Я тебя верну

Глава 1

Всё вымышлено. Любые совпадения случайны.

— Посмотришь, как я выгляжу? — спрашиваю шепотом, украдкой заглянув в кухню.

Варя, моя сестра и по совместительству самый близкий человек, отрывает глаза от телефона и машет заходить.

— Сейчас, секунду, — просит она, печатая.

У Вари свое небольшое ателье, она теперь жутко занятая швея. Поэтому я терпеливо жду целых десять секунд, стоя в черном брючном костюме и рассматривая идеально чистую кухню.

Наконец, сестра откладывает сотовый и встает.

— Покрутись-ка!

Я делаю эффектный поворот вокруг оси и приседаю в реверансе.

— Где моя сестра? Откуда взялась эта шикарная, неотразимая, но при этом до жути строгая профессорша? — ахает Варя, и я хохочу! — Тихо! Тс-с! — шикает она следом.

Тут же испуганно зажимаю рот ладонью и застываю. Мы прислушиваемся — слава богу, тишина! Дети не проснулись.

Мы с сестрой совершенно разные, но одинаково безалаберные, как раньше часто повторяла наша мама. Мне скоро двадцать два, Варе — двадцать четыре, при этом мы обе матери-одиночки. Так сложилось, мы этого не планировали. Девушки — слабые и нежные создания, не спорю. Но только если дело не касается детей. Ради своих детей мы пойдем на что угодно. Свернем горы. Совершим невозможное!

Да, не так мы в детстве видели свое будущее. Но что случилось, то случилось. Главное, что мы не сдались и теперь вполне счастливы.

— Эта выставка очень важна, — торопливо говорю я вполголоса. — Волнуюсь. Впервые выступаю от университета. Мандраж. Аж подташнивает. — Ты прекрасно выглядишь. Может быть, только... я бы распустила волосы. Когда ты их зачесываешь в тугую шишку на затылке, выглядишь старше своих лет.

— Так и задумано, — киваю я. — Рано об этом говорить, но, возможно, меня заметят. Нужно подыскивать, где буду проходить летнюю практику. Вдруг возьму пару контактов?

— Лёша ведь обещал помочь, — напоминает Варя.

— Не хочу работать на семью Лёши. Кроме того, у них строительный бизнес, а я хочу попробовать себя по специальности.

Быстро, почти залпом выпиваю кофе с молоком. Прощаюсь с сестрой и, накинув пальто, спешу на остановку. Пока еду в автобусе, снова и снова прокручиваю в голове свою речь.

«Всего пятнадцать минут позора, не стоит так нервничать», — часто шутит Лёша надо мной. Я улыбаюсь, вспоминая его слова.

Позора... Хотелось бы, конечно, не опозориться. Тем более на выставке будет присутствовать заведующий кафедрой, а возможно, и наш декан.

Мой папа давно умер, не оставив никакого наследства. Мама кое-как себя обеспечивает. Помощи ждать неоткуда, поэтому хватаюсь за любую возможность засветиться и произвести приятное впечатление. Как профессионал, разумеется.

На сотовый приходит сообщение от Лёши. Я снимаю блокировку с экрана, но открывать приложение не спешу. Мешкаю, вновь залюбовавшись дочкой. Всегда так делаю. По тысяче раз в день пересматриваю ее фотографии, клянусь! Удержаться просто невозможно. Конкретно этот снимок сделан Лёшей в конце лета, в парке. В тот солнечный теплый день я решилась познакомить своего молодого человека со своим сокровищем.

Мы с Мирой обнимаемся на фоне фонтана. У дочки длинные светлые волосы, светло-голубые, сверкающие восторгом глаза, яркое желтое платьице... Моя дочь — настоящая красавица!

«Я опоздаю чуток, нужно отцу помочь. Прости» — пришло от Лёши.

Поджимаю губы. Прежняя Марина обиделась бы, но нынешняя — мудрая, готовая войти в положение и пойти на компромисс.

«Конечно. Приезжай, как сможешь», — быстро набираю и нажимаю «отправить».

Эта аграрная выставка — одна из самых крупных за весь прошлый год, народу со всей страны собралось — тьма тьмущая! Я приезжаю одной из первых, к восьми, но уже в начале десятого вижу, что яблоку некуда упасть.

Стою у нашего стенда, болтаю с коллегами. Выпила почти литр воды. Дважды сбегала в дамскую комнату и поправила волосы.

— Всё будет хорошо, Марин, ты справишься, — поддерживает меня Настя. Мы обе работаем в деканате и неплохо ладим.

В ответ киваю.

— Жаль, Лёша опаздывает. Когда он рядом, спокойнее. Его пофигистическое отношение ко всему на свете — мой спасательный круг.

— Может быть, он успеет?

— Надеюсь.

— Марин, десять минут, — напоминают мне степень готовности.

Я показываю большой палец, вновь беззвучно повторяя название своего доклада:

— Государственное обеспечение в области регулирования экологической безопасности...

Фух! Снимаю блокировку на сотовом и смотрю на дочку. Улыбаюсь. Мира достойна лучшей мамы. Примера пусть не для подражания, но хотя бы положительного. У Миры должно быть ощущение, что у взрослых всё под контролем, лишь в этом случае у нее будет хорошее детство. Она должна быть уверена, что мама рядом и всегда поможет. Всегда-всегда. Что бы ни случилось! Моя дочь будет знать, что к маме можно прийти по любому вопросу. Что мама не бросит, поймет и примет любой. И что мамой можно гордиться.

Глава 2

Вдруг кажется, что Миронов ринется ко мне. Подкараулит под сценой, отберет телефон и начнет в нем шариться. Спросит про дочь. Припрет к стенке, как он это умеет. Задавит и морально, и физически! Придется либо признаваться, либо вновь лгать, выкручиваться! Становится так страшно, что я едва не пускаюсь бежать.

Он смотрит на меня. Лицо не выражает эмоций. Ни раздражения, ни радости. Просто ноль.

И всё же он смотрит.

Мы любили друг друга недолго, наш роман можно сравнить с ярчайшей вспышкой. Оба ослепли. Да и те, кто рядом был, пострадали, что уж.

Всё происходило слишком быстро! Мы оба не успевали принимать решения.

А потом потонули во лжи, в вязкой болотной жиже, и это было ужасно. Ложь имеет уникальное свойство рушить всё, чего касается. Будь она во благо, ради потехи эго, из-за страха... Неважно! Если ты лжешь близким людям, будь готова, что всё закончится плохо.

Я опускаю глаза и быстро думаю. Данил не может знать о Мирославе. А даже если и узнает, что у меня есть дочь, у него нет предпосылок думать, что она его. Я дала Мире свое отчество. В графе «Отец» стоит прочерк.

Скорее всего, Данил здесь не из-за меня. Глупо было думать, что мы с ним ни разу в жизни не пересечемся случайно.

Я просто... не готова была. Увидеть его. Таким.

— Простите, — улыбаюсь я. — Растерялась. — Пожимаю плечами и одариваю всех обворожительной улыбкой. — Очень ждала этот день. Продолжим.

Начинаю свой доклад и постепенно увлекаюсь. Расправляю плечи, позволяю себе даже пошутить. Отличное чувство юмора — стезя умных людей. Поэтому, если сомневаешься, лучше не пытаться никого смешить, особенно со сцены. Здесь же у меня получается удачно.

А когда завершаю речь и сбегаю со сцены, попадаю прямиком в объятия Алексея! Слава богу!

— Ты приехал! — радуюсь, как ребенок.

Фраза выходит излишне громкой и нервной, словно мы не виделись месяц. Всё еще кажется, что на меня смотрят. Что я по-прежнему на сцене.

— Летел на всех парах, малышка, — улыбается Лёша, обхватывая мою талию. — Умница, доклад блестящий. Я практически ничего не понял, но было эффектно.

— Да ладно тебе, прекрати! — смеюсь я, закатывая глаза.

Лёша совсем не глупый, хотя обожает строить из себя полного пофигиста. Полагаю, это защитная реакция. Родители с самого детства таскали его по всевозможным курсам, кружкам и секциям, и сейчас ему проще притвориться тупицей, чем вникать во что-то новое.

Лёша учится на четвертом курсе, правда, на очном отделении. Мы познакомились в деканате, куда я устроилась работать секретарем после первой успешной сессии. Работа не самая высокооплачиваемая, но зато график нормированный. В четыре, а иногда и раньше, я свободна. Отпуска, больничные — с этим нет никаких проблем.

Прежде чем пойти на свидание, мы с Алексеем сотни раз виделись в стенах учебного корпуса. Он пытался заговорить, я отворачивалась. Но постепенно привыкала к его присутствию.

Однажды честно сообщила, что у меня есть дочка и что ему лучше поискать кого-то другого.

Через год согласилась пойти с ним в кино. Потом пряталась две недели. Лёша взял измором, он настоящий победитель.

— Ну что, по кофе? — предлагает Алексей, склонив голову набок. — Я свободен до пяти, затем снова к отцу. В фирме какие-то сделки проходят, ему непременно нужно, чтобы я присутствовал.

— Уверена, будет занимательно и интересно, — посмеиваюсь я, воровато оглядываясь.

— Не разделяю твоего оптимистичного настроя, — делано вздыхает Алексей. — Лучше бы провел время с тобой и Мирой.

Следующий час по ощущениям растягивается на три. Я не могу уйти немедленно, хотя Лёша именно на этом настаивает. У меня есть обязательства перед кафедрой.

К своему полному ужасу, краем глаза замечаю Павла, заместителя Миронова. Он проходит мимо и о чем-то разговаривает с незнакомым мне мужчиной. Быстро отворачиваюсь, даже не думая его рассматривать.

Лишь оказавшись на улице, а следом в машине Лёши, я облегченно выдыхаю и расслабляюсь. Откидываюсь в кресле и закрываю глаза.

— Поехали скорее отсюда! — прошу слезно. — Устала страшно.

— Домой?

— Да, пообедаем. Сегодня моя очередь везти детей в парк. Варя отпросилась. На свидание, — добавляю многозначительно.

— Ого-о! — тянет Лёша. — Ты должна рассказать мне всё... — Он прерывается. — О, Миронов! — восклицает. — Он-то мне и нужен.

Мои глаза округляются, а волоски на коже дыбом встают. Прослеживаю взгляд Лёши и действительно вижу Данила. Он выходит из выставочного комплекса. Достает сигарету, закуривает. Не бросил, значит.

— Зачем? — спрашиваю.

Кажется, голос прозвучал слишком истерично, иначе почему Лёша хмурится? Я мгновенно чувствую вину.

— Они с батей что-то крутят-мутят по земле, я особо не в курсе, — объясняет он уклончиво. — Отец попросил, если увижу Миронова, кое-что ему передать. На словах. Подробнее сказать не могу. Кон-спи-ра-ци-я, — растягивает по слогам и подмигивает, вновь расслабившись. — Вы знакомы, что ли?

Глава 3

— Мирослава за Егора, Егор за Человека-паука, Человек-паук за динозавра, динозавр за Райдера, Райдер за зайчика, зайчик за панду, панда за Машу, Маша за бабку, бабка за дедку, дедка за репку... тянут-потя-я-янут... вытянули репку!

Последние слова мы с детьми кричим хором, а потом смеемся. Мира обожает читать книжки, рассматривать иллюстрации, она очень впечатлительная девочка. А вот трехлетний Егор, сын Вари, терпеть не может книги. Он предпочитает импровизацию. Наша «Репка» с каждым разом всё сложнее и непредсказуемей. То ли еще будет, мы не собираемся останавливаться на достигнутом!

— Еще раз! — требуют дети, заливисто хохоча.

Я стараюсь быть более строгой мамой, но не получается. Если меня нет допоздна (а такое случается крайне редко) и детей укладывает Варя — в половину десятого все лежат в своих кроватках и засыпают. У нас же сейчас... полная анархия.

Я накупала малышей, накормила. После чего мы забрались в постель и до сих пор балуемся. Придумываем истории, щекочем друг друга, нежимся.

Мы с сестрой живем в двухкомнатной квартире, расположенной на втором этаже нового семиэтажного дома. У каждой есть по собственной спальне. Кухня считается нейтральной территорией. На стене висит график уборки, но обычно на него никто не обращает внимания. Каждый делает больше, чем нужно.

Учитывая, через что мне и Варе пришлось пройти, мы до сих пор радуемся тому, как нам повезло. Мы ни от кого не зависим. Нас никто не может выгнать на улицу.

Когда мы с сестрой продали «Лексус», неделю почти не спали из-за стресса. Спортивная машина была прощальным подарком Миронова любовнице, с которой, как позже выяснилось, тот развлекся перед свадьбой. То есть мне.

Бешеные деньги лежали на счете, а не в стеклянной банке за коробками в старой кладовке, но всё равно казалось, что кто-то их заберет, оставив нас ни с чем. Страх был ощутимым и таким реальным, что мы по сто раз в день заходили в приложение и проверяли, на месте ли безумные миллионы.

А потом нашли эту квартиру, купили. Сами сделали уютный ремонт и сразу же заехали.

На счете осталась довольно приличная сумма, но мы не спешили тратиться, понимая, что случиться может всё что угодно, а помочь нам некому.

Мы экономили. Жили тихо-тихо. Варя шила до самых родов, и, едва вернувшись из роддома, продолжила. Я работала официанткой, вечерами сидела над учебниками. Родила в мае, поэтому мне разрешили сдать экзамены в последние дни июня. Поступление на вполне приличный факультет стало еще одним подарком. И знаком, что я на правильном пути.

Я, конечно, всегда мечтала учиться очно, но что уж теперь.

Наконец, дети засыпают. Варвары по-прежнему нет, свидание затягивается. Я отношу Егора в его комнату, укрываю одеялом. Тяжелый кабанчик уже. Фух!

Возвращаюсь к себе и присаживаюсь на матрас рядом с Мирой. Она такая хрупкая и тоненькая рядом с братом, что сердце сжимается. А ведь разница у них всего в полгода. Смотрю на малышку в забавной розовой пижамке с динозаврами... О да, динозавры нынче тянули репку как раз из-за Миры, куда уж без них!

Веду рукой по пухлой щеке, а потом губы поджимаю и закрываю глаза.

Господи... горькие слёзы жгут так, что больно. На целый миг и вовсе нестерпимо!

Я никогда не узнаю, поступила ли правильно в те страшные дни. Раньше была уверена, что да. Видеть Данила не хотела, слышать ничего о нем! Он женился на другой. Так быстро! После всего, что между нами было. Если бы просто переспал, мне было бы плохо, но я бы пережила и даже поняла — сама виновата, бросила его.

Но он-то женился!

Острая, режущая боль вновь возникает под ребрами. Я ее чувствовала долго, перманентно, неделями, если не месяцами. Раньше.

Чувствовала, когда смотрела на его невесту в красивом белом платье. Когда позже разглядывала фотографии со свадьбы, которые нашла в сети.

Со временем боль притупилась, я перестала обращать на нее внимание. Привыкла? Но сегодняшняя встреча словно стоп-кран дернула. Мир пошатнулся. Я растерялась, но, к счастью, устояла.

Укладываюсь рядом с дочкой, обнимаю ее, утыкаюсь носом в светлую макушку и зажмуриваюсь крепко-крепко. Моя девочка, мое сокровище. Мой стимул двигаться дальше.

Что было бы, если бы я добилась встречи с твоим отцом? Не знаю, каким образом... Он не хотел меня видеть, его преданный пес Павел охранял подход к усадьбе. Но... можно было с плакатом встать. Заказать по радио сообщение!

Смеюсь, хотя, конечно, самой жутковато всё это представлять.

— Что было бы, Мирослава, если бы я рассказала о тебе? Что бы за этим последовало? Он женился на другой. А тут мы с тобой, да?

Наверное, были бы тесты ДНК. Разборки. Сплетни. Жизнь в станице рядом с ними всеми?

— Ты была бы богатой, маленькая моя, — шепчу я беззвучно. — Очень богатой. Твой папа со всеми справился. Всех победил.

Сумел не просто сохранить наследство, которое в то время пытались разорвать на части нелегальными способами. Он приумножил состояние.

— Я бы каждый день своей жизни видела его с другой женщиной. Мы бы с тобой видели. Каждый день своей жизни... Данила с другой. Злата бы, наверное, забеременела вскоре.

Глава 4

— Не холодно? — спрашивает Лёша. — Печку включить?

— Обогрева сидений достаточно, спасибо, — отвечаю с улыбкой.

Мы едем по трассе, пьем остывший кофе с молоком и слушаем музыку. На улице плюс двенадцать, машину окутывает густой туман, отчего немного жутковато. Будто в страшной сказке находимся. И кажется, что впереди нас ждут приключения, к которым мы не готовы и которые не планировали.

— Ты сегодня молчаливая. Всё в порядке?

— Не люблю туман. Так начинается половина фильмов ужасов. Двое едут отдохнуть, а оказываются непонятно где. В окружении чудовищ, которые хотят их сожрать.

Лёша улыбается.

— Я отлично знаю эту дорогу. И ты тоже много раз по ней ездила. Обещаю, мы прибудем в пункт назначения в целости и сохранности.

— Вот именно так эти фильмы и начинаются! С самоуверенности несчастных, заблудившихся в лесу молодых красивых людей.

Лёша смеется.

— Я красивый? — выделяет из моей фразы главное.

— А как же!

— Красивая у нас ты. — Он стреляет в меня глазами, кладет руку на колено, сжимает, отчего становится щекотно. Выглядит самодовольным и предвкушающим. — Очень красивая. Жаль, практически неуловимая.

— О, получается в рифму!

— Еще дольше динамь меня, я тебе целую поэму выдам.

Я смеюсь и опускаю глаза. Машина набирает скорость, трасса полупустая. Ехать по свободной дороге минут тридцать, хотя в пятницу вечером на том же участке можно простоять и целый час.

Я долго отказывалась от посещения этого чудесного коттеджного поселка. Мы с Лёшей встречались в городе и исключительно на нейтральной территории. Согласилась на поездку, лишь когда была уверена, что готова к продолжению. С ним.

Всё случилось впервые на этой самой загородной даче, в гостиной большого дома, у камина. И это было хорошо. Леша именно такой парень, о котором я мечтала в восемнадцать лет. Наверное, о таком любая девушка мечтала бы. Он веселый, нежный, внимательный. Мне безумно повезло!

Люблю наши поездки, люблю проводить с ним время наедине. Но получается и правда нечасто. Ему есть за что на меня обижаться.

— Мы сегодня в большом доме или в маленьком? — уточняю я.

— В маленьком. Большой вновь занимает отец, выходные же. Тусуется с кем-то.

— Жаль, — разочарованно поджимаю губы. — Думала, в сауну сходим.

Практически каждые выходные родители Лёши ездят на дачу с друзьями, родственниками или коллегами. Дома расположены на разных сторонах участка, и можно не переживать, что помешаем друг другу. В большом доме есть сауна, бассейн и камин. В маленьком — небольшая гостиная, три спальни наверху, а также панорамный вид на лес и реку.

— Мы сходим, — обещает Лёша. — Подумаешь, что такого? Но попозже, — добавляет загадочно.

Я улыбаюсь, предвкушая отличный день.

Туман рассеивается ближе к двум, а после четырех мы, наконец, заставляем себя вылезти из постели. Переодеваемся и, закутавшись в белоснежные халаты, спешим в большой дом. В гостиной много народа, поэтому сразу же спускаемся в подвал.

Приняв душ, я первым делом иду в парилку, Лёша же торопится окунуться в бассейн. После секса у него всегда много энергии, которую нужно выплеснуть. Поэтому он обожает делать это утром, а потом творить дела.

Я же люблю баню, привыкла еще в станице. Не могу сказать, что жить без нее не могу, но, если представляется возможность качественно погреться — не упускаю ее.

Горячий влажный воздух мгновенно заполняет легкие, едва я переступаю порог парилки. Переворачиваю песочные часы и забираюсь на верхнюю полку. Удобно устраиваюсь — хорошо! Закрываю глаза, расслабляюсь. Кровь шумит в ушах, жарко. Шевелиться не хочется, даже пальцем двинуть. Капельки пота катятся по коже.

Лежу, отдыхаю. Мысли разные в голове роятся. Мне нельзя сейчас оставаться одной, через минутку пойду искать Лёшу.

Зачем-то начинаю вспоминать день своих родов. Как всё началось, как я перепугалась и одновременно с этим обрадовалась. Кладу руку на плоский живот, поглаживаю. Восстановилась я быстро. Причиной тому или юный возраст, или генетика: мама и в сорок пять выглядит прекрасно.

Сейчас практически ничего в моем теле не выдает, что я когда-то была беременной. Набрала почти пятнадцать килограммов и напоминала шар. Разве что две небольшие белые растяжки на боку слева: кожа лопнула на последней неделе. Да грудь стала чуть другой. Я не стесняюсь изменений, а горжусь ими.

Внутри же перемены кардинальные.

День родов я не забуду никогда. По минутам его помню. Свои эмоции. Как было страшно и больно. Как потом мне на живот положили маленькую Миру. Она не кричала, я испугалась до смерти! Это было самое страшное мгновение в моей жизни. Но врач заверила, что незачем Мире кричать, у человека всё хорошо. Ей любопытно.

Я рассмеялась и расплакалась. Одновременно. Потому что сделала огромную работу и чувствовала себя умницей. Выносила и родила ребенка! Настоящего человека, которому теперь любопытно.

Я стала крайне чувствительной чуть ли не с первого дня беременности. Вот и сейчас вытираю взявшуюся ниоткуда слезу. Я стала мягче, спокойнее и терпеливее. Стала другой.

Глава 5

Мне не нравится, что весь следующий день я только и думаю о том, рассказать ли сестре о встрече с Данилом. Как будто дел других мало! Много у меня дел. Каждая минута расписана. Лёша не зря обижается — встречаться со мной непросто.

Иногда ругаю себя за то, что недостаточно времени уделяю Алексею. И подсознательно будто жду, что ему вот-вот надоедят столь сложные отношения и он найдет девушку без проблем. Как-то я познакомила его с Ленкой, подругой детства. Показалось даже, что между ними проскочила искра. Но нет, Лёша продолжал писать и звонить именно мне. Я очень долго не воспринимала его всерьез, берегла сердце от разочарования.

Но раз за разом он доказывал, что настроен решительно.

Семь вечера. Я готовлю ужин у плиты, Лёша сидит за столом с телефоном. По квартире носятся Мира и Егор, из-за чего довольно шумно. Пахнет котлетами. Я чувствую себя нервной и уставшей после рабочего дня, длительной прогулки с детьми. Была моя очередь забирать их из садика: Варя допоздна работает. С Лёшей толком ни поговорить, ни пообниматься не вышло. Мирослава залезла в лужу — пока я ботинки отмыла, комбинезон почистила...

— Не хочу уезжать, — упрямо ставит перед фактом Лёша, тем самым прерывая поток моих мыслей, посвященных жалости к себе.

Я улыбаюсь. В этот момент Егор в очередной раз взрывается оглушающим ревом из-за обиды и бежит ко мне. Бегло обнимаю племянника, жалея. Целую в лоб и отправляю играть дальше.

— Мы договорились с Варей, что встречаться будем на нейтральной территории. Никаких ночевок парней, — объясняю мягко.

Лёша не раз уже намекал, но я всегда была непреклонна.

— Я помню про ваше правило, но... — Лёша поджимает губы. — Иди сюда. Иди-иди, — протягивает руки. — Я скучаю, хозяюшка.

Я слушаюсь. Он обнимает меня, заглядывает в глаза и умоляюще сводит брови. Я нежно поглаживаю его светлые волосы.

— Мне тоже тебя не хватает, но выхода я пока не вижу, — объясняю искренне. — Постараюсь выбираться чаще. Завтра мы можем приехать к семи.

— С Мирой нет никаких проблем, Марин, — говорит Лёша. — Мне только в радость, когда она с нами тусит. Мировая девчонка. Но когда их двое... — Он приподнимает брови. — А еще говорят, что с близнецами легче, что они играют вместе.

— Они и играют, — смеюсь я.

Егор вновь закатывается в истерике и бежит ко мне. Мира появляется в дверях, но ближе не подходит. Надувает губы, смотрит сосредоточенно. Этот ее вид, когда натворила дел, признаёт, но не раскаивается, — сто процентов от отца. Упертая, блин. Хочу и делаю.

Я бросаю укоризненный взгляд на дочь. Жалею Егора.

— Игрушку у тебя опять забрала? Или что? — Меня осеняет: — Не делится? Мира, ну что такое!

Дочка молчит. Мне ее так жалко бывает, она миниатюрнее двоюродного брата, но боже, никогда не сдается! Ни одного ее динозавра нельзя взять без спроса. Все дети собственники, но у нее это чувство как будто развито в межгалактических масштабах. С ней невозможно договориться. Иногда мамочки на детских площадках пытаются, но Мира просто говорит: «Нет».

— Так. Ты больше не бери ее игрушки, а ты, — смотрю на Миру, — будь лояльнее, ладно?

Лёша громко смеется. Его забавляет моя манера общения с детьми, как со взрослыми.

— Пошли поиграем, малышня, — вздыхает он. Уже в дверях оборачивается: — Нам нужно съехаться, Марин. Снять квартиру с нормальной детской и жить отдельно. Втроем.

Я качаю головой. Мы уже не раз обсуждали этот вопрос.

Щелкает замок, в прихожую заходит Варя. Нас становится слишком много для площади небольшой квартиры, даже дышать тесновато. Кому-то нужно уйти. Лёше.

— Всем привет! — кричит Варя, обнимая детей, вылетевших ее встречать.

Жить с Лёшей... Заманчиво, не спорю. И будь я свободной девушкой, наверное, согласилась бы. Мы встречаемся почти год, редко ссоримся. Он не агрессивный, добрый. Но у меня есть ребенок. Вдруг с Лёшей не сложится? Получится, с тем пожила, с этим пожила... И Миру за собой потаскала по квартирам.

Неприятная дрожь по телу пробегает. У меня много страхов, я боюсь повторить судьбу мамы. Наш отчим тайком приставал к Варе. Она стыдилась и молчала. Когда мы бежали из станицы, был скандал. Варвара всё высказала и маме, и Хоментовскому.

Через месяц мама собрала вещи и тоже приехала в город, сняла квартиру к нам поближе. У нас доброжелательные, но в целом натянутые отношения. Лёша об этом знает.

Его вообще веселит наша семья. Он называет нас фриками, но не в укор. С нами и правда нескучно.

Поиграв с детьми, Лёша уходит, а мы с Варей накрываем на стол и садимся ужинать. Болтаем обо всём на свете. В какой-то момент я говорю:

— Данила Миронова видела на днях, представляешь. — Сердце при этом болезненно сжимается.

Мира с аппетитом кушает рядом, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не бросить на нее взгляд.

Следом по коже облегчение прокатывается. Я хотела поделиться. Тяжело таскать так много эмоций в себе.

— Да? Где? — удивляется Варвара, приподнимая брови. — Ну улице, что ли?

Однажды сестра случайно видела Данила в Ростове, он выходил из банка. Она ехала в автобусе мимо, он ее не заметил. Варя рассказала мне как бы невзначай, я потом три ночи уснуть не могла. Данил в городе. Где-то совсем рядом... Это давно было, года полтора назад.

Глава 6

Следующим утром я отвожу детей в садик. Егор ходит в государственный, Мирослава пока в частный. Прибегаю на работу. Я обожаю свой университет и, в частности, свой учебный корпус. Мне нравится атмосфера, которой пропитан воздух в коридорах. И не спорьте, она есть! Особенная, как в библиотеке, только лучше.

Еще мне нравится выражение лиц преподавателей и студентов, особенно когда близится сессия. Сосредоточенность, обеспокоенность. Соответствующий ситуации юмор.

Я всегда мечтала учиться на очке, ходить на лекции, тусоваться. Заниматься какой-нибудь профсоюзной деятельностью, участвовать в конкурсах, олимпиадах. Во всём на свете! В глубине души знаю, что именно поэтому устроилась работать секретарем в деканат. Косвенно, но я стала частью всего этого.

Сейчас уже, конечно, намного проще, чем было раньше. Мира в садике, болеет редко, я практически весь день свободна. Могу позволить себе другую работу, но моя мне нравится.

Убираю пальто в шкаф. Занимаю свой компьютер, получаю задания на день. Настроение приподнятое. У Мирославы замечательный воспитатель, который часто присылает фотографии деток. Вот Мира вдумчиво кушает кашу. Вот танцует с листочками. Иногда я ловлю на ее лице выражение молчаливой решимости, как у Данила. Дескать, ну держись, Осень, я тебя перетанцую! А вот улыбка у дочки моя. Широкая и открытая. Только ее заслужить нужно.

На фотографии Мирослава улыбается и кланяется после выступления. Она прелесть.

Дверь в приемную в очередной раз открывается. Я откладываю телефон, поднимаю глаза и вижу перед собой... Данила Миронова. Собственной персоной!

Третья встреча за неделю, Господи.

Это уже несмешно! Совершенно!

Задерживаю вдох. Слава богу, в этот раз я хотя бы полностью одета. В костюме и блузке. Еще Настя куда-то делась, обычно мы вдвоем тут хозяйничаем. И Лёши нет...

Данил быстро подходит к стойке. Выглядит очень взрослым — я еще раньше обратила внимание. Будто старше своих лет. Нет, у него гладкий лоб, умные живые глаза, спортивная фигура, легкая походка. Молодой успешный тридцатилетний мужчина. Но вот... во взгляде есть что-то такое, сложно объяснимое. Как будто Данил наперед просчитывает шаги, как будто всё происходящее — не случайно. Перед такими людьми невольно робеешь. Он как декан, как отец Лёши. Я вновь чувствую перед ним уязвимость.

— Добрый день, — здоровается Миронов коротко, исключительно вежливо. Сразу устанавливая новые правила игры.

— Добрый день, Данил Андреевич. Чем могу помочь? — мой голос звучит ровно.

В прошлый раз он завуалированно обозвал меня эскортницей. В этот раз его взгляд совершенно спокойный. Данил не пытается унизить меня тем, что разглядывает. Может, дело в декорациях. Но хочется верить, что у него всё же сохранились остатки совести.

Мы смотрим друг на друга. Секунды тянутся. Сердце отбивает ритм.

Терпеть присутствие Миронова тяжело. И еще мне немного страшно, потому что так не должно быть. Мы не виделись три года. Сама любовь живет три года, об этом даже книги пишут! Давным-давно пора простить друг друга. Поблагодарить за хорошее, улыбнуться и посмеяться над промахами, простить обиды. Давно должно было перегореть и даже остыть. Я хочу смотреть на него равнодушно, дышать ровно. Многие мои подруги дружат со своими бывшими. Я же... не понимаю, что происходит.

— Валентин Иванович у себя? — нарушает Данил короткое молчание.

Это замдекана.

— Должен скоро быть. — Я бросаю взгляд на часы. — Он обычно к десяти приезжает по понедельникам.

— Понятно. Плохо.

Его голос звучит отрывисто, требовательно, но не хамски. Как будто Данил куда-то спешит. Всегда. В одну из наших первых встреч Миронов шел по трассе в грязной одежде для рыбалки. Он был злой, уставший. В голову не могло прийти, что передо мной самый богатый человек в радиусе ста километров.

Сейчас бы я, конечно, не сомневалась в статусе стоящеего передо мной мужчины. Будь он хоть в трениках. Вывод напрашивается сам собой: Данил изменился.

Из-за денег, власти, ответственности, возраста. Или еще чего-нибудь.

Мне следует вести себя нейтрально, не привлекать внимание. Он стал еще опаснее.

— Может быть, позвонить Валентину Ивановичу и сообщить о вас? В экстренных случаях мне разрешается.

— Если несложно.

Данил очерчивает глазами приемную. Стоит, не двигается. Я беру сотовый, подношу к уху. Слушаю гудки. Спину неприятно покалывает. Как будто это я во всем виновата.

— Не берет. Подождете? Может быть... кофе? — спрашиваю, стараясь смягчить ситуацию.

Взгляд Миронова вновь обрушивается на меня. Я сглатываю. Он целовал мои колени, бёдра, мои ягодицы... Так много раз, что не сосчитать теперь. Сейчас он раздражен тем, что мое руководство в понедельник непонятно где носит. Потом, наверное, будет сидеть в кресле, а я принесу ему кофе, в очередной раз извинившись. И возможно, ему будет невкусно. Раньше со мной ему всё было вкусно.

Быстро опускаю глаза.

Ничего особенного, это просто работа. С меня не убудет.

Данил барабанит пальцами по столу, сомневаясь.

Глава 7

— Он тебя что, на свидание позвал? — спрашивает Настя недоуменно.

Именно на ее глазах за мной начинал ухаживать Алексей, и теперь Насте, наверное, кажется, что ситуация повторяется. Только я шашни кручу не со студентом, а с бизнесменом. Ну и стыд!

— Нет, — быстро качаю головой. — Мы давно знакомы, я из станицы, где у него бизнес. Просто увидел знакомое лицо.

— Он всех односельчан зовет на кофе?

— Странный, да? — говорю я с неестественным смешком.

Ха-ха. Марина решила, что в новой жизни будет меньше врать. Три раза «ха».

Настя качает головой, по лицу понятно, что она не верит ни единому слову. Я сама себе не верю, что уж.

С появлением Данила всё идет наперекосяк! Даже не представляю, о чем он хочет поговорить. Мелькает шальная мысль, что он как-то узнал о Мирославе. Тайком подкрался к ребенку с ватной палочкой и взял материал для текста ДНК! Я представляю себе эту картинку и сначала смеюсь. А затем утыкаю лоб в ладони.

Вновь чувствую себя не матерью, а наломавшей дров девчонкой, которой вот-вот всыплют ремня. Быстро подавляю эти эмоции. В то время я поступила так, как могла. Я буду защищаться. Мира растет счастливой девочкой, Данилу не в чем меня упрекнуть!

Хотя, если бы Данил всё узнал, он бы не был столь спокоен. Тогда совершенно неясно, что ему нужно. Не соскучился же он, в конце концов!

Мысли разбредаются в разные стороны. С одной стороны, игнорировать приглашение невежливо, он ведь приедет на целый час раньше. С другой — Варя права, мне действительно следует держаться от Миронова как можно дальше. Иначе лжи станет еще больше. Я окончательно в ней запутаюсь.

Маюсь ровно до половины второго, а потом появляется замдекана. Вылетает из кабинета и дает распоряжение:

— Марина, бросай всё! Нужно в течение часа внести в электронную систему изменения учебного плана. У нас совещание.

— Будет сделано! Валентин Иванович, вы помните, что в три часа приедет Миронов? — на всякий случай напоминаю.

— Да, точно. Сейчас позвоню ему, перенесу встречу на два. Или на четыре. Как всё не вовремя! Понедельники — самые тяжелые дни! — сокрушается Валентин Иванович, покидая приемную.

Я бросаю взгляд на Настю и принимаюсь за работу. Несложную, но ответственную — столько цифр, ошибиться нельзя.

Что ж, судьба всё решила за нас с Данилом: не следует видеться, пить кофе, общаться. Не следует рисковать.

Судьбе виднее. Так будет лучше. Наверное... Я закусываю губу.

В пятницу вечером Лёша забирает меня с работы пораньше. День сокращенный, впереди выходные. Впервые тороплюсь уйти не из-за того, что нужно пораньше забрать Миру. Тогда я вообще ни о чем не думаю — несусь на остановку со скоростью света.

Сегодня спешу из-за банальной усталости. Чувствую себя выжатой, измотанной. И дело не в том, что работы прибавилось. Всё точно так же, как раньше. Даже с приятными бонусами: наконец-то началось составление графика отпусков, а это значит, что с утра мне принесли уже четыре шоколадки и коробку конфет! Я, разумеется, заверила, что это лишнее. И без того постараюсь учесть интересы коллег. Но со сладостями чай пить, бесспорно, вкуснее.

Правда в том, что все эти дни я словно на пороховой бочке просидела. Мучила совесть, что я не пришла в кафе и никак это не объяснила. Возможности не было. Данил в университете больше не появлялся. С замдекана они встречались где-то или на нейтральной территории, или не в нашем корпусе. Но подсознательно каждую минуту я была готова к его внезапному появлению. Приемная перестала быть островком безопасности.

Данил без труда вторгается куда хочет. От него невозможно спрятаться ни в университете, ни даже в доме у парня! Он непредсказуемый. И дикий страх, что Данил узнает о Мире и что-то мне сделает, — иглами в душу впивается при одной только мысли.

Эта ложь меня изводит, терзает. Напряжение на нервы действует. Кроме того, я маюсь, гадая, о чем он хотел со мной поговорить.

Не о погоде же?

— Как день прошел, Марин? — улыбается Алексей, едва я сажусь в его «Киа-Спортейдж».

Лёша тянется, и мы легонько целуемся в губы. Так как я работаю в деканате, не разрешаю бурно демонстрировать чувства на территории университета. Со мной столько заморочек, что сама бы давно себя бросила.

Но Лёше как будто это нравится. Строгие правила. Он улыбается шире, и я чувствую, как внутри разливается тепло.

— Нормально. — Хвастаюсь добытыми шоколадками. — Соскучилась. Как у тебя дела?

Машина трогается. Алексей рассказывает о своих парах, мы смеемся. Болтаем обо всем подряд. Я знаю всех его одногруппников, в курсе всех приколов группы. На светофоре он открывает шоколадку и запихивает в рот несколько долек. Обожает сладкое, как и я.

Дальше мы слушаем музыку. Молчим. В какой-то момент Алексей делает потише и произносит:

— Марин, есть просьба к тебе.

Выглядит при этом на редкость серьезным. Легкие темы на сегодня закончились?

— Так, — напрягаюсь я.

Глава 8

В памяти всплывает тот самый момент в сауне, когда я ткнула Данила тем, что мы знакомы. Хочется поежиться. Сделаю себе отметку на будущее — не кичиться дружбой с влиятельными людьми. Никогда. Ни за что. Ни при каких обстоятельствах. Тише воды, ниже травы — девиз моих последних лет.

Фух. Когда я лгу, всё плохо, когда пытаюсь говорить правду — становится еще хуже. Замкнутый круг, и снова не с кем посоветоваться.

Я смотрю на отца Лёши и стараюсь говорить нейтрально-удивленно.

— Эм, что я знаю о Миронове? Он предприниматель, — пожимаю плечами. — Крупный. Отец Данила сколотил агроимперию в тех краях, где я жила с двенадцати до восемнадцати лет. Все звали его Кулаком. Лично я с ним не пересекалась, понятно почему. Но издалека несколько раз Старого Кулака видела. Потом он умер, оставив старшему сыну наследство и, так вышло, прозвище Новый Кулак. Что еще? А! Есть младший брат Родион, но насколько я знаю, он не занимается делами, живет за границей и просто получает какой-то процент. С ним я тоже никогда не общалась.

Яшин медленно кивает.

— Какие отношения у братьев?

Родион хотел продать землю за бесценок, но Данил отказался. Из-за этого Данилу пытались угрожать и даже избили. Но потом братья помирились и начали действовать сообща.

— Я не знаю, — произношу вслух.

— Что говорят о Миронове в селе? Нравится — не нравится? Мне интересна каждая мелочь, Марин.

Делаю вид, что думаю.

— Понятия не имею. Его отец был сложным человеком. С одной стороны, на нем всё держалось, с другой — он часто перегибал. Тот еще самодур. Опасный.

— А Данил?

— Вероятно, тоже, — отвечаю медленно. — Он жесткий, бескомпромиссный. И если что-то вбил себе в голову, то добивается. Но я ни разу не слышала, чтобы Миронов кого-то подставил. Наверное, честный.

Яшин смеется, и я немного краснею.

— Лёш, что за прелесть твоя Марина! Да, все предприниматели крайне честные. Чем богаче, тем честнее. Меня смущает тот факт, что после вступления Миронова в наследство, у вас поменяли судью. Москва вмешалась: якобы решения принимались нечестно. После этого они стали приниматься в сторону Миронова. Так называемого Нового Кулака. Удивительно, да? Может, у него есть какие-то серьезные связи в Москве?

— Ничего об этом не знаю, — говорю правду. Потом быстро добавляю: — Еще до появления Данила Миронова все ругали наших судей, что те брали взятки и всё такое. Если какого-то судью сняли, то станица вздохнула спокойнее. Последние годы мы жили всё хуже и хуже, были готовы к переменам.

— Любопытно... — задумчиво тянет Яшин. А потом вдруг решает закрыть тему: — Спасибо, Марина, ты очень помогла.

— Что-то не уверена, — улыбаюсь я. — Всё это можно найти в интернете. Я уехала из станицы в восемнадцать лет, в то время меня совсем не интересовала политика.

Настолько не интересовала, что я несколько недель принимала Данила Миронова за обычного работягу. Тот не спешил рушить интригу и охотно пользовался моей наивностью. Возил на свидания, заботился... Пока я не влюбилась в него до смерти. А когда он признался, было уже поздно. Между нами образовалась пропасть. С другой стороны, если бы я знала, что передо мной сам Новый Кулак, и на пушечный выстрел его к себе не подпустила бы! И моей Миры бы не было. Чувствую, что скучаю по ней. Так что всё к лучшему.

— Если что-то вспомнишь, расскажи, пожалуйста, — вновь привлекает внимание Яшин. — Миронов — темная лошадка на поле, в Ростове о нем никто ничего не знает. А мне нужна информация, чтобы понимать, как дальше вести дела.

— Разумеется. Если что-то вспомню, — киваю, искренне желая, чтобы этот разговор поскорее закончился.

— Ты же придешь с Лёшей в субботу на юбилей Дмитрия Алексеевича?

Это их дальний родственник и по совместительству местный политик.

— Если с Мирой всё хорошо будет, то, может, ненадолго, — обещаю я. — Спасибо большое за приглашение!

— Не за что. Будет приятно тебя увидеть, Марин.

Мы обсуждали планы на субботу с Лёшей. Решили, что на приеме будет невыносимо скучно, но появиться нужно, иначе невежливо.

Отец Алексея кивает и отпускает нас по своим делам. Уже в дверях я оборачиваюсь, чтобы спросить, приглашен ли Данил в ресторан. Но в последний момент не решаюсь. Лёша обнимает меня за плечи и ведет к лифту.

— Вот так я и живу, — говорит он. — Допросы, подозрения... всю жизнь.

— Твоему папе меня не напугать, Лёш. Не забывай, что мой отчим был полицейским. И даже с учетом этого мы с Варей умудрялись прятать от него деньги. Врать я училась у лучших.

— Да, помню-помню, на любую мою историю у тебя найдется пострашнее.

Я смеюсь.

— Зато со мной не скучно.

— Ни единой секунды.

Как-то я прочитала в одной из книжек по психологии, что, если в семье двое и более детей, необходимо стараться уделять внимание каждому ребенку в отдельности. Хотя бы по пятнадцать-двадцать минут в день.

Минуты наедине с мамой или папой очень важны и укрепляют связь. Помогают малышу расти счастливым и уверенным в себе.

Глава 9

Мы сидим слева от сцены, на стороне родственников.

Я не перестаю улыбаться всем подряд, стараясь произвести приятное впечатление. Волноваться в моем положении — нормально. Я ведь в гостях у чужих людей. Лёша рядом, он полушепотом рассказывает, кто есть кто. Информации так много, что кажется, будто она в одно ухо влетает, а из другого тут же вылетает. Стараюсь мысленно повторять имена тех, кого следовало бы запомнить. Кто на ком женат, где чья любовница... Боже!

За нашим столом также незнакомые мне женщины и мужчины. В какой-то момент они обращают на меня внимание.

— Мы с Алексеем учимся в одном университете, — объясняю им, на что все уважительно кивают. — Так и познакомились.

Начинается программа. На экране показывают фотографии из детства и юности именинника, а также его родственников и самых близкий друзей. Я не знаю среди них ни единого человека, разве что Игоря Анатольевича. И мне немного скучновато, поэтому сосредоточиваюсь на рулетиках из лосося.

На Миронова оборачиваюсь, лишь когда он произносит тост, что происходит примерно часа через полтора от начала. Они со Златой поднимаются, привлекая взгляды присутствующих.

Выступает Данил. Благодарит за вечер, желает всяческих благ имениннику. Вручает конверт. Любопытно, сколько там денег?

Взгляд невольно касается Златы. Женщины, которую три года назад Миронов выбрал себе в жены. Высокая, всё такая же сногсшибательная. Точеные скулы, выразительные глаза. Открытые плечи. Она почти не изменилась с тех пор, как я видела ее в первый и последний раз. Может быть, чуть поправилась. Килограмма на три-четыре. Пять. Это удивляет, ведь на фотографиях в блоге Злата Миронова по-прежнему тростиночка. Мой взгляд опускается ниже и мажет по ее животу.

Платье свободное от груди, ничего непонятно. Или... как раз понятно?

Я резко отворачиваюсь.

— Интересно, она беременная? — спрашивает Лёша, словно озвучивая мои мысли.

Пожимаю плечами. Миронов завершает тост, мы чокаемся. Злата делает крошечный глоток вина.

Я улыбаюсь, стараясь искренне за них радоваться . Они давно вместе, многое прошли. Так и должно быть. Пусть у них будет большая семья.

Взгляд Златы скользит по стороне родственников. Натыкается на меня. Наши глаза встречаются. Я улыбаюсь еще шире. А затем... видимо, схожу с ума, потому что иначе мои действия не объяснить ничем. Она смотрит на меня, а я зачем-то поднимаю руку и перебираю пальцами. Приветливо здороваюсь.

Боже, я действительно машу рукой жене чувака, с которым спала на мальчишнике?!

Словно обжегшись, Злата быстро отводит глаза, а затем залпом осушает свой бокал. Ого!

— Беременные так не пьют, — говорю я. — Наверное.

— Разные есть беременные, — подмечает Алексей. — На фотографиях она стройнее.

— Господи, какая ты сплетница! — бурчу я укоризненно.

Сама же слежу за женой Миронова. Предупредительный Данил наливает ей еще вина, и Злата вновь пьет. Точно не беременная.

Лёша смеется и целует меня в щеку.

— Невообразимо скучно, — шепчет на ухо. — Примерно через час все накидаются в хламину, и можно сваливать.

Я киваю. Скорее бы.

Дальше веду себя исключительно хорошо. На запретных персон на смотрю, ни о ком не сплетничаю, но держу ушки на макушке и всё запоминаю. Общаюсь сдержанно и вежливо. Пью мало.

В тот момент, когда мы уже собираемся сбежать, начинаются конкурсы. На первый из них, танцевальный, нас с Лёшей практически силком вытаскивают соседки по столу. Я поначалу смущаюсь, но Алексей выглядит веселым и расслабленным, поэтому тоже приободряюсь. Атмосфера более чем теплая. И я отпускаю себя! Мы с Лёшей отплясываем под самую разную музыку под общие аплодисменты.

Причем отплясываем так резво и зажигательно, что попадаем в финал. Щеки болят от того, как громко и много я смеюсь. Жарко, поэтому выпиваю еще полбокала белого сухого. Голова кружится.

— Мариночка, мы с Игорем болеем за тебя! — говорит мне Лёшина мама, проходя мимо. Кладет руки на плечи, сжимает. — Какая ты замечательная и веселая. Ну просто прелесть!

Меня опять называют прелестью, я сильно краснею и улыбаюсь шире.

Несколько пар, в том числе мы с Лёшей, выходят в центр для финального состязания. Все переглядываются, шутят.

Я настроена любой ценой вырвать победу у тети Ирины и дяди Георгия, у которых сеть аптек по городу, как вдруг отвлекает шум из зала. Чей-то сильный кашель. Детский. Оглядываюсь и вижу маленькую девочку лет трех в чудесном розовом платье, которая чем-то подавилась.

Играет музыка. Ведущий объясняет новые правила. Но кашель малышки продолжается и даже усиливается. Я вновь смотрю за девочку — бедняжка захлебывается. У нее начинаются рвотные спазмы. Мама держит ее за плечи, по лицу видно — паникует.

— Боже, — шепчу я, указывая на девочку.

Музыка резко обрывается. Народ начинает суетиться. К малышке быстро подходит именинник, высокий тучный мужчина, у которого сегодня юбилей — пятьдесят пять.

И начинает зачем-то хлопать ее по спине! Да так, что синяки останутся.

Глава 10

Я закрываю глаза, впитывая его голос. Он видел. Смотрел на меня, когда танцевала. Все смотрели, и он тоже.

— Однажды они тебя убьют, — перевожу тему, кивая на сигарету.

— Волнуешься? — бросает Данил, не глядя в мою сторону.

— Не могу успокоиться после того, что случилось. — Убираю волосы за уши быстрым движением. — Меня трясло. Бедная девочка.

— Ее зовут Вероника. Она племянница именинника.

— Бедная Вероничка. — Я поджимаю губы.

Данил молчит пару секунд.

— Каждого что-то убьет, — произносит вдруг беззлобно, но достаточно цинично. И хочется его за это стукнуть! — Хорошо, если сигареты в старости, а не косточка в детстве.

Я снова начинаю дрожать.

— Этот политик, дядя родной, чуть не убил ее. А все делают вид, что он молодец, — говорю сквозь зубы. — Когда я уходила, его называли героем и пили за его здоровье! Это несправедливо. Он пьяный дурак, а не герой.

— Тише, — перебивает мою пылкую речь Данил.

— Ты боишься? — укоряю его презрительно.

— Нет. Но тебе следует возмущаться потише, чтобы влиться в тусовку. То, что тебя усадили слева, где сердце, еще ничего не значит.

Белый дым, что выпускает изо рта Миронов, в тусклом свете фонарей кажется каким-то сказочным. Делаю глубокий вдох. В моей нынешней жизни никто не курит. Это запах из прошлого. Не самого приятного.

— У меня нормальная тусовка, — говорю достаточно уверенно. — Отличная.

Данил нейтрально пожимает плечами. Это раздражает.

— Судя по всему, ты тоже стремишься стать ее частью, — выпаливаю я.

— Стремлюсь, — лживо соглашается Данил.

На этот раз удостаивает меня взглядом. Прямым, задумчивым. По лицу Миронова совершенно ничего не прочитать. Надеюсь, по моему тоже.

— Вижу, ты пришел на вечер с Крысой. Рада, что у вас всё хорошо.

— Не всем же достаются принцессы, — не раздумывая отвечает Данил. Снова не спорит.

Наши глаза встречаются. Я раздраженно прищуриваюсь. Он будто потешается надо мной! Иначе с какой целью произнес слово «принцесса»? Как будто речь обо мне, хотя ежу понятно, что до принцессы мне — как до луны пешком. Когда впервые переспала с Данилом, знала лишь, что он мне нравится и что у него есть девушка. Это был мой первый раз, я была уже влюблена, но еще не понимала этого. И мне было хорошо. Безумно хорошо! Он любил меня в постели, а я молилась, чтобы Данил бросил свою девушку и влюбился в меня до смерти. Я поступала плохо.

Закатываю глаза, а Данил добавляет:

— Кто-то должен любить и крыс. Когда они ручные — это сплошное удовольствие.

Неприятный холодок пробегает по коже. Я хочу уйти, но не двигаюсь с места. Голова кружится.

— Никогда не думала, что ты на ней женишься после того, как она тебе изменила. Единственное тому объяснение — вы друг друга стоите.

— Именно. — Он слегка улыбается. — Каждой твари должно быть по паре. Не так ли?

— В твоей интерпретации это звучит отвратительно. Данил, я теперь с Алексеем. Пожалуйста, не лезь в наши отношения. У нас всё очень хорошо.

Данил достает вторую сигарету. Медленно, словно скучающе. Я, как заворожённая, слежу за движениями его рук. Всё еще в растрепанных чувствах после пережитого, нос щиплет.

Данил прикуривает. Огонек зажигалки на секунду освещает его лицо, глаза кажутся пустыми. Данил втягивает в себя дым и тут же выпускает его на волю. Я чувствую на губах никотин. Облизываю их быстро.

— Не вижу ни единой причины, зачем бы мне лезть к такой чистенькой и прекрасной девушке, как ты, — говорит он. — У меня тоже всё хорошо. Разве не видно?

— Видно, — киваю. — Самый крутой «Лексус». Круче просто не бывает. И больше тоже не бывает. Знаешь, как шутят про обладателей таких машин?

— А ну-ка.

— Что они кое-что компенсируют своему владельцу.

Данил поднимает на меня глаза и смотрит. В упор. Легкая улыбка проскальзывает по его губам. Легкая и до отвращения грязная. Становится неуютно до жути! Эта улыбочка, боже... хочется перемотать время назад и зашить себе рот. Чтобы не видеть ее. Никогда на свете!

Данил не спорит. Снова не спорит! И не смущается. Из-за этого совершенно невозможно его подколоть. Он непробиваемый, как стальная плита. Всегда таким был. Моя пуля отскакивает рикошетом и ранит меня саму. Я прекрасно помню его член. Первый член, который увидела вживую. Первый, который ощутила внутри себя. Я всё помню. Данил, без сомнений, теперь в курсе, что я помню. Как охрененно было с ним трахаться. Он улыбается шире.

Данил ужасен, раз заставляет меня вспоминать всё это. Он ведь женатый человек! Моя шутка более чем неудачная. Я негромко над ней смеюсь, а потом быстро перевожу тему:

— Просто хотела сказать, что тебе вроде бы не нравилась эта марка. Раньше.

— Хочешь прокатиться? — вдруг спрашивает Миронов. Замирает с сигаретой в руке.

Мои глаза расширяются. Он предложил нейтрально, но хоть убейте, я различаю пошлые намеки в оттенках его интонаций. Играет со мной. Будто насмехается. Каждое его слово — намек.

Глава 11

Мы возвращаемся в ресторан, где тепло прощаемся с именинником и его семьей, а потом и с родителями Лёши. Нас наперебой уговаривают остаться, но Алексей в этом вопросе непреклонен.

Краем глаза я замечаю Данила, который ожидаемо сидит рядом со Златой. Его левая рука лежит на спинке ее стула — он будто приобнимает жену. Они не местные и в этом ресторане чужие. Наверное, поэтому держатся вдвоем, как будто чуть особняком от остальных. Злата беспечно улыбается и что-то быстро, взахлеб рассказывает ему на ухо. Данил тоже едва заметно улыбается, внимательно слушая. У них какие-то общие шутки. Всё хорошо.

У всех всё хорошо. Я думала об этом, когда ходила беременной, а потом и с коляской. Я тут, с его ребенком, а он с другой. Каждую ночь засыпает с ней в одной постели. Делит свои проблемы и поводы для радостей. Занимается с ней любовью. Утром, днем, ночью. Интересно, ему с ней лучше?

Я тут, а он с ней. Эти мысли рождали внутри злость. Сильную. И обиду, простирающуюся до луны и обратно. Моя фантазия рисовала себе их семейную идиллию во всей красе.

Что ж, славно думать, что я не ошиблась.

Лёша изнывает от нетерпения, через пятнадцать минут мы, наконец, вырываемся на улицу и спешим в машину.

— Думаешь, они долго еще гулять будут? — спрашиваю, смеясь.

— Рестик до часу, но даже не знаю, сможет ли администрация их прогнать, — отвечает со смешком Алексей. — Мы свой долг выполнили и можем быть свободны. Ну что, готова?

— Смотря к чему, — отвечаю я, смутившись.

Лёша тянется, целует меня в щеку. Потом выжимает педаль газа. Честно говоря, в глубине души я догадываюсь, о чем пойдет речь. В последнее время у него появились какие-то срочные дела с отцом, он часто срывался с учебы, летел на другой конец города. Но на любые вопросы отвечал уклончиво.

Мы долго едем по ночному городу, а потом останавливаемся у новой высотки. Дом огромный, двадцатиэтажный, но горящие окна можно по пальцам пересчитать. Видимо, его только-только сдали. Во дворе большая детская площадка, парковка полупустая.

— Ты снял квартиру? — спрашиваю я, делая вид, что ничего не понимаю.

— Тепло, — отвечает с энтузиазмом Алексей. Достает из куртки ключи и показывает мне. — Идем скорее, не терпится тебе всё показать!

Мы выходим из машины и спешим к подъезду. Едем в лифте на семнадцатый этаж. Переглядываемся.

Наконец, Лёша открывает входную дверь, и мы заходим в коридор просторной квартиры.

Стены белые, с потолка свисает кабель.

— Думаю сделать перепланировку, — взахлеб начинает рассказывать Алексей. — Вот эту стену снести. Объединить санузел. Кстати, есть еще один отдельный туалет. Вот, смотри. Круто, да?

— Не то слово! — взмахиваю руками. — Лёш... она твоя? Серьезно?

— Все шестьдесят семь квадратов до последнего. Отец утром подписал дарственную.

— Ура! Боже, как же классно! Поздравляю!

Мы крепко обнимаемся, и Лёша кружит меня на руках.

Помимо двух санузлов и коридора, в квартире обнаруживается кухня-гостиная, две небольшие спальни и застекленный балкон.

— Вид ошеломительный! — восхищаюсь я, подходя к перилам.

Весь город как на ладони. Спрашивать страшно, сколько здесь стоит жилье. Но, учитывая, что Лёшины родители занимаются строительным бизнесом, для них, наверное, сумма приемлемая.

— В понедельник встречаюсь с прорабом, начнем делать ремонт. Экстренно. Я уже не могу с ними жить. Всё.

— Как у тебя получилось убедить родителей?

Долгое время они были категорически против того, чтобы Лёша жил отдельно. У его отца была фобия, что сын пойдет по наклонной.

— Всё получилось до изумления просто, когда я сам понял, чего хочу, — объясняет Алексей. — Все мои предыдущие хотелки действительно были капризами. Напрягал контроль. Ты же знаешь моего отца, он вечно подозревал, что я или алкаш, или наркоман. Но...

— Но... — подбадриваю я его.

— Когда я познакомился с тобой, всё изменилось. Ты мне показала другую сторону жизни. У меня глаза словно открылись.

Я смеюсь. «Другую сторону жизни». Он как скажет! Пример нашей фрикастой семейки хоть кого-то воодушевил на подвиги.

— Это правда. Если раньше я думал: самое страшное, что может со мной случиться, — подружка залетит... Ты показала, что можно быть счастливой и воспитывать дочку. Что жизнь при этом не заканчивается, а, наоборот, становится полнее. У меня сместились приоритеты.

— Я очень рада, если вдохновила тебя, — улыбаюсь шире. — И помогла победить детишкофобию.

— Я бы хотел, чтобы ты переехала ко мне. Здесь две спальни: одна нам, одна Мире...

— Лёш... — Я отворачиваюсь.

Опять он за свое! Я ведь ничего не требую, не заставляю, не манипулирую. Каждую свободную минуту стараюсь посвятить ему. Но этого, оказывается, снова недостаточно!

— Ты выйдешь за меня замуж?

Мои глаза расширяются.

— Лёша, ты с ума сошел?

Глава 12

Примерно месяц спустя

— Я бы могла с вами поехать, присмотреть за Мирой, — с энтузиазмом предлагает мама, накрывая на стол и гремя посудой.

Мы с Варей переглядываемся, слегка улыбнувшись. Мама, как обычно, в своем репертуаре: не упустит возможности отдохнуть за чужой счет.

— Не знаю, мам, надо подумать, — пожимаю плечами. — С Лёшей посоветоваться. Пробить, остались ли номера в гостинице.

— Хотя бы на пару дней, — продолжает мама, словно не слыша меня.

Ставит чашку с салатом на стол, Егор с Мирой синхронно морщатся и отворачиваются. Здоровое питание — это не про нас, хотя я не теряю надежды, что однажды они полюбят овощи.

— Днем я бы на море сходила, погуляла, подышала. В моем возрасте морской воздух особенно полезен. А вечером отпустила бы вас на свидание. Мы бы с Мирой нашли, чем заняться в отеле.

— Мам, представляешь, сколько там комнаты сейчас стоят! — перебивает Варя. — Перед Новым годом.

— Я всего лишь предложила. Многие, отправляясь на отдых, берут с собой бабушку, чтобы иногда оставлять с ней ребенка. В этом нет ничего особенного.

Провести несколько дней в Сочи — это мечта! Появилась возможность выступить на конференции, я вызвалась скорее для галочки, так как не верила, что выберут меня. Слишком много было против: на заочке же учусь, плюс работаю. Но в итоге из бесконечного списка желающих отметили пять человек, и меня в том числе. Замдекана дал добро на командировку.

Лёша тут же подтянулся, обрадовавшись отпуску, отложил свою учебу на потом. Забронировал себе гостиницу. Всё так быстро получилось, что я до сих пор не верю.

Декабрь на дворе, холодина, серость. А мы вдруг в Сочи летим! Вау.

— Я думала, этот отпуск будет нам с Лёшей неплохой проверкой. Он ведь должен понимать, на что подписывается, — говорю я с хитрой улыбкой. — Мы, наверное, сами справимся. Но спасибо, мам, за предложение.

— Как хотите, дело ваше. — Мама садится за стол, накладывает детям еду. Смотрит на них тепло, с любовью. — Но гарантирую, вы меня еще не раз вспомните в вашем отпуске.

Каждое третье воскресенье месяца мы собираемся у мамы на обед, обмениваемся новостями, обсуждаем всё подряд. Это наша традиция, которая всем нравится. Когда мы жили в станице, то много и часто ссорились. А один раз поругались так, что я сбежала из дома. Но после переезда в Ростов всё изменилось. Мама сама будто изменилась. Мы начали потихоньку общаться.

И вот спустя три года шутим, подкалываем друг друга. Почти как нормальная семья.

Мирослава случайно толкает стакан, тот опрокидывается и падает на пол, сладкий компот расплескивается. Мама тут же подрывается и начинает убирать, причитая:

— Всё хорошо. Мира, не расстраивайся.

— Я хочу еще компот!

Дочка тянется к стакану Егора, тот тоже не дурак — с места начинает вопить:

— Мое!

Тогда Мирослава обижается до глубины души и начинает рыдать, стартуя сразу с третьей передачи.

Я подскакиваю и спешу к холодильнику. Через пять минут стол и пол чистые, у зареванной Миры есть компот. Мы вновь едим.

— Но я спрошу, — возвращаюсь вдруг к прошлому разговору. Мама с Варей смеются. — Если появится момент подходящий. Честно говоря, немного боюсь: это будет первый перелет Мирославы. Вдруг она испугается, заплачет, а я растеряюсь. Вообще, может, отказаться, пока не поздно?

— Марин, лететь всего час, — напоминает Варвара. — Ничего за это время не случится.

— Да, понимаю. Но дома как-то спокойнее, всё под рукой.

Некоторое время мы уделяем внимание обеду. Потом мама снова нарушает молчание:

— Как у Лёши продвигается ремонт?

— Медленно, но верно. Они же там задумали небольшую перепланировку. Стены уже выстроили, сейчас выравнивают. Под покраску. Что еще... А, ну плитку закупили, скоро начнут выкладывать санузлы и пол. Ждут какого-то особого супермастера.

— Присылай фотографии, интересно.

— Да, конечно. Пока там особо нечего фотографировать. Но вообще, судя по проекту, будет здорово.

— Скорее бы!

Нетерпения мамы я не разделяю. Боюсь. Трусиха та еще. Мы с Лёшей договорились, что я думаю над его предложением, пока он делает ремонт. А потом хорошо бы дать ответ. Ситуация подвешенная, покалывающая нервы нам обоим.

— Все-таки вы вместе будете жить? — спрашивает Варвара.

— Я не знаю.

— Если хочешь, я могу взять Мирославу к себе на пару месяцев, — предлагает мама. — Или даже лет.

— Нет! — протестую тут же. — Не очень хорошая идея. Я против.

— Мира, малышка, не хочешь пожить у бабушки? — спрашивает мама.

— Я хочу с мамой, — отвечает Мира, испугавшись.

— Нет, мам, это ужасная идея. У меня маленький ребенок, не хочу, чтобы Лёша строил иллюзии, что Мира может жить от нас отдельно. Вообще, сложно всё.

— Ты его любишь?

Глава 13

Опасность.

Кровь приливает к щекам, а потом каждую клеточку омывает усиленно, насыщая кислородом. Мозг шлет сигнал за сигналом, тело реагирует. Готовится жечь топливо, чтобы бежать быстрее, сражаться отчаяннее. Чтобы... защищаться, боже.

Обычная реакция на стресс. Адреналин превращает нас в суперменов за короткие промежутки времени.

Я стою на сцене и смотрю на сотни людей, что сидят и слушают.

Что ж.

Мы растем и меняемся лишь в те моменты, когда нам тяжело. Совершенствуемся, учимся, мозг свой работать на всю катушку заставляем. Такая природа у нашего вида, и вряд ли когда-нибудь что-то изменится.

Из-за сокращения пищи наши далекие предки были вынуждены слезть с деревьев, встать на две ноги и освоить саванну. Кто побоялся и предпочел отсидеться в безопасности наверху — вымер.

Климат менялся, растительной пищи становилось меньше. Нам потребовалось приспособиться к смешанному питанию и освоить охоту. Кто остался верен легкой добыче, бананам-кокосам — вымер.

У нас было очень много врагов. Саблезубые тигры, огромные гиены, крокодилы... Женщина с ребенком на руках в саванне оказалась особенно уязвима и беззащитна. Она ростом была с метр и пока еще медленно бегала. Племена, в которых мужчины не заботились о своих женщинах, не оберегали их и свое потомство, — вымерли.

Мы постоянно учились и учили друг друга, передавали накопленные знания. Берегли стариков, которые как раз и являлись источником информации, за неимением прочих. Поселения, где мужчины были агрессивны, не сотрудничали, а дрались, убивали пожилых и слабых, теша эго, — вымерли.

Эволюция сделала нас такими, какие мы есть. Иного пути не было и быть не могло. Все прочие ветки оказались тупиковыми. Все остальные вымерли.

К чему я это? Эволюция ведь не остановилась, она продолжает косить слабаков. И только от тебя зависит, сдашься ты или продолжишь свой путь. Откажешься от сложностей или встретишь их лицом к лицу. От тебя зависит, сбережешь ли ты свое потомство, обучишь ли его, подготовив к жизни. Или останешься на дереве. Якобы в безопасности.

Казалось, я сумела приспособиться. Не утонула в страхах, хотя иногда их было так много, что впору захлебнуться. Заботилась о дочери, чье благополучие вышло на первый план, затмив все прочие потребности. Доверилась другому мужчине, хотя в некоторые моменты думала, что всё. Больше никаких парней. Никогда.

Безусловно, я не из тех, кто легко сдается.

Думаю об этом, стоя на сцене и выступая перед огромным количеством людей. Мой голос звучит из динамиков. Доклад, правда, совсем короткий, пять минут. Дольше слушать не станут: я пока никто.

Но всё же стою здесь. Именно на том месте, где хотела быть. Оказывается, способна на большее, чем полоть грядки под палящим солнцем.

На детской площадке у гостиничного комплекса, в котором проходит наша конференция, гуляют Лёша с Мирой. Я оставила их полчаса назад, чтобы успеть к своему времени.

Скоро закончу и вернусь к ним.

В моей жизни всё четко? и достаточно просто. И я люблю свою жизнь. Каждый день чувствую себя счастливой. Хотя бы чуточку. У меня много планов.

Абсолютно непонятно, почему каждая клетка во мне так остро реагирует на присутствие этого человека.

Данил Миронов сидит во втором ряду слева и на меня не смотрит. Я знаю это точно, потому что то и дело скашиваю глаза в его сторону.

Он угроза. От него нужно защищать и защищаться. Голодные саблезубые тигры хотя бы были предсказуемыми.

Сейчас же я понятия не имею, чего ожидать. Но каждый раз лихорадит. Это не проходит. Готовиться бесполезно. А встречи происходят всё чаще и чаще.

Мы с Лёшей его не видели: людей много, всех не рассмотришь. Я обратила внимание, когда на сцену уже поднималась. Глаза вскинула и узнала, хотя одет Данил совершенно обыкновенно – тонкий свитер, черные джинсы. Короткие волосы, ухоженная борода. Сегодня он выглядит на свои годы. Молодо. Его энергетика не притягивает взгляды, не подавляет окружающих. Он как все, смешался с толпой.

Данил слушает меня внимательно, отчего-то я в этом уверена. Говорю поэтому особенно бойко.

В какой-то момент даже кажется, что рассказываю для него. Больше никого нет на конференции, они массовка, нанятая за копейки. Их мысли далеко витают, им дела нет никакого.

Он же реальный. Сидит и слушает. Меня.

В сумке бутылка воды с лимоном, нестерпимо хочется глоток сделать. Я научилась не думать об этом человеке, когда он далеко. Когда же близко...

В какой-то момент Данил поднимает глаза — быстро отвожу свои в сторону.

Мне нужно было принять правильное решение. Которое сбережет всех. Которое не принесет боли. Я была нужна своей дочери.

У меня не было другого выхода.

Оставшиеся три с половиной минуты больше не решаюсь посмотреть в его сторону.

И, лишь закончив речь и спустившись со сцены, позволяю себе обернуться.

Его место во втором ряду пустое.

Господи...

Страх впивается в горло и на грудь давит. Нужно найти куратора и услышать его комментарии. Молча уйти нехорошо.

Глава 14

«Где и во сколько? Выбирай».

Сжимаю телефон крепче.

Номер незнакомый, но в голове ни единого сомнения.

Меньше часа назад Данил впервые увидел свою дочь, и у него появились вопросы.

Да и знакомая манера прослеживается: сразу переходить к делу, а в идеале — к живому общению. Он раньше и сообщения-то не писал, предпочитая позвонить.

Торопит.

И всё же: «Выбирай». Неужели изменился?

Быстро убираю мобильный в карман.

Он знает мой номер. Выяснить его, конечно, не такая уж проблема. Однако озаботился. Не отстанет. Теперь уже не отстанет.

Придется поговорить.

Я бросаю взгляд на Алексея.

Подхожу ближе к морю, поднимаю круглый плоский камень и запускаю его параллельно водной глади.

— Один, два, три! — считаю громко. — Три блинчика!

Мирослава прыгает на месте от радости. Берет камень и неуклюже кидает в море.

— Один! — кричит разочарованно.

— Давай я тебя научу, — с энтузиазмом предлагает Лёша.

Помогает Мирославе правильно зажать камушек в руке, прицелиться и бросить. Блинчики у них не выходят, лишь очередной «бульк».

Весь этот час Алексей хмурится, хотя и старается вести себя беспечно. Но я считываю его эмоции. Он дергается, психует. Мирослава разочарованно плюхается на гальку и надувает губы.

Алексей берет камень, размахивается и изо всех сил швыряет в воду.

Я мечтаю телепортироваться с дочкой домой. Не ожидала, что Лёша будет так сильно ревновать к Данилу. Мы сейчас целовались — он злился, это ощущалось.

Мне не хотелось. Терпела. Потом это сообщение пришло, о котором сказать теперь страшно. Будет ссора. Скандал на юге. Я так мечтала побывать в Сочи, и к чему это привело?

Зимнее море изумительно! Возле него прохладно, поэтому я натянула Мирославе капюшон, на ее макушке забавные ушки, как у лисички.

Мы гуляем еще два часа, едим мороженое, болтаем о конференции.

— Миронов один из спонсоров, кстати, — упоминает Алексей.

— Ну и что? Ты на что-то намекаешь?

— Нет, просто так упомянул.

— Лёш...

— Не знаю, его присутствие бесит. И мне не нравится, как он на тебя смотрит. Хорошо, что мы поехали вместе.

— Лёш, всё хорошо, — шепчу я.

Телефон в кармане жжется. Я гадкая врунья! Там непрочитанное сообщение, текст которого я увидела в уведомлении.

Еще через час мелодия звонка заставляет напрячься. Достаю мобильный и вижу на экране надпись: «Мама». Слава богу!

Показываю Лёше и отхожу на пару метров, чтобы поговорить. Мирослава сидит в коляске, крутит в руках новую игрушку.

— Да, мам?

— Марина, я хотела сказать, что всё в порядке, я в номере. Находилась, умоталась! Могу взять Мирусю.

— Поняла, мамуль. Мы еще гуляем.

— Тогда я тоже схожу на пляж. Но буду в получасе ходьбы от отеля. Ты только позвони, я сразу приеду. В любое время.

Мама умеет быть благодарной. Я оплатила ей перелет и две ночи на юге.

— Конечно. Спасибо!

— Как ты выступила?

На телефон падает сообщение.

«25 мая».

Я читаю его и дрожу. День рождения Миры. Он его выяснил. Так быстро! За три часа! Прижимаю руку к губам.

По крайней мере, он дает мне возможность самой выбрать место.

«В понедельник в четыре, кафе «Сатурн».

«Сегодня».

Бросает в пот.

«Десять вечера, какой-нибудь бар напротив моей гостиницы».

— Марина? Алло!

— Хорошо выступила. Прости, мам, мне пора. Мы тут с Мирой гуляем, потом расскажу.

Быстро набираю сообщение:

«Гостиница называется Сочи Мечта».

Приходит ответ:

«Я знаю».

И снова волоски дыбом и воздуха мало. Я смотрю на сверкающую на солнце гладь моря. Какое безумие! Ощущаю себя дичью на охоте. Еще не пойманной в силки, но уже загнанной в угол.

Впрочем, после назначения времени и места становится легче. Больше не жду, что Миронов начнет что-то писать, звонить. Или догонять. Он будет ждать десяти вечера, а значит, у меня есть целых восемь часов, чтобы собраться с мыслями и решить, что я ему скажу.

Мирослава, накормленная, накупанная, сидит на кровати и смотрит мультики. Я же... кручусь в ванной комнате, наношу макияж. Скоро должна прийти мама. Тональный крем, немного пудры. Стрелки даже не пытаюсь подводить: руки дрожат. Самые быстрые и одновременно долгие восемь часов за последние годы.

Глава 15

Отрезвление происходит мгновенно.

Я не в прошлом. Мне давным-давно не восемнадцать.

И я уж точно не имею права на опрометчивые поступки!

Стыд жжет щеки и глаза, щиплет нос. Не следовало трогать Данила, не следовало позволять ему прикасаться ко мне!

Ни разу в жизни не видела Алексея агрессивным! Он кидается вперед и толкает Данила, тот налетает на барную стойку спиной. Гремит стекло, окружающие кричат. К мужчинам бросается охрана, расталкивая гостей. Кто-то на кого-то случайно натыкается и получает сдачи! Данил толкает Алексея в грудь. Тот делает несколько шагов назад, чтобы не упасть.

Музыка останавливается.

— Угомонись ты, блядь! Ничего не случилось! — рявкает Данил.

— Сука, ты какого хера ее трогаешь?! — орет Яшин.

Все на него смотрят, а потом на меня.

— Ты че себе позволяешь?! Думаешь, весь мир тебе принадлежит? Вали обратно на свой хутор! Или я лично тебя туда отправлю!

— Заканчивай истерику. Всё хорошо. — Данил показывает ладони, как бы демонстрируя, что всё в порядке. — Алексей, извини. Я не прав. Не повторится.

— Пошли на улицу! — делает резкое движение головой Яшин. — Мне на хрен не нужны твои извинения! Ну улицу! — вопит он. — Слабо?!

Лёшу хватают за руки, но он вырывается.

— Ссышь? Еще раз увижу тебя рядом с ней... убью! Жену свою трогай!

Мои глаза округляются. А терпение Данила, видимо, лопается. Он прищуривается и выдает с вызовом:

— Я сам как-нибудь разберусь, кого и когда мне трогать. Если ты не уймешься, отцу твоему позвоню.

Алексей краснеет до кончиков ушей. Размахивается и вновь кидается на Данила. Слышится удар. Следом звуки борьбы.

Охрана их растаскивает, я уже ничего не понимаю.

— Всё, полегчало?! — доносится откуда-то громкий голос Миронова.

Я закрываю лицо ладонями и спешу на улицу, по пути забирая пальто. Завтра нужно будет прийти и заплатить за вино и воду. Я не забуду! Еще и чаевые оставлю. Какой стыд. Как позорно!

Обнимаю себя зябко.

Ужас! Какой невообразимый кошмар! Два идиота!

Сердце колотится. Всё понимаю: ревность, эмоции. Я была не права совершенно! Но устраивать скандал и драку в публичном месте... это неправильно.

Уже у крыльца отеля слышу Лёшин голос:

— Марин! Марина! Стой!

Оборачиваюсь и качаю головой. Ускоряю шаг.

Алексей в три прыжка догоняет у двери. Он собран, глаза диковатые, но уже не злые. Кажется, успокоился.

Лицо целое, к счастью.

— Марин, поговорим? — спрашивает. — Это важно.

Меня слегка лихорадит. Слегка... это слабо сказано.

— Если ты догнал меня, чтобы оскорблять... или тоже хочешь ударить, то лучше сразу уходи, — говорю, и слезы наворачиваются. — Я устала и не хочу разборок. Так получилось. Я была расстроена! Тебя не было, ко мне пристали какие-то парни. Данил вступился и пригласил на танец. Если бы знала...

Мне грустно! Невыносимо грустно, что всё так случилось! Данил Миронов — он не просто моя первая любовь. Он словно болезнь! Мужчина, который однажды внезапно появился в моей жизни, а потом ни в какую не оставлял в покое! Каждый раз я прощалась с ним навсегда, и при каждой новое встрече внутри петарды взрывались всеми цветами радуги! Безумие. Он... мое слабое место. Я столько глупостей с ним совершила, потому что отказать ему не могла.

Но я научусь отказываться. Должна научиться!

Говорю Лёше быстро:

— Оставь меня в покое.

— Марин, прости, — произносит он примирительно. Дорогу перегораживает. — Прости за то, что устроил. Перемкнуло. Давай поговорим. Я прошу тебя, не уходи. Не бросай меня сейчас. Прошу тебя, давай пройдемся? Я не собираюсь тебе угрожать. Мне просто... — Он отворачивается, но я замечаю, что его глаза краснеют. Сердце сжимается. Алексей добавляет: — Мне плохо.

— Если... — Я мешкаю.

Алексей не выглядит опасным. Ему плохо, и мне тоже. Качаю головой.

— Ладно, пройдемся. Только недолго.

К себе в номер я возвращаюсь к половине двенадцатого. Мама звонит и сообщает, что Мира проснулась, плачет, меня зовет. Мы с Лёшей в фойе его отеля как раз сидим, разговариваем. Слышу плач Миры и проклинаю себя!

Вскакиваю, к выходу бросаюсь. Лёша меня провожает, благо быстрым шагом идти минут десять-пятнадцать. Клюет на прощанье в щеку. Большего не хочется пока, да и времени нет.

Бегом по лестнице взлетаю на нужный этаж, нахожу мамин номер и наконец забираю плачущую Миру. Губы к ее лбу прижимаю — не горячая. Слава богу, не заболела! Увидев меня, малышка сразу успокаивается и замолкает.

— Что-то приснилось, наверное, — растерянно шепчет мама.

— У нее так бывает. Всё хорошо, — успокаиваю я, качая Мирусю. — Всё, мам, спасибо. Я дальше сама.

— Может, у меня останетесь?

— Нет, я пойду к себе. Уложу ее и сама лягу. Спасибо еще раз, мамуль. Очень выручила.

— Утром пиши, как проснетесь. Помогу на завтраке.

— Спасибо. До завтра.

Я обнимаю Миру крепче и спешу к себе в номер. Когда дверь закрывается, чувствую облегчение. Наконец-то мы с дочкой наедине. Я привыкла к такому, люблю проводить с ней время, чтобы нас никто не трогал.

Недолго ношу Миру на руках, потом укладываю в постель и сама укладываюсь рядом.

— Ну всё, мама тут. Придумала себе свидание, да? — шепчу я. — Глупость такая. Надо было никуда не ходить, а с тобой остаться. Вдвоем нам хорошо. Никаких нервных потрясений. Только счастье и любовь.

Мира быстро засыпает. Я целую ее в щечки, лобик, носик. Не удерживаюсь. Еще раз прислушиваюсь к ощущениям — температуры точно нет.

Какой же трудный был день! Бесконечный, изматывающий. А этот танец с Данилом... Мурашки бегут, как вспомню. Он чужой женатый мужчина, у него всё хорошо. У нас же любовь с Лёшей. У нас прекрасно всё было, пока Данил не появился! Я обидела Лёшу незаслуженно. Сказала сейчас, что нам лучше расстаться. Он ответил, что не отпустит, и будет бороться.

В груди всё сжимается, болит. Сколько же я глупостей в прошлом совершила! Не думала, что всё так сложится. Моя Мира, моя маленькая девочка сейчас словно граната. Правда о ней, подобно взрыву, встряхнет всех причастных.