Вспоминая о несбывшемся

О несбывшемся тихонько вспоминая,

Сердце снова замирает, замерзает.

И мерещится все время жизнь иная,

А протянешь руку — быстро исчезает.

А окно раскрыто в вечность и недаром

Звезды падают, окутанные тьмою.

И душа всегда как будто под ударом

Все тревожится и летом, и зимою.

Неизбежность, неизвестность — вот что рядом…

Эта ночь полна предчувствием туманным.

Словно грусть и нежность оказались ядом,

Что намешан густо в воздухе обманном.

На окраине, где все идет по кругу,

Где стихи живут, тебя уже не зная…

Подгоняешь дни и годы друг ко другу,

О несбывшемся частенько вспоминая.

Боль делает светлее и темнее

Мою давно мятущуюся душу

Сожми огонь в руках своих сильнее,

И жди пока я, наконец, разрушу

Границы между разными цветами,

Мешая кровь безумную со снегом,

Жизнь связывая чистыми листами,

Дразня сознанье бесконечным бегом,

Где примет все иные очертанья.

Где пропасти с вершинами так схожи,

Где звездные огни воспоминанья

Касаются разгоряченной кожи.

Пусть боль меня потом порвет на части —

Я стану лунным светом и метелью…

Хоть ненадолго, но хватает власти

Творить пространства сна и запределья.

В мире можно лишь помучиться и сдохнуть,

Посмотри, как слезы с кровью будут сохнуть.

Оставляя только пятна на одежде.

Убивая даже память о надежде.

Рассовали злое время по карманам,

И пошли опять к туманам и обманам.

Все равно теперь (уже): что жил, что не жил.

Только звезды вот блестят (в ночи) все реже.

И давно (уже) тебя не замечая,

Бьется жизнь, как ложка в чашке чая.

И какой-то древний сумрак ночи

Странным знаньем заполняет очи.

Смейся, смейся… только так и будет:

Душу музыка предсмертная разбудит.

Чтоб шепталось тихо на исходе:

"Что-то было, было что-то вроде…"

Все в округе поросло бурьяном,

Стерлись грез хрустальных города.

Прожитая жизнь была с изъяном.

Вот другая будет — хоть куда!

Это в дымоходе ожиданий

Беды накопились. И сейчас

Вновь от дыма разочарований

Слезы тихо капают из глаз.

И, лучи от солнца собирая,

Яростью сжигая небосвод

Призраки обманчивого рая

В свой тебя включают хоровод.

И смотреть недолго остается

На почти что опустевший сад…

Сердце тонко — и оно порвется…

И скользнет на много лет назад.

Вытирает время буквы

Ненароком, между делом…

Стало небо цвета брюквы,

И весна окаменела.

И взираешь близоруко

Ты на то, что приключилось,

Пустота берет под руку

Душу, что от зла лечилась.

Вот и все, почти банально

Вечности ложатся карты.

Ночь звездою виртуальной

Отменяет наши старты.

Дождь холодный тихо хлещет

По щекам своей перчаткой…

Жизнь — ты только сны и вещи,

В тексте старом опечатка.

До зимы осталась малость —

Просто несколько часов.

И вечерняя усталость

Вмиг задвинула засов.

Ты пальто свое повесил.

Сел у самого окна.

Сел в одно из сонных кресел,

Забывая все сполна.

Тьма окутала просторы

И морозцем пробрала,

И лишила жизнь опоры,

И от зла уберегла.

И мерещится иное

В бесконечной глубине:

Невозможное, родное,

Что затеряно вовне.

Знать, не могут друг без друга

Люди, беды, чудеса…

И тебе приносит вьюга

Ледяные голоса.

Дребезжащая струна,

Блеск огней и тишина,

Сны, сны.

Измененные цвета,

Чудеса и пустота.

Сны, сны.

Бродит в мареве минут

Где-то там, и где-то тут

Ночь, ночь.

Рубежей судьбы достиг,

И дневной отбросил миг

Прочь, прочь.

И на краешке стола

Роковая мгла легла

Лет, лет.

Счастье накренилось вниз,

Словно жизнь сплошной каприз,

Бред, бред.

В свет созвездий ледяной,

В мир по-прежнему иной

Бег, бег.

И за окнами зима,

Искр полночных кутерьма,

Снег, снег.

Дребезжащая струна,

Блеск огней и тишина,

Сны, сны.

И глядят в твои глаза

Неземные чудеса —

Сны, сны…

Еще один апрель иль май,

Еще одна весна…

Ты мир, как хочешь, понимай,

Вздыхая у окна.

И представляй иных миров

Ярчайшие огни.

Сорви забвения покров,

И в книжный том шагни.

Сквозь беды, радости и все,

Что трогает до слез.

Сквозь то и это, то да се,

Что новый день принес.

Замучен годами, людьми и словами,

Я знаю, как скользок мой путь и жесток.

Гляжу, как вздымается над головами

Вся жизнь и уходит в межзвездный поток.

В поток бесконечного, яркого света.

В поток бесконечной, задумчивой тьмы.

На грани заката и грани рассвета,

Мелодией странной тревожа умы.

И это начало, всего лишь начало

Движенья к космически-легким ветрам…

И как бы меня суета не качала,

Я помню свой звездный полуночный храм.

Из памяти вычеркивая лица,

Стирая города и имена,

Проходит лет немая вереница

И снов встает холодная стена.

Я безнадежно что-то силюсь вспомнить,

Пытаясь тени в мире воплотить.

Пытаясь душу звездами наполнить,

Чтоб после в бесконечность отпустить.

И снег блестит, и лед блестит повсюду.

Пространство невозможное скользит.

И я, похоже, сопричастен чуду,

Которое в чертах моих сквозит.

И снова Новый Год, и пахнет хвоей,

И ночь полна волшебного огня.

И кажется, что снова я раздвоен

Меж детством и тоской другого дня…

Как похожи дни: сегодня и вчера.

Как измучены осенней мглой они.

Коротаю бесконечно вечера,

И гляжу на разноцветные огни.

Я листаю одиночество ночей,

Разделяя все мечты напополам.

И шепчу слова неведомых речей,

И читаю знаки судеб по углам.

Строчки рвутся на бумагу и страшат

Откровенностью и яростью своей.

Цифры времени в холодной мгле дрожат,

А душа живет среди родных теней.

Я готовлю звезд загадочных вино,

Погружаясь в неизбежность до поры,

Открывая темной вечности окно,

Открывая потаенные миры!

Как странно, что ты умираешь от скуки,

Мой, бедный двойник и поэт.

Уже не спасают дешевые трюки,

И магия звезд и планет?

Склонился над серой своею судьбою

И кажется, плачешь уже.

Не надо, расправится время с тобою,

И этим поможет душе.

И плавятся снова бессонные строки

Записанных бед и утрат.

Ты помнишь жестокой насмешки уроки,

Мой грустный двойник и собрат.

Становится вечность бесформенной глыбой —

Черней непроглядных ночей.

И только лишь ветер доносит: "Спасибо…"

За точность ужасных речей.

Колеблются странные звуки

И лица все время плывут.

И муки возвышенной скуки

В лихое безумье зовут.

Ты праздничной тьмою украшен,

Загадочной грустью объят.

С одной из разбившихся башен

Ты мечешь отчаянный взгляд.

И сны, как всегда утонченно,

Терзают тебя не спроста

В груди широко, обреченно —

Прекрасно поет пустота.

И ни одного человека

Вокруг, но так много имен…

Тебе непонятен от века

Эффект наложенья времен.

Кружится за окном снежок,

Судьбы вращая жернова.

Душа, как черный порошок,

Что рассыпается в слова.

Ты дверь сознания закрыл,

И только ключ в замочке: "Звяк…"

Хотя твой дух поник — бескрыл,

Все бездны для тебя — пустяк.

Ты точно знаешь тайны шифр,

Ее замысловатый код.

Ты пленник образов и цифр,

В который раз, который год.

Тебя уводят этажи

Все выше, к темным небесам,

В сияющие миражи…

Ты только время придержи,

На миг дыханье задержи,

И дай свершиться чудесам.

Легко творить отчаянье и грусть.

И неизбежность просто сотворить.

Махнешь рукой и скажешь: "Ну и пусть,

Мне не с кем иногда поговорить.

Зато в гостиной Вечность у меня,

Стихи в ночи нашептывает, сны.

Я холодею от ее огня.

Загадочны слова ее, странны.

Но все же в них иное что-то есть,

Отличное от примитивных схем…

Что хочется принять за слово честь,

С чем хочется остаться насовсем."

Магия музыки — музыка магии:

То, что доверить не можешь бумаге и

Мысли, что с бешеной скоростью мечутся,

На неизбежность наткнувшись, калечатся.

Жуть безысходности в сумраке прячется

То ли куражится, то ли дурачится…

Небо в тоске одиночества корчится,

И невозможного, странного хочется…

Сложность мелодии — легкость заклятия,

И инфернального мира понятия.

Шепот таинственный, ночи мистерия,

Зимнего сна ледяная феерия.

Магия музыки — музыка магии:

Ты от судьбы, от безумия в шаге и…

Все продолжается жизнь проклятущая,

К звездному свету обманно зовущая.

Мир кем-то так странно очерчен,

Что ты на себя не похож,

Как будто в иллюзии вверчен,

Как будто в мечтания вхож.

И вновь притворяясь безмолвным,

Ты музыкой бродишь в ночи.

И с ветром, как с родичем кровным,

Ты звездные ищешь лучи.

Так в комнатах зыбких сознанья,

Неясных почти никому,

Блуждает свет воспоминанья,

На ощупь исследуя тьму.

Моя душа, закрыв глаза,

Глядит из окон в небеса.

Ей нипочем весь этот бред

Моих невыносимых лет.

Ей нипочем весь пыльный хлам,

Что мной разбросан по углам.

И линия ее ума

Так ослепительно пряма.

Моя душа, глаза закрыв,

И презирая нервный срыв,

Легко ведет по строчкам дней

Прохладой сумрачных теней.

Бреду по проклятым местам,

Но верю я, что где-то там…

Душа моя, судьбе верна,

Идет по континентам сна.

На смятой постели чернеет лишь томик стихов.

За окнами мутное небо течет не спеша.

Под спудом веков, или может, под грузом грехов

Лежит в одиночестве чья-то живая душа.

Не спи, оглянись, до того как уйдешь в высоту,

В морозную землю без страха, без боли уйдешь,

На то, как в пространстве ином ты поймал на лету

Счастливую грусть, о которой все время поешь.

Но в вечных снегах ожидает тебя тишина,

Чтоб кубиком льда обжигающе лечь на ладонь…

Ведь все бытие твое лишь метафизика сна,

В которой причудливо смешаны лед и огонь.

Накинув сна узорчатую шаль,

И время замораживая взглядом,

Из Ада поднимается печаль,

И всякий раз встает с тобою рядом.

Из миллиона странных двойников

Пожалуй, этот самый непонятный.

На стол опять ложится пыль веков

Мозаикой безумной и занятной.

Все в мире повторяется точь-в-точь,

Но жизнь твоя и смерть несоразмерны…

И душу поглотила злая ночь,

А сердце все стучится суеверно.

Не в силах прекратить безумное движенье,

За гранью бытия я продолжаю жить,

Просторов пустоты ловить изображенье,

Поэзией ветров полночных дорожить.

Я ухожу туда, где никогда не буду.

Я падаю сквозь сны — и разбиваюсь вмиг.

Подхватываю грусть и скуку, как простуду,

И забываю все, что прежде я постиг.

Мне все равно куда деваются пейзажи —

Картинки так легко сменил калейдоскоп…

Ведь механизм судьбы так тщательно отлажен,

Что можно лишь смотреть на блеск заветных троп.

Снова улыбается и плачет,

Странная за окнами весна.

Жизнь пройдет вот так, а не иначе,

Кем-то навсегда изменена.

Жалости не ведает идущий,

Вечности певец и инсургент,

Делая пространство боли гуще,

Собирая сны в один момент.

Скоро будет дальняя дорога,

Или зло проглотит насовсем…

Остаются строки, их немного,

И они дрожат, но вместе с тем

Мир подлунный кровью освещают,

Может, даже сдерживают тьму,

И беду лихую превращают

В гордость, непонятную уму.

Слово упадет в твои ладони,

Сложится под взглядом в силуэт…

Тот, что в скуке, в смерти не утонет,

Тот, что будет истинный поэт.

Немножко помечтать получится

Пред тем, как мигом улетучиться,

Упасть слезою дождевой

В пространство звездное и скучное,

С весной вовеки неразлучное,

С твоей больною головой.

Тоскуй опять, а может заново,

И вспоминай стихи Иванова,

И их до одури читай.

Миры закрыты пограничные.

Смеются годы ироничные,

А им ведь только повод дай!

Тебя развеют обязательно,

Но ты гляди сквозь ночь внимательно,

И притворяйся, что живой.

Вокруг все легкое, звенящее,

Пустое и ненастоящее

С твоей больною головой.

Ничто, кроме скуки не ранит,

А прочее зло — не страшит.

Бессмыслица взоры туманит.

И небо так нервно дрожит.

Вальсирует осень листвою,

И холодом прошлых эпох.

И делает жизнь чуть живою,

И меряет каждый твой вздох.

Запрятан в пальто ненароком

Несчастьем и бредом своим,

Все помнишь о чем-то далеком,

Что было родным, дорогим.

Со скрипом закроются двери.

Со стоном прервется беда…

И каждый получит по вере,

По правде получит тогда.

Новогодних звезд загадки да желания,

Блеск запретных истин пробивается не вдруг.

Ты сидишь и думаешь, ты в комнатах сознания

Скоро потеряешься, мой суеверный друг.

Снег скрипит, с немногими огнями одичалыми

За чертой полуночи все шепчет о судьбе.

Сказки мстят классически: грустными финалами,

Словно только ужасы и помнят о тебе.

Но не все так тягостно, есть строки беспечальные,

И миры заветные, что можно создавать.

Кровь твоя — вино, что разлита в хрустальные

Бокалы бытия, не стоит забывать!

О, тень моя, очнись, шагни из преисподней,

Из томика стихов закрытого шагни.

Печаль тебе вдогон, так станешь ты свободней,

Светлей воспринимать неискренние дни.

Над городом давно осенний, золотистый,

Струится стройный свет, ложится дивный мрак.

И твой прощальный взгляд, и мой сонет цветистый —

Мечты один глоток, почти случайный знак.

Хоть увлечен твой мир тоскою центробежной

И жгучи все огни, и все слова скучны,

Но в хаосе твой лик проглянет неизбежно —

Ведь ниточки судьбы убийственно прочны.

Одиночества всплески осенние

И шуршанье опавшей листвы.

Для души моей бедной спасение,

Как компресс для больной головы.

Открывается время для холода,

Для чудес незаметных, простых.

И Вселенная выглядит молодо.

Жизнь блуждает меж улиц пустых.

По дорогам таинственным движется

Череда всевозможных теней.

Час за часом, и горе нанижется

На спокойствие медленных дней.

И припомнится самое главное,

Для того, чтоб забыться тотчас.

И отчаянья линия плавная

Темным кругом вдруг ляжет у глаз.

Ко всему прикасаясь трагически,

Ощущая течение лет.

По небесному грустно, космически

Странной музыки полон поэт.

И звучит ледяная мелодия

На незримой для всех высоте…

Словно вечность лишь сказка-рапсодия

Об упавшем осеннем листе.

Осени холодные рассветы

Вплетены в немое созерцанье.

И мечты прекрасной силуэты

Плавно превращаются в мерцанье

Слов, что были брошены на ветер.

Для того чтоб их никто не слышал.

Чтоб на том или на этом свете

Кто-то взял из комнаты да вышел.

Бисером тончайшим воздух вышит,

И дождинки падают за ворот.

Слава Богу, ночью еле дышит

За день поизбегавшийся город.

Ощущая предостереженье

(Гибнет в одиночестве рассудок)

Продолжаешь плавное движенье

В Вечность, сквозь ночное время суток.

Осень станет ближе и роднее

Оттого, что помолчит с тобою,

Чтобы ты любил ее сильнее.

Чтобы ты назвал ее судьбою.

Падают эхом пустые слова.

Осень вкруг сердца плетет кружева:

Шепот, и шорох и шелест дождя.

Взгляд расплывается, в сумрак идя.

Тени танцуют в глазах, на столе,

И на таинственно-скучной земле.

В холод сползает больной календарь.

Жизнь накрывает туманная хмарь.

Кто ты, крадущийся в полночи сон?

Как очутился у края времен?

Все непонятный на что-то намек —

Сердце меж звуков, душа между строк…

Песчинкою в огромном мире

Скользнула легкая душа,

А тело заперто в квартире,

Оно живет, едва дыша.

И настроенье раздвоенья

Тебе сопутствует века.

И ледяное вдохновенье

Летит безумьем с потолка.

Нет, все вокруг бледней и проще,

Однообразней и скучней…

И тень былой вселенской мощи

Едва видна средь серых дней.

Все как-то мелко, полу стерто:

И сны, и звезды, и слова…

И надоело все, до черта!

Трещит от боли голова.

Как тяжко утром просыпаться,

Дробить пространство пополам,

Под грузом пустоты сгибаться,

Встречаясь внешним зеркалам…

Усмешка губы тихо тронет,

А волос тронет седина…

И счастье снова проворонит

Почти последняя весна.

Плавится печаль в твоих глазах,

Обнимает сердце древний страх.

Ночь ползет в твой дом из всех щелей.

Тихо одиночество шуршит.

Ветер взвоет, дождичек замжит,

Жизнь стоит над ворохом углей.

Книги оживают всякий раз

От прикосновенья зорких глаз,

Обнажая вековую жуть.

Ты пройдешь и сгинешь как-нибудь

В ледяном безвыходном дожде,

В осенью обещанной беде.

Светлой Памяти Георгия Владимировича Иванова.

Плывут облака, и века неразлучны,

И цепью ложатся на шею некстати.

Возможно, что наши несчастья созвучны,

И души, как листья, блестят на закате.

А где-то, у края забытой Вселенной,

Фигура Поэта встает сиротливо…

И с грустью нетленной, со скукой надменной

В посмертную славу шагает с обрыва.

Под ногами путаются сны,

Плавится от холода душа.

Извлекаешь звуки из струны

И они уносятся, спеша.

Ты опять глядишь во все глаза,

Как замерзло сердце на ветру,

На лице застыла боль-слеза.

Засверкала пламенем в миру.

Все на свете — новогодний блеск,

Радостный, обманный огонек.

И надежды безнадежный всплеск

Меж давно отчаявшихся строк.

Звездный свет пытается помочь:

Праздник и продлить, и задержать…

Жаль, что от паденья в холод, в ночь

Ничего не может удержать.

Продолжается грусти сеанс:

Пара строк, да холодный закат.

Это осени медленный транс,

Это музыки плавный накат —

Ненаписанный, странный романс…

Время — фокусник, гасит огни,

И морочит тебя без конца…

Загляни в никуда, загляни

В пустоту все того же лица…

Это те же круги западни.

Дождь устало стучит за окном,

Не уйти из его мокрых лап…

Все на свете покажется сном…

Жизнь похожа, похожа на крап…

Все смешалось в сознаньи больном.

Сказочная осень бродит рядом

И душа как лист за ней летит.

Грусть и мудрость — вот что стало взглядом!

Вот что жизнь запомнит и простит!

Я махну рукой на все тревоги

И уйду, немного погодя…

Отыскав в ночи свои дороги

Между переливами дождя.

Сквозь дождь, печали теребя,

Ты падал медленно, но верно…

Ты падал в глубину себя,

Туда, где пустота безмерна.

И каждый раз, срываясь вниз,

Ты жизнь оглядывал капризно.

Чертил везде небес девиз,

Считал тоску своей отчизной.

В небытие влюблен порой,

Скользил в ночи самозабвенно,

И дней осенних строгий строй

Тебя заполнил постепенно.

До грани роковой дойдя,

Ты оглянулся суеверно…

Поняв, что музыка дождя

Душе звенящей соразмерна.

Скуки колючие ветки.

Праздник прекрасный и жуткий.

Жизни дурной промежутки,

Самой нелепой расцветки.

В городе вечном и зыбком

Время застыло все то же,

И пробирает до дрожи

Смерти кривая улыбка.

Тягостно, тягостно дома

Мечутся в зеркале маски…

Это предчувствие встряски,

Осени поздней истома.

Снежный блеск воспоминаний,

Нарисованные сны,

И громады темных зданий,

Тень в свечении Луны.

Долгих лет петляет тропка:

Кругом-лугом, напрямик.

На стекле мороза штопка —

Зимний мир к тебе проник.

Дышит сказкой новогодней

Хруст замерзшей тишины.

Жизнь становится свободней:

Без обиды и вины.

Грусть, усталость и тревога —

Ты меж них легко скользнешь…

Ненадолго, ненамного

От себя ты отдохнешь.

Сырые осени дороги,

И грусть, как музыка листвы

Упавшей под ноги в тревоге

За безмятежность синевы.

И романтический багрянец

Кругом отчаянно разлит.

И время — вечный иностранец,

Злым монологом веселит.

Ведь жизнь не может без отравы

Между мирами пустоты…

И шелестят забвенья-славы

Цветные-белые листы.

Ты раздражаешься все чаще,

Ты замыкаешься все больше —

Бредешь сквозь лжи и скуки чащи,

А жизнь становится все дольше,

А грусть становится все ближе,

И тенью за спиной маячит…

Судьба, как эмигрант в Париже,

Всю душу в слезы, в строки прячет.

Ты видишь, как цветет акация

Ты думаешь: опять весна.

А это точка бифуркации,

Беда у темного окна.

И незаметно время тянется,

Тьма опускается слегка.

Жизнь в одиночестве останется,

Практически наверняка.

Судьба на части разрывается,

Не различая явь и сон.

И потихоньку расплывается

Души твоей ненужной звон.

Распад похож на созидание,

На капли тающего льда.

А ты похож на мироздание,

Отправленное в никуда.

Иди, сквозь ночь, ступай по битому

Стеклу, и слушай воронье,

Внимай отчаянью, разлитому

Сквозь артистичное вранье,

Мешай надежду с безнадежностью,

Теперь безумье — ремесло…

С парадоксальной неизбежностью

В прекрасном мире правит зло.

Это новая тема иль прежних метаний итог.

Но осенняя ярость, пожалуй, ни с чем не сравнима.

Я уже созерцаю времен всевозможных порог,

Я почти осязаю, зачем создавал меня Бог…

Чтобы все позабыть, чтобы вспомнить, что жизнь эта мнима.

Сверху все безразлично, лишь звезд сокрушающий свет,

Отмеряет шагов виртуально-реальных парсеки.

И все звуки двоятся, разбившись на «Да» или "Нет".

Застревает душа, вязнет в холоде дальних планет,

Опуская руками свои непослушные веки.

В мире много давно обреченных и жутких потех.

Ожидание чуда безмерно, бездонно, нелепо…

И гоняют нас звуки по кругу: то плач, а то смех.

Ну а вечность…Что вечность?.. Похоже, она не для всех…

Ледяными ветрами навек заколдовано небо.

Это годы, что бегут по этажам,

Поднимаются к холодной тишине,

Поднимаются к забытым миражам,

Что застыли, словно звезды в вышине.

Это радио тоски и пустоты,

Это кресло, опустевшее давно.

И сознания испорчены листы,

А душа, как неотснятое кино.

Это призраки успехов и утрат,

И усмешка, что змеится на губах.

Это разочарований маскарад,

И глядящий прямо в сердце старый страх.

Это ветра мелодический порыв,

Ночь чудес и романтический искус…

Это ты летишь, найдя времен обрыв,

Меланхолию попробовав на вкус.

Я тенью бреду сквозь холодные ночи.

Предутренней тенью, похожей на морок.

Мне каждый миг мрака и долог, и дорог,

Как будто безумие жжет мои очи.

Иные миры, как иные квартиры,

Где чувства спокойно доходят до боли.

И время распалось на сотые доли,

Под звуки моей хаотической лиры.

Я вижу кого-то, мне нужно немного,

Коснуться, ведь все мы, как тени, скитальцы…

Но режутся в кровь мои нежные пальцы,

Опять суждена мне другая дорога.

Я многомирен, многомерен

Потусторонней грусти верен.

Я приближаюсь отовсюду

Туда, где не был и не буду.

Летит дорога, как живая.

И тихо недоумевая,

Молчанье или разговоры

Души задергивают шторы

Осенний сумрак вяжет руки

Ремнями запредельной скуки.

И в тишине стучится слово,

К судьбе все также не готово…

Ох, непонятно я устроен:

Я яростен, и я спокоен.

Я странен день, а день — обычен —

От самого себя отличен.

Но вечность — быль и небылица —

Мои не замечает лица.

Время тянется потянется —

Ничего с тобой не станется.

Жизнь проходит механически:

То нелепо, то трагически.

Осень мерно растекается.

Сердце грустью увлекается

В ночь, где правят превращения —

Ветра злого возмущения.

Взгляд недобрый долго мечется,

(Знать отчаянье не лечится)

Видя в зеркале разбившемся

Только память о несбывшемся.