Я твоя тень

Глава 54

Я расстался с сыном Сидни Дарвелла, который хотя мне и не особо понравился, зато оказался более чем полезным. Напоследок он сказал, что сам позвонит менеджеру и порекомендует нашу группу (мне пришлось рассказать о нас), но, на всякий случай, я должен буду позвонить менеджеру и сам, и, причём почти сразу после того, как Огги сообщит ему об отказе от тура. Чтобы «взять его тёпленьким».

Воскресный день оказался насыщенным на события, поэтому, как только я покинул дом Огги, почувствовал себя уставшим и поехал прямиком в кампус с намерением завалиться в кровать, несмотря на то, что был ещё даже не вечер. Но моим планам не суждено было сбыться.

Такси довезло меня прямо к входу в общежитие. Я рассчитался картой, попрощался с водителем и вышел на свежий воздух, но вдруг от здания отделилась фигура и резко двинулась в мою сторону.

— Ты меня бросил посреди Нью-Йорка на произвол судьбы! Кто ты после этого? — ты прихватил меня под локоть и потянул за собой. Несмотря на кажущееся раздражение, на твоём лице сияла улыбка.

— Прости, но я думал, что это ты меня бросил, — возмутился я.

— Что ты? Когда это я тебя бросал? А вот ты вечно убегаешь от меня, как от чумного.

Я не хотел признавать этого, но то, что ты говорил, было правдой. И мне стало стыдно перед тобой.

— Я… я больше тебя не брошу.

— Спасибо, — похоже, тебя тронуло моё обещание. — Клянёшься?

— Да, обещаю.

Ты просиял ещё больше и похлопал меня по спине. Мы обошли общежитие и остановились в небольшом закутке, между задней частью здания и низким кирпичным строением — то ли складами, то ли трансформаторной будкой. Ты достал из кармана пачку сигарет.

— Ты ждал меня у общежития? — мне показалось это удивительным и одновременно трогательным. Вдруг бы я пришёл только через несколько часов?

— Ага, — ты кивнул, а потом вытащил две сигареты, одну из которых зажал губами, а вторую протянул мне. Я чисто машинально взял её.

В этот момент я заметил, какой у тебя замёрзший вид. Ты переминался с ноги на ногу и периодически подпрыгивал на месте. Наверное, ты прождал меня довольно долго. Я почувствовал себя виноватым в том, что ничего не сделал, чтобы ты не мёрз. Я протянул руку к твоей, чтобы проверить, насколько холодные твои пальцы, торчащие из неизменных чёрных митенок. Но ты отдёрнул руку.

— Почему ты никогда их не снимаешь? — спросил я, стараясь не обижаться на твой жест. Быть может, у него была иная причина, чем выражение неприязни ко мне.

— Тут нежарко, если ты не заметил, — ухмыльнулся ты, прикуривая сигарету зажигалкой.

— Не сейчас. Вообще?

Ты помолчал, взял своими ледяными пальцами мою свободную от сигареты руку и вложил в неё зажигалку.

— Это мой секрет. Кури, давай.

— А… понятно, — я постарался скрыть разочарование в голосе. Секрет? Конечно, я тут же загорелся идеей узнать его, но на то, что ты расскажешь его мне, рассчитывать не стоило.

Мне не хотелось отделяться, поэтому я поджёг сигарету и затянулся. Но тут же начал кашлять. Я ничего не смыслил в табаке, но запах показался мне всё равно необычным. Ты похлопал меня по спине. Сквозь завесу дыма я заметил, что ты улыбаешься.

— Не смешно, — проворчал я, на секунду перестав кашлять.

Когда я более-менее пришёл в себя, ты подошёл ко мне вплотную и стянул одну из митенок. То, что я когда-то принял за татуировку оказалось красным ожогом, занимавшем всю тыльную сторону ладони. Я разглядывал его всего пару секунд, а потом ты снова спрятал руку в перчатку.

— Что это? — задал я тупой вопрос.

— Мой секрет, — твои губы сложились в ровную линию, и понял, что ты не хочешь обсуждать это. Я подавил потребность начать допрос, ты ведь и так открыл мне то, о чём, уверен, знали не многие. Какое я имел право давить на тебя? — Ты же не расскажешь никому? Это важно для меня, не хочу, чтобы люди стали задавать неприятные вопросы.

Сражённый твоей откровенностью, я клятвенно заверил тебя, что эта тайна умрёт вместе со мной.

— А ты мне расскажешь свой секрет? — спросил ты, подойдя ко мне сбоку так, что дым, вылетавший из твоих лёгких, попадал мне в щёку.

Я повернул голову, и мои губы оказались на одном уровне с моими. Ты выдохнул дым мне прямо в рот.

— Какой? — спросил я, понизив голос до шёпота.

— Я же тебе нравлюсь? — ты стал говорить тоже очень тихо, при этом смотрел не в глаза, а намного ниже.

Я не был уверен, что понял, чего ты хочешь, но решил рискнуть. Вряд ли ты бы оттолкнул меня после такой доверительной беседы. Но, когда я наклонил голову и дотронулся своими губами до твоих губ, я всё равно напрягся, ожидая, что ты отстранишься.

Ты не отверг меня.

В следующий миг я почувствовал, как ударяюсь спиной о стену трансформаторной будки. Ты прижал меня, навалившись всем телом, и подарил мне такой чувственный поцелуй, какого я даже представить себе не мог, не то, чтобы испытывать когда-либо в жизни.

Я не знал, сколько времени длился момент нашей с тобой близости. Может быть, пару мгновений или же несколько минут. Когда наши губы разъединились, мы оба тяжело дышали. Ты не отпускал меня, смотрел в упор, глаза в глаза, и я не мог понять, о чём ты думаешь. Ты опирался на стену, а я оказался в ловушке. Конечно, я легко мог оттолкнуть тебя или пролезть под руками, но вместо этого я тоже смотрел на тебя, боясь пошевелиться и испортить момент.

И тут совершенно некстати зазвонил мой мобильник, да ещё и, судя по мелодии, звонящим оказалась мама. Я даже вздрогнул от неожиданности. Ты нехотя отошёл в сторону, успев, правда, перед этим укусить меня за губу.

— Извини, — пробормотал я, отходя от шока, — но мне надо ответить.

Я не стал ждать твоего ответа и быстрым шагом двинулся в сторону общежития. Разговаривать с мамой при тебе мне показалось идеей крайне неприятной. Отойдя на достаточно большое расстояние, я нажал на кнопку, но в этот момент мама сбросила звонок. Я успел только подумать, с каких пор она так быстро теряет терпение, как замер на месте. Прямо передо мной выросла мама собственной персоной.

— О! Я тебе звоню, ищу тебя, а ты по подворотням шляешься! — мама сделала шаг в мою сторону и скривила нос. — Чем это пахнет? Вонь какая-то! Это от тебя, что ли? — я не успел попятиться назад, как мама уже втянула воздух возле меня. — Дым какой-то, чувствуешь?

Я изобразил, что принюхиваюсь, одновременно быстро-быстро перебирая в уме вероятные оправдания. Даже на каблуках мама была намного ниже меня, но мне казалось, что она застилает весть горизонт.

— Не знаю, — выдавил я из себя, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. — Может, сигаретами? Я проходил мимо парней, там, — я махнул рукой в неопределенную сторону, втайне надеясь, что мама не заметила, откуда именно я появился.

— Нет-нет, — мамин голос звучал категорично, но спокойно. Лучше бы она злилась, потому что после вот таких фраз раньше всегда случались самые ужасные вещи. — Это не табачный дым. Марихуана?

— Что? — изумился я. — Не думаю. А как она пахнет?

Мне казалось, что я отвечаю спокойно и сдержанно, хотя сам чувствовал, как медленно, но верно землю уходит из-под ног.

— Так, пошли сейчас и выясним, — мама схватила меня железной хваткой чуть выше кисти и потянула точно туда, где мы с тобой курили, разговаривали и смеялись. Мне показалось, что ещё чуть-чуть и случится мой личный Армагеддон.

Я хотел было начать упираться пятками в землю, как я делал, когда был маленьким и не хотел идти с прогулки домой, но вокруг ходили люди и увидели бы эту сцену. Не хватало опозорить себя ещё сильнее. Завтра, наверняка, пойдут разговоры и перешёптывания в стенах общежития или даже университета, как тогда, когда ты подшутил надо мной на лекции. Пока ещё был шанс, я должен был уменьшить такую вероятность. Если завтра вообще наступит.

Мама дотащила меня до небольшого пространства за общежитием, откуда пролегали два пути: в наше с тобой укрытие и дорожка в сторону улицы Вашингтон-сквер.

— Куда дальше? — мам отпустила мою руку и оценивающим взглядом окинула оба направления.

— Я пришёл оттуда, — я показал рукой в сторону Вашингтон-сквер, моля всех богов, чтобы мама поверила мне.

Но мама была бы не мама, если бы доверяла каждому моему слову. Она решительным шагом двинулась туда, где ждал меня ты. Я в ужасе побежал за ней следом с единственной мыслью — не дать ей увидеть тебя. Может, схватить её и держать силой?

Место было безлюдное, тихое. Пахло подгнившими овощами и дымом от наших с тобой сигарет. Я нечаянно пнул что-то твёрдое, оно отлетело в сторону и, ударившись о стену трансформаторной будки, остановилось. Это оказался обломок красного кирпича. Я поднял его и на носочках подкрался к маме со спины. Она как раз была в паре шагов от поворота, за которым можно было увидеть тебя. Я занёс руку с кирпичом над её головой.

— Ну и где они? — мама резко остановилась, и я чуть не налетел на неё. Перепугавшись собственных намерений, я уронил кирпич на землю.

В переулке никого не было. Видимо, ты не стал ждать меня. И за это я был тебе вселенски благодарен.

— Я же говорил, что не отсюда пришёл, — я немного успокоился и, наверное, даже был способен трезво мыслить.

— Пахнет-то отсюда! — мама была непреклонна, но против меня не было никаких улик.

Ещё немного побродив по окрестностям в поисках «преступной шпаны», мама, наконец, успокоилась, и мы вернулись к общежитию.

— Твой самолёт опять перенесли? — осторожно поинтересовался я.

Вполне возможно, что мама вообще всё это придумала, чтобы нагрянуть ко мне с внезапной проверкой. И у неё это почти получилось. Меня ещё потряхивало от адреналина, я корил себя, что расслабился раньше времени и в очередной раз купился на мамину провокацию. А ведь сколько раз она так меня уже проверяла!

— Нет-нет, — ответила мама, пребывая явно в неудовлетворённом расположении духа, ведь она не поймала меня на преступлении. — Он поздно вечером. Как раз успею посмотреть, как ты живёшь. Пошли, давай.

Пока мы поднимались по лестнице на мой этаж, я мысленно вспоминал, что может быть не так в комнате, но делал это, скорее по привычке. Вряд ли могло произойти что-то хуже, чем то, что только что чуть не случилось. Я даже хотел, чтобы мама нашла у меня что-нибудь «незаконное», поругала и успокоилась. Если я окажусь слишком «чист» это может быть даже подозрительно.

В комнате было чисто, прибрано, пахло книгами, которые я несколько дней назад взял в библиотеке. Как назло, ничего подозрительного. Мама прошлась по комнате, рассматривая всё вокруг, потом подошла к окну и резким движением раздвинула шторы.

— Где ты ночевал? — спросила она тоном, не сулящим ничего хорошего.

Но я еле сдержался, чтобы не улыбнуться во весь рот. Хорошо, что забыл про шторы.

— Здесь, конечно, — сказал я самым невозмутимым тоном. — Просто проснулся поздно, и забыл…

— Поздно проснулся? — переспросила мама, а вспомнил, что утром она уже устраивала мне допрос на эту тему по телефону. Казалось, это было не утром, а неделю назад. — Чем это ты таким вчера занимался? Мы с отцом не для того за твой университет платим, чтобы ты развлекался не пойми с кем!

— Что ты, мам! Я просто занимался. Доклад готовил, хочу дополнительные баллы получить, чтобы потом другим предметам больше внимания уделить.

Я открыл ящик стола, вытащил оттуда наброски для эссе за прошлый семестр и вручил маме. Вопреки моим надеждам, она стала читать, и даже села на стул, что означало, что это надолго.

Наверное, моё корявое эссе и спасло меня в тот день. Мама вела со мной долгую беседу по поводу роли очного общения в современном мире (по теме эссе), критиковала мою позицию и навязывала свою. Закончился вечер тем, что я чуть ли не под диктовку переписал весь текст, а потом мама посмотрела на часы и стала собираться в аэропорт. Точнее, не просто собиралась, а давала мне получасовое напутствие, как мне жить, с кем общаться, как вести себя с разными людьми, что есть и когда спать. И, самое главное, как продвигать себя в среде интеллектуальной части студенчества и преподавателей. Мама просто спала и видела, как я когда-нибудь стану, если не президентом, то уж точно мэром Балтимора, а значит, карьеру я должен начать очень рано. Точнее, прямо на первом курсе.

Когда мама, наконец, уехала, а я проводил её до такси, я в бессилии рухнул на кровать. День был длинным и полным потрясений, как плохих, так и хороших. Я вспомнил наш с тобой поцелуй, и у меня защемило сердце. Это было так неправильно, так странно, так бессмысленно, но мне хотелось пережить это ещё раз. Вместо того чтобы срочно звонить тебе, требуя продолжения и демонстрируя свою навязчивость, я представил, что ты сидишь в моей комнате, на полу, а я смотрю на тебя с высоты кровати.

Я стал мысленно рассказывать, что пережил за этот день. Когда я дошёл до рассказа о сыне моего кумира, остановился, нашёл свою сумку и достал оттуда диск. Следом за ним выпала визитка. Но я слишком устал, и решил, что подниму её утром. Диск означал, что всё это было реальным — моя жизнь превратилась в приключение, о котором я раньше только мечтал. С этими мыслями и прижав к груди коробку, я провалился в сон.