Я - Грач шесть

В пятницу оперативка по итогам недели затянулось до самого вечера. Довести до начальства нашу точку зрения о том, что выполнить повышенные обязательства, взятые на себя руководством цеха, без капитального ремонта оборудования не представлялось возможным. Как разговор слепого с глухим. Мои попытки предложить замену изношенного «железа», стоящего на нашем участке, на более целое и современное вызвали глухое раздражение начальника нашего цеха, которое он выразил в местных идиоматических выражениях. Нам было предложено увеличить усилия в вопросах улучшения эксплуатации существующего оборудования (правильнее сказать «текущего»; вот точно - изо всех дыр и трещин текущего). И что именно на нас особо возлагается ответственная задача по обеспечению обязательств цеха реальными делами. То есть если не обеспечим – отвечать будет мы.

- Всем всё ясно? Тогда никого больше не задерживаю! – Подвёл жирную черту под обсуждёнными вопросами наш «любимый» руководятел.

Выйдя на ступеньки центрального административного корпуса, мы с напарником остановились. Ледяной ноябрьский ветер резанул по лицу. Мимо проходили остальные участники совещания. Наши «соседи» по промплощадке тоже остановились.

Начальник соседнего участка Палыч, прикурил, прикрывая огонёк зажигалки ладонью. Володя, его технолог, отвернулся от резкого порыва ветра, несущего мокрый снег, и накинул капюшон куртки.

Всегда «любил» ноябрь: темень, холод… Если дождь - то ледяной, если снег – то мокрый. Хотя, как говорят «англичанцы», нет плохой погоды – есть плохая одежда.

Палыч с наслаждением пару раз затянулся. Ему, заядлому куряке, было тяжко совещаться – оперативиться почти три часа.

- Ну, что, на проходную?

На ступенях собственно остались только мы и наши «соседи». Плафоны на козырьке вестибюля едва пробивали сырой сумрак. В самом главном корпусе дежурный уже вырубил основное освещение. Володя качнул головой в капюшоне в сторону дорожки, ведущей на центральную проходную, потом вопросительно глянул на нас.

- Не, вы не ждите, мы тут пока постоим. А то еще нарвёшься на охрану… Потом ещё объяснительные придётся «рисовать» о курении в неположенном месте… Вы давайте, мужики; счастливо…

Соседи сочувственно покивали и двинулись в темноту дорожки к проходной. М-дя, нам с напарником можно было только посочувствовать. В основном матерщина руководства (читать - «конструктивная критика отдельных недостатков») сегодня была посвящена нашему подразделению. Наши попытки оправдаться имели прямо противоположный эффект – «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!»

Василич, начальник моего участка и по совместительству напарник в заводской упряжке, затянулся, прищурившись от дыма. Привычным жестом протянул мне пачку. Я привычно отрицательно покачал головой. Предмет моей личной гордости – уже седьмой месяц как не курю. Вот просто так взял и перестал. Ну, ладно, не просто так. Матушка и моя Красотуля открыли совместный фронт борьбы с курением. Воевали со мной почти три года, пока дочка не высадила у меня в тылу десант и не заявила, что ей тоже не нравится, что запах плохой и что это вредно для здоровья. Пришлось подписывать акт о безоговорочной капитуляции.

Василич задумчиво курил в кулак… Настроение "весёлое", близкое к "радостному". Чёрт бы побрал всех этих начальничков, выбившихся в руководство удачной женитьбой на дочках ещё более высоких «топов». Вот ведь парадокс - сынки больших «боссов», как правило, народец так себе: не рыба – не мясо. Сидят в отделах, пасьянсы на компьютерах раскладывают. А вот зятья! Эти-то по головам пройдут и всем глотку перегрызут за вожделенное начальственное кресло.

- Ну по домам, что ли? – хрипловато спросил Василич. Он ещё не залечил полностью простуду, подхваченную в октябре. – Вечерники и ночники отработают без нас. На выходных я сам ребят проконтролирую по телефону. А вот в понедельник придём и будем ломать голову, что делать дальше…

Мы уже неспешно шагали по дорожке по направлению к центральной проходной. Ветер сбавил обороты, и мокрый снег перестал хлестать. Он просто шмякался на асфальт под ноги. Редкие фонари образовывали островки света. Из-за этого казалось, что окружающий сумрак стал только более насыщенным. Точнее намокшим.

- Тебя подбросить? – предложил Василич.

- Да не, я на своей «шахе».

- Чего это ты сегодня? Обычно ж пешком бегаешь.

- Лизку после гимнастики должны были мои родители забрать. Я с ними договорился – как знал, что наш лиходей сегодня снова задержит. Вот надо «ребёнку» отвезти домой и потом ещё по магазинам пробежаться. Потому я сегодня свои «колёса» взял.

Холл заводской проходной встретил ярким светом, теплом, медитирующими «ВОХРушками» и уборщицей. Неодобрительный взгляд на наши мокрые следы. В пропускных кабинках у нас профессионально–небрежно проверили пропуска и, решив, что мы достойны свободы и отдыха, выпустили на улицу.

Василич буркнул на прощание:

- Ну, бывай… - и остановился под навесом главного входа проходной, чтобы ещё раз закурить. Что же, портить здоровье никотином – это сознательная прерогатива взрослого мужика. Вредная мыслишка с издёвкой вякнула из глубины сознания: «Ага, а сам-то давно ли бросил? Если бы не твои девушки, сейчас бы тоже травился бы табачищем…»

Стоянка у завода была уже почти пустой. Остались только машины вечерников, да таких, как мы с Василичем. Идти пришлось почти через всю мокрую и тёмную площадь. С утра места оставались только при въезде. Там сейчас меня и дожидается моя «шестёрочка».

Чёрт возьми!.. Картина радости бытия дополнилась свежими ощущениями холода и сырости, - я, конечно же, промок. Ботинки решили, что всё равно скоро конец сезону, их функция завершена и поэтому не стоит упираться и держать снаружи грязное месиво, покрывающее асфальт площади. Ну, почему мне сегодня так везёт? За какие прегрешения?…

Та-а-ак! Ну-ка, тряпка, соберись! Теперь выжмись! Встряхнись! И на верёвку – сушиться!

Как там нас учил тренер… Глубокий медленный вдох. Как будто пьёшь воздух. Ещё глубже! Резкий выдох! Ещё разок.

Во. Полегчало… Всё в норме. А кому сейчас легко?

Брелок автомобильной сигнализации нашёлся в кармане куртки. «Шестёрочка» приветливо пискнула пару раз и впустила на водительское кресло. Ну, конечно, не тепло, но, по крайней мере, и не так сыро и ветрено как снаружи. Теперь бы попасть ключом в замок зажигания. Не фига не видно… А ведь кто-то недавно разорился на крошечный карманный фонарик – светодиодный, металлический, не убиваемый (как было написано). Иди-ка сюда, дружок, – есть тут для тебя работа. С фонариком дело быстро прошло на лад. Машинка фыркнула пару раз и довольно заурчала. Ну, да, ну не иномарка, ну старенькая. Так ведь возит же, много не требует. Под окошками ночует, на проходной дожидается. Всё равно на новую машину денег нет, и не предвидится.

Хорошо «переобуться» на «зимнюю резину» успел, а то погода скоро совсем «за минус» уйдёт. Ну вот, чуток погрелись – можно и отчаливать и проститься с любимым заводом на целых 52 часа.

Неспешный плавный набор скорости. Набрал 60 км/ч, положенные правилами дорожного движения. Всё равно гнать по мокрой скользкой дороге быстрее было не желательно. Фонари освещения на трассе до жилой зоны тоже горят через один – может экономят в ГорЭнерго, а может от сырости контакты светильников перегорели…

Запела гарнитура мобильного. Зазвучала мелодия, которая была «заведена» на звонки матушки. Всё же приятно, когда в этом тёмном холодном и слякотном мире про тебя помнят, тебя где-то ждут и беспокоятся.

- Слушаю, да-да. Я уже еду…

- Да ты не спеши. Мы уже поужинали. Лизонька с дедом мультики смотрят.

- Хорошо. Мам, я ещё тогда в магазин заскочу, а потом к вам. Купить что-нибудь вкусненького к чаю?

- У нас всё есть, а на выходных мы сами и так по магазинам собираемся. Может Лизоньку оставите у нас ночевать? А то, что вы будете ночь мотаться… Завтра вместе с Машенькой и приедете за ней.

Немножко помолчал, оценивая предложение. Пока доеду, пока дочка соберётся… Опять же в магазин хотел забежать. А ещё ведь придётся отвечать на вопрос родителей «как дела на работе…». Поеду-ка я лучше домой.

- Угу, хорошо. Ладушки. Мы тогда завтра приедем. Ну, до встречи.

Отбой. «Бип» гарнитуры. Любит бабушка нашу дочку, свою маленькую копию (правда – правда, могу даже для сравнения фото показать).

Значит, у меня есть ещё почти час форы по времени. Можно встретить свою Красотулю после её курсов повышения квалификации. Надо бы позвонить – предупредить. Рука привычно полезла во внутренний карман. Нет, не буду. Не люблю звонить на ходу – нервирует меня это дело, да и от вождения отвлекает. Лучше позвоню от магазина. Телефон так и остался лежать во внутреннем кармане куртки.

Пробежался взглядом по зеркалам – никто не поджимает, никого сзади нет. Погода не благоприятствует вечерним поездкам. Только таксёры гоняют – денежку пытаются зарабатывать «подметая улицы».

Снова пошел дождь со снегом – очередной заряд. Включил дворники. Вдали слякотную хмарь пробивали лучи фар ближнего света и мигающая аварийная сигнализация. Какой-то дальнобойщик остановился на встречной обочине. Вроде никого больше не видно.

Мне осталось ещё метров триста, а потом два перекрёстка и поворот. Зайду в магазин… «Ребёнки» не будет, и мы можем чуток расслабиться. Давно что-то мы себя не баловали. Вот и прихвачу в магазине бутылочку вина. Французского или итальянского. Не-э-э, лучше крымского. И моей Красотуле больше нравится. Вспомним прошлогодний отпуск… Наши фотографии на слайд-шоу посмотрим. Севастополь, Ялта и Алушта. В каждом городе провели по неделе. Это, наверное, был самый удачный и беззаботный отдых нашего маленького семейства.

Фура на обочине сонно мигает аварийкой. Уже совсем близко…

И вдруг резкий свет в глаза!

На встречный автомобиль, вынырнувший из-за дальнобойщика, успел отреагировать резким поворотом вправо, но было уже поздно.

Удар! Нас с шахой подбросило, развернуло в воздухе. Грудью вошел в баранку, потом головой - в боковое стекло. Грохот приземления. Ещё разворот, Шестёрочка крутанулась на двух колёсах, слегка задумалась – переворачиваться или нет – и, хрумкнув на прощание подвеской, встала ровно.

Темнота.

Чёрт, как же больно-то!

Как в мясорубке побывал. Права рука вроде шевелится. Ноги! Чёрт, видел же краш-тесты «классики» – ноги водилы всегда в зоне поражения. Блин, придавило что ли… Течет по роже. Нос… башку расшиб. Хорошо еще зимнюю шапку надел, то бы совсем хана. Что же так мокро? Кровь... Ну, всё, - кранты куртке … Только месяц покрасовался! Ну, что за ЁКЛМН! …и Красотуля расстроится... Чёрт! Больно же! Да я же ща взвою! И не видно ни хрена… Там мужики в фуре должны быть… Подмогнут. Ну хотя бы позвонят куда надо. Если сумею встать на ноги, этому дебилу, что на встречку выскочил, башку сверну! Ему что, права в нагрузку к машине подарили!?

Уплываю… Нокдаун. Держать удар! Это ещё не аут! Реальность косым кругом пошла влево. Держаться, - рефери ещё счёт не открывал. Ща-ща… Ремень, дверь… Сейчас я попробую выползти… Боец, впереди ещё два раунда! Закусить капу, поднять перчатки, держаться!

Голоса, грохот снаружи! Ну, наконец-то! Чуть не сдох, пока дождался!

- Мужики! – хочу крикнуть, а изо рта свистяще вырывается – М-м-х-х-о-о…

Т-фу, - сплюнуть кровью. Надо дать им сигнал, что еще живой, а то пока будут ждать спасателей я три раза «коньки откину»… Правая рука вроде работает – стукнуть в крышу. О, получилось… Ну-ка, ещё разок... Ни чего не вижу – темень. И боль жуёт меня всё сильнее и сильнее. Планета из левого виража решила пойти в правый. Ну, что, здравствуй, сотрясение мозга!

Голоса. Слабо, на пределе слышимости.

-…живой. – Да, блин, живой же, конечно! Ещё... Пока… А если вы будете телиться, могу и перестать быть таковым!

-…фонарь… - Нате! Вот же мой не убиваемый фонарик. Блин, да где же он тут… И вообще на фиг он вам нужен?

Воздух… Резкий, мокрый, холодный.

- А-а-хх-а! Мгх-а-а-хх-у! – это типа у меня получилось выразить радость, что до меня добрались.

Голоса стал слышать лучше, но всё равно как через стену.

- Режь ремни!

- Очки убери – стёкла разбиты. – Когда я успел очки одеть!? Они же в бардачке так и остались. С моими -0,5 я их одеваю только в дальнюю дорогу. Или для пижонства – чтобы интеллигентность подчеркнуть.

Что-то белое мелькнуло перед лицом в темноте. Бинт? Что, «скорая» уже успела?

- Шлем, осторожнее! Снимаем…

Шапку с меня стащили вверх (тарелка Земли, та, что стоит на трёх слонах и трёх китах, устроила килевую качку – надо потом нерадивому зверью объявить выговор). Башку мне бережно отклонили на подголовник. Что-то белое снова перед глазами. Марля что ли? Крепкие руки грубовато подхватили и потащили вверх. За шкирку в том числе. Что? Дверь заклинило и пришлось крышу срезать? Ну, всё – прощай моя верная машинка…

Ноги! Блин, да больно же! Осторожнее! А получилось что-то всхлипнуть – взрыкнуть:

- Но-о-ххх… Агрх-х-х…

Всё аут. Занавес! Если рефери всё-таки и открыл счёт, то я его уже не слышал. Эту схватку я продул «за явным преимуществом»…

Вш-ш-и-и-х. О, картинка вернулась! Так, видеокарта в башке накрылась только частично, и её ещё можно «вытащить» профилактикой. Или всё же следует заменить на новую. Потому что снова ни фига не видно. А вот мокрую пакость, что падает с неба ощущаю и весьма ясно. Аммиачок… Любимый запах. Я что, в родном производственном корпусе?!

Нет. Темень. Лежу на спине. Загораю. Так можно было бы сказать, если отбросить обстоятельства что на улице ноябрь и полное отсутствие солнца. По рожице стекает то, что падало с неба в виде дождя со снегом. Похоже, что обосновался на носилках. Носилки вроде как на поверхности планеты. О, снова начались качели – карусели. Ещё болит правая нога и левый бок. Левую ногу вообще не чувствую…

- Мужики, я сейчас встану, только помогите. – Снова хотел сказать, и снова не получилось. Я, что, так здорово долбанулся, и теперь до пенсии буду Герасима из «Му-Му» изображать?!

Рядом кто-то бегает, суетится, командует. Правда всё воспринимается как телевизор с приглушенным звуком, когда ты сидишь к нему спиной или боком.

Ближе к себе слышу:

- Взяли! Давай!..

Меня куда-то резко вскинули вверх.

- Принимай. Осторожнее! Опускай, ставь…

Не въехал – а где собственно верх у этой санитарной «Газели»? Надо мной чернело мрачное ноябрьское небо и скупо цедило мне в лицо что-то мокрое и холодное. Поверхность подо мной слегка вибрировала.

Что-то хлопнуло. Кто-то над головой довольно заботливо прошумел:

- Давай, поехали, только осторожнее.

Пол подо мной рыкнул и начал качаться и подпрыгивать. Через некоторое время амплитуда качелей в башке и того чудо-транспорта, на котором меня перемещали, вошли в унисон и начали меня убаюкивать. Всё. Я снова сдался. Уплываю…

Что-то звякнуло. Потом брякнуло. Где-то близко кто-то ходил и что-то делал. Сопровождая свои действия недовольным бурчанием. Глаза нехотя открылись. Несколько медленнее, чем бы мне хотелось. Так, фокусировка, наводка резкости… Да здравствует дневное освещение. Ночь видимо прошла в отключке. Ну и где это мы обустроились? По виду похоже на больницу. Это хорошо. Фу, ну и запашок. Хлорка – карболка. Вот почему в платных мед.центрах нет этого характерного запаха? Руки… Движутся и шевелятся. Нормально. Так, поднесем их к своим видеодетекторам. О! Целые! Правда все поцарапанные, как будто кошку мыл, грязные и с «трауром» под ногтями. Ох, - это отозвался левый бок. А вот тут не всё хорошо – бочину резануло прилично. Палата изобразила повороты вправо – влево и лёгкое покачивание. Ага, головой приложился прилично. Правая рука подтвердила это, нащупав бинт на лбу. Продолжаем инвентаризацию. Грудь, живот… Чем это меня накрыли? Они что, зажали нормальные пододеяльники? Последний раз так кровать экипировали когда ещё служил в армии – одеяло отдельно и две жиденькие простыни. Блин, пить хочется. Во рту - как в реакторной ёмкости перед зачисткой – раствора уже нет, а есть грязюга и вонища.

Задница, передница… Вроде ничего не пострадало. Я, конечно, не очень ими дорожу, но за свою жизнь как-то с ними сроднился и без них будет явно хуже. Ноги… Попадос… Если левая (как оказалось всё на месте) болит как сильный ушиб, то правая точно – перелом.

- Э!.. Народ! Тут есть кто? – Во! Получилось. Вариант с Герасимом можно отложить. Но прохрипел – просипел как-то не очень внятно. Звукофоны медперсонала меня не засекли.

Исправимся. Так прокашляться. Сглотнуть. И – попытка номер два.

- Люди! Ау! – Ага, как Красная Шапочка, которая потерялась в лесу.

На попытке номер три (бис – улучшенной) в поле моего зрения возник медработник.

Мдя-а-а.

С другой стороны… А чего такого, – прикольно даже. Нет, ну ожидаешь стандартную советскую нянечку – медсестру, неопределённого возраста за 50 в бело-сером халате со шваброй подмышкой… А появляется довольно крепкий мужик, коротко стриженый (почти по-солдатски), с пшеничными усами и забавном халате без пуговиц. Цвет халата оправдал ожидание – был серо-белым застиранным. На груди слева накладной карман. Воротника нет. Под халатом явно гимнастёрка. Вот именно гимнастёрка! Не китель, не пиджак, не свитер, не камуфляж, а гимнастёрка. С петлицами. С голубыми петлицами, которые находятся выше среза халата. С голубыми петлицами с тремя красными треугольниками, над которыми господствует змеюга с чашкой.

Версия раз – меня закинули в ближайший военный госпиталь (странно, наша городская больница ближе). А у мужиков в честь чего-то или какой-то даты ролевуха про войну.

Версия два – головой я приложился так крепко, что видеокарта вылетела из пазов. И процессор тоже. И вот проецируют мне непонятно что.

- Во, уже оклемался. – Голос вошедшего бодр и деловит. К запаху карболки примешался запах табака. И вроде как перегара?.. Так! Не надо клеветы на нашу армейскую медицину! – Пить хочешь? – Окончание он чуть сглотнул и получилось «хошь?»

Не ожидая никакого подвоха я кивнул и просипел: «Ага!»

Зря, ой зря я делаю движения головой… Резкая боль, как будто в башку шило ткнули, и поехало вращение.

Медбрат (а как мне его еще называть?) сделал несколько шагов вперед и исчез из моего поля зрения. Запрокидывать голову, чтобы посмотреть, что он там делает, мне было совсем не охота после «Ага». Сверху что-то булькнуло и полилось. Потом меня бережно подняли в полувертикальное положение и поднесли ко рту кружку. На то, чтобы рассмотреть из чего собственно пью, сил не было. Но то, что это была кружка, - ручаюсь. Медбрат – реконструктор также аккуратно вернул меня обратно в лежачее положение. Мозг еще разок спроецировал изображение в виде скачков пируэты и утих.

- Семён Никлаича позвать?

- Позвать, - я осторожно согласился. Кивать головой не стал.

Медбрат повернулся и пошел к выходу. Во! Я увидел, на чём у него держался халат – на завязочках, которые были расположены в рядок у него на спине.

- Товарищ (у него снова получилось «Тарищ») военврач, лейт (снова он сократил) Жур-лёв в себя пришёл.

- Хорошо, иду.

Ого, я вроде как целый лейтенант. Кто такой «журлёв»? Он тоже в себя пришел? В этом маскараде я, наверное, или командир взвода, или командир роты. Короче вообще офицер! Да, круто я головой приложился… Ну, ладно, пока я весь этот бред потерплю, а потом только антидепрессанты, закутывание в холодные простыни, ежегодное обследование в психушке… Блин, и это в мои-то годы! Зато профком будет путёвками в санатории обеспечивать в самое бархатное межсезонье. Тудыт-растудыт… Моему начальнику цеха теперь и увольнять меня не надо – просто спишут в дурку и всё. А что, как ему хороша карта легла! Повышенный план не выполнили? Оборудование окончательно развалилось? А кто виноват – а вон тот долбанутый. Его ещё в психбольницу отправили…

Ёо-моё! Мои девушки меня-то уже потеряли! Позвонить не успел… Хорошо, что Лизка у моих родителей осталась. А вот моей Красотуле предстоит беспокойная ночь с поиском по моргам, по больницам и по милициям - полициям. Ну, ничего – она товарищ упорный, найдёт. Далеко от места аварии от…