Все учесть невозможно

Глава 1

– Ага. Я поняла. Значит, вы хотите, чтобы я отправилась в неизвестном направлении на поиски того, о чем вы не желаете мне сказать. Мило…

Я поднялась. Вернее, сделала попытку подняться, но на мое хрупкое плечо опустилась такая длань – да не длань, что вы! Десница какая-то карающая.

Я оглянулась. Надо же, такое замечательное лицо! Никакого вам выражения. Стоит, родной. Даже не улыбается. И почему у наших «охранничков» такие физиономии? Они что, анаши обкуриваются перед тем, как начать свой спектакль?

Зато Халивин улыбался. Лучше бы он этого не делал, ей-богу. От его улыбки мороз по коже пробирал куда сильнее, чем от стеклянных глаз его телохранителя. Если вас по ночам тянет бродить по кладбищам, где иногда вам выпадает удача и из гроба навстречу дорогому гостю вылазит призрак или вампир, то вы понимаете, какая у Халивина милая улыбочка. У Дракулы, я думаю, она куда симпатичнее.

«Ох, Таня, что ты тут делаешь? – вздохнула я. – Сидела бы лучше дома, и…» Додумать эту светлую мысль мне не дало чувство справедливости. Находилась я здесь не по своей воле. Встречаться с такой личностью, как Халивин, никто по своей воле не ходил. Меня нанимали на работу. Силой. Халивин – он не дурак. Он же знает, что работать на него никто сам не побежит, разве что камикадзе. Вот ему и пришлось немного поднапрячься, чтобы Татьяна Иванова попала в его распоряжение. Сделано все было гадко. Таня спокойно и мирно шла из магазина – редкостный случай, скажу я вам! Если выберусь из этой заварухи живой, в магазин больше ходить не буду. Никогда. Найму какую-нибудь женщину, пусть она рискует жизнью вместо меня!

Вся история началась с кетчупа. Боюсь, что и бедняга кетчуп станет для меня теперь навеки запретным! Итак, я обнаружила в собственном холодильнике полное его отсутствие, и нет чтобы смириться с этим фактом и попробовать обойтись без кетчупа! Куда там! Таня упрямая личность. Сначала меня пыталась победить благоразумная лень. Она меня увещевала, внушала мне благую мысль, что некоторые люди кетчуп терпеть не могут, прекрасно обходятся без него, и жизнь их нельзя назвать пустой, нет, они вполне счастливы.

Но я уперлась как баран. Хочу кетчупа, и все тут! На улице тепло, можно выйти и в том, что на мне надето. Надето на мне было мало – только джинсовые шорты и фривольная майка, но я рассудила, что до магазинчика смогу добраться и так, не успев абсолютно никого соблазнить.

Я вышла, даже не взяв с собой сумку. Не говорю уж о сигаретах – какие, к черту, сигареты, когда всего и дел, что пройтись до ближайшего магазина? Ну теперь, после этого случая, я буду умнее. Отправляясь за хлебом, соберу чемодан вещей. И автомат в придачу. А еще лучше – пулеметик.

Итак, глупейшая особа по имени Татьяна Иванова, которой для полного счастья не хватало только кетчупа, выплыла на яркое майское солнце, радостно улыбаясь, и, поздоровавшись с соседкой по лестнице, ковыляющей ей навстречу, собралась уже идти дальше, как соседка попросила ей помочь. Таня – девушка добросердечная, она любезно согласилась, дотащила ее сумку и саму соседку обратно и, напевая, вернулась на улицу. Двух амбалов она вначале не приметила, так же как стоящую невдалеке милицейскую машину. А уж связи между ними она тем более никакой не нашла. Солнце светило, травка зеленела, ласточка с приветом летела к Тане в гости, и настроение у Тани было замечательное. Посему пристальный интерес к своей персоне означенных квадратных типов я справедливо отнесла к восхищению моей ослепительной внешностью, нисколько не сомневаясь в том, что я достойна этого восхищения.

В магазине я поругалась с вредной продавщицей, которая полчаса где-то моталась, игнорируя мое терпеливое стояние перед прилавком с протянутой десяткой – ну, конечно! Если бы я решила купить ящик кетчупа, тогда другое дело! А с бутылки навар небольшой… Продавщица на мою десятку смотрела пренебрежительно, и, когда я робко поинтересовалась, не будет ли она так любезна уделить мне одно мгновение своего драгоценного внимания, она сначала застыла, словно Колосс Родосский, затем медленно повернулась ко мне и смерила меня с ног до головы таким взглядом, что я поняла – лучше отказаться от дальнейшего общения с ней. Лучше сразу пойти домой и перестать навязываться в знакомые к этой милой даме.

Впрочем, в конце концов она швырнула мне вожделенный кетчуп, забрала десятку и враждебно выпалила:

– Оделась бы, бессовестная…

– Как это? – удивилась я. На мой-то наивный взгляд, я была вполне одета.

– Нечего по улицам в джинсовых трусах разгуливать! – фыркнула приличная до безобразия продавщица и, всем своим видом демонстрируя презрение, удалилась.

Я вздохнула и вышла из магазина. Настроение у меня было безнадежно испорчено, и я шла, уже окончательно погрузившись в себя и собственные мысли, не обращая внимания на окружающих.

В этот момент мой локоть почувствовал прикосновение чьей-то противной влажной ладони, я инстинктивно постаралась освободиться. Но хватка была цепкой.

– Пустите! – потребовала я и обернулась, дабы смерить наглеца самым пронзительным из моих взглядов.

«Мент, – подумала я, когда его увидела. – Не иначе как полиция нравов, и меня потащат в участок за ношение „джинсовых трусов“.»

Мимо прошла девица с кривыми ногами, одетая в точно такие же «трусы», и никого она не интересовала. «Видимо, здесь принято обнажать только кривые ноги, или толстые, – с горечью подумала я. – Нечего прельщать стройными. Людям же обидно».

– Ваши документы, – сурово потребовал мент. Я окинула его взглядом и попробовала объяснить, что документов я с собой не взяла. Я вообще-то вышла за кетчупом – тут я продемонстрировала покупку – и не знала, что это преследуется по закону. Вот когда я соберусь грабить банк – тогда непременно прихвачу с собой документы. А так…

Он продолжал рассматривать небеса, явно не собираясь выслушивать мои объяснения. На мгновение мне пришла в голову мысль, что подлая тетка-продавщица просто вызвала его, наврав, что я украла треклятый кетчуп. От этой ужасной догадки я похолодела.

– Пройдемте, – изрек страж порядка.

– Куда? – с надеждой спросила я. – Домой? Я покажу вам свои документы… Меня зовут Татьяна Иванова, я живу вон в том доме, и меня там знает каждая собака.

– Собак спрашивать не будем, – постановил он. – А насчет Ивановой… Все вы Ивановы да Петровы.

– Кто «все»? – не поняла я. – Вы меня что, за чеченскую террористку принимаете?

Он сверкнул глазами. О боже!

– Вы посмотрите на меня, – терпеливо попросила я, пытаясь погасить начинающуюся панику, – я что, похожа на чеченку?

– Пройдемте со мной! – упрямо повторил он.

«Ну, давай пройдем, – решила я. – А там выясним, кто есть кто в нашем пространстве… Я же тебя, козел, так опущу, что рад не будешь…»

Вокруг нас начала собираться публика, с любопытством наблюдающая сцену: «Таня Иванова – террористка». Или лучше – «Арест подпольщицы». Массовка моему новому знакомому была не нужна, он встревожился и потащил меня в машину.

С кетчупом в руках. С ним я почему-то не расставалась. Вцепилась, как в соломинку утопающий.

Оказавшись в машине, я успокоилась. Сейчас приедем в участок, я позвоню Андрюше Мельникову, он приедет и сделает из них отбивную. Все будет о'кей, мой ангел… Потерпи, все это – только временные трудности.

Краем глаза я успела заметить, что машина, около которой паслись два квадратных молодых человека, дернулась с места вместе с нашей.

Но и тогда я не придала этому значения. Вот что значит терять бдительность! Оказывается, ее нельзя терять никогда.

Даже если тебе захотелось пройтись за кетчупом.

В этом паршивом милицейском притоне на колесах отвратительно воняло адской смесью дорогих духов и пота. Я сидела, плотно сжав губы и прижав к груди проклятый кетчуп, и все происходящее со мной казалось мне плохим сном. Сейчас я проснусь – и вся эта смурь закончится. «Ага! – ехидно проронила Вторая Таня, иногда пытающаяся образумить меня. – Сейчас! Все кончится, и дети пойдут по домам. Как же, жди… Лучше вспомни, на чей хвост ты имела неосторожность наступить».

«Да вспоминать замучаешься, до старости времени не хватит, – не без удовольствия подумала я. – Это мое хобби – наступать кому-нибудь на хвост».

– Вот и сиди теперь в этом вонизме, – мрачно произнесла я вслух, и мой похититель дернулся на водительском месте. Осторожно повернувшись в мою сторону, он оглядел меня так подозрительно, что я почти поверила в свое сходство с чеченской террористкой. Вот выхвачу бомбу и такое устрою этой красной лысине, что мало не покажется…

Мы все ехали и ехали, мне показалось, что мы уже начали путешествие во времени или меня решили вывезти за границу, чтобы продать в гарем турецкому султану. В гарем мне вовсе не хотелось – не люблю я турков, к тому же отвратительная вонь уже начала впитываться в мою кожу, и я с ужасом представила, что теперь мне придется провести как минимум пять часов в ванной. В том, что это приключение кончится, как только мы приедем в участок и я позвоню Мельникову, я пока еще верила. Хотя, если честно…

Если честно, то до чего же этот участок отдаленный! Поэтому я справедливо решила, что скорее всего меня все-таки собираются убить. А если амбалу, который косит под мента, это пришло в голову, то, судя по тупой целеустремленности его взгляда, от подобной идеи он откажется не сразу.

«Ох, и дура же ты, Таня! – горестно вздохнула я. – Такую дуру поискать – не найдешь. А ты – вот она. Нет, чтобы сразу этому лысому дегенерату каблуком залепить и рвать бегом по пересеченной местности. Ну что вы! Мы к родной милиции уважение проявляли. Вот и сиди теперь со своим уважением. Радуйся собственной благовоспитанности».

Машина остановилась, тряхнув меня напоследок с такой стервозностью, что я стукнулась затылком о стенку.

– Блин! – выругалась я. – Не дрова везете, между прочим.

Квадратный тип не удостоил меня ответом. Просто открыл дверь, и я оказалась в крепких, сильных и не терпящих возражения мужских руках.

Конечно, я попыталась вырваться. Я не люблю, когда меня обнимают в тот момент, когда я чем-то озабочена. Но – увы! Новый дружок явно не собирался меня выпускать. Я подняла лицо и увидела такие глазки, что поняла: все, что со мной происходило доселе, – забавный казус. Вот этот мальчуган шутить не любит. Встречаются такие особи – у них начисто отсутствует чувство юмора. Поэтому шутить с ними и не стоит – могут обидеться.

Глазки были маленькие, как дырочки от пули. А вот улыбка была: во весь рот. Зубов там не хватало – причем передних, и при всем этом мой визави был одет так роскошно, что все его тряпки были куплены явно не на дешевой распродаже.

– Все? – спросил мент, наблюдающий за моими попытками вырваться не без снисходительного удовлетворения.

– Свободен, – коротко бросил ему денди.

Меня пересадили в другую машину. Там уже было двое – тех самых. Которые торчали возле моего дома, как верные стражи. И машина была та же.

Я не успела вздохнуть, как мне на глаза напялили повязку – отчего я подумала, что меня, наверное, все-таки оставят в живых. Надежда показалась мне призрачной, но…

Еще радовало, что в этой машине не пахло. Поскольку я уже чувствовала приступы тошноты.

– Куда вы меня везете? – поинтересовалась я, с удивлением обнаружив, что все еще прижимаю к груди кетчуп. Надо же, какой живучий! Может, стоит сделать его своим талисманом?

– Узнаешь на месте… – сурово пробасил низкий голос. Я попробовала разглядеть из-под повязки, кто это со мной так неласково разговаривает, но видимость была такая же, как, наверное, бывает в гробу.

– Да не волнуйтесь, Танюша, – мягко произнес второй голос, – все у вас будет нормально. С вами просто хотят поговорить.

Ой, мамочки! Надо же… Схватят тебя, обвинят в терроризме. Опозорят, можно сказать. Впрочем, ладно опозорят. Потом доведут до шокового состояния. И пожалуйста – не волнуйтесь, Танюша! Не заплакать ли от благодарности?

– Представьте себе, я спокойна, – сообщила я, почти не погрешив против истины. – Просто я умираю от любопытства. Кто мог захотеть пообщаться со мной до такой степени, что, потеряв рассудок, решил заняться киднеппингом?

– О чем вы? – хмуро спросил один из сопровождающих. Кажется, он плохо подготовился к встрече, отметила я не без злорадства. Не успел слова некоторые выучить…

– О похищении, – раздельно и четко произнесла я. – Ведь вы не станете отрицать, что вы меня похитили.

– Стану, – ухмыльнулась поганая физиономия, – и не только стану это отрицать, но и попытаюсь доказать вам, что наша дружеская беседа всего лишь прелюдия к будущей дружеской встрече.

На слове «дружеская» он сделал такой зловещий упор, ухмыляясь нездоровой садистской усмешкой, что настроение у меня окончательно испортилось. Положение спасал только мой кетчуп, который служил своеобразной ниточкой, связующей меня с моим светлым, радостным и беззаботным прошлым. В будущее мне совершенно не хотелось. Похоже, что тот проклятый кирпич, который так долго ожидал своего часа, вися над моей головой, решил наконец-то обрушиться. И если верить Воланду, который утверждал, что кирпичи сами по себе не падают, мне предстояло встретиться именно с тем человеком, который эту гадость старательно присобачил и теперь… Ох, Таня! Хватит… От твоих рассуждений на темы бренности человеческого бытия становится только печальнее…

И к тому же, если честно, я всегда надеюсь отпрыгнуть от летящего вниз дара небес. У меня не самая плохая реакция на свете…

Я повертела головой, пытаясь снять черную повязку.

– Чего тебе? – раздался над моим ухом гнусавый голос.

– У меня, между прочим, от темноты болят глаза, – произнесла я.

– Сейчас приедем, успокойся…

Успокаивал он явно угрожающе. Судя по всему, дружеская беседа тяготила моих сопровождающих. А меня тяготило путешествие, которое длилось уже слишком много времени, чтобы еще оставались иллюзии, будто я быстро выберусь из этой заварушки.

– Похоже, мне придется немного задержаться в ваших краях, – пробормотала я сквозь зубы.

– Чего? – по запаху перегара я догадалась, что ко мне наклонились слишком близко. Ближе, чем мне бы того хотелось. Но, увы, в этой компании явно были настроены весьма решительно делать все вразрез с моими желаниями.

– Ничего, – отмахнулась я, поморщившись. – Похоже, вы любитель закусывать водочку чесноком?

Раздался смешок. Тип что-то пробормотал, явно обещая мне много лишних удобств в будущей жизни, но второй, тот, который старательно косил под интеллигента, одернул его:

– Прекрати.

И, уже обращаясь ко мне, успокаивающе протянул:

– Осталось совсем недолго, Танечка. Не переживайте.

«Как ты мне надоел со своей сердобольностью, – хотелось сказать мне. – Я бы с радостью врезала тебе пару раз, но сейчас, увы, обстоятельства складываются не в мою пользу. Ничего, родной. Я дождусь своего светлого часа. И тогда мы посмотрим, кто кого станет успокаивать».

Обдумывание моего плачевного положения и того, как бы мне все-таки выбраться из этой гадкой ситуации, заняло мой мозг на оставшуюся часть времени поездки так сильно, что я почти не заметила, как это самое время прошло.

Машина фыркнула и крякнула. Стукнула дверь. Меня вывели под белы ручки из машины, и я почувствовала, как с меня снимают повязку. Наконец она упала, и я зажмурилась от слишком яркого света.

– Вот мы и приехали, – сообщил мне «интеллигент», пытаясь выглядеть приличным человеком.

– Вижу, – хладнокровно ответила я, разглядывая стоящий передо мной уродливый гибрид военного самолета и бункера. – Хотелось бы еще знать куда?