Я твоя тень

Глава 53

Был самый разгар дня, но я понимал, что, если не отвлекусь от полной сумятицы в голове, но ничем не смогу заниматься.

После того, как простояв в ступоре посреди магазина пару минут, я бросился на улицу за тобой и не нашёл тебя ни справа, ни слева, ни напротив магазина, я вернулся назад и принялся развешивать одежду туда, где она изначально висела. Эти простые действия, требовавшие усилий памяти и концентрации внимания, ненадолго помогли освободить мысли от попытки проанализировать, во что мне выльется с твоей стороны вот такая подстава. С одной стороны, я вроде ничего страшного и не сделал, но всё равно чувствовал себя, как последний предатель рода человеческого. Но больше всего пугало закравшееся сомнение: друзья ли мы с тобой по-прежнему или уже нет?

Когда я развешал примерно половину вещей, ко мне подбежал продавец и стал ругать за то, что я делаю не свою работу. Ему ведь потом всё перевешивать! Вроде хотел сделать доброе дело, а получилось, что опять облажался и всё испортил!

В позорных чувствах я вышел на улицу и подставил лицо весеннему солнцу, но и оно скрылось за тучей через секунду. Это определенно был не мой день. Я постарался свести всё произошедшее именно к этому простому факту, что было невероятно трудно, потому что я понимал, что занимаюсь самообманом, ведь я сам себя загнал в угол. И именно из-за меня ты, наверное, больше никуда со мной не пойдёшь. Если вообще ещё захочешь общаться.

С трудом отгоняя эти невесёлые мысли, я перешёл дорогу и побрёл вдоль по улице, постоянно оглядываясь с надеждой, что ты не ушёл далеко, и можешь попасться мне на глаза. Когда я отошёл уже слишком далеко и убедился, что тебя точно поблизости нет, я бросил это занятие и стал думать, как провести вторую половину сегодняшнего странного дня. В голову пришла идея съездить в музыкальный магазин, быть может, диски Сидни Дарвелла поступили в продажу? Это бы существенно подняло мне настроение. Хотя в противном случае, я бы совсем расстроился. Но, решив, что терять мне всё равно нечего, я поймал такси и отправился по адресу.

На первом этаже магазина было столько народу, что я еле протолкнулся к эскалатору. В чём была причина такого наплыва посетителей — в выходном дне или поступлении нового альбома какой-то мега популярной группы — узнавать не хотелось. Добравшись до третьего этажа, где людей было существенно меньше, я поискал глазами свободного консультанта и подошёл к нему. Это был тот же самый парень, с которым я разговаривал, когда приходил сюда с Джеммой.

— Здравствуйте. Я ищу диски Сидни Дарвелла, они не появились?

Парень с секунду оценивающе смотрел на меня, а потом как будто что-то вспомнил.

— А, да! Я тебя помню. Нет, к сожалению, диски так и не появились, — он сказал это так радостно, что я заподозрил, что он издевается, — но у меня для тебя кое-что есть. Пойдём, — парень пошёл в сторону служебной двери, и я поплёлся за ним, гадая, чем может быть это «кое-что». Может, виниловая пластинка?

Парень зашёл внутрь, а я, не решившись нарушать установленные для посетителей правила, остался в зале. Через приоткрытую дверь я наблюдал, как он ищет что-то среди полок, заваленных папками с бумагами, дисками в полиэтиленовых упаковках и разными смешными фигурками, изображающими известных гитаристов.

— Где же она, где… Тебя давно не было, — парень обернулся назад и, не увидев меня, стал искать глазами. — Ой, ты куда подевался? Заходи, не стесняйся.

Мне не понравилось такое обращение, но ради того самого «кое-чего» я согласился потерпеть. Я просунул голову внутрь, но ногами всё равно остался в зале.

— Я говорю, давно ты не заходил. Я бы отдал тебе сразу, она давно у меня лежит.

Он всё искал и искал, а я начал терять терпение. Может быть, у него и не было ничего интересного, и я зря проторчал, как дурак, уйму времени, напрасно надеясь, что какой-то посторонний парень из магазина может помнить обо мне. Наверняка, он или издевался или перепутал меня с кем-то.

— Вот она, нашёл! — воскликнул продавец в тот момент, когда моё любопытство начало уступать нетерпению.

Он протянул мне маленькую чёрную карточку, напоминающую визитку, мятую и с загнутыми уголками. Первым желанием было швырнуть этот мусор продавцу в лицо и покинуть магазин на веки вечные, но потом я заметил на картонке имя, и сердце моё заколотилось сильнее. Август Винклер. Сын Сидни Дарвелла.

С одной стороны визитки значилось имя, номер телефона и адрес электронной почты, на другой стороне была нарисована цифра пять, окутанная туманом.

— Тот парень, что скупает все диски, оставил, — пояснил консультант, хотя я так уже всё понял. — Наверное, хочет продать свою коллекцию. Да, он так вроде бы и сказал. Я уже, если честно, не помню, но речь точно шла о продаже.

Новость была потрясающая. И мне ужасно захотелось поделиться ей с тобой, но я вспомнил, что тебе это вряд ли интересно.

Поблагодарив консультанта, я выбрался на улицу — толпа на первом этаже ни сколько не уменьшилась — и поискал глазами тихое место, откуда можно было совершить звонок. На противоположной стороне улицы между бутиком и рестораном фастфуда виднелся проход во дворы. Я был так возбуждён, что оправился туда прямо через проезжую часть.

— Кто это? — спросил раздражённый голос после нескольких гудков. На заднем фоне грохотал тяжёлый рок, но не так близко, чтобы не разобрать речь собеседника.

— Привет, это…, — я на мгновение задумался, как мне представиться, что бы Август сразу понял, кто я, — поклонник Сидни Дарвелла. Ты оставил мне свою визитку в музыкальном магазине. Меня зовут Тейт.

Несколько томительных секунд тишины я молился, что бы всё это не оказалось чьим-то дурацким розыгрышем.

— Да, я помню тебя, — раздалось, наконец, в трубке, а потом опять настала тишина. Похоже, разговор не особо клеился.

— Ты надумал продать пару дисков? — спросил я прямо, что бы беседа перестала напоминать повреждённую магнитофонную запись. — Я могу прийти, куда скажешь. Прямо сейчас я совершенно не занят.

— Прямо сейчас? Даже не знаю… А, ладно, чёрт с тобой! Приходи ко мне домой.

Он продиктовал мне адрес и отключился. Сын самого Сидни Дарвелла пригласил меня в гости! Я чуть не бросился на первого встречного прохожего, чтобы поделиться этой новостью. Но нет, надо было быть сдержанным. Кто знает, каким окажется этот парень. В нашу прошлую встречу он показался не особо дружелюбным.

Я поймал такси и отправился по нужному адресу, радуясь, что раз водитель не переспросил, значит, это место действительно существует. И откуда только во мне проснулась такая подозрительность? Не могу поверить в то, о чём даже и не мечтал?

Поездка заняла минут двадцать. Район оказался незнакомым, но на вид вполне приличным. Интересно, он живёт один или с друзьями? Такси остановилось на перекрёстке и, поскольку я точно не знал, в какую дверь мне стучать, я не стал просить подвозить меня ближе. Когда я рассчитывался, то обнаружил, что наличных денег почти не осталось, поэтому я спросил водителя, где находится ближайшая остановка или станция метро. Получив нужные сведения, я на дрожащих от возбуждения ногах побежал по тротуару, разглядывая таблички с номерами квартир.

Вон он, момент истины. Я взбежал на крыльцо и позвонил в домофон. Мне никто не ответил, но замок на двери щёлкнул. В подъезде было тихо, но откуда-то сверху раздавалось буханье тяжёлой музыки. Похоже, я попал туда, куда надо.

На третьем этаж у приоткрытой двери меня уже ждал Август. Да, это был именно тот парень, которого я видел в магазине рок-атрибутики, а потом догонял на улице. Крашеные в чёрный цвет волосы до плеч, подведённые глаза, пирсинг в бровях, глаза неопределённого цвета и враждебность на лице.

— Тейт? Заходи.

Парень скрылся в квартире, я последовал за ним.

Меня встретил тесный коридор и детский трёхколёсный велик, преграждавший путь дальше. Я перешагнул его и прошёл туда, откуда раздавался грохот музыки. Это оказалась захламленная разным добром комната с гигантским окном в пол. По обстановке она чем-то напоминала мою комнату в Балтиморе: с той же стороны дверь и окно, те же кровать, письменный стол, шкаф и тумбочка, только, конечно, у меня всегда был образцовый порядок. А здесь все стены были заклеены плакатами так, что не понятно даже было, что под ними — обои или краска.

Август сидел на полу ко мне спиной и перебирал то, что лежало под столом. Я остановился на пороге в нерешительности. Звук из магнитолы разрывал мне барабанные перепонки, но попросить сделать потише я боялся.

— Выбирай, что хочешь, — Август, наконец, поднялся на ноги и разложил на письменном столе несколько стопок с дисками. — Есть все альбомы с разными обложками и даже с автографом.

Я подошёл ближе и присмотрелся. Да, всё, как он говорил. Многие из дисков я даже никогда не видел в глаза, а о кое-каких вообще не встречал нигде информации. От такого количества ценности у меня глаза разбегались. И тут мне в голову пришла неприятная мысль: он ведь захочет за них деньги, а у меня не хватит наличности!

— Что ты за них хочешь? — спросил я, надрывая связки, чтобы Август меня услышал.

— А что у тебя есть? — он вдруг улыбнулся, но не приветливо, а как будто пересиливая себя.

Я вытащил кошелёк и вынул оттуда две десятки.

— Это всё, — я протянул их Августу. — Что я могу взять?

— М-да, не густо, — он забрал деньги и бросил их на стол. — Ну, один диск можешь взять.

— Спасибо, — сказал я не глядя на него, чтобы не видеть выражения его лица, и вытащил коробку с незнакомым мне названием, на которой был изображёна одна из наиболее поздних фотографий Сидни Дарвелла. — Этот можно?

Август забрал у меня коробку и, как опытный продавец, проверил, не повреждена ли блестящая поверхность диска. Таким же проворным движением он вложил его на место и протянул мне.

Пора было уходить, но я не мог просто так покинуть это место.

— Можно спросить? Тебя же зовут Август?

— Меня зовут Огги. Но спрашивай.

— Сидни Дарвелл и, правда, твой отец?

Парень воздел руки к нему в театральном жесте, но получилось у него это неуклюже.

— Да, правда. Не думал, что это кому-то интересно. Тебе нужны доказательства, что ли? Есть фотки старые, подойдёт?

Я опешил. Он должен был послать меня куда подальше, но вместо этого предлагает посмотреть фотографии? Я стало стыдно, что я такой грубый и беспринципный гость.

— Ну… если тебе не трудно, — произнёс я, как можно более скромным тоном.

На Огги это произвело непонятное впечатление. Он уставился на меня так, как смотрят учителя, когда вдруг отличник говорит какую-то чушь.

— Не трудно, — проворчал он себе под нос, и я опять не понял, что именно ему не понравилось в моей фразе.

Но, несмотря на недопонимание, через минуту мы уже сидели на полу посередине комнаты, как старые друзья и листали альбомы с фотографиями. В основном это были детские снимки Огги, о чём я догадался лишь с трудом, так как понятия не имел, как он должен был выглядеть без своего мрачного макияжа, да ещё и лет на десять раньше.

— Не то, не то, — бормотал он под нос, пока я листал альбомы. — А, вот он!

Огги сгрёб в кучу всё, что успел разложить передо мной, а мне подвинул другой альбом, в неприметной коричневой обложке. Первая страница была занята вырезкой из журнала — статьей про запись альбома Сидни Дарвелла в 1999 году. Когда-то давно у меня была коллекция журналов, где содержалась информация о музыканте и его фотографии, но однажды мама её обнаружила и, естественно, всё уничтожила. Это было довольно давно, но я был уверен, что конкретно эту статью я никогда не видел. Я развернул альбом боком и стал читать. Огги молча сидел рядом, но вдруг поднялся.

— Тебе пиво или чай? — спросил он на пути из комнаты.

Я в очередной раз почувствовал себя последним нахалом, но отказываться не хотел.

— Чай, пожалуйста.

Огги ухмыльнулся и со странной улыбкой вышел. Я пробежал глазами статью и стал листать дальше. А дальше были обыкновенные домашние снимки, какие можно бы было увидеть в любой семье, если бы не одно «но»: в непринужденной обстановке был изображён известный когда-то и бесконечно любимый мной музыкант. Ничего сверх необычного я не увидел: мальчик лет семи-восьми с папой дома, в парке, на берегу моря, на фоне знаменитой надписи на Голливудских холмах. На всякий случай, я сравнил фотографии в других альбомах — определённо мальчик везде был один и тот же. Похоже, он и, правда, не соврал, кто его отец. В самом конце альбома из-под фотографии виднелась сложенная цветная бумажка. Я аккуратно достал её и развернул. Очередная журнальная статья, только на этот раз свежая, за 2007 год: «Отпрыск почившего в безызвестности кантри-рокера подражает отцу». Текст сопровождала фотография нетрезвого на вид Сидни Дарвелла, который ко всему прочему ещё и демонстрировал скрытый цензурой жест.

«Август Винклер, незаконнорожденный сын известного в 90-е кантри-рок музыканта и его несовершеннолетней фанатки, собрал со школьными приятелями группу подражателей своему почившему в безызвестности отцу. Кавер-группа, как её называют сами школьники, с простеньким названием Dark Five в феврале этого года выпустила пластинку «Every Moment», состоящую сплошняком из перепетых песен Сидни Дарвелла. По словам лидера группы, Августа Винклера, альбом задумывался с целью напомнить о творчестве музыканта, однако больше это напоминает попытку нажиться на чужой славе…»

Дальше я не дочитал, потому что на пороге появился Огги. Я поспешно сунул статью назад, правда, он точно это заметил, хотя ничего и не сказал. Огги протянул мне бутылку с разогретым в микроволновке чаем, а сам остался подпирать косяк.

— Чё как? — спросил он.

— Спасибо, что дал посмотреть фотографии. Очень необычно видеть … Сидни Дарвелла в такой домашней атмосфере. А, можно ещё спросить?

— Про что? — мне показалось, но парень как-то напрягся.

Очевидно, я уже достал его, и он хотел от меня избавиться, но гостеприимство мешало сделать это открыто. Мне тоже было неловко, но в то же время ужасно не хотел покидать этот дом. Неизвестно ещё, окажусь ли здесь когда-либо ещё.

— Почему ты передумал? Насчёт дисков.

Он пожал плечами и начал грызть ноготь.

— Просто передумал. И деньги нужны, на бухло.

Ответ меня шокировал. Как можно поменять песни отца на алкоголь? Кто он после этого? В один момент стоящий напротив меня парень стал мне неприятен. Я уже собрался картинным жестом выкинуть чай в корзину бумаг, которая стояла в полуметре от ног Огги. И даже успел подняться на ноги и сделать шаг в нужную сторону. Но остановился, так увидел в мусоре кое-что, привлекшее моё внимание — смятую афишу о концерте группы Dark Five в клубе Иридиум, который, судя по дате, должно было состояться через неделю.

— Что это? — я не побрезговал и вынул из корзины афишу.

— Это? Да так, мусор.

— У тебя скоро концерт?

Огги покачал головой. Мы стояли в метре друг от друга, и я заметил, что выше его и почувствовал своё превосходство.

— С чего ты взял?

— Но тут же написано, — я чуть ли не в лицо ему сунул бумагу.

— Нет, мы его отменили. Кстати, это случилось за пару часов до того, как ты позвонил. Считай, что это знак. Вот только чего…

— Почему?

— Что почему? Почему отменили? — я кивнул. — Тебе, правда, это интересно?

— Иначе я бы не спрашивал, — я вдруг понял, что уже не просто общаюсь с ним, а веду самый настоящий допрос, но от этого я лишь испытал прилив энтузиазма и храбрости. Этот парень… он как будто позволял так с ним обращаться.

— Ладно. Я в выпускном классе, а этот тур… Ага, пришлось отказаться от четырёх концертов. В общем, тур может помешать окончить школу нормально. Ну и мои предки тоже настояли. Как-то так.

— Что прямо в самый последний момент? Но ты же, наверное, знал, когда соглашался на тур, что у тебя учёба?

Огги ухмыльнулся, и его лицо приняло усталый и грустный вид.

— Да нет, не в последний момент, — он вздохнул, как будто уже устал со мной говорить. — Мы и согласились на него всего несколько дней назад.

Я не поверил. Разве можно организовывать концерт за пару дней? Мы ведь даже к небольшому выступлению в числе многих других групп готовились чуть ли не за два месяца.

— Так не бывает, — заявил я, ощутив себя великим экспертом шоу-бизнеса.

Огги нахмурился. Если бы я не знал, что он всего лишь школьник, то решил бы, что ему лет двадцать пять, не меньше. Не то, чтобы он так солидно выглядел, просто казалось, будто он уже успел устать от жизни.

— Много ты знаешь? — спросил он так, будто разговаривал с человеком на добрый десяток лет себя младше. Потом его лицо вдруг просветлело. — Может, знаешь какую-нибудь группу, которая бы хотела поехать в мини-тур? А то наш концертный менеджер такой вредный, я ж ему ещё не сказал… Он сожрёт нас с потрохами. Там у вас в универе же, наверняка, есть группы, из школы Штейндхардта[i], например…

— Откуда ты знаешь, где я учусь? — удивился я.

Он улыбнулся, как кот, слопавший весь запас хозяйской сметаны.

— Видел тебя с девушкой. У неё был значок на рюкзаке. Ну, и ты похож на студента.

— Может, и мою специальность угадаешь? — мне почему-то зацепила эта информация. Это я же охотник! Никто не может наблюдать за мной!

— Это нет, это было бы слишком.

— Ладно, — я немного успокоился и переключил свои мысли на фразу, произнесённую парнем некоторое время назад. — Я знаю группу.

Огги и, правда, очень обрадовался, когда я сказал, что и сам пою в группе, и нам бы не помешали несколько новых концертов. Пока он записывал на листе из блокнота координаты человека, с которым нужно связаться, а также что именно нужно ему говорить, я думал лишь о том, какие лица будут у всей группы, когда ребята узнают, что я организовал им тур. Особенно мне хотелось видеть выражение Нильса, который давно считал меня никчёмным и бесполезным приложением к группе.

[i] Один из колледжей Нью-Йоркского университета