Я не сдамся!

Глава 12

Дела в магазине шли неплохо. Маша успела запомнить всех постоянных покупателей, выучила их имена и предпочтения в еде. Она точно знала, кому предлагать тот или иной акционный товар, и никогда не ошибалась. Покупатели полюбили улыбчивую и приветливую сотрудницу. Некоторые из них периодически покупали ей то шоколадку, то слойку, то спелое манго, хотя девушка уже не выглядела болезненно как раньше. Маша ловила себя на мысли, что никогда, что бы ни случилось, не смогла бы разочароваться в людях, ведь у большинства из них было очень доброе сердце.

Лариса Евгеньевна уже радостно потирала руки в предвкушении, когда Маша отработает положенный ей месяц и можно будет отправить ее учиться на заместителя управляющей. Сама девушка тоже не могла дождаться этого момента. Заместитель получал немногим больше кассира (удивительный парадокс), однако такая должность могла стать неплохим плацдармом для карьерного роста. К примеру, набравшись опыта, можно было попробовать свои силы в роли управляющей в другом магазине сети, а там зарплата уже вполне позволяла снять небольшую квартиру.

За время работы Маше уже удалось подкопить немного денег, и их бы хватило на аренду комнаты, но Саломатхон и остальные жильцы квартиры не хотели ничего об этом слушать.

— Комната снимешь, а, — говорил ей Маджид, который с каждым днем все лучше и лучше говорил по-русски, — потом деньги кончатся, что будешь делать? Аренда комната — 15 тысяч, еда — еще 12 тысяч, кот кормить, лоток песок сыпать… что останется, а?

— Останется еще примерно 13 тысяч, — прикидывала в уме Маша.

— Одежда осень-зима покупать, да, — загибал пальцы Маджид, — волос мыть — шампунь, колготка, ботинка ноги — покупать, тарелка, чашка, ложка, казан — покупать, заболел — таблетка аптека идти, врач ходить… сколько останется, а?

— Наверное, нисколько, — разводила руками девушка, — но так многие живут.

— Работа погонят — как жить пойдешь? Комната платить надо, другая работа быстро не найти, а.

— Послушай Маджида, Маша, — говорил дядя Бекзод, — он глупость не скажет, умный парень, счет хорошо ведет.

— Вот отработаешь в роли зама пару месяцев, тогда и снимай комнату, — вторила Саломатхон. — А сейчас к чему спешить? Тебя здесь все любят. А если думаешь о своем, о старом, что на шее сидишь, так брось это. Помощи от тебя много: моешь, готовишь, стираешь, гладишь. Детям вон сколько всего приносишь, избаловала их уже. — Женщина улыбнулась. — А один лишний матрас положить несложно, кого ты стесняешь? Да никого.

— Да, — кивал Маджид, — а Маркиз тоже любят. Бекзод Маркиз гладит, песни петь, вискис кормить. Все очень хорошо.

В общем, было принято коллективное решение, что Маше сначала следует стать управляющей, отработать какое-то время и только потом заняться поисками отдельного жилья.

Маша уже перестала опасаться, что в магазин может снова заглянуть новая девушка Димы Надя. Вероятно, тот эпизод у кассы был разовой акцией, и больше бояться нечего. Наде наверняка сейчас не до этого. Подготовка в свадьбе, беременность, новая жизнь… Все то, о чем Маше не хотелось даже думать. Это не ее жизнь, а чужая. Но как бы ей не хотелось поскорее забыть о Диме, отголоски прошлого все равно давали о себе знать.

Девушка стояла за кассой и едва успевала пробивать товары — народу было очень много. Она бросила взгляд в сторону, чтобы оценить длину очереди, и вдруг увидела Димину мать. Любовь Геннадьевна замыкала линию, в ее руке была корзинка с покупками. Женщина жила за четыре остановки от магазина и района в целом, поэтому не могла зайти сюда просто так. Она явно направлялась к сыну и своей будущей невестке.

«Неужели тоже пришла по мою душу? Что ж я им всем покоя-то не даю…»

Через несколько минут Маша заметила, что Любовь Геннадьена снова оказалась в конце очереди, хотя покупателей прибавилось.

«Пропускает всех вперед себя, — чертыхаясь, думала девушка, — значит, точно явилась не просто так. Наверняка собирается наговорить гадостей и довольная уйти».

Прошло не менее 25 минут, когда покупатели разошлись и в очереди осталась только Димина мать.

— Здравствуй, Машенька, — сказала она, складывая на ленту покупки: сыр, молоко, кефир, творог и мед. — Ну, как поживаешь?

Говорила она вроде бы приветливо и даже с улыбкой, но от всего этого веяло фальшью.

— Здравствуйте, все хорошо, спасибо.

— Маш, ты на меня зла не держи. Сама ведь понимаешь, что для женщины моего возраста ничего не может быть дороже внука. Вижу, ты нашла выход, начала новую жизнь, ну а мне только в радость, что у тебя все сложилось.

— Я не держу зла, Любовь Геннадьевна. Что было, то прошло. А копить в себе обиды — не в моей привычке.

— Это хорошо, Мария, это правильно. Всегда знала, что ты девушка толковая.

— 861 рубль. Картой, наличными?

— Пожалуй, картой.

Женщина расплатилась, но пакет с покупками брать не спешила. Было понятно, что пришла она сюда вовсе не для обмена любезностями.

— Маш, ну так если все у тебя хорошо, то чего ты здесь-то работаешь? Неужели нет других магазинов? Вон их сколько, десятки! Но ты зачем-то устроилась именно сюда.

Маша устало вздохнула:

— Любовь Геннадьевна, давайте начистоту. Если вы пришли с тем, чтобы уговорить меня уволиться, то не выйдет. Я буду работать там, где захочу.

Улыбочка вежливости тут же спала с лица собеседницы и превратилась в недовольную гримасу.

— Так это понятно, что будешь. Вопрос в том, почему тебя потянуло именно сюда. А я тебе скажу: потому что тебе все неймется. Решила держаться поближе к моему сыну, чтобы при удобном случае надавить на жалость, чувство вины, а там и до койки недалеко, да? А после койки можно и через нерожденного младенца перешагнуть, лишь бы заселиться обратно в теплое гнездышко. Ты ведь у нас сиротка, а Дима, он очень совестливый — мы обе это знаем. Конечно, ты просто не могла упустить возможность надавить на его больные точки, чтобы переиграть ситуацию в свою пользу. Ну же, я ведь права, признай.

Маша уже внутренне закипала, но все же силилась сохранять самообладание:

— Дима уже давно у меня в черном списке. Я не звоню ему, не пишу и никак с ним не контактирую. Возвращать его тем более не собираюсь. Вам не о чем беспокоиться. А теперь, пожалуйста, позвольте мне продолжить работу.

— Я поставила шлагбаум на твою кассу, никто сюда не зайдет, пока мы не договорим. Да и где ты видишь людей? Два алкаша не в счет, они вон затариваются на первой кассе.

— Чего вы от меня хотите? Я уже все сказала.

Любовь Геннадьевна потрясла пальцем:

— Ты можешь обмануть его, но меня — не выйдет. Знаю я таких, как ты. Вы же никогда не упустите…

— Каких таких? — Маша теряла остатки самообладания. — Вы хотели сказать, детдомовских? Провинциалов?

— Именно так и хотела. Так вот, такие, как ты, никогда не упустят лакомый кусок, если уже успели положить на него глаз. А мой Дима — самый сладкий кусок, и просто так ты от него не отцепишься. Вырвешь с мясом, лишь бы не остаться не у дел. Но знай, я не позволю тебе разрушить его жизнь. — Любовь Геннадьевна вцепилась в Машину кисть своими узловатыми пальцами. — Костьми лягу, если понадобится. И уж точно можешь не сомневаться, что в случае прямой угрозы не погнушаюсь применить самые грязные методы. Думаешь, ты одна такая хваткая? Нет, девочка, я тоже не пальцем делана, и против меня ты не выстоишь. Я тебя сломаю, растопчу и пущу по миру. Будешь умолять о пощаде. Но заметь, я милосердна и отнеслась к тебе со всей душой. Заранее предупредила, что лучше бы тебе уволиться отсюда и не мозолить глаза ни Наденьке, ни тем более моему сыну. Так что лучше воспользуйся добрым советом, подыщи себе другой магазин, да подальше отсюда. А то как бы чего не вышло. Ты хорошо меня поняла?

Маша резко вырвала свою руку из цепкого хвата, отчего глаза бывшей свекрови полезли на лоб. Видно, не ожидала от всегда кроткой девушки такой силы.

— А теперь вы послушайте меня. Я не собираюсь увольняться с работы только потому, что у вас развивается паранойя. Этот вопрос должен решать психиатр, но никак не я. Думаете, что я сплю и вижу, как бы поскорее разлучить вашего Диму с его Надей? Ваше право. Вы вольны верить даже в самые смелые теории. Хоть в теорию плоской Земли. А теперь прошу извинить, у меня перерыв.

Маша вышла в зал и направилась в сторону подсобки. Может, хотя бы так удастся избавиться от матери бывшего.

— Даю тебе неделю на то, чтобы одуматься и принять верное решение, — пригрозила Любовь Геннадьевна вслед. — Иначе будут последствия.