Взломщик

Крис Райан

Взломщик

(Агент 21 — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

АГЕНТ 21

Настоящее имя: Зак Дарк

Известный псевдоним: Гарри Голд, Джейсон Коул

Возраст: 15

Дата рождения: 27 марта

Родители: Ал и Джанет Дарк [МЕРТВЫ]

Навыки: владение оружием, ориентирование, отличное знание языков, обращения с компьютером и техникой.

Предыдущие операции: (1) Был внедрен под прикрытием во владения мексиканского наркобарона Цезаря Мартинеза Толедо. Подружился с сыном цели, Крузом. Успешно добыл улики незаконной активности цели. Успешно привел отряд во владения. Цель была убрана. (2) Был внедрен в Анголу, чтобы поместить взрывчатку в корабль террористов «Меркантиль». Корабль был уничтожен, Агент 21 — извлечен.

АГЕНТ 17

Настоящее имя: засекречено

Известные псевдонимы: «Габриэлла», «Габс»

Возраст: 27

Навыки: боевые навыки и самозащита, разведка и поиск

В настоящее время занята обучением Агента 21 на далеком острове в Шотландии.

АГЕНТ 16

Настоящее имя: засекречено

Известные псевдонимы: «Рафаэль», «Раф»

Возраст: 30

Навыки: боевые навыки и самозащита, управление наземным транспортом и подлодкой.

В настоящее время занят обучением Агента 21 на далеком острове в Шотландии.

«МАЙКЛ»

Настоящее имя: засекречено

Известные псевдонимы: «Мистер Бартоломью»

Возраст: засекречено

Нанял Агента 21 после смерти его родителей. В настоящее время — его наставник. Есть связи с «MI5», но представляет тайное агентство правительства.

КРУЗ МАРТИНЕЗ (считается мертвым)

Возраст: 17

Важная информация: Унаследовал картель Цезаря Мартинеза. Хотел обвинить Агента 21 в смерти отца. Умный. Получив власть, особо не привлекал внимания. Считается утонувшим вместе с «Меркантилью».

ПРОЛОГ

Северная Ирландия, 18 июня 1973

— Графство Арма? О, там красиво, как на картинке.

Так говорила сыновьям старая миссис Хердер, и она не врала. Там было красиво, как на картинке. Но для солдата Британской армии это место было адом.

Ли Хердер не замечал пейзаж. Он не видел маленькие мощеные улицы и крохотные коттеджи сонной деревни Балликорк. Как и хлопковые облака на синем небе. Он видел только группу солдат Парашютного полка, двенадцать, каждый нес винтовку L64, пока они держали пятидесятиметровый кордон вокруг центральной площади. Посередине площади был каменный памятник погибшим в мировых войнах и белый Форд Капри.

Ли посмотрел направо. Его старший брат Ричард — сынуля для их покойных родителей, Дик для всех остальных — был там. Два брата были одинаково одеты. Взрывостойкий бронежилет поверх стандартного камуфляжного костюма. Шлем. Пояс с инструментами, которые нужны были двум братьям, чтобы обезоружить бомбу под Капри.

Ли увидел с края кордона, как птица опустилась на зеркало на стороне водителя. Черно-белые крылья. Зеленая спинка. Он узнал зяблика.

— Надеюсь, пташка не прыгнет на прижимную плату, — сказал Дик. — Она может помешать.

Ли кивнул, они прошли кордон. Это была третья бомба в машине за последние дни. Они хорошо избавлялись от бомб до поездки в Северную Ирландию. Теперь они были лучшими. Но статус лучших не успокаивал нервы перед каждой новой работой. Все приборы были разными, и создатели бомб гордились изобретением умных ловушек для таких ребят, как Ли и Дик.

Умных способов убить их.

Они опустились на колени у машины, смотрели на заднее колесо. Пот стекал по шее Ли. Кто бы ни поднял тревогу, он умудрился заметить крошечные спусковые крючки: один перед шиной, другой сразу за ней. Каждый спусковой крючок был сделан из крошечного шарика Blu-tack, зажатого между двумя железными гвоздями. К каждому гвоздю была прикреплена проволока. Как только автомобиль двинется вперед или назад, шина зажмет один из спусковых крючков. Гвозди соприкоснутся и замкнут цепь. Ба-бах.

Обезвредить его будет непросто. Провода, ведущие от каждого гвоздя, были натянутыми, это вызывало тревогу у братьев.

— Датчик движения? — предложил Ли.

— Датчик движения, — согласился его брат.

Они легли на животы, Дик посветил фонариком под машиной. Да, в пятидесяти сантиметрах от края было металлическое кольцо — не больше обручального — вокруг оголенных проводов. Ли вспомнил игру, которую папа построил им, когда они были детьми — шаткий провод, соединенный с батарейкой и звонок. Нужно было двигать металлическое кольцо с одного конца провода к другому. Если кольцо касалось провода, звучал звонок, и нужно было начинать заново. Тут была та же идея, но без звонка и новой попытки. Кольца соединялись со спутанными проводами, прицепленными к машине снизу, и эти провода вели к достаточному количеству ярко-оранжевой пластичной взрывчатки «Семтекс», чтобы подбросить машину в небо. Он улыбнулся, гадая, что сказал бы его папа, увидев, как они применяли сегодня свои навыки. И он захотел — не впервые — чтобы их родителей не забрали у них так жестоко из-за пьяного подростка, выехавшего дождливой ночью на дорогу.

Братья переглянулись.

— Контролируемый взрыв? — сказал Ли. Дик кивнул. Прибор был сделан грубо, простой, но с такими бывало сложнее всего. Малейшее движение вызовет взрыв. Они встали и прошли к кордону.

Офицер ждал их с нетерпеливым выражением лица. Полоски на форме показали братьям, что он был за главного.

— Ну? — спросил он.

— Нужно эвакуировать всех из радиуса двести метров, — сказал ему Дик. — Слишком рискованно обезвреживать, и под машиной много взрывчатки. Нам нужно провести контролируемый взрыв.

Дик уже отворачивался, когда офицер сказал:

— Нет.

Братья опасно посмотрели на него.

— О чем ты? — сказал Дик.

— У меня приказы. К ИРА будет почти столько же внимания, если эта штука взорвется, никого не убив.

— Не тупи, — сказал Ли. — Там заминировано… слишком опасно…

— Ладно, — офицер озирался, словно искал кого-то еще. — Если вы не подходите для работы, мы вызовем кого-то еще.

Ли взглянул на брата. Он знал, они оба думали об одном: никто в Британской армии не мог с ними сравниться. Это была не наглость, лишь правда. Если послать кого-то еще обезвредить бомбу, они все погибнут.

Дик выругался под нос.

— Пусть солдаты отойдут, — сказал он Ли, а не офицеру.

— Эй… — заговорил Ли, но не закончил. Его брат уже шел к машине, шагая скованно из-за защитного костюма. Ли хотел его окликнуть, но не стал. Он хорошо знал своего брата. Когда он принимал решение, это было концом. Он крикнул солдатам. — Ладно, всем отойти! Назад! Это серьезно…

Солдаты не двигались. Офицеру пришлось рявкнуть, чтобы они отступили. Дик добрался к тому времени до Форда Капри. Он лег на спину, медленно продвигался под машину, как механик. Ли видел только его ботинки, торчащие из-под машины. Он понял, что затаил дыхание.

Облако закрыло солнце. Ли ощутил холодок. Он говорил себе успокоиться. Дик всему его научил в деле с бомбами, а то, чего не знал его брат, не стоило внимания.

Прошла минута.

Две.

Движение. Ли вздрогнул. Зяблик вернулся, но уже сидел не на зеркале. Он что-то клевал на дороге в пятидесяти метрах от него, но лишь на расстоянии ладони от одного из спусковых крючков. Ли хотел крикнуть, но сдержался. Его брату не хватало дернуться от удивления. Он сделал шаг вперед, надеясь спугнуть птичку.

Он слышал свой пульс, пока делал еще шаг.

И еще один.

Птица перестала что-то клевать, подняла голову. Посмотрела на Ли, чуть склонив голову, словно внимательно слушала.

— Улетай, пташка, — выдохнул Ли.

Но птица не улетала. Она осталась в дюймах от пускового устройства, все еще глядела.

И Ли сделал еще шаг вперед.

Это была его худшая ошибка. Зяблик сдвинулся, но не в ту сторону. Он попрыгал под машину.

Три вещи произошли почти одновременно.

Ли закричал. Не удержался.

— НЕТ!

Зяблик задел клювом провод, ведущий от детонатора.

И машина взорвалась.

Шум взрыва был оглушительным. В голове Ли мелькнула мысль, пока он отлетал на пять метров от пульсирующих шоковых волн, что взрыв точно слышали на расстоянии тридцати миль. Он рухнул на брусчатку, ощутил странное сожаление из-за смерти зяблика. Но, когда пыль стала оседать, он понял ужасную правду, ударившую его сильнее шрапнели.

Его брат.

Ли поднялся на ноги и прошел сквозь облако пыли, не мог видеть четко дальше пары метров, но знал, что на месте Форда Капри сиял огонь. Чем ближе он подходил, тем ярче было. И жарче. Когда он оказался в пяти метрах от огня, он замер и упал на колени. Жар обжигал лицо даже сквозь маску, но Ли было плевать. Он молился, чтобы его брат успел чудом отбежать до взрыва, но знал, что надежда была тщетной. И не только из-за того, что он видел момент взрыва.

В двух метрах от него был кусок ноги, горящей как полено в зимнюю ночь.

Это все, что осталось от Дика «Сонни» Хердера, лучшего специалиста по обезвреживанию бомб в армии Ее величества…

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

15 ИЮНЯ

1

НЕ В ТОМ МЕСТЕ, НЕ В ТО ВРЕМЯ

— Ты тут, чтобы меня убить?

Голос мальчика не был напуганным. Он был любопытным. И спокойным. Готовым к тому, что будет.

Агент 21 вглядывался во тьму. В правой руке он держал 9мм пистолет и знал, что, если нужно, его рука не дрогнет.

— Если ты пришел меня убить, — продолжил мальчик, — поспеши. Выстрел в голову подойдет. Я этого не почувствую.

Пауза.

— По крайней мере, я так думаю, — сказал он.

Агент 21 сжал пистолет сильнее. Предохранитель был убран. Оружие было заряжено.

Он не знал, когда проснулся утром, что так обернется его день.

* * *

Но никто не знал, когда они проснулись утром, как сложится день. Как и Амелия Ховард, которая, за восемнадцать часов до этого момента, покинула дом в Брикстоне, чтобы сесть на первый поезд метро в центр Лондона.

Амелия ездила так каждый день уже девять лет. Она часто замечала, что другие люди на платформе были рады меньше нее, что встали так рано. Это были всегда те же лица, и они всегда были мрачными, уставшими, без энтузиазма. Амелия была другой. Она любила работать в детском доме в Ислингтоне. О, платили там мало, но зато она ощущала, что влияла на мир, и это было важно.

Прибытию поезда предшествовал поток воздуха из туннеля. Он спутал волосы Амелии, но это ее не беспокоило. Она была хорошенькой, но не слишком беспокоилась о своей внешности. В то время как другие женщины в поезде подносили к лицам крошечные зеркала и поправляли макияж, Амелия с большей вероятностью терялась в книге. Это делало путешествие более быстрым.

Поезд с грохотом прибыл на станцию, и двери с шипением открылись. Амелия вошла в один из средних вагонов и села. Справа от нее сидел мужчина в костюме, слева — пожилая женщина. Амелия вынула книгу из сумочки, убрала сумку за ступни и стала читать.

У нее была привычка отрываться от страниц каждый раз, когда поезд замедлялся. Так она могла видеть каждую остановку и отслеживать, где она была. Итак, она увидела, как Брикстон превратился в Стоквелл, она снова погрузилась в свою книгу, затем Стоквелл стал Воксхоллом, и через минуту она подняла глаза, когда поезд замедлился на подходе к Пимлико.

Но Амелия не осознавала, что уже увидела станцию ​​Пимлико в последний раз.

Взрыв, сотрясший поезд, был огромен. Это шокировало Амелию двумя разными способами. Во-первых, шум. Произошла серия взрывов, один за другим, каждый звучал как фейерверк, взорвавшийся в дюйме от ее уха. А потом движение. Она почувствовала, как поезд сошел с рельсов, а затем мгновение внезапной тошноты, передняя часть вагона поднялась на два метра в воздух.

Погас свет. Амелия могла видеть только из-за искр снаружи, когда вагон царапал стену туннеля. В этом слабом оранжевом свете она видела ужас на лицах своих попутчиков, они крепко сжимали подлокотники своих сидений.

Крик начался примерно в то же время, когда прогнулись стены вагона. То, что казалось таким жестким и крепким, сминалось, как фольга, и горело, как бумага. Стеклянные окна треснули и разбились. Амелия никогда раньше не видела, чтобы кто-то умирал, но теперь, в скудном свете искр, она увидела кривой кусок металла в груди сидящей рядом с ней женщины и почувствовала брызги крови на ее лице. Амелия упала на пол.

Поезд все это время двигался, но теперь остановился. Наступил момент зловещей тишины — пассажиры перестали кричать — и было темно. Амелия дрожащими руками нащупала сумочку. Оттуда она вытащила свой мобильный телефон и включила его. Экран засветился, озаряя жуткое зрелище мертвой женщины, которая также упала на пол, ее мертвые глаза смотрели на Амелию.

Амелия не одна зажгла телефон. По всему вагону, как маленькие маячки, горели экраны. Они смутно раскрывали картину тотального опустошения — и соседка Амелии была не единственным мертвым телом: она видела серые силуэты трупов вокруг. Она посмотрела на тыльную сторону ладони. Осколок стекла от одного из разбитых окон порезал ее, и кровь стекала на рукав ее тонкой куртки.

Постепенно вагон наполнился тихими рыданиями. Амелия с трудом поднялась на ноги — нелегко, потому что пол вагона был наклонен.

— Нам… нужно пройти вперед, — неуверенно крикнула она.

Никто ее не слышал. Потому что, пока она говорила, сверху раздался громкий стон. Холодный страх хлынул по жилам Амелии. Звук не походил ни на что, что она когда-либо слышала раньше, и что-то подсказывало ей, что конец близок.

Все ее тело дрожало, когда она подняла телефон над головой и посмотрела вверх. Крыша вагона прогнулась. Она была на грани обрушения.

— Боже, — прошептала она. Она окинула вагон взглядом. Крыша прогнулась всюду, сколько она могла видеть.

Снова стонущий звук. На этот раз громче. Крыша еще немного просела.

Амелия Ховард не была набожной. Она не была в церкви с детства. Но теперь она упала на колени, склонив голову, и шептала молитву. Она знала, что умрет, поэтому не молилась о жизни. Она просто молилась, чтобы ее смерть не причинила слишком много боли.

Она все еще молилась, когда рухнула крыша, но ее молитва не получила ответа. Сверху на нее рухнули бесчисленные тонны щебня. Она ощутила невыразимую агонию от ломающегося позвоночника, а ее руки и ноги раскалывались, как хрупкие ветки. Ее голова была раздавлена ​​между полом вагона и тяжестью над ней. Она закричала от боли, но крик был заглушен ее земляным гробом. Она попыталась вдохнуть, но вместо воздуха проглотила пыль. Ее рот наполнился кровью, и мир потемнел.

Конец, когда он наступил, был милостью. Не только для Амелии Ховард, но и для всех остальных в вагоне, которые просто оказались не в том месте и не в то время.

Экстренные службы работали быстро и эффективно. Но они мало что могли сделать.

В течение нескольких минут после взрыва вся сеть поездов была эвакуирована. Вокруг станции Пимлико был установлен кордон. Машины скорой помощи, полицейские и пожарные машины заполнили окружающие дороги, и сирены приближающихся сотрясали воздух. Спасатели в касках и кислородных масках мужественно прошли по туннелю, ведущему к станции. Люди выходили, их одежда и кожа были в грязи, а лица были потрясенными. Такого никто из них раньше не видел.

Были и другие машины. Внедорожники без опознавательных знаков, из которых с мрачными лицами выходили сотрудники антитеррористической службы в штатском. Вверху кружили вертолеты. Журналисты уже прибыли и пробивались сквозь толпу зевак, стоящих у оцепления, в то время как пять полицейских кричали им, чтобы они держались на расстоянии. Однако один мужчина — у него были седые волосы до плеч, зеленые глаза и запах вишневого табака — подошел к кордону, поднял его над головой и направился к месту взрыва. Офицер полиции подбежал к нему и явно собирался закричать, чтобы он вернулся за ограждение, когда мужчина махнул удостоверением личности перед лицом.

Глаза полицейского расширились, и он встал смирно.

— Хорошо, сэр. Прошу, проходите.

Седовласый мужчина кивнул полицейскому, прошел к туннелю. Когда он был в пяти метрах оттуда, он остановился. Он выглядел задумчиво, глядя на операцию спасения. Когда стало ясно, что на носилках не было живых, только мертвые, он опустил голову, вздохнул и пошел к кордону.

— Я могу помочь, мистер Бартоломью? — спросил офицер, который до этого пытался его остановить.

Мистер Бартоломью вяло улыбнулся в благодарность.

— Нет, — сказал он. — Вернитесь на свое место.

Он пошел прочь, подняв воротник куртки из-за холода ранним утром. Он думал, но не сказал:

«Никто не может помочь бедным душам там. Помощь нужна живым».

2

ПРОДОЛЖАТЬ/ОТСТУПАТЬ

На неприметном далеком острове у северного побережья Шотландии проходил урок. Ученик был уже не мальчиком, но еще не мужчиной. У него были обязанности взрослого. Порой они давили на него сильнее, чем в другие дни. Сегодня был один из таких дней.

Тело Зака Дарка болело. Пока Амелия Ховард ехала в последний раз на поезде, а многие другие парни его возраста надеялись поспать еще пару минут перед школой, Зак начинал тяжелую ежедневную тренировку. После такого многие взяли бы день на отдых, но не Зак. Его день только начинался.

Комната, в которой проходил урок, была на первом этаже каменного поместья, которое Зак уже считал домом. В центре комнаты стоял круглый дубовый стол, окна от пола до потолка выходили на продуваемый ветрами пейзаж и неспокойный серый океан. Зак стоял у окна, глядя на море. В отличие от большинства учеников, чьи далекие взгляды означали, что им скучно, Зак задумался, наблюдая, как дождь хлестал по острову Святого Петра. Была середина июня, но времена года здесь ничего не значили. Казалось, дождь шел все время. Других учеников в этом классе не было, но было два учителя: молодая женщина с белыми волосами до плеч и грубоватый мужчина, тоже блондин, с простым квадратным лицом и плоским носом. После смерти родителей Зака ​​в Африке — невинных жертв жестокого наркобарона — и его вербовки в качестве агента Габс и Раф, ангелы-хранители Зака, стали его наставниками, защитниками и семьей в одном лице. Они оба сидели за дубовым столом.

— Хорошая заколка для волос, — сказал Зак Габс, возвращаясь к столу.

Пальцы Габс потянулись к заколке, прикрепленной к ее волосам. Она была размером с монету в пятьдесят пенсов и имела форму звезды.

— Лесть везде поможет, милый, — сказала она, и на ее губах мелькнула улыбка. — Но как насчет того, чтобы сосредоточиться на уроке?

Зак склонил голову.

— Я все еще не понимаю, — сказал он. — Как они могли просто позволить людям умереть?

— Потому что иногда на войне приходится принимать трудные решения, — сказал Раф, пожав плечами. — Не говори мне, что это для тебя новость.

— Я никогда не был на войне, — Зак знал, что его голос звучал сварливо, но ничего не мог с собой поделать. Этот урок оставил неприятный привкус во рту.

Габс нежно ему улыбнулась.

— Неправильно, Зак, — сказала она. — Ты просто никогда не служил в армии. Такие люди, как мы, постоянно находятся в состоянии войны. Никто не читает об этом в газетах, но это не значит, что этого не происходит.

Зак вздохнул, встал и начал ходить по комнате.

— Так позвольте прояснить, — сказал он. — Это Вторая мировая война, и у немцев есть секретный код под названием Энигма, который британцам удалось взломать. Британская разведка перехватывает сообщение о том, что немцы собираются бомбить Ковентри. Если они эвакуируют город, немцы поймут, что они взломали Энигму, поэтому они позволят бомбардировке продолжиться и сотням людей погибнут.

— Если вкратце, да, — сказал Раф.

Зак покачал головой.

— Это неправильно, — заявил он.

— Это спасло много жизней. Если бы немцы поняли, что британцы разгадали код Энигма, мы проиграли бы войну.

— Это все еще неправильно.

— Может, стоит продолжить? — предложила Габс. — Никто не знает, как было на самом деле. Раф просто привел пример.

— Для чего?

— Потому что коды важны. Правительство и разведка тратят миллионы каждый год на программы шифровки и расшифровки, продвинувшиеся дальше разума людей. Телефонные звонки через Атлантику постоянно отслеживаются на предмет ключевых слов. И, конечно, то же самое с электронной почтой. Чтобы этого избежать, понадобится очень продвинутое шифрование. Однако в полевых условиях у тебя вряд ли будет доступ к подобным технологиям. Нужно знать, как безопасно отправлять сообщения, и иметь шанс расшифровать сообщения врага, если это необходимо.

Зак кивнул. Он злился на своих ангелов-хранителей, но не знал почему. Они не были виноваты во взрыве Ковентри более семидесяти лет назад, но он не мог не задаться вопросом, посчитали бы они — или их куратор Майкл, в чьем кабинете они были, но который никогда не появлялся, если у него не было работы для Зака, — его ненужным, если бы это означало спасение других. В конце концов, Майкл смотрел на мир немного не так, как большинство людей.

Зак выбросил эту мысль из головы. Он вел себя по-детски. Не в первый раз он напомнил себе, что выбрал эту жизнь. Как и другие молодые агенты, с одним из которых он уже встречался в полевых условиях. Никто их к этому не принуждал. Хотя, размышлял он, было трудно уйти. Помимо всего прочего, он был официально мертв, похоронен на кладбище в северном Лондоне, где он когда-то жил.

— Потому я сейчас научу тебя идеальному шифру, — сказала Габс. — Его легко использовать, невозможно взломать даже с бесконечной вычислительной мощностью.

Зак скептически посмотрел на Габс. Накануне они уже работали над кодами — от кодов Морзе до написанных кодов подстановки или числовых кодов. Почему это было иначе?

— Мне это кажется маловероятным, Габс, — сказал он, занимая свое место за столом. Он тоже кое-что знал о компьютерах; он верил в их способности.

На столе лежал чистый лист бумаги и карандаш. Габс начала писать с блеском в глазах.

— Поверь мне, — сказала она. — Этот метод называется одноразовым блокнотом. Он использовался Управлением специальных операций во время Второй мировой войны, и любое разумное военное подразделение будет обучено ему в той или иной форме. Математически доказано, что его невозможно взломать, если правильно его использовать, — она писала минуту, потом передала листок Заку. Вверху листа Габс написала алфавит с числом под каждой буквой.

Ниже она записала случайный набор букв:

J E H F Y J D

— Каждая цифра представляет букву, ясно?

Зак кивнул.

— Набор букв ниже — строка, что начинается с «J» — ключ, и она должна быть той же длины или длиннее послания, которое ты хочешь отправить. Тому, кто пишет код, и тому, кто его расшифровывает, нужен этот ключ. Допустим, мы хотим послать приказ наступать. Сначала пишешь послание под кодом.

J E H F Y J D

A D V A N C E

— Потом переводишь буквы в цифры и складываешь их. Если ты получаешь больше двадцати пяти, ты считаешь от нуля. Видишь? Третья буква — семь плюс двадцать один, это равняется двадцати восьми, а это двадцать пять плюс ноль плюс два. Потому цифрой шифра будет два.

J E H F Y J D

9 4 7 5 24 9 3

A D V A N C E

0 3 21 0 13 2 4

9 7 2 5 11 11 7

— А потом переводишь эти цифры в буквы, — Габс так и сделала и записала их.

J H C F L L H

— С ключом JEHFYJD, слово «ADVANCE» становится JHCFLLH. Чтобы расшифровать его, нужно сделать все задом наперед — перевести в цифры зашифрованное послание и ключ, отнять цифры ключа от цифр послания. Не забудь учесть ноль, если нужно добавить двадцать пять. Посмотри снова на третью цифру. Два минус семь. Добавь двадцать пять и ноль — это двадцать шесть, что добавляется к двум, и получается двадцать восемь минус семь. Двадцать один. V. Понял?

Зак глядел на цифры и буквы на странице. Это казалось слишком простым, чтобы шифр не поддавался взлому.

Габс будто читала его мысли.

— Шифры с буквами можно взломать, потому что мы знаем, как часто буквы появляются в английском языке. Красота одноразового блокнота в том, что одна буква в послании может быть разными буквами при шифре. Смотри. В «ADVANCE» две А, и первая стала «J», а вторая — «F», — глаза Габс блестели. — Я как-то сказала парню, что буду встречаться с ним, если он расшифрует код, который я записала одноразовым блокнотом. Он думал, что был умным. Но это было несправедливо, ведь его невозможно взломать, хотя я все равно не хотела с ним встречаться, — она подмигнула Заку. — Итак, — продолжила она, — одноразовый блокнот хорош тем, что любую букву можно превратить в другую, в зависимости от ключа, так что враг не может тебя понять. Попробуй расшифровать наше послание ADVANCE — JHCFLLH — с этим ключом, — Габс дала ему лист бумаги с буквами: SDJOHLO

Зак осторожно расшифровал код, используя новый ключ. К его удивлению, послание было другим. RETREAT, отступать.

Габс улыбнулась от его потрясения.

— Код не идеален, конечно, — сказала она. — Можно использовать ключ шифрования только один раз, а поскольку это должна быть длинная случайная последовательность букв, его практически невозможно запомнить, поэтому оба человека, использующие его, должны записать его. Но до тех пор, пока ключ не попадет в руки врага, одноразовый блокнот в полной безопасности.

Заку потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать все это, затем он взглянул на Габс и усмехнулся.

— Прекрасно, — сказал он.

— Одноразовый блокнот не взломать, но неудобно использовать. Мы научим тебя другим подобным методам, которые жертвуют немного безопасностью ради большего удобства, но важно помнить следующее: не позволяй из-за технологий забывать о более простых способах работы. Иногда они лучшие.

— Кстати, — добавил Раф, — если бы немцы использовали одноразовые блокноты вместо Энигмы, то, возможно, пал бы не только Ковентри, но и Британия.

— Это серьезно, — объявил новый голос.

Зак резко оглянулся. У нового голоса не было тела, и он, казалось, эхом разносился по комнате.

— Рад видеть, что Габриэлла и Рафаэль не пренебрегают твоими уроками истории. Прошлое может многое рассказать нам о будущем, Зак. Нам повезло в том, что мы можем учиться на ошибках других. Очаровательная заколка, если можно так выразиться, Габриэлла.

Зак понял, что новый голос звучал из круглых колонок в потолке, и он узнал голос Майкла, загадочного старика, который нанял его и управлял его миссиями. Он заметил, что лица Рафа и Габс тут же стали суровыми. Габс встала, подошла к двери и щелкнула выключателем на стене. Люк в потолке, который Зак никогда раньше не замечал, открылся, и ширма бесшумно опустилась на обшитую дубовыми панелями стену напротив окон. Майкл сидел в кадре за пустым стеклянным столом перед голой бежевой стеной, не было ясно, где он находился на самом деле. Зак понятия не имел, куда отправлялся его куратор, когда его не было здесь, на острове Святого Петра; он был почти уверен, что Майкл намеревался сохранить это тайной.

— Твоя учеба идет хорошо? — спросил Майкл.

Зак кивнул.

Если Майкл заметил, что он был тише обычного, он не сказал об этом. Он просто снова улыбнулся, прежде чем продолжить говорить:

— Могу ли я попросить вас включить телевизор? — сказал он. Это было оформлено как вежливый вопрос, но, конечно, было совсем не таким.

Телевизор стоял в углу комнаты. Его почти никогда не включали, но теперь Раф подошел, нажал кнопку сбоку, и телевизор ожил. И в течение следующих нескольких минут звук телевизора заполнил комнату и заставил всех в ней замолчать.

— Мы с вами на месте разрушительного взрыва на станции метро Пимлико, — молодой репортер новостей был с дикими глазами, тяжело дышал. — Спасатели все еще пытаются получить доступ к платформе, где, как предполагается, сработало взрывное устройство, когда прибыл первый поезд, почти в шесть часов утра. На данный момент связи с машинистом или кем-либо из пассажиров не установлено. Однако маловероятно, что есть выжившие.

Камера повернулась к сцене полного замешательства. Вся территория была оцеплена, и было бесчисленное количество машин экстренной помощи. Зак заметил мрачных людей в желтых касках, исчезающих в подземном переходе, ведущем к станции, а поблизости собралась толпа встревоженных зевак, некоторые из которых плакали.

— Моя информация немного более актуальна, чем информация восхитительного корреспондента, — сказал Майкл. — Думаю, мы уже достаточно насмотрелись, Раф?

Раф выключил телевизор, и они посмотрели на экран с лицом Майкла.

— Мои источники сообщают, что прибытие первого поезда «Victoria Line» в Пимлико вызвало взрыв примерно двадцати пяти килограммов пластичной взрывчатки C4.

Габс тихо присвистнула.

— И я о том же, Габриэлла. Если есть выжившие, это будет чудом.

Экран замерцал. Майкл исчез, и его заменили зернистые кадры камеры. Заку потребовалось время, чтобы сообразить, что он просматривал записи с камер видеонаблюдения на станции Пимлико. Временной код внизу экрана подсказывал ему, что запись была сделана в 02:31. Платформа была пуста.

Экран задрожал. Зак сразу заметил, что временной код изменился на 01:45.

— Эй, что только что произошло?

— Самый старый трюк, — пробормотала Габс. — Запишите невинные кадры с камер видеонаблюдения, а затем наложите их на прямую трансляцию, если хотите замаскироваться. Шансы на то, что кто-то заметит, ничтожны, — она ​​повысила голос и обратилась к Майклу. — Я так понимаю, что устройство было установлено между 01:45 и 02:30? Сорок пять минут — это немного для такой работы. Кто бы это ни был, он знал, что делал.

— В точности мои мысли, — ответил голос Майкла. — Но это еще не все. Примерно за пять часов до взрыва нам сообщили, что это произойдет.

— Кто? — спросил Раф.

Изображение на экране изменилось во второй раз. Фотография мальчика возраста Зака. У него было худое лицо, сальные каштановые волосы и торчащий кадык. Его очки были в коричневой оправе, а линзы были настолько толстыми, что слегка искривляли его глаза. На верхней губе росли тонкие волосы — ему нужно было побриться, но он явно никогда этого не делал. Он не был похож на того, с кем хотелось бы проводить много времени.

— Это Малкольм Мэнн, — сказал Майкл. — Мэнни для друзей, хотя я достоверно осведомлен, что у него их мало. И уж точно не в его нынешнем месте жительства — в больнице Харрингтон на юге Лондона.

Майкл снова появился на экране.

— Молодой Малкольм — поразительная личность, — он виновато кашлянул. — Опаснее, чем он выглядит. Шесть месяцев назад, за один день, он успешно взломал самые защищенные разделы внутренней сети ЦРУ, Пентагона и Министерства обороны. Он сделал это надежно — настолько надежно, что никто бы не смог отследить это, если бы он не хвастался тем, что он сделал, в личном блоге. Излишне говорить, что все следы его действий теперь удалены и засекречены в соответствии с Законом о государственной тайне — никаких сообщений в прессе. Это нанесло бы наибольший ущерб безопасности наших двух стран.

— Зачем ему хвастаться этим в Интернете? — спросил Зак.

— Можешь прочитать психиатрические заключения, если нужно. Суть в том, что он отличается от большинства людей. Другой, но гений. Социально неловкий, но с умом как у компьютера. Потрясающая способность анализа, способность видеть закономерности там, где никто не видит. Однако наши американские кузены хотели бы его голову на тарелке. Понимаете, они хотят показать пример, предать его суду за нарушение их безопасности. Конечно, все это довольно глупо. На их месте я бы предложил ему работу, — он выглядел задумчивым. — На самом деле, я все еще могу.

Зак проигнорировал это. Он все еще осознавал то, что сказал ему Майкл.

— Он что, сумасшедший? — спросил он.

— Нет, — сказал Майкл. — Необычный, но не нестабильный.

— Тогда что он делает в психиатрической больнице?

— Британское правительство поместило его в секцию в соответствии с Законом о психическом здоровье. На самом деле, это неплохая идея для них. Если он признан невменяемым, они могут отказать в его экстрадиции. Увы, Малкольм этого не понимает. По общему признанию, он не понимает всей ситуации. Он считает, что власти действительно думают, что он психически неполноценен.

Зак уставился на своего куратора.

— Это ужасно, — прошептал он.

Майкл приподнял бровь.

— Правда? — спросил он. — Он в безопасности там, где он находится, и о нем позаботятся. Думаешь, в федеральной тюрьме ему будет оказана такая же помощь, если американцы позволят ему пережить процесс экстрадиции? Или от рук китайцев?

— Китайцев?

— Да. Компьютерный хакер, который может получить доступ к самым глубоким секретам американской разведки, был бы сокровищем, не так ли? Мы точно знаем, что китайцы интересуются Малкольмом Мэнном. И иранцы. Поверь, он не понимает, в какой опасности находится, и что на данный момент Харрингтон — самое безопасное место для него. Конечно, это не благотворительность. В МИ-6 есть определенные секторы, которые хотели бы овладеть техническими способностями Малкольма. Он помешан на головоломках, этот парень. Если он не может достать компьютер, он возьмется за все — судоку, кроссворды, логические головоломки… Но теперь ему предоставили компьютер и выход в Интернет в надежде, что его нажатия клавиш можно будет регистрировать. Увы, он нашел способ обойти это. Мы не знаем его методов. У американцев есть агенты по всему учреждению. Мы знаем, что они там; они знают, что мы о них знают. Пока они не осмелились попытаться его похитить, но если мы переместим его, они об этом узнают. Это вызовет дипломатический инцидент, приведет к участию политиков. Никто этого не хочет.

Последовала пауза, пока Зак пытался осмыслить эту информацию.

— Он думает, что он безумен? — наконец, спросил он.

— Безумный — не совсем то слово, которое люди используют, Зак.

— Вы знаете, о чем я.

Еще одна пауза.

— Нет, — наконец сказал Майкл. — Но, конечно, в таких местах многие люди такие, поэтому он вписывается.

— Я до сих пор не понимаю, какое отношение все это имеет к бомбе в метро.

— Терпение, Зак, — тихо сказал Майкл. — Я подхожу к этому, — он кашлянул и, похоже, собрался с мыслями. — Сегодня утром, примерно в 01:00, Малкольм попросил поговорить со своим психиатром. За все время пребывания в учреждении он ни разу не поговорил с взрослым. Вчера утром он сказал своему психиатру, что очень скоро будет теракт на станции Пимлико. Учитывая довольно любопытную историю Малкольма, психиатр немедленно сообщил об этом. Как вы видели, власть имущие проигнорировали это.

В своем воображении Зак увидел горящий, искореженный вагон поезда и его искалеченных пассажиров…

— Почему они проигнорировали это? — спросил он.

Майкл пожал плечами.

— Власти в изобилии получают наводки, в основном от чудаков и расточителей времени. Обычно подлинные наводки могут быть подтверждены более чем одним источником. Так работает сбор разведданных. Не было реальной причины полагать, что молодой Малкольм не пытался просто привлечь внимание.

— Как ребенок узнал о бомбе? — спросил Раф.

— Мы не знаем, — ответил Майкл. — Он не скажет нам. Как я уже сказал, он отказывается разговаривать с взрослыми. Он считает, что они плохо с ним обращались.

— Он прав, — пробормотал Зак.

— Возможно, — сказал Майкл.

— Он снова сломал системы американцев? — вмешался Раф. — Там он получил информацию?

— Это возможность, о которой мы должны помнить. Все, что он скажет, это то, что он раскроет свой источник, когда его выпишут из больницы. Это намеревается сделать правительство. Я не согласен с решением. Наши службы безопасности не так безопасны, как они думают. Это одна из причин, по которой мы существуем как организация. Если Малкольм Мэнн будет освобожден, я считаю, ему будет угрожать опасность убийства со стороны американцев или похищения любой другой иностранной державой. Есть и более эффективные способы получения информации от людей.

— Вы не имеете в виду пытки? — вырвалось у Зака.

— Пожалуйста, Зак. Я не варвар. Я бы потворствовал этому только в самых экстремальных обстоятельствах. Нет, наше агентство обязано сделать что-то более умное, даже если мы делаем это за спиной ошибающегося правительства. Тут и пригодишься ты.

Зак посмотрел на Рафа и Габс; они уже глядели на него.

— Ты вытащишь его из больницы, — сказал Майкл. — Мы дадим правительству думать, что это сделали американцы, а американцы будут думать, что это сделали китайцы. Пока они будут кричать друг на друга, мы сможем сосредоточиться на важном деле: узнать, как он добыл эту информацию.

— Почему я?

— Зак, ты уже задавал такой вопрос, — пауза. — Это должен быть ты, ведь Малкольм не отвечает взрослым. Мы думаем, что он пойдет за кем-то его возраста, если правильно сыграть. И, конечно, можно избежать любой… компрометирующей ситуации с агентами из других стран, которые могут следить за нашим молодым Малкольмом.

— Сыграть правильно — то есть… — Зак знал Майкла достаточно хорошо, чтобы понимать, что у него, скорее всего, уже была стратегия.

— Я предлагаю солгать ему, — прямо сказал куратор. — Я хочу, чтобы ты сказал ему, что ты его единственный выход оттуда. Что ты работаешь в правительственном агентстве, которое использует таких молодых людей, как он, и что ты — живое доказательство. Будь очень убедительным, Зак. Нам нужна вся информация, которую он может дать. От этого могут зависеть жизни.

— А когда он мне все расскажет? Что тогда?

— Затем мы сообщим правительству, что нам удалось найти его, получить от него необходимую информацию, и вернем его туда, откуда он прибыл.

— Для его же блага?

— Для его же блага.

Зак сидел неподвижно. Он не знал почему, но ему не хотелось позволять эмоциям отражаться на его лице. Но он многое чувствовал. Половина его была шокирована бессердечием Майкла, что он позволит этому мальчику сгнить в приюте и даже не скажет ему, почему. Другая половина была взволнована. Иначе не сказать. Во рту внезапно пересохло от нетерпения, сердце забилось быстрее. Он задавался вопросом, будет ли так каждый раз, когда его отправляли на работу. Он на это надеялся. То, что он застрял здесь, на острове Святого Петра, с Габс и Рафом, имело свои преимущества, но это был одинокий образ жизни. Он понял после двух крупных операций, одной в Мексике и одной в открытом море, что ему не хватало острых ощущений от работы в полевых условиях — от использования всего своего опыта, даже если это было опасно. Ему пришло в голову, что Майкл создавал его таким, но он почти сразу отбросил эту мысль.

— Когда я выдвигаюсь? — спросил он.

Майкл удовлетворенно улыбнулся.

— Сейчас, — сказал он. — Правительство планирует освободить Малкольма Мэнна завтра. Это означает, что мы должны вытащить его сегодня ночью.

3

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

Лондон, тот же день, 15:45

Зака всегда потрясало, как быстро могло измениться все вокруг него. Утром он был на одиноком острове. Днем вертолет с ним, Габс и Рафом опустился на площадку на крыше высокого здания в Канэри-Уорф.

На Заке были очки-авиаторы, серая большая шапка, а через плечо был перекинут простой черный рюкзак. В сопровождении Рафа и Габс он спустился на улицу. Мимо шли банкиры в костюмах с прижатыми к ушам мобильными телефонами. На улицах было много полицейских, и почти не было пешеходов, которые нервно не смотрели бы на этих офицеров в форме. Но все были слишком заняты, чтобы заметить, что они втроем сели в обычное лондонское черное такси с потухшей оранжевой надписью «НАЙМ». Водитель на них толком не взглянул. Он молчал, такси поехало от пристани в центр города.

— Единственный способ путешествовать, — сказала Габс с полуулыбкой. — Нет ничего более обычного, чем черное такси в Лондоне. Паркуйтесь где угодно, проезжайте по полосам для автобусов. У МИ5 их целый парк, — она ​​кивнула водителю. — И у нас, — сказала она.

Зак хорошо знал Лондон, ведь жил в Камдене со своей двоюродной сестрой Элли, тетей и дядей после смерти родителей. А еще он был знаком с квартирой в Найтсбридже, в которую они поехали. Он был здесь перед своей первой операцией. Он вспомнил, как был взволнован, пока ждал полета в Мехико, где его задачей было подружиться с Крузом Мартинезом, сыном самого известного южноамериканского наркоторговца. Он почувствовал укол вины. В последний раз Зак видел Круза, когда он исчез в волнах Атлантического океана.

Зак выбросил из головы чувство вины. Круз сам навлек на себя смерть. Он сделал свой выбор.

Теперь, во время своего второго визита в квартиру, Зак почувствовал себя иначе. Нервно? Конечно. Но он был лучше подготовлен. Был более уверенным в своих силах. В собственном обучении.

Квартира была роскошной — стол для снукера, все игровые приставки, холодильник, полный еды на кухне, большей, чем дома большинства людей, — но ни Зак, ни его ангелы-хранители не интересовались ничем из этого. Они сосредоточились на трех коричневых свертках, ожидавших их на кухонном столе. Раф и Габс забрали посылки с пометками «Агент 16» и «Агент 17» соответственно. Зак открыл посылку с надписью «Агент 21».

Там было пять предметов.

Первый выглядел как обычная карта-ключ от отеля. Зак знал, однако, из своего брифинга с Майклом, что это не для обычного отеля. Это был его билет в больницу Харрингтон и обратно. Это откроет каждую дверь, с которой он столкнется. По крайней мере, такова была идея.

Вторым предметом был блестящий новый iPhone с заранее запрограммированными кодами бедствия, которые, как надеялся Зак, ему не понадобятся, и с подробной картой больницы.

Третий был немного похож на электробритву, но с двумя металлическими зубцами на одном конце. Это был электрошокер. Достаточно мощный, чтобы оглушить, но не убить.

— В больнице лишь один надзиратель, — сказал ему Майкл. — В здании не может быть больше двух одновременно.

— Не звучит безопасно, — сказал Зак.

— Не расслабляйтесь, Агент 21. Достаточно одного человека, чтобы поднять тревогу. Если тебя кто-то видит, его нужно вывести из строя. И я подчеркиваю, что нужно следить за любыми заинтересованными сторонами в непосредственной близости. Помни, что другие агентства за пределами Великобритании обратили внимание на молодого Малкольма, и мы не можем позволить себе его потерять.

Четвертый предмет: кошелек. Он содержал 200 фунтов стерлингов использованными банкнотами, кредитную карту и читательский билет библиотеки Мэрилебон. На билете была фотография Зака, но другое имя. Он узнал, что имена были похожи на одежду — он носил то, что больше всего подходило для работы. Это имя он уже носил раньше: Гарри Голд. Это Гарри отправился в Мексику. Гарри подружился с Крузом. Гарри видел, как Габс застрелила отца его нового друга, человека, ответственного за смерть родителей Зака.

— Привет, дружище, — пробормотал он, прежде чем сунуть карточку обратно в бумажник и переключить внимание на пятый предмет.

Это было оружие: пятизарядный 9-миллиметровый револьвер «Смит и Вессон», помещенный в аккуратную кожаную кобуру для щиколотки. Как Майкл сказал перед отъездом, безопасная больница — именно то место, где стоило спрятать свое огнестрельное оружие в неожиданном месте. Если он столкнется с нестабильным заключенным, он не захочет, чтобы тот нашел его пистолет.

Раф и Габс о таком не переживали. Они не пойдут в Харрингтон, в их посылках были полуавтоматические винтовки Браунинг, с дополнительными магазинами. Полминуты в квартире было тихо, раздавались щелчки, они осторожно проверяли оружие и делали его безопасным. Когда они все сложили, Габс сказала:

— Готов, милый? — спросила она.

— Готов, — сказал Зак.

23:57

Они бросили черное такси. Теперь они сидели в черной «Honda CR-V» в темноте торгового центра «Cowper Lane» в южном Лондоне. Зак насчитал по дороге сюда еще три одинаковых машины. У них, вероятно, не было укрепленных окон из поликарбоната, достаточных, чтобы выдерживать все, кроме самых сильных выстрелов, но это была обычная марка транспортных средств, что никто не взглянул бы на них дважды. Идеальное прикрытие.

Торговый центр был пустым. Все магазины закрылись на ночь, и их автомобиль был единственным на огромной стоянке. Автостоянка выходила на Каупер-роуд — оживленную улицу, но без пешеходов, поскольку они находились не менее чем в полумиле от ближайшего жилого района, пабов или ресторанов.

Раф сидел на водительском сиденье, переводя взгляд с боковых зеркал заднего вида на зеркала заднего вида. Габс сидела сзади с Заком.

— Помни, — выдохнула она. — Майкл думает, что за больницей могут наблюдать. Нельзя подъезжать слишком близко в это время ночи — это привлечет внимание. Не теряй бдительности, когда заберешь цель.

Зак кивнул. Он уже был без очков и шапки, на нем была черная футболка и достаточно мешковатые боевые штаны, чтобы замаскировать пистолет на щиколотке.

— И, Зак, — сказал Раф. Блондин смотрел на него в зеркало заднего вида.

— Да?

— Я наблюдал за тобой на острове. Ты не одобряешь, что Майкл держит этого ребенка под замком. Ладно. Это твой выбор. Но не позволяй этому мешать работе. Не делай глупостей.

Зак фыркнул, но не ответил.

— Он прав, милый, — тихо сказала Габс.

Зак не смотрел ей в глаза. Он глядел в окно, сверял окрестности с картой местности, которую запомнил в полете на вертолете. Больница находилась на другой стороне Каупер-роуд, с другой дорогой под названием Авеню, идущей под углом девяноста градусов к Каупер и вдоль восточного края больницы. Сама больница была окружена собственной автостоянкой размером с четыре или пять теннисных кортов, а затем проволочным забором высотой около двух метров. Он насчитал всего семь машин, припаркованных на территории больницы, но барьер у входа все еще был занят — Зак сосредоточился на крепком мужчине, читающем газету в маленькой будке, который, без сомнения, даже не заметил бы его, если бы он шел по Каупер-роуд, свернул направо на Авеню и пошел вдоль восточной стороны Харрингтона. Зак заметил, что часть проспекта, которая шла рядом с больницей, была закрыта для дорожного движения — два широких оранжевых заграждения и знак, указывающий на то, что дорожные работы вот-вот начнутся. Он задавался вопросом, устроил ли это Майкл.

Он дважды проверил, что ключ-карта и телефон лежали в заднем кармане. Затем он кивнул Габс.

— Я пошел, — сказал он и выбрался из машины.

Ночь была теплая, но очень влажная. Надвигалась буря. Ее можно было ощутить в воздухе, и почти сразу же, когда он вышел из машины, Зак услышал вдали низкий раскат грома. Выйдя из торгового парка и направившись по Каупер-роуд, он подошел к автобусной остановке. Мальчик и девочка лет шестнадцати яростно целовались и явно даже не заметили его, когда он проходил. Насколько он видел, вокруг никого не было — только проезжающие машины и автобусы. Он держал голову опущенной, и в конце Каупер-роуд он перешел и повернул направо, миновав оранжевые заграждения на дороге.

Теперь он был на восточной окраине автостоянки психиатрической больницы Харрингтон, шел вдоль высокого проволочного забора. На противоположной стороне Авеню находилась детская игровая площадка — очевидно, заброшенная, — за которой улица терялась в ночи. Тьма нервировала Зака. Она была похожа на плащ, скрывающий неизвестно что. Он шел по узкой мостовой, не поднимая головы. Только когда он поравнялся со зданием больницы, он остановился.

Здание находилось примерно в двадцати метрах от металлической ограды. Из своего рюкзака Зак достал пару прочных кусачек и стал вырезать дырочку в нижней части забора. На преодоление периметра ушло секунд тридцать. Ему пришло в голову, что это было довольно просто, и любой мог легко это сделать, но затем он напомнил себе кое-что: здесь важно было не дать людям выйти, а не войти.

Он проверил все вокруг. Никаких признаков того, что его кто-то видел. И он прошел к зданию.

Это было мрачное место. Зак вспомнил, как мама отвезла его в больницу, когда он сломал руку, упав с дерева. Воспоминание вызвало у него боль — казалось, это было жизнь назад. Но когда он подошел к серым стенам здания, на секунду он снова оказался в той больнице, рыдал, пока мама нежно держала его за здоровую руку.

Зак резко вернулся в настоящее. Он был у боковой двери, крепкой и серой. Снаружи стояли мусорные ведра, что подсказывало Заку, что тут была кухня. Хорошее место для доступа в такое время ночи. Ужин закончился, завтрак будет через несколько часов. Если где-то и должно было быть безлюдно, так это здесь. Сбоку от двери было гнездо для карты-ключа. Выше была маленькая красная лампочка, которая вспыхнула зеленым, когда Зак вставил свою карточку. Дверь щелкнула, и он вошел.

На кухне было темно. Из рюкзака Зак достал фонарик толщиной с карандаш и включил. Луч света — красный, чтобы сохранить ночное зрение — прорезал тьму, как лазер. Он перемещал луч по комнате, освещал стальные столешницы и холодильники. Стоял странный запах — дезинфицирующее средство и вареные овощи. С другой стороны кухни, в десяти метрах от него, была вторая дверь, справа от нее светилась еще одна прорезь для ключа-карты.

Зак прошел по кухне, убрал фонарик и вставил ключ-карту в гнездо.

Зеленый свет.

Он осторожно открыл дверь и выглянул. Столовая была пустой. Даже без фонарика он видел длинные ряды столов, красное сияние на другом конце комнаты. Через двадцать секунд он вытащил тазер из рюкзака, вставляя ключ-карту.

Зеленый свет.

Он скривился. Пустой коридор за ним был ярко освещен. Примерно через шесть метров он повернул налево. Зак двигался вдоль левой стены — нахождение на внутренней кривой дало бы ему секунды преимущества, если бы кто-нибудь появился. Но никто этого не сделал. Он миновал четыре двери — две слева, две справа, все с прорезями для карточек снаружи. Изучив схемы, он знал, что это были палаты пациентов. Глубокой ночью они не шумели. Он прошел слева от себя еще дверь, в которой не было щели. Он открыл ее, чтобы проверить, и обнаружил шкаф для белья, на деревянных полках были свежие простыни, ведро и швабра на полу. Как и было на схеме. Хорошо. Он шел правильным путем. Потолок был построен из сетки квадратных гипсокартонных панелей. Съемных. В голове Зака ​​мелькнул вопрос: когда он стал тем человеком, который смотрел на потолок и видел путь к отступлению или место, где можно спрятаться?

Теперь он затаил дыхание, шел по коридору, его сердце бешено колотилось. Когда он услышал шаги, оно забилось еще быстрее.

Он быстро отступил и спрятался в бельевом шкафу, прижался ухом к двери и стал слушать.

Ничего. Прошла минута. Все еще сжимая тазер в потной ладони, он осторожно открыл дверь и вышел в коридор.

— Что за… Кто ты?

Кровь Зака ​​похолодела. Он не слышал шагов, потому что сторож больницы в бело-синей форме стоял прямо перед шкафом для метел. Он только скрутил сигарету, потому что засовывал ее за ухо, а в другой руке держал мешочек с табаком. Зак не колебался. Он преодолел пару метров между ним и надзирателем менее чем за секунду и прижал электрошокер к бедру. Шок прошел по телу мужчины, и Зак поймал его под мышки, когда он рухнул на пол. Он был тяжелым, и Заку потребовались все силы, чтобы затащить его через коридор в кладовую. К тому времени, как он запер надзирателя там, он весь вспотел, но не позволил себе расслабиться, когда дверь закрылась. Вместо этого он полез в рюкзак и вытащил три набора пластиковых вставок. Сначала он связал мужчине запястья, затем лодыжки. Он добавил кляп, сделанный из ткани, чтобы мужчина мог дышать, и, наконец, привязал его запястья к лодыжкам, чтобы тот не мог встать, когда очнется. Он мог очнуться через минуту или двадцать минут. Это означало, что Заку нужно было торопиться.

Он стремительно вернулся к своему маршруту: до конца коридора, потом направо. Нужная дверь была третьей слева. Он двигался быстро, но бесшумно, вспоминая, как Раф научил его легко наступать носком своих ботинок, прежде чем упираться всей ногой в пол. Его горячий пот остыл. Липкий. Он даже дрожал, когда подошел к двери с цифрой семь. Это она.

Снова шаги в конце коридора. Потом кто-то кашлянул. Зак вставил ключ-карту в прорезь.

Зеленый свет.

Он открыл дверь и прошел внутрь.

4

КОМНАТА 7

В комнате номер семь было темно. Зак замер спиной к стене, услышал глубокое ровное дыхание. Ясно. Многие нормальные люди спали в это время ночи.

Двигаясь очень медленно, чтобы не издать шума, который разбудил бы Малкольма Мэнна, Зак взял фонарик. Он накрыл лампочку ладонью, затем медленно снял крышку, чтобы постепенно осветить комнату красным светом. Он сначала направил луч слева от себя. Он ударился о стену на высоте нескольких метров. Зак моргнул. Ему показалось, или на стене были кроссворды? Он последовал за фонариком вдоль той же стены. Нет. Не показалось. Около сотни кроссвордов было беспорядочно приколото к стене. Он запомнил эту маленькую деталь, будто камера щелкала у него в голове.

Он опустил фонарик, когда луч дошел до дальней стены. Луч осветил центр комнаты. Кресло. Стол. Ноутбук. Стопки газет и журналов.

Он переместил луч вправо.

Глаза смотрели на него.

Во второй раз за ночь его кровь стала ледяной. На краю односпальной кровати в темноте сидела фигура. Неподвижная, как труп. Но не труп. Глаза светились красным в луче фонарика. Они не моргали.

Реакция Зака ​​была быстрой. Он выключил фонарик — он был как маяк, если бы обитатель комнаты захотел подойти к нему, — и сделал два шага влево. Он наклонился и выхватил пистолет из кобуры на щиколотке. Затем он заговорил шепотом:

— Малкольм?

— Ты тут, чтобы меня убить? Если ты пришел меня убить, поспеши. Выстрел в голову подойдет. Я этого не почувствую.

Пауза.

— По крайней мере, я так думаю, — голос мальчика был без эмоций. Он говорил на обычной громкости, но Заку это казалось ужасно громким.

— Почему ты думаешь, что я пришел тебя убить? — выдохнул Зак.

Мальчик резко вдохнул.

— Ты не американец?

— А должен быть?

Шок из-за странного парня, сидящего во тьме, и странных слов запутал Зака. Он был отчасти готов сражаться, но шестое чувство говорило ему, что мальчик не двигался, сидел и смотрел. Зак включил фонарик снова и оказался прав.

— Тебе нужно идти, — сказал мальчик. — Они вот-вот будут тут.

— Кто?

— Они убьют и тебя, если найдут тут. Одним или двумя меньше — им плевать…

Зак стал подумывать, что мальчик не зря был тут заперт. Он прищурился во тьме.

— Никто никого не убьет, — сказал он, но крепче сжал пистолет.

— Сколько тебе?

— Пятнадцать. Слушай, Малкольм, я работаю на…

— «Daily Post», — перебил Малкольм.

— Что?

— Видел, что ты смотрел. На кроссворды. Очень умно. Все остальные думают, что я странный. Безумный. Не понимают, да?

Зак шагнул к нему. Малкольм отпрянул.

— Я тебе не наврежу, — выдохнул Зак. — Я не считаю тебя безумным. Я пришел помочь, — он поднял ключ-карту. — Видишь это? — сказал он. — Это выведет нас отсюда. Тебя и меня. Но нам нужно идти сейчас.

Тишина.

— Почему?

— Иначе они найдут меня. Работники больницы.

— Я о том, почему ты пришел помочь? Никто мне не помогает.

Зак взглянул на дверь. Времени было мало — сторож в кладовой вот-вот начнет шуметь — но он ощущал, что странный мальчик не пойдет никуда без объяснений. Зак был готов к этому.

— Ты знаешь, почему ты тут? — сказал он.

— Никто не знает, почему я тут.

— Я знаю. Ты взломал американские системы…

— Это было просто, знаешь? — Зак впервые услышал эмоции в голосе мальчика. Это было похоже на энтузиазм. — Я могу сделать это даже отсюда. Просто…

— И теперь разные страны пытаются похитить тебя, — перебил Зак. Не время для урока взлома компьютеров. — Тебя держат здесь для твоей же безопасности. Я работаю в сверхсекретном правительственном агентстве. И я должен сказать, что они тоже хотят завербовать тебя. Это не совсем так. Возможно, они захотят предложить тебе работу, но, скорее всего, как только они получат от тебя то, что им нужно, они тут же бросят тебя тут. Я с этим не согласен. Но расскажи нам, откуда ты узнал о бомбе, и я смогу помочь позже. Разумеется, если нужна помощь.

Снова тишина.

— Да, — выдохнул мальчик.

Зак подошел к мальчику, сидящему на краю кровати. Он схватил его за плечо, но с тем же успехом мог приставить к нему электрошокер, поскольку Малкольм съежился от его прикосновения. Он явно не очень любил человеческий контакт. Чудесно.

— Слушай внимательно, — прошипел Зак. — Есть два охранника. Я отключил одного, но он долго молчать не будет.

— А что насчет американцев? Ты знаешь, они идут. Сегодня ночью, — он взглянул на свой ноутбук.

Зак тщательно подбирал слова:

— Мы разберемся с американцами, когда они появятся, — он намеренно не использовал слово «если». — А теперь послушай, когда мы выйдем из твоей комнаты…

— Камеры, — поправил его Малкольм.

— Когда мы выйдем из камеры, нам нужно поспешить на кухню. Если мы с кем-нибудь столкнемся, позволь мне разобраться с этим.

— Ты собираешься убить их? — задал вопрос Малкольм, как будто интересовался погодой.

— Конечно, нет.

— Было бы безопаснее убить их, — мальчик нащупал в темноте очки и надел их.

— Я уже сказал: никто никого не убьет. Просто держись поближе, ладно? — Зак увидел, как мальчик в темноте пожал плечами в знак согласия, и пополз вместе с ним к двери. Он прижался к ней ухом. Ни звука, поэтому он вставил карту-ключ в щель внутри комнаты.

Зеленый свет.

Он очень медленно открыл дверь.

Коридор снаружи был пустым. Зак оглянулся и кивнул Малкольму. Мальчик выглядел худее, чем на фотографии Майкла. Бледнее. Небритая верхняя губа казалась более выраженной, но его глаза за толстыми линзами смотрели настороженно.

— Пойдем, — выдохнул Зак.

Они побежали по коридору, Зак — впереди, а Малкольм следовал за ним в метре позади. Когда они проходили мимо кладовой, послышалось приглушенное кряхтение и стук. Сторож явно пришел в сознание и пытался выбраться. Они пробежали мимо, теперь немного быстрее, и их шаги эхом отражались от бетонного пола и стен больницы. Через несколько секунд Зак впустил их в темную столовую. Они были в десяти метрах от кухни, когда Зак внезапно схватил Малкольма за руку. Тот вздрогнул, но сумел сдержаться, когда увидел, что Зак прижал палец к его губам и теперь указывал в сторону кухонной двери. Внизу была полоска яркого света. Зак оставил комнату в темноте. Это означало, что там кто-то был, и он был почти уверен, что они не варили себе какао.

Зак огляделся в темноте. Слева от них была зона обслуживания — несколько плит, за которыми можно было спрятаться. Он указал пальцем в том направлении, и Малкольм, казалось, понял его смысл. Он поспешил туда и сел на корточки, скрываясь из виду. Сам Зак вернулся к двери, через которую они вошли. Он вставил ключ-карту в прорезь, и, когда загорелся зеленый свет, широко распахнул дверь и оставил ее открытой. Направляясь обратно к тому месту, где прятался Малкольм, он схватился за конец одного из столов, поднял его и позволил ему рухнуть обратно. Шум загремел в комнате, мучительно громкий в тишине. Через несколько секунд он оказался позади зоны обслуживания, присел вместе с Малкольмом. Зак тяжело дышал, но заметил, что Малкольм казался совершенно спокойным.

Через двадцать секунд дверь кухни открылась — Зак не видел, но свет пролился в столовую, и он услышал шаги, вышедшие из кухни. Две пары шагов.

Очень медленно он выглянул из укрытия.

Он заметил мальком перед тем, как дверь кухни закрылась, но он успел заметить две вещи. Во-первых, это были явно не сторожи. На них были черные джинсы и черные футболки-поло, а не бело-голубая форма человека, которого Зак отключил. Во-вторых, по крайней мере, у одного из них — у него были зачесанные назад волосы и плоский нос — было огнестрельное оружие. Свет отражался от тускло-серого металла пистолета, который злоумышленник держал при себе.

А потом они ушли, проскользнув через приманку Зака — открытую дверь.

Он дал ему десять секунд, прежде чем кивнул Малкольму.

— Пойдем, — выдохнул он.

После темноты ярко освещенная кухня обожгла глаза Зака. Он не позволил этому замедлить себя, подвел Малкольма к двери, через которую он вошел в здание менее пятнадцати минут назад. Его разум кипел, когда он вставил карту-ключ в прорезь. Кем были двое вооруженных людей, которых он только что видел? Американцы, которых ожидал Малкольм? Если так, Майкл был прав. Малкольм действительно нуждался в защите.

К тому времени, как они вышли на улицу, уже пошел дождь. Сильный ливень снизил эффективную видимость до пяти метров. Зака это устраивало — это давало им дополнительное прикрытие — и, похоже, это не беспокоило его странного компаньона. Он шагал рядом с Заком так спокойно, будто собирался на прогулку, пока они преодолевали около двадцати метров до края автостоянки.

— Как ты узнал? — закричал Зак, перекрикивая шум дождя. — Эти люди шли за тобой?

Малкольм лишь искоса взглянул на него.

— Я видел кадры с бомбой в метро, — настаивал Зак. Во время разговора он оглянулся, проверяя, что за ними никто не следил. — Ты понимаешь, что нам нужно найти человека, который это сделал?

Малкольм спокойно кивнул.

— Они трусы, да? Те люди, которые закладывают бомбы? Не люблю трусов.

— Так ты расскажешь мне то, что знаешь? — теперь они перелезали через забор.

Когда они подошли к тротуару, Малкольм начал оглядываться.

— Ты сказал, что поможешь мне спрятаться, — крикнул он. Его очки запотели, а волосы растрепались. Он пятился от Зака.

Зак прищурился.

— Может, тебе стоит подумать об этом, Малкольм. Если люди действительно пытаются…

Он не закончил.

Многое произошло сразу. Малкольм повернулся и побежал. Он был быстрым для такого худого тела, смог оторваться на пять-шесть метров, пока Зак бросился за ним. Но, пока он бежал, он заметил краем глаза кое-что еще — фигуру на другой стороне дороги. Он или она были в черной балаклаве и кожаной куртке. Но внимание Зака ​​привлекла не одежда, а пистолет в протянутой руке человека, следовавшего за бегущим Малкольмом.

Зак ускорился и прыгнул на Малкольма, повалив его на землю в тот момент, когда в шумном воздухе раздался выстрел. По внезапному толчку он понял, что по Малкольму попали, еще до того, как увидел кровь.

Они одновременно ударились о твердый бетон, и Зак почувствовал, как что-то брызнуло ему в лицо. Сначала он подумал, что упал в лужу, но потом понял, что жидкость слишком теплая для этого. Слишком теплая и красная. Он посмотрел в сторону стрелка, но безликая фигура исчезла.

Малкольм завыл. Его рубашка стала красной, и Зак разорвал пуговицы, обнажив костлявую грудь мальчика. Снаряд попал между его левым плечом и грудной мышцей. Судя по всему, он попал в артерию, потому что из раны хлынула кровь. Дождь смыл кровь, обнажив рану диаметром в один сантиметр. Зак поискал выходную рану на спине Малкольма. Ничего. Пуля все еще была там.

При таком уровне кровопотери крики длились недолго. Десять секунд, и глаза Малкольма закатились. К этому моменту Зак вытащил телефон из кармана и набрал код бедствия — шесть-четыре-восемь-два. Усовершенствованная функция GPS телефона могла бы направить Рафа и Габс прямо к его местоположению, а пока Зак должен был сосредоточиться на том, чтобы сохранить жизнь мальчику.

Травма была катастрофической. Зак сильно давил на рану, пытаясь остановить потерю крови, но кровь текла по его пальцам, ее смывало проливным дождем. Он приложил два пальца к яремной вене Малкольма, нащупывая пульс.

Ничего.

Зак тут же вспомнил обучение. Менее чем через секунду он сжимал нос Малкольма и делал искусственное дыхание. Всего два вдоха, затем Зак опустил правую ладонь на грудную клетку Малкольма и накрыл ее левой. Тридцать нажатий, коротких и резких. Малкольм глубоко вдохнул, и на мгновение он почти вернулся в создание.

— Держись! — взревел Зак. — Помощь уже в пути.

Он слышал сирены. Наклонившись, чтобы сделать еще два вдоха, он заметил активность на парковке больницы. Две полицейские машины. Еще больше было в пути, судя по звуку, и было ясно, почему. Зак выругался. Он должен быть вне поля зрения. Не попасться. Если кто-нибудь его догонит, ему придется это объяснить.

Автомобиль врезался в оранжевые заграждения, перекрывавшие Авеню. Раф и Габс выпрыгнули из своего «CR-V», как только остановилась всего в паре метров от тротуара.

— Что случилось? — крикнула Габс.

— Выстрел… через дорогу… — он выглянул сквозь дождь. К ним из больницы бежали две фигуры. Тридцать метров, все ближе. Зак мог видеть их лица. Это были вооруженные люди, которых он видел в больнице. — Садите его в машину! — крикнул он своим ангелам-хранителям, вытягивая правую руку и целясь в приближающиеся фигуры.

Зак Дарк никогда раньше не убивал людей и не собирался начинать сегодня вечером. Вместо этого он прицелился в пространство между головами двух мужчин — они бежали на расстоянии метра друг от друга. Смещения воздуха, вызванного пролетом снаряда так близко к ним, наверняка было бы достаточно, чтобы они пригнулись. Но Заку ​​нужно было целиться хорошо.

Он нажал на курок. Короткий ствол пистолета заискрился в темноте, и запах кордита сразу проник в его ноздри. Конечно, снаряд не попал в мужчин, но этого хватило, чтобы отправить их на землю…

— Зак! Залезай!

Зак оглянулся. Он увидел Малкольма на заднем сидении, Габс занималась его раной, а Раф захлопнул дверцу и сел за руль. Зак оббежал машину к пассажирской дверце, третий выстрел прогремел в дожде. Пуля попала в окно Рафа с глухим стуком, не смогла пробить прочное стекло. Но Зак еще даже не закрыл дверцу, и машина понеслась прочь, с трудом увернулась от полицейской машины с громкой сиреной и пропала на другой улице.

— Что произошло? — осведомился Раф, пока вел машину.

— Малкольм попытался бежать. Стрелок на другой стороне дороги уложил его.

— Нужно было сохранять осторожность.

Зак не отреагировал на это. Он повернулся к Габс.

— Он будет в порядке? — спросил он.

Ее лицо и ладони были в крови Малкольма, она пыталась сохранить ему жизнь.

— Он пытается что-то сказать, — сказала она.

Да, хоть глаза Малкольма были закрытыми, Зак видел, что его губы двигались. Он прислушался, чтобы уловить слова раненого мальчика.

— Один вниз, — прошептал Малкольм, зловеще напоминая о его словах в камере. «Один или два будут убиты, им плевать…».

Но кровь полилась из его рта, и Малкольм притих. Габс продолжала попытки сохранить ему жизнь.

16 ИЮНЯ

5

СКРЫТО НА ВИДУ

Они попали из одной больницы в другую.

Зак уже тут был. После миссии в Мексике он очнулся здесь и не знал, где именно был. Сегодня вечером его так отвлекло происходящее в задней части CR-V, что он не обращал внимания на маршрут Рафа, пока они не достигли Вестминстерского моста. У подножия Биг-Бена они свернули направо на набережную Виктории и миновали Министерство обороны, а затем резко повернули налево на подземную автостоянку. Зак предположил, что проезжал мимо этой автостоянки сколько угодно раз, не замечая этого. Любопытно, что там не было машин. В дальнем конце были распахнуты две большие двери. Раф подъехал к ним. В тот момент, когда он остановился, Зак увидел, что машину окружили шесть медиков. С этого момента они отвечали за Малкольма. Его ждали носилки, капельница с физиологическим раствором и дефибриллятор…

Теперь они сидели в совершенно белом коридоре возле операционной.

— Как думаете, с ним все будет в порядке? — спросил Зак в третий раз.

За исключением этого повторяющегося вопроса, они почти не разговаривали с тех пор, как прибыли. Раф по-прежнему выглядел рассерженным и не смотрел на Зака. Габс, как и сам Зак, была залита кровью Малкольма. Они были похожи на статистов из фильма ужасов. Кровь засохла липким налетом на коже Зака, но он не думал о том, чтобы смыть ее. В его голове крутилось слишком много других мыслей. Не в последнюю очередь то, что легко могли погибнуть оба. Кто стрелял в Малкольма? Был ли вооруженный преступник каким-то образом связан с двумя другими? И как Малкольм вообще мог ожидать их?

— Он в лучшем месте, — сказала Габс. — Это частная больница. Службы безопасности используют ее, когда не могут рисковать, что пациенты будут лечиться в публичных местах. Вот почему ты оказался здесь. У них лучшие хирурги. Поверь, если кто-то может его спасти, то эти доктора.

Дверь открылась, и вошел мужчина. Он был намного старше Габс или Рафа, с волосами до плеч, ярко-зелеными глазами и запахом вишневого табака. Его лицо было мрачным.

— Майкл, — сказал Раф. Он не удивился, как Зак, из-за внезапного появления их куратора.

Не было приветствий или вопросов «как вы?». Майкл сразу перешел к делу:

— Что случилось? — осведомился он.

Зак дал точный отчет о своих действиях. Он ничего не упустил. Майкл уже расспрашивал его, и он знал, что старик заметит любые несоответствия в истории. Когда он закончил, Майкл кивнул, и в коридоре снова воцарилась тишина.

— Я не понимаю, откуда он знал, что кто-то идет за ним, — сказал Зак через минуту.

Майкл фыркнул.

— Однажды он взломал системы американцев. Он мог сделать это снова и выяснять все, что хотел. Мы подарили ему ноутбук с подключением к Интернету в надежде, что сможем понять, как он это делает. Конечно, ему удалось обойти все наши шпионские программы и программы ведения журнала регистрации. Думаю, стрелок был американцем. Они, вероятно, предпочли бы поговорить с ним, но без соглашения с нами, чтобы он отправился туда, мертвый Малкольм Мэнн решал множество их проблем.

— Думаете, он узнал о бомбе в Пимлико, используя свои хакерские навыки? — спросил Раф. Теперь он звучал немного менее угрюмо. Возможно, отчет Зака ​​убедил его в том, что во всем этом беспорядке не был виноват его протеже.

— Несомненно, — сказал Майкл. — Нам остается молиться, чтобы он выздоровел достаточно, чтобы рассказать нам, что еще он знает. В противном случае мы…

— Погодите, — сказал Зак.

Все трое посмотрели на него. Он зажмурился, сопротивляясь, когда в его голове появилась идея. Он вспомнил то, что Габс сказала ему этим утром:

Правительства и спецслужбы ежегодно тратят миллионы на программное обеспечение для шифрования и дешифрования, более совершенное, чем человеческий разум может когда-либо достичь. Телефонные звонки через Атлантику постоянно отслеживаются на предмет ключевых слов. То же самое и с электронной почтой…

Он снова открыл глаза.

— Иногда лучше всего спрятаться на виду, правда?

Остальные кивнули.

— Если вы хотели передать кому-то сообщение — скажем, где и когда должна взорваться бомба — и беспокоились о том, что оно будет перехвачено, вы могли бы попробовать сложное шифрование или просто поместить его в туда, где никто бы никогда не подумал искать.

— Например? — спросил Майкл. Он был внимательным.

Зак пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он. — Может быть, в газетный кроссворд?

На него смотрели три пары глаз.

— Продолжай, Зак, — буркнул Майкл.

— Малкольм приколол их к стене. Он сказал, что другие люди игнорируют их. Думаю… нам стоит разобрать эти кроссворды. Скажем, за последнюю неделю. Посмотреть, есть ли там что-нибудь. Любое сообщение.

Майкл не сразу ответил. Он взглянул на дверь операционной. Зак чувствовал на себе взгляды Рафа и Габс. Они были настроены скептически. Но у них, похоже, не было лучших идей.

Наконец, Майкл заговорил:

— Сделайте это, — сказал он. — Малкольм здесь будет в безопасности.

С этими словами он пошел по коридору и исчез.

* * *

У тебя проблемы.

Слова появлялись в реальном времени на экране ноутбука. Человек, сидящий за ноутбуком, на несколько секунд задумался, прежде чем набрать ответ.

Я так не думаю. Все произошло так, как я планировал. Вы расшифровали мое сообщение?

Он ждал.

Есть хакер. Его зовут Малкольм Мэнн. Мои источники в британской разведке говорят, что он сообщил им о вашей первой бомбе. К счастью для вас, его проигнорировали.

На экране появилась ссылка. Мужчина щелкнул по ней. Это привело его к ленте новостей. Сообщалось о выстрелах за пределами психиатрической больницы Харрингтон в Южном Лондоне.

Больница Харрингтон — последнее место, где видели Малкольма Мэнна.

Мужчина прикусил губы, задаваясь вопросом, как ответить:

Совпадение?

Не оскорбляйте мою разведку. Все зависит от вас, но на вашем месте я хотел бы быть уверенным, что никто не решил вашу маленькую головоломку.

Мужчина прищурился. Может, его собеседник был прав.

Если код был взломан, оставалось только одно место, куда он мог кого-нибудь привести. Поэтому он решил проверить тот адрес. С вешалки за дверью он снял плащ и широкополую шляпу. Затем он покинул свою простую квартиру, тщательно заперев за собой дверь.

* * *

Вернувшись в квартиру в Найтсбридже, Зак решил, что ему следует поспать. В конце концов, было пять утра — почти рассвет — а это был, по любым меркам, долгий день.

Но на это не было шансов. Только не с такой головоломкой.

После того, как он и Габс смыли кровь Малкольма и переоделись в чистую одежду, которая их ждала, они тут же загрузили и распечатали кроссворды «Daily Post» за последние десять дней. Раф и Габс целый час потакали ему, глядя на них с пустыми лицами.

— Милый, — сказала Габс перед сном, — я не уверена, что это время потрачено не зря.

Но Зак не согласился. Перед ним был вчерашний кроссворд. Он ткнул пальцем в один из ответов.

— Смотри, — сказал он. — Один по вертикали, — словом было БОМБА.

— Это ничего не значит, Зак, — сказала Габс, нежно положив руку ему на плечо. — Это просто слово. Два по вертикали — ОВСЯНКА. Ты хочешь сказать, что следующая атака будет на фабрике по производству каши?

— Очень смешно.

— Как бы то ни было, — продолжила Габс, — бомба взорвалась утром, прежде чем кто-либо успел разгадать кроссворд.

— Нет, — возразил Зак. — Разве ты не помнишь? Малкольм позвал психиатра в 01:00. Ранние выпуски этих газет выходят накануне вечером. Он мог бы увидеть кроссворд в Интернете…’

Габс посмотрела на него с сочувствием.

«Ты устал, милый. Как и все мы. Давай поспим, а?

Зак протер глаза.

— Да, — он вздохнул. — Через минуту, — но минута стала часом, а час — двумя. Зак глядел на кроссворд, веря, что он был на грани чего-то, но не знал, чего.

Шесть утра. Он так долго смотрел на кроссворд, что уже выучил его:

Из слов можно было сложить предложение? Если да, он этого не видел. Его разум сосредоточился на слове УКРАИНЕЦ. Майкл говорил об американцах, китайцах и иранцах. Было ли какое-то другое участие? Было ли слово УБЕЖИЩЕ значимым? В конце концов, когда-то так называли психиатрическую больницу. Он погуглил несколько слов, которые не знал: АБХАЗЫ, люди, жившие вокруг Черного моря; ГАЛЕЙ, что-то вроде акулы. Но сколько бы он ни смотрел на эту головоломку или на любую другую, никаких закономерностей или подсказок не обнаруживалось. Габс была права. Он шел по неверному пути.

Он встал и прошел по комнате. Здесь были большие окна от пола до потолка с видом на Лондон. Солнце вставало, и он мог различить все знакомые достопримечательности: башню BT, Лондонский глаз, здание парламента, Букингемский дворец. С этой высокой точки он видел что-то похожее на летающих вдали насекомых: военные вертолеты, охраняющие столицу. Заку было интересно, что они надеялись увидеть. Он подумал, что они, вероятно, были здесь только для того, чтобы произвести впечатление безопасности, хотя правда заключалась в том, что Лондон был очень далек от безопасности.

Правда заключалась в том, что Лондон подвергся нападению.

Он вспомнил уроки истории, которые преподавали ему Раф и Габс. Когда люди представляли Лондон под атакой, они думали о Блице в начале Второй мировой войны. Но времена изменились. Враги изменились. Теперь у них было больше шансов заложить бомбу под землей, чем сбросить ее с неба. Малкольм был прав. Почему-то это казалось более трусливым. И предотвратить это было намного труднее.

Он смотрел на север, на Камден, где он раньше жил и где еще жила его кузина Элли — хотя Круз Мартинез сделал все, что в его силах, чтобы убить ее. Она была жива только благодаря Рафу и Габс. Но она была жива, а Круз был мертв, а его мерзкий приспешник Калака гнил в тюрьме.

Он разглядывал территорию вокруг станции Пимлико. С такого расстояния следов взрыва бомбы не было…

Он замер.

Пимлико. Бомба.

Что-то дрогнуло.

Зак поспешил туда, где до этого сидел. Он проверил то, в чем уже был уверен: место слова БОМБА в кроссворде.

Один вниз.

А если Малкольм говорил не о своей ране, когда шептал это?

А если он передал им сообщение?

Он схватил карандаш и лист бумаги, записал два слова друг под другом.

B O M B I N G

P I M L I C O

Он вспомнил урок Габс, который она провела вчера. Одноразовый блокнот. А если на виду был скрыт код? Он записал алфавит и цифры до 25 под каждой буквой.

Он за минуту отыскал ключ, необходимый, чтобы слово «BOMBING» стало «PIMLICO».

O U A K A P I

Зак смотрел на код. В его голове звенели слова Габс: «Тому, кто пишет код, и тому, кто его расшифровывает, нужен ключ…».

Он тряхнул головой. Он хватался за соломинки, пытаясь увидеть то, чего там не было. Раф и Габс были правы. Ему нужно было поспать. Казалось, буквы плясали перед его глазами.

Зак хотел отложить кроссворд, когда увидел ответ. Он моргнул, во рту пересохло от волнения. Он пригляделся, а потом быстро записал все ответы по вертикали в первой части.

OATMEAL

UKRAINIAN

ANT

KNIFE

ACTION

POWER

IODOL

Дрожащей рукой он обвел первые буквы этих слов.

O U A K A P I

Ключ. Спрятан на виду. И код, и ключ в одном месте. Нужно было только знать, как смотреть. Малкольм сразу это заметил — просто так работал его мозг. И теперь видел Зак.

— Габс! — крикнул он во весь голос. — Раф! Проснитесь! Сейчас же!

Они сонно посмотрели на него. Они не слишком обрадовались тому, что их разбудили, и явно были немного сбиты с толку.

— Кроссворд. Это сообщение и ключ шифрования — все в одном. Смотрите.

Он показал им то, что раскрыл.

— Майкл сказал нам, что Малкольм видит закономерности там, где никто другой не может. Для него это было очевидно.

Два его ангела-хранителя смотрели на него с восторгом.

— Очень хорошо, милый, — выдохнула Габс. — Наш малыш подрастает, — она повернулась к Рафу. — Я думаю, нам нужно сказать Майклу, не так ли?

Раф кивнул. Он вытащил свой телефон и коснулся экрана, ушел в следующую комнату, чтобы позвонить.

— Ты нашел что-нибудь еще в кроссворде? — спросила Габс. — Время? Дату?

— Дата выхода кроссворда может быть датой взрыва бомбы, — крикнул Раф из другой комнаты. — Иначе слишком много совпадений. Но там может быть что-нибудь о времени, Зак?

Зак покачал головой.

— Я так не думаю. Но это не значит, что больше ничего нет. Просто нужно знать, где его искать. Однако есть кое-что, чего я не понимаю. Почему?

— Что почему?

— Если вы собираетесь заложить бомбу, зачем это так странно сообщать? Я имею в виду, либо ты хочешь, чтобы люди знали об этом, либо нет, правда?

Габс кивнула. И она о таком думала.

— Если такое делают, явно беды с головой. Может, тот, чья была бомба, увлекся властью. Решил пошутить, оставив информацию на виду.

— Да, — ответил Зак. — Возможно, — он не был убежден.

Раф вернулся.

— Мы идем прямо в эпицентр.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Зак.

— Кто-то подстроил этот кроссворд, — сказал Раф. — Я думаю, нам следует поговорить с ними, да? Майкл присылает мне подробности, — пока Раф говорил, его телефон загудел. Он проверил экран и удовлетворенно кивнул. — Мистер Алан Хинтон, — объявил он. — Полумесяц Святой Марии, Илинг, 31. Пойдемте. Если повезет, мы доберемся до него еще до того, как он позавтракает.

Раф мрачно улыбнулся и вывел их из квартиры.

6

МАСТЕР ЗАГАДОК

06:38

Полумесяц Святой Марии была приятной зеленой улицей в зажиточном жилом районе западного Лондона. По дороге Габс прочитала информацию о цели, которую Майкл передал ей на телефон.

— Алан Майкл Хинтон, пятьдесят три года. Не женат. Нет детей. Пишет кроссворды, судоку, шахматные головоломки и тому подобное — в основном для газеты «Daily Post» на фрилансе. Использует псевдоним «Мастер Головоломок». Судимостей нет. Не на радаре спецслужб. Почти последний человек на земле, который мог бы стать участником террористического акта.

— Либо так, — сказал Раф, — либо у него просто хорошее прикрытие.

Когда они выходили из «CR-V» — Зак неловко сидел на заднем сиденье, чтобы не запачкаться кровью Малкольма, — он насчитал трех мужчин в костюмах, вышедших из дома на работу. Все они несли разноцветные зонтики от ливня. По дороге подъезжал молочный фургон, стеклянные бутылки грохотали. Потрепанный пес влетел под машину. Это была обычная, хоть и залитая водой, пригородная улица.

А номер тридцать один был самым обычным загородным домом. Ухоженный палисадник с бежевым гравием и горшечными растениями; парадно покрашенная в красный цвет входная дверь; невысокая кирпичная ограда и железные ворота; все шторы задернуты. Ворота скрипнули, когда Раф открыл их, и Зак последовал за ним по дорожке к двери, в то время как Габс поспешила вниз по улице, решив пройти через заднюю дверь.

Рафу понадобилось около тридцати секунд, чтобы взломать замок на входной двери с помощью набора стандартных отмычек. Достаточно времени, чтобы дождь их пропитал. Зак сразу понял, что что-то было не так. Когда дверь открылась, он услышал скрежет конвертов по полу с другой стороны. Либо Мастер Головоломок был чрезвычайно популярен, либо он не забирал почту. Они закрыли за собой дверь, их глаза привыкли к тусклому свету.

Коридор вел к кухне в задней части дома. Слева от них была дверь, впереди — лестница. И странный запах. Очень слабый, но неприятно сладкий. У Зака ​​было неприятное чувство, и, судя по выражению его лица, у Рафа тоже. Они молчали. Они просто пошли вперед и начали обыскивать дом.

Дверь слева вела в гостиную. Книжные шкафы от стены до стены, набитые книгами в твердом переплете и компакт-дисками с классической музыкой. В углу — телевизор, горел торшер. Старая мебель с цветочным узором и красновато-коричневый ковер. Но Зак еще не видел такого хаоса. Пол был завален книгами и стопками старых газет, а на журнальном столике лежало около пятидесяти кроссвордов, вырезанных из газет. Было невероятно пыльно — тысячи частиц пыли танцевали в луче света, который проникал в комнату через щель в верхней части закрытых занавесок, а в воздухе жужжали две большие черные мухи. Иногда они легким стуком бились об зеркало над камином, прежде чем вернуться к своему воздушному танцу.

— Роскошное место, — пробормотал Раф, его голос был полон сарказма.

Кухня была более скудной — и создавалось впечатление, что обитатель этого дома не был хорошим поваром. На плите стояла грязная сковорода со слоем застывшего жира. Еще одна муха ползла по белому жиру. Ключ торчал в замке задней двери. Когда Зак увидел, что Габс, промокшая насквозь, появилась в крошечном заднем саду, он отпер дверь, чтобы впустить ее. Никто не говорил. Вместе они поднялись по лестнице.

Когда они подошли к первому этажу, сладкий запах усилился. Еще неприятнее. Зак понял, что прикрывал нос и горло, и заметил взгляд, которым обменялись Раф и Габс.

— Тебе лучше спуститься, милый, — сказала Габс, когда они оказались на площадке. Но Зак покачал головой. Он мог принимать свои решения, и Габс, похоже, уважала это. Зак заглянул в маленькую ванную. Белая ванна с желтыми пятнами и плесневеющая занавеска для душа, свисающая с перил. Кольцо из щетины в раковине. Крышка унитаза было поднята, и запах был не слишком свежим. Зак заметил, что тут жужжала еще одна муха, такая же большая, как те две, которых он видел внизу. Это была всего лишь муха, но что-то в ней заставляло его тело дрожать.

Зак застыл. Он что-то слышал. Он поднял голову. Сверху послышался шорох. Движение над ванной. Он оглянулся на Рафа и Габс. Они тоже это заметили.

Шорох пропал. Осталось только жужжание мухи.

В конце лестничной площадки была закрытая дверь. Подойдя туда, Раф вытащил пистолет. Зак и Габс следовали за ним на метр позади. Запах стал еще более резким, и Заку показалось, что он слышал что-то еще. Мягкий гул. Он исходил из-за двери.

Щелчок. Это Раф убрал предохранитель своего пистолета. Он был в метре от двери и держал перед собой пистолет. Он поднял три пальца левой руки.

Два.

Один.

Сила, с которой он выбил дверь, была огромной. Казалось, что рама сотряслась. И когда Раф ворвался в комнату, вырвалось что-то еще: рой мух, может быть, несколько сотен, жирных и черных, и вонь была настолько ужасна, что Зак ​​закашлялся.

Через открытую дверь он увидел, что Раф смотрел на потолок. Зак шагнул вперед, размахивая рукой перед лицом, чтобы отогнать мух, и с каждым ударом поражал пару насекомых. Габс была рядом с ним, тоже кашляла, когда они вошли в комнату.

Воздух был полон мух, все гудели. В самой комнате не было ничего, кроме односпальной кровати и прикроватной тумбочки со стаканом застоявшейся воды на ней. Однако у стены напротив окна в потолке был люк, от которого на землю спускалась лестница на чердак. Оттуда летели мухи, и доносился шум. Раф вытащил из куртки фонарик и посветил им через отверстие на чердак. Он осветил подошвы пары ног, казалось, подвешенных в воздухе с одной стороны проема. Не требовалось много воображения, чтобы понять, что они смотрели на повешенного.

— Тебе не обязательно на это смотреть, милый, — сказала Габс. Зак стиснул зубы и проигнорировал ее, пока Раф поднимался по лестнице. Потом Габс.

Потом Зак.

Увидев труп, он был уверен, что не сможет оставаться там долго. Он уже видел двух толстых крыс с длинными чешуйчатыми хвостами, убегающих в угол чердака, а наверху мухи носились так яростно, что одна ударялась ему в лицо каждые пару секунд. Вонь была гадкой, но ничто из этого не было настолько ужасным, как вид тела, свисающего с центральных балок высоко наверху. Для начала он был голым. Кожа была желтой и восковой, блестела в местах, откуда вытекала жидкость. Сгустки жира, казалось, сползли с его туловища на живот, как будто кожа соскользнула с его костей.

Но его лицо было хуже всего.

Рот и глаза были широко открыты, ноздри раздулись. У края левого глаза Зак заметил движение. Он понял, что это была личинка. Больше движений вокруг рта. Чешуйчатый черный таракан убежал в тело, прячась от света фонарика Рафа. Во второй раз за пару минут Зак подавлял рвоту.

— Судя по всему, — выдохнул Раф, — Мастер Головоломок уже несколько дней не собирает головоломки.

Ни Зак, ни Габс не ответили. Они поспешили прочь по лестнице и вернулись на первый этаж, где запах был менее неприятным, и они могли хотя бы свободно дышать.

Вернувшись на кухню, Зак все еще чувствовал тошноту, и Раф открыл заднюю дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха, и они в течение минуты глубоко дышали, не говоря ни слова. Габс нарушила тишину.

— Самоубийство? — сказала она.

Раф покачал головой.

— Не думаю, что он сделал это сам — там не с чего прыгать. Нет, бедняга был убит.

— Как ты думаешь, как давно он умер? — спросил Зак.

— Трудно сказать. Крыша не была утеплена, поэтому наверху могло быть очень жарко, что ускорило процесс разложения. Даже в этом случае, судя по его запаху, я бы сказал, что он был там как минимум неделю. Патологоанатом скажет точнее, когда проведет вскрытие, — он вытащил телефон из кармана. — Мне нужно сообщить о смерти Майклу.

— Мы должны обыскать это место, прежде чем сюда прибудет полиция или уборщики, — сказала Габс. — Посмотреть, нет ли тут чего-нибудь.

Зак кивнул. Вместе они вошли в гостиную и начали переворачивать ее вверх ногами.

* * *

В конце Полумесяца Святой Марии фигура в широкополой шляпе и тяжелом плаще прислонилась к колонне. Он стоял здесь и смотрел, как черный «CR-V» подъехал к дому номер тридцать один, насчитал три фигуры, вышедшие из машины. Дождь был слишком сильным, чтобы он мог отчетливо разглядеть их черты. Двое из них были взрослыми, но неужели один из них был еще подростком?

Он позволил злоумышленникам пробыть там несколько минут, а затем направился к их машине. Его правая рука была в кармане пиджака, а пальцы в поту возились с тяжелым круглым металлическим предметом. Это был магнит, который обеспечивал основную массу объекта. Уберите его, и крошечный передатчик с батарейным питанием будет едва заметным в его руке. Тем не менее, для такой мелочи он был очень мощным. На Земле было не так много мест, где GPS-навигатор не работал, но он сомневался, что люди, за которыми он следил, будут отдыхать под толстым пологом джунглей Белиза или под водой.

Подойдя к машине, он задумался, нашли ли они то, что искали. Он представил, как они открывают дверь спальни и смотрят вверх. Он задался вопросом, достаточно ли разложился труп, чтобы тело можно было отделить от головы, или же мистер Алан Хинтон, Мастер Головоломок, все еще целым и невредимым свисал с балок.

И когда он подошел к стороне машины, наиболее удаленной от тротуара, наклонился и прицепил магнитное устройство внизу, он обнаружил, что мрачно улыбался. Кто-то вполне мог раскрыть его небольшой хитрый код, но это не имело значения. У него были другие способы донести послание. Другие способы, которые увидят нужные люди.

Ведь правильный человек будет смотреть.

Устройство прочно прикрепилось к машине. Мужчина перешел дорогу и продолжил путь под дождем к противоположному концу улицы. Он не оглядывался. В этом не было необходимости. Его работа была сделана.

* * *

— Я не знаю, как люди могут так жить, — сказала Габс, листая пыльную стопку книг в кресле. — Это место не очистить и за годы.

Зак согласно кивнул, но на самом деле его мысли были о другом.

— Посмотри на это, — сказал он.

В руках у него была бледно-голубая тетрадь, как из начальной школы. Он нашел ее под подушкой на диване. Она была почти пустой. Лишь первые несколько страниц были заполнены неаккуратным, но мелким почерком.

— Слушай, — выдохнул он и начал читать.

Понедельник, 2 июня

Все журналисты, которых я знаю, говорят, что когда происходит что-то странное, нужно делать заметки. Итак, начнем. Мне сегодня звонили по телефону. Незадолго до полуночи. Я работал над головоломкой. Это был мужчина. Его голос звучал странно. Однажды я видел фильм, когда злодей использовал какое-то приспособление, чтобы замаскировать свой голос. Это звучало так. Я не могу точно вспомнить, что он сказал. Я был слишком удивлен. Он спросил меня, не хочу ли я заработать 1000 фунтов стерлингов. «Конечно, — сказал я. — За головоломки не так много заработаешь». Он сказал мне, что все, что мне нужно сделать, это заменить три моих кроссворда тремя его. Отправить их в печать и убедиться, что их напечатают. Я испугался, когда он это сказал. Не знаю, почему. Я сразу положил трубку.

Я пишу это на кухне. Мне показалось, что я только что увидел, как что-то шевелится в саду. Наверное, это был просто кот. Или лиса. Они забираются всюду. Я запер дверь на всякий случай. Я пойду спать. Надеюсь, он больше не позвонит.

Вторник, 3 июня

Он позвонил сегодня снова. В шесть часов, как раз когда я заваривал чай. Сначала я его не слышал, потому что сосиски шумели на сковороде. Он сказал, что заплатит мне 5000 фунтов стерлингов. Боюсь, я изрядно рассердил его. Я сказал ему, чтобы он перестал звонить. Он стал угрожать мне. Он сказал, что знает людей в газете и может меня уволить. Я не хочу терять работу, но я снова повесил трубку. Правильно ли я поступил?

Четверг, 5 июня

Мне пойти в полицию? Он предложил мне больше денег. 10 000 фунтов стерлингов за замену трех кроссвордов на другие. Я, конечно, сказал нет, и он рассердился. Сильно. Он сказал, что даст мне еще один шанс, и что я пожалею, если снова откажусь.

Хотел бы я знать, кто он такой. Я подозреваю, что кто-то из газеты. Ладгроув? Я встречался с ним несколько раз. Он — гнилое яблоко. Если бы я только мог правильно расслышать голос звонящего, но он снова маскировал его.

Я напуган. Думаю, пойду в полицию. Завтра первым делом.

— Это его последняя запись, — тихо сказал Зак. — Думаю, он… — он многозначительно посмотрел вверх.

Габс подошла к нему и взяла тетрадь, ее глаза были задумчивыми.

— Ага, — кивнув, она согласилась. — Он держался. Но прежде, чем кто-то его убил, они заставили его заменить три кроссворда. Не один. Три.

— Три кроссворда, три бомбы… — выдохнул Зак.

— Думаю, пора купить газету, — сказала Габс.

7

ВТОРАЯ БОМБА

Зак еще помнил, как мама впервые дала ему монету, чтобы он сам сходил в магазин за сладостями. Ему было десять, и он бежал изо всех сил к киоску с газетами, сжимая монету в ладони. Но теперь он бежал вдвое быстрее, пытаясь найти ближайший к дому Мастера Головоломки газетный киоск. На кону стояла не только плитка шоколада.

Свернув налево от улицы Полумесяца, он увидел в тридцати метрах вниз по дороге небольшую шеренгу магазинов: прачечную, недвижимость, овощной магазин и, к его облегчению, газетный киоск. У киоска стояла очередь, четверо мужчин в костюмах явно покупали бумаги для поездки на работу. Пятый мужчина стоял у газетных полок, собираясь достать последний номер «Daily Post». Вместо этого Зак схватил его.

— Эй, сынок, — возмутился мужчина. Зак проигнорировал его. Он ворвался в начало очереди, бросил десятифунтовую купюру на прилавок и, не дожидаясь сдачи, выскочил обратно на улицу и, едва переведя дыхание, вернулся в дом Мастера Головоломок.

Раф и Габс ждали его в гостиной с тревогой на лицах. Здесь было несколько мух, но Зак не обратил внимания на них, когда опустился на колени перед журнальным столиком, убрал с него стопку книг на пол и открыл газету. Кроссворд — к счастью, обычный — был на внутренней стороне последней страницы.

— Сделай это, Раф, — сказала Габс напряженным голосом. Она протянула ему ручку, и примерно через пять минут сосредоточения — и пары подсказок из Гугла — Раф завершил кроссворд. Вместе они посмотрели на результат:

Зак тут же увидел первый ответ. Он ощутил холодок от слова «взрыв». Он уверенной рукой записал его на пустой части страницы.

EXPLOSION

В слове было девять букв. Он быстро нашел девять ответов по вертикали:

OSCAR

WHINY

ZERO

HOOCH

IDEA

IDLE

DOG

PLOT

FOES

Его рука подрагивала, он записал первые буквы этих ответов под словом «взрыв».

E X P L O S I O N

O W Z H I I D P F

Он взглянул на Габс.

— Вперед, милый, — шепнула она.

Зак записал алфавит и цифры под каждой буквой.

А потом добавил цифры в свою сетку.

E X P L O S I O N

4 23 15 11 14 18 8 14 13

O W Z H I I D P F

14 22 25 7 8 8 3 15 5

Потом он сложил цифры, не забывая про ноль, когда результат был выше 25, как и учила его Габс.

18 19 14 18 22 0 11 3 18

А потом записал соответствующие этим цифрам буквы.

S T O S W A L D S

Они втроем смотрели на результат.

— Св. Освальд? Знакомое название, — сказал Раф.

Габс встала и вытащила телефон из кармана.

— Проверю в Гугле, — сказала она. Она набрала слово в телефоне, подождала, пока загрузится страница.

Ее лицо побелело.

— Что случилось, Габс? — спросил Зак.

Она покачала головой.

— Этого не может быть…

Зак встал, взял у нее телефон и посмотрел на экран. Он прочитал первую запись. У него скрутило живот.

Детская больница Св. Освальда.

Он нажал на ссылку. Страница загружалась мучительных десять секунд. Фотография большого здания со стеклянным фасадом. Слова ниже Зак зачитал:

— «Детская больница Святого Освальда, расположенная на берегу Темзы, прямо напротив здания парламента, занимается уходом за больными детьми с тех пор…»

Он оборвался.

— Это должно быть ошибка. Никто не нападет на детскую больницу. Так ведь?

Но Раф явно думал, что так будет. Он уже вытаскивал свой телефон и набирал номер.

— Майкл, это я, — сказал он, как только ему ответили. — У нас проблема. Нам понадобится помощь…

8

БОЛЬНИЦА СВ. ОСВАЛЬДА

07:26

Мистер Фрейзер Уиллис с Лэй-авеню, 125, работал на скучной работе. В конце концов, в названии должности было слово «администратор». Фрейзеру было все равно. Несмотря на то, что все считали его работу утомительной, он знал, что его работа администратора больницы в детской больнице Святого Освальда была важной. Он не был врачом или медсестрой, но по-своему спасал жизни, поддерживая нормальную повседневную работу больницы. Пока его работа оставалась скучной, это значило, что все шло хорошо.

Когда он вышел из метро в семь часов того утра, дождь, который шел, когда он выходил из дома, прекратился, и ярко светило солнце. Он улыбнулся, но затем увидел девять пропущенных звонков за последнюю минуту. Что-то было не так.

Фрейзер все еще смотрел на телефон, когда он снова зазвонил. Неизвестный номер. Он ответил быстро:

— Фрейзер Уиллис.

Резкий голос на другом конце провода:

— Скотланд-Ярд, антитеррористическое отделение. Ваше точное местоположение?

Фрейзер моргнул.

— Я… эээ, я только что вышел из метро… Ватерлоо. П-проблемы?

— Как скоро доберетесь до больницы?

— Через четыре или пять минут…

— Бегите. Через шестьдесят секунд будет команда, — звонок завершился.

Фрейзер снова уставился на телефон, его мутило. Затем он сильнее сжал ручку своего кожаного портфеля и побежал.

Администратор больницы не был быстрым. Его ноги и руки были тонкими, а костюм развевался на бегу. К тому времени, как перед ним предстал огромный стеклянный фасад больницы, его редеющие рыжие волосы промокли от пота. Он остановился, хрипя, в десяти метрах от входа. За исключением черной «Audi 6», припаркованной на обочине, с мигающими аварийными огнями, все было как обычно. Он узнал одного из консультантов, вошедших в здание, когда из него вышли двое уборщиков, выглядевших усталыми после ранней утренней смены. Только когда он вошел в здание и посмотрел в сторону стойки регистрации, он заметил что-то иное. С администратором разговаривали двое мужчин, которых он не знал. Когда он вошел, женщина за стойкой сразу указала в его сторону. Двое мужчин оглянулись; еще двое появились как будто из ниоткуда по обе стороны от него.

— Фрейзер Уиллис? — спросил один из них. У него были коротко остриженные волосы и нос, который выглядел так, будто его ломали как минимум пару раз.

— Верно…

— Вам необходимо немедленно начать аварийную процедуру 3A.

Фрейзер на мгновение запаниковал. Что такое аварийная процедура 3А? Но прежде, чем он успел сказать что-нибудь еще, мужчина проводил его к остальным у стойки регистрации, разговаривая быстро, но под нос, так что никто, кроме Фрейзера, не мог слышать:

— У нас есть достоверные сведения о взрывном устройстве где-то на территории…

— Бомба? — почти крикнул Фрейзер. От сурового взгляда мужчины он понизил голос. — Бомба?

— Мы должны эвакуировать больницу как можно быстрее и тише. У нас есть машины скорой помощи, но мы не можем рисковать, показывая их слишком рано. Тот, кто оставил бомбу, может наблюдать за зданием и взорвать ее, если увидит что-нибудь подозрительное.

Фрейзер хотел бежать. Он оглянулся на выход, но крепкая хватка мужчины дала понять, что его место внутри больницы.

Теперь они были у стойки регистрации. Другой из четырех мужчин — он был в кожаной куртке и, как заметил Фрейзер, с потайным наушником в правом ухе — сменил его.

— Сколько у вас сейчас пациентов?

— Сто тридцать восемь, — автоматически ответил Фрейзер.

— Сколько могут ходить?

— Около… половины, — пробормотал он. — Остальные прикованы к постели… очень больные дети… нам нужно будет переместить их кровати в лифты и…

— Работайте сверху вниз, — прервал его человек в кожаной куртке. — Если устройство сработает, лифты отключатся. Я хочу, чтобы все пациенты собрались здесь, в приемной, прежде чем на улице станет шумно…

— Постойте, — сказал Фрейзер. — Так бомба может сработать, пока все еще внутри? — он в панике развернулся, увидел, что еще четыре офицера в простой одежде направляли прибывающих работников больницы к другим выходам. — Это… может всех убить.

Офицер хмуро посмотрел на него.

— Тогда лучше начинать, верно?

07:35

Джессика МакГрегор так устала, что ее тело болело.

Медсестры были любезны и выделили ей кровать в комнате, примыкающей к изолятору, где ее маленькая девочка Руби провела последние сорок восемь часов. Бедная Руби. Ей было всего восемь, но ей уже пришлось так страдать. Год лечения болезни был долгим и мучительным. Она потеряла волосы, до боли похудела и редко проживала день без рвоты. На ее лице всегда была улыбка, но ее мать видела сквозь это. Она знала, что это было для пользы окружающих. Когда Руби спала, улыбка исчезала, и именно ночью ее мать глядела на нее. Именно тогда она видела настоящую Руби. Ей было плохо. Она цеплялась за жизнь.

Джессика вздрогнула. Двое мужчин вошли в комнату, и они будто спорили. Одним из них был доктор Хан, добрый индиец, который заботился о Руби. Другой был крупный широкоплечий мужчина в кожаной куртке.

— Боюсь, — говорил доктор Хан, — этого ребенка категорически нельзя трогать. Ни при каких обстоятельствах я этого не допущу. Она очень слаба и очень восприимчива к инфекциям.

Джессика оцепенела и смотрела на них.

— Что случилось? — выдохнула она.

Ни один из мужчин не ответил ей.

— Доктор Хан, — сказал новичок, — устройство может сработать в любой момент…

— Устройство? — выдохнула Джессика. — Какое устройство?

— Насколько вы в этом уверены?

Мужчина не смог ответить.

— Если мы переместим Руби сейчас, вполне вероятно, что она не выживет. Медицина — это баланс риска, офицер. Руби не может покинуть изолятор, если на ней нет защитного костюма, — он подошел к двери, ведущей в камеру, и встал перед ней. — Я останусь со своим пациентом.

Джессика встала.

— Что… происходит? — потребовала она ответа.

Двое мужчин впервые посмотрели на нее.

— Эвакуация, — сказал мужчина в кожаной куртке. — Пожалуйста, идите к лифту спокойно и тихо.

— Я никуда не пойду, — сказала она. — Не без Руби.

Мужчина взглянул на нее. Затем он заговорил в небольшой микрофон на лацкане.

— Нам нужен защитный костюм. Изолятор, пятый этаж. Сейчас.

07:42

Фрейзер Уиллис вытер пот со лба.

— Нет, — сказал он трем работницам больницы, имена которых ему следовало бы знать. — Это не тренировка. Нам нужно, чтобы все пациенты были доставлены в приемную на первом этаже… нет, я не вправе сказать… да, это абсолютно необходимо…

Коридор четвертого этажа был ужасен. Неважно, насколько спокойным кто-то пытался быть, перемещение двадцати прикованных к постели детей вместе с капельницами и кислородными баллонами не было простой задачей. Младшие дети плакали — тонкими жалобными голосами. Старшие дети с тревогой смотрели на медсестер, ожидая подтверждения, что все в порядке, как нервные пассажиры самолета, смотрящие на лица бортпроводников в период турбулентности. Но медсестры выглядели такими же напуганными, как и пациенты. Никто не знал, что происходит. Они просто знали, что это серьезно.

Фрейзер посмотрел направо. Пространство вокруг дверей лифта было переполнено — три больничные койки, грохочущие друг о друга, толкали работники, чьи лица вспотели, а глаза были немного дикими.

Плач продолжался. Воздух казался душным. Фрейзер думал о собственном сыне, без сомнения, только что отправившемся в школу.

Он посмотрел на свою правую руку и заметил, что она дрожала.

07:56

Плач детей донесся до стойки регистрации. Вместе с маленьким мальчиком, чья нога была в гипсе, Фрейзер выбрался из лифта в хаос. Он быстро сосчитал количество кроватей здесь. Сорок три. Больше не было места. Им предстояло выпустить пациентов на переднюю площадку больницы. Во рту у Фрейзера пересохло. Если он присоединится к детям за пределами больницы, где это будет безопасно, заметят ли это? Было бы это проступком?

Один из сотрудников антитеррористической службы протиснулся мимо него. Он говорил в лацкан:

— Это команда Альфа-Пять. Мы достигли точки наполнения на площадке сбора. Мы начнем их выводить через шестьдесят, шесть ноль, секунд.

Фрейзер посмотрел на стеклянный фасад. Толпа снаружи могла видеть, что происходит. Она увеличилась втрое — человек сорок. Если кто-то наблюдал, он знал, что что-то происходило.

Он начал пробираться сквозь море больничных коек и капельниц к выходу.

— Уиллис! — рявкнул голос, перекрывая плач и грохот. Фрейзер обернулся. Офицер в кожаной куртке стальным блеском в глазах махал ему. — Куда-то собираетесь? — потребовал он ответа.

Фрейзер покачал головой.

— Нужно открываться. На улице будет шумно. Машины скорой помощи, обезвреживание бомб, — он посмотрел в потолок. — Ты нужен мне на верхних этажах, убедись, что все эвакуированы. У нас есть ребенок в изоляторе на пятом этаже.

— Руби МакГрегор.

— Не важно. Мама ее не бросает. И доктор тоже. Я попросил защитный костюм. Просто чтобы вы знали.

Фрейзер сглотнул.

— Но если тот, кто подбросил бомбу, увидит… — начал он.

— Мы сможем удерживать это прикрытие только так долго, — прервал его офицер.

— Но что, если он… что, если он взорвет бомбу…

Офицер моргнул.

— Тогда мы пойдем в могилы, зная, что сделали все возможное, чтобы спасти нескольких больных детей от больного террориста. Правильно?

Фрейзер снова тяжело сглотнул. Его взгляд метнулся к выходу, а затем к лифту.

— Верно, — сказал он.

07:57

«CR-V» с Заком, Габс и Рафом подъезжал к больнице на уверенной скорости. Всю дорогу Раф несся на красный свет под вопли разъяренных пассажиров, легко держал руль, но с выражением сильной сосредоточенности на лице и каплями пота на лбу.

— Что происходит? — потребовал ответа Зак, как только они поехали. Раф разговаривал с Майклом не более тридцати секунд и молчал, нажимая на педаль газа. Зак обратился к Габс, которая все еще не могла прийти в себя. — Что происходит?

— Эвакуация, — коротко сказала она. — Это единственное, что они могут сделать, — она выругалась себе под нос. — Что за монстр нацелился на детскую больницу?

Это был хороший вопрос, но не единственный, который волновал Зака. Что за монстр нацеливается на детскую больницу и намекает на это с помощью зашифрованного сообщения?

— Когда мы доберемся туда, — наконец сказал Раф, — не геройствуй, хорошо?

— Что ты имеешь в виду?

— Ребята, эвакуирующие здание, профессионалы. То же самое и с теми, кто ищет устройство. Они не будут рады, если ты встанешь у них на пути.

— А как насчет вас двоих? — потребовал ответа Зак.

Раф и Габс переглянулись.

— Мы старше, милый, — сказала Габс. Ее тон указывал на то, что это было ее последнее слово по этому поводу.

Доехав до Ламбет-Палас-роуд, они притормозили.

— Что случилось? — выдохнул Зак.

— Если у них есть здравый смысл, — сказал Раф, — они проведут первую часть эвакуации тайно, собрав как можно больше пациентов рядом с выходом, прежде чем извлекать их. На случай, если кто-то смотрит.

В поле зрения появилось здание, которое Зак видел в телефоне Габс. Оно было высотой около пяти этажей, в тонированном стекле, отражающем июньское солнце. Их прибытие будто что-то спровоцировало. Перед больницей произошел внезапный всплеск активности. Двери открылись, и небольшая толпа зевак разошлась, когда измотанный персонал больницы выкатил больничную койку и стойку для капельницы. Внезапно из ниоткуда появилось пять машин — три машины скорой помощи и две пожарные машины — которые остановились перед больницей. Сирены были выключены, огни не мигали. Но издалека Зак слышал звук других приближающихся машин.

Когда они втроем выпрыгнули и огляделись, он услышал и кое-что еще: теперь уже знакомый низкий гул вертолета поблизости. Сначала он не мог этого видеть; через секунды он зловеще поднялся из-за больницы. Вертолет пролетел над крышей здания, затем начал осторожно спускаться, пока не замер на земле в двадцати метрах от входа в больницу. Нисходящая тяга была невероятно сильной, и все вокруг склоняли головы и закрывали глаза. Зак, затаив дыхание, смотрел, как открылась боковая дверь вертолета, и из нее вышли две фигуры. Даже несмотря на шум лопастей, ему показалось, что он услышал чей-то крик при виде них.

Эти двое мужчин в зеленовато-коричневых костюмах и защитных шлемах были действительно пугающим зрелищем, ни один их дюйм не был обнажен. Они неуклюже шагали в тяжелых ботинках, как космонавты на Луне, каждый нес металлический чемодан. Позади них из вертолета вышли еще один мужчина и женщина, одетые в штатское, они держали двух собак на поводках. Судя по виду, немецкие овчарки.

— Отряд по обезвреживанию бомб! — крикнул Раф сквозь шум. — И собаки-ищейки. Прилетели из Веллингтонских казарм. Собак учат обнаруживать взрывчатку.