Я пришла сюда учиться!

Глава 10

Элли

На самом деле, мы совсем неплохо проводим время, уплетая разные угощения. Кира по большей части зависает в телефоне, ее бабушка постоянно травит разные истории про Кристофера, а Дарьяна с Кимберли, разомлев от пары бокалов шампанского, вовсю поздравляют меня, и завистливо вдыхают.

Почему девушкам кажется, будто выйти замуж — самое большое счастье в жизни? Я не знала, а потому сдержанно благодарила, бросая взгляды на свой «выигрышный билет».

Кристофер весь вечер сам не свой, хмурится и постоянно смотрит в телефон. Я начинаю нервничать, так как его настроение передается и мне, и буквально подскакиваю, когда он просит меня отойти с ним в коридор.

— Мне нужно уехать, Элли.

Я киваю, прежде чем успеваю сообразить, что мне это не нравится. Зато кивок получается естественным, и плечи Эрона моментально расслабляются.

— Что-то не так? — Спрашиваю мужчину, заглядывая в обеспокоенные карие глаза.

— Еще не знаю, но нужно съездить, проверить… Ни о чем не волнуйся, спокойно продолжай ужин, а потом ложитесь спать. Мама тебе все покажет.

— Хорошо.

Мне не нравится, что он вот так сбегает, не рассказывая толком, куда и зачем. И это в день нашей свадьбы! Но также я прекрасно понимаю, что не в праве что-то требовать. Мы не настоящая пара, а потому табу на все претензии.

И с его стороны тоже.

После отъезда Кристофера атмосфера как-то сама собой угасает, и гости расходятся. Девушек отвезут на такси в школу, а Кира и Пинки останутся здесь, так что ночевать в пустом доме мне не грозит. Я бодро закрываю дверь за подругами, и задумчиво осматриваю прихожую.

Интересно, и куда мне идти?

— Кира! — замечаю в проходе девочку, и быстро шагаю к ней, — ты не знаешь, где моя спальня?

«Падчерица» два раза моргает, а затем кивает головой куда-то вдаль.

— Прямо, вторая дверь сразу по коридору, — отвечает, и тут же из кухни выглядывает Пинки.

— Помочь, Элли? — улыбается женщина, и я замечаю на ее руках хозяйственные перчатки.

— Ох, нет! То есть, давайте, я помогу убрать посуду.

Миссис Эрон не из тех бабулек, что жеманятся и просят не переживать, и лишь утвердительно кивает головой. Вдвоем мы быстро приводим помещение в презентабельный вид, а затем как-то незаметно усаживаемся пить чай.

— Расскажи о себе, — предлагает Пинки, одной рукой ловко вынимая из рук Киры телефон.

Девочка и не думает возмущаться. Просто пожимает плечами, и тоже с интересом смотрит на меня.

Я медленно краснею под двумя прямыми взглядами, и не знаю, что сказать. Что я девочка из гетто? Низший слой, плохие гены, желание сберечь в себе хоть что-то чистое и светлое, а в итоге променять все на самый грязный в жизни поступок за возможность учиться?

Мои руки мелко дрожат, зажав в руках горячую чашку. Не смогу. Это — мое личное, мои проблемы, и посвящать почти посторонних людей в это я не имею права.

— Все довольно скучно и обыденно. — Улыбаюсь, и делаю глоток чая, — было до тех пор, пока я не встретила мистера Эрона.

Бабушка с внучкой понимающе переглядываются.

— Да, он у меня такой, — с затаенной гордостью говорит Пинки, — может навести шороху. У Криса так было всегда — он умел увидеть ситуацию с таких углов, от которых у его начальства подкашивались ноги. Он мог бы сделать блестящую карьеру в полиции…

— Но? — поторапливаю, потому что правда интересно.

— Но… — эхом повторяет Пинки, и потирает виски пальцами, — слишком много ответственности он на себя берет, Элли. И самоуверен, чего уж тут. Иногда бывает, что желание контролировать все нахлестывает вместе с этой непрошибаемой уверенностью… И тогда случаются ошибки.

Я вижу, как тяжело дается женщине этот монолог. Будто ей, подобно моему, хочется спрятать боль за пустыми улыбками, но она с силой вытаскивает слова, потому что не может иначе.

Я чувствую, будто обманула — потому что на мое вранье передо мной открываются, впуская, кажется, в семейные секреты. Хорошо, что в следующую минуту Кира красноречиво зевает — и Пинки начинает выпроваживать нас из-за стола.

— Еще раз, Кира, где моя спальня?

— Там, — указывает взрослый ребенок, и я ловлю на ней задумчивый взгляд бабушки.

— Там? — как-то красноречиво спрашивает она.

— Ага, — не моргнув глазом, кивает внучка, и они как-то странно смотрят друг на друга.

— Ну… Там, значит, там, — наконец, говорит Пинки, и на лице Киры появляется широкая улыбка.

Хм, странное у этих двоих поведение. Но размышлять сил почти не остается, хочется поскорее лечь, поэтому, попрощавшись, бреду в указанную комнату.

Здесь тоже ничего лишнего — ни украшений, ни даже фотографии на прикроватной тумбочке. Аскетично, но все еще светло и чисто — а для меня это синоним уюта.

Странно, но я не нахожу своих вещей. Может, Кристофер не подумал занести их ко мне в спальню? Или просто забыл… Ладно, разберусь с этим завтра, сейчас так хочется спать…

Ныряю под одеяло, вдыхаю аромат стирального порошка — и тут же, укутанная в тепло и сытость, проваливаюсь в сон.

Когда ты живешь не в отдельной комнате, а всего-то за хлипким шкафом, и к твоему отцу среди ночи могут в любой момент нагрянуть друзья-собутыльники, твой сон становится на редкость чутким. И потому, когда я слышу звук приоткрывающейся двери, то уже выныриваю из сна, и совсем прихожу в сознание под тихие, крадущиеся шаги…

Резко распахиваю глаза, различая в темноте высокий мужской силуэт, и буквально подскакиваю в кровати.

— Твою ж! — ошеломленно давит силуэт голосом Кристофера, и в следующий момент у кровати зажигается ночник, — признаюсь, ты меня напугала, Динозаврик!

Очумело разглядываю только что вернувшего мужчину, и отмечаю, что он все еще в свадебном костюме. Взгляд на часы — два ночи.

Где он был все это время?

Горло царапает желание спросить, но усилием воли подавляю неуемное любопытство.

— Что вы тут делаете?! — а вот на возмущение имею право в полном объеме.

— Живу, вообще-то, — уже приходит в себя Кристофер, и невозмутимо расстегивает пиджак, — а вот твоя кандидатура в моей постели…

— Вашей?!

Мы несколько секунд смотрим друг на друга в полумраке комнаты. Я — в шоке, а Кристофер внимательно прищурившись.

— Мне сказали, что это моя спальня, — в растерянно рушу тишину между нами, и Кристофер задумчиво присаживается на край кровати.

— Кто сказал, Элли?

— Ваша дочка, — спотыкаюсь на секунду, почему-то думая, не сдаю ли я ребенка, — а Пинки подтвердила!

— Подтвердила, значит… — Кристофер ослабляет галстук, а затем снимает, и откидывает в сторону, — что ж, Элли, тебя жестоко обманули. Это моя спальня, твоя — дальше по коридору.

Теперь понятно, что за переглядки были у двух родственниц перед сном. Вот ведь!

Я молчу, размышляя о том, как сейчас выгляжу в свадебном платье, и в его постели. Боже, не дай ему подумать…

— Но если ты считаешь, что супружеский долг важнее…

— Нет!

Я тяну одеяло на самое горло, и даже немного отползаю. Кристофер смотрит с недоумением, и легким движением руки лохматит волосы.

— Элли, успокойся. Что с тобой? Я ведь просто пошутил.

Да, точно. Шутка, не более, а моя реакция выглядит просто дикой. Но не рассказывать же, сколько раз я увиливала от попыток изнасилования, и потому сейчас трясусь как осиновый лист.

— Извините. Я сейчас уйду к себе, правда. Не знаю, с чего Кира так сказала…

— Брось, Динозаврик. Ты просто приглянулась моим, вот они и подкинули тебя в логово зверю, — он тихонько смеется, и расстегивает первые три пуговицы рубашки.

Приглянулась? С трудом верится, потому что, если Пинки сразу обозначила, что на моей стороне, то поведение Киры таким однозначным не было. Но, может, Кристоферу виднее?

— Я пойду, — невесть зачем повторяю я, и не двигаюсь с места.

Я все еще в платье, но почему-то не решаюсь просто отодвинуть одеяло, и встать с кровати. Как-то… Неловко, тем более под прожигающим взглядом Кристофера.

— Уйдешь, и даже не спросишь, где я был в ночь нашей свадьбы? Кажется, я удачно женился.

— Не удачно, потому что будь наш брак настоящим, я бы из вас всю душу вытрясла, — ляпаю вслух, и тут же зажимаю рот ладошкой.

Как это так мысли из меня выпрыгивают сразу вслух?! Ну и стыдобища.

А Кристофер уже смеется, и я наблюдаю за белыми ровными зубами и лучиками у глаз. Ему идет смех и улыбка. Тогда он сразу как-то моложе и менее серьезный…

— Элли, ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Тем более я отсутствовал по нашему общему делу.

— Черный Эд? — я моментально подбираюсь, и даже пододвигаюсь к Эрону ближе.

— Майлгис звонил. Фото Эдди расклеены по всему городу, но результата это приносит мало. На наше счастье, один из продавцов после его ухода заметил сходство с портретом… Вызвал полицию, они просмотрели камеры. Без сомнения, это он, Элли.

Я молчу, потому что все еще не знаю, насколько это серьезно. Я не видела Черного Эда, не слышала подробности о его преступлениях, не чувствую опасности рядом с всегда уверенным Кристофером. Ну гулял преступник по магазину, что с того? Это вполне ожидаемо, ведь ему нужно что-то есть, и…

— Это был магазин, в котором я брал тебе платье, Элли.

Тугой комок, что вмиг разрастается в груди, заставляет меня сжимать руки под одеялом на легчайшем подоле.

— Он близко, и идет по следу. Ни на секунду не выпускает нас из виду, и потому мы должны быть очень осторожны, — мягко, но убедительно говорит Кристофер, — постарайся понять, опасность реальна, и она ближе, чем ты можешь себе представить.

Я молчу, дрожа в теплой комнате, под плотным одеялом. Впервые чувствую страх перед сумасшедшим убийцей, которому по какой-то неведомой причине приглянулась именно я.

— Поверь мне, я знаю, о чем говорю, — тихо заканчивает Кристофер, а затем тянет руку, пытаясь обнять мои дергающиеся плечи.