Я не сдамся!

Глава 47

«Бред, полный бред!» — Маша смотрела в окно автомобиля, пока таксист гнал по шоссе. Ей хотелось разрыдаться, когда она вспоминала холодный взгляд Игоря. Если раньше оставалась какая-то призрачная надежда, то его взгляд сжег все дотла. Что бы это ни было, это конец.

Погода пела с ее состоянием в унисон. Небо заволокло тучами, все вокруг стало серым и пасмурным, начал накрапывать мелкий дождик. И это в декабре, буквально неделю до Нового года! Маша достала телефон из сумки и просто выключила его, чтобы никто не мог ей дозвониться. Она решила, что на днях обязательно купит себе новую сим-карту. Хотя это, конечно, было глупо. Вряд ли ей стоит спасаться от назойливых звонков, ведь Игорь уже точно никогда не наберет ее номер.

Такси домчало до ресторана, и это стало настоящим спасением от тоскливых мыслей. Работа закипела сразу же, едва девушка переступила порог. В этот день у них был запланирован один из крупных предновогодних банкетов, и поэтому вечером заведение будет закрыто для других посетителей. Всего на банкете планировалось аж 50 человек гостей, так что скучать точно не придется — работы предстояло невпроворот. Нужно сделать все в лучшем виде, чтобы каждый гость ушел сытым, довольным и счастливым. А еще гости с банкетов обычно были очень щедры на чаевые. Пусть не в любви, но по крайней мере в материальном плане Маше очень даже везло.

День пролетел быстро как пуля. Маша в кои-то веки осталась довольна своей работой, она выложилась на полную, не присела ни на минуту, а в уборную забежала всего один раз, уже перед тем как отправиться домой. Когда Сурен подвез ее до родной двухэтажки, на часах была примерно половина четвертого утра. Поднявшись на свой этаж, в полумраке девушка увидела большой серый мешок, стоящий рядом с дверью в коммунальную квартиру. Присмотревшись, она поняла, что это был вовсе не мешок, а человек.

Женщина сидела на придверном коврике, поджав под себя босые ноги, обутые в шлепки. Ее голова покоилась на коленях, а руки служили подушкой. Внимательно оглядев спящую, Маша пришла к выводу, что это, вероятно, мать маленького Макара, которого недавно забрали органы опеки.

— Ульяна? — тихонько позвала девушка.

Вопреки ожиданиям та сразу же подняла голову и посмотрела наверх мутным взглядом. Все ее лицо было заплывшее и в кровоподтеках, левый глаз так распух, что вовсе не открывался, на щеке красовалась грубо зашитая рана. Одета Ульяна была в тонкий свитер огромных размеров, больше на ней ничего не было. На голых ногах виднелись многочисленные синяки и ссадины. Левая ладонь женщины была прочно обернута чистым бинтом — вероятно, работа медиков.

— Ты кто? — хрипло поинтересовалась Ульяна.

— Меня зовут Маша. Снимаю комнату у Натальи чуть меньше полугода.

Женщина не ответила и лишь кивнула. Она начала двигаться в сторону, чтобы дать Маше пройти.

— А вы как же? Пойдемте скорее внутрь, здесь ведь околеете.

— Наташка не пустит меня.

— Мы что-нибудь придумаем, заходите, пожалуйста.

— Где Макар? Они его забрали, да?

От того, каким голосом Ульяна задала эти вопросы, холодок пробегал по коже. Эта женщина ненавидела себя самой страшной ненавистью, какую только можно себе представить.

— Да. Но еще не все потеряно, — поспешила уточнить Маша. — Пойдемте, я расскажу вам подробности.

Когда они зашли в квартиру, Маша пригляделась и к своему удивлению обнаружила, что Ульяна абсолютно трезвая. Ей стало до боли жалко эту женщину. Она дала ей свой банный халат и самые теплые носки, усадила за стол на кухне, налила чаю и сделала сытных бутербродов с колбасой, помидорами и сыром.

— Спасибо тебе большое, — проговорила Ульяна. — Я бы на твоем месте такую мразь, как я, даже на порог бы не пустила. Не заслужила я добра.

— Ешьте, пожалуйста. А я пока расскажу вам про Макара.

Ульяна жадно набросилась на еду, но не спускала с Маши глаз — ловила каждое слово. Вскоре в дверях возникла Наталья с сигаретой во рту и длинной ночной рубашке.

— О, явилась, не запылилась. Мать года, — закуривая сказала она. — Ты какого рожна ее сюда впустила, Машка?? Не живет она тут больше.

— Околеет же! Нельзя человека бросать в беде.

— Ага. Ей, значит, можно Макарку бросать одного такого махонького, а нам бросать ее, здоровую кобылу, нельзя. Каждый получает по заслугам. Бросила ребенка — пускай катится отсюда к своей алкашне, на которую променяла родную кровь.

Ульяна закрыла руками лицо и бесшумно заплакала. Она не оправдывалась, не пыталась объясниться, просто молча корила себя, словно на всем белом свете теперь осталась только она сама и ее нескончаемая вина перед сыном.

Маша подошла к Наталье и как можно тише сказала:

— Пустите ее в комнату, пожалуйста. Я заплачу за месяц вперед. Нужно дать ей шанс. Каждый человек должен иметь возможность исправиться.

— У меня есть деньги, — внезапно раздалось сзади.

Трясущимися руками Ульяна достала из рукава свитера целлофановый пакет и вытащила оттуда смятые тысячные купюры. Беглым взглядом Маша насчитала штук 25, не меньше.

— Да убери свои бумажки, стыдоба, — отмахнулась Наталья. — Не в них же дело. Или думаешь, я только о твоих долгах тут пекусь? Да чхать я них хотела.

— Я знаю, — ответила Ульяна. — Но я вернулась не ради крыши над головой, а чтобы стать Макару хорошей мамой. И я стану ей, с вами или без вас. Если хотите гнать — гоните. Только скажите, куда увезли моего мальчика. Больше ничего не прошу, только адрес.

— Никто тебя гнать не будет, угомонись. Что я, изверг какой? Да, говорю прямо: тебе не верю ни на грамм, но и сострадание мне не чуждо. Говори, где шлялась столько времени?

— Неважно. Но Христом Богом клянусь, больше не пью. Избили меня сильно и бросили прямо на улице полураздетую. Какие-то люди вовремя заметили и вызвали скорую. Я отлежалась там сутки, пришла в себя и сбежала.

— Прямо так что ли бежала? В этом рванье и больничных шлепанцах?

— Надеялась, что успею к Макару… Не успела.

Наталья всплеснула руками и грубо выругалась. Затем втянула дым, выдохнула и покачала головой:

— Твою медь, Улька, ну позвонила бы мне! Ты же помнишь мой номер!

На шум явился сонный дядя Юра в рейтузах и матроске.

— Вы чего тут? Ой, — увидев Ульяну, он по-женски прикрыл рот ладонью, — это кто тебя так отделал? Что за сволочь может поднять руку на женщину??

— Да, может, оно и к лучшему, что поколотили, — отозвалась та. — У меня хоть мозги на место встали.

Наталья затушила сигарету о консервную банку, которая выполняла роль пепельницы:

— Ладно, дуй мыться и ложись спать. Проснешься — все вместе решим, как быть и что делать. Щас постельное тебе принесу.

— Я помоюсь и поеду к Макару. — Ульяна была настроена решительно.

— Ага, поедет она. И что ты там скажешь? Тебе пацана даже увидеть не дадут без разрешения опеки. А разрешение ты в таком виде точно не получишь. Давай-ка сначала оклемаешься, приведешь себя в порядок, и потом все по уму сделаем. Отдадут пацана назад как миленькие. Но пылить в таких делах точно не надо.

Долго Ульяну убеждать не пришлось. Взглянув на себя в зеркало в ванной, женщина и сама поняла, что Наталья права. В итоге через полчаса вся коммунальная квартира мирно погрузилась в сон.