Второй шанс

Нина собиралась на ночное дежурство в детскую городскую больницу. Она работала, последние полгода, участковым педиатром и дежурства в больнице были обязательными, хоть и не частыми. Поужинала, успела слегка убраться в кухне, прихожей и решила вынести пакет с мусором в контейнер, во дворе. Конец сентября ознаменовался резким окончанием бабьего лета, дождём и существенным похолоданием. Серое небо, затянутое тучами, ускорило наступление сумерек, а наружное освещение не было ещё включено. Темно, ветрено, сыро… Почему первые холода воспринимаются, как катастрофа? Разве не понятно, что это природа даёт сигнал людям – приготовиться к зиме? И предупредив нас, холода отступят, и придёт ещё второе бабье лето, которое позволит насладиться последним теплом, золотом опавших листьев и летящими невесомыми паутинками

Обо всём этом рассуждала Нина, подходя к мусорному контейнеру, возле которого стоял спиной к ней мужчина, легко одетый, явно, не по погоде, в брюках и в рубашке с короткими рукавами. Услышав шаги Нины, он быстро отошёл от контейнера к беседке и ждал, когда женщина уйдёт. «Бомж? Какой-то необычный. Если, конечно, бомж, то недавно бомжует, одежда выглядит слегка помятой, но не грязной». Сделала она вывод из того , что смогла рассмотреть в сумерках. А главное, он смутился и ретировался, стараясь не попадаться на глаза людям. Несколько постоянных бомжей, заглядывающих к ним во двор, вели себя по-другому, свободней, что ли, не особо беспокоясь о своём имидже. Выбросила мусор, и, вглядываясь в темноту, наблюдала за незнакомцем. Он ждал, когда она уйдёт, чтобы вернуться к «золотой жиле» пищевых отходов – мусорному контейнеру. «Да, он очень голодный, наверное!» – догадалась женщина и направилась к незнакомцу. Тот отступил дальше в тень беседки.

– Послушайте, вы хотите есть, да? Давайте я вам вынесу поесть. Не надо с мусорки… Или пойдёмте ко мне я вас супом накормлю.

Мужчина не проронил ни слова.

– Ну, как хотите. Надумаете, заходите в 16-ю квартиру. Только думайте не долго, мне на работу уходить скоро надо будет. – Нина пошла к своему подъезду и через некоторое время услышала шаги за спиной. Бомж решил, таки, воспользоваться приглашением и поесть супа.

– Проходите. Ванная и туалет там. Я суп подогрею.

Мужчина несмело вошёл в кухню, и Нина смогла его рассмотреть лучше – ему было около сорока лет, шатен приятной внешности, чуть выше среднего роста, худощавый. На недельной щетине и волосах блестели капельки воды.

– Садитесь за стол, ешьте. – Она видела, как он громко сглотнул слюну и, не мигая, смотрел на тарелку, до краёв заполненную душистым супом. – Хлеб, вот, берите.

Сама же вышла в прихожую и позвонила в детскую больницу, что опоздает на дежурство на полчаса. Она даже себе не могла объяснить, почему привела в квартиру малознакомого человека, мужчину, и кормит его. Она часто подкармливала бомжей, вынося им продукты. Так же делал и её покойный отец. Он видел в них обездоленных и жалел, поддерживал, как мог. Но пригласить в дом, это было впервые в их семье.

Вернулась в кухню. Тарелка перед гостем была пустой. Впервые взглянув Нине в глаза, тихо сказал.

– Спасибо. Я пойду. – И поднялся из-за стола.

– А Вам есть куда идти? На улице холодина, а Вы так легко одеты.

И вдруг, совершенно неожиданно для самой себя, предложила.

– Я сейчас ухожу, меня не будет до утра. Можете переночевать тут. Я постелю на диване в зале. Ванная, кухня – в вашем распоряжении. Денег, золота, валюты нет, не ищите. А остальные вещи не представляют ценности, так что я ничем не рискую. Ну, а утро вечера мудренее, как говориться.

Мужчина стоял, как безмолвный истукан, не проявляя эмоций. Только часто моргал, и почему-то хмурил брови, пытаясь что-то вспомнить.

– Всё. Я ушла. Спокойной ночи.

Ночные дежурства в детской больнице редко бывают спокойными. Даже, если не будет поступлений больных деток по скорой, то будут тяжело больные, требующие к себе постоянного внимания мед.персонала или даже, просто, капризные, не желающие спать и хнычущие. Эта ночь была, на удивление, спокойной. Только одна мамочка жаловалась, что её шестимесячный ребёнок во сне дышит «как-то ни так».

Нина шла домой отдыхать, приёма в детской поликлинике у неё сегодня не было, так составлен график. Ночью прошёл дождь, небо посветлело, выглянуло солнышко. « Вот так-то лучше, и не надо нас пугать зимой!» – Улыбнулась своим мыслям.

Войдя в квартиру, она не застала постояльца. Постельное было сложено горкой на диване, чайник в кухне на газовой плите был тёплым. « Постеснялся, сбежал, даже имени не узнала» – подумала Нина. Ей было жаль, что она не выяснила причину его попадания в категорию бездомных. В это время, в прихожую вошёл постоялец, держа в руках батон белого хлеба.

– Я тут…Это… Хлеб вчера весь доел… Подумал – придёте, а чай попить не с чем будет. У зеркала денег немного лежало, на батон, как раз, хватило… Вот, ключи, ваши, я тут на гвоздике взял… Ну, я пошёл. И да, я ничего из квартиры не вынес, не переживайте.

– Я не переживаю. Сам то чай пил? Нет? Тогда давай присоединяйся, будем знакомиться.

Она была немного шокирована его поведением. После смерти отца она ни от кого не слышала слов поддержки или заботы. А тут, совершенно незнакомый человек подумал о том, что не оставил ей хлеба к чаю, проявив смекалку, нашёл ключи отца, чтобы не бросать квартиру открытой, и сгонял в булочную за хлебом. Ей к чаю… С этим человеком, бомжом, явно было что-то ни так.

Разогрев завтрак, заварив чай, она пригласила гостя к столу. Он ел спокойно, не торопясь, как вчера. Но, по прежнему, не поднимал глаза от тарелки.

– Ну, давай знакомиться, гость? Чтобы было тебе легче начну я. Меня зовут Нина. Нина Владимировна Широкова. Это квартира моих родителей. Мама умерла два года назад, сердце. А отец без неё жить не хотел, начал тоже болеть и слёг. Я жила в другом городе, приехала, чтобы поднять его на ноги, но… Полгода он пролежал и «ушёл к Кате», как сам того хотел…Два месяца уже прошло. Вот, так. – Помолчала, тяжело вздохнула и обратилась к гостю. – Ну, а ты как оказался на улице? И не «выкай» мне, пожалуйста, я же младше тебя лет на пять. Какого ты года рождения?

Гость не подняв головы, тихо произнёс.

– Не знаю… Не помню…

– Может, ты и имени своего не помнишь? – Засмеялась.

Гость поднял глаза, в которых была такая тоска, что холодок пробежал по её спине и сказал, с вызовом.

– Да, имени своего тоже не помню. И фамилии, и где живу, и кто у меня из родственников есть. Я ничего не помню!

– Ты болен?

– Не знаю.

Нина молчала некоторое время, пытаясь понять, что происходит с человеком, которого она покормила.

– Хорошо. Расскажи то, что ты знаешь и что помнишь. Я врач, может смогу понять, что с твоей памятью? Если ты, сходив в булочную, вернулся в мою квартиру, то происходящее сейчас ты знаешь, понимаешь и помнишь? А то, что было раньше, помнишь?

– Сквер, лавочка, холодно, сильный ветер, шумят листья деревьев, шумит в голове. Маленькая девочка и её голос – мама, смотри, дядя спит на лавочке. Мама злиться, ругает её, что подходит к незнакомым так близко. Пёс, очевидно, дворняга, смотрит на меня, наклоняя морду со стороны в сторону. Бабка бурчащая – алкашня чёртова, развелось вас тут… Сильно это Вам поможет понять, что со мной? Потом поиски воды, еды, ночлег в подъездах и снова поиск пропитания, стараясь не пересекаться с местными бездомными. И так до вчерашнего вечера.

– Послушай, незнакомец, тебе нужен осмотр врача, анализы, МРТ, чтобы понять, что с тобой. А ещё надо обратиться в полицию, может тебя родственники ищут?

– Не надо в полицию, пожалуйста! А вдруг я преступление совершил и не помню? Убил кого или ограбил?

– Ага. Или тебя пытались убить и ограбили, да? Ладно, полиция подождёт, а к врачу мы поедем сейчас. Только созвонюсь. Там, в комнате отца, в шкафу на полке выбери себе полувер какой-нибудь. На улице прохладно. Чай, ни лето в рубашке с короткими рукавами ходить.