Юрий Долгорукий

I

Переяславский князь Владимир Мономах и Новгород-Северский князь Олег Святославич решили поженить своих сыновей Юрия и Святослава на дочерях половецких ханов Аепы и другого Аепы. Брак был продуман и взвешен. В нескольких битвах основные половецкие силы были разгромлены и отброшены далеко в Дикую степь. Но по-прежнему сохранялась опасность вторжения новых орд кочевников, которые наносили удары в первую очередь по пограничным Переяславскому и Новгород-Северскому княжествам. Предупредить об опасности и помочь в отражении набегов могли кочевавшие вблизи границ ханы Аепа и другой Аепа.

В то же время половецкие властители знали тяжелую руку Мономаха, бороться с ним означало для них верную гибель, поэтому они боялись его и хотели длительного мира. Так пришло обоюдное решение закрепить мир между враждующими сторонами династическими браками.

Да и пора пришла женить сыновей, как-никак, а уже по двенадцати годкам стукнуло обоим; в пятнадцать юноши на Руси вступали во владение имением и шли на войну, а в двадцать могли распоряжаться своим имуществом безо всяких ограничений. Так было заведено исстари, соблюдался обычай и в дни текущие.

Переговоры прошли успешно, и в начале января 1108 года оба русских князя с сыновьями, почетным сопровождением и большими дарами отправились к кочевьям степняков.

Денек выдался солнечный, с небольшим морозцем. Ослепительно блестел снег, выбивая из глаз невольные слезы. До самого горизонта тянулись ровные белые равнины, кое-где пересекаемые балками и оврагами; иногда встречались задумчиво стоявшие одинокие деревья или припорошенные снегом кустарники, небольшими бугорками выступали высохшие стебли высокой травы. Выскакивали порой из-под таких бугорков трусливые зайчишки и мчались сломя голову прочь; вслед им неслись свист и улюлюканье. А высоко в голубом небе, чуть пошевеливая крыльями, парили коршуны, выискивая себе очередную добычу.

Степь наполняла бурной радостью сердце Юрия. Он то припускал коня и обгонял шествие, то вдруг кидался куда-то в сторону – и только плащ развевался у него за спиной. Наконец остановился возле княжича Святослава, прокричал разгоряченно:

– А ты чего тянешься как неживой? Давай со мной по раздолью!

Тот ответил стеснительной улыбкой, поморгал длинными, загнутыми вверх, как у девушки, ресницами, проговорил мягко:

– Да мне и так хорошо…

– Экий ты, брат, какой квелый. Тебя и не расшевелить!

Однако сам поехал рядом, только взгляда не мог оторвать от зимнего степного великолепия.

Юрий и Святослав приходились друг другу троюродными братьями, но жили в разных городах и встретились впервые. Виной тому были непростые отношения их отцов, замешанных в феодальных усобицах. Они то дружили, то ссорились и воевали друг против друга, то снова сходились, чтобы в очередной раз встретиться в боевом сражении. Теперь их объединила общая опасность половецких набегов и судьба сыновей, и они ехали бок о бок, будто и не было между ними распрей и крови.

– Неужто тебе не хочется проскакать с ветерком? – спросил неугомонный Юрий. Тонкие лепестки коршунячьего носа его трепетали, а глубоко посаженные глаза цепко следили за каждым движением Святослава.

– Не нравится мне безлюдная степь, – отвечал тот. – Куда ни глянь, все одно и то же – однообразная снежная равнина. То ли у нас, на Черниговщине! Леса необъятные! И дубовые, и сосновые, и буковые… А какие липовые заросли! Зайдешь в липняк, и он тебя обнимет, будто родного… А полянки какие красивые встречаются! Едешь, едешь чащобой в полусумраке, а потом вдруг перед тобой залитый солнечным светом луг открывается с яркими цветами… Нет, далеко степи до наших краев!

Юрий наморщил низкий лоб, тряхнул прядью волнистых волос, ответил нехотя:

– Ну это каждому свое… Только я вырос в степях и лучше наших просторов не вижу. Представляешь, – оживился он, – как далеко видно вокруг с крепостных стен Переяславля! А на самом краю неба марево колышется. Смотришь и думаешь: вон там сказочная страна, о которой в детстве рассказывали!..

Некоторое время ехали молча. Недолго они были вместе, а Юрию нравилось быть возле своего троюродного брата. Не в пример ему, спокойный и рассудительный. Правда, как видно мягковат характером, но и эта черта его характера была по душе. Ему, неугомонному и порой безрассудному, хорошо иметь рядом такого вдумчивого и неторопливого друга и советчика. Жаль, что скоро расстанутся, а могли бы крепко сдружиться.

– А ты представляешь себя женатым человеком? – неожиданно спросил Святослав.

Юрий даже приостановил коня, некоторое время недоуменно смотрел на брата. Потом пожевал толстыми вывернутыми губами, ответил нехотя:

– Нет, как-то не вижу.

Подумав, добавил:

– Живут же другие! Как-нибудь и мы проживем.

Святослав помолчал, а потом мечтательно произнес:

– Мне достанется красивая девушка, и мы с ней будем гулять по нашему саду… Ты не видел, какой красивый сад рассадила моя мама. Она гречанка родом, слышал, наверно?

– Конечно. Зовут ее как-то смешно… Феофания Музалон!

– И ничего смешного, имя как имя. Через купцов она заказала диковинные деревья и цветы для сада. Ни у кого таких нет!

– Подумаешь, диковинные! Что в них особого?

– Посмотрел бы, какие розы, гиацинты!.. Вот ты абрикосы на рынке покупал. А они у нас в саду растут!

– Подумаешь, абрикосы… Может, и у нас в саду кое-что невиданное есть!

– И что же такое – невиданное?

– А вот такое!

– Какое такое?

– А вот такое!

– Да ничего у вас нет!

– А вот есть!

– Наверно, и сада-то нет!

– Есть сад, есть!

– А вот и нет!

– И абрикосы тоже растут!

– Вот и врешь!

– Сам врешь!

– Это я-то?

– Ты-то!

После этой перепалки они долго молчали, надувшись друг на друга.

Наконец Святослав не выдержал. Глядя на всадников, во главе которых под своими стягами ехали князья, он спросил:

– Кто этот боярин, что едет рядом с твоим отцом?

– А, этот! Суздальский тысяцкий Иван Кучка. Отец вызвал его по каким-то делам. А он на сватанье навязался.

– Какой разнаряженный! Прямо петух деревенский.

– Заносчивый, гнет из себя. На сивой кобыле не подъедешь!

– А чего ему перед нами, князьями, задаваться? Мы все равно званием выше его!

– Уж таким человек родился!

Вдали показались всадники. Они быстро приближались. Все напряженно следили за ними.

– Половцы! – наконец выкрикнул один из дружинников.

Да, это были половцы, извечные враги, при виде которых сжималось сердце и рука сама тянулась к мечу. Но сегодня особый случай. Степняки скакали навстречу русам не с тем, чтобы сразиться. Это был почетный караул, который должен был сопровождать русский отряд к ставке ханов.

Половцы стремительно проскакали мимо русов, резко осадили коней и пристроились рядом. Одеты они были в добротные овчинные полушубки, на головах – шапки, отороченные дорогими мехами, сверкало начищенное до блеска оружие и снаряжение, кони были подобраны один к одному, молодые, горячие. Не ударили в грязь лицом перед руссами половецкие воины, не осрамили своих ханов!

А вскоре появились и вежи – места стоянки двух половецких орд. На равнине теснились юрты из серого и белого войлока, они стояли вразброс, произвольно, где какому роду их поставить заблагорассудится; между ними виднелись телеги с поднятыми оглоблями, на которых висели хомуты вожжи и другое снаряжение; рядом гулял скот. Перед юртами толпился народ – молодые и старые, женщины и мужчины, все они выбежали посмотреть на русов, приехавших к ним не с войной и грабежом, а чтобы сосватать ханских дочерей.

Из толпы вышли ханы Аепа и другой Аепа, оба в вышитых золотом и серебром одеждах‚ высоких разноцветных колпаках. Оба хана были примерно одного возраста, сорока-сорока пяти лет, только Аепа был невысокого роста, поджарый, с живым смуглым лицом и веселыми глазками, а другой Аепа был высок, толстобрюх, с длинными вислыми усами.

К ним подъехали Владимир Мономах и Олег Святославич, соскочили с коней. Правители приветствовали друг друга легкими поклонами голов, а потом Аепа спросил:

– Добрая ли дорога выдалась русским князьям? Благополучно ли доехали?

– Спасибо, хан, – ответил Мономах. – Ровным снежком стелилась дорога к вам.

– Здоровы ли ваши родственники?

– Здоровы, хан. Здоров ли ты, хан?

– Слава богам, – ответил Аепа.

– А твое, хан?

– Болезни пока бегут стороной, – ответил другой Аепа.

После обмена приветствиями ханы пригласили русских князей в шатер, расположенный посредине стойбища.

Шатер был больших размеров, сделан из войлока и обтянут китайским шелком желтого цвета. Перед входом в него под навесом стояли два воина в красивой одежде; при виде правителей они замерли, точно истуканы. Внутри шатер был наполнен ровным приятным солнечным светом, по краям горело несколько костров, давая тепло. Ханы сели на сложенные возвышения из войлоков, покрытых разноцветными персидскими коврами, такие же сиденья были предложены и русским князьям. Остальные приближенные и гости расселись вокруг небольших столиков с резными ножками, на которые слуги тотчас установили тарелки с жареными и пареными говядиной, бараниной и свининой, овощи, фрукты, в кувшинах вино, и началось пиршество. Разговор сразу принял непринужденный характер‚ потому что большинство половцев знали русский язык, а русские – половецкий. Когда пиршество стало набирать силу, Мономах, плечистый, с кудрявой рыжеватой головой и широкой бородой, обратился к ханам Аепе и другому Аепе:

– Прибыли мы к вам, уважаемые хозяева, не просто так, а как знатные купцы. Проведали мы, что имеется у вас дорогой и ценный товар и что хотите вы его продать. Захватили мы с собой купцов, которые согласны купить его по сходной цене.

Мономах начал сватовство по русскому обычаю, но умудренный жизненным опытом и кое-что знавший о жизни русов Аепа тотчас уловил скрытый смысл в сказанных князем словах и, щуря веселые глазки и поглаживая суховатой ладонью куцую бородку, ответил ласково:

– Не будем таиться от вас, что имеется у нас такой товар. Давно храним и бережем его. Но понравились нам наши гости, и мы согласны продать свой товар, коли купцы будут достойны его.

– Купцы – вот они, бравые молодцы, как на подбор! – Мономах указал на Юрия и Святослава. – Что, хан, можно еще найти в чужих краях лучше наших сыновей?

– Клянусь всеми богами, нигде не видел я краше и мужественнее воинов! – высокопарно ответил другой Аепа, поблескивая узкими коричневыми глазками. – Славные из них вырастут князья!

– Тогда нам с Владимиром хотелось взглянуть на ваших дочек, ханы, – вмешался в разговор Олег Святославич.

Аепа хлопнул в ладоши, все повернулись ко входу в шатер, замерли в ожидании. Юрий толкнул в бок Святослава, подмигнул:

– Сейчас наши будущие жены появятся. Не моргай, хватай самую красивую!

Вошли две девушки в нарядных одеяниях из шелка, расшитого различными узорами, их руки, шеи и уши были увешаны драгоценностями, волосы заплетены в мелкие косички. Одна из них была среднего роста, с милым личиком, вторая оказалась настоящей красавицей; она не опустила глаз, как первая, а смело, свысока оглядывала гостей, насмешливо скривив сочные губки.

«Вот бы мне такую жену! – восхищенно глядя на нее, подумал Юрий. – Такую озорницу я бы полюбил – по-настоящему!»

Как любить «по-настоящему», он, конечно, не знал; раньше с мальчишками они делили знакомых девчонок, даже тайно вздыхали по некоторым, но потом легко и быстро забывали… Но он слышал про настоящую любовь и теперь твердо уверен был, что с этой красавицей половчанкой у него она бы получилась.

При виде ханских дочек половцы зацокали языками, зашумели, громко заговорили, высказывая чувства восторга и восхищения. По лицам князей было заметно, что они тоже остались довольны. Потом оба хана подошли к своим дочерям, взяли их за руки и посадили рядом с княжичами: первую невысокую, с милым лицом – возле Юрия, а красавицу – со Святославом.

Сначала Юрий расстроился, что досталась не бойкая и смелая, но потом, взглянув на невесту, нашел, что она тоже довольно привлекательна, и смирился. Ко всему этому обряду относился он, как к некой мальчишеской игре: сегодня не повезло, зато завтра обязательно сумеет наверстать свое!

Пир продолжался до позднего вечера. За это время Юрий и ханская дочка не обмолвились ни словом, только пару раз перекинулись робкими, несмелыми взглядами. Потом его со Святославом повели в отдельную юрту, стоявшую рядом с ханской. Юрта была небольшой, решетка ее была покрыта белым войлоком и обтянута красным шелком. Посредине был разожжен костер; при свете пламени было видно, как сверху, из дымового отверстия летели снежинки и, точно тополиный пух, кружились вокруг, тая в теплых струях воздуха. По краям были раскинуты две постели, сложенные из нескольких слоев кошмы. Святослав похлопал ладонью по своей, сказал удовлетворенно:

– А – ничего. Спать можно!

– Дома мягче. На пуховую перину как завалишься!

– Да и теплее. Изба – не юрта и печь – не костер!

– Что верно, то верно. Зато на холоде сон крепче.

– У меня и без того крепкий!

Разделись, устроились в постелях, согреваясь собственным теплом. После молчания Юрий спросил:

– Ну и как тебе твоя невеста?

– Бедовая попалась, – ответил Святослав довольным голосом. – Я сижу, молчу как подобает, а она меня как ущипнет! Я аж чуть не подпрыгнул от неожиданности. С такой не соскучишься! А ты-то как?

– Моя смирная. Весь пир сидела не шелохнувшись. По-моему, дышать боялась.

– Ну да ладно, какие попались, такими и будем довольны. Спать пора, веки слипаются!

Наутро в честь помолвки ханских дочек началось празднество. Между юртами были зажжены костры, на них жарились туши баранов, в больших котлах варилось мясо. Были вынуты из запасников бурдюки с вином и бочки с пивом. Ели и пили все желающие, от мала до велика. А потом начались состязания. Сначала в круг вышли борцы. Их было много – и молодых, и пожилых, пожелавших проверить свою силу и ловкость. Все участники разделялись на две группы и схватились по парам. Побежденные отходили в сторону, победители боролись между собой. И так продолжалось до тех пор, пока не осталось двое здоровенных парней лет по двадцати пяти. Один из них оказался проворней и после короткого боя уложил соперника на обе лопатки. Зрители разразились криками восторга, подняли над собой победителя и понесли к ханам, которые наградили богатыря красиво отделанными мечом и щитом.

Потом начались соревнования на меткость стрельбы из лука. Каждому участнику полагались три стрелы, ими надо было поразить три небольших круга, расположенных в шагах пятидесяти от забора из жердей, которого приходилось придерживаться во время скачки на коне. Юрий загорелся:

– Попробую и я!

Мономах не стал его отговаривать:

– Валяй. Только не опозорь звание княжича.

Первые две стрелы он уложил в цель, но в третий раз промахнулся. Впрочем и другие участники показывали не лучшие, а даже худшие результаты, так что его встретили возгласами одобрения. 3адание было сложным, только четверо сумели все стрелы отправить точно в цели. Им и достались из рук ханов красивые, добротно сделанные луки с колчанами стрел.

Разгоряченные пусть не победой, но достойным успехом, Юрий решил принять участие в скачках. Мономах, всю жизнь проведший в седле и понимавший толк в лошадях, сказал наставительно:

– Главное, в начале скачки не дай коню зажечься и истратить силы. От основной группы не отставай, но и вперед не вырывайся. Береги силы коня для решительного броска. Хватит умения, добьешься победы.

Юрий так и сделал. Скакуна, гнедого беломордого жеребчика с тонкими, стройными ногами и самолюбивым характером, ему подарил отец год назад, они привыкли и хорошо понимали друг друга, и Юрий рассчитывал на успех.

Когда лавина всадников рванулась вперед, он почувствовал, как конь задрожал лихорадкой возбуждения и ринулся вперед. Большого труда ему удалось успокоить и пустить в сильный галоп. Конь шел мощными, крупными бросками и, чувствуя под собой могучее и легкое тело, Юрий испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение. Миновав поворот, он дал небольшую слабину, и скакун стал набирать скорость, обгоняя своих соперников. Вот он оказался в ведущей группе, но впереди мчался половец, обошедший всех не менее чем на десяток шагов.

Надо было его догнать! И Юрий подбодрил коня, тот понял хозяина и помчался во всю силу. Соперники сближались. Юрий видел, как половец начал оглядываться и стегать плеткой своего коня. Однако княжич неуклонно его настигал. Вот уже близка толпа людей, значит, скоро конец скачки. Надо прибавить еще чуть-чуть, совсем немного! Однако и соперник не сдавался, его скакун тоже увеличил скорость… Они примчались к концу пути одновременно, но половец ненамного опередил Юрия.

Сойдя с коня, он подошел к победителю. Это был сын хана другого Аепы. Он был оглушен счастьем победы и растерянно смотрел вокруг на людей, восторженно кричавших ему похвалы.

– Ну ты молодец, – сказал ему Юрий и пожал руку.

– А я думал, что первым пришел ты, – ответил ему сын другого Аепы. – Мы так ровно пришли, что только судьи могли определить победителя.

– Я верю вашим судьям. Тебя как зовут?

– Гуюк. А тебя?

– Юрием.

– Будем друзьями!

– Будем!

Они пожали друг другу руки.

Потом состоялось награждение. Ханы подарили Гуюку скакуна в красивой уздечке, украшенной серебряными резными пластинками. Потом Аепа и другой Аепа, посовещавшись между собой, объявили, что другого скакуна они дарят русскому княжичу Юрию, который доказал, что он настоящий наездник, достойно боровшийся за победу.

День завершился всеобщим гулянием. Там и тут били бубны, гудели трубы, грохотали барабаны, тренькали струнные инструменты; половцы пели, плясали, некоторые в обнимку шатались между юртами, обнимали русских воинов, хвалили их за храбрость в бою. Удивительно было смотреть на это Юрию, будто и не было между русами и половцами десятилетий кровавых войн и жестоких сражений.

А назавтра русы отправились в обратный путь. В крытых кибитках с ними ехали дочери ханов. Вооруженный отряд половцев с почетом проводил их до самой границы.

В Переяславле в каменной церкви Богородицы, построенной Владимиром Мономахом, митрополит Ефрем крестил обеих ханских дочек и дал им новые имена. Нареченная в жены Юрию отныне стала называться Серафимой, а отданная за Святослава – Доминикой.

– Прекрасное имя дали моей будущей жене, – радовался Святослав. – Доминика – значит домовитая хозяюшка. А мне как раз нужна такая супруга, чтобы ухаживала за мной, во всем меня слушалась и создавала в семье уют. Я люблю спокойную жизнь!

– Полно тебе, – урезонивал его Юрий. – Это вовсе не русское имя, а греческое, пришло к нам с христианством, наверно, и означает совсем другое.

– Для кого-то, может, и так, а я его понимаю по-своему. Я уверен, что заживем мы с Доминикой дружно и согласно, как я хочу!

Потом начались приготовления к свадьбе. Варилось пиво, закупалось в Киеве вино, заготавливались продукты, шились одежды, драились полы в помещениях, украшались стены коврами и оружием, приглашались гости. Юрий и Святослав в это время бегали по улицам с мальчишками, только изредка загоняли их во дворец для примерки свадебной одежды или еще для каких-то других неотложных дел. Видеться до свадьбы с невестами, по обычаю, было нельзя, дочери ханов проживали в одном из боярских домов.

12 января 1108…