За Гранью. Книга первая

Глава 1

Тьма. Слепящие вспышки света, рвущие тьму на куски, а затем пожираемые ею. Пустота, как котел, до краев полная осколками чужих жизней и смертей. Синее небо и черная земля, зелень и кровь, серые людские волны против красных — все это кружилось в безумном танце, сталкивалось друг с другом, разлеталось вдребезги, срасталось вновь.

Как хотелось вырваться из терзающего хаоса и порой даже казалось, что это получается, когда дикую пляску образов сменяла блаженная темнота. Сколько она длилась? Годы или мгновения? Неважно, потому что рано или поздно вихри видений снова брали власть над этой странной реальностью. И так без конца…

Но вот что-то изменилось. Нет, боль, терзающая, но ставшая чем-то привычным никуда не делась, зато яркие до омерзения краски потускнели, да и чернильная тьма стала просто темно-серой дымкой, царящей за закрытыми веками. Постепенно сознание, вытесненное жутким хороводом видений, возвращалось, кусками открывая прятавшуюся доселе правду, утешительную и горькую.

Безумие в сознании было лишь отголоском безумия реального. Битва, начатая солнечным утром первого летнего месяца, продолжалась теперь в голове воина, сраженного врагами. Он, несомненно, жив. Вряд ли, уйдя за Грань, можно испытывать такую боль. Но кроме осознания себя живым, ничего нельзя знать наверняка. Ему удалось вырваться из плена забытья, а теперь нужно понять, где он и что с ним.

Элвир открыл глаза. Даже это простейшее действие далось ему с трудом. Где он? Повернув голову, насколько позволяло состояние, Торн разглядел местами замшелые каменные стены, деревянные балки потолка, окно, настолько узкое, что здесь, должно быть, и в полдень царили сумерки. Сейчас как раз был день, судя по тому, что он смог хоть как-то разглядеть окружающую обстановку.

Небольшое усилие, сделанное, чтобы осмотреть комнату, причинило ощутимую боль, и Элвир принял прежнее положение. Самое время попытаться понять, как он здесь оказался. Торн напряг память, и воспоминания, поднимаясь из глубин сознания, начали острыми клинками резать разум и сердце. Бой с Рейлором Таскиллом он помнил отчетливо, а затем начинался сплошной хаос. Какие-то всадники вмешались в их поединок с герцогом, кто-то ударил Элвира в спину, и тут же Таскилл полоснул мечом по груди. А дальше кровавое марево. Боль, ветер в ушах, месиво из коней и людей, затем почему-то тишина и запахи летнего леса…

Это ведь все Изгой! Ну и кто потом будет говорить, что называть коня именем воплощения зла — плохая примета? Изгой — умница, верный друг, вынес полумертвого хозяина с поля боя. Потом обрывки воспоминаний смешивались в совсем уж что-то невообразимое: стены замка вдали, сморщенное лицо похожей на ведьму старухи, склонившейся над ним. И другое лицо — юное, девичье, с огромными зелеными глазами и нежными веснушками на тонком носу. Хотя последнее, скорее всего, не столько воспоминание, сколько плод горячечного воображения.

От мучительных попыток восстановить минувшие события Элвира отвлек скрип открываемой двери. Перед ним предстала та самая старуха с крючковатым носом, седыми космами и цепкими серыми глазами, чей образ он только что извлек из памяти.

— О, так ты очнулся! — вопреки ожиданиям, голос у нее оказался твердым и четким, вовсе не похожим на шамкающее бормотание, которого подсознательно ждешь от такой старой женщины.

— Да, почтенная, — первые же слова дались Элвиру с огромным трудом и вызвали приступ кашля.

— Молчал бы лучше, дэн захватчик, — усмехнулась старуха. — Пока можешь просто кивать, и довольно с тебя. Я пойму.

— Кто ты? — Торн тут же поступил вопреки полученному совету и незамедлительно пожалел об этом. Говорить все-таки было очень тяжело и больно.

— Говорю ж тебе — молчи, — женщина укоризненно покачала головой. — Я-то Хэнн. Не стоит в ответ называть свое имя, — тут же предостерегла она. — Кто ты расскажешь позже. Или соврешь. Тут уж как твоей милости будет угодно. Ну а то, что дайриец, и так ясно. Ты, верно, ничего не помнишь и желаешь знать, где оказался?

На этот раз Элвир счел за лучшее молча кивнуть в ответ, хотя и это движение причинило боль.

— Это замок семьи Свелл. Мои господа спасли тебе жизнь, ну а я выходила. Я кое-что смыслю во врачевании.

— Благодарю! — пусть каждое слово режет грудь ножом, но разве можно не отдать должное той, что вытащила его из-за Грани?

На этот раз женщина не стала призывать к молчанию, а одобрительно кивнула. Сухие старческие губы тронула улыбка, в которой сквозил оттенок самодовольства.

— Успеешь еще отблагодарить, — ухмыльнулась она. — Не мешало бы прежде господам сказать спасибо. Ведь не каждый врага под своим кровом примет да выхаживать станет. Но это после, а пока поспи, тебе нужно сил набираться.

Элвир хотел было возразить, что не хочет спать, потому что пребывал без сознания слишком долго, но Хэнн уже поднесла к его губам какой-то травяной отвар. На вкус питье оказалось горьковатым и вязким.

— Это снотворное? — теплое снадобье, похоже, смягчило горло, говорить стало легче.

— Не только. Корень лунницы помогает набирать потерянные силы, притупляет боль. Очень полезная травка, жаль только, редкая. Все, спи, господин.

Когда Торн вновь открыл глаза, вокруг сгустилась темнота, разбавляемая лишь слабым светом свечи. Он вновь был один. Надо отдать должное снадобью старой Хэнн, чувствовал Элвир себя гораздо лучше. Боль действительно стала слабее, и простейшие движения уже не давались с таким трудом.

За дверью раздались шаги: должно быть, Хэнн возвращалась. Элвир повернул голову, попутно отметив, как легко ему это удалось. Он уже мысленно подбирал слова, чтоб отблагодарить женщину за ее чудодейственное питье, пока не увидел, что в гости к нему пожаловала вовсе не Хэнн. Несомненно, это тоже была женщина, темнота скрывала ее черты, но хрупкость и стройность фигуры не позволяли принять гостью за давешнюю старуху. Сам не зная зачем, Элвир притворился спящим. Судя по звуку шагов, незнакомка приблизилась. Затем Торн почувствовал, что она склонилась над ним, и резко открыл глаза.

Даже в слабом свете свечи он узнал эти зеленые глаза и пряди светлых волос, падающих на лоб и щеки. Девушка из его снов. Должно быть, он по-прежнему во власти грез, вызванных этой лунной травой, отваром из которой его напоила старая Хэнн. Поэтому и боли почти не чувствует. Однако насколько же реальным кажется этот бред!

— Ой, — девушка вздрогнула. — Вы меня напугали. Мне показалось, вы спите.

— Мне тоже кажется, что я сплю, — признался Элвир. Слова дались легко, почти без напряжения.

— Простите, не стоило мне приходить, — она поспешно сделала шаг назад от кровати. — Просто Хэнн сказала, что вы очнулись, а потом снова уснули. Уже четыре дня, и я…

Похоже, никакой это не сон и девушка реально существует. А он, выходит, проспал не считанные часы, а целых четыре дня.

— Откуда мне знакомо ваше лицо? — дурацкий, должно быть, вопрос, но сейчас это казалось Элвиру самым важным.

— Ну, должно быть, оттого, что я спасла вас. То есть нашла, — быстро поправилась она. Я… — тут она на секунду замялась, — прогуливалась в окрестностях замка и у кромки леса увидела вашего коня. Такой умный! — в голосе девушки сквозили нежность и восхищение. — Он ведь вынес вас с поля боя, да? Как его зовут?

— Изгой, — Торн усмехнулся, понимая, какое впечатление произведет имя его любимца.

— Ничего себе! — девушка присвистнула. — Выходит, спасением вы обязаны Изгою!

— И вам, как я теперь понимаю, — Элвир старался поймать ее взгляд, но девушка, стоявшая на границе темноты и слабо освещенного пространства, виделась ему призрачным силуэтом, отдельные черты которого сложно разглядеть.

— Скорее, моим братьям. Они позволили оставить вас в замке, хоть вы и враг.

— Ваши братья не участвовали в битве?

— Участвовали, конечно! — возмутилась она. — Они вернулись. Латна не так уж далеко от нашего замка. Всего-то через лес.

— Вернулись, — пробормотал Торн. — Могу ли я узнать, как кончилось сражение?

— Можете, — теперь в голосе слышалось нескрываемое злорадство. — Но ответ вам не понравится.

— Значит, мы проиграли.

Он закрыл глаза, желая остаться наедине с болью, которая по силе не уступала той, что терзала его тело четыре дня назад. Если взглянуть правде в глаза, во время его поединка с Таскиллом исход битвы был уже ясен. И все же услышать окончательный приговор оказалось мучительно.

— Простите, — слова прозвучали так тихо, словно девушка обращалась не к нему, а говорила скорее для себя.

— Тут нет вашей вины, — Элвир взял себя в руки, предаться душевным терзаниям он сможет после ее ухода. — В любой битве одна из сторон проигрывает.

— Но если проигрывают захватчики, то торжествует еще и справедливость!

— Если вас так радует поражение Дайрии, что вполне объяснимо, тем более не стоило просить прощения.

— Я сожалею, что причиняю вам лишнюю боль этим известием, но в то же время не могу не радоваться тому, что наши рыцари смогли дать достойный отпор дайрийской армии. Не мы вторглись в вашу страну.

— Я понимаю, — на него внезапно обрушилась невыносимая усталость. — Не будем об этом. Довольно того, что вы спасли мне жизнь. Ведь бросив меня умирать, вы и ваши братья не пошли бы против совести. Так что я бесконечно обязан вам. Могу ли я узнать имя той, кто вытащил меня из-за Грани?

— Из-за Грани вас вытащил Изгой, — по голосу девушки казалось, что она улыбается. — И Хэнн. А меня зовут Альва.

Глава 2

Месяц Саэнны в этом году выдался на редкость жарким. Влажная духота давила, душила, мешала думать и действовать. Неужели в прошлый раз было так же? Лотэссе пришлось признать, что она совсем не помнит, какой была середина прошлого лета… Точнее, того же самого лета, но окончившегося, казалось, тысячу жизней назад. Тогда она сначала металась в лихорадке, сраженная известием о смерти брата, потом делила время между отнимающими все силы слезами и приступами тупой апатии. Позже дайрийцы захватили столицу. Хотя это случилось уже в начале месяца Эльвии — последнего месяца лета и первого месяца тех страшных и странных событий, в которые она оказалась втянута по прихоти судьбы и воле богини Маритэ.

Надо признать, что в этот раз, несмотря на весь трагизм положения, было все-таки лучше, чем в прошлый. Нет, не лучше. Легче. Поначалу Тэсса даже корила себя за то, что смерть брата вызвала в ней больше горя, чем пробуждение Изгоя и недалекая гибель мира. Но потом просто приняла это. Если принимаешь близость грядущего исхода, глупо цепляться к собственным чувствам.

Хотя на недалекий конец Анборейи пока не указывало ничего. Скорее напротив. В былые времена Лотэсса не нарадовалась бы на то, как складываются дела. Король Йеланд Ильд из жалкого ничтожества, куклы в руках фаворитов, практически в одночасье превратился в сильного и властного правителя. Даже странно, что это вызвало так мало удивления в его окружении. Начал он с того, что отправил в изгнание «гадючью троицу». Или скорее в заключение, разбросав их по отдаленным от столицы замкам и приставив к каждому внушительные отряды охраны. А недавно Тэсс случайно услышала от отца, вернувшегося с заседания государственного совета, что король планирует вернуть Мертона, Падда и Сворна в столицу… чтобы казнить. Девушка ничуть не жалела опальных фаворитов, принесших ее стране столько горя, но такое решение показывало нового Йеланда во всей красе и оттого пугало.

Однако все перестановки сил при дворе меркли в сравнении с победой, одержанной над вторгшимися дайрицами. Злая ирония заключалась в том, что решительная битва произошла, как и в прошлый раз, при Латне. Однако теперь исход ее оказался совсем иным. Рейлор, рассказывая о сражении, случайно произнес фразу: «Без Изгоя тут не обошлось». Уж кому, как не Тэсс, знать, насколько это близко к истине. Все участники битвы, за исключением разве что лично взявшего на себя командование короля Йеланда, в один голос утверждали, что более странного боя им не доводилось видеть за всю жизнь. Перевес сил был явно на стороне дайрицев, причем не только численный. Дайрийская регулярная армия имела перед эларскими рыцарями такие преимущества, как опытность, дисциплинированность, не говоря уже о полководческих талантах. Как отдельный боец тот же Рейлор Таскилл стоил дюжины, но хорошо обученная армия под грамотным командованием, да еще и превосходящая противника числом, просто обречена на победу. Однако победа осталась за Эларом.

Эдан и Рейлор рассказывали, что дайрийцы в тот день словно обезумели. Малтэйр и его полководцы бросали отряды в заведомые ловушки, заходили с самых невыгодных позиций. Несколько раз в рядах дайрийских войск случались совсем уж необъяснимые сумятицы, когда солдаты вместо противника бросались друг на друга. Эларцы ликовали и, вдохновившись неудачами противника, сминали дайрийцев. Рейлор Таскилл лично сразил Элвира Торна — одного из главных полководцев короля Валтора. Узнав об этом, Тэсс против воли взгрустнула и даже немного поплакала о человеке, которого никогда не считала своим другом, но и как чужого воспринимать тоже не могла. Элвир был дорог Валтору и Альве. Впрочем, последнее теперь не имело ровным счетом никакого значения, поскольку в мире, измененном волей Маритэ, Торн и Альва никогда не встречались.

Лотэсса часто вспоминала подругу и даже хотела поехать к ней во Фьерру. Конечно, она не знакома со Свеллами, но была уверена, что отец Альвы и ее братья с радостью примут у себя дочь герцога Линсара. Ну а в том, что ей удастся вновь завоевать дружбу Альвы, девушка ничуть не сомневалась. Она хотела привезти Альву в столицу и сделать своей фрейлиной, а в идеале еще и выдать замуж за собственного брата. Лучшей пары и вообразить невозможно. И неважно, что раньше ее подруга любила Торна, теперь она даже не знает о его существовании. Кроме того, Торн мертв. А Альва может быть счастлива с Эданом. Кто знает, сколько осталось миру, ставшему игрушкой в руках пробудившегося Изгоя. Но и эти месяцы, а может, даже годы, дорогие ей люди могут провести в любви и радости.

Однако все планы Тэсс рухнули, когда Йеланд категорически запретил ей покидать столицу. Король, единственный кроме Лотэссы, понимал, что на самом деле происходит. Но его, похоже, все устраивало.

— Помилуйте, Лотэсса, — насмешливо восклицал этот человек, теперь казавшийся незнакомым. — Оглянитесь вокруг! Мир не рушится, государство наконец-то благоденствует под сильной властью.

— Но какой ценой!

— И какой? — король теперь просто излучал уверенность в себе, но выглядело это наигранно и фальшиво. — Да, мы оба знаем, что мне покровительствует один из Странников. И что с того? Кому от этого хуже? Под дланью Дэймора и моей властью Элар обретет свое былое могущество.

— Элар погибнет вместе со всем остальным миром!

— Бросьте, Тэсса. Дэймор не таков, каким представляют его жрицы. Все будет хорошо, любовь моя. Утрите свои слезы и позабудьте странные выдумки вроде той, чтоб провести конец жизни с какой-то подружкой из провинции. Увы, я не могу выпустить вас из столицы, опасаясь, что в вашем нынешнем состоянии вы можете наделать глупостей. Если вам так нужна эта девица, пошлите за ней. Уверен, провинциальная дворяночка не откажется от чести явиться при дворе.

Не объяснять же Йеланду, что они с Альвой даже не знакомы. Лотэсса так и не рассказала королю о том, что время совершает повторный круг. Она и без того сказала этому ничтожеству слишком много. Впрочем, король и не допытывался, откуда дочке герцога Линсара известны древние тайны Ильдов. Ему было довольно практической пользы и власти, обретенной с помощью Изгоя.

Кроме тревоги за судьбу мира, Тэссе приходилось беспокоиться и о собственной судьбе. Как бы ни был короток отведенный ей срок, проживать остаток жизни в роли жены человека, которого она ненавидела и презирала, Тэсс не собиралась. Нынешнее ее положение было очень похоже на прошлое. Снова ее пытаются насильно затащить под венец и усадить на эларский престол. Да, король теперь другой, но от этого только хуже. Лотэсса отлично помнила, как сильно поначалу ненавидела Валтора. И его было за что ненавидеть. Но не презирать. А Йеланд вызывал омерзение. При этом его величество твердо вознамерился жениться на энье Линсар и тем исполнить свою давнюю мечту. Даже заключенный пять лет назад брак с тарнийской принцессой не виделся ему препятствием, не говоря уже о прочем.

Помолвка Лотэссы с его собственным братом тоже не слишком смущала Йеланда. Однако до сих пор он не удосужился переговорить с Нейри об этом щекотливом деле.

— Сначала улажу дела с разводом, — доверительно сообщал он Тэссе, которую вызывал к себе чуть ли не каждый день.

Эти визиты были мучительны для девушки, и она использовала любую возможность их избежать. Сказывалась больной, вытягивала Эдана с Рейлором на длительные прогулки за город. Однако видеться с Йеландом все равно приходилось слишком часто. Самыми невыносимыми во время этих визитов были разговоры о предстоящей свадьбе. Причем мнением невесты на сей счет король не интересовался. Его беспокоили только собственный развод и расторжение Тэссиной помолвки. Последнее в меньшей степени. Даже откровенные протесты девушки против ненавистного союза игнорировались его величеством.

В отчаянии Тэсс решилась довериться Нейри. Брак с принцем теперь отнюдь не являлся пределом ее мечтаний, но в то же время девушка была полна решимости сдержать данное ему обещание. К тому же, если выбирать между Ильдами, младший брат казался истинным счастьем в сравнении со старшим.

Теперь же Лотэсса сидела в старом розарии Нианона и ждала Нейри, которому назначила здесь встречу, столкнувшись с ним накануне во дворце после очередного мучительного визита к королю. Здесь, в тени шпалер, увитых розами, даже дышалось как-то легче. В густой траве яркими мазками белели, желтели и краснели лепестки цветов, осыпавшиеся из-за жары, несмотря на усилия садовников. Сладковатый запах роз, витавший в воздухе, слегка дурманил и уносил мысли далеко. В тот день, когда она, проходя через этот розарий, оступилась на старой лестнице и упала в объятия Дайрийца. Тогда она страшно смутилась и разгневалась, зато теперь бережно лелеяла это воспоминание, как то немногое, что осталось от ее несложившейся любви с Валтором.

Тэсса явилась чуть ли не за час до назначенного времени, скрываясь среди роз от постылого внимания Йеланда и пользуясь одиночеством, чтоб обдумать предстоящий разговор. Нейри тоже пришел раньше и был удивлен, застав невесту.

— Лотэсса, — он прикоснулся губами к руке девушки. — Поверьте, я не желал заставить вас ждать.

— Это не ваша вина, Нейри. Я сама пришла рано, хотела побыть одна.

— Тогда, может, мне стоит уйти? — Нейри придал голосу шутливое выражение, но внимательно и озабоченно всматривался в лицо невесты.

— Нет! Мы и так слишком мало видимся.

— Да, — грустно подтвердил принц. — После вашего возвращения мой брат буквально не отпускает вас от себя. Я помню, когда вы исчезли, он переживал не меньше моего и страшно гневался. Мне даже кажется, что ваше исчезновение изменило его. Он стал сильнее и жестче. Хотя, может, дело и не в этом. Но теперь его величество желает держать вас при себе, и не могу сказать, что это приводит меня в восторг.

— А почему вы ничего не пытаетесь сделать, чтоб изменить это? — Тэсс неожиданно для себя осознала, насколько ее задевает невмешательство принца.

— А что я могу сделать? — Нейри казался искренне удивленным. — Запретить брату видеться с вами? Он же король.

— А вы — мой жених! — она решила не скрывать обиды. — Мы видимся с вами пару раз в неделю, а все остальное время я томлюсь в плену у вашего коронованного брата. А вам и дела нет!

— Но ведь… — принц выглядел расстроенным и растерянным. — Я понятия не имел, что вам неприятны эти визиты! Вы не делились со мной.

— Теперь делюсь. Для этого и вызвала вас сюда, подальше от дворца и назойливого внимания его величества, которое, по правде, мне уже поперек горла.

— Лотэсса, мне кажется, вы несправедливы к моему брату. Поверьте, он искренне расположен к вам.

— О да! — ее слова так и сочились сарказмом. — До такой степени расположен, что собирается расторгнуть нашу помолвку, а заодно и собственный брак, чтоб жениться на мне!

— Этого не может быть! — воскликнул Нейри.

— Полагаете, я лгу?

— Нет, но такое… Это просто немыслимо! Король действительно изменился за последнее время, но чтоб он мог так поступить со мной, со своей женой…

— И со мной! — добавила Тэсс. — Представьте себе, я не горю желанием стать королевой, о чем не раз намекала Йеланду.

— И что он? — по лицу принца было видно, что он никак не может справиться с захлестнувшим его потоком мыслей и чувств.

— Его величество остался глух к моим протестам. Он предпочитает их попросту не замечать. Поэтому я обратилась к вам. Наверное, это стоило сделать раньше. Вскорости король собирается объявить вам о расторжении нашей помолвки. Надеюсь, вы найдете способ положить конец притязаниям брата на вашу невесту.

— Но что я могу?! — в отчаянии воскликнул Нейри. — Мой брат — король. Он имеет право распоряжаться страной и жизнями своих подданных.

— Что вы хотите этим сказать? — Тэсса почувствовала, как на нее накатывает бешенство. — Вы мой жених! У кого мне искать защиты, как ни у вас? И вы говорите, что на все воля монарха? Вы отдаете меня своему брату лишь потому, что он носит корону?

— Вы думаете, мне легко?! — на лице принца, во всех его движениях читалось неподдельное страдание. — Мне легче умереть, чем отказаться от вас. Но все, что я могу, это умолять брата отказаться от этого ужасного намерения, взывать к его чести и благоразумию.

— Умолять? — она презрительно фыркнула. — И только-то?

— А что, по-вашему, я должен его убить? Или вызвать на дуэль? Тэсса, мы говорим о короле!

— Сейчас мы говорим о вас, — отрезала девушка. — И обо мне. Можете не сомневаться, к мольбам ваш брат останется безучастен.

— Но почему? — Нейри закрыл лицо руками. — Как такое вообще могло случиться? Я знаю, король всегда питал к вам слабость, но я был уверен, что это дружеское и родственное расположение. Он сам просил для меня вашей руки. Как же он мог?!

— Король изменился гораздо сильнее, чем кажется, Нейри, — Тэсс уже было поднялась на ноги, но страдания жениха несколько смягчили ее. — Нынешним Йеландом уже нельзя помыкать. С ним можно только бороться. И если вы не готовы бороться, то вы меня потеряете.

— Чего же вы от меня ждете, Лотэсса? — в каждом слове принца сквозила боль.

— Уже ничего! — Тэсс резко развернулась и пошла прочь, не оглядываясь.

Глава 3

Увитая плющом и цветами беседка создавала хотя бы иллюзию прохлады. Солнечные лучи, с трудом пробиваясь сквозь густое кружево листвы, рисовали на полу причудливые узоры. Ледяное золотистое вино утоляло жажду и холодило изнутри, однако хмельная тяжесть, которую оно оставляло после себя — не лучшее состояние для жары.

Посередине беседки на мраморном столике стоял диск д'эсс с опустевшим наполовину игровым полем.

— Не идет сегодня игра, — Рейлор крутанул диск к себе. — Даже разговаривать лень, не то что думать.

— Тогда сдавайся и покончим с этим, — усмехнулся в ответ Эдан. Он выигрывал и не видел никакого резона прекращать партию, упустив верную победу.

— Ну уж нет! — Рейлор напряженно уставился на диск. — Где, кстати, твоя сестра?

— Как обычно, во дворце, — Эдан пожал плечами. — Где же ей еще быть?

— У Нейри? — в душе неприятно кольнуло, хотя, казалось, сколько можно переживать неизбежное?

— Скорее у Йеланда, — Эдан досадливо поморщился. — Сам знаешь, последние месяцы принц видит мою сестренку реже, чем ты. Не нравится мне все это, — он сделал глоток вина. — Зачем сестра Йеланду? Уже по Нианону дурацкие слухи поползли, а скоро они вырвутся за пределы дворцовых стен и разнесутся по городу.

— Но я не понимаю… — начатую фразу Рейлору пришлось оборвать, обернувшись на шум шагов и шелест платья.

К беседке приближалась та, кого обсуждали — Лотэсса. Сердце Рейлора застучало сильнее. Наверное, так будет всегда, надо смириться.

— Здравствуй, сестренка! — Эдан поднялся навстречу девушке. — Какая-то ты взъерошенная.

— Я должна уехать из Вельтаны, — выпалила Тэсс.

— Ты с ума сошла? — Эдан обхватил сестру за плечи, с тревогой вглядываясь в ее лицо.

В последние месяцы Лотэсса частенько вела себя странно — говорила непонятные вещи, могла внезапно впасть в тоску или апатию. Рейлор опасался, что время, проведенное в плену, сказалось на душевном состоянии Тэссы. Конечно, не до такой степени, чтоб считать ее безумной, но та девушка, которую знал и любил Рейлор, сильно изменилась. Бессилие вернуть прежнюю Тэсс доводило Рейлора до отчаяния. Он старался не видеть этих странностей, находить объяснения для тревоги или печали в ее фиалковых глазах. А если не видеть не получалось, то почти намеренно выкидывал такие моменты из памяти. Словно если не замечать признаков душевного расстройства Лотэссы, то рано или поздно она станет такой, как прежде. Но сейчас она выдумала что-то совсем уж запредельное. Уехать из Вельтаны! Что может пугать или печалить Лотэссу до такой степени, чтоб она решилась покинуть столицу и всех близких людей?

— Что это ты такое удумала, сестричка? — Эдан улыбался, словно стараясь показать, что не воспринимает слова Тэссы всерьез.

— Должно быть, вы сейчас оба думаете, что я сошла с ума.

Рейлор поймал себя на том, что примерно так и думает, да и Эдан, скорее всего, терзается теми же подозрениями. Однако по какой-то безмолвной договоренности друзья никогда не обсуждали странности Лотэссы между собой. Еще одна малодушная попытка скрыться от пугающей правды. Но вслух оба изо всех сил принялись убеждать Тэссу, что ничего подобного не думают.

— Я понимаю, что со стороны кажусь в лучшем случае странной, и это только моя вина.

— Нет, Тэсс, ты не виновата! — не выдержал Рейлор. — Виноваты те мерзавцы, что сотворили с тобой такое!

— Если ты про гадючью троицу, то ничего они со мной не творили, — она поморщилась. — А уж если кто и мерзавец, так это наш добрый король.

— Что ты говоришь, Лотэсса? — голос Эдана звучал строго и в то же время расстроенно. — Возможно, Йеланд Ильд не идеален, но он законный монарх. Кроме того, совсем недавно он отстоял свое право на эларский престол. Или ты предпочла бы видеть на троне Дайрийца?

— Было бы лучше! — выпалила Тэсса.

— Ты точно сошла с ума! — Эдан схватил сестру за плечи и слегка тряхнул ее.

Тэсс, похоже, это ничуть не привело в чувство, она продолжала смотреть на брата с вызовом. Рейлор, будучи не в силах безучастно наблюдать, как старший брат трясет Тэссу, словно нашкодившего котенка, подался вперед, чтобы заступиться за девушку. Но Эдан уже и сам понял, что был чересчур резок, и постарался успокоиться.

— Что на тебя нашло сегодня, Тэсс? — спросил он. — То ты проводишь в обществе Йеланда дни напролет, то объявляешь его мерзавцем, — внезапно лицо Эдана потемнело. — Он тебя обидел?

— А если так, то ты перестанешь его восхвалять? — ядовито поинтересовалась Лотэсса. — Тебе предстоит нелегкий выбор, братик: король или сестра. Кого ты выберешь?

— Я выберу тебя! — воскликнул Рейлор, хотя вопрос был обращен не к нему.

— Разумеется, я тоже, — Эдан нахмурился еще сильнее. — Но ты должна рассказать нам, что произошло. Что король сделал тебе?

— Он требует, чтоб я стала его женой!

— Это невозможно! — вскричал Эдан, а Рейлор от неожиданности лишился дара речи.

— Твой дорогой король так не считает! — язвительно возразила Тэсс. — Ему всего-то и надо, что расторгнуть свой брак с Шафирой Тарнийской и мою помолвку с Нейри. Впрочем, последняя уже и так в прошлом.

— Как?! — почти одновременно вырвалось у друзей.

В душе Рейлора за несколько минут разыгралась целая буря. Известие о притязаниях Йеланда на брак с Лотэссой ошеломило его, а то, что помолвка с принцем расторгнута, вопреки доводам разума порадовало и породило безумную надежду.

— Я должна была давно сказать вам, — Лотэсса переводила взгляд с Рейлора на брата, но Таскиллу хотелось бы, чтоб она обращалась к нему одному. — Сама не понимаю, почему молчала так долго. Я так устала от того, что никто не в силах понять меня! — в ее голосе прозвучала искренняя боль. — Устала от того, что не могу сказать и пары фраз, чтоб не вызвать этим множество вопросов, на которые не смогу ответить.

— Но почему, Тэсс? — Эдан пристально взглянул на сестру. — Почему ты не можешь рассказать нам все? Я твой брат, да и Рейлор, думаю, достоин твоего доверия.

— Вы оба — самые дорогие мне люди, — немного помолчав, она добавила: — В этом мире. Но если я расскажу вам все, то рискую показаться безумной или потратить неимоверные силы на то, чтоб убедить вас в правдивости своих слов.

— Тэсса, признаться, ты нас и так пугаешь своим мрачным видом и странными намеками. С тех пор, как ты пропала и вернулась, ты стала другой.

— Еще бы! — девушка истерично усмехнулась. — Увы, правда о моих приключениях напугает и расстроит вас куда больше моего мрачного вида и странных намеков.

— Ничто не может быть хуже тех загадок, которыми ты нас мучишь! — возразил Эдан.

— Давайте отложим обсуждение моих странностей и вернемся к вопросу о короле и его навязчивом сватовстве, — решительно сменила тему Тэсса.

В данный момент Рейлор был с ней согласен. Безусловно, он хотел знать, что случилось с Лотэссой, заставив ее так измениться. Но именно сейчас вопрос о ее свадьбе казался самым важным.

— Итак, его величество жаждет на мне жениться. Мнение собственного брата он не принимает в расчет — как и мое. Йеланд не остановится даже перед разводом.

— Но это же скандал на всю Доэйю! — казалось, Эдан с трудом верил своим ушам.

— С некоторых пор нашему славному королю на все плевать. А я… Я лучше умру, чем стану женой этого ничтожества!

На этот раз девушке никто не возразил.

— Теперь вы понимаете, что единственная возможность избежать уготованной участи — это исчезнуть из столицы, а может, и из страны.

— Вовсе нет! — рьяно возразил Эдан. — Еще не хватало, чтоб девушка из рода Линсаров стояла перед выбором: нежеланный брак или тайный побег из родного дома. Ты вольна выбирать себе мужа. И никто, даже король, не смеет лишить тебя этого права. Хвала богиням, тебя есть кому защитить. Ни я, ни отец никогда не допустим, чтоб тебя принуждали.

— Зато матушка будет счастлива сверх меры таким поворотом событий, — печально усмехнулась Тэсс. — И будь уверен, Эдан, отца она убедит в своей правоте. Так что его можешь не причислять к числу моих заступников. У меня есть только ты.

— И я! — напомнил о себе Рейлор. — Если помолвка с принцем больше не имеет силы, то я смогу защитить тебя, взяв в жены! — увидев, что Тэсса слегка опешила от его слов, он заговорил быстро, чтоб не дать ей возразить. — Тэсс, я должен был сказать тебе о своих чувствах намного раньше и сказал бы, если бы не твое обручение с принцем. Признаюсь, много лет я был уверен, что мы с тобой предназначены друг другу, и никак не ожидал вмешательства Нейри Ильда. Я не стал за тебя бороться, думал, что поступаю благородно, но не было дня, чтоб я не проклинал себя за это. Я люблю тебя, Тэсса! Уверен, ты и без моих слов всегда это знала. И сейчас я говорю то, что должен был сказать год назад — будь моей женой! Мы можем тайно пожениться хоть завтра. И тогда королю ничего не останется, кроме как смириться.

— Да уж, — нервно хмыкнула она. — Или, к примеру, казнить тебя. Как удобно — уничтожить главу рода Таскиллов и жениться на его вдове! Поверь мне, Рейлор, нынешний Йеланд поступит так, не задумываясь. Вот уж кто изменился куда больше меня, хотя не удалялся из Вельтаны дальше окрестных лесов.

— Он не посмеет!

— Посмеет!

Краем глаза Таскилл заметил, что Эдан незаметно скрылся из вида, очевидно, чтоб дать им с Тэссой поговорить наедине. Рейлор испытал горячую благодарность другу.

— Мне плевать! Ради тебя я не задумываясь рискну жизнью. Я сумею защитить тебя, Лотэсса, верь мне!

— Я верю, — она посмотрела ему в глаза. Ради такого взгляда Рейлор и правда пошел бы на смерть. — Ты не представляешь, как я благодарна тебе за эти слова. Ты — не то что мой жених, так легко отрекшийся от меня. Пусть мои чувства к Нейри всегда были слишком спокойными и ровными, чтоб их можно было назвать любовью, но, по крайней мере, я глубоко уважала его. До сегодняшнего дня. Ты не такой! Признаюсь, мысль, что ты готов умереть ради меня, греет мне душу. Но неужели ты правда думаешь, что я допущу подобное? Нет, Рейлор, я не стану твоей женой, зная, что этим скорее всего погублю тебя.

— Я ничего не боюсь!

— Ты не боишься за себя. Но подумай о своей матери, о своем брате.

После этих слов Рейлор подумал, что Тэсса в последнее время как-то уж слишком часто вспоминает его брата. Раньше она почти не обращала на Лана внимания, а теперь постоянно расхваливает его и при личных встречах ведет себя с младшим Таскиллом так, будто они старые друзья. Братишка, похоже, был счастлив такому вниманию, да и Рейлор не имел ничего против, просто удивлялся. Впрочем, последнее напоминание Лотэссы о брате и матери Рейлора было не лишено смысла.

— Неужели ты думаешь, что Йеланд может опустится до такой низости, чтобы мстить моим родным? Он не такой! — Рейлор слишком привык к королю, которого знал много лет, чтоб поверить в подобное.

— Теперь такой, — отрезала Тэсс. — Поверь, он сможет причинить зло и твоим родным, и моим, если мы посмеем открыто взбунтоваться против его воли.

— Если все так, как ты говоришь, — после недолгого раздумья ответил Таскилл, — то этот человек недостоин занимать престол Элара.

— Ты готов скинуть Йеланда с трона потому, что он насильно тащит меня замуж и может причинить зло нашим семьям?

— А разве этого мало?

— Но при этом все сквозь пальцы смотрели на бездарное правление, разоряющее страну, на то, что управление Эларом было доверено троице стяжателей, лишенных чести и совести.

Рейлор оторопел, слушая подобные обвинения из уст любимой девушки. Он понимал, что она права, но при этом не знал, что ответить.

— Прости, — Лотэсса опустила голову. — Я виновата не меньше других. Скорее, даже больше. Просто именно мне выпала сомнительная честь узнать, насколько гнилое нутро у нашего короля. Вне всяких сомнений, этот человек не должен править нашей страной.

— Тогда наш долг — лишить его власти, — каждое слово давалось Таскиллу с трудом, он вовсе не был уверен в своей правоте.

Вполне возможно, Тэсс преувеличивает грехи Йеланда Идьда, но если король посмеет силой жениться на Лотэссе или посягнуть на его или ее семью, то он, герцог Таскилл, сделает все, чтобы королем тот больше не был.

— Представить не можешь, насколько я с тобой согласна, — глаза Тэсс лихорадочно загорелись, но почти сразу же погасли. — Но надо было сделать это раньше, когда он был слаб и жалок. Правда, тогда он казался скорее жертвой. Бедный король во власти зарвавшихся фаворитов. Мы ненавидели гадючью троицу, а Йеланда, по сути, отдавшего им страну, прощали и жалели. И все-таки, устрой Линсары с Таскиллами заговор пару месяцев назад, у нас был бы шанс на успех. Но не теперь.

— Но что изменилось?

— А ты сам не видишь? Где теперь гадючья троица? Славный король освободился от гнета корыстных мерзавцев. Он одержал великую победу и спас страну от захватчиков. Теперь в глазах большинства подданных он уже не жалкий, он великий. Но дело даже не в этом, теперь у Йеланда такой покровитель, которому мы не в силах противостоять.

— Кто? — все эти намеки и загадки мучили Рейлора, привыкшего думать и действовать прямо.

— Изгой.

— Ты шутишь?!

— Нет, — вздохнула девушка. — Но это неважно. Я не стану ничего доказывать. Однако причиной заговора против короля, который приведет нас всех на плаху, я тоже не буду. Поэтому я не выйду за тебя замуж, Рейлор.

— Никогда?

— Уж точно не сейчас, — Лотэсса взяла его за руку, воскрешая надежду, которую сама же убила мгновение назад.

— Что же ты собралась делать? — теперь уже Таскилл удерживал ладонь девушки в своей. — Бежать из Вельтаны? Совсем одна? Но куда?

— Не одна. Кстати, куда делся мой брат? Ему совсем не интересно? — в голосе Тэсс прозвучала досада. — Между прочим, я хотела, чтоб он поехал со мной.

— А я? — Рейлор шагнул к ней и оказался совсем близко. Он с трудом удерживался от того, чтоб обнять девушку. — Меня бы ты не хотела видеть рядом?

— Еще как хотела бы, — она тепло улыбнулась. — И тебя, и Лана, — упоминание младшего брата опять покоробило Рейлора. — Но лучше бы у Йеланда не было ни малейшего повода заподозрить, что мы вместе. Да он до ужаса ревнует! Он и за Нейри меня решил выдать только для того, чтоб я не вышла за тебя.

Таскилл не мог удержаться от довольной улыбки, но тут же сник, поняв, что, по сути, Тэсса опять отказалась от его защиты и его общества заодно.

— И что будет дальше? — печально спросил он.

— Нам не дано знать, что будет дальше, Рейлор, — опять этот мрачный, почти пророческий тон.

Так он и стоял, находясь во власти странной смеси надежды и печали. Таскилл по-прежнему не выпускал ладони Тэссы из своей руки и как завороженный глядел на тени листвы, танцующие на ее лице, шее, волосах.

— Но ведь ты вернешься?

— Хотелось бы мне в это верить…

Глава 4

Йеланд сидел, лениво потягивая темно-красное вино из золотого кубка. В последнее время он пристрастился к этому напитку. Король и раньше частенько выпивал, но предпочитал другие сорта вина. Теперь же, вглядываясь в матовую рубиновую поверхность, лениво колыхавшуюся при каждом движении, Йеланд вспоминал тот день, когда его жизнь безвозвратно изменилась. Он разом получил все: настоящую власть, славу сильного, мудрого правителя, великого полководца — и Лотэссу. Правда, девушка пока артачится и по-прежнему не желает его любить и становиться королевой. Но это неважно. Полюбит. И корону наденет. Иначе и быть не может. Просто Лотэссе нужно привыкнуть к новому Йеланду и забыть старого — жалкого, безвольного и ничтожного. Кроме того, ей нужно смириться с тем, что королю Элара покровительствует Дэймор. Через какое-то время Тэсса поймет, что нет ничего дурного в том, чтобы о судьбе Элара, выполняя древнюю клятву, заботился великий Странник. Дэймор — единственный из Звездных путников, кто не покинул Анборейю. Но и ему бы навеки томиться в заточении, если бы не он, Йеланд, вызвавший Странника из небытия своей волей. И Лотэсса оказала в этом неоценимую помощь. Правда, она до сих пор не устает убиваться и казнить себя за это. Глупенькая! Так и не хочет понять, что сделала благое дело для своей страны и своего короля. Ничего, поймет еще. Куда она денется?

От размышлений короля оторвал шум торопливых шагов и почти сразу распахнувшихся дверей. Братец. Даже не оборачиваясь, Йеланд знал, что к нему явился Нейри. Только брату и Лотэссе разрешено было входить к его величеству без доклада. К сожалению, Тэсса этим правом предпочитала не пользоваться без особых и весьма настойчивых приглашений. Нейри, правда, тоже нечасто заглядывал в последнее время, чему Йеланд в глубине души был рад. Он испытывал неловкость перед младшим братом, собираясь отнять у него Тэссу. Но в любви каждый сам за себя. Интересно, что понадобилось Нейри сейчас?

— Здравствуй, братец! — Йеланд наконец обернулся и даже приподнял кубок, салютуя вошедшему принцу.

Однако Нейри не улыбнулся в ответ. И вообще вид брата смутил Йеланда. Обычно спокойное лицо Нейри выглядело гневным: губы плотно сжаты, на переносице залегла складка, а серые глаза зло смотрят в упор.

— Что-то не так? — под взглядом брата король почувствовал себя неуютно.

— Это правда?! — Нейри никогда раньше не говорил с ним таким тоном. — Правда, что ты намерен разорвать мою помолвку с Лотэссой Линсар, чтоб жениться на ней?

Ах, вот оно что. Что ж, следовало ожидать, что Тэсса проболтается своему жениху. Йеланд ведь даже не взял с нее слово молчать. Теперь вот придется оправдываться перед братом. Хотя, может, оно и к лучшему. По крайней мере, не придется самому заводить этот тягостный разговор.

— Правда, — вздохнул король. — Поверь, мне искренне жаль. Я не хотел бы тебя расстраивать. Я знаю о твоих чувствах к Лотэссе…

— Вот именно! — перебил принц. — Ты знаешь, как я люблю Лотэссу — как же ты можешь поступать так низко по отношению к родному брату? Да ты женат, в конце концов!

— С женой я разберусь, не твоя забота, — отмахнулся Йеланд. — Ты же знаешь, что меня женили на Шафире практически насильно. Но я понял, что не могу и не хочу до конца своих дней быть заложником политических интересов. Чужих политических интересов, — многозначительно добавил он. — Теперь я свободен и распоряжаюсь своей жизнью без чужой указки.

— Но ты сам позволил другим распоряжаться своей судьбой и судьбой страны! Пусть ты избавился от пагубного влияния Мертона, Падда и Сворна, но тебе придется нести ответственность за все, что свершилось во время их правления. И за свой брак в первую очередь.

— Нейри, ты забываешь, что я все-таки король, — Йеланд нахмурился. — И теперь, как король, я буду полновластно распоряжаться своим государством и своей собственной жизнью. Я не хочу иметь в женах некрасивую унылую наследницу захудалой Тарники.

— Да если бы не захудалая Тарника, казна Элара была бы пуста! — не унимался Нейри.

— За то, чтоб ее наполнить, я заплатил пятью годами постылого брака! Довольно! — собственный гнев казался Йеланду вполне праведным. Как может Нейри не понимать очевидных вещей?

— Ты несправедлив к своей жене, — запальчиво возразил принц. — Шафира — достойная и вполне привлекательная женщина.

— Вот и забирай ее себе! — расхохотался король. — Между вами такая нежная трогательная дружба. Право, не будь моя женушка такой скучной дурнушкой, я бы приревновал ее к тебе, братец.

— Я оказывал Шафире внимание только для того, чтоб хоть как-то сгладить твое пренебрежение.

— Конечно! — прошипел Йеланд. — Ты же такой благородный. Легко осуждать брата, равнодушного к некрасивой и глупой жене, когда у тебя самого невеста, о которой мечтает любой мужчина.

— Но ты сам просил руки Лотэссы для меня. Ты же одобрил мое намерение жениться на ней! — сильное волнение исказило черты принца.

— Ну и что? — Йеланд поморщился. Его коробила правота брата. — Тогда я был жалок и слаб. Не верил в свои силы. А теперь верю. Я освободился от власти гадючьей троицы и вскорости казню их за преступления перед государством и передо мной лично. Эти мерзавцы натворили достаточно бед. Многого уже не исправить, но что-то еще можно изменить. К примеру, мой неудачный брак. Молчи, не возражай, — властно приказал он, видя, что Нейри раскрыл рот и горит желанием что-то сказать. — Думаешь, ты один давно влюблен в Лотэссу Линсар? Разумеется, нет, братец. Ее любят все рыцари двора, кроме ее собственного брата. Мне не дали на ней жениться, хотя, видят богини, я страстно мечтал об этом. Я согласился выдать ее за тебя, потому что иначе Лотэсса была бы уже женой Рейлора Таскилла. А это уж слишком!

— Не все ли равно, кому бы она досталась, если не тебе? — с горечью вопросил Нейри.

— Совсем не все равно, — Йеланд не удержался от злорадной ухмылки. — Не обессудь, но к тебе Лотэсса никогда не питала пылких чувств, а в Рейлора могла бы влюбиться по-настоящему. Мне так спокойнее. Кроме того, будучи твоей женой, Тэсс всегда была бы у меня под боком.

— Какой же ты…

— Поосторожнее, братец! — Йеланд предостерегающе поднял руку. — Не говори того, о чем пожалеешь. Я — король. А ты хотя и мой кровный брат, принц и наследник престола, но все равно остаешься моим подданным. Так что не забывайся.

— Пусть так, — Нейри сжал кулаки, но опустил голову. — Корона на голове дает тебе возможность играть чужими жизнями. Но есть вещи, неподвластные монаршей воле. Лотэсса не была в меня влюблена, ты прав. Но ведь она не любит и тебя. Судя по ее гневу, брак с тобой ей отвратителен, — говоря это, принц не смотрел на брата, но несложно было уловить в его голосе мстительную издевку.

— Плевать! — Йеланда охватил гнев. — Мне плевать и на твое мнение, и на ее! Она такая же подданная, как ты. А я — король! Неужели ты до сих не понял, что отныне все будет так, как я хочу? А тем, кто не согласен, придется покориться.

— Я не узнаю тебя, брат, — Нейри покачал головой. — Как же сильно ты изменился!

— Прежний я тебе, должно быть, нравился больше? — ядовито поинтересовался Йеланд. — Слабый, жалкий, безвольный. Ты так хорошо смотрелся на моем фоне, братец! Кто знает, в скольких гостиных шептались о том, что из младшего брата вышел бы лучший король, чем из старшего?

— Не говори ерунды, Йеланд! Мало того, что ты отнимаешь у меня невесту, так еще и пытаешься выставить заговорщиком. Корона Элара мне никогда не была нужна… в отличие от Лотэссы. Власть твоя по праву старшинства, я никогда не стану на нее претендовать. Трон — твой, но Лотэсса — моя. И ты не можешь поступить так со мной. С нами обоими.

— Я могу поступить так, как сочту нужным. И давай закончим этот разговор. Раз уж ты теперь все знаешь и сам пришел ко мне, то вашу с Тэссой помолвку можно считать расторгнутой.

— Но я же твой брат! — такое отчаяние слышалось в голосе Нейри, что Йеланда вновь кольнул стыд.

— Я не хочу причинять тебе боль, — в этот момент король говорил совершенно искренне. — Но в любви каждый сам за себя. Прости, но что толку быть великим правителем, если не можешь заполучить любимую женщину? Кроме того, сама судьба связала нас с Лотэссой. Так уж случилось, что именно она указала мне верный путь к славе и могуществу. Это ли не знамение того, что мы предназначены друг другу? — Йеланду нравилось слушать себя, в собственных словах ему чудилось истинное величие.

— Это знамение того, что ты сошел с ума, — Нейри, похоже, не впечатлился речью старшего брата. — Да, ты по-прежнему король, и я не могу противиться твоей воле, сколь бы глупа и жестока она ни была. Но запомни, Йеланд, когда придет час расплаты за твои безумия, на меня не рассчитывай. Платить по своим счетам ты будешь сам.

— Можно подумать, что твоя поддержка спасла бы меня, — хохотнул король. — Чем ты мог бы помочь, окажись я в беде? Написал бы утешительную поэму или прославляющую оду? Или, может, нарисовал бы картину, при одном взгляде на которую мои враги становились бы моими сторонниками? Что ты можешь, братец? Ступай к своим кистям, перьям и чернилам, Нейри. А невесту мы тебе присмотрим новую. Что скажешь насчет принцессы Аглаис?

Разозленный упреками и угрозами брата, Йеланд решил пугнуть его в ответ. Если Нейри станет упорствовать, его и вправду можно женить на старшей дочери сантэрского короля, как предлагал ныне опальный Тайл Мертон.

— Ты, конечно, король, — глухо проговорил Нейри, сверля брата глазами. — Но и я не раб. Никто не женит меня против воли на уродливой дуре, засидевшейся в девицах, несмотря на королевское происхождение.

— Что, не хочешь глупую уродливую жену? А почему бы тебе, дорогой брат, не побыть в моей шкуре?

Йеланд почувствовал злорадное удовольствие, глумясь над братом. Злость на дерзость принца росла с каждой минутой. Король раздумывал над тем, как бы больнее уколоть Нейри, но тот неожиданно развернулся и вышел из кабинета.

Оставшись наедине с собой, его величество еще какое-то время злился, крутя в голове едкие фразы, но вскоре им вновь овладело раскаяние. В принципе, Нейри всегда был хорошим братом и не заслужил такого. Надо будет все-таки помириться с ним, как-нибудь задобрить. Но Лотэссу он младшему брату не отдаст. А почему бы не посоветоваться с Дэймором? Наверняка Странник даст ему хороший совет с высоты своей мудрости.

Йеланд потянулся к наполовину опустошенному кубку с вином, достал из ящика стола узкий серебряный кинжал и, поморщившись, полоснул себе по пальцу. Мимоходом он отметил, что на его ладони уже довольно много порезов — свежих, затянувшихся и почти заживших. Кровь тягучими каплями падала в вино, на мгновение создавая на поверхности мутную пленку, а затем растворяясь в напитке, столь схожем с ней по цвету.

В который раз Йеланд поразился способности Странника возникать из ниоткуда. Конечно, в сравнении с другими чудесами, явленными Звездным путником, это совсем мелочь, но впечатляющая. Не меньшее впечатление производила и внешность того, кого люди звали Изгоем. Глядя на Дэймора, Йеланд невольно сравнивал себя с ним, хоть и понимал, что глупо смертному меряться со Странником. Однажды Йеланд даже унизился до просьбы сделать его красавцем. Но в ответ Дэймор лишь пожал плечами и спросил, готов ли король к тому, что его никто не узнает в новом обличье. Йеланду пришлось признать правоту своего покровителя и отказаться от заветной мечты. И все же каждый взгляд на Странника болезненно напоминал о собственной непривлекательности. Он невольно бросил взгляд в зеркало, висевшее напротив стола. Отражение безжалостно явило мужчину средних лет с узкими плечами и выпирающим брюшком. Жидкие русые волосы, несмотря на все усилия цирюльника, выглядели тускло и едва прикрывали солидную лысину. Блеклые серые глаза, дряблые обвисшие щеки и подбородок. Печальное зрелище, что и говорить.

— Смотрю, ты занят самолюбованием, — голос Странника звучал чуть глуховато, мягко и обволакивающе. — Ты позвал меня, чтоб я разделил с тобой это странное удовольствие?

— Приветствую тебя, о, Дэймор! — король склонил голову. — Я позвал тебя, потому что нуждаюсь в твоей божественной мудрости. Мне нужен совет.

— И только-то? — Дэймор бесцеремонно опустился в королевское кресло, закинув ногу на ногу.

Йеланду ничего не оставалось, как сесть напротив, в кресло, предназначенное для посетителей. Не указывать же, в самом деле, Страннику на бестактность.

— Я оказался в сложной ситуации, — осторожно начал король.

— Да ну? — прищурился Дэймор. — Мне казалось, я уладил все твои затруднения, Ильд. И могу рассчитывать, что ты не станешь беспокоить меня по пустякам. Ты победил внешних врагов и обрел всю полноту власти внутри страны. Чего еще?

— Я бесконечно обязан тебе, Дэймор, но я слабый человек и нужда в твоей помощи возникает чаще, чем хотелось бы. Впрочем, сейчас я хотел лишь посоветоваться.

— Может, тебе стоит для этих целей завести советников?

— У меня уже были советники, — мрачно ответил Йеланд. — Не сегодня-завтра я отправлю их на плаху.

— Славное решение, — одобрительно хохотнул Дэймор.

— Да и зачем советники тому, кто может советоваться с божеством?

После этих слов Дэймор поднялся с кресла. Его движения были нарочито медленными, и это пугало. Обойдя стол, он подошел вплотную к Йеланду и склонился над ним. Обычно Йеланд старался избегать взгляда этих темно-синих глаз, теперь же они оказались совсем близко от его лица, прожигая пристальным взором. Странник ухватил правителя великой державы за камзол и с легкостью поднял вверх, словно нашкодившего котенка.

Йеланд не мог дать волю своему гневу по двум причинам. Во-первых, он был смертельно напуган, а во-вторых, он задыхался.

— Ты, похоже, вообразил, что божество у тебя на побегушках, король? — Дэймор говорил тихо, и от этого становилось совсем жутко. — Позволь кое-что прояснить…

К великому облегчению Йеланда, Странник отпустил его. Правда, сделал он это крайне непочтительно — просто разжал руки, и король шлепнулся на пол, как мешок с мукой. Но Йеланд не позволил себе ни слова жалобы, настолько страшным показался ему Дэймор. Впервые за долгое время король осознал, что водит дружбу с тем самым Изгоем, именем которого проклинают врагов. Хотя какая это, к Изгою, дружба?

— Итак, Ильд, похоже, мы с тобой недопоняли друг друга. Точнее, ты недопонял. Ты, видно, решил, что раз твое воззвание о помощи возродило меня, то ты теперь можешь требовать чего угодно и обращаться со мной, как с приятелем. И ладно бы ты оказал мне услугу из истинного поклонения и ради восстановления справедливости. Но нет! Ты вытащил меня из-за Грани совершенно случайно, в жалкой попытке спасти собственную шкуру. Я выполнил свою давнюю клятву — помог тебе. Из благодарности я сделал даже больше — позволил тебе восстановить, точнее, обрести могущество, которого у тебя никогда не было. Глядя на это ты, надо полагать, решил, что я — твой вечный должник, и буду, как ламайи из глупой сказки, исполнять все твои желания и прихоти до конца жизни? Так ты думал, отвечай?

На самом деле Йеланд думал именно так, полагая, что Странник должен испытывать признательность за возвращение из небытия. Но, похоже, у самого Дэймора совсем иное мнение. И как ни крути, придется с этим смириться. Может, Йеланд теперь и чувствовал себя великим правителем и сильным мужчиной, однако такие вещи могут впечатлять подданных или врагов, но никак не Звездного путника. Тем более, что всем своим новоявленным могуществом король обязан именно Изгою…

— Прости, о Дэймор! — пролепетал Ильд, на всякий случай не пытаясь подняться с пола. — Ты прав, я забылся. Просто мне казалось, что такому всесильному существу, как ты, мои мелкие просьбы совсем не обременительны.

— Может, и так, — голос божества теперь звучал равнодушно и пренебрежительно. — Мне действительно не сложно выполнять твои мелочные желания, но, оказывается, ты вообразил, что можешь призывать меня не только находясь в затруднении, но и для того, чтобы посоветоваться. Что дальше, Ильд? Станешь звать меня, когда тебе станет скучно и захочется поболтать?

— О нет! — поспешил заверить его Йеланд. — Я не стану отныне беспокоить тебя по пустякам. Но могу ли я тебя звать в случаях истинной нужды? — осторожно спросил король, хоть и боялся новой вспышки гнева своего страшного покровителя.

— Можешь, — Дэймор милостиво махнул рукой. — Мне не трудно. Даже забавно порой, хотя по большей части твои просьбы такие же скучные и жалкие, как ты сам. Да, Ильд, ты жалок, как и прежде. Можешь строить из себя великого короля перед другими, но не передо мной. Всем, что ты имеешь, ты обязан мне. Но душонка твоя ничуть не изменилась и не изменится, казни ты хоть сотню фаворитов и покори хоть все страны Доэйи. Не забывайся! Клятву, данную Дренлелору, который был не тебе чета, я выполнил. Если буду тебе очень нужен, так и быть, зови. Но советую хорошенько подумать перед тем, как в следующий раз полоснуть по руке ножом.

Глава 5

Наконец-то пошел дождь! Потемневшее небо, резкие порывы ветра и далекие зарницы молний давали надежду, которая, впрочем, могла обмануть, как не раз уже случалось. Однако когда из открытых окон послышалась бодрая дробь дождевых струй, Валтор поднялся и, оставив работу, вышел на балкон. Подсчеты стоимости затрат на строительство новой дороги между Тиарисом и Сильгардой, представленные главным казначеем, подождут. В конце концов, от работы с бумагами уже болят глаза. Валтор мог бы не просиживать столько времени за разбором и составлением документов. Тот же Табрэ вполне справился бы с большей частью. Но королю казалось, что лишиться свободного времени и сил — лучший способ не отдать себя на съедение тягостным мыслям и воспоминаниям. И все-таки летний ливень после нескольких недель жары — веский повод ненадолго отложить опостылевшие бумаги в сторону.

Вспышки молний, перечеркивая друг друга, рассекали темное небо. По летним меркам был ранний вечер, но тучи и пелена дождя погрузили все вокруг в сумерки, освещаемые молниями. Валтор любил грозу, видел в ней какое-то злое и пугающее веселье природы, оценить которое можно, лишь преодолев собственный страх перед буйством стихий. Еще мальчишками они с Элвиром пользовались любой возможностью выбраться из дворца во время грозы. Насквозь промокали под струями дождя, ликовали при виде молний и хохотали, как безумные, стараясь заглушить раскаты грома.

Элвир… Воспоминание о друге резануло болью незаживающую рану на сердце. Он много потерял этим летом, но эта потеря была самой тяжелой. Стоило вспомнить об Элвире, и вот уже мысли, которых он так старательно избегал, затопили сознание, как потоки воды, изливавшейся с неба. И Валтор не стал их гнать на этот раз. Если уж впускать боль в душу, то лучше вот так — под оглушающий шум грома и дождя, под слепящие зарницы молний. Чем-то это все напоминает безумие битвы при Латне, хотя тогда небо было ясным. И король погрузился в воспоминания о самом ужасном дне своей жизни и о том, что ему предшествовало.

Эларская кампания с самого начала складывалась не лучшим образом. Все шло наперекосяк. Не успели войска пересечь границу с Эларом, как вспышка болотной лихорадки унесла жизни сотен солдат и нескольких офицеров. Зловредная болезнь и раньше косила людей, но почти всегда летом, в лесных и болотистых краях, откуда и пошло название этой хвори. Причиной заразы становилась гнилая вода и воздух, пропитанный миазмами. Но чтоб эпидемия болотной лихорадки приключилась в месяце Нидеи, да еще в Норте с ее озерами и чистым горным воздухом — такого прежде не бывало. Оставалось предположить самое худшее: кто-то намеренно травил солдат дайрийской армии. Вот только предпринятое расследование не принесло никаких результатов и лишь создало почву для всеобщей подозрительности и недоверия.

Потом случился бунт, охвативший несколько полков, находящихся под командованием маршала Торелла. Что послужило причиной для буйства и неповиновения солдат, до конца так и не удалось понять. Офицеры в войсках Торелла не бесчинствовали, провизии у солдат хватало, переходы и условия походной жизни тяжелыми не назовешь. В конце концов решили, что страх заразной болезни лишил солдат разума и мужества, заставив позабыть о долге.

После такого неудачного начала кампании среди солдат и даже офицеров поползли слухи о проклятии. Сначала они произносились шепотом наедине, потом вслух — у вечерних костров, а под конец некоторые особо ретивые военачальники являлись к королю и с многозначительным видом излагали свои взгляды на творящееся безобразие, не имеющее иных причин, кроме недовольства высших сил. Причем каких именно, никто не потрудился уточнить, хотя имя Изгоя звучало все чаще и чаще, в том числе из уст самого короля. Конечно, Валтор не думал всерьез винить древнего Странника во всех бедах, но так уж повелось, что именно Изгою приписывались все пакости, происходящие с людьми, особенно если причина бед не лежала на поверхности.

Впрочем, самым страшным кошмаром стало решающее сражение — битва при Латне. Еще до начала боя королю доложили, что маршал Бролл со всеми войсками, бывшими под его командованием, перешел на сторону врага.

Но если предательство одного из лучших полководцев хоть как-то можно было объяснить, то твоившееся дальше походило на дурной сон, обладающий какой-то странной логикой для сновидца, но совершенно бессмысленный, если взглянуть на него со стороны. Позже, пытаясь разобраться в истоках хаоса, царящего на поле боя, Валтор выяснил многое, но то, что удалось узнать, ничего не объясняло и лишь запутывало еще больше. Приказы командующих доносились до младших офицеров искаженными или не передавались вовсе. Полки находились где угодно, только не там, где им следовало находиться. Бросались в атаки в тех местах, где противник был наименее уязвим, и наоборот, не предпринимали ничего там, где слабость эларцев была очевидна.

Апогеем безумия стали столкновения внутри дайийских войск. Король и маршалы не верили своим глазам, но дайрийцы ожесточенно сражались друг с другом. Позже те, кто выжил, отказывались признать, что бились со своими товарищами, пребывая в уверенности, что сражались с врагом.

Дайрия проиграла безумную битву при Латне, а с ней и войну. В войсках продолжали поминать Изгоя, но добавились голоса, твердящие о том, что молодой король проклят. Ох уж эти проклятия! Отец без конца твердил о проклятии Ильдов, а на деле вышло, что Ильды благословенны, а проклятия обрушиваются на головы их врагов.

Валтор не желал ломать голову над тем, что за силы ополчились на них во время похода на Элар. Что бы это ни было, оно выходило за пределы человеческого понимания. Размышляя над произошедшим, можно было дойти до существования магии, древнего проклятия или даже самого Изгоя. А заставить себя поверить в такие вещи король не мог. Безуспешно отец пытался передать сыну собственную любовь к странным суевериям. Даже встреча лицом к лицу с необъяснимым не смогла поколебать картину мира Валтора Дайрийского. Пусть все неудачи эларской кампании навеки останутся цепью необъяснимых случайностей и совпадений. Если что-то невозможно понять, то, скорее всего, причина в недостатке знаний. Наиболее правдоподобным казалось королю предположение, что эларцы нашли вещество, туманящее разум, а также придумали способ использовать его так, чтоб оно действовало только на противника. Валтор не оставил попыток докопаться до правды, но даже точное знание причин поражения не изменит случившегося.

Конечно, потерпеть поражение в захвате чужой страны далеко не так страшно, как лишиться власти в собственной. На Дайрии провал эларской кампании сказался не так уж сильно, если не считать погибших людей и денег, потраченных впустую. Но любой правитель несет ответственность перед своим народом за проигранную войну. А король, лишь недавно занявший престол, и подавно. Очень плохо начинать правление с поражения. Ведь люди обычно не видят таких вещей, как укрепление линии пограничных замков, строительство новых дорог и мостов, борьба с разбойниками в лесах и опасным отребьем в городах, создание выгодных условий для процветания ремесел и торговли. Даже снижение налогов вызывает лишь временную благодарность подданных. Зато проигранную войну заметят все — от высших сановников до последнего пастуха.

Впрочем, народная любовь мало волновала короля в данный момент. Бунта он не допустит — и ладно. Валтор заставил себя смириться с этим ударом и править дальше. Да, надежды на объединение Дайрии и Элара придется оставить на долгое время, а может статься, что и навсегда. Это нелегко. Отцовская мечта о возрождении великой империи всегда была близка Валтору, в отличие от странных рассуждений о проклятии Ильдов. И все-таки это можно пережить. Единственное, чего он так и не смог принять, — это мысль о смерти лучшего друга. Элвир Торн был для короля не просто правой рукой. Он был больше, чем одаренным государственным деятелем и талантливым полководцем. В сражении при Латне Валтор потерял единственного по-настоящему близкого человека. Войны можно выигрывать и проигрывать, любовь поданных — терять и завоевывать снова, но потерю лучшего друга не восполнить ничем и никогда.

Временами Валтор позволял себе слабость и тешился призрачной надеждой. Многие видели, как Элвир сражался с герцогом Таскиллом и был ранен, но мертвым его не видел никто. Тело Торна не нашли ни на поле боя, ни в окрестностях. Поначалу король надеялся, что его раненый друг попал в плен, и ждал предложений об обмене или выкупе. Но так и не дождался. Время шло, уже минуло полтора месяца с Проклятой битвы, как назвали в народе сражение при Латне. Пора смириться с тем, что Элвир мертв, как и с тем, что король лишен даже последнего утешения — предать тело лучшего друга земле и приходить на его могилу.

Король вздохнул. Вышел, чтоб отдохнуть и насладиться грозой, а в итоге почти не замечает буйства стихии, вновь оказавшись в плену мрачных мыслей. Отчего-то неожиданно вспомнилась странная девушка, предрекавшая ему победу и власть над Эларом.

Что бы вы сказали на это, энья пророчица? Или вернее, энья убийца. Глупо было верить девчонке, чей рассудок помутился. И все-таки Валтор временами ловил себя на мысли, что относится к ее словам серьезно, даже после того, как Лотэсса Линсар пырнула ножом приставленную к ней фрейлину и сбежала. Что-то такое было в ее убежденности или в ней самой. Он помнил, как разозлился, когда ему доложили, что девушка сбежала. Он гневался даже на раненую Шалену — за то, что та позволила пленнице вонзить нож и бежать. В конце концов, от шпионки эна Нолана можно было ожидать большего, чем роль беспомощной жертвы. На тот момент потеря Лотэссы Линсар казалась трагичной. Сложись все иначе, Валтор женился бы на ней, будь она трижды безумной и дважды убийцей. Более выгодную партию и вообразить сложно… выиграй они войну. Но война проиграна, и энья Линсар больше не нужна ни как заложница, ни тем более как будущая жена.

Валтор удивился, ощутив легкое сожаление при мысли о несложившейся партии. О чем тут можно жалеть? Девчонка явно не в себе, так пусть такой подарочек достанется эларскому принцу. Может, и его однажды ждет нож под ребро, хотя лучше бы он достался старшему Ильду — королю Йеланду.

И все-таки Валтор не мог выкинуть странную девушку из мыслей. Неужели все дело в том, что она красива? Но разве мало красивых женщин на свете? Однако король не мог забыть единственную встречу с Лотэссой Линсар. Как она смотрела на него в тот первый момент, когда он поймал ее и держал в объятиях. Как произнесла его имя. Странно, что она вообще обратилась к нему по имени. Но куда более удивительным был тон: в ее голосе слышались радость и нежность, словно они давно знакомы и он дорог ей. Этот голос звучал в памяти снова и снова, хотя с их встречи минуло полгода.

Впрочем, пора уже выкинуть из головы мысли об этой красивой, но безумной девушке. Для политического союза она не годится. Красавиц для романов у Валтора всегда было больше, чем нужно. А для блага государства можно жениться хоть на Аглаис Сантэрской. И он женился бы на самой уродливой принцессе Доэйи, если бы это позволило рассорить Сантэр с Эларом. Но надежды на это, если смотреть правде в лицо, было совсем немного. Две державы и так связывала давняя дружба, а после победы Элара над Дайрией глупо было рассчитывать вбить клин в этот союз. Так что придется другому монарху или принцу жениться на сантэрской принцессе, пожертвовав собой ради страны.

Валтор вспомнил царевну Ириану, брак с которой ему уже несколько лет пыталась устроить латирская царица. При всем уважении к царице Армире король не спешил соглашаться на предложение союзницы. Зачем платить за союз Дайрии с Латирэ, если они и так в дружбе? Однако теперь, после провала эларской кампании, Армира может начать сильнее давить на короля Дайрии, пользуясь сложным положением, в котором он оказался. Как монарх, он понимал царицу, искавшую выгоды для своей внучки и своей страны. Возможно, ему стоит согласиться. В конце концов, родство с самой сильной и мудрой правительницей Доэйи в любом случае — выгодный расклад, пусть и не идеальный. Да и сама царевна неглупая и по-своему даже привлекательная девица. Судить о ее характере и душевных качествах было сложно: Ириана всегда находилась в тени своей великой бабушки. В любом случае, на сегодняшний день Ириана больше всего подходила на роль будущей королевы Дайрии. И все-таки при мысли о том, что решение о свадьбе нужно принимать не завтра, Валтор вздохнул с облегчением.

Дождь стал слабее, гром глуше, а молнии все реже расчерчивали небосвод. Пора было возвращаться к бумагам от тягостных мыслей о проигранной войне, погибшем друге, вынужденном браке и красивой безумной убийце.

Глава 6

Элвир впервые оказался за пределами своей комнаты. Недели полторы назад он начал подниматься с постели, но ему удавалось сделать лишь несколько шагов. Четыре дня понадобилось одному из первых рыцарей Дайрии, прежде чем он смог проделать путь от одной стены до другой. Но с каждым днем силы возвращались, а упрямства Торну всегда было не занимать. А еще очень хотелось увидеть Изгоя. Он ведь так и не поблагодарил верного друга, спасшего ему жизнь. Когда Альва в очередной раз зашла навестить раненого, отданного братьями под ее опеку, Элвир спросил, позволено ли ему покидать комнату. Девушка удивилась такому вопросу.

— Эта комната — не темница, а вы — не пленник.

— Но и не гость, — он грустно улыбнулся. — Вряд ли я могу бродить по замку, где вздумается.

— Было бы ради чего по нему бродить, — фыркнула Альва. — Если захотите, могу провести вас по замку. Но мне кажется, что вы пока слишком слабы для таких прогулок.

— В вашем обществе я бы с удовольствием гулял где угодно и сколь угодно долго. Но для начала я бы хотел выйти на воздух. Мне кажется, я нахожусь здесь целую вечность.

— Всего лишь месяц, — поправила она. — Но я бы на вашем месте тоже успела стосковаться по солнцу и ветру.

— И по коню, — Элвир вспомнил об Изгое.

Он знал, что о его жеребце хорошо заботятся в замковой конюшне. Альва постоянно рассказывала Торну, как поживает его любимец. Девушка сама заходила к Изгою, разговаривала с ним и угощала лакомствами. Правда, об этом Элвир узнал не от Альвы, а от старой Хэнн. Когда же он выразил девушке благодарность, та очень смутилась. А теперь искренне обрадовалась грядущей встрече хозяина с конем.

— Конечно, вам первым делом стоит зайти к Изгою, он очень скучает. Но вы уверены, что сможете проделать такой путь? Хэнн разрешила вам?

— Хэнн сказала, что я могу делать что угодно, если готов отвечать за последствия. Я готов. На самом деле, я чувствую себя гораздо лучше благодаря ее заботам. И вашим.

— От меня пользы мало, — рассеялась девушка. — Хэнн пыталась обучить меня всяким своим травам и припаркам, уверяя, что жена, сестра и мать рыцарей должна уметь позаботиться о своих мужчинах, если они ранены или больны. Но все ее премудрости мне скучны и непонятны. Матушка моя разбиралась в таких вещах, а меня Хэнн признала безнадежной и оставила в покое.

— От трав и припарок Хэнн не было бы никакой пользы, если бы вы не спасли меня, — возразил Элвир.

Он заметил как девушка смутилась. Вообще его похвалы и прочие проявления галантности скорее приводили Альву в замешательство, чем тешили самолюбие. Этим она сильно отличалась от придворных дам, не мыслящих жизни без лести и комплиментов.

— Я сбегаю за Юргом, — на вопросительный взгляд Торна девушка пояснила. — Это сын Хэнн. Он работает на конюшне, но иногда помогает в замке.

— Но зачем? — не понял Элвир.

— Он поможет вам спуститься и проводит к Изгою.

Элвир хотел было возразить, но прикусил язык. Он ведь и вправду недостаточно окреп для такого расстояния. Лучше не переоценивать свои силы, чтоб не рухнуть по дороге. Не опираться же, в самом деле, на эту хрупкую девушку. Хоть и соблазнительно иметь законную возможность прикоснуться к Альве. Но придется терпеть общество этого Юрга, раз уж пока с трудом удается передвигаться, а голова начинает кружиться уже после пяти минут, проведенных на ногах.

Юрг оказался рослым и крепким, но уже пожилым человеком, что заставляло задуматься о возрасте старой Хэнн, которой он приходился сыном. К досаде Элвира Альва решила удалиться, передав его на попечение конюха. Наверное, не всерьез говорила о том, что проводит его по замку.

Торн не скрывал от себя, что хочет как можно больше времени проводить в обществе своей спасительницы. И дело было не в вынужденной скуке выздоравливающего больного, лишенного привычной деятельности и развлечений. Свою симпатию к Альве Элвир предпочитал объяснять достоинствами девушки. Она была доброй, честной, открытой и благородной. В ее суждениях виделся живой и проницательный ум. А привлекательностью дэнья Свелл не уступала придворным дамам Тиариса. Они, правда, умели выгодно подать природную красоту с помощью нарядов, украшений и причесок, но зато, по большей части, были лишены ума и душевных качеств простой эларской дворянки.

Визиты Альвы и разговоры с ней стали для Элвира настоящей радостью и ощущались как необходимость. Но первую вылазку из комнаты, увы, придется сделать без нее. Юрг в качестве провожатого оставлял желать лучшего. Он предпочитал молчать, храня при этом донельзя мрачный вид. Наверное, недоволен поручением юной госпожи сопровождать проклятого дайрийца. Впрочем, беседовать с конюхом — невелика охота.

Все помещения замка, по которым они шли, выглядели старыми и требующими ремонта. Кладка стен местами серьезно повреждена, балки кое-где подгнили, света не хватало. Что уж говорить о пыли, гнили и сквозняках. Когда же они наконец вышли во двор, Элвира ослепил солнечный свет, от которого он за месяц болезни успел отвыкнуть. Жара и духота показались нестерпимыми после прохлады каменных стен замка. Но все равно возможность вдыхать полной грудью свежий, пусть и горячий воздух, смотреть на синь неба, на зелень холмов и дальнего леса наполняла Торна радостью. Он почти забыл о своем спутнике и даже об Альве, наслаждаясь летней красотой и призрачной свободой. Мучительно захотелось вскочить в седло и мчаться по зеленым просторам, ощущая ветер на лице.

Путь по двору показался Элвиру бесконечно длинным. Не стоило ему предпринимать такую прогулку, пока не окреп. С другой стороны, как набраться сил и научиться вновь владеть своим телом, если не выходить за пределы комнаты? Элвир постарался отвлечься, рассматривая замок Свеллов. Снаружи замок выглядел тяжелым, приземистым, но довольно надежным. Одна единственная башня была пристроена с западной стороны, к ней вела деревянная галерея. Внутренний двор был обнесен каменной стеной, переживавшей не лучшие времена. Торн не знал, что за стеной, но мог бы поклясться, что там ров, притом пересохший. Впрочем, такие окружали половину захолустных замков, как в Эларе, так и в Дайрии.

Добравшись наконец до конюшни, Элвир возблагодарил светлых богинь, хотя по дороге чаще поминал Изгоя, чьим именем назвал своего коня, ради которого и проделал этот путь. Изгой, увидев хозяина, чуть не пробил хлипкую загородку стойла, где его держали. Торн обнял шею жеребца и зарылся лицом в черную гриву. Он шептал коню слова благодарности, рассказывал как скучал по нему, как рад встрече, а тот в ответ вскидывал голову и негромко ржал. Сзади послышалась какая-то возня, но Элвир, погруженный в общение с другом, не обратил внимания. Наверное, его провожатый возится с другими лошадьми, он же, вроде, конюх.

— Что он здесь делает?! — раздался сзади гневный мужской голос, явно принадлежащий кому-то помоложе Юрга.

Торн обернулся. Как он и предполагал, возглас относился к нему. В упор на него смотрел мужчина лет сорока с косматой шевелюрой русых волос и довольно внушительной бородой.

— Почему вы здесь? — теперь вопрос был обращен прямо к Элвиру.

— А почему я не могу здесь быть?

— Хотя бы потому, что это мой дом, а я не давал вам разрешения покидать своей комнаты. Хотя она тоже не ваша.

Значит, это один из старших братьев Альвы. Она рассказывала, что у нее трое старших братьев, и один младший. Совсем не похож. Впрочем, суровый крепкий мужчина вряд ли может походить на нежную девушку, на полжизни младше его.

Элвир заставил себя поклониться, несмотря на то, что манера обращения хозяина замка покоробила его. Хотя чему удивляться? Брат Альвы разговаривает не с другом, а с врагом. Торн понимал, что в замке Свеллов он скорее пленник, чем гость.

— Я хотел повидать своего коня. Он спас мне жизнь.

— Жизнь вам спасла моя сестра, — проворчал мужчина в ответ.

— И она тоже, — кивнул Элвир. — И вы — оставив меня в замке и вылечив от ран.

— Надеюсь, вы не думаете, что мы сделали это по доброте душевной? — брат Альвы смотрел на него исподлобья.

Торн понимал, что небогатые захолустные дворяне не станут держать в замке и лечить вражеского рыцаря, не рассчитывая на выкуп. Но ему мучительна была мысль о том, что Альва, спасая его, тоже думала о деньгах. Что ж, рано или поздно этот разговор должен состояться. И чем раньше, тем лучше.

— Не думаю. И готов обсудить ваши условия. Но сначала хотелось бы узнать ваше имя.

— А уж как мне бы хотелось узнать ваше, — грубо хохотнул в ответ косматый хозяин замка. — Только, пожалуй, такие разговоры не в конюшне стоит вести. И не взыщите, но нечего вам тут делать. За конем вашим присмотр хороший, Юрг животину не обидит… даже дайрийскую, — он снова засмеялся собственной шутке. — А если вы на конюшне возле жеребца своего ошиваться будете, то я ведь могу решить, что сбежать хотите.

Элвиру подобная мысль даже не приходила в голову, но подозрение Свелла задело его.

— Это было бы не только бесчестно, но и неблагодарно. Будь я вашим пленником, не счел бы зазорным использовать любой путь к свободе. Но я обязан вам жизнью, а потому не уйду, не выплатив долга чести.

— Вот это слова настоящего мужчины и рыцаря, — одобрительно произнес хозяин. — Пойдемте-ка ко мне и все обсудим за кувшинчиком вина.

— Боюсь, моя целительница не одобрит.

Он не хотел пить наверняка дрянное вино, тем более в обществе малознакомого человека, настроенного не лучшим образом.

— Надо же, как старая Хэнн вас запугала, — расхохотался Свелл. — Юрг, погляди, как наш гость боится твою матушку. И проводи-ка его в мою комнату. Нам надо побеседовать по-мужски.

После этого хозяин удалился, а Элвир в сопровождении Юрга потратил долгое время, чтоб добраться до его комнаты. Комната оказалась большой, но темной, как большинство помещений в замке. Освещалась она лишь крошечным узким оконцем и парой факелов, чадивших на стенах. Трудно поверить, что снаружи яркий летний день. Свелл таки достал вино, очевидно, не смутившись отказом Торна. Юрг оставил их на пороге комнаты.

— Проходите, садитесь, — Свелл указал Элвиру на деревянную лавку, застеленную изрядно потертой шкурой. Сам же он восседал в единственном на всю комнату кресле.

Хозяин не встал навстречу Элвиру, то ли, чтоб показать пренебрежение, то ли просто от недостатка воспитания.

— Я ведь так и не представился, — вспомнил он. — Барнис Свелл к вашим услугам.

— Элвир Торн, — Элвир склонил голову ниже, чем следовало бы, представляясь человеку, чье происхождение и положение сильно уступало его собственному.

Это было сделано с умыслом. Если Свелл не знает, кто он такой, то пусть лучше думает, что спас не слишком важную птицу. От этого будет зависеть сумма выкупа и прочие условия. Неизвестно еще, как бы себя повел брат Альвы, узнай он, что в его замке находится главный подручный дайрийского короля.

— Не могу сказать, что рад знакомству, — ухмыльнулся Барнис, скребя бороду. — Вы уж не обессудьте, дэн Торн. Мы вас в Элар не звали и привечать захватчиков не станем.

— Я понимаю, — спокойно кивнул Элвир, про себя порадовавшись обращению «дэн», которое значило, что его приняли за обычного дворянина.

— Хорошо, что понимаете. Значит и на требование выкупа гневаться не станете. А хотя бы и стали. Мы в своем праве, — он на всякий случай грозно насупился.

— Разумеется, — Торн и не думал возражать. — Назовите сумму.

— Пятьсот арисов. Эларских, — добавил он.

Элвир чуть не расхохотался. В Эларе и Дайрии деньги назывались одинаково, да и выглядели похоже, только вот за одну золотую монету с чеканным профилем короля Дайра давали две монеты с королем Имрэ. В приграничных провинциях обоих государств ходили, как те, так и другие деньги, только дайрийские ценились выше. Должно быть, названная сумма была для Барниса Свелла весьма внушительной, Торна же почти обидело, что его жизнь оценили так дешево. И он решил проявить благородство.

— Думаю, вам разумнее просить выкуп в дайрийских арисах. Эларские деньги стоят в два раза меньше.

— Не надо меня учить! — взвился Свелл. — И не надо больно много мнить о своих деньгах. Может, раньше так оно и было, только вот теперь, когда ваш король войну проиграл и убрался обратно в Дайрию, поджав хвост, не больно-то ваши деньги дороги. И с каждым днем будут только дешеветь.

Элвиру пришлось с горечью признать правоту собеседника. Конечно, поражение Валтора укрепит позиции Йеланда Ильда и неминуемо повлечет обесценивание дайрийской монеты, по меньшей мере, на какое-то время.

— Хорошо, я заплачу выкуп в эларских арисах.

— Нет! — звонкий девичий голос раздался так неожиданно, что оба вздрогнули.

На пороге стояла Альва. Видно, Юрг, уходя, не закрыл за собой дверь, поэтому мужчины, занятые беседой, не заметили, как девушка появилась. Альва выглядела разгневанной и взволнованной.

— Вот видите, — Элвир улыбнулся, — Дэнья Альва возражает против невыгодной сделки. Может, дайрийский арис и упал в цене, но уверен, он все еще стоит дороже эларского.

— Да она в деньгах ничего не смыслит, — проворчал Барнис. — Что ты вообще здесь делаешь? — строго обратился он к сестре.

— Может, и не смыслю, — девушка проигнорировала вопрос брата. — Зато я точно знаю, что недостойно брать деньги за спасение человеческой жизни!

После этих слов у Элвира потеплело на душе. Как хорошо знать, что не ошибся в своей спасительнице. Знать, что Альва видела в нем человека, нуждающегося в помощи, пусть и врага, а не источник наживы. Торну было не жаль денег, он понимал Барниса, желающего улучшить благосостояние семьи, но бескорыстие Альвы теплым ярким огоньком грело ему сердце.

— Много ты в этом понимаешь! — Барнис явно сердился. — Мы не дали ему умереть не из доброты. Нет никакого достоинства в помощи врагам. Пусть платит за спасенную жизнь.

— Вы не имеете права требовать выкуп, ведь он не захвачен на поле боя, — не унималась девушка, а Элвир отметил логику и благородство ее рассуждений.

— Мы дали ему кров, кормили и лечили его. Будь он эларским рыцарем, я бы никогда не взял бы за это и граля, но он дайриец, и пусть скажет спасибо…

— Я уже сказал, — вмешался Торн. — И скажу еще не раз. Но это действительно не освобождает меня от обязанности уплатить выкуп, который я считаю долгом чести. Дэнья Альва, я очень ценю ваше вмешательство, но ваш брат прав.

— Слышала, пигалица? — обратился Свелл к сестре. — А теперь ступай и не впредь не встревай в мужские разговоры.

— Я никуда не уйду! И ты не имеешь права решать. Никто не имеет! Это я его спасла!

— Альва, выйди вон! — рявкнул вконец обозленный Барнис.

— Не смейте с ней так разговаривать! — слова сорвались с языка прежде, чем Торн понял, что вмешивается в то, что его не касается. Но он просто не мог позволить хоть кому-то обижать Альву, пусть даже ее старшему брату.

— Не больно ли много вы на себя берете, дэн Торн? — Свелл не собирался церемониться. — А тебя чтоб сию минуту тут не было, — он вновь обернулся к Альве. — Если немедленно не уйдешь, сумма выкупа возрастет вдвое.

Девушка резко развернулась и вышла, как и следовало ожидать, от души хлопнув дверью. Элвир откровенно восхищался ею, хоть и переживал, что невольно стал причиной ее размолвки с братом.

Свелл смерил гостя мрачным взглядом.

— Не стоило вам лезть не в свое дело.

— Возможно, — он не стал спорить.

— И не вздумайте морочить голову моей сестрице, — теперь Барнис говорил угрожающе. — Она, похоже, и так из-за вас ума лишилась. Скорей бы уж вы вернулись в свою Дайрию.

— Вы можете требовать от меня выкупа за спасение жизнь, дэн Свелл, — холодно ответил Торн. — Но у вас нет права оскорблять меня недостойными предположениями. Морочить голову вашей сестре — последнее, что я стал бы делать. А вы зря путаете порывы благородной души с простым женским пристрастием к мужчине.

— Ну да, конечно! — проворчал Барнис. — А то я не знаю, как она к вам бегала, пока вы в кровати лежали. Альва — славная девчушка, но глупостей у нее в голове хватает. Так что не вздумайте тешить ее пустыми надеждами.

— Я и не собирался.

После этого оба сочли, что разговор закончен. Барнис сам проводил Элвира до его комнаты. Через некоторое время в комнату явилась служанка с бумагой и письменными принадлежностями. Элвир сел писать письмо о выкупе, адресовав его не королю, а Фрэлому Табрэ в надежде, что Свелл не знает имени королевского канцлера. Но мысли витали далеко от содержания письма, снова и снова возвращаясь к Альве. Торну просто необходимо было увидеться с ней и поговорить о случившемся. Он уже почти решился искать комнаты девушки, когда она сама явилась к нему. Теперь она выглядела не разгневанной, а расстроенной, а глаза подозрительно блестели, скорее всего, от недавних слез.

— Дэнья Альва, — Элвир так порывисто вскочил, что чуть было не рухнул, чудом удержавшись за стену.

Альва тут же оказалась рядом и поддержала его.

— Зря вы согласились, — вздохнула она. — Вы ничего нам не должны.

— Поверьте, так будет лучше для всех. Меня совсем не обременит этот выкуп…

— Пятьсот арисов? — недоверчиво переспросила девушка.

— Поверьте, я ценю свою жизнь гораздо дороже, — он улыбнулся. — Я бы с радостью отдал вашему брату эти деньги и даже больше, имей я их при себе. Что меня действительно убивает, так это время, которое придется потратить на ожидание. Пока письмо доставят в Тиарис, пока сюда доедет посланник с деньгами, пока я доберусь до столицы… А ведь я так нужен своему королю! Элвир поймал себя на мысли, что не скрывает от нее своей близости к королю. Сначала удивился этому, а потом понял, что не может оскорблять ее недоверием.

Альва помрачнела.

— Я бы хотела, чтоб вы могли уехать свободно, как гость, а не как пленник, но вот оказывать услуги дайрийскому королю мне совсем не по душе.

— Поймите, Валтор Дайрийский не просто мой король, он — мой друг. И он, скорее всего, думает, что я мертв. Мне невыносимо знать, что ко всем его нынешним заботам добавляется еще и скорбь по мне.

— Значит, вы дружны с королем, — задумчиво пробормотала Альва, обращаясь, скорее, к себе, чем к нему. — Похоже, обращаясь к вам, следует говорить «эн Торн»?

— Я бы предпочел, чтобы вы звали меня Элвиром.

Окажись здесь Барнис, он бы наверняка решил, что дайриец занимается именно тем, что ему запретили — морочит голову его сестрице. Но на самом деле, Элвир никогда бы не оскорбил Альву банальным волокитством.

— Я понимаю вас, эн Элвир, — девушка упрямо обратилась по титулу. — Пусть ваш король и плохой человек…

— Он — лучший из людей! — перебил Торн. — Вы просто его не знаете.

В этот миг ему очень захотелось, чтоб Альва и вправду узнала Валтора и составила собственное мнение о нем, вместо эларских страшилок о короле-завоевателе.

— Если бы только ваш брат мог положиться на слово рыцаря и отпустить меня в Тиарис, я бы выслал своих людей с выкупом большим чем тот, который он требует.

— Я не стану просить его об этом, — Альва говорила, уставившись в стену.

— Я не это имел в виду, — поспешил заверить Элвир. — Ваши отношения с братом и так пострадали из-за меня.

— И пострадают еще больше, — она наконец обернулась и теперь смотрела Торну прямо в глаза. — Потому что я собираюсь помочь вам бежать.

Глава 7

Миновав городские ворота, Лотэсса вздохнула с облегчением. На мгновение мелькнула шальная мысль, что раз уж удалось выбраться из города, то можно попробовать скрыться от Йеланда. Но она тут же отогнала эту заманчивую идею. Дело даже не в том, что она совсем не готова к путешествию. Достаточная сумма денег решила бы многие дорожные вопросы. И даже не в том, что путешествуя одна, она будет находиться в постоянной опасности. Все это не имеет значения, потому что вряд ли ей удастся добраться хотя бы до границы Муаны. Йеланд обязательно пошлет погоню и вернет ее. И хорошо еще, если он пошлет за ней солдат или стражников, но ведь король может решить воспользоваться помощью Дэймора, которому нынче поклоняется. Меньше всего Лотэссе хотелось лично знакомиться с Изгоем.

Нет, не стоит мечтать вот так просто сбежать из Вельтаны. С другой стороны, нынешняя поездка как раз имеет целью найти способ ускользнуть из лап Йеланда, вцепившегося в нее мертвой хваткой.

Вдалеке уже показались утопающие в густой зелени садов разноцветные домики Руджии — богатого и респектабельного пригорода Вельтаны. Теперь Лотэсса понимала, почему колдунья, к которой она направлялась, поселилась именно здесь. Яркая и разноцветная Руджия чем-то напоминала родину Энлил — остров Ай — Халла, где Тэсс побывала прошлой, точнее будущей осенью. Прежде Лотэсса всего дважды бывала у колдуньи. В первый раз ее привез Торн после того, как змеехвостый демон оставил на руках девушки магические отметины. Во второй раз они с Альвой отправились к Энлил за предсказанием, которое, к ужасу Лотэссы сбылось, хоть и казалось бессмыслицей. Тени, служившие колдунье, поведали, что Тэсса еще увидит подругу, а Альва ее — нет. Так и случилось. Девушка с которой они расстались несколько дней спустя, умерла. Погибла в пламени пожара, устроенного обезумевшими людьми. Ей никогда не суждено было снова встретить Лотэссу.

Волею Маритэ время повернулась вспять, теперь Альва вновь жива, точнее никогда не умирала. Тэсс оставалось надеяться, что вторая часть предсказания тоже сбудется, и она встретит Альву, пусть и не ту, с которой рассталась. Но сейчас ей нужна Энлил и ее колдовство. Кроме того, чародейка — единственный человек, с которым можно обсудить все случившееся, не боясь показаться безумной.

У ворот дома Лотэссу встретил молодой мужчина и проводил к Энлил. Та сидела в беседке и занималась каким-то причудливым рукоделием из бусин и золотых нитей.

— Добро пожаловать, энья, — хозяйка поднялась навстречу Тэсс. — Вы можете не называть мне своего имени, если не желаете.

— И все-таки я назову. У меня нет причин его скрывать. Я Лотэсса Линсар.

— Очень приятно, — Энлил поклонилась с улыбкой. — Вы, конечно, же принадлежите к вельтанской знати. Это сразу видно.

Представляясь, Лотэсса не старалась произвести впечатление, но к тому, что имя Линсаров кому-то неизвестно, она тоже не привыкла. Энлил, которую она помнила, волею судьбы была вовлечена в события с участием короля и других знатных людей. Но та женщина, что сейчас стоит перед Лотэссой не знает ни ее, ни короля Валтора. Эта Энлил оказывает колдовские услуги за деньги и общается по большей части с купцами и не самыми родовитыми дворянами. Если же в ее услугах нуждаются аристократы, то они, наверняка, предпочитают скрывать или менять имена. Да и откуда бы шургатской колдунье знать самые знатные роды Элара?

— Да, вы правы. Я — дочь герцога Линсара и невеста принца Нейри Ильда… бывшая невеста.

— О, — Энлил удивилась. — И зачем же ко мне пожаловала столь знатная дама? Глядя на вас, сложно заподозрить, что есть хоть что-то в этой жизни, чего вы не сможете добиться, не прибегая к … моим услугам.

— Это только кажется. Ни знатное имя, ни близость к трону не делают меня всесильной.

— Такой вас делает красота, — легкая, чуть лукавая улыбка коснулась губ колдуньи. — Это ключ, открывающий почти все двери.

— Скорее ключ, которым запирают двери темницы, куда каждый мужчина норовит меня засадить, — с горечью возразила Тэсс.

— Что ж, бывает и так. Значит, вы пришли просить освободить вас от привязанности и восхищения мужчин? Или какого-то одного мужчины?

— А вы это можете?

Вообще-то Тэсса пришла просить совсем о другом, но если Энлил сумеет вырвать из сердца Йеланда безумную любовь к ней, то в побеге из Вельтаны не будет нужды.

— Я могу многое. Правда, меня редко просят о таких вещах. Но ведь вы хотели чего-то другого. Разве не так?

— Так, — призналась Лотэсса. — Я хотела, чтоб вы помогли мне исчезнуть из города так, чтоб Йеланд Ильд никогда меня не нашел.

— Йеланд Ильд? Король? — брови женщины поползли вверх. Ну хоть какие-то имена ей известны.

— Да, он. Йеланд расторг мою помолвку с принцем и хочет жениться на мне.

— Мне казалось, в Эларе есть королева.

— Так и есть. Но его это не волнует. Йеланд хочет развестись с женой и жениться на мне.

— Но разве так плохо стать королевой? — Энлил взглянула на девушку с интересом.

— Нет ничего плохого в том, чтобы стать королевой. Но я лучше умру, чем выйду замуж за Йеланда Ильда.

А ведь еще совсем недавно, она говорила то же самое о Валторе.

— Простите, энья, но я вынуждена вам отказать, — колдунья выглядела смущенной, но говорила решительно. — Я не лезу в дела монархов. Я, как вы можете видеть, живу тихо и занимаюсь, по большей части, хворями, банкротствами и возвращением неверных мужей. Я не стану связываться с сильными мира сего.

— Вы не можете отказать мне, — в отчаянии воскликнула девушка. — Вы — моя последняя надежда.

— Да и как бы я, по-вашему, помогла вам исчезнуть? Магия, которую я практикую, слишком слаба для таких вещей.

— Если вы можете создать свитки, позволяющие переписываться людям, находящимся за много миль друг от друга…

— Кто вам сказал, что я такое могу? — Энлил сощурила глаза, глядя на Тэсс с мрачной настороженностью.

— Я сама видела, — девушка словно прыгнула в воду со скалы, решившись раскрыть перед колдуньей все, что знала.

— Вы лжете, — спокойно сказала Энлил, в упор глядя на девушку.

— Не лгу, и вы это знаете, — Лотэсса выдержала прожигающий насквозь взгляд колдуньи. — А еще у вас есть тени, которые вообще много чего могут, только им нельзя убивать, потому что…

Тэсса запнулась на полуслове, не в силах вдохнуть воздуха. Ей казалось, что кто-то безжалостно сжимает шею руками, при том, что Энлил стояла неподвижно, и их разделяло несколько шагов.

— Откуда ты все это знаешь? — чародейка говорила тихо, четко разделяя каждое слово. — Я дам тебе только один шанс, девочка, и советую использовать его, чтоб сказать правду.

Тэсса почувствовала, что руки перестали давить на шею, и судорожно втянула воздух.

— Если вы не лезете в дела сильных мира всего, то как решились угрожать смертью будущей королеве? — злость на Энлил оказалась сильнее страха перед ее угрозами.

— Ты же вроде как бежишь от короны? — женщина, казалось, совсем забыла о почтительности. — Я по-прежнему не хочу связываться с королями и знатью, но сделаю исключение для того, кто представляет опасность лично для меня.

— Я вам не опасна, Энлил. И до сего момента верила, что вы мне тоже. Мы были друзьями, — с горечью добавила она.

— Что значит «были»? — недоверие по-прежнему исходило от колдуньи.

— Знаете что? Задушить меня вы всегда успеете. Почему бы вам не спуститься и не расспросить обо мне своих теней. Им вы, вроде, всегда доверяли. Поговорите с ними, а после я отвечу на все ваши вопросы.

Тэсса понимала, что рискует, отсылая Энлил к теням. Откуда знать, что поведают хозяйке эти сумрачные твари? Но если они все же откроют правду, пусть и в своей странной иносказательной манере, Лотэссе по крайней мере не придется доказывать, что она не безумна.

Энлил вышла из комнаты, но вскоре вернулась снова в сопровождении того самого мужчины, который встречал Тэсс у ворот.

— Тарин, дорогой, позаботься о нашей гостье, — чародейка обращалась к нему не как к слуге, а скорее, как к родственнику, обремененному какими-то хозяйственными обязанностями.

Лотэсса смутно припомнила слова Альвы о том, что у Энлил был муж, которого убило змеехвостое чудовище.

Вернувшись, колдунья выглядела растерянной и подавленной. Она решила начать с извинений.

— Я прошу простить меня за грубость, не стоило мне так обходиться с вами.

— Значит тени сказали, что я не лгала? — нетерпеливо спросила Тэсс.

— Они много чего сказали, — Энлил говорила медленно и задумчиво, словно сама не очень верила собственным словам. — И про вас тоже. Тени поведали, что мир на грани гибели и что так уже было. Все что происходит сейчас уже случилось в прошлом, но сейчас все иначе. Не требуйте от меня объяснений, я сама понимаю далеко не все.

— Зато я понимаю, — вздохнула Лотэсса. — Я расскажу.

— По словам теней я знаю тебя и помогала тебе в прошлом, которое на самом деле еще не наступило. Тогда на тебе держался мир, — колдунья бросила на девушку недоверчивый взгляд. — Но теперь все иначе. Теперь ты ничего не решаешь и ничего не сможешь изменить.

— Я знаю, — с горечью отозвалась Тэсс. — Значит ли это, что вы не станете мне помогать?

— Для того, чтобы решить помогать тебе или нет, я бы хотела понять, что происходит… или произошло… или произойдет.

И Лотэсса сбивчиво, перескакивая с одного на другое, рассказала Энлил историю захвата Элара, пробуждения Изгоя, встречи с Маритэ, повернувшей назад время Анборейи. Тяжелее всего было рассказать о собственном поражении, когда вместо того, чтоб остановить Йеланда от страшного шага, она сама по глупости вложила ему в руки оружие, решившее судьбу всего мира. Умолчала Тэсса лишь о своем путешествии на Шургат и Тропе безумных ветров, впрочем, сейчас она мало что помнила об этом страшном месте. Кроме того, не стала рассказывать Энлил, что в прошлом ее муж погиб. Зачем расстраивать женщину, если он жив?

Энлил слушала, почти не перебивая. Наверное, у нее уже не осталось сил удивляться. Закончив, Тэсса задала вопрос, который страшил ее больше всего.

— А они… ваши тени не сказали есть ли у Амборейи хоть какая-то надежда? — затаив дыхание, она смотрела на колдунью в ожидании ответа.

— Тени и прежде говорили мне об опасности, но предупреждения их были столь туманны, что я полагала эту опасность более призрачной и далекой.

Тени никогда не лгут, но, увы, не в их правилах изъясняться четко и понятно. Они не сказали, можно ли спасти Анборейю, но ведь я и не спрашивала их об этом. Зато они дали понять, что от тебя это больше не зависит. Не думаю, что тебе стоит огорчаться. Взвалить на себя ответственность за судьбу целого мира — слишком тяжелая ноша.

— Да, — слова давались Тэссе с болью. — И я с ней не справилась.

— Не кори себя, девочка, — очевидно, после всего произошедшего между ними, Энлил решила не возвращаться к официальному обращению. Впрочем, она и прежде звала Тэсс девочкой. — Не твоя вина в том, что король Элара оказался малодушным подлецом. Ты судишь людей по себе. В твоем возрасте и с твоим жизненным опытом трудно ожидать чего-то другого. На самом деле, Маритэ виновата куда больше тебя, не найдя для спасения Анборейи никого более подходящего, чем юная девица. Да что там, она даже не предложила тебе достойного плана. По твоим рассказам эта древняя Странница, богиня — созидательница представляется мне не более разумной, чем ты. Вот и пусть теперь смотрит, как ее любимый мир гибнет, — с неожиданной злостью закончила колдунья.

— А что будет с нами? — слова сами сорвались с губ. — Хотя зачем я спрашиваю, если сама знаю? Миру осталось немного, и не стоит надеяться на то, что Маритэ совершит еще одно чудо. Но последние месяцы до Заката Мира мне бы не хотелось провести женой человека, виновного в этом событии. Вы поможете мне исчезнуть?

— Этого я не умею, Лотэсса, — грустно улыбнулась Энлил. — Переносить людей с места на место — такое превышает даже мои возможности. Кроме того, если, как ты говоришь, у короля в подручных сам Изгой, то он достанет тебя хоть со дна Драконьего моря.

Тэссе было нечего возразить на это, но сдаваться она не собиралась.

— Но ведь вы сказали, что можете охладить чувства мужчины к женщине. Сделайте так, чтобы Йеланд разлюбил меня. Если король оставит меня в покое, я смогу уехать к Альве или в Норту и провести там… — она запнулась, — то время, которое нам осталось до конца.

— Прости, но мне вновь придется тебе отказать. В этот раз я не буду говорить, что не могу этого сделать, а честно скажу, что не хочу. Точнее, боюсь.

— Чего? — удивленно спросила Тэсс.

— Ну, разумеется, не твоего жалкого короля. Я боюсь его покровителя. И мне не стыдно в этом признаться. Я не видела Йеланда Ильда и смутно представляю, какие связи соединяют его с древним Странником. Но всерьез опасаюсь, что любое, направленное на короля колдовство, пусть даже самое простое и невинное, может стать известным Изгою. А вот с ним я ни за что не хочу связываться, даже зная, что Закат Мира близко.

— Неужели вы хотите, чтоб я стала его женой? — с упреком воскликнула Тэсса.

Про себя она решила, что все равно попробует бежать из города, но пусть Энлил испытает укоры совести за то, что отказывается помочь. Да, она рассуждает разумно, но это потому, что не ей идти под венец с самым ужасным из людей.

— Не хочу, — спокойно ответила женщина. — И надеюсь, что тебе не придется.

— Но как? Вы же сами сказали…

— Не все в мире решается волшебством, девочка. Зачем прибегать к магии, когда можно обойтись обычной житейской хитростью? Не говоря уже о том, что женская красота порой сильнее любых чар.

— Что же мне делать?

— Сделать вид, что покорилась. Сказать, что готова принять корону и стать его женой. А когда он начнет тебе доверять, сослаться на выдуманную болезнь и выпросить разрешения несколько месяцев до свадьбы провести в родовом замке. Если все так, как ты говоришь, вскоре ему станет не до тебя. Пойми в том случае, если король отпустит тебя добровольно, он не станет ни искать, ни просить Изгоя о помощи. Я понимаю, из тебя притворщица — хуже некуда, но придется постараться, если хочешь вырваться на свободу.

— Это как-то… слишком просто, — с сомнением пробормотала Лотэсса. — Думаете, получится?

— Почему бы не попробовать? — Энлил лукаво улыбнулась, на миг показавшись совсем юной. — Если не выйдет, придешь ко мне снова. Впрочем, если выйдет — тоже придешь, попрощаться.

Тэсс воодушевилась идеей, которая до этого не пришла в голову не только ей, но и Эдану и с Рейлором, которых она посвятила в свои планы. Что ж, женская мудрость не была присуща никому из них троих. Взглянув на Энлил, явно довольную собой, девушка не выдержала и спросила:

— Вы так спокойно приняли известие о скором Закате Мира. Неужели вам все равно?

— Если бы мне было совсем все равно, я бы не побоялась связаться с вашим Изгоем. Может, еще и свяжусь… Позже, когда станет совсем нечего терять. Это было бы даже интересно. Но в чем-то ты права. Я не слишком дорожу той жизнью, которой живу. Это не значит, что я стремлюсь умереть, но и слезы лить по нынешнему своему существованию не стану. В конце концов, исчезнуть вместе с целым миром не так обидно, как в одиночку.

— Но вы, как и я, хотели бы провести оставшееся время не здесь, правда? — Тэсса утверждала, а не спрашивала.

— Не здесь, — эхом отозвалась колдунья, задумчиво глядя куда-то мимо нее. Лотэсса была уверена, что сейчас Энлил видит перед собой Ни'имэ — город из разноцветных камней. Самое время сказать то, что она приберегала с самого начала, как самый дорогой подарок, пронесенный не только через моря и страны, но и через время.

— И вот еще что, — теперь настала ее очередь лукаво улыбаться, предвкушая эффект своих слов. — Ашейли просил передать, что простил вас, — и глядя на Энлил, которая от удивления выглядела почти ребенком, торжествующе добавила. — Думаю, вы можете вернуться.

Глава 8

В последние дни Элвир постоянно ловил себя на мыслях о побеге. Неожиданное предложение Альвы с одной стороны возмущало его, как несовместимое с представлениями о рыцарской чести, а с другой — служило постоянным искушением. Сильнее всего угнетала невозможность обсудить это с самой Альвой. Девушка больше не приходила к нему. Торн был почти уверен, что ей запретил старший брат, то ли в наказание за вмешательство, то ли боясь, что дайрийский рыцарь заморочит голову своей спасительнице. Странные намеки Хэнн только подтвердили его догадки.

Отсутствие Альвы хоть и казалось тягостным само по себе, зато давало отсрочку в принятии мучительного решения. Кроме того Элвир осознавал, что замок Свеллов ему будет трудно покинуть из-за самой Альвы. Он не хотел терять ее. Элвир твердо решил, что выкуп за его спасение будет сильно превышать сумму, которую требовал Барнис. Торн хотел, чтобы люди, которым он обязан жизнью выбрались из бедности. Но даже осознание того, что Альва Свелл будет жить в достатке и станет завидной невестой не успокаивали Торна. Последнее обстоятельство так и вовсе вызывало откровенную досаду. Элвир точно знал, что не желает для Альвы судьбы жены захолустного рыцаря или землевладельца. А чего он для нее хочет?

Торн привык быть честным с собой. Он знал, что хотел бы видеть эту девушку рядом с собой. Трудность заключалась в том, что он не представлял в каком качестве. Как бы сильно ему ни нравилась Альва, Элвир и мысли не допускал о том, чтобы сделать ее своей любовницей. Он просто не мог представить себе девушку в этой роли. Ему казалось, что одно предположение о чем-то подобном порочит Альву и его самого. Торн понимал, что вскружить голову юной фьеррской девочке не составит большого труда. Хотя даже зародив чувства в ее сердце, он вряд ли добьется большего, чем романтическая привязанность. Для этой девушки честь — не пустой звук. Она скорее умрет, чем унизится до роли чьей-то любовницы. По крайней мере, Элвиру очень хотелось так думать. И он не собирался проверять, насколько справедливо его высокое мнение об Альве. Он не станет ухаживать за ней, и уж тем более не попытается соблазнить. Никогда не ответит он столь низкой неблагодарностью за спасение жизни.

Но если нельзя сделать Альву возлюбленной и увезти в этом качестве в Тиарис, то как забрать ее с собой? Элвир отлично понимал, что единственный способ не потерять Альву — это увезти ее из родного замка в столицу Дайрии. Однако привезти ее в чужой город, в чужую страну совершенно немыслимо, даже если купить ей дом, нанять слуг и обеспечить достойное существование. Мало того, что это, скорее всего, бросит тень на ее репутацию, так еще и само по себе бездеятельное существование не подходит для такой девушки как Альва.

Нет, Альве нужно какое-то дело, наполняющее жизнь смыслом. В родном замке она всегда находила себе работу, причем занималась как женскими, так и мужскими делами. Элвир не раз видел из окна комнаты, выходившего во двор замка, как она упражнялась с братьями. Один учил ее стрелять из лука, и насколько Торн мог судить, ученица давно превзошла учителя. Другой отрабатывал приемы боя на мечах. Эта наука давалась девушке сложнее. Но тут стоило принимать в расчет ее хрупкую фигурку и женскую одежду. Самый младший из братьев — Олан — учил Альву метать ножи. Впрочем, этих занятий Элвир не видел, а знал с ее слов. Кроме того, девушка была весьма неплохой наездницей. Однако она вовсе не строила из себя деву-воительницу, и не чуралась чисто женских дел. После смерти матери управление хозяйством замка легло на плечи Альвы, как только та слегка подросла. До этого в замке управлялась какая-то вдовая двоюродная тетушка и поныне жившая под кровом Свеллов, но переложившая большую часть хозяйственных забот на плечи племянницы.

Конечно, светские дамы занимались совсем иными делами. Элвир попытался представить Альву за изящным рукоделием, вроде вышивания картин шелковыми нитями или работы над гобеленами. И вдруг его осенила мысль, настолько простая, что стало странно, как он не подумал об этом раньше. Он заберет Альву в Тиарис и устроит ее фрейлиной. Правда, королева-мать больше года пребывает за Гранью, а жену себе Валтор пока не нашел, но это не мешало королю содержать довольно обширный штат фрейлин под предводительством главной статс-дамы эны Сибрис. Валтор справедливо полагал, что лишенный женщин королевский двор приходит в запустение и производит удручающее впечатление. Если от мужчин, находящихся при дворе, король Дайрии требовал работы, то задачей придворных дам было придание блеска и создание особой атмосферы. Возможно, Альва не идеально подходит для придворной жизни, но это единственное, что Элвир может сделать для нее. Хотя если быть честным, он делает это для себя. Не расставаться с девушкой — его прихоть. Ее же, похоже, все устраивает в нынешнем положении. Что ж, тем больше ему придется приложить усилий, чтоб убедить эларскую дворянку, исполненную патриотизма, отравиться в столицу Дайрии, чтоб заботиться о процветании двора короля — захватчика.

Еще одна трудность заключалась в том, как встретиться с девушкой. За последние дни Элвир окреп настолько, чтоб передвигаться без посторонней помощи. Но во-первых, его прогулки по замку братья Свелл вряд ли одобрят, если узнают о них. Правда, в этом случае, Торн может настаивать на том, что он не пленник, не имеющий права выйти за пределы комнаты. Во-вторых, он понятия не имеет, где может найти Альву. А если и найдет, то нужно умудриться поговорить с ней наедине, не привлекая внимания хозяев замка и слуг. Кто знает, может, Барнис такого наговорил сестре, что она сама больше не желает видеться с дайрийцем. В любом случае, Элвир не покинет замок, не встретившись и не поговорив с Альвой. Если девушка не передумала устроить его побег, нужно просто подождать. Но Торн не мог знать этого наверняка, кроме того, ждать и пребывать в неизвестности было почти мучительно.

Прошла неделя с их последней встречи, когда Альва наконец появилась в дверях его комнаты.

— Простите, что не пришла раньше, — начала она с порога. — Нужно было все устроить, а это оказалось не просто. Вы, должно быть, подумали, что я зря разбрасываюсь обещаниями, которые не могу выполнить? Решили, что я забыла про вас?

— Если честно, я больше боялся, что ваш брат запретил вам видеться со мной, а вы его послушались.

— Я не стану слушаться никого, с кем не согласна! — в ее словах слышался вызов. — Но брат не запрещал мне видеться с вами. Сказал только, что я буду последней дурехой, если…

— Если что? — Элвир подался вперед, не в силах скрыть интерес.

— Если… — она замялась, подбирая слова, — поверю, что что-то значу для вас, — нежная светлая кожа девушки порозовела от смущения. — Но я бы никогда такого не подумала.

— И зря, — улыбнулся Торн. — Вы дороги мне, Альва.

— Потому что спасла вам жизнь, — быстро проговорила она.

— Безусловно, — он кивнул. — Но не только поэтому. Дэнья Свелл — вы удивительная девушка, не похожая ни одну из тех, кого я знаю.

— Еще бы, — Альва вновь перебила его. — Вы ведь окружены придворными дамами. Мне далеко до них!

— Это им далеко до вас, — Элвир собрался с духом, чтоб сказать то, что собирался. — И между тем, я хотел бы просить вас стать одной из них.

— Что? — зеленые глаза девушки округлились, отчего стали казаться еще больше.

— Альва Свелл, вы слишком умны и слишком красивы, чтобы до конца своих дней прозябать в старом замке…

— Может быть, наш замок и старый, — мгновенно вскинулась девушка, — но именно под его крышей вас вытащили из-за Грани. И вовсе я тут не прозябаю.

Элвир понял, что допустил ошибку, и проклял свое неумение общаться с женщинами. Хотя девочка тоже хороша. Вообще не обратила внимания на похвалу красоте и уму, зато въелась из-за замка. Порой все-таки с дворцовыми дамами разговаривать проще, они куда более предсказуемы.

— Я не это хотел сказать, — вздохнул Торн. — Ваш замок хорош. Он м-мм… расположен в живописном месте, — он не знал, что еще придумать, чтоб загладить оплошность. — И вы тут постоянно при деле. И все-таки — это не ваше место.

— А какое место — мое? — в голосе девушки слышалась горечь незаслуженной обиды, и Элвир вновь мысленно обругал себя. — Хотите оказать мне милость, расплачиваясь за спасение жизни? Взять в Тиарис, одеть в красивую одежду, обучить манерам и посадить за пяльцы и чтение изящных сонетов?

В общем-то именно этого он и хотел, но только сейчас, слыша все это из уст Альвы, понял как мало ей подходит придворная жизнь.

— Мне это не нужно, эн Элвир, — тихо продолжала она. — Я знаю, вы хотите как лучше, но вы сильно ошибаетесь, полагая, что мое место — в королевском дворце Тиариса. Но даже будь я более утонченной особой и мечтай о придворной жизни, все равно бы отказалась.

— Почему? — на этот раз он не пытался спорить, просто хотел услышать, что она сама думает по этому поводу.

— Начнем с того, что братья меня никогда не отпустят с вами. И по правде, их можно понять.

Можно, вздохнув про себя, согласился Торн. Будь у него сестра, он бы тоже не отпустил ее со столичным хлыщом, разбрасывающимся обещаниями. Но сейчас-то он не на их месте, а на своем.

— И потом, посудите сами, как я смогу прислуживать королеве Дайрии?

— В Дайрии нет королевы, — поправил Элвир. — Мать короля умерла, а женой он пока не обзавелся.

— Это неважно. Важно то, что Дайрия — враг Элара. Вы напали на нас, и то, что ваш король проиграл эту войну говорит лишь о торжестве справедливости, но никак не оправдывает его в наших глазах. Я не хочу служить Валтору Дайрийскому! — решительно заявила она. — Пусть жизнь, которая ждет меня здесь не будет блестящей или роскошной, зато это будет та жизнь, для которой я рождена. Повторяю, даже желай я лучшей доли, не стала бы покупать ее ценой предательства. Но я не желаю. Мне грустно, что вы этого не понимаете, эн Элвир.

— Это ты не понимаешь, что тебя ждет, — Торн не желал сдаваться, хоть и понимал, что Альва кругом права. В пылу спора он перешел на «ты», но не стал поправляться. — Ты даже не останешься в родном замке, Альва Свелл. Через год-другой братья устроят тебе какой-нибудь выгодный брак с местным бароном, и хорошо еще, если он не будет в два раза старше тебя. Ты нарожаешь ему кучу детей, будешь гонять по замку слуг и заведовать содержимым амбаров и кладовых.

— И что? — девушка с вызовом посмотрела на него. — Так жила моя мать. И мои тетушки, и кузины. Вы считаете такую жизнь жалкой и унизительной? Жизнь придворных дам, которые дни напролет проводят, танцуя на балах, слушая менестрелей, выбирая наряды и флиртуя с кавалерами, конечно, много лучше и достойней?

— Нет, — Элвир злился оттого, что убеждая эту девочку, был вынужден противоречить собственным взглядам. Он признавал ее правоту почти во всем, но не хотел отступаться. — Смысл жизни не зависит от места, где живет человек, и даже от того, чем он занят. Смысл зависит только от самого человека. Какую бы жизнь ты ни прожила, Альва Свелл, это будет хорошая жизнь — и для тебя, и для тех, кто рядом. Просто я хочу, чтоб твоя жизнь проходила не слишком далеко от меня.

Лучше честно признаться в собственном эгоизме, чем продолжать и дальше воспевать прелести придворной жизни.

— Почему? — она говорила совсем тихо, опустив глаза.

— Я уже говорил, что ты дорога мне, Альва Свелл. Я привязался к тебе.

На самом деле Элвиру хотелось сказать гораздо больше, но он понимал, что не вправе.

— Не стану скрывать, я тоже привязалась к вам, эн Элвир. Вот уж не подумала бы, что когда-нибудь подружусь с дайрийцем, — неожиданно усмехнулась она, но тут же вновь стала серьезной. — Признаюсь, мне бы хотелось видеться и разговаривать с вами, но отправиться ради этого в Дайрию — это слишком! Вы хороший человек, эн Торн, хоть и дайриец, но ради вас я не оставлю дом и родную страну, не пожертвую репутацией и не стану вести жизнь, которую считаю совсем для себя не подходящей.

Элвиру было отрадно слышать, что он небезразличен Альве, но ее твердый и окончательный отказ причинял боль. Ему не пробить убежденность этой девушки. Убежденность, основанную именно на тех качествах, которые так нравились ему — благородство, честность, бескорыстие. Альва Свелл не была бы собой, если бы согласилась на его предложение. Да и какое он имеет право ради собственной прихоти делать из единственной женщины, заслужившей его уважение, подобную тем, кого он почти презирает? Вот уж поистине не лучшая благодарность. А ведь поначалу мысль увезти Альву в Тиарис казалась такой удачной.

Оставив уговоры, Торн замолчал, чем немедленно воспользовалась Альва для того, чтобы изложить ему детали побега. Элвир, погруженный в мрачные мысли, почти не слушал ее, однако, в какой-то момент решил изобразить заинтересованность, чтоб не обижать девушку.

— Верхом из замка не выбраться иначе как по подъемному мосту. А мне совсем не хотелось бы угрожать оружием караульным…

— Подъемный мост? Да вы совсем меня не слушаете, эн Элвир! — возмутилась она. — Пожалуй, мне лучше уйти. Я вернусь, когда ваши мысли не будут так далеко отсюда… и когда вы не будете злиться на меня так сильно, — добавила она у самой двери.

Глава 9

Лотэсса пустила коня галопом, чтоб как можно скорее увидеть озеро. Здесь, в горах все было совсем по-другому. Удушающая вельтанская жара давно осталась позади. А тут лицо и руки ласкал свежий горный ветер, в котором смешались тепло и прохлада. Он нес ароматы трав, деревьев и пока невидимой воды.

— Эй, сестренка, куда ты рванула? — Эдан мигом нагнал ее. — Захотела первой доскакать до озера? И не мечтай! Куда твоему Карвену до моего Граната.

Тэсса улыбнулась брату. Так хорошо! Совсем как в детстве, во время довольно редких, а оттого еще более дорогих поездок в Норту. Дети герцога Линсара любили свой родовой замок, как и он сам. И только эна Линсар не горела желанием проводить время в тех местах, где прошла ее юность. Мирталь Линсар почитала себя созданной для столичной и придворной жизни, а потому в Норте она начинала тосковать, скучать и злиться.

Как хорошо, что сейчас они с Эданом только вдвоем… если не считать навязанного его величеством отряда гвардейцев. Выпросив у Йеланда позволения отправиться в Норту, чтоб лечить выдуманные недуги, Тэсса для очистки совести позвала родителей с собой, но совсем не удивилась решительному отказу со стороны матери и молчаливого согласия с решением жены — со стороны отца. Не говорить же им в самом деле, что через несколько месяцев Вельтана будет охвачена огнем темной магии и человеческого безумия. Но Тэсс не слишком переживала за родителей. Зная матушку, можно быть уверенной, что та исчезнет из столицы еще до того, как станет по-настоящему опасно. В прошлый раз так и было. Никакие соображения не перевесят для эны Линсар соображений собственной выгоды.

Зато ей удалось зазвать с собой Эдана, точнее, брат сам вызвался сопровождать девушку, вызвав приступ буйной радости. Как хорошо, что по меньшей мере месяц, а может и дольше, они будут вместе, в родном замке, вдали от столичной суеты и грядущих ужасов. Она так страдала по брату, когда считала его мертвым, что заслужила это время рядом с ним. Правда, пока они совсем не одни. Йеланд послал отряд гвардейцев для того, чтоб сопровождали королевскую невесту до ее родового замка. Того, что с Тэссой поедет старший брат и люди Линсаров, королю оказалось недостаточно. С другой стороны, счастье, что он вообще выпустил ее из столицы.

Удивительно все-таки, насколько оказалась права Энлил, посоветов вместо открытого бунта или магии, применить обычную женскую хитрость. Лотэсса вспомнила разговор с Йеландом. Как омерзительно было притворяться, изображая не только покорность, но и расположение к его величеству. В то время, когда ей нужно было фальшивым смирением успокоить подозрения Валтора, чтоб избежать казавшегося тогда ненавистным брака, Тэсс боялась переиграть, чтоб не вызвать подозрений со стороны умного и проницательного Дайрийца. Но Йеланд — совсем другое дело. Этот человек, раньше не уважавший себя, теперь перешел к слепому обожанию собственной персоны. Ему ничего не стоило поверить, что и другие в восторге от него. В том числе Лотэсса Линсар, которую он соблаговолил выбрать на роль своей королевы.

Старательно изображая смущение, Тэсс призналась, что избегала ухаживаний короля только по причине помолвки с его братом, а также из боязни оскорбить королеву. И он поверил! Хотя должен был помнить, какими упреками осыпала она его за то, что пробудил Изгоя, прибегнув к его помощи. Как не допускала и мысли о том, чтоб связать с ним свою судьбу. Как шарахалась от каждого прикосновения. Зато теперь пришлось мужественно терпеть. Тэсс тошнило от омерзения, когда Йеланд брал ее за руку или обнимал за талию. Раньше она легко переносила его прикосновения во время тех же танцев, но теперь они казались пыткой. Хорошо хоть от поцелуя удалось отвертеться. Мягко, но решительно упершись руками в грудь уверовавшего в свою мужскую неотразимость монарха, она отчитала его, стараясь, чтобы в голосе звучал ласковый упрек, а не гнев и отвращение, переполнявшие ее в тот момент.

— Ваше величество, вспомните, что я лишь согласилась выйти за вас, но не стала еще вашей женой!

— Но ведь это только поцелуй, — пробормотал Йеланд, смущенный и раздосадованный строгостью девушки. — Такие вещи позволительны между женихом и невестой.

— Однако ваш брат никогда не позволял себе подобного, — уколола в ответ Тэсс.

— Что ж, тем лучше, — король вдруг повеселел, вместо того, чтоб разозлиться. — Это значит, что все ваши поцелуи достанутся только мне одному, пусть и после свадьбы.

Лотэсса с ужасом подумала о такой перспективе, мгновенно пожалев, что не позволила Валтору поцеловать себя, когда они расставались. Страшно даже представить, что первым поцелуем в ее жизни станет прикосновение губ Йеланда — противного ей как мужчина, и совершенно отвратительного как человек. Но тут же девушка успокоила себя тем, что собирается навсегда ускользнуть от короля. Не будет никаких поцелуев, потому что Закат мира наступит раньше ненавистной свадьбы.

Взяв себя в руки, Тэсса наблюдала нескрываемое торжество Йеланда, уверенного, что добился своего. Лотэсса Линсар оставалась его единственной несбывшейся мечтой, ее равнодушие омрачало его триумф. Теперь же, король был уверен в полной своей победе. Его ликование помогло Тэсс выторговать условия для своей капитуляции, настолько выгодные, насколько вообще возможно. Король прямо-таки излучал благосклонность и жаждал засыпать свою невесту самими разными дарами. Вот тут-то, кротко склонив головку, девушка начала жаловаться на снедавшую ее тоску, которая по мнению семейных врачей, является следствием недостатка свежего воздуха и природы вокруг. По словам выдуманных Тэссой лекарей для поправки здоровья — телесного и душевного — ей совершенно необходим горный воздух Норты. Ей советовали пробыть в горах по меньшей мере до конца лета, а если не станет лучше, то до первых холодов.

— Это слишком долго! — возмутился Йеланд.

— Значит вам совсем не важно мое здоровье? А ведь вы уверяли, что любите меня! Как я могу доверить вам всю свою жизнь, понимая, что она вам совершенно безразлична?

Слова были насквозь лживыми, зато эмоции — настоящими. Она на самом деле переживала из-за отказа короля отпустить ее, оставалось лишь выдать страх за расстройство недостаточной силой чувств будущего мужа.

— Вы несправедливы ко мне, Лотэсса, — Йеланд говорил оправдывающимся тоном. — Я всего лишь не хочу расставаться с вами. Особенно, теперь, когда убедился, что моя любовь к вам не безответна.

Его величество даже не заметил, что Тэсс ни слова не сказала о чувствах, лишь дала согласие на брак с ним. Впрочем, разубеждать его было самоубийственно. Напротив, стоило укрепить короля в мысли, что он любим своей избранницей и потому может ей полностью довериться. И Тэсса решилась на опасный шаг.

— Что ж, я останусь в столице, если вам так угодно. Возможно, ближе к свадьбе я совсем зачахну, но это не так уж и важно. Ведь вы — король, и ваши желания — превыше всего.

Последняя фраза была неприкрытым упреком, но Йеланд воспринял ее по-своему.

— Вы правы, Тэсс, — он нежно коснулся ее руки, и девушке стоило огромных усилий не отдернуть ее. — Теперь я настоящий король, и все мои желания осуществляются, как и должно. Рад, что и вы наконец проявляете надлежащее смирение. Но мне бы не хотелось чтоб покорность моей воле оборачивалась вашими страданиями. Если вам так хочется отправиться в Норту для поправки здоровья и улучшения настроения — поезжайте. Моя королева должна быть здоровой, полной жизни и излучать радость. Кроме того, здоровье понадобится вам, чтоб подарить мне сильных и прекрасных наследников.

При упоминании о наследниках Тэссу передернуло, но, к счастью, Йеланд этого не заметил. Никаких детей не будет, напомнила она себе. И девушка принялась с удвоенной силой изображать смирение и благодарность.

Правда, Йеланд согласился отпустить ее лишь до конца лета, а в последние дни месяца Эльвии велел собираться в обратную дорогу. Чтоб в конце месяца Фэссы, они могли сыграть свадьбу. Так и быть, свадебными приготовлениями они будут заниматься без нее. Король выразил уверенность, что эна Линсар позаботится о том, чтобы свадьба ее дочери прошла наилучшим образом. С этим Тэсс согласилась, причем искренне. Вряд ли что-нибудь доставит маменьке большее удовольствие, чем готовить бракосочетание дочери с королем. Тут уж Мирталь окажется поистине в своей стихии. Что ж, пусть развлечется и порадуется … напоследок.

Затем настала очередь короля выставлять условия. Он настоял на официальном объявлении о помолвке с Лотэссой, как только разберется с разводом. Шафира сегодня же узнает о том, что ее пребывание в роли королевы Элара подошло к концу. Разумеется, ее батюшка будет в страшном гневе, но для его же блага лучше не устраивать шумного скандала. Теперь Йеланд Эларский уже не тот, что прежде и с ним надлежит считаться. Впрочем, понадобится дать за Шафирой достойное отпускное. Скорее всего, придется отрезать приграничный кусок Унт-Рино, на который Тарника давно зарится.

— Вот видите, Тэсса, на какие жертвы я иду ради счастья быть с вами! Приходится раздавать земли собственного государства.

Тэсс чуть было не высказала, что думает о подобной государственной политике, но сдержалась, напомнив себе, что скоро все государственные границы потеряют смысл. А Шафире Тарнийской даже лучше будет провести остаток отведенного времени дома, где ее любят и уважают. Все лучше, чем рядом с Йеландом, каждый день унижающим жену пренебрежением.

Кроме того, его величество настоял, чтоб Лотэссу до Норты сопровождал отряд королевских гвардейцев. Тэсс не понимала, чего в этом требовании было больше — заботы о безопасности невесты или недоверия к ней. Но пришлось согласиться. Так ее учила Энлил — уступай в мелочах и до конца стой на своем в том, что действительно важно. Главное, что сражение в целом Лотэсса выиграла, и небольшие уступки не испортят радости от победы.

И вот теперь, спустя две недели, они с Эданом мчатся наперегонки по знакомым с детства местам, а гвардейцы трусят за ними, сопровождая скорее кареты с вещами и слугами, чем детей герцога Линсара. И впереди — свобода в обществе самого дорогого человека. Одного из двух. Второго ей уже не увидеть. А ведь могла бы остаться с Валтором и стать его женой. Но вместо этого, изо всех сил рвалась в Элар, чтоб предотвратить пробуждение Изгоя и спасти Йеланда, которого сейчас ненавидела настолько, что сама готова была убить. Останься она в Дайрии, Закат мира так же грозил бы Анборейе, зато последние дни она провела бы рядом с тем, кого любит. Но тогда Эдан был бы далеко. Все равно пришлось бы выбирать между двумя любимыми мужчинами. В обществе Валтора она провела несколько последних месяцев, когда считала брата мертвым. А теперь выбрала Эдана.

Брат, не подозревавший, что творится на душе у Тэссы, легко обогнал ее, задев самолюбие и заставив на время позабыть об обоих королях — Дайрии и Элара. Теперь важно только одно — первой увидеть озеро Имрэ. Лотэсса припала к шее коня, подбадривая Карвена и понукая обогнать соперников. Пусть Эдан и считает своего Граната быстрее, на самом деле оба жеребца принадлежали к одной породе чистейших сантэрских кровей. Победы Граната в подобных состязаниях скорее говорили о том, что Эдан лучший наездник, чем Тэсс. Но сейчас девушке очень хотелось первой обогнуть скалу, за которой открывался вид на озеро. И у них с Карвеном получилось. Сначала они догнали Эдана, а потом обошли у самой скалы.

А за скалой взгляду открывались заключенные в кольцо гор воды озера Имрэ, такие же серо-зеленые, как глаза Валтора Дайрийского.

Глава 10

Элвир лежал без сна. Два дня прошло со времени их разговора с Альвой, с тех пор девушка у него не появлялась. По-хорошему, следовало бы разыскать ее и вернуться к теме побега. В его голове и сердце может твориться что угодно, но он нужен своему другу и королю. С сердечными ранами можно разобраться и в Тиарисе. В конце концов, в своей душевной боли виноват только он. О чем он вообще думал, когда хотел практически похитить девушку из родного дома, бросив несмываемое пятно на ее честное имя, оставив безутешными ее близких, которым, кстати, обязан жизнью. И все ради сомнительной чести стать придворной дамой в чужой стране. Это было бесчестно и эгоистично. Самое лучшее теперь добиться от Альвы прощения и воспользоваться ее благородным предложением. Чем скорее он уедет из замка Свеллов, тем лучше будет для всех, включая братьев Альвы. Добравшись до столицы Дайрии, Торн сможет отправить со своими людьми выкуп, на который так рассчитывает Барнис. Альва через какое-то время забудет о дайриском рыцаре, которого вытащила из-за Грани. Хвала богиням, сердце ее свободно, и привязанность к Торну не более чем дружеское расположение. Ну, а он, вернувшись в Тиарис, погрузится в дела и попробует выкинуть из головы образ своей зеленоглазой спасительницы. В любом случае, ему следует уехать как можно скорее. Если девушка не придет к нему завтра, придется ее разыскивать.

Не успел он подумать об этом, как дверь скрипнула. Элвир вскочил навстречу Альве, которую так ждал, но столкнулся нос к носу со старой Хэнн.

— Вижу ты уже совсем здоров, — усмехнулась женщина, по-прежнему не затруднявшая себя церемониями. — Скачешь прям как олень. Вижу, ждал не меня? — она лукаво взглянула на Торна темными глазами, слишком живыми и ясными на старом сморщенном лице.

— Я ждал Альву, — он не стал скрывать. — Но она уже, конечно, спит.

— Не спит, — усмехнулась Хэнн. — Я только что от нее.

— Она просила мне что-нибудь передать? — только задав вопрос, Элвир подумал, что стоит быть осторожнее. Откуда ему знать, посвящала Альва в свои планы старую служанку или нет.

— Ничего не просила. Я у нее совсем по другому поводу была.

Он не собирался задавать вопросов, но Хэнн продолжила:

— Гадала я ей, вот что. Все знают, что я в этих делах смыслю. Ко мне рыцарские жены и дочки с других замков приезжали, вот как, — с гордостью объявила старуха.

— Не сомневаюсь в вашем таланте, — равнодушно ответил Торн, не понимая, зачем вообще ему знать такие вещи. Гадание — женская блажь, и даже странно, что Альва в этом оказалась похожа на представительниц своего пола.

— Ежели веришь в мой… Как ты это назвал? Талант? То почему бы на себе его не испробовать? — Хэнн засмеялась дребезжащим старческим смехом.

— Мне?! Простите, почтенная Хэнн, гадание — это не для меня.

— И все-таки, — настаивала Хэнн. — Уважь старуху, которая лечила твои раны.

Она так все повернула, что теперь он просто не мог отказаться, да и к тому же, Хэнн удалось разжечь в нем любопытство.

— Что ж, раз ты настаиваешь, я не прочь. Все равно ведь не спится.

— Вот и славно, — она довольно кивнула. — Посмотрим, что скажут тебе руны.

Затем Хэнн извлекла откуда-то мешочек и высыпала из него груду палочек, раскрашенных в синий и черный цвета и камешков со странными знаками. Все это добро она разложила на деревянном подносе, на котором Элвиру обычно приносили еду.

Торн слышал о рунах, но видеть прежде не доводилось. Он представлял себе руны иначе — в виде табличек с надписями-предсказаниями.

Хэнн велела ему взять руны в горсть и затем бросить обратно на поднос.

— Похоже на игру в кости, — заметил Торн.

— Она и есть, — усмехнулась старуха. — Только играешь не с человеком, а с собственной судьбой.

Элвир не собирался принимать эту женскую забаву всерьез, но при словах Хэнн испытал какое-то странное беспокойство.

После того, как брошенные рукой Торна руны улеглись на подносе, Хэнн их не сдвигала, очевидно, чтоб сохранить узор его «броска». Только брала тот или другой камешек в руки, подносила к глазам, хмыкала, цокала языком или качала головой, а затем клала обратно — ровно на то же место, откуда взяла.

— Ну что там? — поинтересовался Элвир, которому скучно было просто смотреть на эти манипуляции. — Я буду жить долго и счастливо?

— Не мешай! — цыкнула на него Хэнн, потом уже спокойнее добавила. — Все скажу, подожди только.

Ждать пришлось довольно долго, Хэнн пристально всматривалась в каждый камешек, и чем дальше, тем изумленнее становилось ее лицо. И хотя Торн по-прежнему считал эту затею глупой, ему не терпелось слышать, что же удивительного старая женщина там углядела.

— Никогда такого не видела, — заявила она, наконец оторвавшись от изучения рун. — И тебе они говорит в точности то же, что и нашей девочке.

— Альве?

— Ей самой, — кивнула Хэнн. — Если честно, я пришла к тебе только чтобы проверить то, что руны сказали Альве. Иногда даже мне не так-то просто понять их язык. Но тут сомнений быть не может, вам обоим они пророчат одну судьбу. Одну на двоих.

При этих словах Элвир испытал смешанные чувства. С одной стороны, он был рад, что судьба не разлучит его с Альвой Свелл. В общем чего-то в этом роде он ждал и хотел услышать. Но в то же время, Торн был слишком рациональным человеком, чтоб избежать подозрений, что старая служанка Свеллов все подстроила, чтоб свести его с со своей юной госпожой. Элвир полагал, что Хэнн куда проницательнее того же Барниса и сразу углядела в раненном рыцаре птицу высокого полета. Почему бы ей не придумать всю эту затею с гаданием, чтоб убедить дайрица обратить внимание на Альву? Интересно, девушка рассказала ей о предложении Торна, отправиться с ним в Тиарис?

— Смотришь на меня так, будто я вру, чтоб тебя окрутить, — с укоризной заметила Хэнн.

— Вы что, мысли читаете? — невольно вырвалось у Торна.

— Нет, я читаю руны, но мысли твои угадать не трудно. Так вот, послушай, мне от тебя ничего не надо, а госпоже моей и подавно. То, что я скажу тебе — не хитрость, а милость. И я не знаю, какое добро больше — вылечить тебя или раскрыть правду о твоей судьбе. Дальше поступай с этим знанием, как хочешь.

Элвир хмыкнул в ответ, но спорить не стал. На самом деле, что бы там ни наговорила Хэнн, он поступит так, как сочтет нужным.

— Когда я разложила руны для Альвы, они сказали, что вы связаны. Теперь они говорят то же самое. Вы как будто знали друг друга прежде…

— Это неправда, — перебил Торн. — Мы никогда не встречались.

— Я и не говорю, что встречались, но вы связаны и предназначены друг другу. Руны говорят, что ваша связь сильнее смерти.

— Если это что-то и значит, то лишь то, что Альва спасла мне жизнь.

— Ты так и будешь без конца перебивать? — рассердилась Хэнн. — Хотя я все сказала. Альва — твоя судьба, а ты — ее. Хочешь уйти — уходи, все равно вернешься.

Элвиру хотелось спорить, ему не нравилось, что все словно решили за него. Не нравились все эти разговоры про судьбу и предназначение. Да, Альва стала очень дорога ему, но судьба тут не при чем. Даже в том, что лицо девушки являлось ему в бреду нет ничего магического, ведь она была последним человеком, которого он видел прежде чем впасть в беспамятство.

— Это все, что вы хотели сказать? — сухо спросил Торн. — Что ж, это было очень занимательно.

— Да, это все. Теперь я уйду, — она принялась собирать свои руны в мешочек, что-то ворча себе под нос — достаточно тихо, чтоб нельзя было разобрать и достаточно громко, чтоб выразить свое недовольство.

Когда старая Хэнн уже стояла у дверей, Элвир спросил:

— Альве вы сказали то же самое?

— Да. И она так же фыркала, как и ты. Глупые дети! — осуждающе произнесла Хэнн и скрылась за дверью.

Оставшись один, Элвир понял, что злится. Он думал, что гадание позабавит его, но в итоге чувствовал себя так, словно его поймали на чем-то недостойном. Хэнн выставила все так, будто у него есть долг перед девушкой, который он отказывается выполнить. Но она не права. Плевать на судьбу и прочие глупости. Разве он не сделал все возможное, чтобы быть с Альвой?

Все возможное? Неужели пост фрейлины при дворе — единственное, что влюбленный мужчина может предложить девушке, похитившей его сердце? Пора бы уже быть честным с собой — он влюблен в Альву. Может статься, что это блажь, следствие вынужденного одиночества и скуки. Старый, как мир поэтический сюжет — рыцарь отдает сердце выходившей его деве. Справедливости ради стоит отметить, что врачеванием его ран занималась старая Хэнн, зато спасением он обязан Альве. Она приходила к нему, разгоняла тоску и боль разговорами, да и самим своим присутствием. Нет ничего удивительного в том, что девушка завладела его мыслями и сердцем. Но так же не будет удивительным, если вся эта романтическая привязанность рассеется как наваждение, стоит ему оказаться в привычной обстановке.

Но то, что переполняет его сейчас, иначе как любовью не назовешь. А любимую женщину порядочный мужчина хочет видеть своей женой. Странно, что он впервые за все это время позволил себе задуматься о таком выходе. Неужели все дело только в разнице их положения? Значит, можно полюбить девушку, которой не посчастливилось родиться богатой и знатной, а жениться на ней — нельзя? Нет ничего зазорного в том, чтобы связать судьбу с женщиной более низкого положения. Но только не в том случае, когда ты практически второй человек в государстве, и твой король может иметь виды на твой брак, как и на свой собственный. Элвир давно свыкся с мыслью, что его рука и сердце принадлежат интересам короны в большей степени, чем ему самому. Лучшее, на что он мог надеяться — проникнуться душевной склонностью к даме, которая подойдет на роль эны Торн. Любовь и уважение, возникшие в союзах, заключенных из династических, финансовых и политических причин — не такое уж редкое дело. Взять хотя бы его родителей. Но брак по любви с простой дворянкой, да еще и эларской — это очень смелый шаг.

Элвир вспомнил герцога Линсара, стоявшего к эларскому престолу ближе, чем Торн — к дайрийскому. И несмотря на свое положение Оро Линсар решился жениться на никому неизвестной девице из Норты. Когда это случилось Элвир был совсем ребенком, но все равно помнил скандал, докатившийся даже до Тиариса. Но скандал пошумел и утих, а герцог, надо полагать и по сей день не пожалел о своем выборе. Торн никогда не видел эну Линсар, но полагал, что сия дама была в свое время очень хороша, если судить по красоте ее дочки, заявившейся в Тиарис в начале весны. В конце концов, почему он не может позволить себе то же самое? Ведь Валтор Дайрийский не только его король, но и его друг. Он должен понять. Кроме того, Валтор ни разу напрямую не говорил о том, что имеет матримониальные виды на Элвира. Зато к себе в этом плане король предъявлял самые строгие требования. Никакой свободы в выборе супруги дайрийский король для себя не видел. Союзы монархов — это союзы держав, тут ничего не поделаешь. Но ведь Элвир — не король, и даже по большому счету не член королевской семьи. Хоть он и состоял в родстве с Малтэйрами, но оно было настолько дальним, что не подлежало точному определению.

Так почему бы ему не жениться по любви? Чем дольше Элвир думал об этом, тем больше нравилась ему идея. Представлять Альву в роли эны Торн было упоительно. И как же надо было старательно прятать правду от себя самого, чтоб решить, что он сможет довольствоваться редкими встречами с Альвой при дворе, случайными беседами, да парой танцев на балах. А как бы он отнесся к ухаживанию придворных кавалеров за красивой юной фрейлиной? Порадовался бы ее успеху? Как бы не так! Он бы с ума сходил от ревности. Элвир понял, что не желает Альве счастья с другим, пусть даже самым достойным мужчиной. Нет, он хотел эту девушку только для себя — безраздельно и навсегда.

Приняв решение жениться на Альве Торн испытал облечение. Наконец все встало на свои места. И дурацкая судьба, о которой толковала Хэнн, здесь не при чем. Все дело в Альве. И в нем. Кто же виноват, что первая женщина, по-настоящему поразившая его, нашлась не в залах Ортейна, а в захолустном фьеррском замке? Это случайность, но случайность за которую впору благодарить древних богинь.

Элвир встал с постели и подошел к узкому оконцу — охладить пылающее лицо и хоть немного успокоить сердце, стучавшее как молот по наковальне. Летняя ночь угасала, готовясь уступить место раннему в это время года утру. На светлом небе почти не осталось звезд, последние блеклые точки светились над лесом, темнеющем вдалеке. Элвир дышал полной грудью. Свежий и прохладный ночной воздух касался разгоряченных щек и лба.

Как отрадно наконец-то осознавать, что желания не расходятся с требованиями долга, а сердце и совесть в полном согласии хотят одного и того же. И все-таки не стоит спешить. Не похоже на то, что его чувства к Альве могут оказаться минутной прихотью, и все же он обязан проверить их, оказавшись вдали от нее. Кроме того, надо рассказать обо всем Валтору. Это по крайней мере, честнее, чем явиться в столицу с молодой женой и поставить короля перед фактом.

Жаль, что он не сможет хотя бы рассказать девушке о своей любви на прощанье. Нет, признаться в чувствах он сможет не раньше, чем проверит их временем и расстоянием. Он вернется, чтобы по всем правилам просить ее руки у Барниса. Остается надеяться, что щедрая сумма выкупа примирит братьев Альвы с побегом то ли гостя, то ли пленника. Возможно, они не захотят отдать сестру за дайрийца. Элвир нахмурился. А если и сама Альва не пожелает отдать свое сердце врагу родной страны? Но разве не призналась она в том, что привязалась к спасенному рыцарю? И, в конце концов, разве не связала их неразрывными узами сама судьба, написанная на горстке цветных камешков?

Вечером следующего дня Элвир прощался с Альвой за стенами замка. Альва показала ему место, где стену было довольно легко перелезть. Конечно, для человека, которому еще недавно каждый шаг давался с трудом, это оказалось не так уж легко. Но все-таки Торн преодолел стену, а затем и пересохший ров. Альва ждала его в небольшой рощице, подходившей почти к самому замку. Она забрала из конюшни Изгоя, сославшись на то, что конь зачахнет, если не давать ему время от времени скакать на воле. Элвир никогда бы не позволил девушке сесть на Изгоя, если бы не был уверен в своем коне. Изгой знал Альву, которая временами приносила ему лакомства и ласково беседовала. Да и нрав у его коня был не тот, чтоб сбросить юную наездницу. Изгой умел каким-то особым чутьем отличать друзей от врагов.

Затея с побегом стала возможна лишь потому, что братья Альвы отправились на охоту, а с ними почти все мужчины из замка. Впрочем, именно на это она и рассчитывала, продумывая свой нехитрый план.

Элвир понимал, что им опасно вот так стоять, да еще с той стороны, откуда в любой момент могут вернуться охотники в случае, если охота не задастся. И все-таки никак не мог найти в себе сил вскочить в седло и расстаться с Альвой, пусть не навсегда, но надолго. Все слова уже были сказаны, кроме тех, которые он хотел сказать больше всего. Альва выглядела грустной, но говорила нарочито беззаботным голосом, тщетно пытаясь скрыть свое настроение. Элвир понимал, что радоваться печали в глазах любимой девушки неправильно и эгоистично, но как же отрадно знать, что Альве жаль расставаться с ним.

Элвир снял с пальца фамильное кольцо Торнов, с которым не расставался с тех пор, как оно стало ему впору. Это был серебряный перстень с черным топазом. Торн протянул кольцо девушке.

— Оно мне немного великовато, — заметила Альва.

— А я не предлагаю тебе его носить. Это залог того, что я пришлю выкуп и способ уберечь тебя от гнева братьев, вполне заслуженного, кстати сказать, — он улыбнулся. — Черный топаз — очень редкий камень, существуют только одни копи, где его добывают, причем в Латирэ. Его цена намного больше пятисот арисов, и уж тем более, эларских. Если через пару месяцев мои посланцы не привезут выкуп — Барнис может его продать.

— А если привезут, передать вам кольцо с ними? — спросила Альва, крутя фамильное украшение в руках.

— Нет, — он позволил себе взглянуть на девушку с нежностью. — Оставь у себя до тех пор, пока я не вернусь.

— Вы вернетесь? — Альва даже не пробовала скрыть радость в голосе. — За кольцом?

— За тобой! — Элвир улыбался, глядя как светлеет ее грустное личико.

— Но ведь я же сказала, что не поеду с вами в Дайрию.

— Это мы еще посмотрим!

Глава 11

Валтор третий раз пробегал глазами донесение, но не мог до конца поверить написанному. Несколько отрядов имторийцев вторглись в Лашир, захватили два приграничных города и объявили всю провинцию своей. Лашир — единственная территория, где Дайрия граничила с Имторией, именно это обстоятельство определяло обоюдное отсутствие посягательств. Другое дело — Элар. Обширные земли соседей издавна манили эларских королей. Большая часть и без того скудного имторийского бюджета уходила на содержание армии для обороны от вечных нападок Элара. Но сами имторийцы, хорошо обученную регулярную армию использовали только для обороны, не разу не попытавшись атаковать Элар, даже во времена упадка. Слабостью нынешнего эларского монарха попыталась воспользоваться Дайрия, пусть и неудачно. Но Айшел Имторийский и не думал вводить войска в Унт-Рино, хотя момент для вторжения был наиболее удачным за последние несколько десятков лет. Оно и понятно, Имтория слишком бедна для ведения захватнических войн, ей и оборонительные обходились слишком дорого.

То есть все было понятно до того момента, пока Имтория не вторглась в Лашир, тем самым практически объявив войну Дайрии. Дайрии! Если Элар считался извечным врагом Имтории, то с Дайрией этому государству нечего было делить. Более того, в этом случае действовал негласный принцип «враг моего врага — мой друг». Настоящих альянсов против Элара Дайрия с Имторией не заключали, но дайрийцы радовались всякий раз, когда Элар тратил силы и средства на бесплодные атаки имториийских границ. В то же время моменты обострения противостояния Дайрии с Эларом давали Имтории передышки от нападок жадных до чужих земель соседей. То есть Дайрия с Имторией, не будучи союзниками, по сути имели общие интересы. Какой смысл королю Айшелу ссориться с дайрицами именно сейчас? Хочет воспользоваться тем, что Дайрия ослаблена неудачной кампанией? Не слишком ли самоуверенно?

У Валтора в голове не укладывались мотивы неожиданной дерзости Имтории, впрочем, даже сумей он их понять, вряд ли стало бы легче. Ужасный год! Провальная война в Эларе, надолго если не навсегда покончившая с мечтой создать империю на месте двух враждующих государств, неизбежное в таких случаях недовольство подданных, смерть лучшего друга, а теперь еще и это.

В донесении довольно скупо говорилось о последствиях нападения, но упоминались разрушения, пожары и многочисленные жертвы. Валтор планировал лично встретиться с гонцом, после того, как тот хоть немного отдохнет после долгого пути. На Лашир напали шесть дней назад, но от границ до Тиариса — неблизкий путь, и гонец проделал его настолько быстро, насколько было возможно.

Король проклинал себя за то, что не держал гарнизонов в приграничных городах Лашира. Вот границы с Эларом были укреплены по всем правилам. В этом правители Дайрии проявляли даже излишнюю предусмотрительность. Границы с Сантэром тоже всегда должным образом оборонялись, а вот кусок Лашира оставался без внимания. Почему его предки, и он вслед за ними позволяли себе такую беспечность? Ведь, в конце концов, Имторию сложно назвать мирным королевством. И пусть раньше они не нападали, но так раньше и Дайрия не вторгалась в Элар. Рано или поздно случится может все что угодно, и разумный правитель должен стараться подготовиться к любым неожиданностям.

Впрочем, у него еще будет время изводить себя самобичеванием. Сейчас куда важнее разобраться с вторжением и дать достойный отпор. Что сейчас происходит с жителями захваченных городов? Сколько дней понадобится на то, чтоб собрать войско? Как долго будет оно добираться до Лашира? Надо будет послать клич всем рыцарям, чьи земли находятся поблизости, чтоб собирали отряды и двигались на врага. Хотелось бы верить, что отчасти это уже сделано и захваченные врасплох горожане догадались не только отправить гонца с донесением в Тиарис, но и обратиться за помощью к ближайшим соседям.

Но прежде, чем принимать любые решения, нужно поговорить с очевидцем событий. Валтор надеялся, что это хоть как-то прояснит ситуацию. Как же не хватает Элвира! Конечно, его не хватает каждый день и час, но в сейчас король нуждался не в друге, а в советнике. Элвир Торн был одним из лучших, если не лучшим военачальником Дайрии. Даже в такой ситуации он бы наверняка принял разумные решения и проследил бы за их исполнением, по мере сил участвуя лично там, где это только возможно. А теперь Валтору придется думать и действовать за двоих, быть королем и полководцем.

Бросив первый взгляд на гонца из Лашира, Валтор сразу понял, почему именно этого человека выбрали гонцом. Мало того, что мужчина стоял на пороге старости, он имел всего одну руку — левый рукав его истрепанной и грязной куртки был примотан к поясу. Гонец совсем не походил на дворянина, все в его внешности и манере держатся выдавало человека не знатного.

— Мой король, — посланец опустился на колено, склоняя голову. Это искреннее проявление почтительности куда больше подходило простому солдату, чем придворное «ваше величество».

— Как твое имя? — спросил Валтор.

— Брад, мой король.

— Откуда ты, Брад?

— Из Сагани. Тамошний управитель граф Ладард послал меня к вам. Но я не сразу поехал, только когда они ворвались в город…

— По порядку, — прервал король. — Мне нужно знать обо всех событиях с самого начала. И о тех, которым ты стал свидетелем и о тех, о которых только слышал, если источнику можно доверять.

— Сначала мы поскакали в Тайх, это деревушка на самой границе.

— Как вы узнали, что на деревню напали?

— Так это, часовые со стен зарево увидели.

— Хорошо хоть часовых выставляете, — несмотря ни на что, Валтор порадовался предусмотрительности жителей Сагани.

— Ну, это… — замялся Брад. — Вообще-то обычно там их нет, но когда из Низалиса сообщили о нападении, тут уж граф стал держать ухо востро.

— Так на Низалис тоже напали? — раздраженно перебил Валтор. — Я же велел рассказывать с самого начала событий. Ладно, продолжай, — он взял себя в руки, понимая что Брад — обычный солдат и не обучен докладывать обстановку высокому начальству, кроме того, наверняка робеет перед королем.

— За день до того к нам примчался человек из Низалиса, рассказал, что имторцы напали на них посреди ночи и без труда захватили город, объявив, что отныне эти земли принадлежат императору Аширу Имторийскому.

— Императору?! — король едва верил своим ушам.

— Ну да, — солдат кивнул. Скорее всего, он не очень-то понимал разницу между королем и императором. — Стало быть, граф наш отправил ему на подмогу людей. Да уж, — мрачно вздохнул он, — лучше бы оставил их в Сагани. Отвоевать Низалис все равно, понятное дело, не смогли, зато когда на нас самих напали каждый человек был на счету.

Валтор не осуждал действия градоправителя Сагани — графа Ладарда. Выслать людей на подмогу соседям — решение правильное, вне зависимости от последствий. Принцип «каждый сам за себя» — верный путь к гибели государства.

— Ну так вот, — продолжал, между тем, Брад. — Граф часть рыцарей отправил в Низалис, и велел караул на стенах выставить. Вот они со стен-то зарево и увидали. Ну тут, ясно, все кто оружие держать может двинулись к деревням. Когда мы доехали, многие дома еще горели, и вообще там такое творилось… — он замолчал, очевидно, погруженный в тяжелые воспоминания. — Имторцы не были похожи на солдат, даже на людей. Они были как твари из-за Грани — резали, мучили, жгли. Около домов валялись мертвецы вперемешку с раненными, кричали женщины и дети. Там была девочка… — он вдруг осекся. — Негоже мне рассказывать вам такие вещи, мой король.

— Я — не нежная чувствительная дева, — резко ответил Валтор. — Видел, что такое война.

— Такого — не видели, — Брад покачал головой. — Так не воюют. Разве что лютые разбойники. В общем, они совсем как одержимые были, — посланец графа Ладарда, видно, твердо вознамерился уберечь монарха от страшных подробностей.

Зря. Король должен не просто знать, какие невзгоды выпадают на долю его подданных, он должен видеть, пусть и не своими глазами. Он должен чувствовать их боль, как свою. В каком-то смысле монарх составляет одно целое со своим народом. По крайней мере, так должно быть. Однако выпытывать детали Валтор не стал, щадя человека, которому пришлось бы вновь извлекать из памяти ужасные картины, заново проворачивая нож в душевных ранах.

— Мы сразу схватились с этими тварями на развалинах деревни. Но их было больше. Намного. Мы думали, что это налет, а это была война. Наши рыцари бились храбро, но…

— Но их было слишком мало, и они были не готовы, — закончил его мысль король.

Гонец лишь молча кивнул и продолжил рассказ. Проиграв битву, дайрийцы ринулись обратно к Сагани, оставив лишь нескольких человек для помощи раненым. Но войска врага опередили их. Защитников в городе осталось немного, зато успели вернуться те, кого отправляли в Низалис. У стен города завязался бой. Справиться с рыцарями, солдатами и стражниками оказалась не так легко, как с деревенскими жителями. Кроме того, жители Сагани были полны гнева и жажды отмщения. И все-таки имторийцы теснили защитников города к стенам. Городские стены Сагани — низкие и местами разрушенные — не смогли надолго удержать нападающих. Как и люди, сражавшиеся из последних сил, защищая родной город. Пока дайрийские воины прикрывали вход в город, через другие ворота Сагани покидали женщины и дети. Граф, не рассчитывая надолго задержать врага, решил спасти если не имущество, то хоть жизни жителей. Кроме того, он разослал своих людей ко всем окрестным рыцарям, прося помощи. Тогда же он отправил однорукого Брада в столицу к королю. Валтор с удовлетворением отметил, что хоть в одном проявил предусмотрительность — когда назначал на важные посты умных и достойных людей. Граф Ладард сделал все, что было возможно в его положении. Надо будет его наградить… если он жив.

— Значит, когда ты уезжал, город еще не захватили? — против воли, король произнес вопрос с надеждой.

— Хотел бы я сказать, что это так, мой король, — опустив глаза, ответил Брад. — Но с холма я видел, как имторские изверги ворвались в город. Богини ведают, как трудно стоять и смотреть, как убивают твоих товарищей, как жгут и грабят твой город. Но граф велел мне скакать в Тиарис и я не смел ослушаться. Да и какая от меня польза, — он горько усмехнулся.

— Огромная, — серьезно ответил Валтор. — Вот если бы ты погиб в безнадежной схватке, то получил бы честную, достойную мужчины смерть, но не принес бы пользы. Если бы не ты, Брад, откуда бы твоему королю узнать, что Сагани и Низалис захвачены? Как бы и когда бы я начал собирать войска? Сколько бы городов успели захватить до того, как мне стало известно о вторжении имторийцев? Ты не имеешь права считать себя бесполезным! Помни, что только одно почетнее, чем умереть за свою страну — жить для нее.

Король увидел, как вспыхнули глаза старого солдата, и лицо озарилось сознанием собственного достоинства. Он должен знать, что все не напрасно. Ведь так оно и есть. Каждое слово Валтора было искренним. Он был благодарен этому усталому человеку, гнавшему коней несколько дней подряд, так же, как был благодарен графу Ладарду и каждому рыцарю, солдату, стражнику вставшим на защиту своего города, своих женщин и детей.

Валтор отпустил гонца и потребовал принести самые подробные карты Лашира. Прекрасная, искусно нарисованная карта Дайрии, занимавшая часть стены в его кабинете не очень подходила для теперешних целей. Сагани и Низалис — города хоть и не совсем маленькие, но их обозначали крошечные точки, а вот деревушки, вроде Тайха, искать было бессмысленно. Кроме того, король велел отыскать все имеющиеся карты Имтории.

Пересекая быстрым шагом галерею, соединяющую приемную с кабинетом, Валтор налетел на молодого пажа, имени которого не мог припомнить. Глаза юноши сияли и все лицо лучилось радостью. При взгляде на него, Валтор испытал досаду, почти гнев. Он понимал, что мальчишка не мог знать знать о нападении на приграничные города, и все-таки злился.

— Ваше величество, я ищу вас, — голос был под стать лицу — такой же довольный.

— Не сейчас, юноша, — Валтор едва сдерживался, чтоб не накричать на счастливого пажа. — Я очень занят. Надеюсь, дело, по которому вы меня искали, может подождать? Впрочем, даже если нет — мне плевать, что бы там ни было.

А если это действительно важно? Нет, исключено. С известиями о новом нападении не послали бы придворного мальчика, и уж точно он не светился бы довольством.

— Постойте, — паж побежал за Валтором, рискуя навлечь на себя королевский гнев. — Вас дожидается один человек. Думаю, вы будете рады его увидеть.

— Я буду рад остаться один, и благодарен, если меня оставят в покое, — рявкнул король.

— Но, ваше величество, вы должны пойти со мной, — теперь юноша выглядел умоляющим, но при этом лицо по-прежнему излучало торжество. — Клянусь, вы не сочтете, что вас побеспокоили напрасно. В противном случае, я приму любое наказание.

— В таком случае, будьте готовы его принять, — король сдался. Мальчишке удалось разжечь его интерес, хотя, казалось бы, сейчас совсем не до того. — Где он?

— Дожидается в вашем кабинете, — лицо пажа расплылось в улыбке.

— Это еще что такое? — он нахмурился.

Никому кроме высших сановников не позволялось посещать кабинет короля, а в его отсутствие — вообще никому. Кому-то придется ответить за этот крайне несвоевременный бардак.

Валтор шел так быстро, что мальчишка едва поспевал за ним. В считанные минуты он пересек галерею и оказался, наконец, в рабочем кабинете. Едва бросив взгляд на человека, развалившегося в его собственном кресле, Валтор понял, отчего так светился паж, и уже был готов обнимать юношу, проявившего удивительную настырность. Его можно понять — каждый хотел бы принести такую новость своему королю.

Мужчина поднялся навстречу. Валтор сделал шаг к нему и остановился не в силах поверить в то, что видит. Он уже не надеялся, когда-нибудь снова встретиться взглядом с этими серыми глазами или увидеть улыбку на бесконечно родном лице.

— Надеюсь, вы скучали без меня, ваше величество?

— Ты даже не представляешь насколько, Элвир!

Глава 12

Уже неделю Тэсс жила в родовом замке. Здесь все было непохоже на Вэйлтайн. Провинциальная резиденция Линсаров отличалась от столичной основательностью и простотой. Правда, в этой простоте таилось величие. Нортский замок в сравнении с городским казался Алдорой Таскилл на фоне Мирталь Линсар.

Странно, она проводила тут совсем немного времени, но отчего-то этот дом казался теперь более родным, чем тот, что она оставила. Может быть, все дело в отсутствии суеты, которую неизменно приносила с собой вечно деятельная Мирталь. Да и вообще, жить вдвоем с Эданом, осознавая себя полновластными хозяевами замка — такое новое и удивительное ощущение. Все здесь дышало простой, но гордой красотой, спокойствием и какой-то особой душевностью — начиная от бесконечно прекрасных видов за окнами и заканчивая слугами, в которых искреннее почитание своих господ сочеталось с чувством собственного достоинства.

Тэсс проводила дни в прогулках по берегам озера или горным дорогам, а вечера за книгами, гитарой и бесконечными разговорами с братом. Она потеряла полгода жизни с ним, и теперь старательно наверстывала упущенное. Впрочем, даже не расставайся они ни на день, бы все равно не устали от бесед и общества друг друга.

Брату и сестре ужасно не хотелось наносить визиты или принимать у себя гостей, но совсем избежать этого не удалось. Даже не прибудь они в Норту в сопровождении отряда королевских гвардейцев, такое событие как приезд молодых Линсаров точно не удалось бы скрыть от соседей. Эдану с Лотэссой удалось ограничить встречи только родственниками — семьями сестер Мирталь. Тетушки Лисетта и Ниола были добродушными и в общем-то славными женщинами, хоть и не могли порой скрывать проблески зависти к удачливой судьбе младшей сестры. Тэсс даже обрадовалась встрече с кузинами, но очень скоро заскучала в их обществе.

Заверив родню в том, что еще не однажды пожалуют к ним в гости и примут у себя, молодые Линсары смогли вернуть себе покой и уединение. Тэсса почти не вспоминала о том, что за кольцом Малахитовых гор вот-вот начнется, если еще не начался, Закат Мира. Здесь гибель Анбореи казалась не более, чем страшной сказкой. Поначалу Лотэсса одергивала себя, напоминая, что каждая маленькая радость — временная, и что скоро — всему конец. Но потом перестала, решив, что жить мгновением — лучшее, что можно сделать в ее положении. Иногда ей ужасно хотелось рассказать Эдану все, но она не столько боялась, что брат не поверит, сколько не желала взваливать на его плечи тяжкую ношу знания.

И все-таки ни захватывающая дух красота природы, ни счастье проводить время рядом с братом не могли избавить девушку от тоски. Поначалу она воспринимала печаль, тенью следовавшую за ней, как тоску по гибнущему миру. Но научившись жить одним днем, поняла, что дело не в Закате Мира или не только в нем. Заглянув себе в душу, Тэсс поняла, что скучает по Валтору. Ей невыносима была мысль, что оставшееся время она проведет вдали от него. Когда сожаления о несбывшемся накатывали с особой силой, Лотэсса начинала упрекать себя. Ведь теперь рядом с ней Эдан и если очень повезет, они до самого конца будут вместе. Еще девушка ругала себя за то, что в обществе Валтора тосковала по Эдану, а в обществе Эдана — по Валтору. Надо же, некоторые девицы разрываются между двумя поклонниками, а она — между братом и любимым.

Но как бы ни терзалась Тэсса, она знала, что сделала правильный выбор. Тот Валтор, которого она встретила в Тиарисе не любил и почти не знал ее, а того, кому принадлежит ее сердце больше нет. Зато Эдан любит сестру так же сильно, как она его, и вряд ли недавно поселившаяся в ее душе любовь может стать сильнее этих уз. И все-таки бывали моменты, когда ей хотелось побыть одной просто для того, чтобы подумать о Валторе, перебрать в памяти, как драгоценности в шкатулке, воспоминания о времени, которое они провели вместе. Теперь, когда пелена ненависти не туманила разум Тэсс, многие слова поступки и слова Дайрийца представали совсем в ином свете. Но как бы ни злила девушку прошлая слепота и собственная несправедливость по отношению к Валтору, случившегося никогда не изменить. Остается лишь жалеть о жестокой насмешке Богини сначала соединившей, а потом разлучившей их, во имя своих целей, которых все равно не удалось достичь.

Вот и в этот вечер Тэсса сидела на обрыве, глядя на воды озера, отливающими серебром на фоне розовых и сиреневых закатных облаков. При взгляде на озеро ей часто вспоминалось море Туманов, по которому они с Валтором плыли на корабле. На самом деле зеленовато-серые воды Имрэ даже в солнечный полдень мало походили на ярко-синие морские просторы. Кроме того, море было бескрайнем, а озеро со всех сторон окружено горами. Но почему-то мысли о море чаще всего приходили именно здесь. Так же, как тогда на палубе, она могла часами смотреть на воду, почти не двигаясь и не меняя позы. Не зря Валтор однажды сравнил ее с носовой фигурой корабля.

Тэсс вздохнула.

— О чем грустишь, сестричка? — раздался за спиной голос Эдана.

Неожиданно вырванная из мира своих мыслей и воспоминаний девушка вздрогнула.

— Ты напугал меня, — призналась она.

— Ну, прости, — Эдан развел руками. — Холиз уже накрыла к ужину и приготовила чудный холодный малиновый чай, который ты так любишь. Я не нашел тебя в замке, зато увидел с балкона. Ты часто тут сидишь, сестренка.

— Тут красиво, — отозвалась Тэсс.

— Дело только в этом? — брат опустился на землю, рядом с ней. — Мне иногда кажется, что ты хочешь побыть одна.

— Иногда я и хочу, — призналась Лотэсса.

— А еще ты грустишь.

Она молча кивнула, не имея ни сил, ни желания отрицать очевидное. Врать брату было труднее, чем обманывать саму себя.

— Может быть, расскажешь?

Он не требовал и даже не просил, оставляя за Тэссой полную свободу выбора. А она вдруг почувствовала, что больше не в силах хранить все свои тайны. Даже если брат не поверит и будет смотреть на нее с удивлением и жалостью, как Валтор или Итон Карст. Или что еще хуже — поверит и осудит ее за то, что не смогла спасти мир или за то, что связалась с дайрийским королем. Пусть сам решает, что делать с этим знанием.

— Я пыталась тебя уберечь, — она сделала последнюю попытку избавить брата от ноши, которую несла сама.

— Меня не надо беречь, я — твой старший брат, не забыла? — в голосе Эдана звучали обида и грусть. Очевидно, недоверие сестры сильно задело его. — Это я должен беречь тебя, Тэсс. Недомолвки, намеки, тайны — все это окружает тебя как стена с тех пор, как ты исчезла, а потом вновь оказалась в Вельтане. Как много я не знаю?

— Ты не знаешь почти ничего, а узнав, поймешь, почему я не спешила рассказывать.

— Давай ты уже начнешь, а я, выслушав, решу, как к этому относиться.

И Тэсса рассказала с самого начала, с захвата Элара. Как можно рассказать брату о том, как пала его страна, которая на его памяти одержала блестящую победу над захватчиками? Какими словами описать казнь короля и принца? И самое трудное — поведать о его собственной смерти. А ведь это только начало. Потом она рассказала о змеехвостом чудовище, высасывающем из людей страх и ненависть перед тем, как убить их. О шургатской колдунье Энлил, о жрицах Маритэ и, наконец, о самой Маритэ.

Но сложнее всего было признаться, что на протяжении всей этой немыслимой истории рядом с ней находился человек, виновный в смерти Эдана. Говоря о Валторе, Тэсса чувствовала себя предательницей, но считала себя не в праве утаивать столь важную часть повествования.

Как бы ни старался Эдан, он не мог скрыть недоверия, сквозившего в глазах и выражении лица. Но сомнения были естественны. Больше всего Тэсс боялась увидеть на лице брата упрек или того хуже отвращение. Но вместо этого видела лишь понимание и сочувствие. Лишь бы за этим не крылась жалость к сумасшедшей бедняжке, которая будучи понятной и ожидаемой, все равно неимоверно злила девушку. Эдан ни разу не перебил ее, оттого Тэсса не могла понять, что он думает по поводу услышанного. С одной стороны рассказывать что-то молчаливому слушателю куда проще, чем постоянно отвлекаться на вопросы и объяснения, с другой — тяжело совсем не понимать, какое впечатление производит история.

Дойдя до конца своих приключений, Лотэсса выжидающе уставившись на брата. Но тот молчал.

— Скажи уже что-нибудь, — нетерпеливо потребовала она. — Все, что угодно, кроме того, что не знаешь, что сказать. Можешь назвать меня безумной, я не обижусь. Так делали все, кому удавалось услышать хотя бы малую часть того, что я поведала тебе. Можешь назвать меня неудачницей и дурой, которая загубила мир оттого, что совсем не знает людей. Можешь назвать меня предательницей за то, что связалась с тем, кто виноват в твоей смерти. Можешь…

— Сестренка, может, ты все-таки дашь мне сказать самому? — насмешливо перебил Эдан, оборвав сестру на полуслове.

— Знаешь, поначалу мне хотелось думать, что ты не совсем в своем уме и живешь во власти странных выдумок. Но чем дольше ты говорила, тем больше я понимал, что такое просто невозможно придумать. Но в то же время поверить тому, что я узнал, безумно трудно. Сама посуди — магия, чудовища, Изгой и Маритэ и в довершение всего, круговорот времени.

— Так ты мне веришь или нет? — перебила Тэсс.

— Верю, — он взял ее за руки. — Если я не буду верить тебе, то чему тогда вообще верить? Невероятно трудно все это принять, но, по крайней мере, теперь многое стало понятно. Достаточно посмотреть на то, как внезапно изменился Йеланд. Да и наша победа при Латне всегда казалось мне каким-то странным, невероятным стечением обстоятельств. Мы не могли, не должны были победить, но победили. И твое необъяснимое исчезновение…

— Ты осуждаешь меня за то, что я оговорила гадючью троицу? Имей в виду, это моя идея, не Карста.

— Не осуждаю. Благородства в вашем сговоре, разумеется, нет, но, полагаю, что сам поступил бы так же на твоем месте, ради своей страны и своего короля, который, как мы теперь знаем, того не стоил.

— А за Валтора? За Малтэйра, — быстро поправилась она. — Ты осуждаешь меня за то, что принимала не только его защиту и заботу, но и его чувства? И за то, что… полюбила?

— А ты полюбила? — вместо ответа Эдан задал свой вопрос.

Признаться в любви к дайрийскому королю оказалось чуть ли не сложнее, чем рассказать всю предыдущую историю. Но Тэсса после некоторого замешательства, твердо ответила:

— Да. Я люблю его. Люблю того, другого, которого уже нет. Грустная ирония в том, что человека, сидящего сейчас на дайрийском троне мне не за что ненавидеть, но в то же время не за что любить. Он совсем чужой мне, а я ему, — она пожалела, что не смогла скрыть грусть в голосе.

— Так ли? — взгляд брата показался Тэсс слишком проницательным. — Разве он не собирался жениться на тебе?

— Это имело бы смысл только в случае захвата Элара. А сейчас, уж конечно, он и думать обо мне забыл.

— Но не ты о нем? — Эдан продолжал попытки заглянуть сестре в душу.

— Что ты хочешь услышать? — теперь она злилась. — Подтверждение, что я продолжаю любить короля Дайрии, предавая тебя?

— Еще скажи, предавая мою память, — фыркнул брат. — Не надо говорить обо мне, как о покойнике. Я живой, сестренка. И ты права, считая, что тебе не за что ненавидеть нынешнего Малтэйра. Он не виновен ни в моей смерти, ни в захвате Элара, ни в смерти эларского короля. Хотя, видит Маритэ, раз уж она существует, что казнь Ильда пошла бы на пользу этому миру.

— В прошлый раз не пошла, — тихо возразила Тэсс.

— Ладно, Изгой с ним, с Йеландом. Тем более, он и так с ним, — Эдан мрачно хохотнул собственной шутке. — Вернемся к вам с Дайрийцем. Ты хотела знать, виню ли я тебя в любви к нему. Нет, не виню. И мне почти больно знать, что думала, что я мог бы встать между тобой и твоей любовью. Хотя мог бы, конечно, окажись твой Дайриец мерзавцем, каким он тебе виделся поначалу. Но из твоего рассказа я понял, что он не просто достойный человек и настоящий рыцарь, он и королем был бы лучшим, чем наш малодушный и подлый монарх. Ты выбрала стоящего мужчину, сестренка, чтоб отдать ему свое сердце. Никогда бы не подумал, что скажу такое о Валторе Малтэйре, — он покачал головой. — Если честно, я считал, что ты любишь Рейлора. И был почти уверен, что тоскуешь ты по нему. Вот уж не думал, что вместо признания в любви к герцогу Таскиллу услышу о любви к дайрийскому королю и всю эту удивительную историю в придачу. Но я рад, что ты мне все рассказала наконец.

— Рад? — она непонимающе уставилась на брата.

— Лучше знать правду, даже если она похожа на ложь или на бред. Кроме того, невыносимо, когда нас с тобой разделяют какие-то тайны.

— Но ведь теперь ты знаешь, что нам всем осталось недолго жить…

— Да, — он кивнул. — А еще я знаю, что вообще должен быть мертв, поэтому теперь могу воспринимать каждый день, как подарок. Не имеет смысла отворачиваться от того, что все на самом деле плохо, как и от того, что не в наших силах это изменить. Зато есть смысл подумать, как и с кем мы хотели бы провести остаток жизни.

— Так хорошо, что мы вместе, — Тэсс прижалась к брату.

— Это хорошо, — он слегка отстранился от нее. — Но раз уж ты так откровенна сегодня, то будь честна до конца. Даже не со мной, а с самой собой. Разве именно со мной ты хотела бы провести это время?

— Конечно!

— Тэсс, — он провел рукой по ее волосам. — Я знаю, что ты любишь меня. Любишь очень сильно, и я люблю тебя не меньше. Но любовь к брату не может вытеснить из женского сердца любовь к мужчине.

— Больно много ты понимаешь в женщинах! — фыркнула Тэсса, а потом продолжила уже серьезно. — Из моего сердца не нужно вытеснять любовь к Дайрийцу. Пусть она будет там… до конца. Моя любовь — единственное, что мне осталось в память о нем.

— Так не пойдет, сестричка. Не стоит тебе кормиться воспоминаниями и грустить. Лучше уж отправляйся к своему Малтэйру и будь с ним до конца, — Эдан выговорил эти слова куда тверже, чем сама Тэсс. — Я бы поехал с тобой, но, боюсь, мне при дворе твоего короля будут не рады.

— Как и мне! — Лотэсса разозлилась на брата за подобное предложение. — Я сбежала, ранив свою тюремщицу, то есть, она сама себя ранила, но это неважно. В любом случае теперь, когда Валтору нет смысла жениться на мне, я буду в Дайрии политической преступницей и вражеской лазутчицей. Как ты можешь не понимать таких простых вещей?!

— Ты сейчас кричишь на меня оттого, что сама не раз думала о том, чтоб отправиться в Дайрию, но тут же упиралась во все эти препятствия.

— Ну и что? — она не стала отрицать. — В любом случае, мне туда никогда не попасть. Не говоря уже о том, что я не собираюсь расставиться с тобой.

— Тэсса, — его голос звучал мягко, спокойно и уверенно, таким тоном взрослые объясняют детям очевидные вещи. — Я очень люблю тебя. Больше жизни. Но не больше чести. Теперь, когда я знаю правду, у меня есть долг, который я намерен выплатить. И я не прощу себе, если хотя бы не попытаюсь.

— О чем ты говоришь? — теперь ей стало страшно.

— О нашем славном короле, разумеется. Я намерен вернуться в Вельтану и отомстить за самое страшное из возможных предательств.

— Не говори глупостей! Его ведь защищает Изгой.

— С Изгоем я, конечно, не справлюсь, но вряд ли он сделал своего любимчика бессмертным. А вдруг Изгой пообещал Ильду что-то вроде власти над искореженным миром? Или власти в другом мире? Я не хочу, чтоб Йеланд Ильд остался безнаказанным и жил после Заката Мира. Пусть лучше умрет до его начала.

— Ну, а если… — ее голос срывался от волнения, — если Изгой передумал? Вдруг он в этот раз решит оставить все, как есть. Я иногда об этом думаю. С его пришествия в мир прошло уже несколько месяцев, но никаких ужасов пока не началось. Даже проклятый на'ари не показывался в Вельтане. Вдруг Заката Мира не будет, а ты убьешь Йеланда…

— Он заслуживает смерти за одно свое решение! — твердо возразил Эдан.

— Заслуживает, — согласилась Тэсс. — Но ты не заслуживаешь! Что будет с тобой за покушение на короля, особенно, если оно окажется удачным?

— Кстати, если оно окажется удачным, еще неизвестно, как повернется диск, а в случае провала меня просто казнят. Печально, но на фоне близкого Заката Мира не так уж трагично. Разве, нет?

— Я не могу этого допустить! Уж лучше отправляйся вместе со мной в Дайрию! Предстанем перед Малтэйром, как жертвы тирании Йеладнда Ильда. В таких случаях любой монарх пригреет у себя бывших друзей, а ныне врагов своего врага.

— Вот и отлично, — Эдан хитро улыбнулся. — Теперь ты сама понимаешь, что в Дайрии тебя примут. А я же попробую создать видимость, что мы оба по-прежнему здесь, а сам отправлюсь в Вельтану. Ты ведь не возражаешь, если я посвящу Рейлора в то, что узнал от тебя?

— Не возражаю, но предупреждаю, что тебе придется побыть в моей шкуре — безумца, которому не будут верить. И вообще! Я вовсе не давала согласия на то, чтоб ты оправлялся в Вельтану, практически на верную смерть.

— Тэсс, как бы сильно я тебя ни любил, мне не нужно твое разрешение, когда дело касается чести и долга. Помнишь наш разговор, когда ты только вернулась и просила меня не участвовать в войне? Я отказался и остался жив. Подумай о том, что у меня неплохие шансы и в этот раз. Все-таки Линсары, объединившиеся с Таскиллами что-то да значат в Эларе. Кстати, думаю, стоит посвятить в наши планы и Лана. По твоим рассказам парнишка проявил себя настоящим мужчиной. Нам с Рейлором повезло с младшенькими.

Тэсса замолчала, отдавшись потоку захлестнувших ее мыслей. Эдан был прав. Прав и в том, что ей до безумия хотелось к Валтору, и в том, что нельзя оставлять безнаказанным чудовищный поступок Йеланда. Спрятаться вдвоем на берегах горного озера и ждать конца, предаваясь прогулкам и душевным разговорам — очень удобно, но неправильно. У каждого из них есть еще немного времени на последний важный поступок. У каждого из них — свой путь, хотя о разлуке даже подумать страшно, ведь она, почти наверняка, станет вечной. Но в глубине души все громче звучал голос, который она так долго глушила, спрашивающий, разве лучше вечная разлука с Валтором?

— Мы ведь не должны принимать решение прямо сейчас? — умоляющим голосом спросила она.

— Не должны, — ласково ответил Эдан, прижимая сестру к себе. А потом тихо добавил. — Но ведь мы его уже приняли.

Глава 13

Элвир метался между кабинетом Валтора и собственным. Грезя о скорейшем возвращении к королю, думая о том, как нужен другу, Торн и представить не мог, что сразу по возвращении окажется в водовороте бурной деятельности. И что дело ему придется иметь не просто с проблемами, накопившимися в его отсутствие, но практически с подготовкой к войне. Но теперь, в отличие от прошлой военной кампании, Дайрии придется защищать собственные земли от вторжения. Прошло три дня с момента возвращения Торна, которое совпало с получением известия о нападении имторийцев. И уже сегодня ему предстояло отправиться в дорогу с отрядами, которые удалось привести в боевую готовность за столь короткий срок. Валтор не знал, с чем им предстоит столкнуться, потому планировал вскорости выслать подкрепление, даже не будучи уверенным в том, что оно понадобится. Элвир согласился с тем, что лучше проявить излишнюю предусмотрительность, чем недооценить врага.

Торн видел, как король разрывается между желанием поручить ему командование освобождением пограничных городов и обычной человеческой тревогой за друга. Элвир как мог старался убедить Валтора, что раны его уже совсем не беспокоят, хотя это было не совсем так. Дорога от Фьерры до Тиариса далась ему нелегко и меньше всего хотелось вновь дни напролет проводить в седле. Но если однорукий старик проскакал несколько суток галопом, то уж молодой крепкий мужчина и подавно справится с болью и трудностями пути. Торн не позволил бы никому другому возглавить маленькое войско, и был бы чрезвычайно обижен, попробуй король оставить его в стороне.

Но Валтор слишком доверял полководческим талантам Торна, кроме того, в такие моменты он мыслил как правитель, а не как друг. Элвиру очень хотелось надеяться, что в случае с его женитьбой на незнатной эларской девице король сделает исключение и посмотрит на ситуацию не с точки зрения политической выгоды, а просто по-человечески. Он очень скучал по Альве и думал о ней все время, незанятое мыслями о войне и прочих государственных делах.

Нападение на Лашир и Низалис оказалось хоть и самой важной, но не единственной проблемой. Кампания против Элара обошлась казне слишком дорого, а значит грядет неминуемое повышение налогов. Ясно дело, это не укрепит и без того пошатнувшуюся популярность монарха. Конечно, всерьез опасаться заговоров и бунтов Валтору пока не стоило, но любые государственные решения проводить куда легче, будучи уверенным в достаточной поддержке знати и народа.

В этом плане стоило позавидовать Ильдам — какие бы глупости и даже преступления не творил Йеланд все ему сходило с рук, потому что сама династия считалась чуть ли не священной. Люди охотно переносили свою ненависть на королевских прихвостней, захвативших власть, но самого короля скорее жалели, чем обвиняли в дурном правлении. Впрочем, так было раньше. Теперь Йеланда обожали и воспевали как великого короля. Еще бы! Он выкинул из страны дайрийских захватчиков, а еще раньше избавился от своих жадных фаворитов, которых народ привык винить во всех бедах.

Как ни печально, пришло время Йеланду Эдарскому и Валтору Дайрийскому поменяться местами. Первый из коронованного ничтожества превратился в великого правителя, а второй из умного и сильного короля — в возомнившего о себе чересчур много выскочку и неудачливого захватчика. Элвир, конечно, знал, насколько такие взгляды далеки от истины. Победа в войне, даже столь важной, не делала Йеланда лучше, а Валтора — хуже, но в глазах большинства людей это было именно так. И бороться с такими убеждениями можно только одним способом — завоевывая славу для своего короля, отстаивая его честь каждым своим делом.

Сейчас, сидя в кабинете Валтора, мужчины обсуждали предстоящую кампанию.

— Посланец из Сагани сказал, что граф Ладард кроме него, отправил еще несколько гонцов во все ближайшие замки с просьбой о помощи. Безусловно, это разумный шаг. Граф вообще вел себя достойно и мудро, надеюсь богини позаботятся о нем, сохранив его жизнь. Такие люди нужны Дайрии.

— Ты вроде вообще не имеешь привычки раздавать дуракам государственные посты, — заметил Элвир. Они были вдвоем, а потому могли общаться друг к другу без лишних церемоний.

— Я стараюсь. Но не всегда можно просчитать, как поведет себя порядочный человек в критическом положении, не затуманит ли страх или смятение его ясный ум, не возобладает ли жажда спасти себя самого над чувством долга и заботой о других.

— Ну, Ладард — старый вояка, в нем можно было не сомневаться. Когда-то он учил меня владеть мечом, — Торн улыбнулся воспоминаниям, но тут же снова стал серьезным. — Пожалуй, мне пора собираться.

— Вы выезжаете за несколько часов до заката, а сейчас еще почти утро, — король явно не слишком хотел его отпускать. — Или ты планируешь собираться долго и обстоятельно, как почтенная дама, покидающая столицу ради летней резиденции?

— Будь я такой дамой, нескольких часов мне бы точно не хватило, а скорее всего и нескольких дней. Но я не дама, и не имею привычки долго собираться. Просто мне нужно кое-что сделать до отъезда.

— Что? — похоже, Валтор всерьез заинтересовался.

— Мне следует отдать долг чести, уплатив обещанный своим спасителям выкуп.

— Да уж, очень благородно с их стороны спасти тебе жизнь, а потом потребовать за это плату, — ехидно заметил король, практически повторив слова Альвы.

— Мне, знаешь ли, не приходилось выбирать и торговаться, — пробурчал в ответ Элвир.

— И сколько они требуют? — нахмурился король.

— Всего-то пятьсот арисов, но я намерен дать больше.

— Сумма действительно невелика, но большего они не заслуживают. Требовать выкуп за спасение — недостойно рыцарей.

— За спасение врага, — Элвир не понимал, старается ли он оправдать Свеллов или оправдывается сам. — Кроме того, я бежал из замка, а это уже неблагородно с моей стороны. Да и вообще у меня есть причины хорошо расстаться с этими людьми, — о последних словах он пожалел, едва произнеся их.

— Какие? — тут же полюбопытствовал Валтор.

— Я расскажу тебе, можешь не сомневаться, — заверил Торн. — Но после, когда вернусь. Если вернусь, — добавил он.

— Попробуй только не вернуться! Меньше всего на свете я хочу снова переживать твою смерть. И раз уж ты воскрес, то теперь будь добр жить вечно.

— Ну уж, нет, — засмеялся Элвир. — Вечная жизнь не по мне. Хотя постараюсь прожить, как можно дольше. До тех пор, пока я тебе нужен.

— Ты всегда будешь мне нужен.

Покинув короля, Торн отправился раздавать поручения своим людям, которых собирался отправить в Элар. Во-первых, следовало написать сопроводительные грамоты, которые помогут его посланцам миновать пограничные заставы Дайрии. С эларскими постами будет сложнее, но раз уж он сам сумел миновать их, то и у других есть шанс. Эларцы несли службу из рук вон плохо, и если несколько человек не смогут проехать мимо заставы незамеченными, то, скорее всего, плата за проезд вполне удовлетворит часовых и позволит закрыть глаза на незаконное пересечение границы. Торн сам мог видеть, как торговцы из Элара и Дайрии спокойно переходят границы туда и обратно, распродавая свои товары в приграничных городах.

Вместо пятисот арисов Элвир отравил Свеллам в пять раз больше. Кроме того, он решил послать братьям Альвы лошадей из собственных конюшен. Разведение племенных животных было увлечением Торна, ему удалось заполучить в свои конюшни не только прекрасных лошадей разных пород, но так же лучших конюхов, знающих толк в своем деле. Старший конюший помог хозяину выбрать четырех крепких, красивых жеребцов, не отличавшихся, однако, чистотой породы или особой статью. Это были просто хорошие лошади, не обладающие исключительными качествами, но Свеллы не могли о таких даже мечтать. Для Альвы же Элвир выбрал подарок сам — снежно-белую кобылку чистых сантэрских кровей. Эту красавицу звали Эсми, и Торн ни за что не расстался бы с ней, не будь он уверен в том, что через полгода лошадка снова вернется в его конюшни. Элвир улыбнулся, представив как будут смотреться рядом белоснежная Эсми с угольно-черным Изгоем, когда супруги Торн будут выезжать вместе.

За последнее время, он привык думать об Альве, как об эне Торн и все чаще жалел, что не открыл ей своего намерения перед отъездом. Оставалось лишь надеяться, что за полгода его избранница не выскочит замуж за местного дворянина. И щедрые дары кроме цели примирить девушку с братьями должны были так же показать отношение к ней Торна. И пусть Альва из тех редких женщин, чьи сердце нельзя купить богатыми подарками, зато есть надежда, что ее братья, поймут все правильно, и не станут спешить выдавать сестру замуж, оценив возможные перспективы.

Покинув конюшни, Элвир отправился к одному из придворных ювелиров. Не имея возможности заказать украшение заранее, он был вынужден выбирать из готовых работ, которые, впрочем, оказались весьма недурственными. Придирчиво осмотрев все, Торн остановил свой выбор на ожерелье из опалов зеленовато-медового цвета, представив, как камни должны подходить к глазам и волосам Альвы. Ювелир проявлял неприкрытое любопытство, заставив Элвира пожалеть о том, что не обратился к кому-нибудь из его городских коллег. Ювелир же, имеющий дело с придворными и знающий аристократов в лицо, был в курсе всех сплетен и жаждал стать обладателем еще одной — у первого королевского советника появилась дама сердца. Торну же вовсе не нужны были преждевременные разговоры на эту тему. Пришлось сочинить историю про кузину из провинции, в существование которой ювелир вряд ли поверил. Кроме ожерелья Торн купил у ювелира недорогой серебряный браслет с несколькими небольшими камешками — для Хэнн. Он вспомнил, что на ее сморщенных руках красовались браслеты из самых разных материалов — дерева, кожи, металла. Пусть будет еще один — в память о спасенной жизни дайрийца.

Собрав все дары, Элвир принялся за письмо к семье Свеллов со смиренными извинениями за побег и заверениями в искренней благодарности. О возможности нового визита в замок своих спасителей Торн писать не стал, не будучи до конца уверен, что будет желанным гостем, хоть и рассчитывал на это, посылая щедрые подарки. Кроме того, он не мог знать точно, вернется ли из нынешнего похода.

Покончив с долгом чести, больше походившим на свадебные дары, Элвир занялся делами военными. Встретился с офицерами, озаботился провиантом для людей и фуражом для лошадей. Привычка во все вникать лично не способствовала экономии времени и сил, зато давала уверенность. И вот казавшийся таким длинным летний день пошел на убыль. Настало время отправляться в путь. До отъезда следовало еще раз зайти к королю и попрощаться с ним. В кабинете у Валтора Элвир застал главного казначея.

— Я планирую заняться укреплением городских стен и крепостей в приграничных землях. Во всех. Если уже Имтория решается нападать на нас, то Элара и Сантэра вполне можно ожидать чего-то подобного. Кроме того, в городах надо держать боеспособные гарнизоны. Так же следует послать людей и в приграничные замки.

— Ах, ваше величество, — вздохнул казначей. — Где вы планируете взять средства на все эти безусловно нужные улучшения? Увы, после войны с Эларом наша казна не настолько полна, как хотелось бы, и это еще мягко сказано.

— Не пытайтесь внушить мне очевидные вещи, — раздраженно прервал его король. — Если вы не в состоянии изыскать денег то, возможно, мне придется поискать нового казначея.

— Я сделаю все, что в моих силах, — со вздохом отозвался эн Лард.

Воспользовавшись присутствием Торна, казначей поспешил убраться.

Долгие прощания — не мужское дело. После коротких, по большей части деловых наставлений, друзья обнялись.

— Я приказываю тебе вернуться! — Валтор смотрел совершенно серьезно.

— Слушаюсь, ваше величество!

Покинув короля, Элвир поспешил к месту сбора небольшого войска за стенами Тиариса.

Проезжая городские ворота, Торн обратил внимание на суету и препирательства. Несколько стражников собрались вокруг кого-то. До Элвира донесся женский голос, показавшийся смутно знакомым. Вглядевшись, он увидел женскую фигуру. Дама сидела спиной, давая возможность разглядеть только темные волосы, уложенные в сетку из темного жемчуга, и оценить стать роскошного сантэрца, на котором она восседала с поистине царственной грацией. За мгновение до того, как женщина обернулась, Элвир понял, кого ему напоминает незнакомка. И когда их взгляды встретились насмешливо поклонился.

— Энья Линсар, — он улыбался, стараясь не показывать, насколько удивлен. — Не думал, что вы так скоро нанесете новый визит в Тиарис. Боюсь ошибиться, но мне показалось, что вам у нас не понравилось.

— И тем не менее, я решила вернуться, — она улыбнулась в ответ, и Элвиру вдруг подумалось, что из нее вышла бы отличная королева.

— Соскучились? — язвительно поинтересовался Торн.

— Возможно. Ваши люди не хотят пропускать меня в город, — она заявила это таким тоном, будто они с Элвиром были добрыми друзьями, и она всерьез имела основания рассчитывать на его помощь.

— Их можно понять, — хмыкнул Элвир.

Но тут же обратился к капитану стражи.

— Вурми, пропусти энью Линсар и, будь добр, лично проводи ее во дворец. И передай мой приказ — немедленно доставить ее к королю.

Глава 14

Тэсс отчаянно старалась унять волнение, терзавшее ее перед новой встречей с королем. Пытаясь отвлечься, она смотрела по сторонам или разглядывала сопровождающего ее придворного. Сколько еще поворотов, коридоров, анфилад комнат отделяет ее от Валтора? Наконец провожатый остановился у высоких дверей с изображением какой-то битвы. Интересно, что за ними — личный кабинет или комната для аудиенций? В прошлый раз Валтор явился к ней сам, как к пленнице, а теперь удостоил официального приема.

Как в тумане смотрела Тэсс на створки дверей, услужливо распахнутые придворным, на комнату в серо-синих тонах, открывшуюся взору, а, главное, на человека, стоявшего у стола. Сколько раз она видела его в этой позе, небрежно облокотившегося ладонями о столешницу. Тэсса невольно начала искать глазами чернильницу с совой из ледяного серебра. Она была готова отвлекаться на любую ерунду, лишь бы не смотреть в серо-зеленые глаза, о которых грезила несколько месяцев.

— Я бы сказал, что рад видеть вас, энья, но по правде, я гораздо больше удивлен, чем обрадован.

Лотэсса наконец взглянула ему в лицо, наслаждаясь звучанием знакомого голоса, невзирая на не слишком-то вежливое содержание речи. Ради одного этого мгновения стоило покинуть Элар и преодолеть все сложности. Жаль только, что Дайриец отнюдь не испытывал радости от встречи.

— Итак, поведайте мне, как вы решились вновь явиться в Тиарис после всего случившегося?

— Вы имеете в виду поражение ваших войск при Латне? — осторожно уточнила Тэсс, несколько растерявшаяся.

— Поражение, вместо которого вы, помнится, сулили мне блистательную победу, я имею в виду в последнюю очередь. Куда больше меня удивляет, как вы осмелились явиться сюда и просить у меня аудиенции после вашего побега, — теперь к голосу кроме удивления примешивался гнев.

— Вы обвиняете меня в том, что я бежала из плена? — Тэсс ощетинилась, с вызовом взглянув на Валтора. В конце концов, спорить и обмениваться колкостями с Дайрицем ей куда привычнее, чем любить его.

— Я обвиняю вас в убийстве придворной дамы Шалены Эрбер!

— В убийстве? Шалена Эрбер жива! То есть, она могла, конечно, умереть за эти месяцы, но уж точно не от моей руки.

— С чего такая уверенность? — король отошел от стола и шагнул к ней, пристально и жестко вглядываясь в лицо. — Вы оставили ее истекать кровью, вонзив кинжал в сердце. С чего бы ей быть живой? — помолчав немного, он мрачно добавил. — Никогда бы не подумал, что столь юное и прекрасное создание может оказаться таким жестоким и безжалостным.

— Я не убивала Шалену, — упрямо повторила Тэсс, выдерживая гневный взгляд, хотя видеть разочарование в глазах любимого мужчины было мучительно.

— И что же по-вашему, она сама себя убила? — осведомился Дайриец.

Несмотря на серьезность ситуации, Лотэсса с трудом удержалась от истерического смеха. Ведь именно так все и было — Шалена сама вогнала себе клинок в грудь, правда, вряд ли она выбрала сердце, что бы там ни говорил король.

Тэсс сделала шаг к Валтору и теперь стояла совсем рядом. Ей пришлось поднять голову, чтоб смотреть ему в лицо. Должно быть, сейчас она кажется надменной.

— Шалена Эрбер мертва? — задала она прямой вопрос.

В лице Валтора что-то дрогнуло, в глазах мелькнул огонек смущения и растерянности. Это придало девушке уверенности. Однако Дайриец не желал сдаваться.

— Вы допрашиваете меня? — секундное замешательство на лице сменилось иронией. — Вам не кажется, что вы не в том положении, чтоб задавать вопросы?

— Вы обвиняете меня в убийстве придворной дамы. Разве я не имею права знать, мертва ли она на самом деле?

Король вздохнул и после недолго молчания ответил.

— Жива, — и тут же добавил. — Но это не снимает с вас ответственности за покушение на нее.

— Тогда позовите ее и мы продолжим этот разговор в присутствии жертвы… так называемой.

— Вы ведете себя слишком дерзко, энья Линсар, — похоже, король Дайрии не привык к подобному обращению. — Вы хоть понимаете, что я могу с вами сделать?

— Опять будете держать в заточении?

— Именно, — зеленые глаза сверкнули злым блеском. — Только на этот раз пристанищем вам послужат не дворцовые покои, а настоящая темница, где самое место убийцам… пусть даже юным, знатным и прекрасным.

— Я — не убийца! — только глубокая убежденность в собственной правоте придавала Тэссе сил и удерживала от паники. — Позовите Шалену и все разъяснится.

На самом деле у девушки не было никакой уверенности, что Шалена станет говорить королю правду. Ей-то это совершенно невыгодно. Однако другой возможности снять с себя обвинения Тэсс не видела.

— Я не могу позвать дэнью Эрбер, точнее уже эну Корвэ, — признался король. — После всех этих событий я выдал ее за графа Корвэ, и теперь она с супругом пребывает в его имении. В столицу чета Корвэ вернется ближе к зиме, надо полагать, и тогда, уж поверьте, я не упущу возможности расспросить ее о деталях вашего побега. Пока же я готов выслушать вашу историю событий. Но, учтите, выслушать — не значит поверить. Прежде всего, откуда в вас такая непоколебимая уверенность, что Шалена жива?

Что ж, это уже пусть маленькая, но победа. Валтор хотя бы усомнился в ее виновности и предоставил ей возможность оправдаться.

— Я не убивала дэнью Эрбер. И вообще идея изобразить нападение принадлежала ей.

— Зачем ей это? — Дайриец не скрывал своего недоверия.

— Чтоб избежать наказания за мой побег. Она помогла мне выбраться из дворца, а потом вернулась и представила дело так, будто я на нее напала и сбежала.

О том, что Шалена помогла ей выбраться не только из Ортейна, но и из города, Лотэсса решила умолчать. Во-первых, это сильно усложнило бы дело и вызвало бы поток новых вопросов, во-вторых, она и без того чувствовала вину перед бывшей фрейлиной, раскрывая подробности их заговора. Только страх оказаться убийцей в глазах Валтора заставил ее рассказывать правду о той ночи.

— Какой ей резон помогать вам?

— Не знаю, — Тэсса пожала плечами. Она не кривила душой, на самом деле мотивы Шалены так и остались ей непонятны.

— Я вам не верю, — отрезал Валтор.

— А зря. Задумайтесь о том, как бы я сумела сама выбраться из Ортейна, совершенно не зная дворца. Или о том, почему в груди Шалены не было кинжала. Его ведь там не было? Можете, не отвечать, я и так знаю.

— Вы могли сами вырвать его, оставив несчастную женщину умирать в луже крови, — несмотря на обвинительный тон, голос короля звучал уже не столь уверенно.

— Это была моя кровь! — Тэсс тут же пожалела о вырвавшихся словах, но, как обычно, слишком поздно.

— Ваша?!

— Да, — она принялась сплетать правду с ложью. — Я ранила себя, но не серьезно. Хотела изобразить попытку самоубийства, чтоб разжалобить вас и заставить отпустить меня на свободу.

— На свободу? — Валтор неожиданно усмехнулся. — Предположим, что я поверил вам. Оставим на время в стороне эту чрезвычайно странную историю с убийствами. Я хочу понять другое. Вы так отчаянно рвались на свободу, в родной Элар, были готовы жертвовать ради этого собственной и чужой жизнью…

— Нет! — горячо возразила Тэсс. — Все смерти — лишь притворство.

— Пусть так, — отмахнулся король. — Не о том сейчас речь. Я не могу понять, почему обретя столь желанную свободу, вы все-таки вернулись обратно в Тиарис, прямо в лапы к жестоким тюремщикам.

— Увы, в тот момент я и предположить не могла, что мне придется бежать от собственного короля и искать защиты у его врагов. Но сейчас вы — единственный, кто может защитить меня от Йеланда Ильда.

— С чего вы взяли, что я стану вас от него защищать? И, главное, почему вы вообще ищете защиты от собственного короля?

— Он принуждает меня выйти за него замуж, угрожая благополучию тех, кого я люблю.

Лотэсса поймала себя на мысли, что ровно тем же самым занимался Валтор несколько месяцев тому назад … или вперед.

— Бред какой-то! — с досадой воскликнул Дайриец. — Хотя что я еще ожидал услышать из ваших уст? С какой стати королю силой жениться на вас, если он уже женат, а вы — невеста его младшего брата?

— Йеланд расторг нашу помолвку, а Нейри… — почти забытая обида кольнула иглой в сердце, — принц согласился с решением брата, подчинившись королевской воле. Что же до собственного брака, Йеланд планировал его расторгнуть. Надеюсь, теперь, когда я исчезла, до этого не дойдет. Бедная королева Шафира и так достаточно страдала. Не хватало еще ей публичного унижения.

— Прах и пепел! — знакомое Тэссе проклятие вырвалось из уст короля. — Значит, Ильд был в шаге от грандиозного скандала, а вы, сбежав, лишили его шанса опорочить себя в глазах Тарники и прочих держав.

Тэссе стало больно. Валтор не думает ни о чем, кроме политических выгод. Сама по себе, она не представляет в его глазах никакой ценности. Фигурка на диске, не более. Зато, по крайней мере, теперь он поверил ей.

— Отошлете меня обратно? — Тэсс взглянула в глаза королю, но тут же отвела взгляд, боясь, что он увидит навернувшиеся слезы.

— С чего вы взяли, что я вас отпущу? — хмыкнул Дайриец в ответ. — Во-первых, я еще не освободил вас от подозрений в убийстве.

— В покушении!

— Неважно. Даже покушения достаточно чтоб оказаться в заключении.

— Ну и пусть, — Тэсс напустила на себя вид смиренной обреченности. — Бросьте меня в тюрьму, можете даже казнить, если пожелаете. Только не возвращайте в Элар.

— Даже так? — Дайриец в изумлении уставился на нее. — Вы предпочтете заточение и даже смерть роли королевы Элара? В прошлый раз вы показались мне большей патриоткой.

— В прошлый раз все было иначе, — эти слова вмиг разбередили и без того незаживающую рану в душе.

— Что могло измениться настолько, чтоб бежать от короля и престола собственной страны?

— Король моей страны оказался трусом и подлецом! — ненависть к Йеланду лишила девушку самообладания. — Я презираю его! Да, он законный правитель Элара, но видит Маритэ, лучше бы этому человеку никогда не всходить на трон.

— Какие крамольные речи! Вы отрекаетесь от своего подданства?

— Только от короля! — Тэсс сверкнула глазами. — И именно поэтому я ищу защиты у вас, как у его главного врага.

Валтор задумался.

Лотэсса очень надеялась, что выбрала правильную тактику, предоставив Дайрийцу возможность досадить политическому противнику.

— Вам удалось меня удивить, — признал король. — Впрочем, это не впервые. Я вижу вас второй раз в жизни, но вы только и делаете, что удивляете меня. Ваши слова и действия находятся за гранью логики.

— Если хотите, считайте меня безумной, — с вызовом ответила Тэсс.

— Признаюсь, эта мысль возникала у меня не единожды. Но сейчас это неважно, — в голосе Валтора больше не было сомнения, похоже, он принял решение. — Вы ищете у меня защиты? Я вам ее предоставлю. И на этот раз даже без ограничения свободы. Ну, почти без ограничения. В пределах Ортейна, самое большее, Тиариса. Могу даже предоставить вам бывшие покои. Их уже отмыли от крови.

Лотэссу передернуло, что не ускользнуло от Дайрица. Он усмехнулся.

— Право же, я боюсь приставлять к вам фрейлин. Не хотелось бы подвергать их опасности.

— Я могу обойтись и без прислуги, — фыркнула девушка, стараясь не показать, как ее задевают слова короля.

Неожиданно Валтор шагнул к ней, оказавшись совсем близко. Тэссе на миг показалось, что он сейчас обнимет ее, как делал прежде.

— Что же вам сделал Йеланд, чтоб вы прониклись к нему такой жгучей ненавистью? — его голос звучал тише и глуше, чем обычно. — Неужели все дело только в нежеланном браке?

— Нет, — мрачно ответила девушка. — Обиду, нанесенную мне, я бы могла простить. Но все гораздо хуже.

Глава 15

До границы с Имторией оставалось полдня пути, точнее, с учетом времени суток, ночь. Но вести солдат в темноте, тем более, через лес Элвир не хотел. Особенно, под хлеставшим с утра дождем. Вдалеке виднелся замок. Плохо знакомый с этими местами, Торн, разумеется, не был знаком с хозяевами, но надеялся, что они не захотят или не посмеют отказать в гостеприимстве людям своего короля.

Положение облегчало то, что с ними ехал уроженец этих мест — гонец принесший королю дурные вести. Как только отряды Элвира пересекли границу Лашира, Брад постоянно указывал самые короткие или удобные дороги, сообщал о селениях или замках, где можно было остановиться на отдых. Впрочем Торн не спешил пользоваться чужим гостеприимством. Теплые летние ночи позволяли останавливаться на постой под открытым небом, причем подальше от населенных мест. Элвиру не очень хотелось, чтоб имторийцам, засевшим в пограничье, сообщили о приближении дайрийских солдат. Это лишило бы нападение эффекта внезапности. Торн не знал, догадаются ли захватчики послать соглядатаев, но рисковать не собирался.

Однако сейчас о ночевке на лесной поляне не могло быть и речи. Погода неожиданно испортилась, проливной дождь и сильный ветер сильно затрудняли продвижение, а привал в таких условиях не сулил хорошего отдыха. Кроме того, накануне нападения необходимо было составить план, и ночной лес для этого — не лучшее место.

Элвиру настолько надоело оттирать воду с лица, что он позволял дождевым струйкам стекать с волос на брови, оттуда по щекам к подбородку и дальше по шее за ворот. Впрочем одежда тоже давным-давно промокла насквозь, поэтому ухудшить положение было сложно. Чтобы отвлечься Торн пытался сосредоточиться на словах провожатого.

— Замок этот принадлежал Райсо Вортону, — говорил Брад. — Но после его смерти там всем заправляет вдова Райсо — Пелла.

— Женщина? — Элвир невольно поморщился.

— Вортоны в давней дружбе с нашим графом. Он с большим уважением отзывался о дэне Вортон, — Брад словно оправдывался.

Элвир никогда не считал себя женоненавистником, но обсуждать, как отвоевать захваченные города предпочел бы с мужчинами. Ну, нет так нет. Для совета в его распоряжении есть офицеры. И, в конце концов, все равно ответственность за любой выбор ляжет только на его плечи.

Вблизи замок чем-то напоминал жилище Свеллов, отчего у Элвира потеплело на душе, и он невольно проникся симпатией к хозяйке этого приземистого тяжеловесного строения. Ров был наполовину полон водой, причем нынешний дождь, скорее всего, изрядно поднял ее уровень. Мост, само собой, держали поднятым. Оно и понятно, когда такое творится совсем неподалеку — не до гостеприимства.

Однако привлечь внимание хозяев оказалось не так уж сложно — на стенах были выставлены караульные. Завидев большое количество вооруженных людей, охранники замка засуетились. Элвир приказал достать стяг с дайрийской совой, чтоб дать понять, что перед замком друзья, а не враги. Впрочем, для этого вполне хватило Брада, вышедшего вперед. Видно, старого однорукого воина здесь знали. Хозяева спустили мост и открыли ворота.

Во дворе, несмотря на дождь, было слишком оживленно. Это обстоятельство неприятно удивило Торна. Он и так с трудом представлял, как сможет разместить в одном замке хотя бы часть своих людей, а тут, как выяснилось, и без них тесно. Что ж, все равно несколько сотен людей не уместились бы даже во дворе. Хорошо если младших офицеров удастся разместить где-то в пристройках, а командиров — в самом замке.

Из людей, заполнивших внутренний двор замка, большинство составляли женщины. Все были насквозь мокрые, но каждая при деле — одна тащила ведра, другая помешивала палкой белье в огромном котле, третья под навесом безуспешно пыталась развести огонь. Между ними сновали дети и подростки, которых дождь, казалось, нимало не заботил. Но как только Элвир с другими командирами оказался во дворе, все тут же бросили свои дела и уставились на явившихся. Вдруг одна из женщин выронила ведра и схватилась за сердце. Элвир поначалу подумал, что бедняжка испугалась такого количества вооруженных людей, но оказалось, что ее взгляд, как и взгляды других женщин, прикованы к однорукому Браду. Та, что была с ведрами, подхватив юбки, уже бежала по грязи наперерез отряду.

Торн резко придержал Изгоя, а Брад, ехавший рядом с ним, соскочил с коня, остановил женщину и неловко обнял ее одной рукой.

— Нита! Ух ты ж, скаженная, прям под копыта несешься! Ну чего ты? Не реви! Видишь, живой я, целехонький. Еще и подмогу из столицы привел. Теперь мы этих шаэл живо с нашей земли вышвырнем.

— Жена? — поинтересовался Элвир.

— Сестра, — ответил Брад, улыбаясь во все лицо.

Еще раз оглядевшись, Торн решил, что все эти женщины и дети, должно быть, те, кому посчастливилось спастись из Сагани. Судя по тому, как они подходили приветствовать Брада, так оно и было. Что ж, решение графа Ладарда спасло множество жизней, а дэна Вортон оказавшая в своих стенах гостеприимство такой куче народа, еще больше поднялась в глазах Элвира.

Рассохшиеся от старости, но массивные двери замка распахнулись, и на пороге появилась хозяйка замка. Элвир ни минуты не сомневался, что перед ним Пелла Вортон. Высокая, дородная женщина держалась так, что сразу становилось понятно, что она здесь всем заправляет. Черты лица не отличались привлекательностью, скорее всего, даже в молодости дэна Вортон не была красива, а теперь ей явно перевалило за сорок. В ее облике явственно проступало что-то мужское. Широкие плечи, крупные руки. Смуглое обветренное лицо. Волосы, собранные в хвост, как у рыцаря, а не в прическу, как положено дамам. Простое, без изысков темное платье, из-под которого виднелись сапоги. Пеллу Вортон нельзя было назвать женственной, и все-таки она располагала к себе с первого взгляда. Возможно, потому, что Элвир смотрел на эту женщину глазами воина, а не мужчины.

Он соскочил с коня, чтоб приветствовать хозяйку замка и тут увидел за ее спиной мужчину. Графа Ладарда Торн в последний раз видел еще будучи подростком, но узнал его. Граф постарел за эти годы, но сильно не изменился. Прибавилось морщин и седины, но тело осталось крепким, а в темных глазах читался живой ум и проницательность.

— Элвир Торн! — воскликнул граф, без всяких церемоний заключая королевского советника в медвежью объятия. — Клянусь богинями, из этого мальчишки вырос настоящий рыцарь!

— Рад видеть вас целым и невредимым, эн Ладард, — с улыбкой ответил Элвир.

— Немного чести остаться целым, — граф помрачнел, — когда почти все мужчины Сагани отправились за Грань, — Ладард тряхнул головой, словно отгоняя темное наваждение. — Впрочем, я тоже рад, мальчик мой! Рад, что король послал солдат, чтоб рассчитаться с этими псами и вернуть наши земли. И позволь представить тебе самую прекрасную даму пограничья — дэну Вортон.

Элвир наконец-то поклонился хозяйке. Он не решился целовать ей руки, как придворным неженкам.

— Неужто сам Элвир Торн? — голос Пеллы Вортон оказался ей под стать, таким бы армиями командовать. — Граф рассказывал о вас.

Интересно, что Ладард мог рассказать о мальчишке, все заслуги которого состояли лишь в родстве с королевской семьей, да в дружбе с наследным принцем. Хотя этого, пожалуй, достаточно. Тем более, что даже до Лашира наверняка доходили слухи о том, как взлетел этот мальчишка, после того, как его друг — принц стал королем.

— Для меня честь познакомиться с вами, дэна Вортон, — он снова склонил голову. — Я вижу, вы дали приют в стенах своего замка тем, кого спас эн Ладард.

— Не всем, конечно, — вздохнула женщина. — Часть беженцев из Сагани приютили наши крестьяне в деревне. Хотя по-хорошему, мне следовало и тех и других спрятать за стенами замка. Но Фрэн послал своих людей следить за этими выродками. Если они двинутся в нашу сторону, и крестьяне, и беженцы успеют спрятаться в замке. Хотя длительную осаду нам не выдержать.

Критически оглядев замок, Эдвир подумал, что до осады вряд ли дойдет. Взять подобную крепость штурмом не так уж сложно, если речь идет о настоящих солдатах, а не шайках разбойников.

— Но вы же понимаете, что всех ваших солдат мне в замке не разместить, даже во дворе, — добавила она.

— Понимаю, — вздохнул Торн. — Надеюсь, что хоть старших офицеров и капралов вы приютите? Кого-то можно отравить в деревню. Остальным же придется разбить лагерь под стенами. Если бы не проклятый дождь…

— Да уж, — покачала головой дэна Вортон. — Тот еще подарочек Изгоя. Но вы совсем промокли! Проходите! Ваших лошадей отведут на конюшню, а командиры пусть займутся размещением солдат.

Пелла Вортон распоряжалась так, словно сама была командиром. Она тут же спустилась во двор, чтоб принять деятельное участие в размещении королевских войск. Ладарду на правах более раннего гостя и друга хозяйки пришлось проводить в замок Элвира и его приближенных. Впрочем, готовить помещения для гостей надлежало слугам, а граф лишь провел их в главный зал, где из-за пасмурной погоды пришлось разжечь огонь.

Медленно высыхающая одежда доставляла даже больше неудобств, чем совсем мокрая, зато в отдающем сыростью зале было тепло. Правда, тепло оказалось коварным. Оно расслабляло, лишало мыслей, внушало желание прикрыть глаза и хоть ненадолго провалиться в небытие. Но Элвир отлично понимал, что покой — недоступная роскошь. Чтоб победить искушение и не поддаваться ленивой неге, он задавал графу все новые и новые вопросы, хоть и видел, как нелегко старику снова переживать недавний ужас.

— Не знаю, стоило ли мне вырываться из Сагани, — с болью в голосе говорил Ладард. — Разве не правильнее умереть, защищая город, доверенный мне королем? Только не думайте, что я так уж трясусь за свою жизнь.

— Я бы так никогда не подумал, эн Ладард.

— Просто не хотел отправлять оставшихся мужчин на бойню. У нас не осталось шансов победить. Что пользы в том, что количество мертвецов на улицах Сагани пополнится еще парой дюжин? А что станет с женщинами и детьми? Пусть они и успели уйти из города, но кто защитит их? Как им выжить в лесах? Мы сделали все что смогли и проиграли, но я не мог бросить тех, кто был вверен королем моему попечению.

— Вы поступили правильно, граф. Порой остаться жить — тяжелее, чем умереть. Но ваш долг состоит не в благородной смерти. По большому счету, у вас вообще нет права рисковать собой.

— Вы так говорите, будто я король или по меньшей мере какой-нибудь маршал, — мрачно ответил Ладард.

— Король — глава страны, маршал — войска. Вы — глава одного небольшого города. Но на своем месте вы обязаны жить и принимать решения так же, как они.

Торн понимал, что, по сути, бесполезно доказывать графу то, что он и так сознает. На его месте Элвир чувствовал бы то же самое.

— Они дрались, как нелюди, — Ладард нарушил установившееся молчание. — Не брали пленных, устраивали за собой пожары. Страшно подумать, что могли бы сотворить с женщинами и детьми. Казалось, они вообще не боятся смерти. Очень сложно драться с противником, который не озабочен самосохранением. Это сбивает с толку, рушит всю привычную тактику боя. Вам следует учесть это, если хотите победить этих тварей.

— Учту, — кивнул Элвир. — Я выслал разведчиков, узнать, что творится в Сагани и Низалисе.

— Я тоже посылаю туда людей, из тех, что уцелели. Имторийцы, шаэльи дети, сожгли половину города и заняли те немногие здания, что остались. Похоже, они решили обосноваться.

— Сколько примерно было нападавших?

— Точно сказать сложно, но не меньше трех сотен. Если вычесть погибших, то осталось около двухсот человек. Но это очень приблизительно. Точнее проверить, сами понимаете, невозможно. Они выставили караул и засыпали обломками прорехи в стенах. Сильнее всего укрепились, понятное дело, с запада, откуда стоит ждать нападения.

— Значит, нам стоит подойти с той стороны, с которой ждут меньше, — против воли Элвир уже погрузился в обдумывание плана грядущих военных действий.

— Меньше всего ждут со стороны Имтории, но, думаю, границы-то они укрепили, прежде чем решились нападать на нас. Я посылал одного паренька к самой границе, но он не вернулся. Хоть бы уцелел, — Ладард тяжело вздохнул.

— Я тоже отправил туда несколько человек. Подойти с востока — идеальный вариант, но не стоит слишком на это рассчитывать. Вы случайно не прихватили с собой карту города? — он и сам понимал, что вопрос глупый.

— Случайно не прихватил, — ожидаемо ответил граф. — Зато у Пеллы, точнее среди вещей ее бывшего мужа найдутся карты и Сагани, и Низалиса, и всего Лашира.

Глава 16

Лучники дали первый залп. Наконец-то! Разумеется, подойти незамеченными дайрицам не удалось, впрочем на это они с Торном и не рассчитывали. Главное, сосредоточить как можно больше народу на стенах, отвлечь от маневра, который Торн очень одобрял ровно до того момента, как Ладард стал настаивать на личном участии. Но граф не мог иначе. Чувство вины грызло его изнутри, и он видел только два способа избавиться от этой напасти — погибнуть или вырвать свой город из лап имторийских хищников. Причем, именно лично принять участие в захвате, а не смотреть с безопасного расстояния, как по идее положено градоправителю. Ему казалось, что только так можно искупить свои просчеты, если их вообще можно искупить. Пелла и Элвир Торн могут сколько угодно твердить, что в захвате Сагани нет его, Фрэна Ладарда, вины. Доводы разума, что свои, что чужие, не облегчали мук совести. Подобное бремя сбрасывается только делами… или смертью.

— Пора! — Фрэн махнул рукой и первым решительно двинулся в сторону завала.

— Может, все-таки останетесь, ваша светлость? — вроде голос принадлежал Луру Старду, впрочем, не важно.

— Не останусь!

— Тогда хоть дайте я первым пойду, — все-таки Лур. — Не дело вам камни и доски разбирать.

Ладард хотел возразить, но не стал. В конце концов, разбором завала должны заниматься те, кто посильнее, да помоложе, и не стоит мешаться у них под ногами. Ему же правильнее хранить запас сил, которых, признаться, не так уж и много, для предстоящего боя.

Здесь, в северной части, от городских стен Сагани остались одни воспоминания. Куски каменной стены напоминали редкие зубы во рту дряхлого старца, а между ними зияли солидные прорехи. В мирное время в этой части всегда выставляли стражу, как у ворот, но все равно ловкачи, желающие избежать вопросов и досмотра, частенько проникали в город через эти проплешины.

Имторийцы, разумеется, не были столь беспечны, чтоб оставить все, как есть. Как могли, они завалили зияющие дыры камнями, досками, битой черепицей и прочим мусором на высоту человеческого роста. Один из разведчиков, сумевший забраться на стену и остаться незамеченным, рассказал, что в этом месте выставлена охрана. Не очень много, полдюжины человек, но все-таки. Зато соглядатаи, вышагивающие по верху стен просто не имели возможности добраться до северной части из-за разрушенных кусков стены. Следовательно сверху их увидеть не могли. Конечно, рано или поздно с той стороны поймут, что кто-то пытается разобрать защитное нагромождение и проникнуть в город. Действуй Ладард со спутниками на свой страх и риск, еще до конца их работы имторийцы вызвали бы подкрепление и легко разделались с кучкой дерзких глупцов. Но сейчас, когда отряды Торна атаковали с противоположной части города, организовать подмогу у северных «зубьев» будет не так-то просто. Именно на этом граф с Элвиром и строили свой план.

Пока его люди разбирали завалы, Ладард напряженно вслушивался в звуки битвы. Элвир планировал штурмовать стены под прикрытием лучников. Сагани — город небольшой, да и ветер дул в их сторону, поэтому шум сражения отчетливо доносился до графа. Впрочем, шум мало мог рассказать о том, что происходит на самом деле. Ладард очень надеялся на численное преимущество и боевую выучку дайрийских войск. Но если им не открыть ворота, то все, что смогут дайрийцы — это нанести ущерб, шансов прорваться в город у них не много. Какие-никакие, а все-таки стены окружали Сагани, да и застать захватчиков врасплох не удалось, впрочем, на это и не рассчитывали.

Граф невольно вернулся мыслями к собственным ошибкам того страшного дня, когда его город был захвачен, но, едва осознав о чем думает, тут же решительно осадил себя. Он уже тысячу раз перебирал в уме все эти «если» и прошлое от этого не менялось. Сейчас ему нужна предельная сосредоточенность, и нельзя позволять мыслям витать далеко.

Когда Стард с остальными расчистили завал, они не могли поверить в свою удачу. С той стороны не было никого. Никого! На то, что удастся проникнуть в город незамеченными Ладард и не рассчитывал. Что ж, оставалось надеяться, что удача будет сопутствовать им как можно дольше. Конечно, незамеченными добраться до городских ворот — это уж совсем за гранью возможного.

Между останками городских стен и крайними домами пролегал обширный пустырь. Узкая тропинка, ведущая через него, еще недавно терялась в зарослях трав, вымахавших кое-где в человеческий рост. Однако имторийцы после захвата не поленились выкосить траву, чтоб ненадежный участок стен лучше просматривался.

Граф негромко выругался. Ничего хорошего в том, что этот отрезок пути, пусть и небольшой, теперь виден как на ладони. Хотя пока стоит порадоваться и тому, что никто не несется им навстречу.

— Так — Ладард жестом остановил людей. — Нас никто не встретил, но нет причин радоваться и терять бдительность. Даже если мы пройдем пустырь без приключений, это лишний повод быть настороже. Вполне возможно, нас уже заметили и поджидают, прячась в узеньких улочках, у стен домов. Все ясно?

Все молча кивнули в ответ, а Лур тихонько проворчал: «Чай, не дураки, сами понимаем». Не то, чтобы хотел поспорить с командиром, просто обижался, что его, точно малое дитя, простым вещам поучают. Ничего, лучше лишний раз напомнить, чем полагаться на предусмотрительность подчиненных.

Надежда миновать пустырь без приключений оправдалась, хотя путь в несколько сотен шагов показался длинным, как никогда. Что еще удивительнее, у домов их не поджидала засада. Граф боялся поверить такой удаче, хотя по сути они с Торном этого и добивались. Значит, все стеклись к главным воротам. Задача же маленького отряда Ладарда состояла в том, чтоб добраться незамеченными до старых ворот, расположенных со стороны Низалиса и открыть их. О том, чтоб открыть главные ворота не могло быть и речи, даже будь у градоправителя в три раза больше людей. Этот вариант отбросили сразу, почти без обсуждения. Без всякого сомнения, старые ворота тоже охранялись, но вряд ли очень тщательно, учитывая обстоятельства. За стеной, со стороны старых ворот под прикрытием кленовой рощи ждал отряд дайрийских солдат. Точнее, должен ждать. Людям Торна полагалось подойти уже после начала штурма, с расчетом, что при атаке дайрийцев захватчикам будет уже не до патрулирования городских стен.

Итак, задача Ладарда и нескольких горожан Сагани состояла в том, чтобы пройти почти через весь город, отбить старые ворота и открыть их, впустив в город свежие силы Торна, пока основное дайрийское войско бьется у главных ворот.

Спутники графа то и дело оборачивались и смотрели по сторонам, в любой момент ожидая засады. Такая тревожность затрудняла движение, зато в случае чего могла спасти жизнь.

В северной части города не велось жестоких боев, поэтому дома на окраине не особо пострадали. Даже окна по большей части были целы. Ладард, поддавшись порыву, дернул ручку ближайшей двери. Та легко поддалась. Значит, имторийские сволочи побывали и здесь. Добрались и до самых бедных жилищ в надежде поживиться. Хорошо, хоть не сожгли.

— Ваша милость, — почти шепотом обратился Стард. — Не стоило бы вам так делать. Неровен час, в доме может какой упырь затаиться. Незачем их без нужды тревожить. Вы же сами говорили…

— Ты прав, Лур, — прервал его Ладард. — Хотя, если кто здесь и затаился, то только ради засады на нас. Просто так отсиживаться, когда на город нападают, они бы вряд ли себе позволили.

Граф не стал заглядывать в дом, и они двинулись дальше. Чем ближе к центру города, тем заметнее становились повреждения. Двери сорваны с петель, окна разбиты, местами под ногами предательски ломалась сброшенная с крыш черепица. Вот встретилось несколько домов с закопченными от огня стенами. Наткнувшись на первый труп, Ладард остолбенел, хотя был уверен, что готов ко всему. Мужчина, судя по одежде, не воин, а простой горожанин, лежал ничком с размозженной головой. Он погиб несколько недель назад, а стояло, пусть не самое жаркое, но лето. Кровь, которой наверняка было много, теперь выглядела бурой грязью, над телом роями вились насекомые, а запах стоял такой, что Ладард невольно закашлялся, несмотря на необходимость хранить тишину.

— Доброго пути тебе за Гранью, — пробормотал граф.

Он понимал, что это только первый мертвец на их пути, с каждым шагом их будет все больше. Наивно надеяться, что имторийцы позаботятся об убитых, даже ради собственного благополучия. Правитель Сагани видел улицы своего города в тот день, когда покидал его. Они были залиты кровью и выложены мертвыми телами. Тогда Ладард, прошедший не одну военную компанию думал, что ничего ужаснее он уже не увидит. Но зрелище разложения непогребенных людей, которые еще вчера были мирными, суетливыми горожанами Сагани оказалось даже более страшным. Слабым утешением служило лишь то, что все покойники были мужчинами. Хвала богиням, женщин и детей все-таки удалось спасти.

Но так уж устроен человек, что, пережив первоначальный ужас, поневоле смиряется с ним и дальше воспринимает, как данность. Небольшому отряду Ладарда приходилось временами перешагивать через трупы и они делали это, не отводя глаз. Позже, если им доведется пережить этот день, они содрогнуться от страшных воспоминаний, мертвые жители Сагани будут являться им в снах, но сейчас нужно одно — скрепить сердца, не дать душевной боли замедлить шаг или ослабить бдительность. Кроме мертвых тел, дорога, петлявшая между домами была засыпана битым стеклом, досками, черепицей, обломками мебели. Все больше попадалось обгоревших домов, в глубине иных виднелись почерневшие трупы, вид которых вызывал содрогание.

Чем ближе к центру города, тем отчетливей слышался шум битвы. Хотелось бы графу знать, насколько люди Торна преуспели в штурме главных ворот. Внезапный шум за спиной отвлек Ладарда от размышлений. Прямо в их сторону неслись четверо имторийцев. Не составляло труда понять, что целью бегущих являлись отнюдь не незваные гости. Скорее уж четверка торопилась принять участие в защите ворот. Однако это не помешало всем четверым замереть как вкопанные, едва завидя маленький отряд Ладарда, который просто невозможно было упустить из виду. Они как раз пересекали широкую дорогу, ведущую от главных ворот к замку. Дома, точнее их обгорелые остовы, среди которых был шанс спрятаться располагались по обеим сторонам, не то, чтобы далеко, всего несколько шагов, но затеряться среди развалин уже никак не успеть.

Но Ладард и не собирался прятаться, даже имей он такую возможность. При виде врагов правителем разрушенного города овладело безумное желание убивать. Оно вытеснило все остальное, даже мысли об основной задаче. Остальные, похоже, испытывали то же самое. Не успели четверо имторийцев опомниться, как один из них расстался с жизнью. Лур Стард метнул нож, и тот вошел точно в шею. Даже будь враги в доспехах, такой бросок стал бы смертельным, но имторийцы выглядели не слишком готовыми к бою, разве что, на один из них натянул красно-белый табар. Тем лучше. Долго пребывать в растерянности захватчики не собирались, поняв, что это может стоить им жизни. Численное преимущество было на стороне дайрийцев. По уму, врагам бы бежать, но они ринулись в бой, порадовав своим решением Ладарда. Еще гоняться за ними не хватало! Граф выбрал себе противника — того самого, в табаре — и бросился на него, словно опасаясь, что кто-нибудь из его людей успеет раньше. Нет, ему хотелось самому загнать меч в глубоко в плоть проклятого имторийца. Хотелось видеть, как враги захлебываются кровью, страдают, умирают в мучениях.

За свою жизнь Ладарду много раз приходилось лишать людей жизни, но никогда он не чувствовал такой исступленной жажды убийства. В сражениях, которые он прошел, граф убивал по необходимости, не испытывая ни гордости за содеянное, ни чувства вины. И уж тем более — такой кровожадной радости и стремления причинять боль и нести смерть.

Со своим противником он разделался быстро и разочаровался, поняв, что второго имторийца уже прикончили, а третий пустился наконец бежать, то ли спасая жизнь, то ли желая предупредить остальных о лазутчиках. Далеко ему убежать не дали. Лур выдрал нож из шеи первой жертвы и спокойно метнул в спину беглецу. Это не честный поединок, это война, в которой нет места благородству и милосердию к врагу. Перед смертью подонок издал пронзительный крик. Слишком громкий для умирающего. В нем слышалось не столько боль или тоска по уходящей жизни, сколько желание привлечь внимание своих. Надо думать, порыв был тщетным. Слишком уж шумно было у ворот, чтоб обратить хоть какое-то внимание на далекий вопль. Да если и услышат, то когда окажутся на месте стычки граф со своим отрядом будет уже далеко.

Ладард бросил взгляд на заляпанный кровью табар имторийца. Если напялить эту мерзость, то появится небольшой шанс сойти за своих, когда доберутся до цели. Объясняться на имторийском худо-бедно умело большинство жителей Сагани. Ведь раньше между приграничными городками Дайрии и Имтории велась торговля, не то чтобы бойкая, но стабильная. Отношения между двумя народами были если не дружескими, то хотя бы добрососедскими. До недавнего времени.

Граф подошел и пнул ногой труп врага. Кровь на плаще вряд ли сильно насторожит охрану старых ворот, всегда можно сказать, что они явились из самой гущи битвы с донесением. Что ж, надо только стащить табар с мертвеца и одеть на себя. Ладард колебался. Его передергивало от отвращения. Причиной тому была не липкая свежая кровь, и не противная обязанность раздевать покойника. Правителя Сагани мутило от мысли, что придется облачиться в красно-белые цвета Имтории. Он успел всей душой возненавидеть это сочетание, и даже ради военной хитрости сложно было пересилить себя. Пока граф колебался, над трупом склонился Стард и без церемоний стащив плащ, натянул на себя. Ладард молча кивнул, исполненный благодарности.

— Думаю, ваша светлость, лучше будет мне выступать за предводителя. Негоже вам вперед лезть в таком деле, уж не обессудьте. А по-имторийски я не хуже вашего объясняться могу.

— Спасибо, Лур, — Ладард задавил в себе желание поспорить, вызванное подозрениями, что боевой товарищ просто оберегает его.

Дальше до самых северных ворот добрались без приключений. Их путь сопровождали все те же страшные картины: сгоревшие здания, следы разрушений и погромов, мертвые тела, гниющие без погребения.

Робким надеждам на то, что ворота оставят без охраны, не суждено было сбыться. Мальчишка Илтон, прячась среди остовов обгоревших зданий, разведал обстановку. С его слов, у стены дежурил отряд примерно в полторы дюжины людей. У Ладарда было раза в два меньше. В столкновении у них практически нет шансов. Одна надежда — на обман. Ну и на того же Илтона, которому Торн дал особое поручение.

Идея прикинуться своими потерпела сокрушительный провал. То ли люди графа слишком мало походили на имторийцев, то ли захватчики знали своих в лицо, но едва завидя небольшой отряд защитники ворот, бросились навстречу с обнаженными мечами.

Не помогли ни красно-белый плащ, ни знание имторийского. Ладард отбивался от двух противников разом, вновь горя мстительной жаждой убийства. Им овладела какая-то бесшабашность. Но не веселая азартная злость, как в молодости, а бесстрашная легкость от осознания, что терять больше нечего. Он знал, что им не победить, оставалось лишь надеяться, что мальчишка не подведет. В какой-то момент граф уловил движение юркой фигурки за спинами дерущихся, но тут же вновь сосредоточился на противниках. Как раз вовремя, потому что один из них открылся, за что тут же поплатился рассеченным горлом. Второй оказался более опытным бойцом, да и место павшего долго не пустовало. Ладард опять бился один против двух. Усилием воли он заставлял себя не смотреть в сторону ворот. Во-первых, чтоб ненароком не привлечь к ним внимания врагов, во-вторых, любой взгляд в сторону мог стоить ему жизни. Не то, чтобы граф всерьез рассчитывал выйти живым из этой передряги, но и умирать раньше времени он не собирался. Нужно утащить с собой за Грань как можно больше выродков, уничтоживших его город и его жизнь, а еще хорошо бы дожить до момента, когда старые деревянные ворота займутся огнем от какой-то мудреной смеси, которую Торн притащил из столицы. Но тут уж вся надежда на ловкого Илтона.

Еще один враг убит, но стоило тому рухнуть, как глазам графа открылась тягостная картина. Прямо перед ним на земле лежал поверженный Стард с мечом в груди, а имториец упирался ему ногой в живот, вознамерившись вытащить свое оружие. Старый друг и соратник графа был еще жив, хрипел и захлебывался кровью. Страшное зрелище отвлекло Ладарда от собственной схватки. Он пропустил удар и резкая боль пронзила плечо. Ему хватило сил отбить следующий удар и кое-как продолжить бой. Раненое тело отказывалось повиноваться командам разума, движения стали хаотичными и неловкими. Но граф продолжал сражаться и почти удивился, когда его меч нашел сердце врага. И в тот же миг он почувствовал, как сталь входит в его собственную плоть. Кто-то ударил в спину. Что ж, война есть война. Как холодно, зато почти не больно. Серая мгла подбиралась все ближе, окутывая все вокруг и скрадывая краски мира. Но перед тем, как она окончательно поглотила свет, Ладард успел заметить, что северные ворота полыхают веселым рыжим пламенем. А значит, у них получилось. Все было не зря!

Глава 17

Улицы Тиариса заливало полуденное солнце. Город нежился в объятиях лета, утопал в зелени, играл яркими красками цветов на клумбах и подоконниках. Все вокруг дышало спокойствием и безмятежностью, не только природа, но и люди. Элвир смотрел из седла на горожан и про себя дивился ленивому благодушию, которое читалось на большинстве лиц. Люди с удивлением смотрели на большой конный отряд, но через некоторое время отворачивались и возвращались к своим делам, а чаще — к безделью.

Наверняка, хотя бы некоторые слышали о стычках на границе, но явно не считали, что это хоть как-то их касается. Со столичными жителями всегда так: пока война не подкатится к их стенам, она — не более, чем тема для досужих разговоров. Пока где-то далеко идут сражения, горожан, уверенных в собственной безопасности, волнуют не чужие смерти и захваченные территории, а возможный рост цен и перебои с поставками продовольствия и прочих товаров из провинций. Вот и сейчас, недавно проигранная эларская кампания — лишь повод поворчать на недальновидность молодого короля, а захват приграничных городков — скорее недоразумение, чем повод для беспокойства.

Впрочем, безразличие горожан к событиям на границе сейчас явно на руку. Не хватало только паники. Валтору и без того достаточно забот. Пусть уж лучше простой люд занимается своими делами и поменьше лезет в политику. Хватит и знати, без устали чешущих языками на тему, как королю следует управлять государством. Стоит государю потерпеть первую неудачу, как любой дворянчик начинает мнить себя умнее и дальновиднее монарха. Нескольких дней, проведенных при дворе после возвращения, хватило, чтобы всласть наслушаться подобных разговоров.

Кроме того, по пути в Сагани, умники, рассуждающие о политике и военных кампаниях встречались, чуть ли не в каждом замке. Ах, если бы его величество прислушался к голосу своих разумных подданных, Дайрия не оказалась бы в столь печальном для себя и смешном для прочих держав положении. Ну, конечно! Будто идея короля идти на Элар не пользовалась самой горячей поддержкой тех же самых людей, что сейчас осуждающе качают головами. Даже Лард, и тот не возражал хотя, казалось бы, ему, как управителю казны положено критически воспринимать проект, предполагающий столь масштабные траты. Впрочем, главный казначей, как и верховный канцлер накануне злополучной войны думали больше о семейных проблемах, чем о государственных. Что ж, теперь им, всем вместе, предстоит думать не о прошедшей войне, а о грядущей.

Торн не тешил себя ложными надеждами на то, что конфликт с Имторией исчерпан. Да, им удалось одержать полную победу, отбив у захватчиков Сагани, Низалис и все окрестные земли. Но это скорее начало войны, чем конец. Даже, пожелай Валтор забыть о нападении имторийцев и счесть инцидент исчерпанным после возвращения захваченных территорий, вряд ли король Имтории на этом успокоится. Айшел Риони объявил себя ни много ни мало императором. Пока не ясно, какие земли Доэйи он считает входящими в состав своей империи, однако, на счет Дайрии сомневаться не приходится. Не то, чтобы имторийское вторжение грозило Дайрии потерей независимости, но сейчас совершенно не подходящее время для любой войны. Мало того, что приходилось с опаской поглядывать в сторону Элара, который вдохновившись победой, может в любой момент нанести ответный удар. Так теперь еще и Имтория возомнила себя достаточно сильной, чтоб урвать себе кусок ослабленного неудачной кампанией соседа. При всей нищете Имтории, надо отдать должное ее армии — отлично организованной и практически постоянно боеспособной. В общем-то содержание этой армии и поглощало большую часть казны короля Айшела Имторийского.

Торн не мог думать о победе, не вспоминая цену, которую пришлось заплатить. Граф Ладард погиб, защищая свой город. И почему именно такие люди должны уходить за Грань, когда ничтожества и подлецы благоденствуют? Сейчас каждый честный и преданный делу человек на службе у короля на вес золота. К душевной боли примешивалась немалая толика злости на бывшего наставника за то, что тот настоял на личном участии в спасении города. Неужели его люди не справились бы сами с задачей открыть старые ворота и впустить затаившийся в засаде отряд? Торн перевел взгляд на паренька, который ехал слева от него. Илтон Плам не очень-то ловко держался на лошади, но явно пребывал в восторге от происходящего, непрестанно крутя головой по сторонам. Еще бы! Первый маршал короля настоял на том, чтоб взять его в столицу и наградить за вклад в освобождение Сагани. Элвир до сих пор удивлялся, как мальчишка сумел поджечь ворота. Потерпи он неудачу, еще неизвестно как бы все обернулось.

— Эн Торн, а когда уже дворец будет? — заметив взгляд Элвира, парень решил подать голос.

— Скоро. Мы почти в центре.

— А я увижу короля? — не унимался Илтон.

— Для начала я бы сам хотел его увидеть.

Увидеть короля удалось даже скорее, чем можно было надеяться. Валтор встретил своего маршала в одной из дворцовых галерей, не дав добраться до собственных покоев, где Торн рассчитывал если не отдохнуть, то хотя бы привести себя в порядок после дороги. Обнимая друга и суверена, Элвир испытывал радость наполовину с досадой. Ему хотелось подготовиться к предстоящему разговору. И это касалось не столько доклада о военных действиях, сколько деликатного вопроса его предстоящей женитьбы. Торн рассудил, что вернувшись с победой, может рассчитывать на благосклонность короля и милостивое позволение распорядиться рукой и сердцем по собственному усмотрению.

Не то чтобы Валтор имел конкретные виды на его брак и подыскивал Элвиру невест, но вроде как само собой разумелось, что к вопросу женитьбы второе лицо в королевстве подойдет с должной рассудительностью. Можно не сомневаться, что король будет разочарован, если не разгневан решением ближайшего соратника взять в жены простую дворянку, да еще из враждебной державы. Запрещать вряд ли станет, уважая свободу друга, но уж точно не одобрит. Именно поэтому Элвиру хотелось преподнести неприятную новость о будущем мезальянсе на фоне радостных известий и тем смягчить обиду короля.

По дороге из Лашира, Торн и так и этак крутил в голове неприятный разговор, стараясь подобрать нужные слова и убедительные аргументы. Но к моменту неожиданной встречи с Валтором, все заготовленные фразы мигом вылетели из головы. Хотя начинать стоит уж точно не с разговоров о делах сердечных.

Еще не дойдя до королевского кабинета, Элвир начал доклад о битвах за Сагани и Низалис. Рассказал о жертве графа Ладарда, не забыл упомянуть ловкость и храбрость мальчишки Илтона.

Валтор слушал очень заинтересованно, задавал вопросы, вставлял замечания. Но при этом Элвир временами ловил на лице короля какое-то странное выражение, будто его заботило что-то еще, кроме нынешнего разговора.

— Расскажи, что случилось в столице за время моего отсутствия, — попросил Торн.

Самое важное касательно похода в Лашир уже было сказано, можно, конечно, продолжать, но он решил увести тему в другое русло. Если Валтор хочет чем-то поделиться, сейчас самое время.

— Ничего серьезного, — отозвался король. — Но одно любопытное происшествие все-таки случилось. Ты не поверишь…

— После того, как Йеланд Эларский возомнил себя великом полководцем, а Айшел Имторийский — и вовсе императором, я поверю чему угодно.

— Тогда попробуй отгадать, что за эксцентричная особа явилась в Тиарис.

— Эксцентричных особ всегда было хоть отбавляй, но они по большей части местные. Последней приезжей на моей памяти была безумная красотка Линсар.

— Она самая!

— Боюсь тебя разочаровать, но я не удивлен. Дело в том, что покидая Тиарис, я столкнулся с этой девицей у городских ворот и велел проводить ее к тебе. Впрочем, больше я ничего не знаю. И мне до ужаса интересно, что за причины побудили ее вернуться в Дайрию. Разве она не сбежала из Ортейна, едва не прикончив твою Шалену. Хотя припоминаю, что там все было как-то странно.

— Шалена уже давно не моя, — поморщился Валтор. — А что тебе показалось странным?

— Помнится, врач не уставал удивляться. Говорил, что судя по направленности удар не был смертельным и никак не мог вызвать такое количество крови. Кроме того, кровь на полу была засохшей, а на одежде более свежей. Но самое удивительное, что рана к моменту осмотра почти затянулась. Не знаю, интересовался ли ты, но Шалена тогда быстро поправилась. То есть, в кровати провалялась долго, но врач докладывался мне и Ризу Нолану, она уже через пару дней физически была полностью здорова. Дэн Тирсон, лечивший ее, не знал, что и думать. Все твердил, что такое впервые в его практике и иначе как на чудо все эти странности не спишешь.

— Почему же ты не рассказал мне? — в голосе Валтора слышалась скорее задумчивость, чем упрек.

— Ты тогда был погружен в подготовку к войне. Да и кроме того, исчезновение Лотэссы Линсар так разозлило тебя, что мне не хотелось лишний раз возвращаться к этой теме.

— Впрочем, в то время я бы лишь удивился вместе с тобой и Тирсоном. А вот теперь все, похоже, становится на свои места.

— В каком смысле? — Элвир чувствовал досаду оттого, что в свое время упустил что-то важное.

— Энья Линсар утверждала, что не убивала Шалену, точнее не покушалась на нее. Девчонка была совершенно уверена, что ее фрейлина выжила, хотя и не могла знать этого наверняка… если только не допустить, что она и в самом деле — провидица.

— Не убивала, но ранила? — уточнил Торн.

— В том-то и дело, что нет. Говорит, что сначала пырнула ножом себя, и что кровь в комнате — ее собственная.

— Для чего ей убивать себя? — явная нелогичность поступков эларки прямо-таки терзала Элвира.

— Говорит, хотела меня разжалобить, думала, что отпущу ее домой в Элар, увидев, что бедняжка готова руки на себя наложить. Тактик из нее, конечно, тот еще.

— И как она, потеряв такое количество крови, скакала по дворцу, а потом по городу?

— Не знаю, — раздраженно ответил Валтор. — Она утверждает, что рана несерьезна. Важно другое. Энья Линсар настаивает на том, что из дворца ее вывела Шалена. Как ни безумно это звучит, но вполне может оказаться правдой.

— Согласен, — Элвир задумчиво кивнул. — Шалена во всех тайнах Ортейна разбирается получше нас с тобой. Но зачем ей помогать эларской девчонке бежать, рискуя своим положением?

— Об этом неплохо бы расспросить ее лично.

— А как же рана? Может, Лотэсса Линсар и утверждает, что ранила себя, но Шалена уж точно заполучила удар кинжалом в грудь, пусть не смертельный и заживший слишком быстро.

— Энья Линсар заявила, что ее фрейлина ранила себя сама, с целью избежать подозрений и наказания за побег королевской заложницы. Теоретически такое возможно. Но все это только порождает новые вопросы. Думаю, нам стоит поговорить с Шаленой. Пожалуй, я вызову ее с мужем в столицу.

— Само собой, без этого не обойтись. Но меня куда больше интересует, зачем эта странная девушка вновь заявилась к тебе. Неужто только затем, чтоб очистить себя от подозрений в убийстве?

— С нее сталось бы, — хмыкнул Валтор. — Но нет. Оказывается наша бедняжка бежит от ненавистного брака… с кем бы ты думал?

— Чего тут думать, — Торн пожал плечами. — Всем известно, что дочка герцога Линсара просватана за принца Нейри Ильда. Неужели жених ей настолько ненавистен?

— Младший Ильд, надо думать, вполне устраивал Лотэссу Линсар в качестве супруга… в отличие от старшего.

— Чего?!

— Представь себе, по словам эньи Линсар, король Элара воспылал к ней настолько безумной страстью, что пошел не только на расторжение ее помолвки с собственным младшим братом, но и всерьез вознамерился развестись с Шафирой Тарнийской. Не могу поверить, что речь идет о том самом коронованном слизне, которого мы много лет видели в Йеланде Ильде.

— Вот и мне это покоя не дает, — признался Элвир. — После победы над Дайрией, его словно подменили. Или еще раньше. Он избавился от своих фаворитов. Осведомители Риза Нолана и мои собственные докладывают, что не сегодня завтра бывших негласных правителей Элара ждет публичная казнь. Самое забавное, что их обвинили в похищении той самой Лотэссы Линсар, Мы-то знаем, что девчонка гостила у нас, а вот Йеланд то ли искренне заблуждается на сей счет, то ли просто повод нашел избавиться от бывших любимцев.

— Не удивлюсь, если так и есть, — Валтор по привычке облокотился о край письменного стола. — Не скажу, что мне жаль этих мерзавцев, но нам их разрушительная деятельность была на руку. Впрочем, мы все равно не смогли воспользоваться плодами их вмешательства в политику и экономику Элара. Так что я не стану горевать, если Ильд их казнит. Я поступил бы так же, только намного раньше.

— Дело ведь не в Мертоне, Падде и Сворне, а в короле Йеланде. Он изменился. Начал вести себя… как король. Не самый умный и дальновидный, но король. Принимает смелые, хоть и идиотские решения. Если он и впрямь вознамерился развестись с тарнийской принцессой ради женитьбы на дочке Линсара, то рискует нарваться на невиданный скандал. Что ж, в добрый путь. Мы-то этому только порадуемся, — мрачное удовлетворение от промаха эларского короля приятно грело душу. — А невеста, говоришь, против этого союза? Не хочет девочка примерить корону великой державы?

— Не хочет, учитывая, что к короне прилагается Йеланд Ильд в качестве мужа. Прах и пепел! Я ее понимаю! Будь у меня сестра, не выдал бы ее за Ильда, какие бы политические выгоды не стояли на кону.

Про себя Торн порадовался тому, что для Валтора есть вещи более значимые, чем выгодные династические союзы. Тем проще будет поднять вопрос о собственной женитьбе. Однако, заботясь о своей судьбе, Элвир не собирался переживать о сердечных делах Лотэссы Линсар. Красивая девочка, пусть и странная. Но что такое разбитое сердце какой-то эларской девицы, когда на другой чаше весов — благо Дайрии?

— Как я понимаю, она просит у нас убежища?

Валтор кивнул.

— Надеюсь, ты ей откажешь и отошлешь обратно в Вельтану. С таким сопровождением, чтоб в этот раз не сбежала.

— Какой ты, однако, жестокий, — Валтор насмешливо улыбнулся.

— Ты отлично понимаешь, какие перспективы открывает такая жестокость. Когда прекрасная строптивица вновь окажется во власти Йеланда, у него таки появится повод развестись, разорвав отношения с Тарникой, исправно пополняющей пустую казну Элара. По идее, скандал должен громыхнуть на всю Доэйю. Не удивлюсь, если король Сантэра усомнится в порядочности своего извечного союзника.

— И что? — теперь голос короля звучал устало. — Не думаю, что развод, пусть даже самый скандальный, ослабит Йеланда Ильда до такой степени, что позволит нам снова напасть на Элар.

— По крайней мере, он уж точно не риснет напасть на Дайрию, — Элвир высказал свои затаенные опасения. — Так что у нас нет иного выхода, кроме как отослать энью Линсар обратно на родину, прямиком в объятья влюбленного монарха.

— Нет!

— Нет? — по тону друга Торн догадался, что тот уже принял решение, но хотел бы понять причины.

— Во-первых, это просто бесчестно. Не хочу пятнать свою совесть недостойным мужчины поступком. Кем бы ни была Лотэсса Линсар, когда юная беззащитная девушка обращается к тебе за помощью, подло кидать ее в лапы врагу. Особенно, если он является и твоим врагом тоже. Во-вторых, девушка эта, как ни крути — важная политическая фигура. Пусть держать ее в заложницах не так выгодно, как раньше, но не думаю, что вовсе бессмысленно. Ну и потом, я просто по-человечески испытываю огромное удовольствие от возможности досадить Йеланду Ильду.

— Твоя месть будет более полной, если ты надумаешь жениться на ней, — пробурчал Элвир, понимая, что разубеждать короля не имеет смысла.

— Признаюсь, такая мысль приходила мне в голову, — Валтор ухмыльнулся. — Так же, как и мысль выдать ее за тебя.

Элвир похолодел. Этого только не хватало! При других обстоятельствах идея подобного союза могла бы заинтересовать его, несмотря на все странности, связанные с Лотэссой Линсар. Но сейчас его коробила сама мысль об этом.

— Нет уж, ваше величество, — он старался обратить все в шутку. — Я откажусь от предложенной чести.

— Как знаешь, — Валтор решил не настаивать, к огромному облегчению Торна. — Пусть пока посидит незамужней. Надо устроить ее со всеми возможными удобствами, на этот раз действительно как гостью, а не как пленницу. Хотя по сути она так и останется заложницей.

— То же мне заложница, которую ты не планируешь отдавать, — Элвир не собирался скрывать недовольства, даже согласившись в душе с аргументами Валтора.

— Может и отдам, — неожиданно заявил король. — К примеру, в случае если в Эларе сменится власть и на престоле окажется принц Нейри. Тогда верну ему невесту с чистой совестью… в обмен на ряд условий, разумеется. А до тех пор позаботимся о гостье. Сам подбери для нее служанок и фрейлин, из тех, кому ты безоговорочно доверяешь.

— Об этом я позабочусь, можешь не сомневаться. На сей раз нам не нужны тюремщики, но это не отменяет обязанности следить за каждым шагом Лотэссы Линсар. В конце концов, я по-прежнему не исключаю возможности, что она — эларская шпионка, которая находится здесь с благословения своего монарха. А вся эта история с браком поневоле — не более, чем повод оказаться при дайрийском королевском дворе. Я, кстати, непременно проверю ее слова, благо у нас хватает собственных осведомителей в Нианоне.

— И правильно сделаешь, — согласился король. — Как думаешь, стоит назначить ей какое-то содержание? Она ведь все-таки женщина, ей нужны платья, украшения и все такое.

— Ей стоило бы позаботиться о средствах к существованию, чтоб не зависеть от милости приютившего врага. Любой разумный человек не пустился бы в такую авантюру без денег.

— Это да, — кивнул Валтор. — Вот только Лотэсса Линсар совсем не кажется разумным человеком.

Глава 18

Йеланд Ильд пребывал в отвратительном расположении духа. Две недели назад явился капитан отряда гвардейцев, сопровождавших Лотэссу в Норту. Гвардейцам было велено остановиться в ближайшем городке и там дожидаться, пока дети герцога Линсара надумают вернуться в столицу. Король милостиво отвел своей избраннице месяц на то, чтобы поправить телесное и душевное здоровье в родных местах. По истечение этого срока он ждал ее обратно, чтоб уже вплотную заняться разводом и грядущей свадьбой.

И вместо этого дождался капитана гвардейцев с вестью о том, что Лотэсса исчезла из родового замка вместе с братом. В неистовом гневе Йеланд велел заключить злосчастного вестника под стражу, не слушая никаких оправданий. Капитан клялся, что находясь со своими людьми в городке, никак не мог уследить за передвижениями эна и эньи Линсар. Конечно же, своевольных Линсаров искали, опрашивали и даже обыскивали всех соседей, но безуспешно. Хотя чего можно ждать от туповатых вояк?

А ведь Йеланд так гордился своей предусмотрительностью, не позволив Лотэссе отправиться в Норту в сопровождении одного лишь старшего брата. Король полагал, что обезопасил себя от любой глупости, которая могла прийти в голову его взбалмошной невесте, приставив к ней отряд гвардейцев. Разумеется, они были представлены как охрана, но, кажется, Лотэсса не сомневалась в истинном назначении, сопровождавших ее воинов. Король решил, что так оно и лучше — девушка не станет думать о том, чтоб укрыться в родной провинции у кого-нибудь из родни. Однако, строптивая красавица все равно исхитрилась сбежать. И если верить капитану никто из родных или друзей ее не скрывал. Впрочем, Йеланд не стал полностью полагаться на слова опального слуги. Он отправил в Норту тех, кто куда больше смыслил в расследованиях.

Теперь оставалось тешить себя надеждой, что Тэссу все-таки найдут. Король не однажды ловил себя на обдумывании достойного наказания для девицы не оправдавшей его любви и доверия. Разумеется, наиболее логичным было лишить ее не только шанса надеть корону, но также высокого положения и выслать подальше из столицы. Злая ирония заключалась в том, что именно этого строптивица и добивалась. Замужество, о котором грезила бы любая женщина, представлялось Лотэссе чуть ли не наказанием. А столицу она оставила добровольно, предпочтя затеряться где-то на берегах озера Имрэ. Но ничего, он найдет способ наказать неразумную девицу, тем более, что король сам не собирался отказываться от вожделенного брака. Только прежде надо ее отыскать.

Кстати, гнев можно будет выместить на Эдане Линсаре, объявив его зачинщиком побега, тем более, что так оно, скорее всего, и было. Вот уж его стоит примерно наказать. Возможно, даже казнить. Или приговорить к казни, но помиловать в обмен на полную покорность Лотэссы.

Больше всего королю хотелось воззвать к Дэймору и попросить того о помощи. Но Йеланд слишком хорошо помнил их последнюю встречу. Теперь он не мог без содрогания думать о том, кого раньше считал чуть ли не другом. Изгой до смерти напугал и оскорбил Йеланда, отбив охоту обращаться в случае нужды. Скорее всего, отчаявшись найти Тэссу, придется таки попросить помощи Странника, но не раньше, чем будут исчерпаны все средства, находящиеся в распоряжении монарха.

От тягостных размышлений Йеланда оторвало явление камердинера.

— Ваше величество, к вам посетитель, — доложил слуга. — Эн Галлис.

— Гони прочь, — не оборачиваясь, велел король.

— Но он настаивает на том, что имеет важные новости, которые могут заинтересовать ваше величество.

— Тогда пусть войдет.

Король тут же пожалел о сказанном. При словах «важные новости» он невольно подумал о Лотэссе, но тут же вспомнил, что о ее исчезновении известно считанному количеству людей. И Бейнир Галлис, возглавляющий шпионскую сеть, пока не входил в их число. С другой стороны, рано или поздно его непременно пришлось бы подключить к поискам, а значит можно сделать это сейчас.

Эн Галлис был тучным, солидным мужчиной, чей внешний облик мало вязался с его родом деятельности. Войдя он низко склонился перед королем, хотя необъятный живот явно затруднял отправление придворных ритуалов.

— Прошу прощения, что решился обеспокоить ваше величество, — начал Галлис, — но мне показалось, что вести, накануне полученные мною из Дайрии, могут вас заинтересовать.

— Из Дайрии? — король поморщился. — И что там?

Пусть уж побыстрее изложит свои политические новости, чтоб можно было приступить к разговору о том, что действительно волновало Йеланда. Уже не однажды король с тоской вспоминал те времена, когда Галлис и другие сановники докладывались не ему, а Мертону. Конечно, приятно осознавать себя настоящим королем, но с другой стороны монаршие обязанности порой — сплошная мука. Вот и теперь придется делать вид, что он внимательно слушает, хотя в данный момент королю не было до Дайрии никакого дела.

— Мой осведомитель из Тиариса сообщил довольно любопытные новости, — эн Бейнир переминался с ноги на ногу, должно быть мечтая, чтоб ему предложили сесть. Но король не спешил идти навстречу желаниям сановника. Чем труднее тому будет, тем быстрее изложит суть дела. — Так вот, вчера я получил послание, в котором сообщалось, что ко двору короля Малтэйра прибыла одна видная особа из Элара.

— Кто? — сердце Йеланда забилось быстрее в предчувствии ответа.

— Энья Линсар. Дочь герцога Оро Линсара. Понимаю, что звучит это более чем странно, но в то же время все знают, что сия девица несколько недель назад отбыла из столицы в родовое имение. Мне так же стало известно, что энья Линсар вместе с братом исчезла из замка, и сейчас ведутся поиски.

— Откуда вы это знаете? — прохрипел король.

— В силу особенностей моей службы я знаю несколько больше, чем обычный человек, — в тоне эна Бейнира сквозило самодовольство.

Йеланд мысленно упрекнул себя за глупый вопрос, само собой, предводитель эларских шпионов будет знать обо всех секретах.

— Да, она исчезла из замка, — признал Йеладнд, — и я как раз собирался поручить вам ее поиски.

— Что же, в таком случае, можете считать, что я справился с вашим поручением еще до того, как получил его. В смысле, нашел энью Линсар.

— Вы совершенно уверены, что она в Дайрии? — король не скрывал недоверия, кроме того, не желал давать эну Бейниру повод слишком уж гордиться собой.

— Скажем так, шансы, что мой осведомитель ошибся, чрезвычайно малы.

Йеланд силился уложить услышанное в голове. С одной стороны, Лотэсса нашлась. С другой — узнав место пребывания сбежавшей невесты, король испытывал не просто изумление, а ярость. Не имея под рукой никого, кроме Галлиса, король решил выместить свой гнев на неудачливом вестнике.

— Гордитесь собой? — ядовито прошипел он. — А, может, чем сообщать своему королю, что первая энья королевства находится в руках его врагов, стоило бы предотвратить сей прискорбный поворот событий? Раз уж вы кичитесь тем, что в курсе всего происходящего в этой стране, то как могли проморгать похищение моей невесты?!

В начале гневной тирады Галлис только открывал рот, видимо, желая, но не осмеливаясь возразить королю. После же слова «невеста», он так и застыл с раскрытым ртом и выпученными глазами, напоминая жирную рыбину на берегу.

На мгновение Йеланд ощутил мстительное торжество. Значит, не все, что творится в Эларе известно шпионам Галлиса. Но не успев порадоваться, что смог утаить свой секрет от начальника тайной службы, король тут же осознал, что сам выдал его глупейшим образом.

— Невесты? — проблеял Бейлир. — Но я не совсем понимаю…

— Видно, у вас плохо не только с головой, но и со слухом. Я сказал «невестки», — нашелся Йеланд. — Или вы не в курсе, что энья Лотэсса помолвлена с принцем? Не удивлюсь, если это так!

— Помилуйте, ваше величество! Это же общеизвестный факт!

— Тогда к чему строить из себя дурака, тем более глухого? Кичитесь своей осведомленностью обо всем на свете, а сами не могли уследить за одной девушкой!

— Но, мой король, в обязанности моих людей входит добывать сведения, а не заниматься самоуправством. Я не считаю себя вправе как бы то ни было влиять на действия столь высокородной особы, как энья Линсар. По крайней мере, я бы не посмел что-либо предпринять без ваших прямых указаний.

— Тогда считайте, что получили прямое указание вернуть Лотэссу Линсар в Вельтану в кратчайшие сроки.

— Но это же невозможно! — Галлис заломил пухлые руки. Выглядел он так растерянно и жалко, что Йеланд бы от души посмеялся, не будь так зол.

— Если вы не можете даже этого, то зачем вы тогда вообще нужны?

— Но это не в моей компетенции, — мямлил эн Бейнир. — Это сфера внешних сношений, тогда как я всего лишь ведаю сетью тайных осведомителей. Тайных, ваше величество! Не моим людям и не мне улаживать политические конфликты. Осмелюсь посоветовать послать в Тиарис требование о немедленной выдаче эньи Линсар. Если же оно не возымеет действия, то выслать для переговоров какое-нибудь высокопоставленное лицо, возможно, самого герцога.

Скрепя сердце, Йеланд признал разумность трусливого бормотания Галлиса. До недавнего времени не вникавший в политику, он действительно не очень хорошо разбирался в функциях государственных сановников. Но признавать правоту собеседника король не собирался.

— Согласен, ваши шпионы плохо подходят для ведения переговоров. Ну так пусть делают привычную им работу. Почему бы им тогда просто не выкрасть энью Линсар и тайно не переправить ее в Элар. На это они способны, надеюсь?

— Боюсь, вы вновь переоцениваете возможности осведомителей, ваше величество, — Галлис выглядел совсем несчастным и, наверняка, проклинал тот час, когда решился доложить королю ошеломляющую новость. — Похитить девицу, находящуюся при дворе иностранного монарха практически невозможно. Отравить и то проще, — криво усмехнулся он.

Не стоило ему так шутить. Йеланд со всего размаха залепил толстяку пощечину.

— Думай, что говоришь! — рявкнул король. — И о ком!

Тот в ответ лишь жалобно поскуливал, прижимая руку к пухлой трясущейся щеке.

— Ваше величество, я отдам соответствующие распоряжения, — теперь тон был откровенно испуганным и заискивающим. Мои люди в Тиарисе постараются сделать все, что в их силах. Но не рассчитывайте на скорый результат.

— Чем быстрее вы займетесь этим, тем быстрее энья Лотэсса окажется в Вельтане. Ступайте!

Когда до смерти напуганный Галлис покинул кабинет, Йеланд принялся метаться по кабинету, давая выход злости, граничащей с отчаянием. Как Лотэсса оказалась у Малтэйра?! Неужели проклятый Дайриец похитил ее с братом из родового замка? Норта — пограничная провинция, и вполне возможно, что дайрийские шпионы куда более искусные в своем ремесле, могли выкрасть девушку и доставить к Малтэйру, чтоб тот держал ее в качестве заложницы. Такой оборот был крайне неприятен, но все же лучше, чем мысль о том, что Лотэсса явилась к королю Дайрии по доброй воле.

Йеланд слишком хорошо помнил, как долго и самозабвенно Лотэсса отпиралась от брака с ним. Оттого, отпуская ее в Норту, король не слишком доверял своей нареченной. Но даже проявляя бдительность, Йеланд не думал, что нежелание Лотэссы выходить за него, может зайти так далеко, что она станет искать защиты у его главного врага. У врага Элара! Пусть сердце Лотэссы оставалось холодным к своему королю, но уж в любви девушки к родине не приходилось сомневаться. Неужели Тэсса смогла предать и его, и Элар? Как низко!

Представив сбежавшую невесту предательницей, Йеланд даже задумался о «шуточном» предложении Галлиса. Что ж, если и дипломатия, и шпионы окажутся бессильны вернуть ему любимую, но неблагодарную женщину, то лучше ей умереть. Правда, мстительное удовлетворение при мысли о смертельной каре для Лотэссы быстро сменилось ужасом. Нет, он так легко не отступится от своей давней мечты, пусть девушка даже заслужила самое суровое наказание. Кроме того, ведь ее вина пока не доказана. Гораздо легче верить в то, что она оказалась в Тиарисе не по своей воле.

Что ж, начать стоит с письма Малтэйру. И, пожалуй, написать его стоит самому. Чем меньше людей будут посвящены в эту историю, тем лучше. Однако, кое-кому сообщить все же придется. В частности, отцу Лотэссы. Да и Нейри должен знать. Младший брат, хоть и не лезет в политику, но кое-что в этих делах бесспорно смыслит. Надо бы заручиться его помощью. Однако, насколько бы все было проще, не окажись Дэймор таким обидчивым гордецом!

Глава 19

Император Айшел Имторийский, пребывал в настроении, на редкость пакостном даже для него. Мало было получить донесение о том, что войска Малтэйра вернули себе приграничные города Лашира, затем выслушать мнение Высокого Совета на этот счет. Теперь, в довершение картины, приходится терпеть карканье жены.

— Брось это, Айшел, говорю тебе! Брось, пока не поздно!

— Что ты в этом понимаешь, Исили? Не лезь в политику! Хотя кому я это говорю? — Айшел безнадежно махнул рукой. — Четверть века твержу тебе, что война — не твоего ума дело, а ты все не уймешься. Тебя это не касается, поняла?

— Вот уж, нет! — тощая сухопарая женщина, упершая руки в бока, выглядела смешно. — Очень даже касается. Я, знаешь ли, привыкла быть королевой и не хотелось бы лишиться трона. Особенно теперь, на пороге старости.

— На пороге?! — он расхохотался. — Исили, ты уж много лет как вошла в эту дверь.

Лицо жены перекосилось, но она не осталась в долгу:

— Ты тоже, между прочим, не молодеешь. И если другим прожитые годы, отнимая красоту и здоровье, приносят взамен мудрость, то у тебя похоже, отняли и последние крохи ума, и без того скудные.

— Думай, с кем говоришь, женщина! — рявкнул Айшел, вконец выходя из себя.

— И с кем же? — насмешливо протянула Исили. — Ах да! С императором! Но ведь ваше императорское величество так и не соблаговолили объяснять собственной супруге, с чего вам вздумалось увенчать себя новым титулом.

— Потому что это выше твоего разумения, — надменно ответил он.

Не рассказывать же спесивой старой дуре о явлении чудовища, сначала до смерти напугавшего, а затем посулившего власть над всей Доэйей. Айшел, разумеется, первым делом подумал о том, чтоб свести счеты с Эларом, но как раз от этого демон его предостерег. Получеловек-полузмей, запретив трогать Элар, пообещал победы над Дайрией и Латирэ. Обе державы всегда представлялись правителям Имтории скорее союзниками, кроме того, были достаточно сильны и на протяжении долгих лет управлялись разумными монархами. И все же, когда к тебе является демон из-за Грани и сулит невиданное могущество, кто устоит перед искушением поверить ему?

Для начала нужно заявить о своих притязаниях хотя бы формально. Айшел вынудил Высокий Совет провозгласить его императором. Затем практически вырвал у советников согласие на вторжение в Дайрию. Вести об успешном взятии двух пограничных городов опьянили и окрылили короля Имтории. Даже теперь, получив известие о том, что дайрийцы вернули свои земли обратно, Айшел верил в свое высокое предназначение, утешаясь тем, что не бывает войн без проигранных битв.

Но не делиться же всем этим с женой, в самом деле. С другой стороны, не стоит позволять супруге усиливать горечь поражений — истериками, и отравлять победы — сомнениями. Надо хотя бы попробовать сделать ее союзницей. Исили — та еще змея, с нее станется и Высокий Совет настроить против короля, то есть императора. Не говоря уже о любимом змееныше. Вот с него-то, пожалуй, и надо начинать.

— Исили, а ты не думала, что я строю империю не только для себя. Ты права, я не молод. Подумай о том, что достанется после меня твоему сыну.

— Нашему сыну, — тихо прошептала женщина.

— Да что ты? — полным злобного торжества голосом вопросил он. — С каких это пор Оливен стал нашим сыном?

Лицо королевы приняло страдальческое выражение, как бывало всякий раз, когда речь заходила о ее змееныше. Это был единственный, зато верный способ поставить жену на место, когда та начинала зарываться. Правда, Айшелу и самому это напоминание всякий раз приносило боль, бередя рану, не заживающую много лет.

Когда-то Айшел сам просил у короля Сантэра руки его сестры. В молодости Исили была не красавицей, но уж точно привлекательней своих племянниц, уродство которых прославлено на всю Доэйю. Внешность, безусловно, не имела большого значения, в отличие от возможности породнится с королем пусть не самой могучей и процветающей, но одной из весьма значимых держав на континенте. Кроме того, объединиться путем династического брака с Сантэром значило ослабить дружбу Сантэра с Эларом — извечным врагом Имтории. Однако королю Далериону, видимо, эта дружба была дороже. Сватовство молодого короля Имтории хоть и не было решительно отвергнуто, но и согласия он не получил.

Смирившись с неудачей, Айшел стал подыскивать менее выдающиеся партии, и тут неожиданно из Сантэра явился вестник с согласием на брак. На радостях король Имтории не задумался о чрезмерном стремлении Далериона сыграть свадьбу как можно скорее. Это было как-то туманно обосновано притязаниями других претендентов на руку сантэрской принцессы.

Даже потом, когда через пару месяцев молодая королева застенчиво сообщила, что беременна, Айшел только обрадовался. Мысль о наследнике престола грела его сердце, и в то недолгое время после свадьбы он почти любил жену.

Сладостные иллюзии были безжалостно разбиты вдовствующей королевой Райсенн — матерью Айшела. Поначалу та кидала на растущий живот невестки неодобрительные взгляды и разговаривала с Исили отнюдь не так доброжелательно, как по мнению Айшела стоило говорить с молодой королевой, ожидающей наследника. Через пару месяцев Райсенн заявилась к сыну и «осчастливила» известием, что ему придется растить бастарда. Айшел не хотел верить, но мать была неумолима, твердя о каких-то сроках зачатия. Исили, разумеется, поначалу все отрицала, заливаясь слезами и обвиняя мужа и свекровь в несправедливости. Но Райсенн неизвестно уж какими методами выбила из молодой королевы правду, и все стало на свои места. Исили спуталась с маркизом, достаточно рано выяснила, что беременна, призналась брату, а тот вместо того, чтоб избавиться от ублюдка или хотя бы скрыть его рождение, решил сыграть злую шутку с имторийским королем. Узнав обо всем, Айшел возненавидел Далериона даже больше, чем Исили, которую с тех пор считал жалкой похотливой дурой.

Поначалу король Имтории с матерью всерьез намеревались сделать то, что должен был сделать брат распутницы — избавиться от ребенка. Но никакие средства не могли вызвать выкидыш у молодой на редкость здоровой женщины. Даже известие о смерти бывшего любовника, поймавшего «случайную» стрелу на охоте не помогло Исили лишиться плода порочной любви. О случайном несчастье с самой королевой не могло быть и речи. Союз с Сантэром, пусть и построенный на злобной издевке, был слишком ценен. Кроме того, Далерион без труда бы догадался об истинных причинах смерти сестры и не преминул бы отомстить, скорее всего, с помощью Элара. Только новых нападений Айшелу не хватало в начале правления.

Пришлось смириться. Разумеется, храня позорную тайну королевы. Райсенн первая заверяла всех, что беременность невестки проходит не совсем обычно и можно опасаться всего, вплоть до преждевременных родов. Само собой, роды и случились прежде срока на два с половиной месяца. Повитухам и королевским врачам, принимавшим крепкого здорового ребенка вместо хилого недоношенного младенца заткнули рот крупными суммами, а затем почетными должностями подальше от столицы. Некоторое время наследника никому не показывали, якобы из опасений за его слишком хрупкое здоровье. Затем все постепенно вошло в свою колею, и если кто и догадывался об истинном положении вещей, то держал свои догадки при себе.

Последняя надежда Айшела не оправдалась — родился мальчик. На девочку можно было бы просто не обращать внимания, отослать на обучение какой-нибудь знатной эне, а затем поскорее сбыть с рук, выдав замуж. Но сын — наследник престола. Обращение с ним, как с приемышем вызвало бы лишние вопросы. Хватает и того, что король Сантэра в курсе истинного происхождения ребенка, да еще, скорее всего, поделился забавной историей с сердечным другом и союзником — эларским монархом.

Мать по-прежнему считала, что стоит избавиться от ребенка, замаскировав это под какую-нибудь детскую болезнь, но Айшел решительно воспротивился. Он не испытывал к младенцу ничего, кроме отвращения, но стать детоубийцей — это уж слишком. Король предпочел отложить решение этой проблемы до тех пор, пока ребенок станет взрослым человеком, поднять руку на которого будет не страшным грехом, а лишь данью необходимости.

Исили поначалу вела себя скромно и застенчиво, осознавая тяжесть своей вины перед мужем. Но стоило королеве разродиться еще одним сыном, на этот раз законным, как она осмелела, очевидно, полагая, что искупила этим все прошлые грехи. Собственного сына, которого почитал истинным наследником престола, Айшел очень любил, но жену прощать не собирался. И рождение двух дочек ничего не изменило. Хотя сама Исили так не считала, все больше вмешиваясь в дела мужа. Откровенно влиять на политику она, вроде бы, не решалась, но бесценными советами досаждала королю куда чаще, чем хотелось бы. И единственным способом обуздать гонор Исили по-прежнему оставалось напоминание о ее выродке. Но на сей раз король решил использовать змееныша по-другому.

— Оливен — твой сын, женщина, и только твой. Но об этом знаем лишь мы с тобой, да твой подлый братец. А потому мне придется передать свой престол бастарду, хочу я того или нет.

Айшел впервые прямо заговорил о передаче трона старшему принцу, и это возымело то самое действие, на которое он рассчитывал.

— Ты все-таки передашь корону Оливену? — змея обернулась голубкой. — О, дорогой! Я знала, что так должно быть, но так боялась, что ты… — она не договорила и вдруг схватила руки супруга и принялась осыпать их поцелуями. — Благодарю, муж мой! Вот увидишь, Оливен будет хорошим королем!

— Хорошим? Да ну? — Айшел зло прищурился. — Лучшим, чем Кайлир? А он ведь тоже твой сын! Что же ты так не радеешь за дитя, рожденное в законном браке? Ведь именно Кайлир является истинным наследником престола, пусть сам и не догадывается об этом.

— Ты знаешь, я люблю Кайлира и девочек не меньше, чем Оливена. Я не делаю различия между нашими детьми, — она посмела сделать упор на слово «нашими». — Но Кайлир младше. Его не растили как наследника престола.

Айшел только усмехнулся про себя. Как раз младшего принца и растили как наследника престола, правда, не ставя его в известность. Кайлиру, которым был двумя годами моложе брата, доставались самые мудрые и искусные наставники, тогда как в Оливене исподволь взращивали самые худшие качества, не давая истинных знаний, необходимых правителю. Айшел доверил воспитание сына тем придворным рыцарям, которых меньше всего уважал. Неудивительно, что из него вырос пылкий, самовлюбленный недалекий юнец. Король Имтории специально старался слепить из Оливена совершенно никчемного человека, которым не жалко будет пожертвовать. Он даже у Высокого Совета, притворяясь безмерно опечаленным, вырвал тайное согласие в случае своей внезапной смерти возвести на престол Кайлира, а не Оливена. Мол, его отцовское сердце обливается кровавыми слезами, но старший сын куда меньше готов к управлению страной, чем младший. Не стоит исключать, что эти вести достигли ушей королевы. То-то она так обрадовалась нынче, когда он пообещал передать корону бастарду.

— Оливен, хоть и не имеет на то права, унаследует после меня титул короля, точнее, императора… если его мать не станет мешать мне, пытаясь лезть в дела, которые выше ее разумения.

— Да, мой король, — Исили склонилась в глубоком реверансе, но Айшел разглядел как сияют ее глаза.

Теперь у змеи вырваны зубы, он сделал ее союзницей. Королева пойдет на все, чтоб ее выродок воссел на троне Имтории. И незачем ей знать, что двадцатилетний Оливен вряд ли доживет до коронации. Сейчас война, и наследника престола можно облачать высочайшими полномочиями и бросать в самые опасные ее очаги. И как бы благосклонна не была к змеенышу судьба, в случае чего, ее всегда можно направить в нужную сторону.

— Я полагаю, начать стоит с назначения Оливена первым маршалом королевства, — подавая руку супруге, заметил Айшел.

— Это такая честь, мой король, но опасности войны… — королева встревожилась.

— Войны опасны лишь для солдат и младших офицеров, — отмахнулся он. — Впрочем, что вы, женщины, можете в этом смыслить?

— Пожалуй, поменьше вашего, — легко согласилась Исили.

Вот и хорошо! Пусть улыбается, почти не скрывая торжества. Впереди долгие годы печали, ибо змеенышу ни при каком раскладе не суждено вернуться в столицу.

Глава 20

Тэсс постепенно привыкала к новой жизни. Валтор выделил ей роскошные покои, достойные принцессы. Кроме того, несмотря на угрозы, приставил к ней несколько служанок и пару фрейлин. Фрейлины напомнили Тэссе дам ее матери — пожилые и скучные. Конечно, и за такой внешностью могут скрываться соглядатаи, вроде Шалены. С другой стороны, на этот раз ей нечего скрывать от короля. Пусть докладывают, чем она занимается. Тот, кому доведется читать эти отчеты, рискует, разве что, умереть от скуки.

Дни Тэссы проходили однообразно. В основном за чтением или в дворцовом парке. На прогулки по городу она пока не решалась, да и воспоминания с прошлого посещения Тиариса остались не лучшие. Парк был очень хорош и не уступал садам Нианона, хоть и устроен на иной манер. Лотэссе нравилось бродить по дорожкам среди тенистых деревьев или сидеть у фонтанов, окруженных удивительной красоты клумбами. Даже следовавшие за ней неизменно фрейлины не смущали девушку, кроме тех случаев, когда пытались вести беседы. Не то, чтобы так сложно поддерживать разговор даже с пожилыми и скучными дамами, просто Тэсс так мало могла рассказать о себе, не выдавая страшных тайн и не рискуя прослыть безумной, что любая светская беседа превращалась в настоящую пытку. В итоге она выбрала единственную беспроигрышную тактику — расспрашивать своих дам о дайрийских обычаях и истории. Знания эти оказались совсем не лишними. Кроме того, девушка поняла, что полученные ею на уроках географии, истории и политической науке сведения о Дайрии не то, чтобы совсем не верны, но сильно искажены своеобразным толкованием. Эларцы слишком привыкли видеть врага в родственной, казалось бы, державе, а потому почти все, имеющее отношение к этой стране, представляли в отрицательном свете.

За исключением парка и собственных покоев Лотэсса почти нигде не бывала. Пару раз она случайно столкнулась во дворце с Торном и однажды — с Валтором. Король почтительно поклонился при встрече и поцеловал ей руку. Впрочем, тут же забыл о ее существовании, поспешив дальше.

А на что она рассчитывала? Что, как во время ее вынужденного пребывания в Нианоне, она будет разделять с его величеством все трапезы и часть дворцовых мероприятий? Там она была королевской невестой, а тут в лучшем случае гостьей, а в худшем — заложницей. С чего бы Валтору уделять ей внимание и время? Но ведь именно за этим она так стремилась сюда. За тем, чтобы быть с ним рядом. Теперь эта мысль казалась наивной и глупой. На самом деле, королю Дайрии надо еще спасибо сказать, что не бросил ее в темницу, как неудавшуюся убийцу.

Утро очередного дня встретило Тэсс звуками дождя. По стеклам сползали вниз потоки воды, а в комнатах было настолько темно, что служанка зажгла свечи в светильниках и канделябрах.

Девушка накинула утреннее платье и подошла к окну. Сегодня уж точно не удастся выйти из комнат. Хотя чему удивляться? Для месяца Эльвии затяжные дожди — обычное дело. Внезапно ей вспомнился другой дождливый день последнего месяца лета. Тогда она стояла у окна собственного замка, погруженная в неизбывную скорбь по погибшему брату и охваченная ужасом от того, что родители решили выдать ее за Дайрийца. Сколько прошло с той поры? Год? Полгода? На самом деле — нисколько. Возможно, это тот самый день, и уж точно тот самый месяц. Теперь Эдан, хвала Богине, жив, как и все остальные жертвы дайрийского вторжения, а выйти замуж за Валтора Малтэйра — недостижимая мечта.

Тэсс вздохнула. За дверью послышался шум. Кто-то пришел. Благо, графиня Фиделл уже явилась и может принять посетителя. Не придется выходить из спальни в утреннем одеянии. Однако в девушке, которую не баловали визитами, проснулось любопытство. Она слегка приоткрыла дверь и увидела молодого человека в форменной ливрее. Тэсс не слышала, что именно он говорил графине, но та всплескивала руками то ли от волнения, то ли от радости. Лотэссе стало еще интереснее, и она с трудом дождалась, пока придворный наконец уйдет.

Не успела захлопнуться дверь за посетителем, как Тэсс тут же влетела в гостиную.

— Энья Лотэсса, позвольте пожелать вам доброго утра, — графиня присела в реверансе. — Только что заходил посыльный от его величества…

— От короля? — Тэсса невольно приложила руку к сердцу.

— Именно, — даже простой кивок этой дамы был исполнен достоинства. — Его величество изволил передать вашей светлости приглашение…

— Король назначил мне аудиенцию? — Лотэссы чуть не бросилась чопорной фрейлине на шею.

Она сможет увидеть Валтора наедине, и неважно, каков повод. Даже если он опять станет донимать ее подозрениями в убийстве.

— Ваше предположение неверно, ваша светлость, — эна Фиделл демонстративно вздохнула. Наверное, ей не нравилось, что госпожа то и дело бесцеремонно ее перебивала.

— Но что тогда?

— Его величество соблаговолил прислать вам приглашение на последний летний бал.

— На бал?

По идее, Тэсс бы следовало обрадоваться, но она растерялась. Оказаться в центре внимания аристократии Тиариса девушка отнюдь не жаждала. Ясно же, что в лучшем случае ее воспримут как забавную зверушку, а в худшем — как врага. Да и король вряд ли уделит ей больше, чем несколько минут. Неожиданно оказанная честь больше походила на недобрую шутку со стороны Валтора.

— Вы не рады? — графиня выглядела искренне удивленной. — Вам не по душе балы, энья Лотэсса?

— Я, право, не знаю, — растерянно ответила девушка. — Не знаю, что одеть, — тут же добавила она.

Не хватало еще пускаться в откровенности с фрейлиной. Талена Фиделл казалась порядочной, достойной женщиной, несмотря на излишнюю чопорность, но никак не располагала к задушевным беседам.

— Ну, что за беда! — снисходительно улыбнулась графиня. — Уж с этим я вам помогу, можете на меня положиться. Я ведь и без того обещала познакомить вас с одной из лучших дворцовых портних. Вот и повод представился.

— Но разве она успеет сшить платье до бала? — Тэсс заставляла себя говорить о пустяках, хотя мысли ее были заняты совсем другими опасениями.

— До конца лета еще две недели. Уверена, Вариза справится. Вам не о чем беспокоиться, ваша светлость.

Действительно, не о чем. Разве что о том, что каждый из присутствующих будет задаваться вопросом, а что это первая аристократка враждебной страны делает при дворе короля Малтэйра. И многие, наверняка, не преминут задать его вслух, облачив в невинную форму безупречной вежливости.

Но о том, чтоб отклонить приглашение не может быть и речи. Так же, как и о том, чтоб в последний момент сказаться больной. И не только потому, что Валтор не потерпит неповиновения и, наверняка, раскусит ее очевидный обман. Зачем обманывать себя? Она же до смерти хочет снова увидеть его. Пусть, окруженного толпой придворных, пусть даже танцующего с другими женщинами.

Разве не затем она, рискуя, пробиралась в Дайрию, чтоб хотя бы просто видеть Валтора, просто быть рядом с ним? Оказалось, что даже жить в одном дворце недостаточно. Это в Нианоне они виделись по несколько раз на дню, потому что такова была воля Дайрийца. Здесь же, считаясь гостьей его величества, можно не встречаться с королем до Заката Мира, который, увы, недалек. Поэтому глупо упускать такую возможность, раз уж Валтор решил, что ее присутствие на балу имеет смысл.

Следующие дни прошли в заботах о выборе фасона и ткани для бального платья. Маленькая, кругленькая Вариза и в самом деле оказалась очень талантливой мастерицей. Пока портниха порхала вокруг девушки с неожиданной для такого пухлого существа грацией, обматывая ворохами тканей, укладывая их то так, то этак, подкалывая булавками, Тэссе чудилось, что она вернулась в прежнюю жизнь — роскошную и беззаботную. Жизнь, где вещи вроде подготовки к балу и выбора платья казались по-настоящему важными. А еще драгоценности. Несколько самых любимых украшений Лотэсса захватила с собой из столицы, и не смогла расстаться с ними, даже покидая Норту. Аметистовый гарнитур, идеально сочетающийся с цветом ее глаз, отлично подходил к новому платью. Хорошо, что можно пока не заказывать новые безделушки. В конце концов, теперь в ее распоряжении не безграничные запасы денег, как было в отцовском доме.

Две недели с одной стороны тянулись мучительно медленно, с другой — закончились слишком быстро. Накануне бала Тэсс ужасно нервничала, желая и боясь этого события. Платье — сочетание шелка разных оттенков фиолетового — смотрелось великолепно, и аметисты к нему чудесно подходили. А вот цвет лица мог бы быть не таким бледным. Надо было побольше гулять в последние дни, вместо того, чтобы просиживать их в своих покоях, выходя разве что ради очередной примерки. Мало ли, что погода стояла пасмурная, и частенько шли дожди, в конце концов можно было сидеть на балконе, закутавшись потеплее. Хотя, если вдуматься, какие глупости ее волнуют. Будто королю есть дело до цвета ее лица или до платья и украшений.

Графиня Фиделл пребывала в полном восторге от вида своей госпожи, предрекала ей ошеломительный успех и множество поклонников. Впрочем, о последнем она говорила с некоторым оттенком неодобрения. Тэсса чувствовала горячую благодарность фрейлине за то, что та сопровождала ее на бал, хотя это, вроде бы, само собой разумелось. Идя по коридорам Ортейна, девушка изо всех сил вцепилась в руку своей провожатой, и с каждым поворотом невольно замедляла шаг.

— Не стоит так волноваться, право, ваша светлость, — успокаивала эна Фиделл. — В конце концов, как бы вы ни были юны, это далеко не первый бал в вашей жизни.

— В Дайрии — первый, — нервно возражала Тэсс.

— Вряд ли балы в Отртейне сильно отличаются от балов в Нианоне.

А вот тут графиня оказалась не права. Последний летний бал в Ортейне был совсем не похож на то, к чему привыкла Лотэсса. Она ожидала оказаться в огромном бальном зале и была немало удивлена, когда поняла, что бал будет в парке, возле маленького озера. Пространство для танцев было выложено мрамором, на ветвях деревьев качались разноцветные шелковые фонарики со свечами внутри, столы были накрыты между деревьями, а музыканты расположились на мостике, перекинутом через озеро. Все это показалось Тэссе совершенно сказочным в мягком свете наступавших сумерек.

— Это чудесно! — обратилась она к своей спутнице. — Но что если пойдет дождь?

— Так бывало пару раз, — графиня кивнула. — В случае дождя здесь устанавливаются тенты. Разве в Нианоне летние балы не проходят в садах?

— Увы, нет. В дворцовом парке проходят пикники, игры и другие мероприятия, но балы — никогда.

— Что ж, — фыркнула дама. — Чего еще ждать от Ильдов! Простите, ваша светлость, — тут же опомнилась она.

— Ничего, — улыбнулась Тэсс. — Балы на открытом воздухе и впрямь чудесная традиция. Эларцы много теряют.

Девушка непроизвольно начала искать глазами короля и вскоре заметила его, принимающего знаки почтения от то и дело подходивших аристократов. Сама Тэсса, разумеется, не могла себе позволить предстать перед королем, даже ради того, чтоб просто поздороваться. Остается надеяться, что он сам рано или поздно заметит ее и подойдет.

Оказавшись в кругу придворной знати Тиариса, Лотэсса почувствовала ужасную неловкость. Многие бросали на нее заинтересованные, изучающие взгляды, но никто не делал попытки подойти и завести знакомство. С одной стороны, девушка только рада была избежать лишних разговоров, с другой — чувствовала себя изгоем. Впрочем, вряд ли все игнорировали ее намеренно. Согласно правилам хорошего тона, люди столь высокого положения не заводили знакомства, подобно простолюдинам. Их должны были представить друг другу. Увы, верная графиня Фиделл для этого не годилась, ибо была всего лишь фрейлиной, и следовательно, не могла представлять свою госпожу цвету дайрийского дворянства.

Не успела девушка убедить себя, что так даже лучше, как перед ней склонился какой-то щеголь.

— Энья Лотэсса я безгранично рад нашей новой встрече! — и он бесцеремонно завладел рукой Тэсс, чтоб запечатлеть поцелуй.

— Я тоже рада, эн Табрэ, — сдержанно ответила она, поспешив выдернуть ладонь из плена его неприятно влажных пальцев.

Разумеется, она лгала. Ни малейшей радости от встречи с любвеобильным поэтом Тэсса не испытывала. Слишком дорого ей обошелся один только факт мимолетного знакомства с ним. Похоже, даже простого общения с этим повесой было достаточно, чтоб стать предметом осуждения и сплетен.

— Искель, о, моя прекрасная энья. Для вас — просто Искель. Для меня будет честью представить вас виднейшим людям Тиариса.

Ох, нет! Только не это! Лучше простоять весь бал в одиночестве, чем быть скомпрометированной младшим Табрэ.

— Для начала я сочла бы за честь быть представленной вашей жене, эн Искель, — она ослепительно улыбнулась, наблюдая за замешательством мужчины.

— Ирвина не большая любительница балов, да и вообще столичной жизни, — пробормотал он. — Она предпочитает проводить время нашем имении.

Не слишком разумно с ее стороны. Или бедняжка настолько отчаялась удержать мужа, что предпочла сбежать, чтоб не быть предметом насмешек или фальшивого сочувствия? В любом случае ей не позавидуешь. Хотя сейчас надо думать о себе и любой ценой избежать роли протеже распутного поэта в глазах общества. На открытый отказ от предложения Табрэ девушка не решилась, вместо этого прибегнув к хитрости.

— Ох, куда же запропастилась моя фрейлина, — она приняла озабоченный вид. — Мне надо срочно ее отыскать.

И не дожидаясь реакции Табрэ, поспешила прочь, надеясь затеряться под сенью тенистых деревьев. Но не успела она пройти и нескольких шагов, как кто-то схватил ее за локоть. Если это опять Табрэ, ему не поздоровится.

— Вы вечно куда-то спешите, энья Линсар, — раздался над ухом знакомый, чуть хрипловатый голос.

Она вздрогнула, обернулась и застыла, приложив руку к сердцу, в надежде если не унять, то хотя бы скрыть его лихорадочное биение.

— Отчего вы так пугаетесь при каждой нашей встрече? — насмешливо поинтересовался Валтор. — Что во мне такого страшного? Я похож на чудовище?

Лотэсса вспомнила, что не так уж давно и впрямь не только считала его чудовищем, но даже величала так в глаза.

— Что-то такое есть, — она не смогла сдержать улыбки.

Король в ответ улыбнулся, но не насмешливо, а как-то светло, отчего девушке на миг показалось, что перед ней тот, прежний Валтор.

— Я хотел просить вас о чести открыть вместе со мной этот бал, — он почтительно склонился, протягивая ей руку.

— Но разве так можно? — Тэсса опешила, однако, руку приняла.

— Я — король, не забыли? — слегка притягивая девушку к себе, ответил Валтор. — А потому можно все, что мне угодно.

— Но почему вам угодно танцевать именно со мной? — Лотэсса не успела опомниться, как музыка заиграла громче, и они оказались в центре бальной площадки, а все общество словно замерев, взирало на монарха и его даму.

— Во-первых, чтоб показать подданным, что вы под моим покровительством и пользуетесь моей благосклонностью, и таким образом подать им пример должного отношения к вам.

На сердце Тэсс стало тепло, и она благодарно улыбнулась в ответ. Все-таки король Дайрии настоящий рыцарь — благородный и заботливый.

— А во-вторых? — напомнила девушка.

— А во-вторых, мне просто хотелось с вами потанцевать, — рассмеялся он.

У Лотэссы закружилась голова от внезапно нахлынувшего счастья.

— Однако вы, энья Линсар, как я смотрю, не скучали. Решили возобновить приятное знакомство с младшим Табрэ? — ехидно осведомился Валтор.

— Это он решил возобновить знакомство со мной, — возмущенно возразила она. — Чему я, признаться, вовсе не рада.

— Да ну? — король насмешливо прищурился. — А мне показалось вы были очень любезны с ним.

Надо же, выходит, он все-таки смотрел за ней. А ведь казалось, ему нет никакого дела до присутствия Лотэссы на балу и до того, чем она занята. Еще и выводы делал, причем совсем для нее нелестные.

— А как мне стоило себя вести? — ощетинилась Тэсс. — Мне следовало нахамить в ответ на его любезности?

— А вы сейчас совсем другая, — задумчиво произнес Валтор, глядя ей в глаза.

— Другая? — не поняла Тэсса.

— Признаться, в прошлые наши встречи от вас веяло фанатичным безумием. Ваши речи и поведение вызывали то недоумение, то сострадание… А теперь вот дерзите и ехидничаете. И ни следа от блаженной пророчицы, умолявшей меня остановить войну. Так какой же из образов — маска? Или, возможно, оба?

— Ни один. Впрочем, вы все равно не поверите.

— Вы правы, — он кивнул. — Не поверю.

— Ваше право, — Тэсс постаралась не показать, как задета его словами. — Даже странно, что сомневаясь в моем здравом уме, вы решились пригласить меня на бал. Хотели позабавить придворную знать? Впрочем, неважно, — она не хотела слышать ответ. — Кстати, теперь мне уж наверняка не скрыться от эларских шпионов, если таковые окажутся в Ортейне. Я могла оставаться незаметной, сидя в покоях или совершая одинокие прогулки по парку, но уж точно не открывая бал с королем.

— Я не сомневаюсь, что при моем дворе есть соглядатаи Йеланда, так же, как и в том, что они уже поставили его в известность о вашем пребывании в Тиарисе.

— Ох, нет! — Лотэсса даже сбилась с ритма, совершив неверное движение. — Тогда он непременно пришлет кого-нибудь с требованием выдать меня.

— Не стоит так волноваться, энья Лотэсса, — он поддержал девушку, с легкостью исправляя ее невольную оплошность в танце. — Пусть присылает кого угодно или заявится лично, если ему так угодно, — и, склонившись к самому ее уху, добавил: — Я вас не отдам.

Тэсса вновь чуть не оступилась. Она понимала, что имел в виду король, но его слова звучали так волнующе, и так хотелось понять их по-своему. А еще хотелось, чтоб этот танец никогда не кончался. Лотэсса с удивлением вспомнила, что когда в прошлый раз ей довелось быть на балу с Валтором Малтэйром, танцевать с ним казалось сущей мукой. Зато теперь за каждый теплый взгляд или доброе слово дайрийского короля она готова душу отдать.

Ну все, хватит! Не хватало еще начать вести себя, как влюбленная дурочка. Да, она любит Валтора, но ему вовсе не обязательно знать об этом.

Как бы ни хотелось Лотэссе продлить танец, он закончился. После этого его величество лично представил девушку нескольким придворным, возложив на тех обязанность ввести энью Линсар в избранный круг. К счастью, новые знакомые не стали задавать скользких вопросов, но все равно Тэсс чувствовала себя неловко в центре внимания. Это совсем не то же самое, что блистать на балах в Нианоне.

Начавшийся второй танец не оправдал робких надежд девушки на повторное приглашение короля. Валтор предпочел выбрать партнершей высокую красивую шатенку, которую Тэсс тут же невзлюбила, углядев в ее чертах что-то неприятное. Саму же Лотэссу на этот раз пригласил мужчина могучего сложения с копной темных волос из-под которых недобро сверкали серые глаза. «Эрнан А'Хесс», кажется так представил его король. Молодой человек хоть и старался поддерживать беседу, показался Тэссе нелюдимым и мрачным. И партнером он оказался неважным. Неудивительно. Такому бы на турнирах соперников из седла вышибать, а не блистать грацией в непростых движениях ранделя или тердезы.

Следующий партнер понравился Лотэссе больше и не только потому, что был куда грациознее А'Хесса. Моран Тьерн чем-то напоминал ей старшего брата: такой же высокий, гибкий, с темными кудрями и карими глазами. Правда, не было в нем веселой открытости Эдана, а напротив, какая хитрость сквозила во взгляде и всем выражении лица.

Четвертый танец пришлось подарить Искелю Табрэ, который таки успел пригласить ее раньше светловолосого мужчины с тяжелым, но притягательным взглядом. Этот танец оказался особенно мучительным еще и потому, что король опять танцевал со своей шатенкой. Раз он пригласил эту даму дважды, значит как-то выделяет ее среди прочих. От этих мыслей Тэсса почувствовала несчастной и больной.

Девушка почти не лукавила, отказываясь от следующего приглашения Табрэ и остальных претендентов. Она ощущала слабость и головную боль, а еще болело сердце. К великому облегчению, Тэсс увидела наконец-то графиню Фиделл и попросила проводить ее до покоев.

— Но, ваша светлость, бал в самом разгаре. Право, вы много теряете. Столько танцев впереди. Ах, если бы я была столь юной и могла танцевать экосиль, то уж точно не сбегала бы с бала, — укоризненно говорила фрейлина, очевидно, расстроенная, что и ей придется покинуть чудесный бал задолго до окончания. — Летние балы всегда оканчиваются сказочными фейерверками, — графиня пустила в ход последний аргумент.

— Эна Фиделл, вы, разумеется, можете вернуться, как только проводите меня до покоев, — заверила Тэсс свою фрейлину. — Просто неловко уходить одной.

— Об этом не может быть и речи, — дама упрямо сжала губы и строго покачала головой, решительно настроенная выполнить свой долг.

А сказочные фейерверки, расцветавшие над ночными королевскими садами, Тэсс смотрела уже с балкона своих покоев, то и дело утирая рукой бегущие по щекам слезы.

Глава 21

Йеланду пришлось встать на два часа раньше, чтоб застать брата в малой летней столовой, где тот предпочитал есть в дни свободные от официальных мероприятий. Нейри, верный своей привычке рано вставать и завтракать в одно и то же время, был там.

Ну и славно. После ссоры принц избегал старшего брата и делал все возможное, чтоб пореже с ним сталкиваться. До недавнего времени Йеланда такое положение вполне устраивало, но сейчас Нейри был ему нужен.

— Доброе утро, братец, — король постарался взять миролюбивый тон.

Нейри какое-то время молча смотрел на брата, но потом соизволил ответить:

— Доброе утро, ваше величество. Приятного завтрака. Я уже собирался уходить.

— Никуда ты не пойдешь, пока я тебя не отпущу, — вскричал король, взбешенный поведением Нейри.

Слуги испуганно застыли, а принц, казалось, не обратил никакого внимания на грозный приказ брата.

— Все вон! — рявкнул король. — А ваше высочество пусть изволит остаться и уделить время старшему брату и повелителю.

— Как король ты имеешь право мне приказывать, — спокойно заметил Нейри, когда они остались одни в столовой. — А вот старшего брата у меня нет с того момента, как ваше величество расторгли мою помолвку с Лотэссой Линсар.

— Как раз о ней я и пришел говорить, — Йеланд с трудом удержался от новой вспышки. Если он хочет добиться от брата желаемого придется терпеть проявления его оскорбленной гордости.

— Лотэсса возвращается в столицу? — Нейри не смог скрыть волнение и невольную теплоту в голосе.

Ревность вонзилась в сердце короля раскаленной булавкой. Нейри не смеет говорить о ней в таком тоне, Тэсса больше не его невеста. Хотя именно сейчас не самый удачный момент, чтоб напоминать об этом.

— Не возвращается. И вернется ли вообще зависит только от тебя, — нечего ходить вокруг да около, лучше сразу напрямую объявить чего он ждет от Нейри.

— Я не понимаю, — как и следовало ожидать, известие привело принца в растерянность.

— Лотэсса не в Норте, она в Дайрии. У Малтэйра, — король внимательно следил за братом, наблюдая эффект своих слов.

— Бред какой-то, — пробормотал Нейри.

— И, между тем, это так, — король не мог скрыть злость, хотя у него было время привыкнуть к новому положению вещей. — У меня есть все основания доверять источникам, утверждающим, что энья Линсар находится при дворе Валтора Дайрийского.

— В каком качестве? — глухо спросил принц.

— Надо думать, Дайриец держит ее как заложницу, — Йеланд сам не очень-то верил в это, но данная версия, как ни крути, больше всего подходит для Нейри.

Принц не ответил, только посмотрел на старшего брата долгим взглядом, в котором читалось явственное недоверие. Раздраженный затянувшимся молчанием, король решил продолжить разговор, к которому принц, казалось, потерял интерес.

— Мы должны вытащить ее оттуда! — решительно заявил он.

— Мы? — Нейри, наверное, хотел изобразить усмешку, но вышла кривая гримаса.

— Мы, — повторил старший брат. — Я составлю требование о немедленном возвращении Лотэссы Линсар в Элар, а ты отвезешь его в Дайрию и будешь вести переговоры. Из тебя выйдет куда лучший дипломат, чем из меня, братец, — самое время немного польстить самолюбию принца.

— Не думаю, что из меня выйдет хороший дипломат, — холодно ответил Нейри, очевидно, не поддавшись на лесть. — Я никогда не вел переговоров и не участвовал иными способами в политической жизни страны.

— Уверен, у тебя все получится.

— Вряд ли, — на этот раз принц все-таки усмехнулся. — Хотя бы потому, что я не собираюсь пробовать свои силы на этом поприще. Я никуда не поеду, Йеланд.

— Что?! — король враз рассвирепел. — Это как не поедешь? Тебе что, плевать на Лотэссу? Как же быстро ты утратил к ней интерес! Стоило расторгнуть помолвку, и ты уже готов бросить бывшую невесту на произвол судьбы.

— Ничего подобного, — спокойно возразил принц. Именно это спокойствие жутко раздражало Йеланда, в котором сейчас бурлили страсти. — Судьба Тэссы никогда не будет мне безразлична. А в Дайрию я не поеду лишь потому, что уверен, Лотэсса отправилась туда по своей воле. В надежде избежать высокой чести стать твоей королевой.

— Да как ты смеешь! — Йеланду хотелось ударить брата.

— Тэсса искала защиты от твоих притязаний у меня, — с горечью произнес Нейри. — Я не смог ее защитить, хотя должен был. Я разрывался между долгом рыцаря и верноподданного короны. Я не смог пойти против своего короля и брата, и тем самым предал ту, которую люблю больше жизни. Но Дайрийца не обязывают подобные соображения. Он не только не подвластен тебе, он — твой враг. У кого же отчаявшейся девушке искать защиты от всесильного короля Элара как ни у его главного недруга?

— Ты хоть соображаешь, что говоришь? — задыхаясь от гнева, прошипел Йеланд.

— Безусловно. И, повторяю, в Дайрию я не поеду. Мне, как и тебе, невыносима мысль, что Тэсса теперь при дворе враждебной Элару страны, но зато я спокоен за ее свободу. Уверен, Валтор Дайрийский не настолько беспринципный человек, чтобы причинить ей зло. А потому я отправлюсь в Тиарис лишь в одном случае…

— В каком? — нетерпеливо перебил король, не в силах слушать рассуждения брата, которые ранили тем сильнее, чем ближе к истине они казались.

— Если Лотэсса сама напишет или иным способом сообщит мне, что находится при дворе Малтэйра против своей воли. Имей в виду, брат, почерк моей невесты мне отлично известен.

Король так и подавился заготовленной фразой. Во-первых, потому что Нейри посмел заподозрить его в возможности подлога, а во-вторых, потому что именно так он и собирался поступить.

— Бывшей невесты, — зло бросил Йеланд.

— Бывшей, — кивнул принц. — По твоей милости.

Йеланд оказался совсем не готов к столь решительному отказу брата. После истории с помолвкой, он был уверен, что Нейри подчинится любому его приказу, сколь бы сильное отвращение или протест он ни вызывал. Упорство принца ужасно злило Йеланда, но отступать он не собирался. Что же, если если Нейри не хочет добровольно послужить своему брату и королю, придется рискнуть и прибегнуть к хитрости.

— Послушай, — слова давались с трудом, Йеланд осознавал на какую подлость шел. — Если ты отправишься в Дайрию и вернешь Лотэссу, я отдам ее тебе. То есть, откажусь от своих планов сделать ее королевой.

— Во-первых, я тебе не верю, — в голосе принца звучало все то же убийственное спокойствие. — Во-вторых, Лотэсса Линсар — не ценный приз, чтоб передавать ее из рук в руки. В-третьих, она в любом случае не станет моей женой после того, как я отказался бороться за нее, смирившись с твоей волей. Нет, пусть лучше остается в Тиарисе под покровительством Дайрийца.

— Да ты с ума сошел! — король понимал, что крик роняет его достоинство, но больше не мог сдерживаться. — Кем ты себя возомнил, Нейри Ильд?!

— Наследным принцем, — холодная уверенность братца вызывала в короле просто бешеную ненависть.

— Зато я — король! Думаешь, я не могу отправить наследного принца в ссылку куда-нибудь на границу с Сантэром?

— Не сомневаюсь, что сможешь. Ты волен даже казнить меня при большом желании. Не уверен, правда, что это сыграет на руку твоей нынешней популярности, но можешь попробовать.

— Тебе что все равно? — изумился Йеланд.

До угрозы казнью он пока не дошел, придерживая ее в качестве аргумента на крайний случай. А принц с таким безразличием рассуждает о собственной смерти, будто речь идет о какой-то безделице.

— Ты прав. Мне все равно. Ты ради собственной прихоти лишил меня надежды на счастье и выставил ничтожеством в глазах любимой женщины. Теперь я знаю, что ты способен на любую подлость, и родственные чувства уж точно не станут тому преградой. Хочешь убить меня — убивай. Вряд ли это будет хуже того, что ты со мной уже сделал.

— Убирайся, — сквозь зубы процедил король. — Я позже решу, что с тобой делать. Но можешь быть уверен, предательства я не прощаю.

— Как и я, — не глядя на брата, бросил принц.

Пока Нейри был рядом, изрекая дерзости и отказываясь повиноваться, Йеланд пылал гневом, но оставшись один, он почувствовал беспомощность и бесконечную жалость к себе. Он так рассчитывал на Нейри! Так верил, что брат будет верен ему и короне, невзирая на мелочные личные счеты. Нейри — холодный бездушный кусок камня, если его не волнует судьба Тэссы, оказавшейся во власти Дайрийца.

Самого Йеланда от этих мыслей просто тошнило. Не потому что он боялся, что Малтэйр причинит девушке зло. Лучше бы уж в самом деле причинил, чтоб эта сумасшедшая раскаялась в том, что сбежала от своего счастья. Нет, Йеланд страшился не того, что Дайриец обидит Тэссу, а того, что он ей понравится. Малтэйр прославился своей красотой, заслужив прозвище «Смазливый король». А еще он почти на десять лет моложе Йеланда. Как много женщин пали жертвами его чар! Так стоит ли надеяться, что Лотэсса не прельстится неотразимостью Дайрийца? Лучше бы она умерла, чем сделаться любовницей Валтора Дайрийского. Хуже может быть только одно — если она станет его женой. Увы, в нынешнем положении идеальное сочетание красоты и знатности Лотэссы Линсар из преимущества становится страшной опасностью. Малтэйр вполне может, не роняя королевского достоинства, взять Тэссу в жены, одним махом, получив прекрасную королеву, и возможность насолить извечному сопернику.

Какой смысл быть великим королем и полководцем, если ты не в силах даже удержать любимую женщину? Тэссу надо вернуть любой ценой. Разумеется, самому за ней отправляться в Тиарис — это просто выставить себя на посмешище. Нейри подошел бы куда лучше, но силой его не отправишь к Дайрийцу. А если и отправишь, то толку не будет. Самое заинтересованное лицо — герцог Линсар. Отец девушки во всех смыслах подходил на роль посла и все же вызывал у Йеланда определенные опасения. А вдруг Лотэсса начнет взывать к отцовской жалости и сумеет убедить Оро, что в Дайрии ей лучше? Отец — не влюбленный мужчина, для него благо дочери может оказаться превыше желания держать ее при себе. Ах, если бы Нейри поверил, что король готов вернуть ему невесту, вот тогда бы он принялся за дело с особым рвением. Можно, конечно, попробовать привлечь Рейлора Таскилла, посулив ему руку Тэссы в качестве награды за успешно выполненную миссию.

Но даже если герцог Линсар и герцог Таскилл лично явятся в Тиарис с требованием вернуть Лотэссу, что помешает Малтэйру просто отмахнуться от них? Да и стоит ли выступать просителем перед тем, чьи войска еще недавно вышвырнул из своей страны? Почему он вообще спустил Дайрийцу с рук дерзкое вторжение? Почему ограничился тем, что выгнал его из Элара, вместо того, чтоб пойти дальше и в ответ захватить ослабленную Дайрию? Но разве с тех пор Дайрия стала сильнее? Как раз напротив. Растерявший остатки ума и возомнивший себя императором Айшел Имторийский неплохо потрепал Дайрийцу бока. Хорошо бы, он и дальше продолжал в том же духе.

И надо быть дураком, чтоб не воспользоваться ситуацией, имея за плечами такую поддержку. Уж тут-то Дэймор не откажет в помощи. Неожиданная затея Йеланда наверняка придется по вкусу Изгою.

Глава 22

— Наш король — чудовище, и мы не можем дальше спокойно жить с этим знанием, — Рейлор обвел глазами присутствующих.

Мать, как всегда, прямая и строгая. Младший братишка, который повзрослел за несколько месяцев. И лучший друг, нашедший убежище в их замке. Покинув Норту и умудрившись тайно вернуться в столицу, Эдан явился не в родной дом, а к Таскиллам, ища защиты от королевского гнева. История, поведанная Эданом со слов Лотэссы была совершенно невероятна, и все-таки Рейлор верил каждому слову. И мать с Ланом тоже не усомнились. Скорее всего, дело в том, что Лотэсса не имела причин выдумывать такую чудовищную ложь, а Рейлору легче было поверить в реальность Маритэ, пробуждение Изгоя и время, завязанное узлом, чем в безумие любимой девушки. И Эдан думает так же. Излагая рассказ Тэссы, он ни капли не сомневался в правдивости сестры.

— Разумеется, не можем, — кивнула мать, и Рейлор поймал себя на том, что ему крайне важно ее одобрение. — Но что вы думаете делать, дети мои?

Обращение касалось всех, включая Эдана, поскольку эна Таскилл относилась к лучшему другу Рейлора почти как к собственным сыновьям.

— Йеланд Ильд не имеет права занимать престол Эдара после того, что он сделал. Ему нет оправдания! — Эдан вскочил, он не мог сидеть без движения, когда волновался.

— Я и собираюсь его оправдывать, — мать говорила так спокойно, будто речь шла о какой-то мелочи. — Я хочу знать, как именно вы собираетесь освободить престол Элара от Йеланда Ильда. Поднимете восстание?

— Это нереально. Если верить Тэссе, они с Ланом уже пытались, — Рейлор с восхищением взглянул на брата. — И ничего не вышло. А ведь тогда они задумали свергнуть узурпатора, а не законного короля.

— Рада, что вы это понимаете. Даже если бы удалось убедить кого-нибудь в правдивости Лотэссы, восстание против монарха из древней династии, недавно одержавшего победу над захватчиками, никогда не найдет достаточной поддержки. Вы должны понимать, что нам не на кого рассчитывать, только на самих себя.

— Так и есть, — мрачно согласился Эдан. — Думаю, у нас нет иного пути лишить Йеланда короны, кроме как лишив его жизни.

Страшные слова были сказаны. Должно быть, каждый из четверых, собравшихся в этой комнате, понимал, что другого пути нет, но сколько нужно мужества, чтобы первым произнести это вслух.

— И как вы собираетесь это осуществить? — мать вместо того, чтобы ужасаться самой идее, как обычно, озаботилась практической стороной ее воплощения.

— Как, как, — пробормотал в ответ Рейлор, отводя глаза. — Кинжал в сердце или яд.

— Ты много смыслишь в ядах, сын мой? У тебя есть возможность проникнуть на кухню, где готовятся блюда для короля?

— Куда проще подсыпать яд в тарелку или кубок короля во время трапезы, чем в процессе приготовления. И тем самым исключить риск случайно отравить кого-нибудь еще, — вмешался Лан. — В конце концов, мы всегда сидим подле его величества.

— На глазах у всех, — добавила мать. — Имейте в виду, у нас только одна попытка. И еще, — она обвела мужчин глазами. — Мы не можем прибегнуть к чужой помощи. Во-первых, потому что довериться кому-либо — огромная опасность. Даже собственным слугам. Пусть мой покойный муж и отбирал с особым тщанием самых верных людей. Я знаю, многие из них готовы жизнь отдать за Таскиллов, но мы не вправе ставить их перед таким страшным выбором — верность своим господам или своему королю. О том, чтобы возложить эту миссию на человека постороннего не может быть и речи. Во-первых, Лан прав в том, что нет практически никого, кто стоит к Йеланду ближе, чем мы. Во-вторых, потому что Таскиллы и Линсары никогда не унизятся до того, чтоб лишить своего короля жизни, прибегнув к помощи наемного убийцы. Каким бы чудовищем не был Йеланд, он — король Элара и имеет право умереть от руки человека благородной крови. И по той же причине яд представляется мне недостойным оружием.

— Но, мама, — возразил Лан. — Яд — единственный, пусть и призрачный шанс избежать расплаты за содеянное.

— Именно, поэтому мы не имеем права к нему прибегнуть. Если уж мы берем на себя ответственность за жизнь короля и судьбу страны, то должны делать это открыто. Мы — заговорщики, но не подлецы.

— Я убью его! — Рейлор чувствовал, что бросает вызов всему миру. — Открыто, глядя в глаза.

— Ты? — голос матери дрогнул, а пальцы впились в подлокотники кресла.

— А кто же еще? Ты сама сказала, что мы не имеем права посвящать в заговор посторонних. Эдан, что бы он там не говорил, не сможет даже подобраться к королю. Он и в столице-то находится незаконно. Хорошо, что мы можем положиться на наших людей и быть уверенными, что о его присутствии не станет известно Йеланду. Остаюсь только я.

— И я, — голос Лана прозвучал спокойно и уверенно, но глаза выдавали смятение.

— Лан! — мать даже повысила голос, что случалось на его памяти крайне редко.

— Не говори ерунды, братишка! — Рейлор увидел, как задел Лана его тон и постарался смягчить сказанное. — Никто не сомневается в твоем мужестве, и дело даже не в годах. Просто я — герцог Таскилл, а оттого только мне принадлежит сомнительная честь отправить нашего недостойного короля за Грань.

— Хватит уже делить право вонзить кинжал в сердце Йеланда. Лучше подумайте, что будет потом, — Рейлору показалось, что мать просто решила сменить тему. Еще бы — слушать как твои сыновья спорят, кто из них станет цареубийцей, а затем отправится на казнь.

— Ничего хорошего, — буркнул Эдан. — Если Рейлора схватят, я сдамся и отправлюсь на плаху вместе с ним. Лучше бы, конечно, убийство короля стало моим уделом, но вы правы в том, что мне к Йеланду не подобраться. Однако я готов держать ответ за решение, которое принял еще до того, как посвятил вас во все это.

— Я не об этом, — прервала эна Таскилл. — Кто по-вашему займет трон после Йеланда?

— Нейри, разумеется, — Рейлор пожал плечами.

С момента Лотэссиной помолвки он недолюбливал принца и пусть в итоге соперник тоже остался ни с чем, отношение Рейлора к нему не изменилось. Однако это никак не меняло того, что Нейри Ильд — законный наследник престола.

— Само собой, — кивнул Эдан. — Какие еще могут быть варианты?

— Я рада, дети мои, что никому из вас не пришло в голову претендовать на престол. Ваша кровь в некотором роде позволяет это, но у короля есть преемник, в отличие от брата не запятнавший себя недостойными деяниями. Хоть я и не считаю, что из Нейри выйдет хороший король, но в любом случае править он будет лучше Йеланда.

— Можно подумать, кто-нибудь из нас стал бы хорошим королем. Разве что, Лан. Видно, ваша рассудительность, матушка, вся без остатка досталась ему. Но никому из нас и в голову не придет претендовать на корону. Да и не на что ее надевать будет, скорее всего, — мрачно усмехнулся Рейлор и тут же осекся, взглянув в глаза матери. — Вы считаете, мы должны поставить принца в известность? — он поспешил перевести тему.

— Ни в коем случае! Мы не имеем права ставить Нейри Ильда перед столь ужасным выбором. Надо полагать, он понимает, какой бездарный король вышел из Йеланда. И, без сомнения, у Нейри есть основания для ненависти, но но ни то, ни другое не является причиной для участия в заговоре против брата и короля. Если мы доверимся принцу, то он будет обязан немедленно схватить нас как государственных изменников, коими мы и являемся. Впрочем, такая обязанность будет лежать на нем и в случае, если наше покушение окажется успешным.

— То есть, мы посадим его на трон, а он в ответ лишит нас жизни? — Эдан не желал мириться с таким раскладом. — Это несправедливо! Ведь мы идем на цареубийство не ради себя, и не ради Нейри Ильда, а для блага Элара. Почему бы не рассказать принцу все, что я узнал от Лотэссы? Я поверил ей, вы поверили мне. Почему бы и Нейри не поверить? Он ведь любил Лотэссу.

— Лучше бы ей самой поделиться с женихом этой необыкновенной историей. Кто знает, возможно Лотэссе удалось бы его убедить, — вздохнула мать. — Ей, но не нам. Даже если принц поверит, вряд ли, он изменит долгу и голосу крови. Не стоит на это рассчитывать.

— Вы правы. Значит, и говорить больше не о чем, — мрачно подвел итог Рейлор. — Мне надо побыть одному, — и он вышел из комнаты.

Не так уж просто смириться с мыслью — стать убийцей собственного короля, пусть тот и оказался последним подлецом и ничтожеством. Перспектива обагрить руки кровью Ильдов страшила Рейлора куда больше собственной смерти, которой суждено было стать неминуемой расплатой за цареубийство. Мысль о казни даже в некотором роде успокаивала, ему не придется жить с таким грузом на душе.

Выхода нет. Король, предавший собственный народ и весь мир заодно, не будет наслаждаться плодами своей грязной сделки. Хотя, если их и впрямь ждет Закат Мира, то он, выходит, даже окажет Йеланду услугу, избавив от необходимости лицезреть плоды своих решений.

Но как бы муторно и страшно ни было на душе, он сделает, что должен. Увидеть бы Лотэссу еще хотя бы раз, сказать бы ей, что он отомстил и за нее. И почему она не доверилась ему раньше? Кто знает, как бы тогда все сложилось. Мысли о Тэссе принесли новую боль. Когда она разорвала помолвку с Нейри, Рейлор против воли вновь обрел надежду завоевать сердце любимой девушки. Провожая Тэсс в Норту, Рейлор верил, что сможет заслужить право стать ее мужем. А он предпочла Дайрийца! Отказавшись от защиты Рейлора Таскилла, она решила искать покровительства у захватчика. И что хуже всего — отдала ему свое сердце. Уважая свободную волю Лотэссы, этого решения Рейлор не мог ни одобрить, ни простить. И все же не в силах был разлюбить ее.

Зря он ушел. Наедине с собой только хуже. Надо разыскать Эдана. Может, разговор с ним поможет хоть как-то утихомирить хаос мыслей и чувств. И хорошо бы поговорить с матерью. Ей-то каково отправлять сына на верную смерть? Надо придумать какую-нибудь утешительную ерунду, вроде того, что Нейри его непременно помилует, узнав истинные причины.

В гостиной эны Таскилл было пусто. Рейлор решил, что мать еще не вернулась в свои покои. Должно быть, продолжает разговор с Ланом и Эданом. Он уже повернулся, чтобы уйти, как услышал странные звуки. Рейлор развернулся и распахнул дверь, соединяющую гостиную со спальней. Мать сидела в кресле, опустив лицо на руки, и плакала. Ни разу в жизни Рейлор не видел слез на материнском лице, а тут она просто захлебывалась рыданиями.

Эна Алдора подняла глаза на сына. Она выглядела намного старше, чем всего час назад. Измученное лицо, тоскливое отчаяние в глазах.

— Рейлор, тебе не следует меня видеть, — простонала она. — Просто это… слишком тяжело. Я не могу тебя потерять, послать на смерть… Но я должна, — она судорожно вдохнула. — Это так больно и страшно… почти невозможно выдержать.

— Мама! — он бросился к ней и крепко обнял. — Все устроится. Никто не должен умирать, кроме Йеланда. Мы что-нибудь придумаем, вот увидишь.

— Ты прав, сын мой, — она попробовала улыбнуться сквозь слезы. — Мы что-нибудь придумаем… Я что-нибудь придумаю.

Глава 23

Элвир спешил с докладом к королю, в глубине души малодушно жалея, что не поручил это дело Ризу Нолану. В конце концов, именно Нолан поделился с ним препогаными новостями, в свою очередь узнав их от осведомителей при дворе Вельтаны. Но Торн отлично понимал, что едва выслушав доклад, Валтор все равно пошлет за ним, поэтому лучше уж с самого начала быть рядом и сразу начать обдумывать сложившееся положение. Не то, чтобы каждое решение Валтор принимал, советуясь с Торном, но в таком деле точно королю не помешает если не советчик, то хотя бы собеседник.

Валтор, против обыкновения, не сидел за столом, а стоял у раскрытого настежь окна. Точнее, у одной из стеклянных дверей, ведущей на балкон. Король любил свет и предпочитал естественное освещение, поэтому специально велел увеличить оконные проемы в своем кабинете до высоты человеческого роста и пристроить балкон. Даже в пасмурные и холодные зимние дни Валтор распахивал хотя бы одну створку и временами подолгу стоял, вдыхая свежий воздух и наслаждаясь видом. Таким образом он отдыхал от работы с бумагами. Хотя Элвир был готов поспорить, что даже тогда мыслями король все равно оставался в делах.

— Лето кончается, — не оборачиваясь произнес Валтор.

— Кончается, — эхом отозвался Торн.

— Впрочем, демоны с ним, — король отошел от окна. — Это было кошмарное лето, пусть уж быстрее канет за Грань.

Вообще не поспоришь, лето выдалось хуже некуда — поражение от Элара, нападение Имтории, а теперь вот еще и паршивые новости из Вельтаны… С другой стороны этим летом Элвир узнал Альву. Конечно, его личное счастье ничто против всех тягот, с которыми столкнулась Дайрия и ее король. Если бы можно было отменить эти злоключения, пожертвовав знакомством с Альвой, он бы согласился. Наверное, согласился бы… Впрочем, подобной сделки никто не предлагает, вот и незачем об этом думать.

— Что-то случилось? — спросил король.

— Случилось, — со вздохом ответил Элвир. Как бы ему хотелось уберечь друга от нового удара, но разумеется, придется говорить. — Его величество Йеланд Ильд готовится к войне с Дайрией.

Валтор молчал так долго, что Торну стало не по себе.

— Что ж, этого следовало ожидать, — бесцветным голосом проговорил король наконец. — Будь Йеланд умнее, он бы развязал эту войну куда раньше, точнее просто превратил бы оборонительную войну в наступательную.

— Ты даже не спросишь, откуда мне это известно и насколько точны сведения? — Элвир сам понимал, что в подобных вопросах смысла нет, но очень уж хотелось хоть немного оттянуть разговор по существу.

— К чему? — Валтор пожал плечами. — И так ясно, что от вельтанских осведомителей эна Нолана. И не пошел бы ты ко мне, не будь уверен в их достоверности. Да садись ты уже, не стой, — внезапно в его голосе прорезалась досада. — Сам понимаешь, что не отделаешься ролью дурного вестника.

Торн покорно опустился в кресло, не став пенять королю, что тот остался стоять. Элвир знал, что другу хорошо думалось лишь когда тот сидел за письменным столом или стоял, облокотившись о его край. Он и сам не любил вести важные разговоры, восседая в креслах или на диванах, но перечить не стал.

— Сейчас конец лета, — Элвир решил заговорить первым. — Надо полагать, что приготовления затянутся, и раньше следующей весны нам не стоит опасаться вторжения. За это время мы успеем подготовиться.

— Не будь Йеланд таким дураком в военных и политических делах, я бы тоже так рассудил, — мрачно усмехнулся Валтор. — Но ведь он ничего не смыслит в войне и не очень-то слушает тех, кто хоть что-то понимает. С него станется двинуть войска и в месяц Шэаль.

— В последний месяц осени? Когда дороги по большей части непроходимы из-за грязи, а дожди и заморозки постоянно сменяют друг друга? Йеланд, конечно, не великий стратег, но не настолько же идиот. А если настолько, то нам, тем более, не стоит беспокоиться. Его армия, которую и без того не назовешь образцовой, завязнет в осенней распутице, как муха в паутине, не дойдя до границы.

— Хотел бы я в это верить, — пробормотал король. — Но разве и в прошлый раз не казалось, что расклад в нашу пользу? Постоянная, боеспособная армия, талантливые полководцы, достаточно средств для ведения войны. Но несмотря на все тактические преимущества мы проиграли, а Ильд, ничего не смыслящий ни в военных действиях, ни в управлении страной — победил. А теперь собирается двинуться на нас войной. Теперь уже я был бы дураком, если бы считал, что его воинственный настрой не представляет для нас опасности. Тем более, что нынче все далеко не так хорошо, как весной. Войско потрепано, казна изрядно опустошена неудачной кампанией, а тут еще и сбрендивший Айшел угрожает нашим восточным рубежам.

— Да понятно это все, — Торн все-таки встал и принялся ходить по кабинету. — И все равно не стоит отчаиваться. Если верить полученным сведениям, Йеланд совсем недавно издал указ о созыве войск и начал вести публичные речи, воодушевляющие граждан. Пока все эти рыцари доберутся до столицы, а потом двинуться в нашу сторону, много воды утечет. Да и эларская казна не стала полнее от того, что король возомнил себя великим и непобедимым. Пусть они и выиграли, но при этом потратили последние остатки средств. Как добывать деньги на новую кампанию? При том, что наступательные войны куда дороже оборонительных. Нам ли не знать.

— В распоряжении Ильда тарнийские кредиты. Как же все-таки жаль, что он так и не объявил о разводе с Шафирой!

— Ну, ты сам этому помешал, — напомнил Элвир, — приютив даму сердца Йеланда, которая могла стать причиной развода. Он ведь выслал тебе ультиматум, требуя ее возвращения в Элар?

— О да! — усмехнулся Валтор. — В этом грозном воззвании Йеланд требовал немедленно вернуть на родину коварно похищенную дочь герцога Линсара. Разумеется, в ответ он получил послание, где говорилось о том, что энья Линсар находится в Тиарисе по доброй воле и под моим покровительством. А вышеупомянутая энья Линсар приложила к сему письмо, начертанное ее собственной рукой, в котором полностью подтверждала все сказанное.

— А, может стоило пойти навстречу Ильду и выдать ему вожделенную девицу?

— Что? — Валтор, казалось, искренне удивился.

— А ты не думаешь, что именно она стала поводом для объявления войны. В смысле последней каплей. Возможно, удайся Йеланду его затея с разводом и новым браком и не вмешайся в этот расклад Дайрия, он не пошел бы на нас войной.

— Ты действительно в это веришь? Дело не в благополучии эньи Линсар и не в рыцарских принципах. Даже дай король Элара клятву, что получив обожаемую женщину обратно, он не начнет войну, я бы ему не поверил. Раз он считает себя достаточно сильным, чтоб напасть на Дайрию он это сделает. В лучшем случае — несколько позже. Это же Йеланд! Как можем верить ему мы — его враги, если он легко предает союзников. Ту же Тарнику. Сколько лет Юлдари до Берра снабжал его деньгами, а Йеланд был в одном шаге от того, чтоб вышвырнуть его дочь, покрыв позором ее и всю Тарнику.

— Это если верить словам нашей… гостьи. А если дочка герцога все-таки врет? У нас нет никаких доказательств, что король собирался разводиться. Даже о расторжении помолвки принца с этой девицей официально не объявлялось. Правда, осведомители Нолана отмечают сильно охладевшие отношения между Ильдами. И это все, что может служить подтверждением слов эньи Линсар.

— Я ей верю, — голос Валтора прозвучал неожиданно резко.

— Как знаешь. Тем более, все равно уже ничего не изменить. Нам остается готовиться и рассчитывать на то, что до весны Ильд не заявится, а то и вовсе растеряет и без того невысокую боеспособность своей армии. Знаешь, неплохо бы довести до сведения короля Юлдари слухи о возможном разводе Ильда с его дочерью.

— Ты же не веришь в это, — ехидно заметил король.

— Неважно, во что я верю, — отмахнулся Торн. — Важно заронить семя сомнений в душу короля Тарники, и тем самым, лишить Ильда притока финансов. Без денег Юлдари Ильду не на что будет вести войну. В конце концов, холодное, почти пренебрежительное отношение Йеланда к жене ни для кого не секрет. У тарнийского короля, наверняка, есть свои люди при дворе Вельтаны, а значит ему доложат о слухах, касающихся расторжения помолвки принца с Лотэссой Линсар. Остается натолкнуть Юлдари до Берра на мысль о том, что старший Ильд вознамерился жениться на невесте младшего, а собственную жену отправить домой. Даже если Йеланду удастся в конце концов убедить тестя, что это не более, чем грязные наветы, на выяснение отношений им понадобится время. Чем больше, тем лучше.

— Ты прав, — Валтор вздохнул. — Способ довольно мерзкий, но действенный. Увы, ради своей страны и подданных приходится порой идти на подобные низости. Это не делает мне чести, как правителю, но сейчас мы не готовы к новой войне. Жаль, что на новоявленного императора Айшела не найдется такой управы. Как бы ни голодали имторийцы, на ведение войны старик всегда изыщет средства.

— Будем надеяться, что Айшела мы на ближайшее время отпугнули. Пока стоит сосредоточиться на Эларе. И Тарнике. Пусть эн Нолан подумает, как получше донести до короля Юлдари известие о коварстве его зятя и союзника.

— До чего же все паршиво, — голос его величества звучал спокойно, но Элвир не обманывался насчет обуревающих короля чувств. — Неужели отец был прав насчет пресловутого проклятия Ильдов? С того момента, как мы напали на Элар все, что построено им и мной рушится на глазах. Сколько еще напастей предстоит пережить? Может, эта девчонка Линсар была права, и не стоило мне идти войной на Элар?

— Ну вот, теперь ты вспомнил покойного батюшку с его суевериями и безумные речи странной девицы, — Элвир покачал головой. — Ваше величество, возьмите себя в руки. Все действительно довольно паршиво, но это не повод…

— Да понимаю я, — перебил Валтор. — Не бойся, я не собираюсь впадать в мистицизм. Король должен мыслить трезво в любых обстоятельствах… хотя признаюсь, именно сейчас мне безумно хочется напиться.

— Ну так напейся, — усмехнулся Торн. — Чуть позже я могу составить тебе компанию. После того, как переговорю с Ноланом.

— Я дождусь, — пообещал Валтор.

Элвир поспешил выполнить задуманное и направился к Нолану. Рабочие комнаты эна Риза находились в другом крыле дворца и Торн предпочел большую часть пути пройти по открытой галерее. Конец месяца Эльвии и впрямь радовал прекрасной погодой, а времени на полноценные прогулки у Торна не было. Хоть так полюбоваться красотой природы.

Когда открылся вид на озеро, Элвир остановился, облокотившись на перила. Уж очень красивым было сочетание голубого неба и синей воды в обрамлении темной зелени и ярких цветов. Любуясь видом, он не сразу заметил женщину на берегу. Она сидела у самой воды, прямо на траве, хотя вдоль берегов озера были расставлены скамьи. Даже не видя ее лица, Торн без труда признал в незнакомке Лотэссу Линсар, ту самую девицу, которая на словах старалась предотвратить войну между Дайрией и Эларом, а на деле стала ее причиной. Девушка, скорее всего, не подозревала о случившемся. Элвир разглядел книгу, белеющую в складках темно-синей юбки. Лотэсса перевернула очередную страницу, но, похоже, она больше смотрела на озеро, чем в книгу. А Торн смотрел на нее.

Он почти не сомневался, что именно отказ выдать энью Линсар сподвиг короля Йеланда на безумный шаг. Что бы там ни говорил Валтор, а заполучи Ильд желанную Лотэссу, это могло бы если не отменить, то хотя бы отсрочить войну. Может, не все еще потеряно? Может, стоит закинуть прекрасную энью на плечо, затем бросить в карету и с людьми Нолана отправить в Элар? Кто знает, не охладит ли такой подарок воинственный пыл короля Йеланда?

Что стоит судьба одной единственной девушки в сравнении с судьбой целой страны? Точнее двух стран. Ведь Элар тоже неминуемо пострадает от войны. Лотэссу Линсар в худшем случае ждет участь жены нелюбимого мужчины, зато скрашенная короной на голове. А что будет с тысячами дайрийцев и эларцев? Сколько мужчин отправятся на войну, чтоб не вернуться? Сколько детей останутся сиротами, а женщин — вдовами, не считая прочих опасностей, грозящих мирному населению даже от своих войск, не говоря уже о врагах. Что ждет ту же Альву?

Стоило Элвиру вспомнить любимую, как его сердце наполнилось тревогой и нежностью, а мысли против воли приняли совсем иной оборот. А если бы ради общего блага надо было пожертвовать не чужой и странной Лотэссой Линсар, а бесконечно дорогой Альвой? Смог бы он отдать ее мерзавцу, утешая себя мыслями о том, что жертва оправдана? Думать об этом было слишком мучительно.

Их с Валтором учили мыслить, как правители, ставить общее благо выше интересов отдельного человека, но еще их воспитывали, как рыцарей. Их учили защищать женщин, а не скармливать их чудовищам во имя великих целей. И, наверное, с этим уже ничего не поделать.

Элвир еще какое-то время неотрывно смотрел на Лотэссу. Вот девушка откинув темную прядь с лица, перевернула очередную страницу, а он отвернулся и пошел своей дорогой.

Конец первой части.