Я не сдамся!

Глава 9

Маша не спала всю ночь, хоть и была смертельно уставшей. Она без конца ворочалась, у нее никак не получалось принять удобное положение, а ведь обычно с этим не возникало никаких проблем. Глаза не закрывались, хотя держать их открытыми было больно — в открытые веки словно насыпали песка. Голова раскалывалась; было то жарко, то холодно. В итоге девушка поднялась раньше Саломатхон и, сев на кухне на подушку, принялась плакать. Так действительно становилось легче. Каждая выплаканная слезинка будто окутывала мягкой шалью, пряча ото всех невзгод.

Вскоре проснулась и Саломатхон — пора было собираться и идти мыть полы в подъездах. Как только женщина вошла на кухню, Маша тут же утерла слезы и направилась умываться в ванную.

— Все хорошо? — спросила женщина вслед.

Не поднимая глаз, девушка ответила:

— Все в порядке, не переживайте, просто голова разболелась. Скоро все пройдет. Пойду умоюсь, и сразу полегчает.

Умывшись ледяной водой так, что все лицо стало жечь от холода, девушка наконец выдохнула. Посмотрев на себя в зеркало, она заметила, что действительно выглядит не совсем здорово. Она значительно похудела, румянец пропал с ее щек, а черты лица заострились. Коллеги с работы часто делали ей комплименты по поводу острой линии подбородка, точеных скул и фарфоровой кожи, но Маша при всем желании не могла разделить их мнение. В то утро в зеркале она видела лишь утомленную девушку с краснющими глазами, распухшими от рева губами и всклокоченными волосами.

Слезами горю не поможешь, мысленно проговорила она, после чего запретила себе плакать. Закрутив непослушные рыжие волосы в тугой пучок, она ткнула в свое отражение указательным пальцем и велела ему не падать духом.

Выходить из дома рано было сплошным удовольствием: безлюдные улицы, легкий ветерок, солнышко, ленивое поднимающееся из-за линии горизонта, свежий воздух, пение птичек. Дышалось до того легко, что даже настроение само по себе как-то становилось лучше. Правда, стоило девушке зайти в первый по списку подъезд, как на нее тут же обрушилось все уныние этого места.

Несмотря ни на что, Маша решительно принялась за уборку. Физическая активность всегда поднимала настроение — эту истину она хорошо усвоила, еще будучи воспитанницей детского дома.

Некоторые подъезды были чище других. Вероятно, там между коммунальными квартирами царила дружба, или же просто было меньше жильцов с пагубными привычками. Но вот в одном подъезде всегда было особенно грязно, намного хуже, чем в других. Именно он и достался девушке в тот день. На втором этаже кто-то навалил кучу прямо на пороге одной из квартир и, судя по всему, это было сделано намеренно, в знак вражды.

Пришлось Маше задержать дыхание и, превозмогая рвотный рефлекс, убирать все с порога. Интересно было то, что в конце каждой уборки девушка чувствовала себя намного лучше. Будто, делая чужой подъезд чище, она вымывала всю грязь и из своей жизни тоже.

В 8:45 Маша с приятным волнением в груди поспешила на смену в магазин. Очень ответственный день — Саломатхон будет учить, как работать на кассе.

— Готова, Маш? — спросила женщина перед открытием.

Девушка выдохнула:

— Готова. Правда, боязно немного, вдруг недостача какая.

— Не бойся. Тут главное — внимательность. Все остальное приложится. — Саломатхон указала на стул рядом с кассой. — Давай-ка садись. Вот увидишь, здесь нет ничего сложного.

Учиться новому было интересно, но, к своему стыду, Маша никак не могла сосредоточится — сказывалась бессонная ночь и вчерашнее Димино появление в магазине.

«А вдруг они опять зайдут, вот прямо сейчас? — в панике думала девушка. — Как мне тогда себя вести? Сделать вид, что все в порядке? Или что я их не знаю? Или, наоборот, распахнуть символические объятия, мол, здрасьте, Надежда, Дмитрий, как сами, как настроение?»

Саломатхон заметила, что ее подопечная не совсем внимательна и переспрашивает все по несколько раз. Совместно пробив покупки первым утренним покупателям, женщина решила дать Маше отдых.

— Пойдем, заварю нам чаю. Амина посидит на кассе, ее одной будет достаточно, людей нет в магазине.

Заварив чай на травах, который был привезен из солнечного Самарканда, сотрудницы сели за маленький столик в подсобном помещении.

— Расскажи, что тебя тревожит, — попросила Саломатхон. — Так оно легче станет.

— Да мне нечего рассказывать, вы и так все знаете. В один прекрасный момент он просто решил разорвать со мной все отношения, как будто меня никогда не существовало.

— Ну, с этим ты уже давно примирилась. Направила всю свою обиду в энергию и начала бегать по торговому залу как заводная. Наша Лариса Евгеньевна не нарадуется на тебя. Но что такого случилось вчера? Не просто же так ты плакала с утра на кухне. Видела этого Диму, да?

Маше стало стыдно, она даже почувствовала, как ее щеки залились нездоровым румянцем.

— Я… да, видела. Он вчера приходил. Со своей невестой, которая ждет ребенка.

— Ну и пес с ним, а? У нас как считается: от добра добра не ищут, и у вас такая есть поговорка, да?

— Есть, — улыбка тронула Машино лицо. Она была удивлена, что похожие выражения существуют у двух абсолютно разных народов, это как-то роднило.

— Ты себя не кори зазря. За боль, за слезы, за обиду. Дай себе время все это пережить. Рано или поздно он забудется, точно тебе говорю.

Маша обняла ладонями кружку с дымящимся чаем.

— Забудется. Я все для этого сделаю, чтобы поскорее забылся. Но если они начнут регулярно сюда ходить… Это как ткнуть острым карандашом в едва затянувшуюся рану, понимаете?

— Ох как понимаю. — Саломатхон положила перед Машей конфету «Раковые шейки». — Я тоже когда-то была молодая, и был у меня тогда жених. Сначала нас с ним просто сосватали родственники. Никто и не думал, что полюбим друг друга. Долго мы вместе с ним ходили, просто за ручку, как влюбленные, а как подрастать стали, так он на другую залез и ребенка ей сделал с первого раза. Сыграли они сразу свадьбу, ведь у нас в селе это был большой позор. А я собралась и к тетке поехала сюда вот, в Москву, и давай работать. Тоже всю свою печаль направила в трудовое русло. Училась даже, книги читала. А потом как-то раз приехали мы с теткой в Самарканд проведать родных, и встретила я своего мужа. Мы с ним из одного села, росли вместе, но практически не общались. А тут я приезжаю — а он так возмужал, окреп, на голову выше меня стал. Сильный, смелый, добрый. И теперь гляди: пятеро детей у нас. Муж работает, я работаю, дом строим в Самарканде. Трехэтажный, из белого кирпича! А о том, первом сосватанном женихе давно не думаю, уже и не вспомню, как он выглядел. Рядом с моим мужем он померк и навеки исчез из памяти.

Маша улыбнулась:

— Спасибо за эту историю, мне стало гораздо легче, правда. И на душе теперь тепло-тепло. Надеюсь, ваш дом быстро достроится и будет самым красивым в округе. Самый красивый дом, где живут самые любящие люди. Давайте выпьем за это!

Смеясь, Маша и Саломатхон слегка стукнулись кружками с чаем.

— Вот, среднего сына привезли, работает Маджид. Теперь дело быстрее пойдет. Потом вернемся все вместе в родной Самарканд. А больше мне для счастья ничего и не надо.

— Ну что вы, еще много чего будет надо! Дом — это хорошо, но на нем же жизнь не закончится. Появятся новые цели и радости. Саломатхон, а можно я вас спрошу? Вопрос, конечно, дурацкий, но…

Женщина улыбнулась, и паутинки мелких уютных морщинок собрались у нее возле глаз:

— Не бывает дурацких вопросов. Спрашивай.

— А о чем вы мечтаете?

— Ну как, здоровье, чтобы все живы были, чтобы дом… Детей, внуков в жизни устроить.

— Нет, я имею в виду вашу мечту, которая именно для вас. Не для семьи. Чего бы хотелось лично вам?

Тут женщина замялась, она взяла конфетку со стола и, развернув ее, задумалась. Наконец, она робко улыбнулась и сказала:

— На океан бы поглядеть. Чтобы вот с чайками, белым песком, чтобы корабли плавали с парусами, и было видно ноги под водой. Настоящий океан.

— Это просто замечательная мечта! — в искреннем восторге воскликнула Маша. — Знаете, а я уверена, что будет в вашей жизни океан. И не один раз. И чайки будут, и корабли, и даже морские звезды на дне, а рядом с ними ноги, которые стоят на мягком песке и смешно искажаются в прозрачной воде. Поверьте, мечты сбываются, я это точно знаю.