Встреча

Эдвард Хох Встреча

Кабинет капитана Леопольда затерялся в дальнем конце третьего этажа грязно-серого мрачного здания полицейского управления, в котором, по-видимому, в силу предназначения, редко бывали какие-либо просители. Зато детективы, работавшие под началом его помощника Флетчера и в значительной степени подражавшие ему, имели возможность там передохнуть, поболтать, а иной раз получить и взыскание. В дни, предшествовавшие выборам, здесь могли появиться местные политики, но в основном просителями были совсем другие люди. Старый стул с потертой прямой спинкой, как правило, занимали подозреваемые в убийстве.

Гарри Толливер не был ни политиком, ни полицейским, а обыкновенным коммерсантом, который делал деньги на продаже электровозов. Почти двадцать пять лет прошло после их последней встречи.

— А ты нисколько не изменился,— произнес Гарри.— Я тебя сразу же узнал.

— Правда, волосы слегка поредели.— Леопольд улыбнулся и предложил собеседнику сигарету.

— Я бросил курить,— Гарри Толливер отказался от сигареты.— Три года назад, когда мне стукнуло сорок. Какую бы чепуху ни мололи газеты, но со временем невольно начинаешь опасаться за свое здоровье.

— При моей работе гораздо большее опасение вызывают ночные прогулки по темным улицам.

— A-а, ты намекаешь на деятельность отряда по борьбе с преступностью? Как же, как же, знаю.

Леопольд улыбнулся, услышав популярную, но весьма далекую от реальности характеристику своей работы.

— На самом деле все обстоит не так. Во-первых, в городе такого отряда нет, а во-вторых, мы ведаем не просто преступностью как таковой, а особенно опасными деяниями, в основном убийствами. Впрочем, давай не будем об этом. Весьма сложно да и неинтересно. Лучше расскажи о себе. Чем занимаешься? Что привело тебя ко мне?

Интерес Леопольда нетрудно было понять, ведь Толливер никогда не был его другом, даже когда они вместе учились в средней школе.

— Что привело? Круглая дата. Двадцать пять лет.

— Чего? — озадаченно переспросил Леопольд.

— Нашего окончания школы. Недавно я встретился с несколькими бывшими одноклассниками, и мы решили, что стоит организовать встречу всего класса.

— Ах, вот как.

— Ну, конечно. Бесподобная идея, как ты считаешь?

Леопольд попытался вспомнить события минувших двадцати пяти лет, восстановить в памяти некогда известные лица и имена. За эти годы он много путешествовал, учился в колледже вдали от дома, служил в армии, работал полицейским на крайнем Западе, а затем десять лет на Востоке, все время собирался сыграть свадьбу, которая так и не состоялась, и, наконец, будучи уже человеком среднего возраста, капитаном полиции, вернулся в свой родной город, где ему всегда нравилось. Нравился свежий бриз с залива летом и даже сильные снегопады зимой. Возвращение домой делало его не таким одиноким.

— Даже не знаю,— откровенно признался Леопольд.

— Мы решили, что неплохо бы организовать большой пикник в Венецианском парке. Как в старые добрые времена. С женами, детьми и прочим.

— Видишь ли, я не женат. Так что мне не с кем прийти.

— Жаль, конечно, но все равно приходи. Ведь так интересно встретиться со старыми друзьями. Моих, наверное, тоже не будет. Детям сейчас слишком много задают в школе.

— И когда вы собираетесь все это организовать?

— В первую же пятницу июня, как это было в наш выпускной год.

— Ну что ж, Гарри, я подумаю.

— Черт побери, я хочу, чтобы ты не просто подумал, а помог найти бывших одноклассников.

— Все это хорошо, но у меня очень мало времени.

— Понимаю, но… Кстати, я тут кое-что принес.

Гарри наклонился и достал из своею портфеля толстый альбом со школьными фотографиями.

— Помнишь?

— Да. конечно.

Гарри Толливер с любовью погладил твердую обложку из искусственной кожи с золотым тиснением, несколько потускневшим от времени.

— Д-да… вот это были денечки! Ты только посмотри… Возьми на себя несколько человек и попробуй разыскать их. Черт побери, если другие могут найти, то ты просто обязан! Ты же детектив!

— Н-да… все это так… но…

— Кончай! Берись за дело!

Леопольд посмотрел в его уже немолодые глаза и понял, что отказываться просто бессмысленно.

— Ну хорошо. Может быть, действительно удастся кого-нибудь разыскать.

— Вот и договорились. Почему бы тебе не взять тех, чьи фамилии начинаются на буквы «F» и «G»?[1] Всего тринадцать человек.

— Хорошо. Ты не мог бы оставить свой альбом? Я не знаю, куда мой подевался.

Толливер неохотно протянул альбом.

— Только береги его, ладно? Мне бы не хотелось, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Леопольд кивнул.

— Я перепишу все нужные имена и верну тебе.

— Прекрасно. А ты успеешь найти их? Не забывай, у нас только пять недель.

— Я это помню, Гарри. Не беспокойся.

Толливер встал и пожал ему руку.

— Очень рад был с тобой вновь увидеться после стольких лет, Леопольд.

— Я буду держать тебя в курсе.

— Слушай, а вас не собираются переместить в какое-нибудь другое здание? Это же почти разваливается.

— Обращайся к Городскому совету, Гарри. Они, наверное, думают, что у нас и так слишком шикарные условия работы.

После ухода Толливера Леопольд, сидя за столом, какое-то время просматривал школьный альбом. Он вглядывался в некогда знакомые лица, читал приветственные надписи, адресованные Гарри Толливеру. Таким был выпускной класс средней школы имени Джорджа Вашингтона в прекрасный день, как раз накануне войны.

Он стал вспоминать свои школьные годы, и эти воспоминания привели его в уныние…

В течение последующих двух дней Леопольд быстро навел справки об одиннадцати лицах из своего списка. У восьми из них были телефоны, и их номера он занес в свою записную книжку. Адрес девятого, у которого отсутствовал телефон, был в городском справочнике. С помощью Толливера он вышел на координаты двух своих одноклассниц. Одной из них он позвонил в Нью-Йорк и передал приглашение. Каждый телефонный звонок вызывал огромные переживания. Леопольд чувствовал себя стариком, хотя никогда не закрывал глаза на действительность.

Человека, у которого не было телефона, звали Джим Гровс. Проживал он на западной окраине города. Однажды, на закате дня, по дороге домой Леопольд заехал к нему, как раз в тот момент, когда Джим, работавший на ближайшей фабрике, уходил в ночную смену. В свое время Джим Гровс был звездой — полузащитником футбольной команды школы имени Джорджа Вашингтона. Даже Леопольд хорошо это помнил. За прошедшие двадцать пять лет Джим не очень-то изменился.

— Леопольд! Боже, сколько лет, сколько зим!

Они пожали друг другу руки, и Леопольд рассказал о предстоящей встрече одноклассников.

— Она состоится в первую пятницу июня в Венецианском парке. Если ты женат, приходи вместе с женой и детьми.

Джим Гровс внезапно помрачнел.

— Они у ее родителей в Бостоне. Мы уже давно не живем вместе.

— Жаль. Я не знал. Извини.

— После многих лет супружеской жизни она вдруг решила, что вышла замуж за неудачника.

— Но все равно приходи,— настаивал Леопольд, по каким-то еле заметным признакам почувствовав, что Джим опасается этой встречи.

— Конечно. Интересно вновь увидеться с ребятами из команды да и с остальными. Ты всех предупредишь, да?

Леопольд заглянул в список.

— С большинством поддерживает связь Гарри Толливер. Я же разыскал всех из своего списка, кроме двоих. Может быть, тебе что-нибудь о них известно? Это бы в значительной степени ускорило дело.

— Кое-кого я видел. А кто тебе нужен?

— Ширли Фазен.

— Ах, вот как. Она вышла замуж за Квейна, нашего старосту. Помнишь его? Чак Квейн. Он, насколько мне известно, закончил колледж и работает инженером. Живут они в своем доме в пригороде.

Леопольд сделал пометки в записной книжке.

— Прекрасно Потом мне необходимо найти Джорджа Фишера.

Гровс некоторое время молчал, встревоженно уставившись на Леопольда.

— Ты что, разве не помнишь? Не помнишь, что с ним случилось? Он же утонул на выпускном вечере, как раз в Венецианском парке.

— А ведь действительно,— протянул Леопольд, удивляясь, как он вообще мог забыть ту страшную ночь. — Ты же знаешь, мы не были близкими друзьями. Я как-то совершенно забыл о том, что произошло А тут еще его фотография в альбоме.

— Да-да, конечно,— согласился Гровс.— У многих альбомы уже утеряны. А помнишь, как мы на вечере их подписывали? Бедный Джордж! Знаешь, мне всегда казалось, что в его смерти что-то не так. Такое ощущение, что его кто-то специально вытолкнул из лодки.

— Сейчас трудно судить. Это было так давно,— осторожно заметил Леопольд.

— Н-да. Ну ладно, пора на работу. Держи меня в курсе. Я обязательно приду.

— Вот и хорошо.

— Бедный Джордж,— еще раз задумчиво произнес Гровс.— А чем ты занимаешься, Леопольд? Ты всегда был башковит.

— Я служу городу. Джим,— ответил Леопольд, спускаясь по лестнице. — Я — детектив.

Огромный дом Чака и Ширли Квейнов раскинулся на вершине небольшого холма, возвышаясь над невысокими пригородными постройками. Леопольд оценил его стоимость не менее чем в пятьдесят тысяч. «Нужно было получше одеться»,— подумал он, вылезая из машины.

Квейны с радостью встретили его. Ширли Фазен считалась самой красивой девчонкой в выпускном классе. Глядя на нее, стоящую в дверях. Леопольд вспомнил, что отличительной ее чертой была жизнерадостность. Она оживляла футбольные матчи бурными овациями. Мальчишки устремлялись даже на тоскливые занятия по плаванию, лишь бы взглянуть на Ширли Фазен в купальном костюме.

Леопольд был несколько удивлен, узнав, что она вышла замуж за Чака Квейна, которого в выпускном классе избрали старостой, как бы уже тогда поставив на него печать крупного политика. И ему, видимо, удалось добиться немалого. Но Леопольд чувствовал, что не сможет удовлетворить своего любопытства, не переходя рамок приличия.

— Ну, входи, входи,— настаивал Квейн.— Ты, конечно, помнишь Ширли. Ха. ха! — Видимо, он так шутил.— Выпьем? Что будешь? Скотч, ром, водку? Что скажешь? Мы здесь неплохо устроились. — Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь окно, осветили его седые волосы, придавая «гм розоватый оттенок.

Леопольд прошел за ним в гостиную, забитую вещами,— своеобразное свидетельство преуспеяния.

— А у вас тут мило,— заметил он.

— Да, нам тоже нравится.— Квейн зажег сигару, но Леопольду не предложил.— Так как насчет выпить? Или ты на службе?

— Я вижу, вы неплохо осведомлены обо мне.

— Иного быть не может. Каждый раз, когда происходит убийство, в газетах появляется имя капитана Леопольда. Правда, Ширли?

Ширли согласно кивнула и устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел Леопольд. На ней было плотно облегающее оранжевое трикотажное платье, придававшее ее фигуре еще большую свежесть. Леопольд едва сдержался, вспомнив, что ему уже сорок три.

— Вряд ли капитан здесь по делу,— промурлыкала она. — Правда, капитан? Готова поспорить, что он здесь из-за предстоящего большого сборища, о котором рассказывал Гарри Толливер.

— Ну, вот видите,— улыбнулся Леопольд,— Значит, я зря приехал.

— Почему же зря? Н-нет. Выпей чего-нибудь.

— Ну хорошо,— со вздохом произнес он.— Виски с содовой.

Из маленького бара в углу гостиной Чак Квейн достал бутылку виски.

— Хорошая жизнь имеет и свои неудобства. Когда дети подрастают и вас поблизости нет, они всегда стремятся тайком приложиться к спиртному. Впрочем, я сам выкидывал подобные штучки.

— Ты, кажется, работаешь инженером? — спросил Леопольд.

— В наше время это довольно прибыльное дело…

— Послушай,— перебила мужа Ширли,— давай не будем говорить о деньгах. Ведь мы не видели Леопольда двадцать пять лет. Лично я хочу поговорить с ним о предстоящем пикнике.

— Думаю, мне о нем известно не больше того, что вы слышали от Толливера. Он втянул меня в эту авантюру. Предполагается провести встречу там же, где у нас был выпускной вечер,— в Венецианском парке.

— Д-да…— проворчал Чак.— Я помню…

— Странно, а я совсем позабыл, что в гот вечер утонул Джордж. Сегодня днем я встретился с Джимом Гровсом, и он напомнил мне о том случае.

— Такие вещи неприятно вспоминать,— сказала Ширли.

— А помните, мы ведь втроем были там, когда это произошло,— произнес Леопольд.— Ты помнишь, как он падал, Чак? Да?

Квейн кивнул.

— Я оказался на месте происшествия чуть ли не через минуту. Возвращался на каноэ к станции. Видимо, Джордж делал то же самое и плыл несколько впереди меня. Как только он завернул за поворот, я услышал резкий крик и всплеск. Он свалился с проклятой лодки и барахтался в воде. Боже, как ужасно!

— Зачем вспоминать об этом? — раздраженно заметила Ширли.— Все были потрясены. И я тоже. Я ведь была помолвлена с Джорджем.

— Ты, кажется, помогала его вытаскивать, да? — спросил Леопольд.

Она кивнула.

— Как раз перед этим случаем несколько человек купались. Я была еще в купальнике. Мы услышали, как Чак позвал на помощь, и бросились к реке. Уже стемнело. Чак крикнул, что лодка Джорджа перевернулась и накрыла его. Мы всей толпой кинулись в реку и стали нырять, пока в конце концов не вытащили тело Джорджа. Но было уже слишком поздно.

Пока она рассказывала, в памяти Леопольда все ярче всплывали различные детали. Сам он плавал плохо, а чернота воды в тот вечер была просто пугающей. Но он вспомнил, как вбежал на пешеходный мостик, прямо над местом трагедии, как внизу, когда Ширли и кто-то еще вытаскивали Джорджа на травянистый берег протоки, играли отблески света от фонариков на воде. Именно за протоки и пешеходные мостики парк получил название Венецианского. Прекрасное место для отдыха и катания на каноэ — своеобразный кусочек Венеции в штате Нью-Йорк. Глубина протоков была не более шести-семи футов. Совсем ничего, но в тот вечер она оказалась роковой для Джорджа Фишера. Целый час его пытались привести в чувство, пока не поняли, что все напрасно. Он был мертв. Внезапная трагедия прервала выпускной вечер.

— Кто тебе помогал его вытаскивать? — спросил Леопольд.

— Кажется, Джим Гровс.

Леопольд кивнул.

— Видимо, так. Правда, при нашей сегодняшней встрече он не говорил об этом.

— А о чем он вообще говорил? — поинтересовался Чак Квейн.

— Да ни о чем особенно. Правда, он сказал, что ему всегда казалось, будто в смерти Джорджа что-то не так.

— Ты что,— рассмеялась Ширли Квейн,— собираешься завести дело об убийстве? После стольких лет? Да, капитан?

— Вряд ли,— с уклончивой улыбкой ответил Леопольд.

Чак уставился на кончик своей сигары.

— Уже поздно,— тихо произнес он.— Прошло четверть века.

— По делам об убийствах срока давности нет, если ты это имеешь в виду.

— Слушайте, давайте найдем более веселую тему для разговора,— вмешалась Ширли.— Как насчет того, чтобы еще выпить, капитан?

— Нет, нет, хватит. Мне действительно пора идти. Я совсем не собирался вести разговоры на профессиональные темы. Просто хотел сообщить вам о встрече.

— Тебе не кажется, что при сложившихся обстоятельствах Венецианский парк не совсем удобное место для ее проведения? — заметил Чак.

Леопольд поднялся с места.

— Я поговорю об этом с Гарри Толливером. Он ведь тоже мог забыть о Фишере.

— Кажется, все забыли о нем.

Леопольд кивнул.

— Все, кроме Джима Гровса. Он еще помнит.

Тем же вечером, чуть позже, Леопольд позвонил Гарри Толливеру домой. Тот был такта жизнерадостным, как будто только что выпил.

— Привет, дружите! Как дела? Ты всех нашел?

— Всех, кроме Джорджа Фишера. Он мертв.

— Джордж… Ах да, конечно. Я совсем не подумал, что его имя в твоем списке.

— Гарри?

— Да?

— А тебе не кажется, что нам следовало бы провести встречу где-нибудь в другом месте? Венецианский парк может навеять неприятные воспоминания.

— Почему? Что ты имеешь в виду?

— Фишера.

— Все давно забыли об этом.

— Некоторые не забыли. Более того, кое-кто думает, что его смерть была совсем не несчастным случаем.

— Что? О Боже. Леопольд, перестань! Выбрось все это из головы! Я просил тебя обзвонить одноклассников и сообщить им о встрече, вот и все!

— Извини.— Леопольд повесил трубку, зажег сигарету и долго сидел, уставившись на узорчатое стекло в двери своего кабинета. Так что же это все-таки было? Может, не стоило разыгрывать перед одноклассниками детектива? Уже не маленький! Сорок три года! Пора обо всем забыть!

Но на следующий день он вновь пошел к Джиму Гровсу.

— Привет! — Гровс мигал сонными глазами, открывая дверь.— Мы не виделись с тобой целых двадцать пять лет, а тут вдруг на тебе — два дня подряд!

— Извини, что вновь беспокою тебя,— сказал Леопольд.

— Давай заходи. У меня в холодильнике есть пара бутылок пива.

— Нет, спасибо. Вот о чем я хотел тебя спросить, Джим. Вчера ты что-то говорил о смерти Джорджа Фишера. Что его, возможно, кто-то вытолкнул из лодки. Почему ты так думаешь?

— Ты решил взяться за это дело через четверть века? Разгадать его?

— Если, конечно, есть, что разгадывать. Ведь все произошло так давно.

— Разгадывать-то есть что, это уж точно. Хотя Фишер не принадлежал к числу отличных пловцов, но проклятая протока была всего лишь десять футов шириной!

— А глубиной?

— Футов шесть. Ведь он мог просто выйти из нее!

— Но не вышел.

— Вот именно, черт побери! Потому что кто-то вытолкнул его из каноэ.

— Кто-то из купавшихся?

— Или человек, который был в другом каноэ,— заметил Гровс.

Леопольд зажег сигарету.

— У тебя хорошая память. Что ты еще помнишь? Кто еще катался на каноэ в тот вечер?

— Квейн. Чак следовал прямо за Фишером, когда это произошло.

— Они были друзьями?

— Вряд ли.— Джим на секунду исчез на кухне и вернулся с запотевшей бутылкой пива. — Оба пылали страстью к Ширли Фазен, этой поклоннице футбольных матчем. Сложена она была, что надо.

— Если не ошибаюсь, все были неравнодушны к ней.

— Да, возможно. Даже я какое-то время.

— В тот день Джордж был с Ширли?

— Недолго. У него тогда была и другая подружка. Мардж Алгуард. Может, помнишь?

— Очень смутно. Невысокая девчонка с темными волосами?

— Да.

— И чем она занимается сейчас?

— Недавно я видел ее в городе. Мардж работает в одном универсаме. Похоже, она не замужем. Видимо, никогда и не была.

— Огромное спасибо, Джим. У тебя великолепная память.

— Послушай, а помнишь тот матч с техколледжем?

— Помню, Джим, помню. Но об этом поговорим как-нибудь в другой раз. Ты не опоздаешь на работу?

— Что? Ах да, уже темнеет.— Он допил пиво.— Скоро увидимся. В июне, если не раньше.

— Конечно.

Уходя, Леопольд с сожалением подумал о том, какой груз нес на себе Джим Гровс, не забывающий о некогда прекрасных днях своей молодости.

Имени Мардж Алгуард не было в списке Леопольда, но он все-таки решил с ней встретиться и разыскал ее в самом большом универсаме города, в кондитерском отделе. Она стояла за прилавком и насыпала разноцветные леденцы в маленькие пластиковые пакетики. Прошло уже несколько недель после Пасхи, и Леопольд решил, что это остатки непроданного товара. Интересно, подумал он, а есть ли у них шоколадные зайцы?

— Извините. Мисс Алгуард?

— Да.— Улыбка ее была по-прежнему милой.

— Знаете, столько лет прошло, что вы меня, возможно, не помните. Меня зовут Леопольд. Мы с вами вместе учились в средней школе.

— Конечно, я вас помню,— произнесла она с просветлевшим лицом.— Как ваши дела?

— Прекрасно. Я хотел бы поговорить с вами, если это возможно. Во время вашего перерыва. Скажем, на обед. А может, вы позволите себе чашку кофе?

— Я — заведующая этим отделом,— ответила она и с улыбкой махнула рукой одной из девушек.— Буду рада выпить с вами кофе. Я так редко вижу старых знакомых.

Сидя в ярком, но безвкусном ресторане магазина, они вспоминали старые времена, общих знакомых. Наконец, после изрядного количества случайных вопросов, Леопольд спросил:

— Вы помните Джорджа Фишера? Того парня, который утонул в выпускной вечер?

— О да. Джордж Фишер. — Ее глаза, казалось, внезапно затуманились.

— Я часто вспоминаю тот день, пытаясь понять, что же произошло на самом деле. Вы ведь были с Джорджем, да?

— Но не в тот момент, когда он утонул.

— Нет, нет, раньше.

— Да, это так. Трудно все вспомнить. В следующем месяце исполняется ровно двадцать пять лет с того дня. Знаете, Гарри Толливер недавно приглашал меня на встречу класса.

— Знаю.

— Так вот, в тот лень я почти все время была с Джорджем. Помню, как он взял на прокат каноэ, как мы катались по всему парку, по многочисленным речкам и протокам, под мостиками, в тени ветвистых деревьев.

— А что было потом?

— О, точно не помню. Некоторое время мы отдыхали на берегу. Помню, какая восхитительная была трава. Такая мягкая. Затем стемнело, и он сказал, что каноэ нужно вернуть на станцию. Больше я его живым не видела. Чуть позже раздался крик, я подбежала к протоке и увидела, как его пытаются откачать. Это было просто ужасно.

Леопольд решил оставить ее в покое, но его волновал еще один вопрос.

— Когда… когда вы были на берегу, вы целовались?

— Что?! — Ее затуманенные глаза вдруг зажглись яростным огнем.— Почему вы задаете мне такие вопросы?

— Просто хочу разобраться в смерти Фишера.

— Вы что, полицейский?

— Это неофициальное расследование,— быстро произнес капитан, но понял, что, увлекшись вопросами, совершил ошибку. Мардж Алгуард замкнулась, молча допила кофе и, едва попрощавшись, заторопилась к себе в отдел.

Леопольд вздохнул и заказал еще чашку кофе. Нужно обо всем забыть. Ничего хорошего из его попыток не получится. Своими разговорами он бередил душу, вызывал тяжелые воспоминания, которые лучше предать окончательному забвению. Он — детектив, и он мог видеть зло там, где его и в помине не было.

Тем же вечером Леопольду позвонил встревоженный Гарри Толливер.

— Леопольд, черт побери, что ты делаешь?

— Ты о чем?

— Прекрасно знаешь. Я говорю о Джордже Фишере. Ты уже всем испортил настроение.

— Вот как? Кому именно?

— Например, Мардж Алгуард. Узнав, что ты из полиции, она до смерти перепугалась. О чем ты ее хотя бы спрашивал?

— Да, собственно, ни о чем.

— Ее имени не было в твоем списке. Какого же черта ты пытаешься все испортить? Что хочешь узнать?

— Только правду.

— Через двадцать пять лет не осталось никакой правды, одни только воспоминания. Перестань беспокоить людей. Перестань беспокоить меня.

— Тебя?

— Я хочу, чтобы эта встреча удалась. Неужели думаешь, что люди придут, если узнают, что ты проводишь расследование убийства?

— Об убийстве до сих пор никто и не заикался…

— Слушай, забудь все, что я просил сделать в связи с этой встречей. Забудь все, ладно?

— Я не могу согласиться с тобой. Воспоминания все равно останутся.

Толливер в ярости бросил трубку.

Леопольд чувствовал себя виноватым как перед ним, так и перед другими. Но события вышли из-под его контроля. Он чувствовал, что колеса закрутились, и надо только ждать, пока они сами не остановятся.

Ночью Леопольду спалось плохо. При первых же лучах солнца он проснулся в холодном поту. Ему снилось, что он вновь находится в Венецианском парке, стоит на каменном мостике над протокой, вцепившись во влажный парапет, и наблюдает за происходящим внизу. Ширли Квейн, тогда еще Ширли Фазен, в узком купальнике, выгодно подчеркивавшем ее фигуру, пытается вытащить из воды безвольное, обмякшее тело. Ей помогает Джим Гровс. Его одежда промокла насквозь, а ботинки, видимо, затерялись где-то в воде.

Внезапно Леопольд вздрогнул. А ведь Джим Гровс, несмотря на всю свою замечательную память, в разговоре с ним даже не заикнулся о том, что помогал вытаскивать из воды тело Фишера. Почему? Может, он молчал потому, что его об этом не спрашивали?

Леопольд вскочил с кровати и быстро оделся. Он спешил к себе в управление. Ему хотелось убежать от мыслей, от воспоминаний. Придя на работу и усевшись за стол, он сразу же вызвал к себе Флетчера и попросил его представить сводку о происшествиях за ночь.

— Она пока еще не готова,— ответил Флетчер.— А что за спешка? Что-нибудь случилось?

— Даже не знаю. Есть что-нибудь новенькое о вчерашнем ограблении ювелирного?

— О, с этим нам просто повезло.— Флетчер улыбнулся во весь рот.— Птенчик, которого мы взяли, в конце концов раскололся и во всем признался.

— Ну и что он сделал с бриллиантовыми кольцами?

— Мы бы до этого никогда не додумались! Оказывается, в том же здании, в одной из контор, работает его подружка, которая в день совершения преступления ровно в три часа пошла пить кофе. Во время ее отсутствия он ограбил магазин, и, когда она возвращалась обратно, держа в руке стаканчик кофе, он, пробегая мимо нее, бросил кольца в этот стаканчик и был таков. Все проделано просто безукоризненно.

— Не совсем,— возразил Леопольд.

— Что не совсем?

— Не совсем безукоризненно,— повторил капитан.— Вы же все-таки схватили его.

— Да, но если б он не заговорил, мы бы никогда сами не додумались, как совершено преступление.

Леопольд нахмурился,

— Знаете, Флетчер, у криминалистов безукоризненные преступления иногда становятся навязчивой идеей. Похоже, со мной произошло то же самое.

— Что вы хотите этим сказать, капитан?

— Четверть века назад во время выпускного вечера утонул восемнадцатилетний школьник. Все произошло у меня на глазах. Теперь я думаю: а не был ли тот парень убит?

— Послушайте, капитан, забудьте об этом. Стоит ли тратить время на события такой давности, когда каждый день совершается масса новых преступлении?

Леопольд вздохнул и, повернувшись на стуле, посмотрел в окно. Были первые дни мая — его любимое время года, когда оживающая вновь земля стремится как можно быстрее сбросить скрипучие оковы зимы. Но, похоже, сегодня погода действовала на него угнетающе.

— Флетчер, я с уважением отношусь к вашему мнению, но последовать вашему совету не могу. Сходите в архив и постарайтесь откопать все, что имеется по этому делу. Хорошо?

— Когда это произошло?

— В следующем месяце исполняется ровно двадцать пять лет. В архиве наверняка найдутся какие-нибудь материалы. Мальчишку звали Джордж Фишер. Он был выпускником средней школы имени Джорджа Вашингтона.

— Скорее всего эти материалы свалены в подвале.

— Постарайтесь все-таки найти их,— сказал Леопольд.— Может быть, что-нибудь и подвернется.

Флетчер отсутствовал добрых полчаса. Когда он вернулся, брови его были запорошены пылью. Он рухнул на стул с прямой спинкой, стоявший перед столом Леопольда, и сдул еще большее облако пыли с тонкой папки.

— Надеюсь, теперь вы довольны, капитан?

Леопольд едва улыбнулся.

— Вряд ли я сегодня могу быть чем-нибудь довольным. Ладно, что же у нас есть?

— Кто его знает? Надеюсь, бумага не рассылалась в прах. Сколько было разговоров о том, что необходимо микрофильмировать все старые материалы.

— Ну, это сделают лишь тогда, когда нам выделят новое здание. Никак не раньте,— заметил Леопольд. Увидев старые отчеты, он внезапно почувствовал волнение, как будто вернулось его прошлое. Наверняка, подумал он, на этих страницах встречается и мое имя.

— Ну, и много вы раскопали. Флетчер?

— Да нет. Вот заключение о вскрытии, показания некоторых школьников, выводы следователя.

— Следователя? — Леопольд выпрямился на стуле. — А при чем тут следователь?

— Не знаю. Видимо, вначале что-то показалось подозрительным.

— Н-да. Каково заключение патологоанатома?

— Смерть в результате асфиксии. Ничего необычного.

— На теле были какие-нибудь следы?

— Никаких. Несколько волос вырвано, видимо, когда вытаскивали утопленника из воды.

— Там есть показания Чака Квейна?

Флетчер полистал бумаги.

— Да, есть… Он находился в каноэ, футах в ста позади лодки Фишера. Было очень темно. Квейн заявил, что еще раньше видел в его лодке девочку по имени Мардж Алгуард.

Леопольд кивнул.

— Как Фишер оказался в воде?

— Квейн утверждал, что не видел, как это произошло. Когда лодка Фишера скрылась за поворотом, раздался его крик, и послышался всплеск. Добравшись до места происшествия. Квейн увидел, как Фишер барахтается в воде. Квейн не умел плавать и в растерянности не знал, что делать. Он позвал на помощь, прибежало несколько человек. К этому времени Фишер, по всей видимости, порядочно наглотался и скрылся под водой. Несколько минут спустя Ширли Фазен и Джим Гровс нашли его, вытащили на берег и стали делать ему искусственное дыхание, но было уже слишком поздно.

— Так, а что говорится в показаниях других свидетелей?

— Сейчас посмотрим… Ширли Фазен утверждала, что, будучи единственной из всех в купальнике, быстро добежала до протоки и бросилась в воду, но никак не могла найти Фишера. Почти мгновенно к ней присоединился Гровс, который нырнул прямо в одежде и помог вытащить Фишера.

— А что говорил Гровс?

— Почти то же самое. Он заявил, что ранее, в тот же вечер, купался вместе с Ширли Фазен в соседнем пруду, примерно в ста ярдах от протоки. Затем вылез из воды, обсох и оделся, а Ширли продолжала плавать. Потом он услышал, как Квейн зовет на помощь, и побежал к протоке. Ширли была уже там. С ее помощью он нашел тело Фишера и вытащил его на берег.

— Где-нибудь упоминается имя Мардж Алгуард?

— Да. В показаниях Квейна.

— Э… Может быть, еще где-нибудь?

— Есть еще ее личное заявление, очень короткое. Она показала, что чуть раньше каталась вместе с Фишером.

— Хорошо. А как насчет Гарри Толливера?

Флетчер просмотрел оставшиеся бумаги.

— Больше ничего нет. Только заключение следователя.

— Наверное, там немало интересного?

— Как сказать. Он лишь установил, что Фишер стоял в каноэ, потерял равновесие и упал в воду. Вот и все.

— А почему он стоял?

Флетчер пожал плечами.

— Не знаю.— Он вытащил из пачки сигарету я закурил.— Я никак не могу понять, капитан, почему вы так уверены, что это убийство?

— Я не уверен, но у меня могут возникать сомнения. Разве не так?

— Но прошло столько времени!

— Убийство, когда бы оно ни произошло, всегда остается убийством!

Флетчер ничего не сказал, лишь молча смотрел на голубоватые клубы дыма, уносящиеся в грязное окно.

Леопольд нахмурился. Сейчас он думал совершенно об ином.

Накануне вечером он еще раз побывал в универсаме, в котором работала Мардж Алгуард. Дождавшись, пока она закончит обслуживать троих ребятишек, сделал шаг вперед и оказался прямо у нее перед глазами.

— Опять вы,— процедила Мардж сквозь плотно сжатые губы.— Сегодня я не хочу кофе. Благодарю.

— У меня к вам один-единственный вопрос.

— Разве вы мало задавали мне вопросов?

— Может быть, и немало, но кое-что спросить еще нужно. В тот трагический день в парке вы не ссорились с Фишером?

— Послушай,— прошипела она, вплотную приблизившись к нему.— Убирайся отсюда! Убирайся вместе со своими грязными вопросами! Удовольствия я тебе не доставлю! Видимо, ты так и не научился обращаться с женщинами.

— Мардж…

— Нет, в тот день я с Джорджем не ссорилась. Это был самый счастливый день в моей жизни. Как бы ты ни старался, тебе не облить его грязью. Я уже немолода и, может быть, не все помню, но Джорджа Фишера я никогда не забуду.

— Извини,— произнес Леопольд.— Я больше не буду тревожить тебя.

Капитан удалился, думая о том, сколько беспокойства и неприятностей приносят людям его вопросы. Возможно, после стольких лет они уже не имеют никакого значения.

Была ясная ночь. Светила яркая луна. Когда Леопольд входил в свой дом, в него едва не угодил кирпич, упавший с крыши. Возможно, его сдул ветер, но ветра не было. Выхватив пистолет. Леопольд поспешил на крышу, но там никого не оказалось. Далеко внизу, за пределами досягаемости выстрела, он увидел бегущею по дорожке мужчину, который вскоре скрылся за углом. Остаток ночи Леопольд проспал с пистолетом под подушкой, чего с ним никогда раньше не случалось.

На рассвете Флетчер и Леопольд в машине без номера[2] подъехали к Венецианскому парку, едва не столкнувшись с группой подростков на велосипедах.

— Уберите всех прочь,— недовольным голосом приказал Флетчер постовому полицейскому.— Нашли место, где гулять,

Леопольд, задумчиво покуривая старую трубку, которую утром откопал в комоде, наблюдал за велосипедистами, пока они не исчезли из виду.

— Зря вы так,— заметил он.— Парки для этого и существуют.

— Может быть, но не этот. Здесь либо любовью занимаются, либо пришивают кого-нибудь.

Детективы проехали через каменный мостик над одним из каналов, и Леопольд попросил Флетчера остановиться.

— Это произошло где-то здесь, я уверен. Пруд еще существует.

— Если мне не изменяет память, вы говорили о пешеходном мостике.

— Все верно. Тогда был пешеходный, но времена меняются.— Он открыл дверцу и вылез из машины.— Флетчер, давайте-ка немножко пройдемся. Сегодня такой чудесный день!

Детектив вышел из машины и пошел рядом с Леопольдом.

— Капитан, вы действительно думаете, что вчера кто-то из них пытался убить вас?

— Трудно сказать. За всю свою жизнь я приобрел немало врагов. Но нужно учесть, что последнюю неделю я занимался только этим делом.

Это обстоятельство тоже его очень беспокоило. Стоит ли столько времени тратить на смерть Джорджа? Ведь за минувшую неделю произошло два убийства. Не был ли он в конце концов просто жертвой времени и обстоятельств?

Флетчер закурил сигарету.

— Сегодня мои ребята осмотрели крышу, но ничего не нашли, даже старого окурка.

Когда полицейские пересекли посыпанную гравием дорожку, которая шла от пруда к узкому каменному мостику через протоку, Леопольд почувствовал неожиданное волнение.

— Это было здесь, Флетчер. Я уверен.

Давние события предстали перед ним, как будто произошли только накануне. Действительно, тот самый мостик, с которого он когда-то следил за происходившей трагедией. За четверть века покрытие его от ног пешеходов и колес велосипедов значительно поизносилось.

Леопольд остановился в центре мостика, а Флетчер, вытащив на кармана двенадцатифутовую рулетку, один конец которой протянул капитану, по заросшему травой берегу устремился вниз, к краю воды.

— Так, все ясно. От моста до уровня воды девять футов.

— А сколько до дна? Какова видимость?

Флетчер вытянулся над водой, ухватившись одной рукой за выступающий камень мостика.

— Думаю, чуть меньше шести футов. Скорее всего пять футов десять дюймов.

Леопольд кивнул.

— Выходит, если он стоял в лодке, то мог спокойно удариться головой и опрокинуться назад.

— А кто стоял в лодке?

— Утопленник. Кстати, вы разыскали следователя, который сделал столь оригинальное заключение?

Флетчер кивнул.

— Семь лет назад он вышел в отставку и уехал во Флориду. Пару лет назад умер.

— Наверняка он ничего бы и не вспомнил. Для него это был просто утопленник. Флетчер, посмотрите, какова здесь глубина.

Детектив полностью размотал рулетку и с большим трудом смог коснуться ею дна.

— Что-то около шести футов,— произнес он наконец, произведя быстрые расчеты.— Что ж, достаточно глубоко. Можно и утонуть.

— Фишер был очень высоким. Примерно такого же роста. Возникает вопрос: почему он просто не вышел на берег? Достаточно было сделать несколько шагов.

— В темноте он запаниковал. Такое бывает, вы же знаете. А может быть, тогда было значительно глубже?

Леопольд покачал головой.

— Нет, вряд ли. Весной вода в протоках действительно поднимается, но к лету уровень воды падает. В июне мельче, чем сейчас.

— А может быть, как вы сказали, он просто ударился головой и упал, потеряв сознание?

— Вскрытие не обнаружило никаких следов на его голове. Потом Чак Квейн утверждал, что он барахтался в воде. Следовательно, сознания не терял.

— Хорошо. Что же тогда произошло?

Леопольд провел рукой по каменным перилам моста, пытаясь вспомнить события далекого прошлого.

— Флетчер, послушайте, у вас в машине есть что-нибудь большое?

— А?

— Ну, что-нибудь большое и тяжелое? Слушайте, тащите сюда запасное колесо. Быстро!

Недоумевающий Флетчер мгновенно вернулся, катя колесо перед собой.

— Капитан, это именно то, что вам нужно?

— Да, да. Думаю, подойдет,— с улыбкой произнес Леопольд, поднимая колесо на каменные перила.— Или, может быть, вы сами хотите нырнуть туда?

— Нет уж, благодарю вас, капитан. Скажите лучше, что вы собираетесь делать?

— Хочу кое-что выяснить, Флетчер,— ответил Леопольд, бросив колесо вниз и наблюдая за тем, как расходятся круги по воде.— Попробуйте выудить его оттуда, и мы еще раз попробуем.

Флетчер сломал толстую ветку с дерева и с ее помощью притянул колесо к берегу.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Леопольд выбил трубку о камень, пока Флетчер возился внизу.

— Интересно посмотреть на их лица после стольких лет,— задумчиво произнес он. — Забавно, как развела нас судьба. В те далекие дни даже и не подозревал, что мы такие разные. Я стал детективом, Гарри Толливер — коммерсантом, Гровс — рабочим. Мардж Алгуард — служащей, Ширли вышла замуж за Чака Квейна, преуспевающего инженера.

— А Фишер мертв.

— Да, Фишер мертв. Такова, к сожалению, жизнь. Некоторые добиваются успеха, а некоторые нет.— Леопольд еще раз бросил колесо в воду. Всплеск был такой же, как раньше.

— Вы удовлетворены, капитан?

— Да. Я просто хотел посмотреть, может ли при сильном всплеске вода попасть на перила. Теперь вижу: нет, не может.

— Ну и что это доказывает?

Леопольд молча пожал плечами. Слишком рано давать ответ, хотя и прошло почти четверть века.

Вечером того же дня ему вновь позвонил Гарри Толливер, который был взвинчен еще больше, чем в прошлый раз.

— Слушан, Леопольд,— начал он, даже не поздоровавшись,— некоторые из нас хотели бы с тобой сегодня встретиться и поговорить.

— Где?

— У Чака Квейна. Мы желаем знать, что у тебя на уме.

— Хорошо. Я приду. Во сколько?

— После восьми.

В восемь тридцать вечера Леопольд въехал в ворота дома Квейна и был поражен, увидев, что во дворе стоит только один автомобиль. Как выяснилось, многие уже успели разойтись, остались только Квейны, Толливер и Мардж Алгуард. Все сидели с мрачным выражением лица. Ширли Квейн, в том же оранжевом платье, принесла ему мартини, который, честно говоря, Леопольду был совершенно не нужен. Он уселся напротив Мардж на неудобный, обитый пурпурной тканью стул и подумал: «Наверное, нынче считается крайне модным пить по вечерам мартини».

— И это все, кто пришел? — спросил он.

— Я просил также зайти Джима Гровса,— пробормотал Толливер,— но он сегодня работает.

Вспомнив о том, что Гровс работает по ночам, Леопольд поинтересовался, что тот делал накануне вечером, хотя, по правде говоря, особой нужды в этом вопросе не было. Он уже знал, кто пытался убить его.

— Ну так что у нас за проблема? — спросил Леопольд.

— Я думаю, ты прекрасно знаешь, что проблема у нас только одна — ты,— ответил Чак Квейн, чувствуя, что не вполне удачно пошутил.— Мардж заявила, что не придет на встречу, поскольку ты задаешь ей дурацкие вопросы.

— Вот как?

— Я же говорил тебе: оставь ее в покое,— вмешался Толливер.

— Я и хотел это сделать, но потом изменил решение.

— Ты действительно думаешь, что Джордж Фишер был убит? — спросила Ширли Квейн, вернувшаяся из кухни с очередными коктейлями.

— Да, думаю. И знаю, что полиция тогда уже что-то подозревала, но оказалась не в состоянии этого доказать.

— А ты сможешь? — спросил Толливер.

— Не знаю.

— Но намерен продолжать дурацкое расследование,— Квейн встал со стула и начал расхаживать по комнате, напоминая тигра в клетке, нетерпеливо ожидающего пищу.

— Да, намерен продолжать,— согласился Леопольд,— Я поеду в Венецианский парк, чтобы попытаться восстановить события того вечера.

— Ночью? — с удивлением спросила Ширли Квейн.

— Но тогда ведь тоже все произошло ночью,— сымпровизировал Леопольд. Слова его вылетали прежде, чем он успевал их осмыслить. Но все шло так, как нужно. Он достаточно прозрачно намекал одному из них: приходи, и ты получишь меня.

Если он ошибся, если это все-таки был Джим Гровс, хуже от этих слов не будет. Капитан спокойно допил свой бокал и двинулся к выходу.

— Подожди минуту! — попросил Гарри Толливер.— Мы так ничего и не решили. Что же будем делать со встречей?

— Меня можете вычеркнуть,— заявила Мардж.

— Теперь видишь? — взмолился Толливер, обращаясь к Леопольду.— Если будешь продолжать, никто не придет.

— Мне очень жаль,— ответил капитан. И ему действительно было очень жаль, но не самой встречи, а Гарри Толливера.

Около часа Леопольд стоял на мосту, опираясь на прохладные каменные перила. Курил и ждал, когда смерть подойдет к нему и попытается взять с собой.

Он был абсолютно уверен, что его противник сделает еще одну попытку. Но время шло, и уверенность его стала иссякать. Может, этому человеку не удается незаметно уйти от Квейнов? А может быть, произошла ошибка, и убийца все-таки Джим Гровс? Или вообще незнакомый человек?

Второй час ожидания приближался к концу. Леопольд выбил из трубки пепел и собрался уходить. В этот момент у него по коже побежали мурашки: футах в двадцати от себя, под деревом, он заметил темную фигуру.

— Эй, ты там, привет! — воскликнул капитан,— Я жду тебя.

Из тени появился Чак Квейн. Бледный лунный свет упал на его лицо.

— Ты знал, что я приду?

— Конечно.

— На этот раз я взял пистолет,— заявил Квейн.

Капитан увидел блеск оружия в лунном свете.

— Конечно, лучше, чем кирпич, но вряд ли он тебе понадобится.

— Почему ты так думаешь?

— Да потому, что не ты убийца. Потому что, убив меня, легче тебе не станет и так же трудно будет скрывать тайну своей жены. Ведь Ширли убила Джорджа Фишера, разве не так?

Чак Квейн даже не заметил, как Леопольд дал сигнал Флетчеру выйти из засады. Он внезапно обмяк, как будто душа его отлетела от тела, и спокойно, без всякого сопротивления, отдал пистолет.

— Пошли в машину,— сказал Леопольд. — Там и поговорим.

— Как вы узнали о Ширли? Как?

Когда они подошли к машине. Леопольд дал знак Флетчеру включить магнитофон. Позднее они смогут запротоколировать показания Квейна и получить его подпись.

— Я думаю, здесь помогли воспоминания. Воспоминания и размышления. Фишер не смог бы так быстро утонуть в мелкой протоке, даже если бы был без сознания. Удариться он тоже не мог. На голове не было никаких следов. Кроме того, сознания он не терял. Ты же сам говорил, что он барахтался в воде. Возникает вопрос: что же еще могло произойти? Ответ может быть только один: кто-то держал его под водой.

Чак Квейн задрожал.

— И это после стольких лет! — тихо пролепетал он.

— Далее: были ли какие-нибудь факты, подтверждающие эту версию? — продолжал Леопольд, не слушая его.— Да, были. У Фишера вырвано несколько волос. Весь вечер он провел с Мардж Алгуард, но они не ссорились. Конечно, волосы могли вырвать, когда вытаскивали его из воды, но лично я в этом сомневаюсь. Скорее всего убийца держал Фишера за волосы под водой, пока тот не утонул. Кто мог это сделать? Тут я вспомнил, что Ширли Фазен была девчонкой Фишера, хотя тот почти весь выпускной вечер провел с Мардж. Это могло послужить мотивом.

Флетчер заерзал на заднем сиденьи машины и закурил сигарету.

— Когда я попытался мысленно восстановить действия Ширли в тот вечер, то столкнулся со странными вещами. Она плавала вместе с Джимом Гровсом в пруду. Затем он вылез из воды и оделся. Совершенно очевидно, что никто не видел, как Ширли вышла из пруда и как она оказалась в протоке, рядом с Фишером. Кстати, Чак, ты мог это видеть, ведь ты плыл в каноэ следом за Фишером. И потом. Если кто-то держал голову Фишера под водой, пока он не утонул, им мог быть только один из спасателей. Или Ширли Фазен, или Джим Гровс.

— Почему? — выдавил из себя Чак.

— Потому что убийца должен был промокнуть насквозь, а промокли только они. Ширли единственная была в купальнике. Затем я еще кое-что припомнил из событий того вечера. Когда я стоял на мостике и наблюдал, как вытаскивают Фишера, я обратил внимание на то, что перила моста мокрые. Не влажные, а именно мокрые. Дождя в тот день не было. Светила луна, на небе почти не было облаков. А возня с Фишером не могла вызвать всплесков такой высоты. Перила были мокрыми, потому что убийца забрался на них перед тем, как спрыгнуть на голову ничего не подозревающего Джорджа Фишера, когда тот проплывал под мостом. Но Джим Гровс только что оделся в сухую одежду. Все остальные тоже были в сухой одежде, за исключением Ширли, которая все еще была в купальнике и, видимо, только что пришла с пруда. Именно она могла оставить мокрые следы на перилах моста, перед тем как прыгнуть на голову Фишера.

— На самом деле все было не так,— со стоном произнес Чак Квейн.— Ширли не собиралась делать ничего плохого. Она увидела, что он на каноэ направляется к лодочной станции, в темноте бросилась к мостику, села на его перила и болтала ногами, ожидая, когда он подплывет. Когда Джордж появился, они обменялись парой фраз — она спросила о Мардж Алгуард, он что-то ответил, и эти слова привели Ширли в ярость. Кажется, он сказал, что Мардж лучше обнимается. Что-то вроде этого. Ширли только… только спрыгнула на него. Не думаю, что она действительно хотела его убить.

Леопольд печально вздохнул. Разговор с Чаком мог состояться еще четверть века назад.

— И ты, Чак, подплывая, видел все это. И хранил ее тайну все эти годы! Только поэтому она вышла за тебя замуж, да? Ты шантажировал ее, вынуждая к замужеству?

Но этот вопрос навсегда остался без ответа. Мысли Чака унеслись в далекое прошлое, к событиям двадцатипятилетней давности.

— Она не рассчитала сил,— произнес он тихо, скорее просто для себя.— Ширли чувствовала себя в воде, как рыба. Она не понимала, что в воде Фишер просто беспомощен.

— Мы должны поговорить с ней.

— Что вы намереваетесь делать?

— Не знаю. Пока не знаю.

Капитан прекрасно понимал, что доказать практически ничего невозможно. Кто сможет вспомнить, что делала Ширли в воде в тот вечер? Кто сможет утверждать, учитывая неразбериху действий в темноте, кем она была на самом деле: убийцей или спасателем? У Леопольда имелись только показания Чака Квейна, который так долго хранил ее тайну, что чуть сам не стал убийцей.

Если бы эту историю придумал писатель, он скорее всего завершил бы ее самоубийством Ширли. Но когда Леопольд и Чак поднялись в дом Квейнов, к ним по лестнице спустилась сорокатрехлетняя женщина, измученная, внезапно постаревшая, как будто один взгляд на капитана полиции сказал ей все, что следует знать.

— Кто-то из малышей плакал,— спокойно произнесла она.— Видимо, ему приснился кошмар.