Я тебе не Золушка!

Глава 25

— Мама, можно мы поговорим наедине?

Они с Яной сидят за столом изображая семейно-дружеское чаепитие, но со стороны выглядит это абсурдно.

Мать молча встаёт, снова одаривая меня тяжёлым осуждающим взглядом, и выходит из кухни.

Я сажусь на её место, аккурат напротив бывшей девушки, и складываю руки на стол.

Янка поднимает на меня нетрезвый взгляд. В нём обида и боль. Осуждение. Желание «послать на хуй». И всё за доли секунды.

Что ж…

Это понятно.

Я сам себя ненавижу за то, что поступил с ней так.

— Она лучше меня, да? — Спрашивает, громко вдыхая воздух.

— Янок…

— На хрен «Янок»! — Злится. — Я тебе не Янок больше.

— Зачем ты пришла? — Спрашиваю прямо. В её глазах вспыхивает недоумение.

— Я? — Икает и обхватывает себя руками. — Я пришла, чтобы понять, действительно ли тебе посрать на то, что было между нами.

— Это не так, ты же знаешь.

Она смеётся истерически.

— Правда? А мне показалось, что ты и думать забыл обо мне, у тебя же теперь новая баба нарисовалась. Она, конечно…

Кивает из стороны в сторону. И снова усмехается.

— Конечно, что?

— Тём, ты действительно думаешь, что нужен ей?

Не ожидал ничего другого, но всё равно её слова задевают.

— Ты видел, во что она одета? Её сумка дороже вашей квартиры стоит!

— Ну и что?

Я сохраняю спокойствие, вдохновлённый недавними словами Авериной, но червяк сомнения всё равно не даёт покоя, да ещё и подпитывается этими Янкиными аргументами.

Сколько раз задумывался, на кой я Кире сдался, такой непутёвый…

— Зачем ей всё это, не понимаю. — Она не унимается, развивая эту тему. — Ладно, ты — на красивую жизнь повёлся…

А вот это уже лишнее.

— Думаешь, меня бабло что ли волнует?

— Думаю, бабло… и красивая мордашка в придачу, да. — Зачем она меня провоцирует, непонятно.

Яна прекрасно знает, что лучше меня не злить.

— Ты надеешься, что, раз у вас общий ребёнок, то и жизнь будет «заебись». — Она редко матерится, но алкоголь стирает маску приличной девочки. — Да уж, Тём. Я всегда думала, что ты умнее. Видела в тебе хорошее, старалась не обращать внимание на глупые загоны и нежелание менять свою жизнь. Поддерживала тебя, забивала на собственные желания и возможности!

Неприятно это слышать от неё.

Не могу распознать, от обиды это или искреннее признание.

— Зачем? — Спрашиваю. Эйфория от недавних потрясений прошла и навалилась суровая реальность.

Я — пидарас, который обидел девушку. И прощения мне нет.

— Что значит, зачем? — Её удивляет мой вопрос.

Даже перестаёт икать и замирает.

— Зачем ты это делала? Я тебя не просил.

— Ты издеваешься? — Она удивлённо таращит свои красивые зелёные глаза.

— Зачем ты забивала на себя, объясни. Мне это было не нужно. Я думал, что нам хорошо вместе, вот и всё. Я ценил то, что ты со мной, мне этого было достаточно.

— Я вижу, как ты ценил.

— Обстоятельства изменились.

— Что в ней такого, скажи? — На её глазах наворачиваются слёзы. Только этого не хватало. — Ребёнок? Я могла бы родить тебе, если бы ты захотел! Деньги? Мы бы нашли выход, мои родители помогли бы, если нужно… Что ещё?..

— Ян, остановись.

— Что? Я не понимаю! — Уже плачет, не сдерживаясь.

— Ян. — Твёрже произношу. — Прости меня.

Она замолкает, всхлипывая, стирая слёзы ладошкой.

— Я не хотел, правда. Не хотел обижать тебя. Изменять тебе. Это не специально. И ты прекрасно знаешь меня: я не стал обманывать, не смог бы всё равно.

— Тогда почему? — Всё ещё не унимается она. — Просто почему, скажи?

Некоторое время молча смотрю на неё.

Стоит ли говорить? Мы больше не «одна сатана». Всё мои слова работают против меня.

— Я её люблю.

Жестоко.

Неоправданно и несправедливо, знаю.

Но зато честно.

Яна даже перестаёт всхлипывать. Просто лупит взгляд на меня и машет густыми ресницами.

— Что?

Пожимаю плечами. Что тут ещё можно сказать…

— Охренеть…

— Это тоже не специально. — Пытаюсь оправдаться, по-идиотски.

— Сколько времени мы вместе… планировали… жили… спали..! — Она перебирает глаголы, будто так станет легче. — И ты просто заявляешь, что любишь эту? С которой потрахался пару раз?!

— Не перегибай.

— Прав был мой отец. — Добивает меня любимым приёмом. — Ты никчёмный лентяй и альфонс. Столько времени потратила на такое говно!

Молча пережёвываю эти эпитеты.

Может, я и заслужил.

— Пошёл ты… — Заключает она вывод из нашего разговора.

Она резко поднимается, чуть не сдвинув стол, хватает сумочку и неровным шагом пытается покинуть квартиру.

Я не могу отпустить её в таком состоянии одну, и чешу за ней, наблюдая, как девушка пытается вызвать такси.

Естественно, отбираю у неё телефон и делаю это сам.

Мы молча спускаемся к подъезду. Ждём, когда подъедет машина.

Она сопит и не смотрит на меня.

А я впервые за время нашего разрыва не чувствую себя виноватым.

Сам не знаю, почему.

Может, потому, что наконец, признался. Ей и себе.

В том, что наши отношения были лишь попыткой изменить жизнь.

Наше общее стремление казаться нормальной парой было настолько фальшивым, что не видно было, наверное, только нам самим.

Она обижена, задета её гордость, чувство достоинства.

Но ни разу за эти дни я не услышал от неё, что предал её любовь.

Что она на самом деле любила меня.

Так же, как и я.

Ведь это за пару дней не проходит, насколько я знаю.

Поэтому, сажая её в такси, несмотря на все косые взгляды матери и упрёки Янки, всё больше уверяюсь в правильности собственного выбора.

— Ты пожалеешь, Тём. — Бросает последние ядовитые слова Янка, перед тем, как уехать от меня. — Пожалеешь и приползёшь. Она наиграется и найдёт настоящего мужика. А ты не у дел останешься. Вспомнишь Яну, только поздно будет. Я больше унижаться не собираюсь. Прощай.

"Настоящего мужика"…

Да уж.

Я-то никчёмное бестолковое создание.

И как она с таким жить собиралась? Видимо, воспитывать и воспитывать…

Её эмоции и обида мне понятны.

Но сворачивать с нацеленного пути из-за пары колких фраз, конечно, я не намерен.

Такие эмоции, как рядом с Кирой, ещё не испытывал ни с кем.

И больше не собираюсь притворяться, что мне это не нужно, или, что я могу спокойно бросить это и забыть.

Ни хрена.

Я погряз в ней настолько, что, провожая бывшую, думаю лишь о том, что сейчас думает она.

Как она проводит этот вечер. Что на ней надето.

Балуется ли самоудовлетворением, после того нашего, охуеть, какого откровенного поцелуя…

Потому что, я-то точно сейчас пойду дрочить, вспоминая её тихие стоны мне в губы и жаркую кожу под пальцами.

И ещё…

Кажется, я готов на завтрак.

И на обед…

И ужин.

И надо ещё раз позвонить отцу.

В этот раз Артёмка не будет хорошим мальчиком.

Но и «альфонсом» он тоже не будет.

По крайне мере, заработать на сигареты, которые я больше не курю, и на презервативы, которыми мы с Кирой «принципиально» не пользуемся, мне точно под силу.