Я твоя тень

Глава 55

После длительного учебного понедельника я набрал номер Лайк. Она ответила сразу, как будто ждала, что я позвоню.

— Привет, не хочу отвлекать тебя, мне только нужен номер Нильса. Можешь скинуть его?

— Нильса? — удивилась Лайк. — Что-то случилось? Надеюсь, ты не…

— Не хочу ли я вас покинуть? — продолжил я за девушку, хотя и не был до конца уверен, что она имела в виду именно это. — Нет, у меня, скорее, хорошие новости. Но это, конечно, как расценит Нильс.

— Ты меня заинтриговал! Да, конечно, я отправлю тебе его номер.

— Спасибо. А почему ты подумала, что я хочу уйти?

— Да я просто… Ну, ты же не особо ладишь с Нильсом. Хотя, кто с ним вообще ладит, — Лайк рассмеялась, но как-то невесело. — Вот. Или мама тебе что-то наговорила. Вдруг она против, что ты…, — Лайк замолчала, как будто поняла, что сказала глупость. — Ой, прости, ты же ей вряд ли говорил. М-да… Что-то я разболталась. Наверное, мешаю тебе.

— Нет, не мешаешь. Спасибо ещё раз за номер, который пришлёшь. Ты же ещё не забыла? — я решил пошутить, чтобы сгладить неловкость, которая не с того, ни с сего воцарилась между нами.

— Нет, что ты! Конечно, сейчас пришлю. А ты… ты же не занят?.. Может, хочешь пойти погулять? В кафе посидеть или в другом тихом месте.

— Я думал позаниматься сегодня. Очень отстал, куча всяких заданий накопилось.

— Да? Ну ладно тогда, не буду мешать.

Лайк отключилась, а через полминуты телефон оповестил об эсэмэске: номер телефона и подпись: «не забудь настроиться на серьёзный тон, это же Нильс». И смайлик.

Я сразу же набрал номер и нажал кнопку вызова, пока не успел начать волноваться или вообще передумать. Нильс взял трубку после первого гудка.

— Да? Кто это?

— Привет, это Тейт, — я выдержал крошечную паузу на случай, если Нильс вдруг захочет бросить трубку, но он этого не сделал. — У меня к тебе деловой разговор. Это по поводу группы, — я снова замолчал, чтобы Нильс спросил о том, не хочу ли я бросить их, но он не сказал и этого. — У меня появился один знакомый, из группы Dark Five, может, слышал, — вот тут паузы я делать не стал, хотя стоило бы, потому что уже не был уверен, что Нильс меня слушает. — У них срывается тур, и он предложил поехать нам. Что скажешь?

— Тур? — переспросил Нильс странным голосом. Он то ли был удивлен, то ли разозлился.

— Небольшой совсем, четыре концерта, все на Восточном побережье.

— А, ясно. Обсудим это потом. На неделе.

— А… Хорошо. Но только первый концерт уже в субботу, в эту.

— Ого! — на этот раз Нильс, похоже, просто удивился, без каких-то иных подтекстов. — Ладно, слушай. Я позову завтра ребят в бар. Приходи в шесть, все обсудим.

Мы распрощались, и я положил трубку. До завтрашнего вечера оставалось меньше двадцати четырех часов, но мне показалось, что это — целая вечность.

Я зашёл в бар в пять часов пятьдесят три минуты, повесил пальто на крючок и спустился вниз. Все местные бармены и официанты меня уже давно запомнили, поэтому при моём появлении молча кивали мне и продолжали заниматься своими делами. Было приятно ощущать себя здесь своим человеком. Сегодня одна из официанток сделала исключение.

— Привет, — сказала она, когда я подошёл к служебной двери, через которую мы попадали в подвал. — Нильс тебя уже ждёт, пришёл минуту назад. Сегодня у вас что-то особенное?

Я понятия не имел, о чём речь, поэтому просто улыбнулся и пожал плечами.

Нильс сидел на табуретке, которая обычно стояла у ударной установки, и нервно дёргал ногой. Больше никого не было. При моём появлении быстро подскочил на ноги.

— Хорошо, что пришёл вовремя, — из его уст это звучало так, как будто я никогда этого не делал. Да, я часто опаздывал, но не потому что приходил не вовремя, а потому что все остальные приходили раньше меня.

— А где все? — мне сложно было поверить, что все опаздывают. С чего бы это вдруг?

— Придут позже. Давай, рассказывай, что там за тур.

Я повторил то, что говорил вчера по телефону, плюс добавил информацию про «вредного» тур-менеджера группы Dark Five, и всё то, что о туре рассказывал Август. На все про все ушло минут пять. Когда я замолчал, Нильс спросил:

— Ты уверен, что этот парень тебя не надул?

К такому повороту я не был готов, хотя и репетировал разговор с Нильсом весь сегодняшний день.

— Мне показалось, он … Я же видел у него плакат концерта, который в субботу. И он вроде искренне был расстроен отменой концертов.

Нильс чему-то усмехнулся, и у него стало такое лицо, как будто он мне сочувствует или даже испытывает ко мне жалость.

— Да, ты-то много понимаешь в искренности, прямо на раз-два правду ото лжи отличишь!

— О чём это ты? — мне было неприятно, что он обо мне такого низкого мнения, хотя и, стоит признать, его забота обо мне растрогала.

— Не важно, — Нильс махнул рукой. — Давай мне номер этого менеджера, я проверю. Кстати, ничего, это у нас с той группой совершенно разные жанры? Тебе как его…Август ничего не говорил?

Ответить я не успел, потому что заметил, как Нильс набирает номер менеджера. Сейчас! Это было совершенно не по инструкции Августа. Я хотел было напомнить об этом, но Нильсу уже ответили, и моя фраза так и осталась несказанной.

Нильс поздоровался, назвал менеджера по имени и вежливо поинтересовался, с ним ли он имеет честь говорить. Дальше беседа пошла, как по маслу, Нильс стал разговаривать с собеседником, как с давнишним приятелем, и я даже не успел, как следует прорастить в себе зерно сомнения, посеянное фразой Нильса о том, что меня могли надуть. Оказалось, что менеджер, действительно, существовал, и Dark Five, действительно, отменили тур позавчера вечером. Наверное, сразу, как я покинул дом Августа. А вот дальше начались трудности, потому что менеджер настойчиво отказывался брать никому не известную группу, о которой не только публика, но и он сам ничего не знает. Жанр тут, похоже, не играл никакой роли.

Переговоры длились минут двадцать и, в конце концов, нашей группе дали шанс. Вот только условий для того, чтобы им воспользоваться оказалось уйма: у нас должно быть не меньше десяти песен, ну или столько, сколько может заполнить минут сорок-пятьдесят концерта, плюс мы должны играть несколько каверов на известные песни; у нас должен быть свой сайт, запись пары выступлений, не меньше тысячи подписчиков в соцсетях, а ещё желательно хотя бы одна песня, крутящаяся по радиостанции. Если к завтрашнему вечеру мы успеем всё это предоставить, то он (менеджер) приедет к нам послушать живьём.

У меня упало сердце: за сутки нам ни за что не успеть насобирать всё это добро. Получается, я зря надеялся произвести впечатление на Нильса. Принёс только какую-то нереальную задачу.

Я подумал, что Нильс начнёт выражать недовольство моим предложением, и даже начал придумывать, под каким предлогом сбежать из бара до того, как придут остальные ребята.

— М-да…, — пробормотал Нильс. — Неделя предстоит та ещё. У меня к тебе просьба: не говори ребятам, что идея с туром твоя. А то придётся ещё им доказывать, что это не прикол и не розыгрыш. У нас и так времени в обрез.

Ещё не до конца осознав, что Нильс принял предложение и каким-то образом собирается выполнить эту гору требований, я малодушно кивнул. Решил, лучше забыть про самоутверждение в группе, чем ссориться с Нильсом. Быть может, хотя бы на него я впечатление всё-таки произвёл.

Потом Нильс уткнулся в телефон и до самого прихода ребят был полностью поглощён перекидыванием эсэмэсками.

Первым появился Росс. Он влетел в комнату с такой скоростью, как будто за ним гнались гепарды, даже расплескал содержимое стакана, который явно принёс сверху.

— О! — он замети меня и замер в шаге от порога. Потом посмотрел на Нильса, на меня и снова на Нильса, и каждый раз его лицо приобретало всё более и более подозрительное выражение. — Боюсь даже представить, что тут было, — наконец, сказал он.

Нильс убрал телефон в карман, поздоровался с другом каким-то особенным рукопожатием, которое я видел только лишь у них двоих.

— Ничего тут не было, — объяснил он Россу. — У меня новость, но пока все не соберутся, я не скажу какая. А то потом каждому лично всё объяснять придётся.

— Ладно, хорошо, — Росс взмахнул руками и сел на валявшееся на полу диванное сидение, положив свою гитару в чехле прямо на пол. Он взглянул на меня, таким пристальным взглядом, как будто я должен был ему намекнуть, по какой причине я появился раньше других.

Мне стало не по себе, и я уставился в телефон, как обычно делали все вокруг, хотя и понятия не имел, какие кнопки и зачем нажимать.

Вскоре пришли сёстры и дали мне повод оторваться от телефона.

— Привет, — Лайк остановилась около меня. — Что нового? Как мама?

— А… Мама уже уехала, наверное, — я вспомнил о том, как мама подкараулила меня у общежития и невольно вздрогнул.

— Ну, всё? — спросил Росс так, чтобы его точно никто не мог не услышать. — Или мы Ференца ждём? Кто-нибудь знает, он придёт вообще?

— Да, обещал, — сообщил Нильс, а я воспылал к нему чёрной завистью. Почему он знает про твои планы, а я нет?

Ребята равномерно распределились по помещению: Росс и Мона на обломках дивана, Нильс у ударной установки, как будто это он наш барабанщик, а мы с Лайк — у входа. Очевидно, все решили, что ждать тебя придётся долго.

— Здесь, определённо не хватает стульев, — сказала Лайк негромко, видимо, обращаясь только ко мне. — Я только с фитнеса, ноги еле держат.

— Хочешь, я сделаю для тебя стул? — предложил я.

— Ой, да нет, думаю, остальные тоже устали, — видимо, она решила, что я собираюсь попросить Росса или Нильса уступить ей место. Но мне, конечно, же такой простой вариант в голову не пришёл.

Я прижался спиной к стене и согнул ноги в коленях под прямым углом. Мне захотелось произвести на Лайк впечатление, раз уж на всю группу всё равно не получится, поэтому, намертво забыв о том, что это может странно выглядеть со стороны, я похлопал себя по коленям, приглашая девушку занять импровизированное сидение. Лайк посмотрела на меня с сомнением, потом отвернулась и встретилась взглядом с Нильсом, который неотрывно наблюдал за нами. В её лице внезапно произошла перемена.

— А почему бы и нет, — она закинула ногу так, будто садится на мотоцикл, и, откинувшись спиной на меня, устроилась на мне.

Её волосы взбились и загородили мне вид на Нильса, реакции которого я ждал с волнением и страхом.

— О, отлично, — сказала Лайк, повернув ко мне голову настолько, насколько смогла. — Надёжный такой стул, — она хихикнула и даже немного попрыгала на мне, видимо, проверяя, насколько уверенно я стою.

Для меня не было проблемой простоять в такой позе хоть полчаса, даже, несмотря на то, что волнение передавалось мышцам. Я обнял Лайк за талию. Она немного поёрзала, но потом устроилась вновь. Видимо, она была не против того, что я её обнимаю, жаль я не мог видеть её лица.

Я не сразу уловил, что в помещении как-то подозрительно тихо. Вряд ли все ушли, а я не слышал их шагов. Наверное, все смотрели на нас. Я на это очень надеялся.

Вдруг я услышал твой голос:

— Ого-го! Что я пропустил? Чё тут за оргия? — твой голос звучал, как обычно, наигранно весело.

— Постарайся не обращать внимания, — сказал Нильс с лёгким раздражением, который, судя по голосу, уже не сидел за барабанами, а находился примерно посередине комнаты. — У нас есть дела и поважнее.

Он стал рассказывать про предстоящий концерт, про встречу с менеджером завтра, про всё то, что мы должны сделать за один день. Про меня он, как и ожидалось, не сказал ни слова, как будто это вовсе не я принёс группе такую прекрасную возможность, а, может, меня тут вообще не было. Это меня не особо удивило и даже почти не обидело, но то, что про Dark Five Нильс ни сказал ни слова, было неприятно. В конце концов, это им мы обязаны таким шансом.

Вскоре мне надоело выглядеть просто мебелью, да и захотелось увидеть твоё лицо. Я аккуратно собрал волосы Лайк в пучок и переложил на одно плечо так, чтобы мог выглянуть с другой стороны.

Нильс стоял, как я и предполагал, в центре зала, ко мне боком, а вокруг него сгрудились Росс, Мона и ты. Вы все смотрели только на него, а нас с Лайк совершенно не замечали.

— Может быть, тоже подойдём ближе? — спросил я у Лайк тихо.

— Не-е-ет, — протянула Лайк с наигранным недовольством. — Не думаю, что там что-то интересное. Если что, мне Мона потом расскажет.

— А мне кто расскажет? — спросил я. Лайк ведь понятия не имела, что я всё знаю и так. Хотя… Вполне возможно, Нильс придумал какие-то тонкости.

— Ну, хорошо. Только не отпускай меня, ладно?

Когда мы с Лайк добрались до остальных — точнее, сделали несколько шагов в обнимку — речь шла о каверах, которые мы бы могли выучить за сутки. Звучало это более чем дико, но почему-то никто не возмущался и не говорил, что это нереально. Оказалось, что в прошлом году, когда группа состояла только из Нильса, Росса, тебя и ещё какого-то парня, вы играли много-много разных песен, в том числе каверов. Поэтому обсуждение шло не о том, что бы такого выучить, а о том, что лучше всего выбрать.

— Нужно не меньше пяти каверов. Это нижняя граница, а верхней нет. Хоть все. Но мы возьмем по минимуму, столько, сколько нужно, чтобы с нашими песнями уложиться в пятьдесят минут, — сказал Нильс.

— А все свои нельзя? — удивился Росс.

— Где ты столько своих возьмёшь? — сказала Мона.

— Наш человек — музыкальный автомат напишет, — Росс посмотрел в твою сторону.

— Ага, а учить их тоже Ферри будет? И играть за всех? — возразила Мона.

— У нас ещё целые сутки впереди, успеем! — Росс, похоже, был полон энтузиазма за всю группу, вместе взятую. Тогда как остальные выглядели более сдержанными.

Я предложил выучить хотя бы одну песню из репертуара Dark Five, точнее, сделать кавер на творчество Сидни Дарвелла, но ко мне никто даже не повернулся. Наверное, все были заняты спорами между собой и просто не услышали меня, но для меня это оказалось последней каплей. Я отпустил Лайк и даже слегка толкнул её (от неё я меньше всего ожидал такой «невнимательности»), а потом развернулся, чтобы выйти из помещения, подняться в бар и убежать куда глаза глядят, как я обычно всегда делал раньше, когда мне что-то не нравилось и терпеть это не оказывалось сил. Но вдруг я понял, что это я, чёрт возьми, познакомил Нильса с менеджером, это я дал группе шанс увеличить свою популярность, это меня они сейчас должны слушать, а не Нильса. Как я могу позволить Нильсу так обращаться с собой? Кто я буду после этого? Я не хотел предавать самого себя.

Я обошёл ребят, подошёл к ударной установке и с силой ударил ножной педалью по «бочке». Звук получился не такой, на какой я надеялся, но поскольку я решил, во что бы то ни стало, привлечь к себе внимание, я потихоньку стащил палочки, торчащие из сумки Моны и что есть дури начал молотить по барабанам, особенно налегая на тарелки, поскольку их звон был наиболее едким.

Я добился того, чего хотел: все десять глаз устремились в мою сторону. Но вот только я уже не уверен был, что знаю, что с этим вниманием делать.

— Чувак, можно потише! Мы же разговариваем, — сказала Мона. — Это мои палочки?

Я перестал играть, и все вновь вернулись к обсуждению предстоящей работы. Второй раз делать то же самое было бы совсем глупо, поэтому я, сгорая от стыда, что повёл себя, как идиот, и в некотором недоумении одновременно, побрёл от инструмента прочь. Может быть, если я разобьюсь об стену, на это тоже никто не обратит внимания?

Я подобрал одну из частей дивана — подлокотник — и, оттащив его в самый дальний угол, устроился там. Сбегать я уже пробовал, привлекать внимание тоже, а сидеть тихо-мирно никем не видимый в сторонке — и подавно. Конечно, можно бы было подойти и встрять в разговор, но и тогда бы меня слушать не стали. Наверное, уже давно пора было привыкнуть к простому факту: что бы я ни сделал, это никогда ни что не повлияет.

Что было дальше, я помню смутно. Ребята распределяли задачи: повысить число подписчиков — Мона; подобрать ноты для выбранных каверов — Росс; обновить информацию на сайте (который у группы, оказывается, был) — Лайк; договориться о публикации песни с университетским радио — Нильс. Тебе же вообще выдали нереальное задание — написать до завтра две песни. Я стал размышлять, почему ты не отказался от невыполнимой миссии, и с этими мыслями задремал.

В помещении было очень душно даже в тонкой рубашке. Я очнулся от того, что почувствовал, как пот щекотно стекает у меня по шее. Сначала я даже подумал, что это какое-то насекомое, и хлопнул по себе.

Обстановка в комнате слегка изменилась. Лайк и Нильс сидели на полу на коленях и обсуждали нечто, записанное на бумаге, разложенной рядом. У Лайк в руке торчал карандаш, который она периодически пыталась погрызть, но каждый раз натыкалась на предостерегающий взгляд собеседника. Интересно, подумал я, это я так долго спал, что они успели помириться, или совместный интеллектуальный процесс их сплотил? Хотя, может, я просто ничего не понимал в человеческих отношениях.

Мона сидела на остове дивана с ноутбуком в руках, её руки быстро-быстро мелькали над клавишами. Тебя и Росса не было.

Я поднялся, расправил затёкшие части тела, и подошёл к Лайк и Нильсу.

— Я могу помочь? — поинтересовался я самым вежливым тоном.

— Уйди, — махнул рукой Нильс, — свет не загораживай.

Я отошёл в сторону так, чтобы моя тень не попадала ни на кого живого.

— А где Ференц?

— Домой пошёл, песни писать, — не поворачиваясь, сказал Нильс. — Давай, и ты иди к себе. Толку от тебя всё равно никакого. Когда понадобишься, я позвоню.

В другой раз я бы обиделся, но сейчас от жары и позднего времени суток, у меня отказали все мои привычки. Я пожал плечами и молча поднялся наверх.

***

Когда я ехал домой, а потом ложился спать, я был уверен, что от меня просто избавились. Но только я уснул, раздался звонок телефона, и меня вызвали назад. Было три часа ночи.

Бар к тому времени уже был закрыт, меня впустили через чёрный ход, расположенный в тёмном и безлюдном переулке. Я проскочил его так быстро, как только мог. Ребята перенесли инструменты в основной зал бара, на крохотную сцену, которую я раньше не замечал.

— Мы тут каверы учим, присоединяйся, — сказал вышедший встречать меня Росс.

Ребята выбрали пять песен, которые, как пояснил Росс, были похожи на наше творчество по жанру и настроению и, в тоже время, были более-менее известны широким массам слушателей. Поскольку я в эти широкие массы не входил, то мне сначала пришлось сидеть на диване с наушниками и ярко-розовым плеером (наверное, Моны) и слушать их столько раз, сколько надо, чтобы запомнить. После пятого раза я понял, что могу слушать их до утра, а, может, и до завтрашней встречи с менеджером. Я бросил плеер на диванчике и подошёл к Россу. Он снабдил меня распечатанными на принтере текстами, от которых пахло свежей краской.

Репетиция затянулась до самого открытия бара. Около одиннадцати утра, когда я уже досматривал второй сон наяву и совершенно не понимал, что я пою и попадаю ли в слова или ноты, в зал влетел ты.

— Готово, — ты помахал блокнотом с толстой корочкой и вручил его Нильсу.

Я хотел спросить, как тебе удалось так быстро сочинить песни, но я запутался в собственных ногах и свалился на пол. Он оказался прохладным и таким притягательным, что я решил не подниматься сразу. Вдруг перед моим затуманенным взглядом появилось твоё лицо. На нём было такое сочувствующее выражение, что я и сам себя начал жалеть. Ты помог мне подняться.

— Ребят, может вам лечь спать всем, а?

— Какие спать? — раздался строгий голос Нильса из-за барной стойки. — Уносим инструменты вниз, пьём кофе и учим песни Ференца.

Девочки что-то сонно пробормотали, но возражать не стали. Ты же вообще выглядел таким свежим, как будто мирно спал всю ночь в мягкой постельке. Я не мог понять, то ли ты такой гений, что написал две песни за полчаса, то ли на тебя долгие часы без сна не действуют, но размышлять об этом было выше моих и так иссякших сил.

В конце концов, после того, как мы несколько раз бегло пробежали твои песни, оценить, которые, наверное, уже никто не был в состоянии, Нильс разрешил немного отдохнуть. Девочки и Росс тут же завалились на пол, кто где был, даже не стал делить соблазнительные части дивана. Я устроился в своём углу. Что делали ты и Нильс, я уже не видел.