Я. Не. Жертва

6

Еб….ть! Как же так вышло?

Я посмотрел на хрупкое тело девушки, лежавшее на моей кровати и свернувшееся клубочком. И кто бы мог подумать, что деваха с такой внешностью и таким возрастом могла оказаться целкой? Да нынешние бабы рождались уже распакованными и отбитыми на голову, хотя некоторые и корчили из себя невинность.

Блядь! Не померла бы, только трупа в собственной кровати мне еще не хватало.

Я сел на край постели и залпом выпил оставшийся в стакане коньяк.

Красивая, очень красивая, той самой красотой, которая привлекала меня больше всего — тонкая, изящная, хрупкая, белокурая, с большими глазами — все как я люблю. Я как ее тогда в кафе увидел, так сразу понял — моя. И только моя. Сколько захочет денег дам, но она окажется у меня в постели. Благо мои возможности позволяли мне кое-какие капризы, даже довольно дорогие и редкие. В тот же вечер пробил ее немного, хорошо, что ее подруга-курица язык за зубами держать вообще не умеет — все, что надо растрепала. Студентка, семья простая, мать да она, деда и бабку в прошлом году похоронила, ни связей, ни знакомств — тоже хорошо, ни лишних денег — просто отлично. Такие довольно легко сдаются, кому нравится жить во всем себе отказывая. А я человек щедрый, если со мной хорошо, то и я не обижаю.

Все шло просто замечательно, до сегодняшнего вечера. Сама согласилась, сама приехала. А потом началось: мне надо домой, простите ваши рыла не для моей персоны. Ненавижу, когда девки меня динамят. Да и подруженька ее из таких же: Сашку прокатывает уже месяц. Но с той опаснее связываться, — Сашке, не мне, — у той родители шум поднять могут. Вот и зассал Петрович. Посадил динамо в такси и отправил восвояси. А я свою кошечку не упустил. Вот только и подумать не мог, что испугалась она не в шутку. А когда сопротивляться начала — вообще башню от злости снесло. Я как ее обнял, так понял, что кончить в штаны как пацан могу, сил сдерживаться не было.

Лежит, дрожит, крови было столько, словно я ее тут убивал, а не трахал.

Нет, страха не было, ничего эта пигалица против меня сделать не сможет. Да и как, если там внизу вся верхушка областных силовиков гулеванит, прокурора только нет (эту гниду я к себе близко не подпущу). Но вот….

Я ее и сейчас хочу. Даже такую жалкую и сломанную. Я ведь только первый голод утолил, еще хочется. Но сейчас трогать нельзя, действительно можно милашку покалечить. А калечить ее не хотелось — я снова плеснул себе коньяка — она мне здоровая нужна. Такая, чтобы полностью мне покорилась, чтоб ждала меня в постели, распустив волосы и смотрела с желанием.

Дрожит, не смотря на теплое одеяло. Укрыл еще пледом и вышел, закрыв дверь на ключ — не хватало, чтобы кто-нибудь из пьяных рыл на нее случайно налетел. Им шлюх хватит, а мою девочку я трогать не дам.

Спустился вниз и тонко намекнул гостям, что пора всем свалить из моего дома. В принципе, они уже и сами собирались, я только их немного поторопил. Через час разъехались все, кроме одной из шлюшек — блондинистой бляди, которой велел остаться. Еле дождался ухода гостей, как завалил ее прямо в холле, отыгрываясь за мою красотку, спящую наверху. Вот уж где оторвался по полной, что даже прожжённая шлюха пощады запросила. А перед глазами — огромные серо-голубые глаза в обрамлении длинных ресниц.

Заснул там же на диване, среди бутылок, жратвы и раскиданных подушек. Сквозь сон слышал как ушла шлюха, забрав деньги со стола, оставленные для нее. Молодец, сама ушла, тихо, не побеспокоив, оставив меня дома один на один с моей куколкой.

Утром проснулся с головной болью — все-таки коньяк дал о себе знать. Но в первую очередь понимал, что нужно проверить девчонку на верху. Она не спала, лежала в кровати и смотрела куда-то в окно.

— Доброе утро, — я поздоровался, с тревогой глядя в бледное, почти серое лицо. Она вздрогнула, сжалась в комочек под моим взглядом. Под глазом за ночь налился качественный синяк, синяки были и на тонких запястьях — да, вчера я знатно перестарался.

— Я хочу домой, — едва слышно прошептала она бледными губами.

— Собирайся, поехали, — кивнул я.

Хороша, даже сейчас хороша.

Осторожно встала с кровати, пошатываясь.

— Моя одежда…

Кинул ей свою футболку и старые спортивные штаны, в которых она, естественно, утонула. Но ни слова не сказала, просто оделась, придерживая живот. Похоже, все-таки придется съездить к врачу, слишком уж бледна девчонка.

Привез ее в ведомственную больницу и черным ходом провел к Нинке — та не раз наших сотрудниц (да и не только) осматривала. Конечно, не частная клиника, но зато тихо, спокойно и под контролем. И никто ничего не узнает — нам с куколкой лишние сплетни ни к чему. Нинка — тетка, конечно, склочная, но язык за зубами держать умеет.

— Давай, проходи, — хрипло велела моей красавице. — А ты здесь жди, кобель.

Минут через десять из кабинета раздался тихий стон и грубый голос Нинки, велевшей девчонке заткнуться. А еще минут через пятнадцать она и сама вышла.

— Ну ты и мудак, — закуривая сообщила горгулья, — порвал девку не слабо. Я ее там подзашила, ниче, переживет. Все через такое проходим. Но дней десять ее не трогай.

— Вот блядь, — я не удержался. Надеялся с куколкой порезвиться скоро, а тут такой облом — мне же командировка предстояла. — А может пораньше?

— Совсем дебил, да? Тут и так на 131 тянет… Совсем хочешь ее искалечить?

Не хочу.

— Ты хоть презиком пользовался?

Я смял сигарету, бросил на выщербленный плиточный пол и кивнул.

— Давай живее, — в приоткрытую дверь, прикрикнула на Ольгу Нинка, — вишь, кисейная барышня. Давай, шевели жопой.

— Эй, полегче, — рыкнул я на старую ведьму.

— Что, попробовал молодое мяско — голову сорвало? — ехидно прошипела карга в ответ.

Вот что с этой старой сволочью сделаешь? И ведь не уволишь — слишком много знает, слишком много повидала, да и услуги ее неоценимы — вон, все бабы наши к ней на аборт бегают, да и мы, порой, нуждаемся в услугах. Ей одной и можно так говорить — она мусор из избы не выносит, но и за словом в карман не лезет. А, и черт с ней.

Куколка вышла из кабинета медленно, хромая. Но снова ни слова не сказала — словно нас тут не было совсем. Ее молчание начинало уже напрягать — как бы глупостей не натворила.

Доехали до ее дома — огромного многоквартирного монстра, одного из тысяч в нашем городе. Остановился у подъезда, но выйти ей не дал — сразу нужно было расставить все точки.

— Слушай, малышка, — она на меня не смотрела, — понимаю, все пошло не так как планировалось. Но ты глупости не вздумай творить. Сама приехала, сама в спальню зашла, тебе ведь это понятно? Пойдешь в ментовку — данные о тебе у меня на столе будут через пол часа. Так что глупости из башки своей блондинистой выброси.

Она упорно молчала, глядя перед собой. Это злило, но я взял себя в руки.

— Отдохни, расслабься, — протянул ей внушительную пачку зелени, значительно больше того, что обычно даю дамочкам за ночь, — я тебя не забуду.

Посмотрела на меня и дернулась.

— Выпустите меня, — голос был тихим и без эмоциональным. Я погладил ее по растрепанным волосам.

— Спокойнее, куколка, — она сводила меня с ума, хотелось зажать ее волосы в кулак, впиться губами в губы, и целовать, пока пощады не попросит, но она смотрела на меня как затравленный зверь.

— Ладно, — я убрал руку, — бери деньги и без глупостей.

— Пустите меня, — тупо повторила она, игнорируя пачку долларов.

— Упрямая, — не знаю, нравилось мне это или нет, но определенно было интересно. — Иди. Скоро увидимся, куколка.

Разблокировал машину и подождал, пока выйдет и дойдет до подъезда. Сам выходить не стал — не хватало еще мордой светить в этом дворе.

Ничего, куколка, никуда ты от меня не денешься. И не таких обламывал, и все в итоге оказывались в моей постели, причем по своей воле. Не ты первая и не ты последняя. Но сейчас ты моя, только моя. И метку на тебе свою я оставил.