Второе полугодие

13 марта 1982 г

«Восьмое марта не запомнилось совершенно, просто еще один выходной и какая-то шняга по телевизору. Праздничный завтрак в исполнении папы Димы выглядел скромно и на вкус был тоже не очень. Я бы приготовил лучше, но не хочу палиться с этим своим опытом, взявшимся из неоткуда. Опять же ингредиенты не те, не вдохновляют меня на кулинарный подвиг коровьи кости с прожилками мяса или свиное сало на костях. Цыплята в тутошних магазинах не продаются, а за курицами, которых в народе именуют синими птицами, очередь в магазинах такая, что не с моей массой к прилавку пробиваться. Опять же целеустремленности недостаточно, чтоб вырвать из окружающего мира эту несчастную курицу, умершую от тоски на птицефабрике. Не удивлюсь, если эти куры до своей смерти успели прожить долгую и насыщенную жизнь несушек. Не пропадать же добру.

Так что на праздничный завтрак были оладьи фиолетового цвета со сметаной. Почему оладьи фиолетовые? Это я под руку подсказал, что в тесто для оладушек можно положить смородинового варенья — будет ягодный вкус. Вкус получился, а цвет… ну да, необычный. Слегка на протухшую говядинку похож, но вкуснее. Не тухлой говядины вкуснее (хотя вкуснее её), а вкуснее обычных оладий. Честное слово! А еще я приложил руку к оформлению блюда. Смешал сметану с малиновым вареньем, положил эту розовую массу в полиэтиленовый пакет, отрезал уголок… Короче прямо как заправский кондитер насажал на фиолетовые оладушки розовые цветочки. Празднично получилось, теперь никто не скажет, что мы не это, не обеспечили правильное угощение. Маленькие помощники, типа.

Более в тот день ничего эдакого не приключилось. Да вообще неделя прошла незаметно, мне всё время казалось, что я жду чего-то особенного, сам не пойму, чего. Кстати, поздравление девочкам наших восьмых классов понравилось. Ой, я ж не писал в прошлый раз, как мы своих одноклассниц поздравляли.

В субботу, в прошлую субботу, а не сегодня мы позвали девушек в актовый зал и там сделали им музыкальное поздравление с наступающим международным женским днём. Поначалу я предполагал, что это будет наш восьмой "Б", но немногочисленные Ашки из нашего ансамбля возмутились, мол что за дискриминация, наших девок тоже давайте поздравим. Так что по согласованию с Зинкой, нашим куратором и завучем, для восьмых устроили пятиминутку радости в начале четвертого урока. Самое прикольное случилось, когда кто-то из девчонок начал шипеть в плане "даже по цветочку не подарили жмоты". Корней за словом в карман не полез и выдал ответку: "Это международный женский день, между прочим. Вдруг из вас не все женщинами станут!" Пацаны ржали, чувствуя себя отмщенными за 23 февраля. А наша новая песня при всём при этом вполне понравилась, особенно девчонкам, падким на лирику.

Короче, это случилось вчера. Я только сегодня осознал, почему всю неделю не мог сделать ни одной записи в дневнике. Видимо, очень сильно ждал. Ждал и дождался: в почтовом ящике на его самом дне валялась желтоватая бумажка — извещение о получении бандероли. Отправитель редакция журнала "Техника — молодежи". Перво-наперво… Ага, "перво" да еще наперво. Репетиция у меня вчера была, так еще и растак, музыкальное творчество, понимаешь. Пока до дома дошёл, пока за ключом от почтового ящика сходил — время без десяти шесть. А почта в восемнадцать уже закрывается, даже рыпаться бесполезно, никто мне никакую бандероль не выдаст.»

Так что сегодня я прямо в школу пошел с комсомольским билетом и извещением в качестве закладки к нему. А после школы (пацаны, ну вас нафиг, у меня дела!) пулей понесся на почту. И нет, перерыв к тому времени уже давно закончился. Я вообще фигею, я до сих пор не привык к тому, что промтоварные магазины по выходным закрыты, что многие продовольственные закрываются в семь вечера, что обед у них с часу до двух, что почта тоже закрывается на обед. Алё, а как же нужды населения, о народе кто думать будет? Хотя на самом деле, Партия думает о народе, вернее выдумывает. Проблемы индейцев не волнуют белого шерифа, он о них зачастую даже не догадывается. Стоят люди в очередях часами? Так всегда стоял, за хлебом, понимаешь, стоял! А сейчас хлеба вдоволь, жить здорово! Колбаса? Колбаса предмет роскоши, за колбасой постоять незазорно.

Плевать на Партию и Правительство! Только шепотом плевать, а то не поймут окружающие.

«Рывком открываю дверь и чуть не с порога кричу:

— Дайте мне мою бандероль!

— Ого! Наш юнкор сподобились прийти за отправлением. Зин, иди сюда, щаз тебе наша знаменитость автограф давать будет! — Дородная и веселая уже знакомая мне работница почты — прокричала в сторону своей обширной кормы, а вернее куда-то вглубь почты.

— Сама выдай, мне некогда! — раздалось из сумрака.

— Сама, значит сама. — И тетка пошла к стеллажам с моей бумажкой в руке. — Опять тебе из редакции шлют чего-то. Рукопись вернули? Смотрю, тяжёленькая.

— Не, до таких рукописей я еще не дожил. Это скорее всего гонорар.

— Но-но! Попрошу без этого! Запрещается пересылать деньги в почтовых отправлениях. Тем более в таких количествах. — А сама смеётся — что твой тамада.

— Ну тогда это мои экземпляры журналов. В смысле, с моей статьёй. Они обещались прислать мне, чтоб я по киоскам не бегал, не скупал периодику почем зря.

— Ого! Так тебя снова можно поздравить?

— Сначала гонорар дождусь, а потом уж и поздравлять можно будет. Чай снова к вам идти за денюжкой.

— Точно, без нас никуда! Почта — это звучит гордо. Кстати, ты услугами "Посылторга" не пользуешься?

— Нет, я даже не знаю, что это такое.

— И зря. Вон каталог лежит, такому богатенькому Буратино как ты самое время начать пользоваться.

— А поподробнее?

— Ой, да чего там рассказывать-то! Ищешь в каталоге нужный товар, оформляешь заявку на почте, ждешь посылку. По получении платишь денежку.

— Как "Али-Экспресс" что ли?

— Какой экспресс? Ты про что?

— Да сказку читал про джинна. И у братьев Стругацких тоже — доставка товаров как по щучьему велению, только за деньги.

— Во-во, у нас то же самое. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.»

Почтмейстерша явно гордится своим местом работы. Или службы? Не важно, важно другое — она на самом деле считает, что занята очень серьезным делом: помогает сделать жизнь лучше. Мне бы так научиться, чтоб не просто бабки зарабатывать, а наслаждаться чувством собственной полезности. Только куда мне — вытравлено это чувство за долгие годы борьбы за всё хорошее против всего остального.

— Спасибо вам большое, тётенька, и до новых встреч!

— И тебе пока, племянник!

«Не бежать! Лихарев, успокойся уже! Ты не Мишка Корчагин, ты опытный журналист с сотнями публикаций, в том числе в центральной прессе, в том числе на бумаге. Да иди ты спокойно!» — пришлось накричать на себя, чтоб привести в чувство организмик, пытающийся не то козликом поскакать домой, не то прямо на улице начать рвать упаковку. Хрен тебе, Миша, никто ты супротив господина Лихарева. Он таких мелких и восторженных на завтрак по пять штук съедал.

«Иду себе такой весь солидный и деловой, под мышкой бандероль, запакованная в желтую плотную бумагу, бечевкой перевязанная, сургучом запечатанная. Такие в кино про шпионов раньше показывали. Раньше, то есть сейчас. Всякие Важные пакеты, которые лежат в сейфах генералов, слизаны с моего. Тоже важного, лично для меня важного, а не вообще. И я очень не советую всяким шпионам и диверсантам даже задумываться о том, что мой пакет можно отбить. Покусаю насмерть, а потом подниму из могилы и еще раз покусаю. Демон я или погулять вышел? Диверсанты что-то такое почувствовали в моем суровом взгляде и не решились нападать, так что до дома я дошел без приключений.

А дома… дома я уже прямо как мазохист какой-то спокойно снял пальто, разулся и прошёл в комнату в твердой уверенности, что сначала переоденусь, пообедаю, а уже потом аккуратно и вдумчиво распакую посылочку. Не угадал — по пути мне попался папа Дима.

— Михаил, что у тебя в руке?

— Портфель. Я ж из школы пришёл.

— А во второй руке что⁈ Говори скорее, отрок, не буди во мне ярость! — Отец потешно выкатил глаза и надул щеки, прямо Петр Первый на минималках.

— Ну ты и сам уже догадался, пап.

— Да⁈

— Да!!!

На крик выскочили остальные члены семьи, мама Вера вся на измене — ей категорически не нравилось, когда в её доме орали дурниной. А Пашка прискакал в готовности подключиться к дурдому, он поорать любитель. Так что теперь в комнате с рассерженной хранительницей домашнего очага стояло три разнокалиберных мужчины и орали "ДА-А-А!!!".

— Успокойтесь уже! Что у вас за "ДА!"? Кто мне объяснит?

— Вера, как я понял, сыну прислали пачку журналов с его новой статьей. Но он пока это от всех нас скрывает. Стесняется, видимо.

— Он? Стесняется? Я его последний раз видела стесняющимся в прошлом году. Учебном. Миша теперь ничего не стесняется, никого не боится, я подозревая, он и в нас уже не нуждается. — Это что, она меня раскусила? Я не то, чтобы совсем не нуждаюсь в этих родителях… но не привязан сильно — так вернее будет.

— Ну да, прислали журналы из редакции, это нормальная практика во всех изданиях. Да, моя статья. Только я её в чистовом варианте еще не читал. Предлагаю после обеда взять по журналу и в спокойной обстановке прочесть, кому интересно.

— Миша, а мне ты черновик не показывал.

— Вера, он никому не показывал, хотел сюрприз сделать. Он даже перепечатывал статью набело сам в школе. Не хотел, чтобы раньше времени кто-то её увидел. Думаю, у него были резоны.

— Да просто мне захотелось, чтоб мои знакомые увидели не кишки и скелет, а готовое произведение. Статью с иллюстрациями в финальной версии. Честно сказать, я сам не читал релиз.

— Что не читал?

— Чистовик. Текст после его утверждения редактором.

— Ага. Тогда моем руки и за стол. А ты, Миша переодевайся в домашнее. Поедим, потом откроем бандероль и будем знакомиться с релизом. И вообще с журналом.

Я не сопротивлялся, у самого было желание потянуть этот сладкий момент случившегося маленького чуда — публикации моей статьи в центральной прессе. Очередной статьи.»