Я пришла сюда учиться!

Глава 25

Элли

Когда Кристофер заходит в кабинет, и за ним захлопывается дверь, я медленно сползаю по обратной ее стороне.

Так мерзко я себя не чувствовала еще никогда.

Даже когда подписывала договор на продажу своей невинности, что должна состояться спустя год обучения.

Тогда я уже ощущала, как предаю себя и свое тело, но не видела другого выхода. Отец проиграл какому-то очень мафиозному типу в карты, и предложил подстелить меня в качестве «выигрыша».

Я помню, как меня за локти выволокли из-за шкафа — и бросили прямо к ногам мерзавца.

Хотя сейчас я плохо понимаю, кто из них был большим мерзавцем — этот тип с толстыми вялыми пальцами, или собственный отец.

Наверно, то, что произошло дальше, можно назвать везением. Когда я, заикаясь, просила меня не трогать, тот лишь усмехнулся, и спросил о моей невинности.

Я молчала. Кред, как называл того типа отец, повторил вопрос, и влепил пару пощечин, «для сговорчивости».

Дрожа от страха и боли, я лишь кивнула, и Кред довольно закивал в ответ. А затем сказал, что он всегда хотел попробовать, какого это, в первый раз с девушкой. Возбуждает его такое. Но только на добровольной основе.

Именно тогда, как в тумане, на столе появился договор. Отец уже захрапел на диване, когда Кред начал спокойно убеждать меня, что другого выбора нет. Или я делаю все добровольно, и получаю билет в новую жизнь — или он все равно берет то, что ему «причитается» силой, а я остаюсь тут до конца своих дней.

Он даже любезно подсказал мне про школу, после которой меня возьмут на любую хорошую работу после того, как все будет кончено.

Я не помню, сколько раз я отказалась и просила меня отпустить. Я не помню, как именно он запугивал и уговаривал меня согласиться.

Но я хорошо запомнила момент, как поставила подпись на двух бумажках, одна из которых осталась со мной.

Будто душу дьяволу продала. Хотя, в каком-то смысле, так оно и было. Я не сильная волевая девушка, что умеет за себя постоять. Я не боец, хоть и сражалась годами с приставаниями, пьянством отца, побоями и вечным голодом. Я всего лишь маленькая недолюбленная девочка, что хотела жить как обычный человек, не богато и роскошно, не за чужой счет, не торгуя телом! Просто работая и не боясь переступить порог собственного дома в ожидании очередной оплеухи…

Но даже тогда, когда Кред ушел, оставив меня с подписанным договором и обещанием самому все устроить, я не ощущала себя так мерзопакостно, как сейчас.

Возможно, потому что тогда я была одна со всем этим дерьмом, куда сама себя макнула, поставив закорючку на бумажках.

Теперь же свидетелем этого становится Кристофер, и это последнее, чего бы я хотела в своей жизни.

Мне настолько плохо, что я не сразу замечаю черные ботинки, что возникают перед моей опущенной головой, а затем кто-то рывком поднимает меня на ноги, и бросает на скамью.

— Ну-ка, Рыжуля, что за незапланированные гости? — рычит Кред мне в лицо, и я ощущаю противный запах чеснока, — за твоего муженька я не доплачивал. Откуда он тут взялся?!

— Я не знаю… Я ему не говорила, клянусь.

Это правда, и я в шоке, откуда он мог узнать… Он что, следил за мной?

Кред грубо ругается, смотрит на кабинет, а следом — на меня. Снова выругивается, и присаживается около меня на корточки.

— Ладно, Рыжуля, потом узнаю результат. Обо мне своему ревнивцу ни слова — мне не нужны неприятности. Усекла?!

Я киваю так поспешно, что зубы клацают друг о друга. Кред усмехается, и выпрямляется во весь рост.

— Вот и умница. Будешь послушной девочкой — через год расстанешься с целкой, глупыми детскими мечтами и бедностью. А пока учти — я слежу за тобой.

Он подмигивает, и широким шагом покидает коридор, а я устало приваливаюсь к стене, и жду своего мужа.

Впервые — со страхом.

Кристофер выходит спустя пару минут, держа в руках справку. Не трудно догадаться, что там написано, да и выражение его лица говорит само за себя. Он смотрит каким-то пустым взглядом, сперва на меня, а следом на пустой коридор, и неопределенно ведет головой.

— В машину, — спокойно приказывает мне, и ждет, пока я первая пойду к выходу.

Мы проходим мимо стойки, откуда нас провожает взглядом служащая, и мне стыдно. За свое появление здесь в одним, и уход с другим. Что она обо мне подумает? А не все ли равно?

В машине прохладно из-за ночного воздуха, и Кристофер настраивает температуру потеплее. Мы сидим, не спеша куда-то ехать, и я боюсь поворачиваться к мужу.

Чувствую, что он злится. Для этого и говорить с ним не надо, напряжение в автомобиле достаточно красноречиво. Но как быть дальше и хоть немного прояснить ситуацию, я понятия не имею…

— Элли.

Нет меня. Не-ту. Я не смогу смотреть тебе в глаза, вообще никогда, а особенно сейчас, в замкнутом пространстве твоего внедорожника…

Он повторяет мое имя, и моя шея против воли поворачивается к нему. Кристофер смотрит — и я мгновенно опускаю свой взгляд куда-то в колени.

— Что происходит, Элли?

Я сглатываю, и сжимаю ладошки.

— Так было нужно. Прости.

— Как так? Нарушить мою просьбу?

Я понимаю, что уже опустилась в его глазах ниже некуда. Но оправдаться мне нечем. Что ж, тогда можно не бояться разочаровать его сильнее — мне нечего терять.

Я поднимаю взгляд и внутри вся сжимаюсь от карих глаз, что сейчас плавились в темноте, словно жидкое золото. Я гребаная трусиха, но казаться сильной научилась на отлично. Поэтому изгибаю брови, и иду в атаку, так как знаю, что является лучшей защитой от справедливых обвинений.

— А мне что, вообще нельзя выходить без оглядки на вечный досмотр, а?! Я, по-твоему, не могу иметь личную жизнь?! Алло, наш брак вообще-то только на бумаге, и не тебе сейчас обвинять меня не понятно в чем! Да, я рискнула, но, поверь, была полностью под защитой, когда решила съездить… По делам. А вот ты откуда тут взялся, да еще и так быстро… Ты следишь за мной?!

Я выплескивала тупой бред из себя буквально силой, выталкивая слово за словом, и желая провалиться сквозь сидение. Кристофер с каждым произнесенным звуком мрачнел — а под конец «пламенной речи» смотрел на меня, как на диковинное существо, внезапно приземлившееся в его автомобиле.

Как на Динозавра в соседнем кресле. Что ж, не зря ж он…

Додумать свои бредни я не успеваю, потому что внезапно мужчина подается вперед, и, отбрасывая в сторону справку, берет мои руки в свои ладони. Я вздрагиваю и так и продолжаю дрожать всем телом — от того неприкрытого взгляда искренности, что направлен по каким-то причинам на меня.

И который я вот ни разу не заслужила.

— Ты не забыла, случаем, что я бывший коп, малышка? — спокойно спрашивает муж, и его губы словно против воли владельца тянутся в грустную улыбку, — ты можешь сейчас говорить что угодно, моя маленькая злючая жена. Не знаю, кого ты обманывала так раньше, но со мной это все не пройдет. Я вижу точно, что наше «только на бумаге» уже давно везде, и совсем не играет роли то, как все начиналось. А еще я вижу, как ты дрожишь от страха… И, Элли… Что бы не произошло, главное, знай — я не враг тебе. Последнее, что я буду делать — это нападать. Я твоя защита и опора, мы оба пообещали это под роспись, а для меня это не пустой звук. Так что кончай ломать себя, Элли… Расскажи мне… Просто расскажи мне все.