Второй обряд

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Джулиан

Кровь, сладкая, как теплый мед, пролилась на мой язык. Тея задыхалась, вытягивая шею в искусительном приглашении, которое я с радостью принял. Ее пульс здесь был сильнее, и он манил меня продолжить. С каждым глотком ко мне возвращалось самообладание, пока я наконец не освободился от тьмы. Я отпрянул от ее шеи, продолжая прижимать ее тело к окну. Мои окровавленные руки удерживали ее. Лунный свет лился сквозь стекло, сверкая рубиновыми бликами в волосах, рассыпавшихся по плечам. Мы смотрели друг на друга, и я понял, что переступил черту.

Я обещал ей уважение, а при первом же испытании наших новых парных уз поддался первобытному монстру внутри себя. Я начал отстраняться, но она обхватила меня за шею и притянула к себе. Другая ее рука потянулась к моим брюкам, и через мгновение мой член упал в ее ладонь горячий и готовый.

― Не останавливайся, ― прошептала она, обхватив мой член другой рукой. Ее магия восхитительно искрилась, когда она гладила его.

Это была опасная территория.

― Я не должен, ― пробормотал я.

― Пожалуйста, не останавливайся, ― сказала она, облизывая нижнюю губу. ― Я хочу твой член. ― Ее глаза сверкали в темноте. Ее щеки покрылись румянцем, когда она произнесла свое порочное признание ― грязные слова, новые, но похотливые на ее губах.

― Где? ― потребовал я низким голосом, наслаждаясь тем, как она гладит его. ― Скажи мне, любовь моя.

― Внутри меня, ― прошептала она. Ее ресницы застенчиво дрогнули, когда она добавила: ― Я хочу твои клыки. Я хочу, чтобы ты питался, пока трахаешь меня.

Как, черт возьми, я должен был сопротивляться этому?

Я сжал челюсти, чтобы не вонзить эти самые клыки обратно в ее нежную шею, и заставил себя произнести сквозь сжатые губы. ― Там уже есть метка. Будет еще ― все узнают.

Она подняла ресницы, ее сияющие глаза встретились с моими. ― Хорошо.

Столько собственничества в одном слове, и напоминание о том, что я принадлежу ей так же, как она мне. Мои знаки не просто подтверждали мои права, они были доказательством ее прав.

― Я не заслуживаю тебя, ― прорычал я.

Рука на моем члене сжалась и двинулась вверх, она улыбнулась. ― Тогда заслужи меня.

Возможно, в жилах Теи текла сексуальная магия, потому что женщина, прижатая к окну, не была простой смертной. Она была богиней и держала меня ― в буквальном смысле слова ― за яйца. Не то чтобы я хотел, чтобы было иначе.

Моя голова откинулась назад, рот открылся, выпуская клыки. Тьма снова овладела мной, но даже в ее мраке, когда я вновь приблизил к ней свое лицо, свет Теи был рядом. Ее магия сияла вокруг нее, как ореол, приветствуя меня дома. Тея повернула голову, предлагая свою шею.

― Ты все время забываешь об одной вещи, ― сказал я низким голосом, который больше принадлежал ночи внутри меня, чем мне самому. Потянувшись вниз, я задрал ее юбку до талии. Тея дернулась за рукой, сжимающей мой член, когда он уперся в кружево ее промокших трусиков. Я зацепил большим и указательным пальцами эластичный пояс. ― Они совершенно лишние. Зачем ты их надеваешь?

― Чтобы ты их сорвал, ― сладко сказала она.

― Желание исполнено. ― Я разорвал тонкое кружево одним движением, затем с другой стороны, после чего медленно потянул его вверх по набухшему клитору. Стон удовольствия сорвался с ее губ от этой изысканной пытки. Мне нравились звуки, которые она издавала, почти так же сильно, как наблюдать за тем, как растет ее возбуждение. Я засунул испорченные трусики в задний карман. ― Тебе понравилось?

Она всхлипнула, и, кивнув, вцепилась зубами в нижнюю губу.

Я протянул руку между ее ног, раздвинув их настолько, чтобы найти центр ее желания. Медленно обводя его кончиком пальца, я промурлыкал: ― Я хочу быть уверен, что ты готова. Я хочу знать, какая ты на вкус, когда кончаешь.

Ее рот приоткрылся, дыхание вырывалось отрывистым стаккато, а бедра двигались в одном ритме с моим пальцем. ― Я готова.

― Готова к чему? ― спросил я. ― Я хочу услышать, как ты это скажешь.

― Я готова к тому, чтобы ты трахнул меня, ― мягко сказала она, ее глаза были подернуты дымкой желания.

Мои яйца сжались от одних ее слов. Но я провел языком по верхним зубам. ― И?

Ее глаза закатились, по ее маленькому телу пронеслась мелкая дрожь удовольствия, пока я продолжал растирать теплую влагу между ее ног. ― Укуси меня.

Я застонал, не в силах больше ждать ни секунды. Выдернув член из ее теплой руки, я направил его между ее ног и вошел одним властным движением. Тея выгнулась навстречу мне и закинула голову назад, открывая горло. Следы моих укусов блестели от недавно выпитой крови, и я провел по ним языком, не желая терять ни капли. Ее дыхание перехватило, и оба наших сердца разом замерли, прежде чем я снова вонзил клыки в ее шею.

Тея вцепилась в мои волосы, громко застонав, и я отдался на волю зверя. Окно дребезжало, пока я бился в ней. Так не пойдет. Я хотел трахать ее сильнее ― мне нужно было трахать ее сильнее, ― но я не хотел рисковать разбить стекло. Подхватив ее за задницу, я развернул нас. На секунду подняв голову, я заметил ближайший столик, прежде чем мои клыки снова оказались в ней. Не глядя приблизившись к нему, я провел одной рукой по столу, отправив изящный фарфор на пол.

Она не ослабила своих объятий, когда я прижал ее к краю стола.

― Не останавливайся. ― Сейчас это была не просьба. Приказ. ― Не останавливайся, мать твою.

Она крепко держалась за меня, ее стоны превратились в задыхающиеся крики, пока я продвигался все глубже с каждым ударом своего члена. Сладкий мед ее крови превратился в полуночные фиалки с примесью абсента ― темные, загадочные и вызывающие привыкание. Где-то на задворках сознания я сознавал, что стал зависим. Теперь я никогда не избавлюсь от желания вкусить сладость ее крови. Но что еще хуже? Мне было все равно.

Ведь один укус изменил меня навсегда.

Я оторвался от ее шеи, с уголка моего рта капала кровь, и поцеловал ее. Тея стонала и всхлипывала, пока поцелуй становился все глубже, и каждый звук был тихим поощрением, подталкивающим меня к завершению. Я прервал поцелуй, наши глаза встретились, и я прорычал: ― Ты принадлежишь мне.

― Да, да, да, ― повторила она, не сводя с меня взгляда. ― И ты принадлежишь мне, поэтому я хочу почувствовать, как ты наполняешь меня. ― Последняя непристойная просьба толкнула меня через край, и я с громовым стоном кончил, опустошаясь в нее снова и снова, пока она прижималась ко мне.

Когда из меня была выжата последняя капля удовольствия, я прижал ее к себе и обнял, слушая, как ее дыхание приходит в норму, а наши сердца постепенно замедляют свой общий ритм. Через несколько минут я опустил ее на стол.

― Что ты делаешь? ― подозрительно спросила она, когда я нагнулся, чтобы покопаться в груде посуды и столового серебра, которые я отправил на пол. ― Думаю, для них уже слишком поздно.

― Я знаю об этом, котёнок. ― Я ухмыльнулся и поднял салфетку. Быстро осмотрев и убедившись, что на ней нет осколков фарфора, я расправил ее одним движением. ― Но сегодня я не первый раз устраиваю беспорядок.

― Действительно, ― сказала она с ухмылкой, которую я не мог не поцеловать.

Тея спокойно наблюдала за тем, как я нежно устраняю следы нашей страсти на ней. ― Ну, теперь я совершенно уверена, что мы нарушили все санитарные нормы.

Она не ошиблась. Я отправил испачканную салфетку в карман с ее трусиками, прежде чем убрать член обратно в штаны. Но оставалось еще одно дело ― ее рана.

― Дай мне посмотреть.

Она заколебалась, прежде чем повернуть голову и позволить мне осмотреть ее шею.

Проколы были идеально круглыми. Несмотря на свое неистовство, я смог не порвать ее кожу. Кровотечение прекратилось, но для заживления потребуется время, которого у нас не было.

― Можно мне? ― спросил я.

― Но твои следы…

― Шрамы останутся, ― мрачно сказал я, не зная, как к этому относиться. Часть меня ненавидела то, что я сделал. Но Тея просила об этом ― моя пара просила об этом, ― и я не мог отказать ей в удовольствии. Как я мог злиться на свою несдержанность, если она хотела именно этого? Но нужно было установить правила и пересмотреть границы. Учитывая, как часто мне нужно обладать ею, я не мог питаться каждый раз. Я бы истощил ее.

А пока я ждал ее разрешения. Через секунду она кивнула. Подняв свое запястье, я прокусил его, пробив артерию. Рана моментально затянется, поэтому я быстро протянул ей руку. Она без колебаний приняла ее и выпила. От одного взгляда на то, как она пьет мою кровь, я снова стал твердым. Если бы она была вампиром…

Я выкинул эту мысль из головы. У нас были и другие заботы, но где-то в глубине души зашевелился страх, который я почувствовал, услышав о ее матери. Нам нужно было об этом поговорить.

И как можно скорее.