— Не-ет! — только не это. Вот только опеки Кощея мне и не хватало для полного счастья. Уж лучше пусть язвит по-старому. Но радостно кивающие Перун и Белый Волк утвердили меня в неутешительных прогнозах. Нянька — Ко-щей, такого ещё не в одной сказке не было.

Я совсем расстроилась, представив результаты этой самой опеки.

— Ты бы на земле не сидела, — оправдал мои мрачные прогнозы заботливый голос Кощея.

— Не надо, а? — жалобно попросила я.

— Да, Кощей, в самом деле, — вступила в свои права матери Марла, — мы о ней сами позабо…

Оборвав фразу на полуслове, свекровь с ужасом взирала на что-то за моей спиной. Я резко оглянулась и ис-пытала очередной приступ «дежа вю». Из леса на нашу поляну вышел бабр. В зубах огромной бело-чёрной кошки бол-талось безжизненное тело Окулы. Ну, точно как в том году Урюпа.

— Лютый… — вырвалось у меня.

— Нет, — возразил мне Белый Волк, — Лютый крупнее. Это самка.

— Снежная?

— Она, по всему. Умница какая!

Бабр, тем временем, остановилась, не дойдя до нас метров десять, и скинула свою ношу. Потом поскребла ла-пами землю вокруг тела, как это делают все кошки, когда что-то закапывают, повернулась задом, подняла шикарный хвост трубой и гордо удалилась. Над поляной повисла тишина. Восхищённые грациозной кошкой и её поступком, все присутствующие, провожали Снежную молчаливыми взглядами.

— Гы! — первым высказался Баська.

— Ты прав, — согласился с ним Белый Волк, — красавица!

— А это, — я настороженно указала на добычу бабра, — живое, или уже того…

— Живая она, — доложил мне добрый Кощей, снимая что-то с её шеи. По-видимому, свой амулет. — Теперь её к мужу отправят, в рудники.

— Прямо декабристка, — неожиданно заявила Джинни, а Марла удивлённо на неё посмотрела.

— Откуда ты это знаешь?

— Варя, рассказывала. Жалостливая история.

Покусанную бабром Окулу унесли богатыри. Любопытствующие ещё немного потоптались на поляне и от-правились обратно, тем более что уже протрубили начало пира. Звук сильно смахивал на мой победоносный горн, из чего я сделала заключение, что теперь он поселится в музее рядом с обгоревшим сарафаном победительницы джиннов и обзаведётся табличкой: «Горн победительницы Валькирии». А так хотелось оставить его себе. Видно, не судьба…

— Варь, может, мы тоже пойдём? — по-детски улыбнулась Джинни.

— Ага, — я попыталась встать, — ноги что-то дрожат.

— Переволновалась, — определил причину недуга Кощей и что-то попытался сделать.

Я недовольно отмахнулась от навязчивой няньки и попыталась отползти.

— Садись!

Рядом со мной опустился серый в яблоках конь. Я радостно переместила непослушное тело в персональное седло и любовно похлопала Чу по гладкой гриве. Рядом тут же пристроился Баська, не желающий покидать меня ни на минуту.

— Помнишь, Варя, Рыська геральдические картины рисовал, — усмехнулась Джинни, — дева непорочная, едино-рог, дракон?

— Точно, — поняла я её с полуслова и рассмеялась, так как на самом деле всё выглядело гораздо комичнее. — Я с животом, Чу — ни разу не единорог и Баська, упитанный мини-дракон.

— Почему же, не единорог? — хитро проговорил Юдо и вырастил у себя на лбу витой рог…

Праздник достиг апогей, наивысшей точки. Гулянье разлилось по всей поляне Гремела музыка, били бараба-ны, звучали песни, кружились в хороводе недавние соперники. На пылающих кострах жарилась дичь. Гном Додор в поварском колпаке что-то варил в огромном котле, а жаждущие его стряпни или пойла, заворожённо следили за его священнодействием. Русалки в венках из осенних листьев разносили гостям медовуху.

Рядом со мной на старое стёганное одеяло, практически силой навязанное мне заботливым Кощеем, плюхну-лась довольная Лукава со жбаном кваса и миской квашеных рыжиков.

— Будешь? — протянула она мне грибочки.

— Ага, где взяла?

— Так лешие целую бочку прикатили. А где все? Что одна сидишь?

— Марла с Волком дичь загоняли, ушли переодеваться. Джинни с сестрами и Юдиком ребятню развлекают. Хмара с Баськой в овражке отдыхают. А муж разлюбезный с Рыськой куда-то запропастились.

— Давно?

— Угу, часа два уже, как их нет. Хмара вернулся давно… Прямо с той поляны и ушли.

— Это где тебя Баська спас?

— Да.

— А я не успела к вам. Как раз Игоря отмывала. Вот герой, тоже в драку влез! Варь, как это у василиска полу-чилось тебя только снаружи…э-э-э… окаменить?

— Перун сказал, что я гениально использовала свою силу. Увидела Баську, сообразила, что он может мне сде-лать каменный панцирь, и пожелал этого. И в камень не превратилась полностью, и от стрелы спаслась. А я вот за со-бой такого не помню, ну, что бы я так последовательно всё придумала. Я лишь пожелала, что бы на мне выросла бро-ня… А потом эти зелёные глаза…

— То есть, ты хочешь сказать, что можешь контролировать смертоносный взгляд василиска.

— Типа того.

— Кофель — нагель! — русалка, по-мужски, хлопнула себя по коленям. — Во, блинд, здорово! Как ты эту шняву отбайдарила! Ну, полный пепукс!

— Лукава, ты ругаешься, как Боцман!

— Я то, ладно. Так Игорь Витальевич ещё чище меня ругаться научился! Даже папа заслушивается!

— А где он, кстати?

— Грозный? Так с папой. Про воспроизводство рыбьего поголовья беседуют. Знаешь, папа его уважать стал, за то, что таким полезным делом, как рыбоохрана, занимается! — похвалилась русалка.

— Это хорошо… Но где же всё-таки Май?


— Андрей, ты что надумал?

Мужчины быстрым шагом двигались в сторону Стивратовки, оплота вражьих сил.

— Он мне надоел! С этим пора кончать! Ну, ладно я! — негодовал Май. — Но Варю… Сволочь!

— Ты про кого говоришь?

— Про него, Рыська, про него!

— Не ходи туда, — фолк преградил дорогу другу и тревожно заглянул тому в глаза.

— Предлагаешь оставить всё как есть? — стиснул зубы Андрей. — Нет уж! И… не ходил бы ты со мной!

— Как это понимать? — вызверился Рыська.

— Прости, друг, — смутился Май, — я не подумал.

— Забыто, — тут же смягчился фолк и продолжил гнуть свою линию. — Варя им и так все планы разбила. Ва-кантных мест больше нет. Они сами притихнут.

— Не притихнут, Рыська. У них новая пакость родиться может.

— Какая? — Рыська из всех сил старался понять друга, но умных мыслей в голову что-то не приходило.

— Моди, — резко бросил Май.

— Моди? При чём тут скандинавский бог?

— При том… Он ведь у них погиб не так, как наши, — объяснял свои мысли Андрей, яростно жестикулируя ру-ками, — от гонений на пантеон. Ведь так?

— Что ты этим хочешь сказать? Что они могут…

— Вот именно… Они могут устроить кому-нибудь из наших такой же несчастный случай… — мужчина невесе-ло усмехнулся. Потом какая-то идея пришла ему в голову, и он замолчал на какое-то время.

— Ты о чём задумался, Май?

— А как это произошло у скандинавов? Как Моди умудрился погибнуть на охоте? Такое когда-нибудь в исто-рии было? Ну, что бы бог погибал вот так? А, Рыська?

— Я не припоминаю… У греков что-то было, между старыми и молодыми богами.

— Получается, что бога может убить бог…

— Это возможно.

— А не пал ли наш могучий друг Моди от руки предприимчивого жителя нижних пещер? — высказал предпо-ложение Май. — Как ты думаешь?

— Детективов перечитал? — нахмурился фолк.

— Э, нет, мой друг, Рыська! Сам посуди: если хочется тебе, скажем, своих подручных во власть пропихнуть, а тут как раз места свободные… И Берегиня так кстати отсутствует. И начинает наш злой гений воплощать свой план в действие. Выбирает исполнителей, всё строго конфиденциально, сам остаётся в тени. Те начинают действовать. Но…

— Появляетесь вы, — догадался фолк.

— Совершенно верно, — подтвердил Лоцман, — появляемся мы. Но он от своих планов не отступает, полагая, что с неопытными Проводником и Берегиней легко справится Злод и его компания.

— Просчитался, выходит.

— Угу, но отступать и не подумал!

— Подожди, Май, а при чём тут Моди?

— Я думаю, они вариант отстранения бога путём банального убийства репетировали.

— Но Моди появился у нас раньше, чем вы.

— Всё правильно. Берегиню то ждали со дня на день. Это запасной вариант был.

— Дальновидно.

— Дальновидно, но… близоруко.

— Я что-то не понял.

— Перспективу он продумал, а с нами, теми, что под самым носом были, просчитался. Я полагаю, мстить он нам будет по всей программе. По этому надо его остановить!

— А сможешь? — недоверчиво осведомился фолк.

— Смогу! Не смотри на меня так снисходительно, — усмехнулся Май, — я не хвалюсь. Я тут кое с кем кон-сультировался… Всё должно получиться.

— И с кем ты, стесняюсь спросить, консультировался? — недоверчиво осведомился у приятеля Рыська. Уж больно уверенно вёл себя Май…

— С Родионом Кузьмичом.

— Со сказителем?

— С ним самым.

— ???

Лоцман обошёл Стивратовку с севера и направился прямиком в чёрные скалы, словно это был его дом род-ной. Рыська не спорил с другом, полагаясь на его чутьё. Давно заброшенный проход в подземные пещеры оказался вполне пригодным для хождения. Им всего пару раз пришлось пробираться на коленях, преодолевая небольшие зава-лы шахты. Рыська совсем ничего не видел и слушал команды Лоцмана, который безошибочно угадывал нависший низкий потолок, поворот или другие препятствия.

— Пригнись… сейчас налево… осторожно, ступеньки… пригнись…

— Как ты это видишь? — недоумевал фолк. — Три месяца назад в предрассветном лесу спотыкался о каждую ко-рягу, а теперь в кромешной темноте идёшь, словно солнце тут тебе одному светит?

— Я понял свои ошибки и поработал над ними. И потом, мне здесь ориентироваться гораздо проще, так как пространство закрытое, и я его очень хорошо чувствую.

— Как это, чувствуешь? — проворчал сзади Рыська, мало что поняв из объяснений друга.

— Сейчас объясню. Ты представь, что достаёшь из банки огурец посредством засовывания руки. Представил?

— Представил, — отозвался фолк.

— А теперь представь, что всю эту операцию ты проводишь… пригнись, в полной темноте. Представил?

— Представил, представил.

— Вот. Твоя рука протискивается в горлышко… налево.

— Зачем налево то? Чёрт! Так это ты не про руку…

— Сильно ударился?

— Нормально. Так что там про банку?

— Ты рукой ощущаешь сначала сужение пространства, а потом банка расширяется… и…

— Дальше то что?

— Что, что, достаёшь огурец. Вот так я чувствую это пространство, как рука банку.

— Теперь более-менее понятно. А чем чувствуешь?

— Да всем телом, похоже. Вставай на четвереньки, и поползли.

— Май, там свет впереди?

— Нет, это твоё глазное дно шалит.

— Ты сегодня весь день загадками говорить будешь? — обиделся Рыська.

— Что ты! — поспешил оправдаться Май. — Это эффект такой, часто наблюдаемый у людей, находящихся в пол-ной темноте. Глаз сам себя обманывает, показывая, что где-то впереди находится источник света, которого на самом деле нет. В народе это зовётся Белым спелеологом. Вроде, как светит он заблудившимся в пещерах, и к людям выво-дит.

— Серьёзно?

— Легенда. Сейчас направо.

— Далеко ещё?

— Нет, пару раз по столько и придём, — Май уверенно полз в темноте.

— Издеваешься? — бубнил сзади фолк.

— Аккуратно вставай. Осторожно. Пришли.

— Уже?

— Уже. Эй, хозяин! — голос Лоцмана прогремел под сводами так неожиданно, что Рыська малодушно вздрог-нул. Хорошо, что они находятся в полной темноте.

— Чего кричишь? А вдруг он здесь?

— Нет его, — уверенно ответствовал Май, — это я тоже чувствую. Чернобог!!! — снова заорал он.

— Май, а где мы находимся? — полюбопытствовал Рыська, хотя какая разница, где ты находишься, если всё равно ничего не видишь.

— Я так полагаю, это его тронный зал.

— Что-о? И его не охраняют?

— Охраняют, наверное. Но охрана обычно стоит снаружи, а не внутри.

— А как же мы прошли?

— По крысиным тропам, — раздался под сводами пещеры третий голос.

— А вот и хозяин пожаловал, — обрадовался Андрей, — и ждать себя не заставил.

— Напрасно радуешься, Проводник. Прийти то ты пришёл, а вот уйти… вряд ли.

— Мои слова говоришь, — так же радостно произнёс Май.

— О чём это ты? — раздражённо отозвался из темноты Чернобог.

— Я должен тебе сказать, что теперь ты вряд ли покинешь свои пещеры. И твои подчиненные тоже.

— Ха-ха-ха! Какой ты страшный!

— Опять не правильно говоришь. Я не страшный, а опасный, — голос Мая остался спокойным. — Как говорит моя любимая жена: «Не надо недооценивать противника».

— Сам не попадись на эту удочку. А то стоишь тут, бахвалишься. А что ты запоёшь, когда мои подданные при-волокут твою беременную жёнушку сюда, да развлекутся с ней? Что молчишь?

Рыська не мог видеть друга, но воочию представил перекошенное гневом лицо Мая. Однако голос того про-звучал из темноты вновь спокойно и даже слегка насмешливо.

— Варя находится сейчас на той самой поляне, где идёт праздник, рядом с ней Хмара, Баська и, не поверите, Кощей, взявший над ней шефство. Сначала это меня разозлило, но в свете сказанных вами слов, такая опека не кажет-ся мне лишней.

В темноте явно послышались звуки зубовного скрежета, и бледный луч метнулся на голос Лоцмана. Рыська понял, что это уже не зрительные галлюцинации, а вполне реальное покушение на друга.

— Не попал! — весело констатировал Андрей. — Ты, Чернобог, больше так не делай. По голосу ты меня не засе-чёшь, я векторы сместил. Рыськины, кстати, тоже. В следующий раз я закольцую твоё заклинание, и оно поджарит твой, извиняюсь, зад.

— И кто тебя этому научил… — прошипела темнота.

— Самоучка я, экстерном, стало быть. Ладно, давай приступим к делу.

— Чего же ты от меня хочешь? — поинтересовался язвительный голос хозяина, больше не предпринимающего попыток достать наглого гостя.

— Ничего. Абсолютно ничего. Я лишь пришёл исполнить приговор, вынесенный вашему племени высшим судьёй за подлое поведение, нарушение «Хартии», неоднократные покушения на жизнь Лоцмана и Берегини. Сего-дняшнее было последней каплей, которое переполнило чашу ваших гнусных деяний.

— Это ты не про Рода ли упомянул? — прозвучал во тьме насмешливый голос хозяина.

— Про него.

— И ты, смертный, решил, что я поверю, будто Род выбрал тебя исполнителем приговора?

— Ну почему чуть что, сразу — смертный, — огорчённо произнёс Андрей. — Вы ведь тоже достаточно убиваемы. Не так ли? Просто живёте несколько дольше… Для бабочки — однодневки я тоже бессмертен.

— Демагог!

— Варя называет меня философом…

— Хватит! — рявкнул хозяин. — Выкладывай, с чем пришёл!

— Да я уже почти закончил, — спокойно, не взирая на крик Чернобога, ответил Май.

— Что закончил?

— Формулы писать.

— Что-о-о?

— Я тут у вас на стене написал формулы закольцованного пространства, — менторским тоном стал пояснять по-сланец Рода. — Так что, выйти Вам отсюда не удастся.

— Раз мне не удастся, значит и вам обратной дороги нет! — обрадовался Чернобог.

— Ошибаетесь, уважаемый. Нам дорога всегда открыта. Я знаю, что в формулах изменить надо, что бы про-странство открытым стало… А вот вам подумать придётся, тем более, что формул этих вы не видите в связи полным отсутствием здесь источников света.

Натужный стон был ему ответом. Тяжёлый, надрывный стон человека, поднимающего упавшего на него сло-на. Слабая полоска тусклого, серого света образовалась в центре тронного зала. Прилагая титанические усилия, Чер-нобог раздвигал завесу вечной тьмы. Полоса с трудом, очень медленно, но увеличивалась, и с увеличением освещён-ного пространства, усилия бога становились всё меньше и меньше. Когда зал осветился полностью, хозяин устало опустил руки и исподлобья посмотрел на гостей мёртвыми чёрными глазами. Потом перевёл взгляд на стену.

— Это формула?

Незнакомые Чернобогу закорючки исписчирили почти всю стену.

— Она самая, — подтвердил довольный Май.

— Она уже работает? — обречённо вопросил бог.

— Разумеется.

— И чем ты это всё нарисовал? — хмыкнул Чернобог, явно придумав какой-то выход.

— Думаете стереть? — догадался автор шедевра. — Это маркер… хороший маркер, специальный, для стекла…

— И что, — ядовито вопросил хозяин, — нет средств, что бы это уничтожить?

— Есть, конечно, — добродушно пояснил гость. — Но дело в том, что, стирая что-то со стены, вы тем самым бу-дете изменять формулу, и как тогда она будет работать, остаётся лишь догадываться. Если вы её измените так, что разомкнёте пространство — вам повезло. А если эффект будет прямо противоположный, и вы обрушите пространство в бесконечное сужение… Это уже грозит катаклизмом. Так что, я не советовал бы вам…

— Убью! — несмотря на только что потраченные силы, Чернобог ринулся на Мая… И с гулким ударом впеча-тался в стену, пролетев гостя насквозь.

— Я уже предупреждал, что векторы смещены, — наставительно прокомментировал столь необдуманный посту-пок Лоцман.

Рыська во все глаза смотрел на друга и не узнавал его. Раньше никогда Проводники не обладали такими воз-можностями, которые сейчас демонстрировал Андрей. Впрочем, это у них, похоже, семейное. Просто Варя освоила свою силу чуть раньше. А ведь и впрямь, боги в них конкурентов углядеть могут. С одной Варварой они ещё смирять-ся, а вот если и Андрей чудеса творить начнёт… точнее, уже начал…

— С вашего позволения, — донёсся до фолка голос Мая, — мы покинем вас через парадный ход. Очень, знаете ли, ползать не хочется.

Беспрепятственно покинув Каменное ущелье, что очень удивило Рыську, друзья заторопились в обратный путь, ещё надеясь застать праздничное гулянье в той стадии, когда народ весел, держится на ногах и лицом в кваше-ную капусту падать пока не собирается. Рыська некоторое время двигался молча, не зная, как относится к поступку Андрея. То, что друг совершил свои деяния от имени Рода, сильно напрягало фолка. Род, Абсолют, Создатель… Не мог же Андрей обмануть Чернобога. Но когда? Когда они могли встретиться? И эти новые возможности Лоцмана. Пространство чувствует, векторы какие-то меняет…

— Май, мне всё это не приснилось? — не выдержал неизвестности Рыська.

— Приснилось, — односложно пояснил друг.

— Я так и подумал… А всё-таки?

— Понимаешь, Рыська, как не странно, но настало время мне скрывать от тебя правду, — грустно признался Май. — А полномочия я себе не присвоил. Они мне действительно были выданы…

— Давно?

— Летом ещё, после той истории с волкодлаком.

— Кем?

— Абсолютом, кем же ещё?! Сказано было, что любое следующее проявление агрессии по отношению ко мне или Берегине со стороны Чернобога или его подданных, и я могу их запечатывать, как джиннов в бутылку.

— А как вы узнали, что за всем этим стоит Чернобог, а не только его подданные? Ведь Злода он собственно-ручно заточил.

— А что ему в той ситуации оставалось делать? За проигрыш надо платить, — некоторое время они шли молча, потом май продолжил. — Это Варя всё твердила, что сам он всё и устроил. Чернобог то есть. Мы тогда с Ягой думали, что это у неё истерика после знакомства с Кощеем. Оказалось — нет, это её дар провидческий, что б ему!

— А где вы с ним встречались?

— С Родом? Здесь, где же ещё.

— И какой он?

— Богообразный… Рыська, ну не могу я тебе правду сказать! Себя вспомни… прости.

— Чего уж там, — Рыська постарался не обижаться на друга, но чувство несправедливости обжигало. Почему с Андреем Род разговаривал, а с ним, Рыськой, за все эти годы ни разу…

— А почему он тебя выбрал? — не сдержался фолк.

— Он не выбирал. Понимаешь… Ладно. Я тебе кое-что всё-таки скажу. Род не отказывает в общении никому. Все, кто пожелают, могут обращаться к нему запросто. Только надо этого очень захотеть.

— Я что, недостаточно хочу? — надулся Рыська.

— Есть ещё одно условие… Надо понять, что ты общаешься с Родом…

— Не понял! Это как?

— А так… Вот разговариваешь ты, положим с Семёном, думаешь что это самый обычный суседко, а он оказы-вается Абсолютом.

— Семён — Абсолю-ут!? — аж задохнулся фолк.

— Рыська! — возмутился непонятливости друга Май. — Это я к примеру.

— А-а…


Я всё больше и больше начинала беспокоиться о муже и Рыське. Время идёт, а они не возвращаются. Судя по решительному настрою любимого супруга, то направился он карать огнём и мечом… Вот только кого? Я старалась отгонять неприятные мысли, но они были очень настойчивы и с маниакальным упорством возвращались в мою несча-стную голову. Периодически выводить меня из задумчивости пытались то Джинни, то Марла, то не в меру заботли-вый Кощей. Получалось у них это плохо и ненадолго. Кто сообразил обратиться к старшим товарищам, я не поняла, но в какой-то момент меня снова все покинули, но зато пришла Баба Яга с занятным старичком.

— Вот, Варенька, знакомься, это сказитель наш, Родион Кузьмич! Лично был знаком и водил дружбу с Ариной Родионовной.

— Здравствуйте, — я попыталась встать, как воспитанная особа, но старичок протестующе вскинул руки.

— Сиди, деточка, сиди. Я вот тут рядом устроюсь. Друзья твои беспокоятся за тебя, — он внимательно посмот-рел на меня живыми, и удивительно весёлыми глазами.

— Беспокоятся?

— Сидишь, грустишь одна, когда все веселятся, — он легко дотронулся до моего плеча, словно успокаивая. — Не волнуйся, они скоро вернуться.

— Андрей и Рыська? — он утвердительно кивнул. — А, откуда Вы знаете?

— Кому ж, как не мне знать, — приосанился старичок и вздёрнул кучерявую бороду, — нам, сказителям, всё на-перёд ведомо.

— Всё? — не поверила я.

— Мне, — заговорчески шепнул Родион Кузьмич, — всё!

— Спасибо, — получилось у меня грустно, и я опустила голову. Спасибо, конечно, друзьям, что беспокоятся о моём душевном спокойствии. Вот, самобытного психолога мне подсунули… сидит, утешает меня, а я не утешаюсь. Вот увижу мужа, тогда успокоюсь. А пока…

— Ты отвлекись от своих дум, Варя, — не оставлял попыток старичок. — Давай поговорим с тобой.

— О чём?

— О чём хочешь… О Баське, например, — он кивнул на василиска, сыто развалившегося в трёх метрах справа от нас.

— О Баське… он меня сегодня спас, — я грустно улыбнулась.

— Это и так и не так, — огорошил меня сказитель. — Василиски не могут контролировать свои смертоносные способности и все, попадающие под их взгляд каменеют полностью, но… Твоя вера в доброту Баськи сделала из него не убийцу, а спасителя. Такого до тебя не удавалось никому.

— Моя вера? — я с ужасом подумала, что если бы не моя шальная мысль о панцире, Баська мог… — Баська мог меня убить?

— Не-эт! Тебя? Нет, конечно! Он и глаза открыл только потому, что ты этого сама хотела. Его поступок не причина, а следствие. И смог он это только благодаря тебе!

— Надо же… А Снежная? — вдруг вспомнила я неожиданный поступок бабра. — Почему она Окулу… эээ… поймала.

— Тут всё просто, — горестно вздохнул мой собеседник. — Месть.

— Месть? Как это?

— Кровная вражда, — печально покивал головой старичок и устремил свой взор в сторону Безмирья. — Пом-нишь, в прошлом году, когда вы у нас впервые появились, творились тут у нас разные нехорошие дела?

— Как не помнить, захочешь забыть — не получится, — проворчала я.

— Вот в то время и помогала Окула мужу своему Злоду устанавливать капканы в Безмирье. По-видимому, за-пах свой они не очень хорошо уничтожали… А бабр — хищник очень памятливый. Как добро, так и зло всю жизнь помнит. Снежная — дочь Груни… Груня попала в капкан, будучи уже на сносях. Ей хватило сил родить котёнка, но справиться с капканом она не смогла. Потом Лютый их нашёл и стал подкармливать. Пока Груня была жива, Снежная была рядом с ней, а потом… Лютый увёл её в «Березань». А сегодня Окула, когда покушение на тебя не удалось, бро-силась в панике бежать, и надо же — наткнулась на злопамятную кошку. Вот так Снежная и отомстила за свою мать, а заодно и за тебя.

— Всё так просто? — поразилась я. — А мне рисовались невероятные картины передачи мыслей на расстояние…

— А, ведь кто знает, Варя… С твоей силой всё возможно. Уж больно точно Снежная на эту мерзавку вышла.

— Вы скажете, — засмущалась я.

— А вон и суженый твой идёт, — обрадовал меня Родион Кузьмич, кивая куда-то за спину.

Я оглянулась в сторону леса. Рыська и Май бодро приближались к нашему биваку. Я скосила глаза на скази-теля и заметила его лукавую усмешку, спрятанную в усы. И как это он смог заметить приближающихся к нам со спи-ны мужчин? Вроде такой дар есть только у моего мужа… Или не только у него? Я ещё раз внимательно посмотрела на сидевшего рядом мужчину и обомлела… Старичок? Да кто его так мог называть? Голова и борода седые, но лицо ру-мяное, достаточно молодое, глаза, опять же… Под просторной косовороткой угадывалось сильное тело… Кто же Вы, господин сказитель?

— А вот и мы! Здравствуйте, Родион Кузьмич, — радостно доложился Рыська. Мужчины пожали друг другу ру-ки.

Мне показалось, что когда сказитель жал руку Маю, слегка кивнул ему и Май так же, еле уловимо ответил. Интересно, интересно… это какие такие дела связывают моего Андрюшеньку с Родионом… Я вопросительно взгля-нула на мужа, а он, как ни в чём не бывало, уселся рядом и стал наворачивать рыжики.

— А мяса нет? — поинтересовался голодный хищник Рыська. Я покачала головой. — Сейчас принесу.

— Мне тоже пора, — вслед за фолком, стал подниматься сказитель.

— Подождите, я же вас не познакомила, — спохватилась я.

— Да мы уже…, - склонил голову мне на плечо Май, — знакомы.

Почему-то я не удивилась. Родион Кузьмич раскланялся с нами и направился в ту сторону, откуда только что пришли мужчины.

— Ты знаешь, кто это? — спросил меня муж.

— Догадываюсь, — обречённо вздохнула я и крикнула удаляющемуся сказителю. — Родион Кузьмич, а у вас со-товый телефон есть?

Тот на ходу обернулся к нам, снова лукаво улыбнулся и погрозил мне пальцем. Так оно и есть…

— И как ты догадалась? — весело осведомился Май. — Рыська до сих пор пребывает в блаженном неведении.

— А ты? — в ответ поинтересовалась я.

— Дома расскажу, а то, вон Рыська возвращается, а это — секрет.

— И ему знать нельзя? — удивилась я такой несправедливости.

— Можно, но он должен догадаться сам. Это непременное условие.


Я слушала мужа не то, что бы раскрыв рот, а совершенно конкретно опустив нижнюю челюсть до уровня гру-ди. Кто бы мог подумать, что он у меня такой: во-первых — скрытный; во-вторых — сообразительный; в-третьих — та-лантливый. Это надо было такое придумать и провернуть. Оказывается, ему не давала покоя мысль, что он не в со-стоянии быть мне защитой, что это мне приходится быть непробиваемой каменной стеной в нашей семье. Нападение волкодлака практически убедило его в своей никчёмности, и он крепко задумался. Логично рассудив, что божья искра — зга, дарованная нам обоим Абсолютом, должна иметь одинаковый потенциал силы. А раз так, то выходит, что Лоц-ман свою силу использует по минимуму, а надо… по максимуму. И стал он экспериментировать. Первым подопыт-ным кроликом он выбрал меня, пытаясь в моё отсутствие определить расстояние между нами. Удивительно, но эта задача оказалась совсем не сложной. Андрею даже удавалось определять с кем я, если человека он знал лично. Сле-дующим этапом стало выискивание всех знакомых подряд. Успехи были более скромные, но и тут он мог практически безошибочно отследить Марлу (что вполне понятно) и Белого Волка (что было удивительно). Остальные отыскива-лись с разными погрешностями. И вот тогда Май замахнулся на святое… тем более что ему требовались ответы на его насущные вопросы. Он начал искать Рода. То, что Создатель должен находиться в созданном им мире, не вызывало у него сомнений. А то как же он проворачивал свои дела с нашим появлением в Порубежье. Ведь коту ясно, что это он привёл их в том году на Заставу… Близкое расстояние, которое выдавал поиск, сначала сильно озадачило экспе-риментатора, а потом он решил: «Чем чёрт не шутит!» и рискнул. Это произошло как раз в тот день, когда уничтожили волкодлака и он вместе с Рыськой ходил в Волчановку.

Сказитель Родион Кузьмич радушно принял гостя, единственно поинтересовавшись, почему Лоцман пришёл один?

— Я не был уверен, что правильно расценил результат своего поиска, — признался Май в своей неуверенности. — Не хотелось расстраивать Варю своей некомпетентностью.

— Правильно, береги её, — одобрил хозяин, — сама потом додумается. Ум у неё пытливый, глаз острый… А меня ты из праздного любопытства искал, или дело какое есть?

— Вопросов много.

— Задавай, постараюсь ответить на все.

— Варе воскрешение богов предстоит, а она не знает, с чего начать.

— Ты меня удивил, — почесал лоб сказитель. — Я думал, что первым делом ты про свои способности спросишь, а ты… Поразил… Ты, Андрей, не беспокойся за Варвару. Она всё сама сможет, — Май удивлённо вскинул брови. — Нет, к сожалению, единого способа воскресить богов. У каждой Берегини по-своему получается. Сам подумай, если бы был универсальный способ, мы бы уж как-то подстраховались. Ан нет, каждая свою дорогу находит в соответствии со своей силой и… фантазией. Сил у твоей жены предостаточно, фантазии, насколько я заметил, то же… Стихи она у тебя слагает…

— Бывает, — подтвердил Май.

— Всё у неё сладится.

— Хорошо. Тогда я про себя… Хочу понять, что за возможности Вы мне дали? С расстоянием я уже разобрал-ся, а вот с пространством.

— Выходит, плоскость ты уже освоил. Объём теперь покорять надо… Начнём с банки.

— С банки?

— Да. С банки и огурцов…

Андрей рассказывал о своих тренировках с закрытыми пространствами, с выводом формул, а я всё не могла поверить, что ему такое под силу. Со своей-то я почти смирилась, но вот что мы будем делать с обеими нашими сила-ми? А когда сынок родиться… скрытый генетический оборотень, весь в бабушку! Мама дорогая! Да нас от общества изолировать надо! Мы же это… семейка, не то супергероев, не то Адамсов. Ядрёна Матрёна!

— Варя, ты меня слушаешь?

— Ага… — я продолжала автоматически гладить апельсиновую спинку Любыча, спящего у меня на коленях. Юный хранитель поначалу внимательно слушал вместе со мной рассказ Андрея, но потом начал клевать носом и, в конце концов, уснул, обняв лапами моё колено. — Я вот только опасаюсь. Мы с тобой в нашем пространстве катаклиз-мов не устроим? Волшебники — самоучки.

— Ну… конечно, себя надо контролировать. Кто спорит.

— Надо, — вздохнула я, — но как трудно, когда уже что-то получается. Между прочим, порча внучки Суфии на-чала действовать на Виброва.

— Да, и что с ним случилось?

— Нос сломали и челюсть, когда он своё возвращение решил в ночном клубе отметить. На какого-то приезжего бодибилдера напоролся, для которого его фамилия — пустой звук. Тот ему бесплатную пластическую операцию про-вёл и исчез из города, а над этим неисправимым недоумком сейчас врачи колдуют.

— Откуда такие точные сведения?

— Сам не можешь догадаться? Таврин секретами поделился.

— Звонил, — подтвердил, подняв сонную мордочку Любыч.

— Тогда понятно. Варь, а когда мы Владу в Порубежье поведём, и почему Суфия на праздник не захотела её брать? Сразу со всеми и познакомилась бы.

— Ты темперамент этой девицы видел? Она своими эмоциями владеть не умеет. Всё же на лице написано. Ты, когда в прошлом году на работу пришёл после наших приключений, смущал своим видом коллег? Интересовались ли они, что с тобой случилось? Не заболел ли?

— Хм…Так я же в командировку сразу уехал и это… о тебе думал, а не о Порубежье.

— Да? Ну, может пример и не совсем подходящий… Я тоже думала только о тебе… Но, всё равно, потом мы тоже ничем себя не выдали! Таврин вообще без предварительной подготовки туда попал, и тоже никто не догадался. Грозный…

— Грозный был подготовлен, — не согласился со мной муж, — у него постепенное вхождение было. Да и кому ему эмоции демонстрировать, рыбам, что ли?

— Не скажи… А Марла!? Она же, как партизан! Ни одной своей подруге ничего не сказала. А у Влады в офисе все, кроме меня, поинтересовались, не случилось ли чего у девушки? Чего это она как приведение бродит, на мебель натыкается?

— Что, в самом деле, натыкалась? — улыбнулся Май.

— Натыкалась. И это ей Суфия только о себе рассказала. А что будет, когда она Порубежье и его жителей своими глазами увидит? Как бы стирку проводить не пришлось. Пусть сначала свыкнется с мыслью. К Рыськиной свадьбе, глядишь, и готова будет. И чего это они решили в ноябре жениться?

— Традиция у Пери такая.

— Угу… Слушай, а как ты формулу вывел?

— Ну, ты темы меняешь, Варвара. Вывел вот… Формулу сферы за основу взял…


Суфия стала нашим частым гостем. И не только потому, что в нашей квартире находилась точка прохода в сопредельное пространство, но и потому, что у нас она могла быть самой собой. Даже внучке своей она себя молодую ещё не продемонстрировала. Мешал всё тот же бурный темперамент Влады.

Мы сидели на кухне и пили травяной (теперь только травяной) чай с восточными сладостями, приготовлен-ными Суфией.

— Хорошо мне с вами, — мечтательно закатила глаза к потолку Суфия. Она с удовольствием бы перебралась жить в Порубежье к сёстрам, но плохо взрослеющая Влада не позволяла сделать ей этот шаг. Про неудачную попытку насылания порчи на коллегу, бабушка, разумеется, знала. Но внучку наказывать не стала. Она даже не призналась ей, что знает, посчитав, что хватило и моего воспитания. — Быть такой, какая есть, какой тебя создали…

— А я всё ещё не могу привыкнуть, что у меня и у Мая есть сила.

— А я как-то сразу привык, — признался Андрей, — словно компас внутри меня работает.

На колени к мужу вспрыгнул котёнок, внимательно оглядел еду на столе и потребовал:

— Дай печеньку!

— На, лакомка, — улыбнулся Май.

Наш котёнок вызывал умильную улыбку у всех без исключения. Взрослел он очень медленно, как и положено хранителям, но службу свою нёс исправно. Да мы, собственно, и не ругались с мужем. Лишь однажды Любыч выгнул спинку, встопорщил шерсть дыбом и зашипел на нас, приняв за ссору пробу сброса негативных эмоций путём громко-го крика. Негативные эмоции испарились в одно мгновение, а Любыч целых пять минут дулся на нас из-за того, что его поставили в неловкое положение…

Любыч урчал, поедая пахлаву, словно это было мясо или рыба для какого-нибудь Мурзика. Он вообще в пи-щевых пристрастиях сильно отличался от домашних котов. Его любимым блюдом были груши. Зрелище, которое де-монстрировал всякий раз наш рыженький, доводило меня до слёз. Сначала он, как самый обычный котёнок, играл с грушей, катая её по всей квартире, потом с диким мявом впивался в сочный бок несчастного фрукта. Скорость, с ко-торой груша исчезала в брюшке прожорливого кота, удивляла.

Доев печенье, он затребовал ещё. Кто бы смог ему отказать?

— У тебя липа не спопниться? — сделала я попытку умерить его аппетит.

— А газировочки нет? — пропустил колкость мимо ушей Любыч. — А молочка?

— Забавный у вас питомец, — Суфия подложила ему ещё кусочек. Любыч благодарно боднул её головой, взял последнее угощение и утащил прятать. — А мне такого нельзя?

— Это хранитель супружеского ложа, — пояснила я непростую ситуацию с раздачей Любом котят.

— Дело поправимое, — оптимистично заявила волшебница. — Вот омоложусь окончательно… А то сёстры мои обзавелись сердечными дружками, а чем я хуже? — игриво подмигнула она мне.

— Это здорово, вот так возвращать свою молодость, — грустно согласилась я. — Нам бы так уметь.

— Повелительнице ли демонов сокрушаться по таким мелочам? — удивлённо уставилась на меня Суфия, но, за-метив моё недоумение, удивилась ещё больше. — Тебе, Джинан, что, не сказала?

— Что? — я боялась услышать ответ.

— Что ты — повелительница демонов, — осторожно высказалась волшебница. Рядом со мной тяжело охнул муж.

— Повелительница? — прошептала я. — Ядрёна… Мат… Угораздило меня…

— А иначе как бы ты запечатала демонов в замке? — пояснила мне Суфия. — Такие деяния многим богам не под силу.

— Но, мне говорили… — боже, когда же это кончится? Хочу избавиться, а оно прёт, и прёт! Может избавиться от амулета этого… — Может избавиться от амулета этого проклятого? — с надеждой посмотрела я на гостью.

— Нет, Варя, — отрицательно покачала она головой, — избавиться ты не сможешь. Не от амулета, а от того, что демоны тебе подчиняются. Амулет, конечно, выкинуть можно или спрятать, но суть дела от этого не изменится. По-бедила ты их…

— Бабр! Если бы я знала…

— А давай кто-нибудь тебя победит, — предложил Май, — ты ему амулет отдашь. Вот, Суфия, например. Хотите стать повелительницей демонов?

— Если бы всё было так просто… — задумалась волшебница. — Бой должен быть настоящим, не театральным. Тут и жертвы могут быть. Так что я на такое не пойду, хотя быть повелительницей демонов… Мда…

— Теперь даже Кощей не согласиться, — вздохнула я печально, — нянька невмерущая.

— Да что ты так расстроилась, — нарочито бодрым тоном стала успокаивать меня Суфия. — У тебя здорово по-лучается делиться силой. Я в собственное тело еле-еле перекачать смогла, а ты лишь коснёшься… Май, ты чувству-ешь, когда в тебя её сила течёт? Хотя…

— Что, хотя? — спросили мы вместе с мужем.

Суфия закрыла глаза, но было ясно, что таким образом она видит нас гораздо глубже, чем собственно глаза-ми. Так и Рыська делал, когда с нами знакомился.

— Ничего ты не можешь чувствовать, — сообщила он нам о результатах изысканий, — ваши силы запитаны друг на друга. Точнее, она у вас одна на двоих, и таких параметров… ого-го! Даже завидно… немного.

— Это получается, что мы можем использовать возможности друг друга? — озадаченно вопросил муж.

— Так вы уже во всю пользуетесь этой возможностью, — обрадовала нас Суфия, — на интуитивном уровне.

— Аха, — только и смогла вымолвить я.

— Пепукс, — поддержал меня муж, а гостья продолжала развивать тему:

— Я даже не представляю, что вы можете сделать вдвоём, да и поодиночке, с недругом…


Накаркакла, как говорится… Недруги не заставили себя долго ждать…

Нашёлся один очень бдительный господин, заметивший у парка машину Андрея в ту злополучную ночь. И сообщил он свои сведения не в органы, а непосредственно господину Виброву — старшему. Тот отправил своих мо-лодчиков разбираться с Андреем. Встретили они его у гаража, тёмным осенним вечером. Высыпали из мерса, окружи-ли, стали нехорошо улыбаться.

— Эй, мужик, — поигрывая перекаченными плечами в дорогом чёрном костюме, начал один из четверых гро-мил, не уступающих по размерам братьям — богатырям, — это твоя машина?

— Ну, раз я на ней приехал, значит моя, — настороженно отозвался Андрей.

— А раз твоя, то не расскажешь, что она делала в ночь на 16 июля на стоянке у парка?

Переговоры вёл всё тот же качок, другие отмалчивались. Видимо этот был у них за старшего.

— Вы серьёзно хотите, что бы я через два с лишним месяца вспомнил, где оставлял машину?

— Мужик, ты лучше вспомни, — доброжелательно оскалившись, посоветовал главарь качков, — а то мы можем помочь.

— Ладно, — сделал вид, что его уговорили, Май. — У меня там знакомая живёт. В гости заходил.

— Имя, фамилия, адрес, — потребовал главный.

«Может вам ещё ключи от квартиры…» — чуть не вырвалось у Андрея.

— Настоящий джентльмен не отвечает на такие вопросы.

— Ну, ты-ы-ы-ы-ы… — прорычал громила — джентельмен вшивый, отвечай, когда тебе по-хорошему спрашива-ют!

— Это вы называете по-хорошему? — продолжал дразнить врагов Май.

— Ну, мужик, ты попал…

— Да идите вы… к бабру! — Андрей огляделся вокруг, не было ли свидетелей его своеобразного экзарцизма, запер гараж и встал, раздумывая, что делать с огромным мерсом, перегородившим ему выезд из гаража. — Болваны, даже ключи не вынули! Попробуем, что ли свои возросшие силы? — ключ самостоятельно повернулся в замке зажига-ния, проснувшийся мотор запел ровно и радостно. — Давай, машинка, езжай домой! — напутствовал чёрный джин Лоцман.

По ночному городу мчался Мерседес охраны Виброва. За тонированными стёклами скрывалась пустая каби-на, самостоятельный руль вёл машину по привычному маршруту. Пришедшая утром смена обнаружила припаркован-ный на стоянке автомобиль и отсутствие ночных охранников, исчезнувших вместе с ночной темнотой.


Рыська, разбуженный неугомонным инстинктом ни свет, ни заря, накинул на плечи старый потёртый кафтан, сунул ноги в обрезанные валенки и, в полусонном состоянии поплелся в «Березань». Что его туда гнало, он даже не задумывался, по причине неполного пробуждения, но раз гнало, значит надо идти. Добредя до загона бабров, он ми-нуту тупо таращился на открывающуюся картину, потом резко мотнул головой, отгоняя остатки сна.

— Вы кто такие будете? — задал он само собой напрашивающийся вопрос.

На ветках старого, почти облетевшего дуба, словно четыре скукоженные вороны сидели четыре же здоровых мужика в дорогих, судя по всему, тёмных костюмах и при галстуках. Под дубом, неподвижно замерев, сидели Лютый и Снежная, с интересом шаловливых котят наблюдая за непрошенными гостями. Скинуть их с дерева бабрам не со-ставило бы труда. Киски просто забавлялись игрой, чувствуя страх, исходивший от людей.

— Мы охранники, — стуча зубами от ночного холода и страха, отозвался один из сидельцев, занявший самую верхнюю ветку, способную выдержать его вес. Остальные расположились ниже.

Парень, пришедший, казалось им на выручку, очень сильно поразил охранников. Рыжий, встрёпанный спро-сонья, в каком-то несуразном одеянии, абсолютно не был похож на их современника, даже проживающего в глухой деревне. Надежда, что судьба забросила их в зоопарк в загон к тиграм, таяла с каждой секундой. Чёрно — белые ог-ромные кошки, казавшиеся такими большими из-за ночной темноты, с рассветом становились не меньше, а больше. Смотритель зоопарка, если он был таковым, походил на холопа, сошедшего со старинного полотна. Речь, опять же… не современная.

— Дуб охраняете, стало быть? — миролюбиво поинтересовался фолк.

— Сам ты…Тигров убери, — зло потребовал качок, — а то мы их… — продемонстрировал он пистолет.

— Это не тигры, — рассматривая охранников, весело отозвался Рыська, — это бабры. Звери редкие, очень ред-кие… А за их убийство можно и своей жизнью поплатиться. Они же вас не тронули, можно сказать, из добрых побуж-дений. Им на этот дуб забраться, что тебе на стул сесть.

— Мужик, ты не разглагольствуй тут, лучше дай нам слезть! — продолжал требовать своё верхний охранник.

— А кто же вас туда загнал, а-а-а? — зевнул Рыська.

— Да кошки твои!

— Во-первых, кошки не мои. Они звери вольные. Хотят — приходят, хотят — уходят. Не повезло вам, что как раз сегодня они тут ночевали. Во-вторых, в этих местах добровольно вы оказаться никак не могли. Так что выкладывайте, кто вас сюда направил?

— Не твоё дело! — огрызнулся верхний охранник.

— Мужик один, — поведал самый нижний, ближе всех находившийся к бабрам, и, стало быть, больше других, заботившийся о сохранности своей жизни, — Майков.

— На Лоцмана, значит, напоролись, — усмехнулся Рыська. — Я так и подумал. Такие чудеса под силу только ему. Мда… Это вы напрасно.

— Сами поняли, — продолжил диалог нижний. — Позволь нам слезть, а?

— Конечно, — согласился фолк, — только ещё на один вопрос ответьте, и я сразу вас отпущу. По какой причине вы на Лоцмана наехали?

— А что ты его всё время Лоцманом зовёшь? — поинтересовался верхний. — Он, вроде не моряк.

— Это к делу не относится. Я жду ответа, или можете тут сидеть до Кощеевой свадьбы. Недолго осталось, лет двадцать, двадцать пять.

— Ты что издеваешься над нами, гад? — заорал верхний.

— А ты, жёлудь перезрелый, резких движений не делай, если не собираешься в ближайшее время протезами обзаводиться. Бабр, зверь прожорливый. Всего не съест, но филейные места испробует без сомнения. А у тебя, я гля-жу, окорока на ветке то не умещаются, очень аппетитно свисают.

Верхний охранник опасливо посмотрел вниз, пытаясь определить степень свисания своих окороков. Снизу раздалось три смешка.

— Что щеритесь, сволочи, — обиделся он на своих коллег. По габаритам, он и на самом деле был крупнее всех, чем сильно гордился до недавнего времени. А теперь ему захотелось стать щуплым и костлявым, вроде рыжего парня, издевающегося над ним снизу.

— Нам Вибров приказал разобраться с владельцем машины, которая стояла рядом с машиной его сына в ночь пропажи Романа, — по-военному, чётко, отрапортовал второй снизу охранник. Ему надоело слушаться безмозглого, но амбициозного старшего в их смене. И слезть с дерева хотелось, сил нет…

— И это не особо удивляет, — проговорил Рыська, услышав знакомые имена. — Ладно, жёлуди запоздалые, сле-зайте. Лютый, отпусти их.

Бабр послушно отошёл от дерева, уводя свою подругу, но напоследок всё-таки рыкнул основательно, явно об-ращаясь к верхнему сидельцу. Ветка под тем жалобно скрипнула. Три охранника слезли с дуба без проблем, а вот четвёртый напоролся на сук тем самым филейным местом и выкромсал из кашемировых брюк изрядный кусок ткани. Злой на весь белый свет, он попытался хоть как-то закрепить выдранный лоскут, бесстыдно демонстрирующий татуи-ровку на его правом бедре — голую грудастую русалку. Рыська, заметив художественное изображение водяницы, лишь насмешливо хмыкнул, открывая калитку загона. Любопытная Снежная подкралась к старшему охраннику сзади, при-нюхалась и, неожиданно чихнула. С обиженным видом она вернулась к Лютому и тихо мяукнула, жалуясь на непри-ятный запах.

— Ты ей не понравился, — нервно хохотнул сидевший ниже всех охранник. Старший, лишь злобно заскрипел зубами.

— Мы пойдём? — спросил у Рыськи тот, что объяснял про Виброва.

— Идите, — фолк равнодушно пожал плечами, не вдаваясь в подробности. Ему было интересно, куда направятся эти горе — охранники и как будут реагировать на увиденное. Ночные гости направились прямиком к Хмаре. — Вы бы туда не ходили, — доброжелательно посоветовал он.

— Это ещё почему? — набычился старший.

— Там это… дракон спит, — состроил серьёзную мину Рыська, — без привязи.

— Ты совсем спятил! — огрызнулся тот же охранник.

— Ну-ну…

— Прибить бы тебя, да руки марать…

— Ну-ну…

Охранники снова двинулись в ту же сторону. На рыжего парня они больше не оглядывались. Обсуждая странное происшествие, непосредственными участниками которого им пришлось быть, они не заметили, как за ними, скользя словно тень, двинулась крупная рысь.

Разбуженный громким разговором, Хмара недовольно вскинул голову из-за стога сена, служившего ему пухо-вой периной. Четверо чужаков в столь неурочный час, разгуливающие по «Березани» озадачили его. В бок ткнулось что-то знакомое, даже родное.

— Ты чего, Рыська? — зашипел он на кошака.

— Тихо, Хмара! Видишь этих молодчиков? Они вчера вечером на Лоцмана напали, а тот их послал… к бабру! Хи-хи-хи!

— И что, они пошли? — поразился Змей.

— Пошли, как видишь.

— Так они же не в ту сторону идут! — не понял он веселья Рыськи. — Надо им указать на ошибку.

— Укажи, Хмара Горыныч, укажи, — снова захихикал кошак. — Только предупреждаю, что они у бабра уже бы-ли. Я их с дуба снимал.

— А-а… почему с дуба? — без тени улыбки осведомился Змей.

— Ты не проснулся, что ли? Они там от Лютого спасались!

— На дубе?

— На дубе!

— И как они к нему только не приросли, — съязвил Горыныч, — одного же вида деревья. И что мне делать?

— А что, на ошибку указывать уже не будешь? — снова развеселился Рыська.

— Да ну тебя, — надулся Хмара. — Сиди, не высовывайся, а то мне всю обедню испортишь! — он приподнял го-лову над стогом сена и вежливо, добрым голосом обратился к подходящим охранникам: — Куда путь держите, добры молодцы?

Двое от неожиданности присели, один замер столбом, у четвёртого сдали нервы. Это был тот охранник, который при разговоре с Рыськой не проронил ни слова. Он выхватил пистолет и выпустил всю обойму в ничем не-повинный стог сена, продолжая судорожно нажимать на курок, когда патроны кончились.

— Пулек больше нет? — Хмара, изображая любопытство, разглядывал нервного гостя. — Чего палишь, птичек пугаешь? Баську разбудил, как пить дать.

— Баська, это кто? — поднял на него пустые от страха глаза стрелок.

— Василиск, — пояснил Змей.

— Предупреждал же нас парень, что не надо в эту сторону идти! — высказался тот, который сидел снизу.

— Какая разница! — гаркнул старший. — Тут, куда не пойди, сплошные монстры!

— Кто бы говорил! — возмутился Хмара. — Сам на волкодлака похож, а обзываешься!

— На кого я похож? — взревел охранник. — А ну, иди сюда, крокодил говорящий!

— Иду, — согласился Змей и выполз из-за стога на всеобщее обозрение.

— Дракон, — отстранённо, находясь в ступоре, просветил всех стрелок, — без привязи.

— Бли-и-и-ин, да куда это мы попали!? — взвыл самый дисциплинированный из охранников. — Выберусь от сю-да, уволюсь! В гробу я видел эту работу!

Пропавшая охрана заместителя мера обнаружилась к вечеру целая и невредимая, если не считать, некоторых провалов в памяти, да ещё непонятной фразы, оброненной старшим охранником о том, что «Хмара не хмурится в хра-ме…» Про владельца машины все четверо хором, словно репетировали перед этим, доложили, что тот навещал даму, и дама подтверждает визит.

Историю перемещения Лоцманом сразу четырёх человек из одного пространства в другое постарались скрыть от широкой общественности. Мало ли какие последствия могут быть после такого происшествия. Подробности знали только непосредственные участники и самые близкие люди. Круг посвящённых, как не старались, всё равно был дале-ко не узким. Судите сами: там, где Рыська там и его возлюбленная, и её сёстры; Май и я само собой; Марла и Белый Волк тоже; Чу без Малики теперь никуда (даже путешествовать вместе собрались по весне); Николай Николаевич Ду-плянский и Баба Яга. Эти от сорок всё равно узнали бы. Кощей тоже мог быть в курсе. Вот только его об этом никто не спрашивал. Род, само собой. И ещё Добрыня, дежуривший в пункте пропуска посетителей Порубежья и прово-дивший стирку. Труднее всего было уговорить Хмару, не болтать языком налево и направо, а уж если будет невтер-пёж, поделиться историй с теми, кто в неё уже посвящён. Потенциальные слушатели дали обещание, реагировать на «новую» историю соответственно.


— И как ты додумался послать их в «Березань»? — усмехнулась я, в тайне гордясь уникальным мужем.

— А я разве думал, что они в прямом смысле там окажутся? Огрызнулся и ждал, когда они драться полезут… Теперь надо будет за своим языком следить…, а то пошлю кого-нибудь к чёрту, а потом самому в рудники лезть при-дётся.

— У-у-у-ы-ы, — не ожидая от самой себя, выдала я звуковой ряд.

— Что? — не понял Май.

— Кошмарожуть, — я ужаснулась, представив последствия нашей деятельности. Это, какие же железные нервы надо иметь, что бы всегда себя контролировать. — А-а-а ты не мог бы создать какой-нибудь поглотитель или ограни-читель силушки нашей вулканической? — с тоской посмотрела я на мужа.

— Надо подумать, — принял всерьёз мою идею Андрей. — Почему бы и нет?

— В виде браслетика, а?

Это, кажется только, что есть окончание.

Вот хороший совет: «Продолжение следует…»

И не стоит всерьёз предаваться отчаянью.

Лишь Всевышний вопросом стратегии ведает.

Загрузка...