Я тебя присвою

Глава 1. Барби

Шесть месяцев… Ровно столько я пробуду рядом с Рейнером. Таков срок заключенного договора. Два дня спустя это все еще кажется немыслимым.

Боже, помоги мне…

Покидая салон иномарки, в сторону которой совсем недавно и смотреть боялась, все еще пытаюсь понять, что именно это значит лично для меня? Как сильно на мне отразится то, что будет происходить в этом доме?

– Докурю и принесу твои вещи, – оповещает тот самый жуткий бритоголовый тип, заставляя меня в очередной раз содрогнуться. – Можешь входить. В кухне найдешь Светку, она тебя в курс дела введет. Рейнер будет только вечером.

– Спасибо, Виктор, – машинально благодарю мужчину, хотя мне вовсе не хочется этого делать.

На ватных ногах поднимаюсь по ступеням и, ухватившись за дверную ручку, замираю. Она кажется раскаленной до температуры плавления. Вот-вот, не выполнив предназначенную функцию, согнется в моей трясущейся руке как пластилин. Громко вздыхаю и с усилием поджимаю губы. Конечно же, реальность мое разыгравшееся воображение опровергает – ручка выдерживает, а дверь поддается.

В доме темно, тихо и прохладно. Но едва я ступаю несколько шагов вглубь холла, как пространство разрезает дикое женское верещание.

– Мамочки… – содрогаюсь и, удивляя саму себя, несусь на этот крик.

– Аська, ну едрить твою налево! Что ж ты за недотепа такая? Казанюру шурпы пересолить!!! Я тебя…

– Я же не специально, теть Свет… Не специально…

– Дурь ты беспросветная! Чтоб тебя от земли оторвало и як гепнуло обратно!

Застываю на пороге залитой солнечным светом кухни. Понимая, что никого здесь не убивают, с облегчением выдыхаю.

– Здравствуйте, – с опозданием реагирую на вопросительные женские взгляды.

– А-а, – после секундной заминки отмирает крикливая габаритная женщина. – Гостья пожаловала… Ну, что ж… Как говорится, милости просим, – приветствует без особой радости.

– Спасибо!

– Как называть тебя?

– Я – Наталья, – нервно сцепляю перед собой руки. – Но все зовут меня Тата… или Барби, – последнее в этом доме как нельзя уместно.

– Ага, – утратив ко мне интерес, возвращается к шурпе. Помешивает большим половником, набирает, пробует и морщится. Я неосознанно тоже. – Ну что мне с этим пересолом теперь делать? – и снова взгляд поднимает. – Меня можешь называть тетей Светой. А эта недотепа – Аська.

– Могу я вам чем-то помочь?

– Сдурела, что ли?

– Почему же? Я к работе привычная. Все умею. Могу вот картошку почистить, – указываю на стоящую на рабочей поверхности корзинку с овощами. – Правда, могу!

– Ага, можешь. Только мне потом хозяин – голову с плеч! Аська, что встала? Давай, яйца взбивай.

И вновь обо мне забывают.

– А что же мне делать? – спустя пару минут повторно рискую подать голос.

– А ты не в курсе?

– Нет, – то ли вру, то ли, и правда, не знаю.

По крайней мере, прямым текстом мне мои обязанности никто не озвучивал. Я, конечно, не дура… Понимаю все. И до последнего противлюсь. Два дня, которые мне удалось выторговать на сборы, ничуть не облегчили принятие сложившейся ситуации.

– Присядь, – кажется, только сейчас тетя Света проявляет ко мне хоть какое-то участие. – Выпей ромашкового чаю, дитя. Это всегда помогает собраться с мыслями и успокоиться. Присядь, присядь… – когда я выполняю эту настойчивую просьбу, оглядывает меня и вроде как осуждающе качает головой. – Сколько лет тебе?

– Девятнадцать.

– Молодая совсем, – прицокивает.

А мне становится очень некомфортно. Не находя словесной реакции на это заключение, предпочитаю, как обычно, промолчать.

Чай выпиваю слишком быстро. Несмотря на прохладу в доме, меня резко бросает в жар. Я моментально потею и начинаю нервно теребить скатерть.

– Позвольте помочь… – уже буквально умоляю. – Дайте какую-то работу! Хоть что-нибудь…

– Что ты? И речи быть не может! Сейчас пойдешь наверх. Примешь душ. Разберешь вещи. Отдохнешь.

Подает Асе знак, и та, тут же бросая все дела, срывается с места и меня за собой увлекает. Поднимаемся на второй этаж и целенаправленно движемся в самый конец коридора.

– Тебе понравится.

– Угу.

Стараюсь не оценивать убранство дома. Меня это не касается, вот и все. Я пробуду тут лишь полгода, а потом… На ровном месте спотыкаюсь и едва не прочесываю носом ковер, когда понимаю, что нахожусь не просто в гостевой комнате.

Это спальня. Мужская спальня.

– А… кто здесь живет?

– Кто-кто? Домовой! – звонко смеется Ася. Я порываюсь вместе с ней засмеяться, но не могу. А уж когда она добавляет: – Хозяин, конечно, – мне становится дурно.

– Но почему я здесь?

– Он так велел, – притихая, с любопытством меня разглядывает, а я никак не справляюсь с эмоциями. – Не сказал?

– Нет… Мы это не обсуждали.

Мы ничего не обсуждали. Мы вообще не разговаривали. Даже представить себе не могу, что буду делать, оставшись с ним наедине, если я и заговорить стесняюсь. А тут еще… замкнутое пространство. Одна кровать.

– Ну… Я пойду, а то тетя Света кричать станет, что долго… А ты тут… Располагайся, короче. В гардеробной, с правой стороны, шмот. Я вчера раскладывала. Для тебя, короче. Андрей Николаевич приказал… Ты чё, реветь вздумала? Да не реви ты!

Легко сказать, не реви.

– Ты… Иди, Ася. Спасибо.

Конечно, я реву. Еще как! Вздрагивая и всхлипывая, оплакиваю проклятую судьбу, которая меня сюда занесла. Я та еще трусиха, но у меня мелькает мысль сбежать. К несчастью, Я быстро с ней прощаюсь. Стоит лишь представить реакцию тети Люды на долг, который за этим последует… Она сказала, если уйду раньше оговоренного срока, Рейнер с нас не только ту сумму, которую дал, снимет, а еще и сумасшедшие проценты. Такие люди, как он, просто так деньги в долг не дают.

Зачем же… Зачем же она их взяла?

Но все когда-нибудь заканчивается. Сейчас – мои слезы. Через полгода – договор. Нужно просто потерпеть. Я смогу. Я справлюсь.

Прошлепав босыми ступнями в ванную, открываю холодную воду. Долго умываюсь, но лицо все равно остается припухшим и покрасневшим.

Да плевать!

Я для него круглосуточно красивой быть не обещала. Может, даже хорошо… Пусть видит, что получил. Я слабохарактерная, плаксивая, смазливая бездарь.

Выбираюсь из укрытия, но в чужой спальне расслабиться не могу. Не то что зад где-нибудь боюсь приткнуть, мне здесь страшно взглядом за что-то уцепиться.

Ничего о нем не хочу знать! Ничего.

Время тянется беспощадно. К вечеру кажется, что с ума сойду от этого нервного напряжения. Однако и тут меня мой организм обманывает. Остаюсь при здравии.

Значит, не все так страшно.

По крайней мере, до момента, как дверь в спальню открывается, и едва ли не весь проем замещает знакомая мужская фигура.

Боже, он ведь меня переломит…