Выбор за тобой

Глава 32

Рик.

Такая податливая, разгоряченная. Как будто и не было этих недель разлуки.

Тает в моих руках, как ванильное мороженое.

А я, кажется, таю вместе с ней.

Но надо взять себя в руки. Этот секс не будет нежным.

Я вложу в него всю свою злость, ненависть, отчаяние. Никаких чувств. Трахну и разойдемся, как будто и не встречались никогда.

Мне нужен этот раз, чтобы убедить самого себя, что она лишь одна из многих. Такая же, как и все.

На мое удивление она ведет себя почти спокойно. Пыталась оттолкнуть меня, брыкалась, но куда ей против меня. Да и попытки у нее были слабоватые.

Впился в ее губы поцелуем, сгребая нахер все ее возражения в один сплошной узел, который, я уверен, уже зарождается у нее внизу живота.

Мои руки по-хозяйски шарили у нее под платьем, сминая бедра, и оставляя на них синяки. Пускай этот урод увидит их, когда будет раздевать Монику и владеть тем, что еще совсем недавно было моим.

Моника стонет уже не скрываясь. Мне на руку, что она так покладиста. По тому, как она извивается в моих руках, видно: тоже скучала по мне.

Провожу ладонью по кромке трусиков, таких крошечных, что кажется, будто их совсем нет. Пальцами перебираю мягкие, уже влажные складочки. Еще одно доказательство в мою пользу.

Разворачиваю ее к себе спиной, в надежде скрыть свои эмоции. Но тут же понимаю, что напротив зеркало и все на виду. Замечаю ее раскрасневшееся, пылающее лицо. Глаза лихорадочно блестят, рот приоткрыт. Дышит часто и так сексуально.

Член, уже порядком набухший, спешит вырваться наружу.

Задираю платье сзади и продолжаю массировать клитор. Другой рукой проскальзываю в декольте и сминаю порядком набухшую грудь. Прокручиваю соски пальцами, одновременно запуская в ее лоно два пальца.

Моника выгибается, стонет во весь голос.

— Рик…господи, Рик…перестань меня мучать…пожалуйста…

Чувствую, как ее трясет от подступающего наслаждения. Но я не дам ей долгожданного высвобождения. Хочу немного помучить.

На самом деле, я и себя этим мучаю.

Поэтому, решаю не затягивать пытку надолго.

Не сразу замечаю, как начинаю зацеловывать ее спину, гладить ягодицы и покусывать шею.

Вовремя себя останавливаю. Я здесь не за этим. Свои эмоциональные потребности придется задвинуть.

Расстегиваю ремень, дергаю брюки вниз вместе с боксерами. Вытаскиваю пальцы, провожу головкой члена по складкам, собирая влагу, которой уже так много, что она стекает ей по бедрам.

Моника уже лежит грудью на раковине, изможденная моими пытками. Вхожу в нее резко на всю длину, и сам стону от удовольствия.

Такая узкая, мокрая, дрожит в моих руках.

Вдалбливаюсь в нее что есть силы, накручивая шелковистые волосы на кулак.

Мы оба не сдерживаемся, и плевать, если кто-то услышит.

Моника кричит, приближаясь к оргазму, и я понимаю, что тоже готов разрядиться. Мы кончаем одновременно.

Она сжимается вокруг члена, и я ловлю редкий кайф, находясь в этот момент в ней.

Отхожу от нее и быстро одеваюсь. Она все еще стоит, видимо с трудом веря в происходящее. В глазах страх и презрение.

— Малышка, ты же сама этого хотела. Не отрицай. — я ухмыльнулся, показывая всем своим видом, что быстрый перепихон в туалете — единственное, что мне было нужно. — Не строй из себя девственницу. Это был мой тебе прощальный подарок.

Я подмигнул ей и вышел из туалета, оставив ее разбираться со своими мыслями в одиночку.

Она мне ничего не ответила, но я видел все в ее глазах. Похоть, страсть, желание, сменившееся презрением…Поняла, что натворила, будучи в отношениях с другим. Что ж, теперь будешь знать, как выглядит предательство.

Моника.

Стою в дамской комнате и оторопело пялюсь на себя в зеркало.

Макияж хоть и был неброским, все равно испортился. Тушь потекла, блеск для губ стерся. Зато щеки пылают алым пламенем и ресницы нервно подергивают от осознания произошедшего.

Я сама позволила ему взять себя. Какие могут быть претензии? Рик прав. Мы оба хотели этого. И получили.

Боже, как же я по нему скучаю. И как сильно хочу рассказать ему всю правду, чтобы избежать этого невыносимого равнодушия и пренебрежения.

Только вот, если Саймон все узнает, мой поступок безнаказанным не останется. И тогда у Рика не будет шансов, а я вряд ли успею что-либо предпринять.

Эверсон непредсказуемый и опасный. Некоторое время жизни в его особняке дало мне это понять. То, как он ведет переговоры и общается со своими людьми, не оставляет сомнений в противозаконности его методов воздействия с целью получения желаемого результата.

Время шло, а я все еще стою и не могу собраться.

Услышав шум за дверью, я резко юркнула в первую попавшуюся кабинку.

— Моника, ты здесь?

Маньяк какой-то. И его, конечно же, не смутило, что он зашел в женский туалет.

— Извини, мне стало плохо.

Я понимала, что Саймон не уйдет, пока я не покажусь. При виде него краска сразу же отхлынула от лица и в зеркале я увидела не красивую молодую девушку, а загнанную испуганную лань. Так он на меня действует. Своеобразное наказание, лишающее права голоса и, собственно, любого действия.

— Ты бледная. У меня, конечно, есть здесь еще дела, но, если что, я мог бы отправить тебя домой с водителем. Не хватало еще, чтобы ты упала в обморок в зале на глазах у всех, — Саймон пристально посмотрел на меня, и я покачала головой.

— Давай вернемся, — я наспех поправила макияж и вышла.

Не хватало еще своим уходом дать Рику понять, что он прав насчет меня и всего происходящего. Я надела безразличную маску и с высоко поднятой головой подошла к столику.

Рик со своей спутницей наблюдали за сценой, не заметив нашего приближения.

Я присела, поправив платье и посмотрела по сторонам.

Вдруг мой взгляд упал на пару, показавшуюся мне знакомой. К сожалению, мое зрение не может похвастаться стопроцентными показателями, поэтому я не сразу сообразила, что эта пара не кто иные, как Майкл и Ксю.

Майкл, закончив беседовать с мэром, повернул голову в мою сторону и заметил меня. Я замерла от неожиданности.

Дура. Конечно же, он будет здесь.

Кажется, скандала не миновать. Не хотелось бы портить отношения с братом, надо было еще в самом начале либо попросить у него помощи, и, возможно, он что-нибудь мог бы придумать, или же просто успокоить по поводу моей личной жизни во избежание недомолвок.

Эти несколько секунд я была будто бы на пороховой бочке, побледнев, наверное, еще больше, чем было.

Теребя край салфетки, я опустила глаза.

Ксю выглядела не лучше меня. Она, судя по всему, тоже чувствовала приближение грозы, но старалась держаться.

Уже около нашего столика Майкл остановился, нервно оглядывая сидящих, и спустя пару секунд поздоровался.

— Добрый вечер. Мы присядем?

Тааааак. Сказать, что Майкл не в духе, значит, ничего не сказать. Я опасливо подняла глаза, когда ребята уже присели к нам, не дождавшись согласия.

Атмосфера явно накалялась. Кому было весело от происходящего, так это Саймону. Он ухмылялся, глядя на меня, явно забавляясь сложившейся ситуации.

— Как дела, сестренка? — я затряслась, боясь выдать себя с потрохами. — Не знал, что встречу тебя сегодня.

Майкл посмотрел на Ксю, как бы спрашивая, «почему ты мне не рассказала?»

Ксю пожала плечами, показывая, что не имеет ни малейшего понятия, почему я здесь.

После происходящего в клубе мы с ней почти не общались. Я просто дала ей знать, что со мной все в порядке, и что при первой же возможности мы с ней встретимся и все обсудим.

В доме Саймона я была постоянно под пристальным вниманием. В редакции, как мне показалось, тоже был свой человек. Ни шагу налево, ни шагу направо. Поэтому обсуждать что-либо с подругой было чревато.

Только я собиралась раскрыть рот, как Эверсон меня перебил.

— Рад видеть, Майкл. Как успехи? — он протянул брату руку, а тот в свою очередь, потянулся за бокалом виски, только что принесенным официантом и залпом его осушил.

Рука Саймона так и осталась висеть в воздухе.

— Что ж, в любом случае вечер скоро подойдет к концу. — он убрал руку, явно недовольный таким отношением к своей персоне.

Я поглядела исподлобья на Рика. Казалось, в его голове сейчас бушует вулкан. Желваки ходили ходуном, вена на шее предательски быстро пульсировала, а руки то и дело сжимались в кулаки.

— Думаю, вечер только начинается.

Рик пристально посмотрел на меня, а я почувствовала, что проваливаюсь в пустоту. И последнее, что я услышала, это крики Ксю и чьи-то сильные руки под собой.