Второй кощей

Глава 1

Говорят, что перед смертью не надышишься. Впрочем, это вообще в нашем русском характере — встречать любое событие с неизменно грустным лицом (в простонародье «унылым хлебалом») и торопливо пытаться сделать то, что не успел доделать. А уж радоваться перед смертью — совсем странно. Для любых народов.

Но я почему-то чувствовал себя просто отлично, сидя на крытой веранде одного из питерских кафе. К слову, единственный, потому что в столицу на Неве резко пришел холод и противный дождь, который с упорством слабоумного барабанил по крыше. Но по мне так даже лучше. Одет я был хорошо, изнутри тело согревал теплый чай, а огромным плюсом являлось то, что на веранде не оказалось людей. Нет, я при желании мог и просто разогнать чужан, но так было лучше, потому что не требовало усилий.

Я не пытался надышаться перед грядущим событием. Наверное, и потому, что искренне считал, что уже сделал что мог. И будущее у меня точно будет. Даже после Башни Грифонов. Да, план казался рискованным, о чем мне не сказал только ленивый, но он должен был сработать. Пусть мне и не нравилось зависеть от других людей. Однако Лихо сказала, что и Башке, и Ткачу, и Лео можно доверять. Потому что они искренне боялись. Испуг можно сыграть, но нельзя все время держать его возле сердца против воли. А все они боялись.

Процесс «знакомства» Лео с господами Писарскими прошел, как бы сказать помягче, напряженно. Конечно, они все знали друг друга. Все-таки рубежный Питер — город небольшой, да и начальник у них, можно сказать, один. Так или иначе пересекались. Однако теперь все предстали в новом амплуа — заговорщиков. Что интересно, как позже признался Лео, он тоже не знал о родстве Башки и Ткача. Молодцы ребята, правильно шифруются.

Собственно, весь план, который включал множество компонентов, в том числе чуров, был не сказать чтобы идеальным, но представлялся мне вполне рабочим. Что Ткач и подтверждал периодическим киванием. Правда, он еще порой говорил невпопад какие-то странные слова и пытался то ли подмигнуть, то ли скорчить рожу. Но я списал это на особенности его хиста. Вон до чего дошло — у меня в команде полоумный.

Вся сложность была не в том, чтобы украсть Осколки. А чтобы подумали на кого угодно, только не на нас. Для этого и нужна была кровь Вредителя. Вот тут, кстати, Башка с Ткачом стали спорить.

Кощей утверждал, что моя задумка не прокатит. Слишком все наивно и вместе с тем прямолинейно. Марат же говорил, что я придумал все здорово и хорошо просчитал психотип Вредителя, поэтому задуманное должно сработать.

Я с умным видом согласился, что психотип (что бы это ни было) — наше все. И я на этом психотипе собаку съел, прочитал кучу учебников, в том числе учебник «Как достать кровь крона, учебное пособие для средних классов». Так что действовать будем именно так. К тому же, иных вариантов у меня не было.

Главное, что мы разошлись, в целом, если не довольные друг другом, то понимающие, как надо действовать. Что тоже вполне неплохо. Я знал, что в одиночку все это сделать было бы невозможно. Хотя Юния и заметила, что я рубежникам нужен больше, чем они мне.

— Вам еще что-нибудь? — поежился официант в белой рубашке, явно желавший поскорее убежать внутрь.

— Можно еще чаю? Только другого, этот слишком сладкий.

— Могу предложить что-нибудь из авторских чаев? Марокканский с корицей, малиновый с имбирем, тропический бриз с персиком, облепиха с грушей…

— Можно просто черный? Без всяких райских фруктов и всего такого. А если будет индийский, то вообще замечательно.

— Не умеешь ты жить на сс… широкую ногу, — усмехнулась Лихо, когда парнишка убежал внутрь. — Прям как не рубежник.

— Потому что мне это на фиг не нужно. Рябчики, ананасы в шампанском и всякое такое. Можно жить хорошо и скромно. Я буду как тот президент, который на работу на метро ездил. Не помню где.

— Угу, уже сс… в президенты метишь.

— Я к слову. Ты лучше скажи, готова сделать то, о чем я просил?

— Опасс… сно, — недовольно протянула Лихо.

— Кто мне каждый день твердит, что хочет есть? Вот тебе вариант, чтобы подкрепиться. Да и мне это тоже нужно.

— Я не уверена, что сс… смогу остановиться. Для голодного не может быть хуже, чем оторваться от надкушенного куска.

— А я вот уверен, что ты справишься. Поверь, это единственный способ отвести подозрения Князя.

— Кто увидел истинную тьму, может сс… не вернуться к свету.

— А кто купил большой баскет в KFC, тот не будет брать картошку фри отдельно. Я тебе таких цитат могу сотню накидать. Хорош нагонять тоску.

— Ладно, буду молчать, — недовольно ответила Лихо. Разве что в конце все же прошипела, — сс…

Правильно. Последнее слово всегда должно быть за женщиной. В том числе если это не слово, а набор звуков. Что удивительно, даже мрачный бойкот Юнии не смог испортить мне настроение. Зато это получилось у мальчика в белой рубашке.

Чай, который он принес, походил на вымоченные в ведре тряпки. Судя по запаху, в Ганге. Ну хоть с Индией не обманул. Теперь я начинал понимать, для чего они придумывают «авторские» напитки, добавляя туда невесть что. Дабы заглушить вкус этого чая. Хотя, может, это меня Гриша испортил? Он вроде ничего особенного не делал. Мыл заварник, обдавал кипятком, сыпал чаинки из упаковки. Даже порой травы никакие не добавлял. Но вот то, что выходило из-под его рук, не шло ни в какое сравнение с тем, что я сейчас пил. А ведь придется за эту муть еще полторы тысячи рублей отдать. Потому что центр города, и кафе вроде как модное. Хотя у меня такое ощущение, что у них там вместо внятного ценообразования дартс с рандомными числами. Куда попадут, то в меню и рисуют.

В общем, я не допил даже половину чашки. Расплатился, прошел через кафе и оказался на улице. Как же хорош Питер в такую погоду — облака будто задевают купол Исаакия, грузно несет свои воды Нева, погребальными обелисками высятся ростральные колонны. Эх, скорее бы домой!

Дождь, словно увидев потенциального клиента, забарабанил с новой силой. Благо у меня было куда спрятаться. Верный телохранитель, ака представитель тайной древней организации, выбежал из машины и открыл дверь. Словно я сам этого не мог сделать.

— Куда? — уселся Лео обратно.

С тех пор как мы встретились с Писарскими, Дракон, как ни странно, успокоился. Словно ему все это время не доставало некоего смысла в жизни или точных формулировок. Хотя именно для Лео и была отведена самая непростая задача — достать кровь Вредителя. Или, если быть точнее, собрать.

— Давай домой. Может, поспать получится. Сколько там осталось?

— Четыре часа двадцать минут до полнолуния. Плюс-минус.

— Плюс-минус — это значит, что ты секунды не посчитал?

Лео не ответил. Он как-то не оказался поклонником моего удивительного чувства юмора. Не то чтобы это было обидно, но другой аудитории у меня не имелось. Лихо сама норовила ввернуть какие-нибудь шпильки, бес с чертом принимали мои шутки за чистую монету, разве что Алена Николаевна изредка похихикивала. И то, надо понимать, что она скоро меня покинет. Да что там скоро — завтра.

Кстати, именно об этом свидетельствовала здоровенная спортивная сумка в прихожей, об которую я и споткнулся. Причем, очень обидно. Разулся и сразу влетел мизинцем, самым ненужным из пальцев, когда дело касалось определения твердых препятствий.

— Какого хрена? — вкрадчиво поинтересовался я, включая свет. Собственно, это надо было сделать сразу. — У нас что, кто-то спортом решился заняться?

— Привет, Матвей, — выпорхнула в коридор Алена. — А, это — мои вещи.

— Твои вещи? Что-то не помню сумок, когда ты сюда въезжала.

— Ну, я что-то из дома привезла, что-то докупила потом. И вообще, чего это я должна оправдываться? Между прочим, за прислужничество ты мне не платишь.

— За приспешничество, — поправил ее я. — Еще бы мне платить. Живешь на всем готовом, аренда на мне…

— Вот значит как⁈ — в глазах Алены Николаевны, а сейчас хотелось называть ее именно так, блеснули молнии. — То есть я ему полностью быт организую, готовлю, стираю, полы мою, а он вон как запел. Да жены столько не делают! Я, между прочим, вместо того, чтобы заказать нормальный чемодан, купила дешевую сумку на маркетплейсе. Все время только о тебе думаю, а ты вон как заговорил. Спасибо тебе, Матвей, за благодарность!

Она даже издевательски поклонилась в пояс. Поэтому я и не стал говорить, что стирает Гриша (как самый сообразительный и разобравшийся в стиралке), полы моет Митя, а готовят они по очереди. Однако какое-то здравое зерно в словах Алены было. При мне эти охламоны подобным не занимались.

— Ладно, ладно, извини. А что это за звук? Словно труба в ванной свистит.

— Свистит, но не труба. Черт твой с ума сходит. Я уже его и ругала, и грозила, и даже просила, ни в какую.

«Просила» в устах Алены звучало действительно как крайняя мера. Эдакое китайское предупреждение, после которого начинался ад и Израиль.

Я прошел в проходную комнату, отведенную нечисти, и обнаружил там Митю, который дудел в подаренную блок-флейту. Причем я знал, что он неплохо нахватался за все время и мог исполнить сложную увертюру или какой-нибудь музыкальный этюд. Но сейчас Митя просто дудел, словно дебил, выдавая инфернальные звуки.

— Удивляюсь, как до сих пор соседи не сбежались, — недовольно пробурчала в спину Алена.

Учитывая, что за все время в парадной я никого, кроме Лео, не видел, могу предположить, что квартиры в этом доме ведомственные. В смысле — принадлежали людям Князя. Поэтому если возможные соседи и были, то они вполне себе понимали, кто здесь обитает.

— Митя, ты чего? — присел я к черту. — Что случилось?

Увидев меня, черт совсем расстроился. Мне показалось, что на его глазах блеснули слезы.

— Да достал всех, хозяин, ей-богу, — материализовался рядом бес. — Предчувствие у него видите ли.

— Что за предчувствие? Так, отставить реветь, — это я уже обратился к Мите. — Говори прямо, четко.

— Не чувствую я тебя, дяденька. Словно… мертвый ты. То есть, а то нет.

— В смысле?

— Дай я объясню, два слова толком связать не можешь, — заговорил бес вместо черта. — Нечисть, что подле рубежника живет, начинает с ним связь держать.

— Надеюсь, не половую.

— Это как повезет, — серьезно продолжил Григорий. — Если та же сирин, можно и половую. Оно же бывает и для организма полезно. Потому что если в мужских чреслах застой…

— Так, Гриша, стоп, я пошутил.

— Тьфу, ты, а чего путаешь тогда? Если о Митьке или обо мне речь идет, то ты для нас будто светлячок. Можешь далеко быть, но мы тебя словно видим. А сегодня Митя с самого утра начал сопли на кулак наматывать. Мол, мерцать ты начал.

— Мерцать? — удивился я.

— Ну да. Будто то есть ты, то тебя нет. Чертей, конечно, слушать, последнее дело. Они с пьяных глаз могут многое наболтать. Да только тут проблема в том, хозяин, что я вроде как тоже… вижу, что ты мерцаешь.

— А я говорила, сс… — прошелестело в голове. — Напланировал он. Нельзя на меня полагаться.

— Так, все будет нормально, — сказал я одновременно и для Лихо, и для нечисти. Митрий, отдай сюда дуделку, потом верну. И давайте уже пообедаем! Жрать хочется, сил нет.

За ужином, уплетая солянку бесовской готовки и поглядывая на томящиеся котлеты, я излучал веселье и жизнерадостность. Так, что даже согласился махнуть стопку вместе с нечистью. Думаю, от одной ничего не будет. Собственно, раньше фронтовые давали тем, кто в бой шел. А у меня сегодня нечто подобное и намечалось.

В конце концов Митя стал все же приходить в себя. Правда, может, всему виной и водочка, которая продолжала разливаться под горячий суп по рюмкам. Алена Николаевна пыталась было внести свои коррективы по поводу «днем не бухать», однако я незаметно махнул ей рукой. Пусть отдыхают. У нечисти сегодня действительно сложная работа — сидеть, ничего не делать и ожидать, когда все закончится. Ведь даже сирин решено было взять с собой.

Поспать мне не удалось. Нет, домашние честно старались. Гриша разговаривал шепотом и всего лишь пару раз уронил табурет на кухне, но сон не шел. Все же слова Мити упали на благодатную почву. Да тут еще и Лихо продолжала негативить:

— Опасно, Матвей, опасно, сс… Может, без того вовсе все устроим? И пусть Великий Князь сс… подозревает, ведь доказательств у него не будет.

— Ага, Святославу именно доказательства и нужны, чтобы кого-нибудь на ноль помножить. И это не только ему. Но и сирин. Сама же говорила на ее счет.

Юния недовольно замолчала. Что интересно, впервые за все время я чувствовал, что она… боится. Нет, когда Лихо уходила в плен к Созидателю, там было нечто похожее. Вот только сейчас она боялась за меня. Чудны дела твои, Господи.

В общем, я проворочался несколько часов в темной комнате, чувствуя себя преглупо. Словно был маленьким мальчиком, которого заставили спать перед Новым Годом, а ему этого совсем не хочется. Скорее бы к елке, чтобы найти подарок, потом дождаться, когда перестанет говорить дядька по телевизору и начнут взрываться фейерверки за окном.

У меня взрывался разве что мозг. Впрочем, от мучений я был освобожден стуком по батарее. Не зря попросил Лео дать знак, когда надо будет выходить, с небольшим запасом. Он надежнее любого будильника. Конечно, нарваться на пробки ночью в Питере маловероятно, да и до развода мостов мы успеваем, но все же.

Бес с чертом, как и должно быть честной и хорошей нечисти, упились до беспамятства. Точнее, храпели на диване в гостиной, куда их, по всей видимости, отволокла Алена. Причем Гриша выводил удивительные рулады. Всегда удивляло, как в таком крохотном существе хранится столько храпа.

Сама приспешница (пока еще) сидела на стуле в прихожей в позе «скоро должен подойти мой поезд». Даже легкую куртку накинула. Может, у них действительно с Анфаларом неземная любовь. Вон как она к нему рвется. Хотя чего это — конечно неземная. Он же со Скугги.

— Ты помнишь, что от тебя требуется?

— Матвей, я не дура, — сказала она. — Ты лучше за сирин побеспокойся.

— Да, сирин надо проверить.

Мы выбрались на улицу. Дождь перестал лить, но промозглость не уходила. Видимо, природа всеми силами давала понять, что о теплых деньках можно забыть.

Лео подхватил у Алены дорожную сумку и закинул ее в багажник. Я же поднял руки, обращаясь к небу, и помахал. Ерга не заставила себя ждать. Вновь спикировала непонятно откуда, будто вынырнув из тьмы. Меня даже стали одолевать сомнения — правда ли надо от нее избавляться? Есть не просит, слезы волшебные. Да, изредка кошмарит особей женского пола. Но ведь у каждого свои недостатки. А потом я вспомнил про Зою. Нет, не хотелось бы, чтобы красивое лицо девушки приобрело несколько шрамов. Они украшают мужчин, а не женщин.

— За нами следуй, хорошо?

— Хорошо, любимый, — обнажила в хищной улыбке треугольные зубы сирин и взмыла в ночное питерское небо.

Нет, может, мне и не надо было ничего говорить. Глядишь, она бы и так отправилась вслед за машиной Лео. Но в таком деле перестраховка лишней не бывает. Все должно пройти так, как и задумано.

— Твою поклажу в багажник? — спросил Лео.

В его вопросе был смысл, потому что сейчас рюкзак оказался набит до отказа — я вытащил со Слова почти все. Вдобавок из него еще торчала рукоять меча. Того самого, который тоже должен был сыграть свою партию.

— Нет, рюкзак я никому не отдам.

А сам набрал Марата:

— Привет, ну что там?

— Мы на месте, — в голосе Башки послышалась дрожь, так ему несвойственная. Обычно правая рука Князя не проявлял сильных эмоций. Разве только если я его бесил. — Мы все на месте.

Он сделал упор на слове «все». Это означало, что кто-то из чуров находится рядом с Писарскими. Укрылись они, кстати, всего в паре кварталов от Башни Грифонов. Лишь для того, чтобы Леопольд успел вовремя.

— Тогда ждите, — сказал я и повесил трубку.

Я устроился рядом с Аленой. Лео сел за руль, но трогаться не спешил. Он внимательно смотрел на меня через зеркало заднего вида. И я понимал, чего именно ждет Дракон. Он словно давал мне возможность еще раз все хорошенько взвесить и обдумать. Мало ли, вдруг я дал где-то маху и еще можно исправить эту промашку.

Я даже вспомнил бабушку и ее вечное «посидеть на дорожку». Ездили мы, правда, не часто, да почти всегда к ее сестре в Сестрорецк, когда та была еще жива. Но каждый раз четко проходили через установленный ритуал.

Все возвращается к истокам. Так или иначе. Только под задницей теперь не коричневый фибровый чемодан, а кожаное сиденье «Гелика». Но суть осталась прежней. Я пробежал по всем реперным точкам в плане, будто пытаясь взглянуть на него чужими глазами. А потом кивнул. Вроде ничего не забыли. Вслух же сказал только одно слово, чувствуя себя почти Гагариным:

— Поехали!