Я сама призову себе принца!

Глава 25. Тайны, тайны, тайны…

Сердце, что до этого билось с безумной скоростью в тот же миг замерло, покрывшись толстой коркой льда. А мне захотелось убежать. И бежать, не оборачиваясь, так быстро и долго, чтобы Дарахар меня не догнал, больше не увидел и не смог никогда найти.

Однако всё, что я смогла, это хрипло спросить мертвенным голосом:

— Как… как ты меня назвал?!

— Эли’Ви, — повторил мужчина и обеспокоенно произнес: — Почему ты меня сейчас зовёшь? Что напугало тебя? Неужели… неужели мой рассказ о другой, той, что я считал своей любовью, так страшит тебя. Или что же…

— Эли’Ви! — выкрикнув это имя, я смогла унять дрожь, выпрямить ноги. И, стряхнув его ладони с себя, сделать решительный шаг вперед, отходя от Дарахара и пересекая красно-синий круг, в который нас заключили два «дракона». Проклиная себя за то, что залезла в воду и убежать мне точно не светит, как и гордо, но крайне стремительно удалиться вдаль, я замерла. Однако не обернулась.

— Что в нём не так? — казалось, мужчина искренне ничего не понимает. Я даже на долю секунды поверила в неподдельное удивление и волнение в его тоне. — Я ведь уже не раз называл тебя так…

— Как «так»?!

Резко развернувшись, я одарила мужчину пылающим от гнева взглядом, понимая, что бежать мне некуда и скрыться от него не смогу. Зато могу хотя бы выяснить всё для себя. Здесь и сейчас. Хватит уже! Набегалась. И отбегалась. Теперь бы вилку побольше найти, чтоб снять всю ту лапшу, что Дарахар успел мне навешать.

— Ты — не называл. Называла твоя ледяная ищейка, так ты их вроде называешь! Тот фаэр, с которым вы разыграли передо мной такой невероятно правдоподобный спектакль! Не понимаю только, для чего тебе это было нужно — возить меня везде. Для чего?! Интересно было наблюдать за мной? Играть со мной?!

Я видела, как изменилось лицо Дарахара. Видела печать отчаяния, как взгляд наполнился печалью. Но остановиться не могла: невыносимая боль от обмана, предательства впилась острой иглой в самое сердце, однако руководили мной злость и ярость. Неестественные и дикие. Единственное, что я была в состоянии сделать — не опускаться до ругательств.

— Скажи, а было хоть что-то правдой? Бахнамут тоже пал от твоей руки ради красочного и запоминающегося спектакля, который ты уже сыграл вместе с Аэратаром? Или он просто тебе случайно подвернулся? Для чего ты вез меня сюда… Показать, где жили… Кто тебе были драконы? Хотя… и тут ведь ты мог мне запросто солгать!

Только когда капля упала мне на грудь, я поняла, что плачу… Вот тебе, Надежда, ещё один горький урок. Не создана ты для любви. И лучше жить без неё. Потому что она слишком сильно ранит. Век живи, как говорится, век учись… Но почему в последнее время мои уроки такие болезненные? И что мне делать дальше?.. Ведь я люблю его…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда я замолчала, «драконы» перестали кружиться вокруг Дарахара, взмыв ввысь, туда, где ещё искрило и переливалось небо, рассыпались на мириады осколков.

Мужчина, что всё это время молчал и стоял не двигаясь, когда я на мгновение отвлеклась, проследив взглядом за его магией, внезапно очутился передо мной. Замер буквально в сантиметре, но не посмел прикоснуться. А я, встретившись с ним взглядом, не смогла больше отвести взор от вишневых глаз, в которых сверкали звезды куда ярче, чем на небосклоне.

— Эли’Ви, — произнес Дарахар тихо, успокаивающе, — означает Солнечная Принцесса, Надежда. Я называл тебя именно так на том языке, который тебе знаком…

Когда я открыла рот, чтобы продолжить перечислять все его «заслуги» и обман, он едва заметно качнул головой… И я не смогла ничего сказать. Благодарность за всё мужчине была ещё слишком сильна. Плюс я хотела услышать правду, а не вести обвиняющий монолог.

— Я не понял бόльшую часть того, в чем ты меня обвинила. Я понял, про какого фаэра ты сказала, потому как он был единственным, кто встал на нашем пути, и ты говорила, что уже встречала его. Однако я не разумею, отчего ты считаешь, что это был спектакль. Я клянусь тебе, Надежда, что ни слова лжи не было мною произнесено. Всё, что я говорил — чистая правда. А фаэров я искренне презираю. И никогда бы не стал не то что иметь с ними хоть какое-то дело, но даже беседу.

— Да? Ну, хорошо, послать его за мной, своей невестой, — на этом слове меня всю перекосило, — ты мог и просто приказав. Для этого не обязательно было вести беседы!

— Невестой? — а вот сейчас на лице Дарахара возникла такая гамма эмоций, что я в очередной раз подивилась его актерскому мастерству, правда, перед этим сама вновь усомнилась в своих же обвинениях в его адрес. Непонимание, боль, гнев и даже отчаяние. За миг они сменили друг друга, и снова грустная улыбка коснулась его губ.

Ладонь мужчины уже готова была коснуться моей руки. Робко и аккуратно. Но злость была слишком сильна, и я, оттолкнув мужчину, не желая ощущать его прикосновений, которые бы опять меня мигом утешили, даровав ложное чувство безопасности, и согрели, рявкнула:

— Не трогай! — и, сделав шаг вбок, направилась к берегу.

Когда услышала отчаянный, болезненный хрип и хлопок по воде, будто туда что-то упало, я резко обернулась и тут же рванула обратно. Потому что мужчине явно стало плохо. Рухнув в воду на колени, он начал царапать свое горло, раздирая его. Подлетев к Дарахару, не обращая внимания на то, что он как-то странно искрит и мерцает, а его фигура словно смазывается, я подхватила его под мышки и, вкладывая всю свою силу, приподняла и, надсадно кряхтя, потащила к берегу.

— Всё будет хорошо… всё будет хорошо, — я разрыдалась сильнее, чем от боли и злости за его бесстыдную ложь, однако не отпустила мужчину, пока не вытащила на песок.

Дарахар же не слышал меня и продолжал смотреть ввысь, не видя ничего. Его глаза уже давно превратились в золотые озера с тёмно-вишневым вытянутым зрачком, лицо не походило на его, видоизменяясь, расплываясь. Ногти вытянулись, превратившись в когти. Камзол и брюки трещали по швам от того, что Дарахар увеличился в размере.

— Ты… объяснишь, почему… почему ты обманывал. Потом… — прижав его голову, совсем не похожую на человеческую, к своей груди, шептала я: — И я выслушаю. Я… Я верю, что ты хотел как лучше. Тот, кто так обо мне заботился и переживал, не может быть таким лжецом и обманщиком! Я постараюсь понять! — и молила: — Только не умирай, прошу, скажи, как мне тебе помочь… Умоляю! Не уходи… Ты… ты невыносимый! Пошляк, каких поискать… Но я не хочу тебя потерять!

Обхватив двумя руками, запустила пальцы в шелковые влажные волосы и, укачивая, умоляла, не страшась того, во что он превращается… Как кожа его покрывается чем-то черным, как смоль, и становится плотной, правда, сохраняя тепло.

— Дарахар! — мои сердце и душа одновременно взмолились…

Видимо, услышав мой крик, переведя наконец на меня взгляд, тот, кто был некогда Дарахаром, сосредоточился на моем лице. И «ладонью» нежно коснулся моей щеки…

— Надеж-жда… Моя Эли’Ви… — раздался ласковый голос, но почему-то в моей голове.

И мужчина вдруг просто исчез. Испарившись в воздухе без следа. Однако лишь для того, чтобы в следующий миг громогласный, яростный рев, от которого у меня зашумело в голове и зазвенело в ушах, пронесся по замершей долине. А когда я, осев от страха, подняла голову, увидела в небе огромного, просто исполинского чёрного дракона с удивительными золотыми глазами с ярко-вишневыми искрами и вытянутым зрачком.

Распахнув свои крылья, он сидел на уступе скалы и, вытянув длинную шею ко мне, внимательно меня разглядывал.

И, самое удивительное, создания, что было способно запросто меня раздавить огромной когтистой лапой и которому я легко бы поместилась в приоткрытую пасть с белыми острыми клыками, из которой сейчас исходило алое пламя, я не боялась. Не потому, что оно казалось прекрасным и было сказочным. Я вполне разумно осознавала, что, несмотря на все удивительные изгибы, кажущиеся серебряными шипы, он чрезвычайно опасен. И пламя исходило реальным жаром, от которого пузырилась и дымилась вода. А потому, что прекрасно знала, кто передо мной. Продолжала верить Дарахару несмотря ни на что!

— Прости… — дракон неторопливо, аккуратно переставляя огромные лапы, цепляясь бритвенно-острыми длинными когтями за камень, оставляя в нем глубокие дыры, опустился в воду, и его голова уже была метрах в пяти от меня. — Получается, я всё же… соврал тебе. Что я не дракон…

— Получается, — утвердительно кивнув, я медленно поднялась и выпрямилась.

— Прости, — повторил он ещё раз извинение. — Я не мог называть себя так. Долгие столетия я не мог принимать свою истинную форму. Став, как и все остальные, жертвой своего же проклятия. И считал себя драконидом. И тогда я бы соврал, ответив, что я дракон.

— Допустим, — ответила уклончиво, во все глаза завороженно его разглядывая. — Я, конечно, не всё до конца понимаю. Но допускаю. А что по поводу других моих обвинений? Они тоже… правда, но с оговорками?

— Я никогда не связывался с фаэрами, — сделав осторожный шаг, равный моим двадцати не меньше, он оказался рядом со зданием, и у меня от страха, что он случайно порушит эту красоту, всё замерло. Дракон сразу немного отступил обратно. — Того фаэра я видел впервые и, конечно, не отправил бы никого к тебе, особенно ледяную тварь. И про невесту мне тоже ничего не ведомо. Также я не понимаю, почему ты подумала, что я тебе устраиваю какие-то спектакли…

Дарахар вновь попытался выйти на берег, на этот раз прижимая даже длинный хвост, но я, сведя брови, недовольно шикнула:

— Стой! Разрушишь ещё такую красоту! Кто-то старался…

— Этот дом построил я. Он… мой, — дракон попытался изобразить обычную улыбку, а получился жуткий оскал.

— Твой? — вот тут я едва не осела.

— Я всегда считался чужаком и прослыл чудаком не просто так среди своих. Для этого дома я выбрал место в самом низу, хотя мог бы позволить себе любое. И построил то, что сильно отличалось от канонов их красоты… И это лишь пара из тысяч поступков, которые другие драконы считали странностью и чудачеством.

Важно покивав, хотя до конца ничего так и не поняла, я выбралась полностью на берег и задрожала от холода. В долину начал опускаться туман, а я была в мокром насквозь платье.

— Почему ты меня не боишься?

— Сказать по правде, наверное, потому что верю в то, что не причинишь вреда. Хотел бы — уже давно что-то сотворил и в обычном облике. Мне и тогда нечего было тебе противопоставить. Однако ты помогал, был обходителен, внимателен… Про пошлости я тактично умолчу.

Нагнувшись, попыталась отжать платье, чтобы хотя бы по ногам холодная вода не стекала ручьями. Замерев на мгновение, не смогла сдержать чиха. Дракон почему-то от этого звука дёрнулся, а из его ноздрей повалил пар.

— Я рад, что не утратил доверия…

— Погоди! — выставив руку вперед, призывая его к молчанию, я затаилась, чтобы чихнуть ещё раз, но Дарахар так пристально на меня смотрел, что чих «испуганно» исчез. Недовольно поморщившись, я продолжила: — Я не сказала, что верю тебе. Потому как вокруг тебя слишком много странностей. Да, кое-что ты мне объяснил. Однако я до сих пор не понимаю, почему кто-то, кто решил меня купить, как скот, и послал фаэра, чтобы он за него взял меня в жены, приказал мне произнести именно слово Эли’Ви. Тебе не ка… — я всё-таки чихнула. — Тебе не кажется это крайне подозрительным?

— Жены… невеста… — голос дракона прозвучал напряженно. — Ты… Я был прав, и ты бежишь от кого-то?

— Надеюсь, что от жениха, — закатив глаза, пробормотала я.

— Надеешься?!

— Это сложно объяснить, — пожав плечами, я с тоской посмотрела на свою сумку, лежащую рядом с пледом, над которым нависал дракон. И мне было не подойти к ней для того, чтобы взять сухую одежду. — Но сначала я бы хотела услышать твой рассказ, а потом, как мы и договаривались, я расскажу про себя всё. Я тебе дала своё слово. И сдержу его.

— Ты замерзла, — Дарахар, как всегда, был очень наблюдателен. И внимателен ко мне. — Я могу…

Его большая голова приблизилась ко мне ещё на пару метров, пасть приоткрылась, и я всё-таки испуганно дернулась. Дракон это заметил и застыл:

— Не бойся, я никогда не сделаю тебе ничего плохого.

— Да ты случайно… чихнешь, к примеру, а от меня только угольки и останутся.

— Я не чихаю, но… Ты права. Тебе будет намного комфортнее разговаривать со мной, когда я буду в привычном тебе облике. Просто… — он на мгновение замялся, оглядел себя с разных сторон, сделал аккуратный взмах крыльями, отчего поднялся сильный порыв ветра, и меня едва не сдуло. — Просто я так давно не был в этом образе. И всё это время думал, что уже никогда не смогу обернуться… Это ощущение силы, могущества… Может, поэтому мы, драконы, считали себя лучше? Даже магия, которой я почему-то не лишился, никогда не даровала подобного ощущения…

— Ты не мог бы… — у меня уже зуб на зуб от холода не попадал, и я решила согнать его с пледа.

— Прости, — дракон снова попытался изобразить человеческое выражение на лице, на этот раз раскаяния. — Я отвлекся. Не могла бы ты отвернуться?

— Это ещё зачем?

— Я хочу принять человекообразный облик. И я буду некоторое время голый.

— Ой, да что я там уже не видела, — не думая даже в этот момент о стеснении, отмахнулась.

И, увидев хитринки в золотых глазах, уже понимая, что кто-то опять сейчас начнет пошлить, сразу отвернулась и сложила руки на груди.

— Ну что же ты, моё солнце? — «промурлыкал» Дарахар. — Я уже весь воспылал!

— Не стоит! Подпалишь тут всё!

— У меня всё вздымается!

— Смотри, сознание ещё потеряешь, как только кровь от головы отойдет. Я тебя в таком виде вытащить из воды точно не смогу.

— М-м… Одно удовольствие вести с тобой беседы, — раздался тихий хлопок, а меня обдало сухим песком. Обернувшись, я увидела, что мужчины уже нет. Причем ни в облике дракона, ни в привычном мне. — А если я скажу…

Нахмурившись, я повернула обратно голову, и именно в этот момент, подвязывая черный халат, прямо ко мне с высоты пары метров невероятно элегантно спустился Дарахар. Пепельные длинные волосы, кажущиеся сейчас серебристыми, были абсолютно сухими и красиво, словно волной, «стекли» вниз, доходя ему едва не до пояса. Глаза вновь стали тёмно-вишневыми с застывшими золотыми искрами.

Всю общую элегантность, правда, портил халат, который снова, как и в одну из наших прошлых с мужчиной встреч, сполз с плеча.

Пока я рассматривала его, будто видя впервые, вспоминая невольно все предыдущие встречи, сопоставляя этот вид с образом огромного дракона, Дарахар сделал решительный шаг, встав вплотную ко мне.

— А если я скажу, Надежда… — повторил он уже вслух и настолько чувственным голосом, с пробирающей до самых костей хрипотцой, что я ошеломленно замерла, продолжая зачарованно смотреть в его глаза, в которых опять разбушевался золотой «фейерверк».

Мужчина медленно склонился, опустив руки на мою талию, и я ощутила, как моя одежда вмиг высохла. Мне стало тепло… А потом, когда он прижал меня к себе, жарко. Нестерпимо, обжигающе горячо!

— Я скажу, что Эли’Эйр была права. Я не любил её. И только сейчас я по-настоящему это понял, спустя столько столетий.

— Д-да? — я с трудом справилась с дрожью в голосе. — И почему только сейчас?

— Я полюбил другую… — Дарахар склонился ещё ниже, его голос стал более густым, бархатным и очаровывающим. — Обжигающую, как само солнце. Прекрасную. Самую удивительную… Ту, рядом с которой я вновь чувствую себя живым, что пробудила даже мою истинную сущность и даровала надежду на будущее…

Надо было быть абсолютно глупой, чтобы не понять, о ком он говорит, но отчего-то хотелось услышать это своими ушами. Поставить окончательную точку. И мужчина произнес нужные слова:

— Я полюбил тебя, Солнечная Принцесса, Эли’Ви… Моя Надежда… Я надеюсь, ты не против, чтобы я наконец перешел грань и поцеловал тебя, потому что я уже более не в состоянии сдерживаться…

Я только приоткрыла рот, чтобы сказать «Нет», но с уст успело слететь только:

— Не…

А Дарахар уже с бесконечной нежностью коснулся моих губ. Ласково, трепетно — так, как от такого пошляка, как он, совсем не ожидаешь. И от невинного прикосновения внутри у меня всё задрожало, точно от землетрясения.

Я обвила руки вокруг его шеи, чтобы не упасть, и запустила пальцы в шелковые волосы. И поцелуй сразу стал более напористым, жарким и нетерпеливым. Ничего более чувственного, трепетного и сводящего с ума я прежде не чувствовала. Этот поцелуй был более страстным, волнующим и приятным, чем занятие сексом. От него покалывало и обжигало губы, по всему телу волнами проносились жар и дрожь. Я задыхалась, однако не хотела прекращать. Желая продолжения, большего… И Дарахар словно это почувствовал. Ненадолго отстранившись, тяжело вздохнув, губами снова накрыл мои и уже с такой силой и страстью, что я задохнулась от эмоций, растворилась в этом сметающем всё на своем пути прикосновении…

Не желая останавливаться, мы всё крепче прижимались друг другу, целовались, тяжело вздыхали, на долю секунды отстраняясь, чтобы перевести дыхание, и вновь тянулись друг к другу…

Лишь когда мужчина начал осыпать сначала мою щеку, потом шею поцелуями, а руки сместил мне на ягодицы, он замер в напряжении и через силу прорычал:

— Нам… нам надо остановиться.

— Не хочу, — прошептала я, обхватив его голову и приподнимаясь на носочки, чтобы самой его поцеловать, продолжить начатое.

— Но…

— Какое может быть «но»?!

— Как минимум то, что у тебя есть жених, — Дарахар помрачнел.

— То есть ты всё-таки отрицаешь, что это ты и от твоего имени действовал тот фаэр. Хорошо. Это очень хорошо! Только почему кто-то назвал меня так, как называешь ты, и… И что с того, что есть жених? — произнесла, поведя небрежно плечами. — Я его в глаза не видела. Клятвы не произносила.

— И я должен его убить… — тут уже помрачнела я. Нет, мне не жалко было непонятно кого, абстрактное «нечто», которое я даже не видела. Просто сам факт смерти мне не нравился.

— М-м… А что бы ты сделал, если бы он, жених этот, стал моим мужем? — зашла я издалека. Я-то не знала — замужем я или нет!

— Скажем так, был бы жених, я бы, возможно, и подумал. Но вряд ли дракон внутри меня, моя истинная сущность, даст жить спокойно, обладая такими знаниями. А мужа — убить просто обязан.

— Почему?

— Так ли это важно? — мужчина свел брови и крепче прижал меня к себе, то ли боясь потерять, то ли того, что я внезапно исчезну или просто сбегу. — Сейчас главное, как ты правильно заметила, узнать, кто назвал тебя так, почему… Однако прежде нужно обо всем наконец поговорить. С самого начала.

— Хорошо. Об этом можно побеседовать и после, — я согласно кивнула.

Нам и правда стоит поговорить. Выяснить все с самого начала, прояснить некоторые вопросы. Может, другие и сами исчезнут. А Дарахар, узнав правду обо мне, телепортируется… Вряд ли, конечно, но жизнь такая штука, что мы никогда не можем быть ни в чем уверены на сто процентов.

Отступив немного, продолжая одной рукой придерживать за талию, мужчина повел меня к дому.

Однако, только ступив на первую ступеньку, Дарахар замер:

— Ты там уже была? — кивнул он на неплотно закрытую дверь.

— Да.

— М-м… — даже в темноте я увидела, как он немного смутился. Что совсем было на него непохоже! Хотя… а что на него было похоже? Я ведь о нем ничего толком и не знаю!

— Что-то не так?

— Ну ты, надеюсь, понимаешь, что статуя — это так… шутка. Лет десять назад вытесал её, страдая… от скуки.

— Какая статуя?

Я отчаянно пыталась вспомнить хоть какую-то статую. Но кроме резных колонн ничего в доме даже отдаленно похожего на подобный предмет искусства не видела.

— В холле, в самом центре, — уже обреченным голосом произнес мужчина, поднимая взгляд к небу.

— Там нет никакой…

Подхватив меня на руки, Дарахар, не дослушав меня до конца, взлетел по лестнице, с ноги открыл тяжелую дверь и застыл, напряженно глядя на пол. Туда, где я заметила глубокие царапины.

— Кто… спёр… мою статую?!