Вставить палку в колеса

Гордон Р. ДИКСОН ВСТАВИТЬ ПАЛКУ В КОЛЕСА

Рисунки А. МАКАРОВОЙ

Кэри Хармон был молодым человеком, не лишенным способностей. Он был достаточно умен, чтобы добиться должности лоулендского общинного адвоката, а это на Венере совсем не просто. Заботясь о своем будущем, он укрепил положение в обществе, женившись на дочери одного из ведущих венерианских экспортеров наркотиков. Но, несмотря на все это, он был дилетантом, а дилетантам ввиду их крайнего невежества в технических вопросах не следует играть со сложным электронным оборудованием, ибо конечным результатом будет одно беспокойство и даже хуже. Точно так же, как если бы ребенок стал играть со спичками.

Жена Кэри была умной женщиной, и ему с ней было бы нелегко справиться, если бы не одно обстоятельство — она любила его. А поскольку он сам ее ни чуточки не любил, то очень скоро напал на простой и эффективный путь окончания всех семейных ссор — он исчезал на несколько дней и оставался в укрытии до тех пор, пока страх потерять его навсегда не побеждал гордость, и она смиренно соглашалась со всем, что требовал муж. Всякий раз, когда Кэри хотел скрыться, он находил себе новое укрытие, причем такое, что многолетний опыт жены в розысках мужа оказывался совершенно бесполезным. Мало-помалу ему стало даже нравиться отыскивать все более и более оригинальные укрытия, и эта страсть стала постепенно его хобби.

Вполне естественно, что Кэри был в отличном настроении, когда одним серым зимним утром его двухместный маленький аэролет приземлился никем не замеченный недалеко от метеостанции Берка Макинтайра, высоко в Одиноких Горах — скалистой горной цепи на пустынном берегу венерианского Северного моря. Ему удалось добежать до занесенного снегом купола метеостанции за несколько минут до начала бурана: так что теперь, когда аэролет находился в целости и сохранности в ангаре станции, а сам Кэри успел заложить за пояс великолепный ужин из лучших припасов гостеприимного хозяина, он наслаждался тишиной и комфортом, слушая, как ледяной ветер, мчащийся со скоростью свыше двухсот пятидесяти километров в час, бессильно бьется о купол метеостанции.

— Еще десять минут, — сказал он Берку, — и мне было бы тяжело!

— Ха, тяжело! — фыркнул Берк. Это был крупный человек с белокурыми волосами и крупными чертами лица, относящийся с добродушным презрением ко всему человечеству, за исключением благословенного класса метеорологов. — Вы, лоулендцы, слишком избалованы раем, в котором живете на равнинах Венеры. Еще десять минут — и ты вместе со своим аэролетом разбился бы об один из утесов, да так, что поисковой партии весной пришлось бы соскребать тебя со скалы.

Кэри недоверчиво засмеялся.

— Попробуй, если ты мне не веришь, — сказал Берк, — Если ты не хочешь прислушаться к голосу разума, отговаривать тебя не мое дело. Иди в ангар, бери своего жука и попробуй. Да, да, прямо сейчас!

— Лучше не надо, — зубы Кэри сверкнули в широкой улыбке. — Я умею ценить комфорт. Да и какое же это гостеприимство, когда ты выбрасываешь прямо в шторм только что прибывшего гостя?

— Тоже мне гость, — проворчал Берк. — Мы жмем друг другу руки после выпускных экзаменов, затем он исчезает на шесть лет и вдруг пожалуйте — стучится в дверь здесь, в этом медвежьем углу.

— Я решил навестить тебя как-то сразу, — сказал Кэри. — Всегда действуй под влиянием минуты, Берк. Это основное правило моей жизни. Оживляет существование, знаешь.

— И приводит к ранней могиле, — прибавил Берк. — Кэри, ты легкодум.

— А ты, — ухмыльнулся тот, — тяжелодум. Послушай, может, ты кончишь оскорблять меня и расскажешь немного о своей жизни, а? Ради чего ты влачишь свою жизнь отшельника? Что ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю? — повторил Берк. — Работаю.

— Да, но как? — сказал Кэри, устраиваясь поудобнее в своем кресле. — Ты что, посылаешь вверх воздушные шары? Собираешь снег в ведро, чтобы узнать, сколько выпало? Следишь за звездами? Или что?

Берк покачал головой и снисходительно усмехнулся.

— Ну что ж, если ты настаиваешь, чтобы я развлекал тебя своими рассказами, — ответил он. — Я не делаю ничего такого колоритного. Я просто сижу за своим письменным столом и готовлю данные о погоде для передачи в Метеорологический Центр в столице.

— Ага! — воскликнул Кэри, осуждающе грозя ему пальцем. — Теперь я тебя поймал! Ты пренебрегаешь своей работой. Ведь ты здесь совсем один. Если ты не делаешь наблюдения, кто же тогда занимается этим?

— Машина, конечно. На станциях, подобно моей, имеется Электронный Мозг.

— Еще хуже, — возмущенно заявил Кэри. — Ты сидишь здесь в тепле и комфорте, в то время как какой-то маленький несчастный мозг бегает взад и вперед по глубокому снегу и делает за тебя работу.

— Между прочим, ты ближе к правде, чем думаешь: к тому же тебе только на пользу, если ты узнаешь хоть что-то о тех чудесах науки и техники, которые позволяют тебе вести счастливую жизнь сибарита. За последнее время наши станции оборудованы поистине удивительной аппаратурой.

Кэри насмешливо улыбнулся.

— Я не шучу, — продолжал Берк, раскрасневшись. — Электронный Мозг, установленный на моей станции, является последним словом техники в этой области. Между прочим, он был установлен совсем недавно — еще несколько месяцев тому назад мне приходилось работать с устройством, состоящим из обобщающего механизма и портативной электронно-вычислительной машины. Это устройство собирало данные с внешних приборов станции и передавало их оператору, то есть мне. Далее мне приходилось готовить полученные данные для вычислителя, и вычислитель, переварив их в своем электронном брюхе, выдавал мне результаты. Я снова готовил их, на этот раз для передачи на Метеоцентр. Вот чем приходилось мне заниматься еще совсем недавно.

— Как утомительно! — прошептал Кэри, протягивая руку за своей рюмкой, которую он предусмотрительно поставил на столик рядом с креслом. Берк даже не заметил насмешки в его голосе, так он был захвачен своим рассказом о техническом прогрессе на станции.

— Я был постоянно занят, потому что данные поступают непрерывно. И я всегда немного отставал, потому что, пока обрабатываешь собранные данные, накапливается следующая порция. Станция такого типа не что иное, как центральный пост, куда поступают сведения от автоматических установок, делающих наблюдения на площади свыше пятисот квадратных миль, а поскольку ты сам не машина, а человек, то тебе только удается взять наиболее важные факты из поступающих докладов, снять сливки, так сказать, и дать на калькулятор приблизительную картину метеообстановки. Кроме того, на мне лежала ответственность за станцию и себя самого.

— Но теперь, — Берк наклонился вперед и ткнул пальцем в грудь своего гостя, — теперь на станции находится установка, которая сама получает данные от автонаблюдателей — всех до единого, обрабатывает их и передает на калькулятор, и в конце концов ко мне из установки поступают окончательные результаты, полностью обработанные и должным образом оцененные. На мою долю остается только сведение их в общую картину и передача в Метеоцентр планеты. Кроме того, установка управляет работой электро- и теплостанции, автоматически контролирует все приборы и механизмы. По моим устным командам она делает исправления и ремонтирует повреждения, и у нее имеется отдельная секция для решения теоретических вопросов.

— Что-то вроде маленького оловянного бога, — ядовито прокомментировал Кэри. Его раздражало восхищение, с которым метеоролог говорил о своей машине. Привыкший постоянно быть в центре внимания, Кэри полагал, что хозяину следовало бы заняться своим блестящим остроумным гостем, приехавшим на эту забытую богом метеостанцию, чтобы хоть немного скрасить уединенную жизнь отшельника.

Берк посмотрел на него и усмехнулся.

— Нет, не маленький, — поправил он, — Большой оловянный бог, Кэри.

— Видит все, знает все, рассказывает обо всем, да? Никогда не делает ошибок. Непогрешимый.

— Ты совершенно прав, — согласился Берк с широкой улыбкой на лице.

— Только одних этих качеств недостаточно, чтобы причислить твой Электронный Мозг к лику святых. У него недостает детали неуязвимости! Боги никогда не выходят из строя.

— Электронный Мозг никогда не выходит из строя.

— Брось трепаться, Берк, — усмехнулся Кэри, — Я понимаю, что твой энтузиазм относительно высоких качеств Мозга безграничен, но не следует слишком уж увлекаться. Нет на свете абсолютно совершенной машины. Короткое замыкание, перегоревшая лампа, и где твой любимец? Раз — и нет его. Вышел из строя!

Берк покачал головой.

— В Электронном Мозге нет проводов, — сказал он. — В нем используются лучевые соединения. Что же касается перегоревших ламп, то при этом даже не приостанавливается работа над заданной проблемой. Мозг просто передает задачу в тот узел устройства, который свободен в настоящее время: и тем временем поврежденный узел автоматически ремонтируется. Видишь ли, в этой модели Электронного Мозга нет специализированных узлов, занимающихся решением только какой-то одной узкой проблемы. Любой из отделов Мозга — а всего их двадцать, в два раза больше, чем может потребоваться для нужд метеостанции, — в состоянии исполнить любую работу, начиная с управления работой теплоустановки метеостанции и кончая контролем вычислительного устройства. Если задача, введенная в Мозг, является слишком большой для одного отдела установки, Мозг сам автоматически подключает еще один или несколько отделов, не занятых в этот момент, — и так продолжается до тех пор, пока количества подключенных отделов Мозга не оказывается достаточно для решения задачи.

— Ну, — сказал Кэри, — а что, если возникнет такая проблема, для рассмотрения которой потребуются все отделы установки, и даже полной мощности будет недостаточно для ее успешного решения? Тогда перегрузка машины достигнет такой степени, что она не выдержит и сгорит.

— Ты, я вижу, — ответил Берк, — твердо решил найти слабое место в Электронном Мозге. Ответ на такой вопрос — «нет». Это просто не может случиться. Конечно, теоретически можно придумать такую ситуацию, при которой потребуется одновременная работа всех двадцати независимых отделов Электронного Мозга, и даже всех двадцати будет недостаточно. Если, например, внезапно метеостанция сейчас взлетит в воздух и помчится над горами без всякой видимой причины и объяснения, отдел, занимающийся управлением ее, начнет подключать отдел за отделом, пытаясь найти причины этого необычайного явления. Решение всех остальных задач будет отложено до тех пор, пока Мозг не найдет ответа на этот вопрос. Но даже в этом случае установка не будет перегружена и не сгорит. Она просто займется решением этой проблемы и будет работать до тех пор, пока не выяснит, почему мы мчимся по воздуху и какие маневры нужно проделать, чтобы вернуть метеостанцию к ее надлежащему месту и занятию.

Внезапно Кэри выпрямился и щелкнул пальцами.

— Тогда все очень просто, — засмеялся он. — Я сейчас пойду и скажу твоей машине через механизм ввода устной речи, что мы летим сейчас по воздуху.

Берк разразился громким смехом.

— Кэри, ты просто кретин! — сказал он, задыхаясь от хохота. — Неужели ты думаешь, что конструктор, создавший Электронный Мозг, не принял во внимание возможность неправильной информации? Ты скажешь машине, что мы летим по воздуху, — машина немедленно проведет серию наблюдений и вежливо ответит: «Извините, но ваше заявление неверно», — и забудет об этом.

Глаза Кэри превратились в две щелки, как у кошки, и на щеках выступили красные пятна: но он продолжал улыбаться.

— У Электронного Мозга есть теоретический отдел, — пробормотал он.

— Верно, есть, — ответил Берк, наслаждаясь создавшимся положением, — и ты вполне можешь использовать его. Для этого тебе потребуется только подойти к установке и сказать: «Рассматривается неправильное заявление — метеостанция летит по воздуху», — и Электронный Мозг сейчас же возьмется за работу.

Метеоролог остановился, и Кэри выжидающе посмотрел на него.

— Но, — продолжал ученый, — это заявление будет рассматриваться только теми отделами Мозга, которые не заняты в этот момент работой: и всякий раз, когда в установку будут введены реальные данные, Электронный Мозг будет отбирать у теоретического отделения такое количество отделов, какое необходимо для решения действительно важной задачи.

Берк остановился, глядя с улыбкой на Кэри. Но Кэри промолчал.

— Ну ладно, хватит, Кэри, — сказал, наконец, метеоролог. — Это бесполезно. Ни господь бог, ни человек, ни дьявол не могут помешать моему Электронному Мозгу успешно выполнять свои обязанности.

Глаза Кэри, темные и глубоко посаженные, сверкнули. Несколько долгих минут он сидел и молчал, глядя перед собой, и, наконец, заговорил.

— Я могу сделать это, — сказал он тихо.

— Сделать что? — не понял сначала Берк.

— Я могу вывести из строя твой Электронный Мозг.

— Да брось ты! Не принимай этого так близко к сердцу, Кэри. Что из того, что ты не можешь вставить палку в колеса моей машины? Никто не может сделать этого, не только ты один.

— Я сказал, что могу сделать это.

— Еще раз говорю тебе, это совершенно невозможно. А теперь брось искать слабые места в чем-то, что не имеет их, и давай займемся чем-нибудь другим.

— Я готов поставить пять тысяч кредиток, — сказал Кэри, отчетливо выговаривая каждое слово, — что, если ты оставишь меня наедине с Электронным Мозгом на одну минуту, я полностью выведу его из строя.

— Я не собираюсь грабить тебя, хотя пять тысяч не зарабатываю за год. У тебя, Кэри, есть слабое место: ты совершенно не умеешь проигрывать. А теперь давай забудем об этом.

— Или соглашайся на мои условия, или заткнись, — сказал Кэри.

Берк глубоко вздохнул.

— Послушай, — начал он с нотками гнева в голосе. — Может быть, я нехорошо поступил. Может быть, не следовало заводить тебя насчет непогрешимости Электронного Мозга. Но раз и навсегда забудь о том, что тебе удастся меня запугать. Ведь ты не имеешь ни малейшего представления об устройстве Электронного Мозга, о том, какие технологические чудеса воплощены в установке. Ты просто не можешь представить себе, насколько я уверен в ней. Ты думаешь, что я на какую-то крошечную долю не уверен в ее непогрешимости, и пытаешься блефовать, предлагая поспорить на астрономическую сумму. И если я откажусь спорить, ты заявишь, что я испугался и что ты выиграл. Теперь слушай: я уверен в своем Электронном Мозге не на девять, запятая девять девять девять и так далее процентов. Я уверен в нем на все сто процентов и не хочу спорить с тобой единственно по причине, что это будет чистым грабежом: и к тому же если ты проиграешь, то будешь до конца дней своих ненавидеть меня.

— Я все равно хочу спорить, — повторил Кэри.

— Ну хорошо! — заревел Берк, вскакивая с места. — Если ты так настаиваешь, я согласен.

Кэри усмехнулся, встал и последовал за хозяином из просторной гостиной, мягкое освещение которой как-то отодвигало на второй план ярость бушующих за тонким слоем пластика стихий, в короткий металлический коридор, освещенный резким светом ламп над головой. Пройдя его, они вошли в большую комнату, где стена, обращенная к коридору, и дверь в ней были сделаны из стекла.

Берк остановился.

— Вот Электронный Мозг, — сказал он, указывая на прозрачные стены и поворачиваясь лицом к спутнику. — Если ты хочешь дать Мозгу приказание устно, подойди вон к той решетке в углу. Вычислительное устройство справа от тебя, а вон та маленькая дверь ведет в помещение, где находятся электро- и теплостанции. Но если ты собираешься причинить установке физический ущерб, то лучше не пробуй. Электро- и теплостанции не имеют никаких контрольных панелей даже на случай аварии. Энергия поступает к ним из маленького атомного реактора, который может управляться только машиной, за исключением автоматического аварийного выключателя, гасящего реактор, — в случае если молния ударит прямо в машину, или другого невероятного происшествия. Кроме того, тебе понадобится неделя непрерывной работы, чтобы преодолеть биологическую защиту реактора. Если же ты попытаешься пробиться непосредственно к Электронному Мозгу, то помни, что перегородка, в которой укреплена решетка аппарата устных команд, сделана из двухдюймовых стальных листов, соединенных под чудовищным давлением.

— Могу заверить тебя, — сказал Кэри, — что я не имею ни малейшего намерения повредить Мозг.

Берк внимательно посмотрел на него, но в улыбке, игравшей, на губах Кэри, не было ни малейшего признака сарказма.

— Ну хорошо, — сказал он наконец, делая шаг по направлению к двери. — Валяй. Мне можно подождать здесь, или ты хочешь, чтобы я ушел?

— Господи, ну, конечно, оставайся, — сказал Кэри. — Нам, врагам машин, нечего скрывать. — Он повернулся к Берку и с насмешливой улыбкой поднял вверх обе руки. — Видишь, мои рукава пусты. Как правый, так и левый.

— Хватит болтать! — грубо перебил его Берк. — Кончай с этим. Мне хочется поскорее вернуться к своему коктейлю.

— Сейчас, — сказал Кэри, открыл дверь и, войдя, мягко закрыл ее за собой.

Глядя через прозрачную стену, Берк видел, как Кэри подошел к решетке и остановился в двух футах от нее. Придя в эту точку, Кэри повернулся спиной к Берку и замер, не двигаясь. Он стоял, слегка наклонившись вперед, с руками, безвольно болтающимися по сторонам. Целых полминуты Берк смотрел на него, до боли напрягая глаза и стараясь рассмотреть, что происходит за маской очевидной неподвижности. Затем он понял и рассмеялся.

«Ну конечно, — подумал метеоролог, — он блефует до последнего, надеясь, что я не выдержу, ворвусь в комнату и остановлю его».

Успокоившись, Берк закурил сигарету и посмотрел на часы. Оставалось еще тридцать пять секунд. Менее чем через минуту Кэри выйдет из комнаты и признает, наконец, свое поражение, если только у него не готов уже какой-нибудь фантастический план, доказывающий, что это было не поражение, а победа.

Берк нахмурился. Упрямое нежелание Кэри признать себя побежденным, отказ согласиться с чьим-то превосходством — это что-то патологическое, ненормальное. Нужно сразу попытаться успокоить его, ободрить, иначе он может оказаться очень неприятным компаньоном на эти несколько дней, во время которых они будут полностью отрезаны от остального мира. Заставить его покинуть станцию в своем хрупком аэролете при температуре минус шестьдесят и ураганном ветре — это же чистое убийство! С другой стороны, метеоролог совсем не собирался лизать чьи-то сапоги, стараясь угодить гостю…

Едва заметная вибрация пола, вызываемая генератором, и почти такая же привычная для Берка, как дыхательные движения его легких, внезапно прекратилась. Полоски бумаги, прикрепленные к решетке вентилятора над его головой, прекратили свой многоцветный танец и бессильно обвисли, так как воздушный поток, вызывающий их движение, остановился. Лампы освещения потускнели и погасли, мрачный серый свет угасающего венерианского дня, проникающий в комнату через толстые стекла окон, наполнил ее призрачным светом. Сигарета выпала из пальцев Берка. Не заметив этого, он кинулся к двери и в два прыжка оказался рядом с Кэри.

— Что ты сделал? — загремел он.

Кэри насмешливо посмотрел на него, подошел к стене и небрежно оперся об нее плечом.

— Это уж твое дело — найти причину, — сказал он.

— Не будь… — начал метеоролог. Затем, подавив вспышку ярости, он повернулся к контрольной панели Электронного Мозга и уставился на приборы.

Атомный реактор был заглушен. Система вентиляции выключена, электростанция не работала. Действовала только аварийная система питания Электронного Мозга, и красная лампочка, показывающая, что Мозг работает, горела на панели. Огромные створки дверей, ведущих наружу, достаточно большие, чтобы можно было вытащить двухместный аэролет, находящийся в ангаре метеостанции, были закрыты и останутся в таком положении до тех пор, пока на механизм, открывающий их, не будет подано питание. Видео, радио и телетайп — все виды связи не действовали ввиду отсутствия электричества.

Но Электронный Мозг работал.

Берк подошел к аппарату ввода устных команд и два раза нажал красную аварийную кнопку под решеткой.

— Внимание, — сказал он. — Реактор заглушен, и все узлы, кроме Электронного Мозга, бездействуют из-за отсутствия электроэнергии. Чем это объясняется?

Ответа не последовало, хотя красная лампочка, горящая на контрольной панели, показывала, что Электронный Мозг лихорадочно работает над чем-то.

— Упрямый паршивец, а? — послышался из-за угла голос Кэри.

Берк, напряженно глядя на панель, не обратил никакого внимания на реплику Кэри. Затем он снова дважды нажал на аварийную кнопку.

— Отвечай! — прокричал он в микрофон. — Немедленно отвечай! В чем дело? Почему не действует реактор?

Его мольба снова осталась без ответа.

Метеоролог повернулся к вычислительному устройству, и сильные пальцы с быстротой молнии пробежали по клавишам. Его приказ, нанесенный на перфорированную ленту, исчез внутри машины.

Никакого ответа.

Несколько минут он стоял молча и неподвижно, уставившись на вычислительное устройство, как будто не веря, что машина может подвести его. Затем он повернулся и посмотрел Кэри прямо в глаза.

— Что ты сделал с Электронным Мозгом?

— Значит, ты признаешь, что был не прав? — спросил Кэри.

— Признаю.

— И я выиграл наш спор?

— Да.

— Тогда я скажу тебе, — ответил адвокат. Он поднес к губам сигарету, затянулся и выпустил облако легкого голубого дыма. Облако, поднявшись над его головой, не рассеялось, а повисло в неподвижном воздухе, который быстро становился все холоднее и холоднее из-за отсутствия обогрева. — Видишь ли, Берк, этот твой Электронный Мозг хорошо справляется с метеорологическими задачами, но он очень слаб в логике. Это очень странно, если вспомнить, что математика и логика тесно связаны между собой.

— Что ты сделал с Мозгом?

— Подожди, я сейчас доберусь до этого, — отмахнулся Кэри. — Как я уже сказал, это очень странно. Так вот, твоя непогрешимая электронная машина, стоящая, на мой взгляд, несколько миллионов кредиток, ломает сейчас голову над простейшим парадоксом.

— Парадоксом! — вырвалось у Берка почти как рыдание.

— Вот именно, — согласился Кэри. — Впрочем, это достаточно остроумный парадокс. — Затем он заговорил менторским тоном, — Мне пришла в голову мысль, что если твой Электронный Мозг невозможно повредить обычным способом, то, может быть, удастся вывести его из строя, дав ему задачу, которую он будет не в состоянии решить и которая займет на определенное время все его серые механические клетки.

Я вспомнил интересную маленькую загадку под названием «Парадокс Эпименидеса». Я не помню его первоначальную формулировку — эти лекции по логике были на редкость скучные, и я проспал большинство из них, но — если я, к примеру, скажу тебе «все адвокаты — обманщики», ты будешь не в состоянии решить, правдиво или нет это мое заявление. Ты не сможешь сделать это, ибо я сам адвокат, и если заявление правдиво, то я лгу, говоря, что все адвокаты лжецы. Но, с другой стороны, если я лгу, то тогда адвокаты не обманщики и мое заявление является неправдивым, то есть фальшивым. Если заявление лживое, то тогда это правда, а если правдивое, то тогда оно лживое и т. д. Понятно?

Кэри внезапно залился смехом.

— Если бы ты сейчас мог видеть свое лицо! — едва выговорил он, задыхаясь от хохота. — Ни разу в жизни я не видел такого озадаченного лица! Короче говоря, я сформулировал что-то вроде этого заявления и ввел его в Электронный Мозг. Пока ты вежливо поджидал меня в коридоре, я подошел к Мозгу и сказал следующее: «Вы должны отвергнуть заявление, которое я делаю в настоящий момент, ибо все мои заявления неверны».

Кэри остановился и посмотрел на метеоролога.

— Понимаешь, Берк? Машина приняла мое заявление и начала рассматривать его на предмет отвержения. Но она не могла отвергнуть его, не признав сначала, что оно было правильным, а как оно могло быть правильным, если я сразу сказал, что все мои заявления неверны. Понимаешь… впрочем, по твоему лицу совершенно ясно видно, что ты все понимаешь. О-о, если бы ты мог видеть сейчас свою физиономию, Берк! Гордость всей метеослужбы, поверженный на обе лопатки простым парадоксом.

И Кэри задохнулся в новом приступе хохота, который продолжался не менее минуты. Каждый раз, когда его смех начинал ослабевать, один-единственный взгляд на лицо Берка, застывшее в гримасе полного смятения, вызывал новый взрыв хохота. Метеоролог не произнес ни единого слова. Он только смотрел на гостя, пристально, ни на секунду не отрывая своего взгляда, как будто перед ним был призрак.

Наконец, Кэри овладел собой. Все еще хихикая, он глубоко вздохнул, оперся о стену и выпрямился. По его телу пробежала дрожь, и он поднял воротник своей куртки.

— Ну вот, теперь ты знаешь, как мне удалось вывести из строя твоего любимца. А как теперь насчет того, чтобы снова заставить его заниматься делом? Мне что-то холодно, да и этот мрачный свет за окнами не такой уж ободряющий.

Берк не шелохнулся. Его глаза не отрывались от лица Кэри. Кэри снова хихикнул.

— Ну ладно, принимайся за дело, Берк. Объявляй аврал и свисти всех наверх. У тебя будет время для переживаний потом. Если тебя беспокоит проигрыш, то забудь о нем. А если ты так расстроен неудачей своего любимца, не принимай этого так близко к сердцу. Все-таки твой Электронный Мозг оказался гораздо лучше, чем я ожидал. Я думал, что у него просто перегорит предохранитель и он полностью выйдет из строя. Этого не случилось, он по-прежнему работает, пытаясь решить поставленную задачу с помощью всех до единого своих отделов. Скорее всего он разрабатывает в настоящее время теорию типов, которая и сможет дать нам решение этой проблемы. Вряд ли Мозгу потребуется на ее разработку больше года.

Берк не двигался, Кэри посмотрел на него каким-то странным взглядом.

— Что случилось? — спросил он с раздражением в голосе.

Рот Берка исказился, в уголках губ выступила пена.

— Ты… — начал он. Слово вырвалось из его горла, как стон умирающего.

— Что та…

— Ты — идиот! — обрел, наконец, дар речи Берк. — Ты — абсолютный кретин! Неисправимый болван!

— Кто? Я? — закричал в ответ Кэри, пытаясь протестовать. — Я оказался прав!

— Да, ты оказался прав, — сказал Берк. — Даже слишком прав. Как ты думаешь, каким образом я смогу заставить Электронный Мозг прекратить рассмотрение этой проблемы и включить атомный реактор, дающий нам тепло и электричество, если все элементы, все до единого отделы установки заняты рассмотрением твоего парадокса? Что я могу сделать, если Мозг немой, слепой и глухой?

Они посмотрели друг на друга через разделяющее их пространство комнаты. Туман от их дыхания белым облаком поднимался в холодном воздухе: отдаленный рев шторма, заглушаемый до этого толстыми стенами метеостанции, казалось, стал громче, приобрел оттенок какого-то свирепого триумфа.

Температура внутри помещения продолжала быстро падать.

Перевел с английского И. ПОЧИТАЛИН

Журнал «Искатель» N2, 1967 г.