За Камнем Жизни

Глава 3. Явление Хана

Избушка Филантея плавно «плыла» по главному тракту от Места Силы до Места Силы, от главного города Сектора до главного города Сектора. Иногда тракт раздваивался или выходил на перекрёсток. Указатели направлений были, но официальных наименований Секторы не имели. Имеются в виду населённые секторы. На карте они были под номерами. Но люди всё-таки их именовали.

Чем плотнее Лукерья знакомилась с «географией» Шаргаштана, тем абсурднее ей казалась эта самая «география». Только ещё вчера они любовались красотами Сектора Голубых Озёр, богатых рыбой и водоплавающими птицами всевозможных видов и не только. Сектора приблизительно северной части средних широт, если сравнивать с Землёй. Это где-то широты Ленинграда с Москвой и Томска с Новосибирском.

А сегодня, проскочив разделяющую магическую пелену, катят через сухую степь наперегонки с перекати-полем, сбивающемся в огромные шары, скачущим стадом сайгаков, или как они тут называются. Вдали видели отару овец.

Перед Сектором же Голубых Озёр был Сектор с куском субтропиков, изобилующий садами с экзотическими фруктовыми деревьями и кустарниками, с обширными плантациями овощных культур. Лукерья со своей командой запаслась разной экзотикой, коей на Земле не то что пробовать не довелось, так и на витринах магазинов не появлялось, даже в областном центре.

Так вот, чем плотнее она знакомилась с географией Шаргаштана, тем всё более ощущала себя находящейся под влиянием галлюциногенного наркотика. Состояние своё и окружающего мира она определила одним словом – дурдом.

Мальчишки же всё воспринимали как компьютерную игру, в которую они каким-то образом попали. Главное, опасности не предвиделось. Если Тимур всё-таки был знаком со своим миром во всех подробностях: география, история, астрономия, физика с химией. Это по учебникам и научно-популярным фильмам. Да и вживую представление имел. Не раз выезжал за пределы района на соревнования. И интернет был ему не чужд. В их доме компьютер появился у одних из первых в деревне вместе с интернетом.

Егорушка же в мир почти не выходил. Не носился с компанией по деревне, не бывал в лесу и поле, и вообще за пределами двора. Выезжая два раза в год в областную клинику для очередного планового осмотра и профилактических поддерживающих витаминных вливаний, он даже в окно авто не мог что-то разглядеть. Уж слишком тяжело переносил поездки. И если в летнюю пору и межсезонье он мог погулять во дворе, помочь бабуле покормить птицу, посидеть, греясь на солнышке или прячась в тени беседки. То зимой его выгуливал дед, укутав, словно в кокон, в свой полушубок поверх прочей одежды, оставив наружу только глаза, и катая по двору на санках. Даже была сооружена небольшая снежная горка, облитая водой. Удовольствие для Егорушки неимоверное. А вот качели не любил. Они, как и поездка в автомобиле, вызывали головокружение с тошнотой. В общем, с родным миром Егорушка был знаком книжно-интернетно, а телесными ощущениями со знаком минус, и по сему Шаргаштан стал ему роднее. Это здесь он выздоровел, окреп и подрос до своего возраста.

Заканчивалась третья неделя их вынужденного путешествия. Моррис настоял на задержке в Месте Силы на более длительное время. У Тимура произошёл магический выброс. Под контролем наставника ему удалось обуздать Силу. Избушка чуть не слетела с тракта, создавая аварийную ситуацию. Но всё обошлось. Благо в это время не было активного движения домиков и теремков.

Сектор не нравился, но Место Силы порадовало обширным участком лиственного леса и рекой, вытекающей из Сектора Голубых Озёр.

Моррис увеличил Тимуру физические нагрузки с активным движением. И вообще полностью переключился на Тимура, передоверив занятия магией с Лукерьей и Егорушкой фамильярам, выдав им устные инструкции с распорядком. Два дня вдвоём уходили с утра в лес, но приходили обедать и возвращались вечером на ночлег. На третий день не вернулись.

Лукерья испереживалась.

- Вот как они там?! А если портал? Нам же нельзя разделяться, – причитала она. – Может Артур слетает, посмотрит.

- Лукерья, угомонись, – пристрожился Филантей. – Какой тебе портал в месте Силы? Специально будешь открывать, не откроешь.

- Лукерья Савельевна, ты лучше повтори заклинание вливания Силы в целебные зелья, – определял заделье хозяйке Матвей, чтобы не волновалась почём зря. – И над готовившимся зельем своё волнение пригаси, а то, не ровен час, испортишь.

Вливать Силу в целебные зелья Лукерья научилась в первую очередь, как только освоилась с новыми необычными способностями своего организма. Экстрасенсов по телевизору всяких показывали. Она всё дивилась, как такое возможно: воду какой-то там силой заряжать. А теперь вот сама покруче Чумака с Кашпировским стала. Да и Джуну обошла по всем параметрам. Магию Лукерья сразу приняла, определив её как вид энергии, почти исчезнувшей на Земле.

А уж потом со всякими бытовыми заклинаниями освоилась. Теперь она сама и огонь в печи разжигала, и чистоту в избушке поддерживала, и посуду могла почистить. Только вот если она сама всё делать станет, мальчишки совсем обленятся. В этом деле она им спуску не давала. Тренировки тренировками, а самообслуживание в приоритете. В этом вопросе Моррис её поддерживал. «Мужчина должен уметь себя обиходить и накормить», – утверждал он, подавая пример – беря на себя иногда готовку ужина. Мясные блюда ему особенно удавались. Но вот кровать свою Лукерья заправляла без применения магии. Это ей было в удовольствие. Да и пищу приготовить, своих мужчин накормить чем-нибудь этаким. Пирожками да пирогами всякими, к примеру. Время в пути чем-то занять надо. Даже пельмени лепили, но сообща. Только один раз Егорушка решил облегчить работу и взмахом палочки превратил тесто и фарш в аккуратные пухленькие пельмешки. Пельмени получились вроде бы обычными. На вкус Лукерьи ничем не выделялись. А вот Филантей придрался.

- Красивые, вкусные, но магией пахнут. Лучше руками лепить, – вынес вердикт, наколов на вилку последний пельмень.

Моррис с ним согласился.

- То есть как это – магией пахнут? Разве магия имеет запах? – удивилась Лукерья.

- Это не совсем запах. Предмет, обработанный или изготовленный магическим действием, фонит магией, – объяснил Моррис. – На пельменях это лишь лёгкий флёр, почти неуловимый. У тебя с внуками ещё нет опыта, поэтому не чувствуете. Со временем придёт и опыт распознавания магического воздействия.

Моррис с Тимуром пришли из леса через семь дней, как раз к обеду, когда у Лукерьи закончились терпение и силы ждать и начиналась тихая истерика. У неё всё валилось из рук, раздражалась по пустякам то на Егора, то на Филантея. Доставалось и Матвею, но тот просто удирал на улицу, чтобы не попадаться лишний раз на глаза или под ноги нервной хозяйке, украдкой утиравшей слёзы. А ещё терзало непонятное предчувствие, неопределяемое: к добру или к худу.

«Может, придут сегодня», – размышляла она. – «На обед надо побольше сготовить». Хотя готовила на пятерых каждый день.

- Лукерья Савельевна, ну что же ты так переживаешь-то? – принялся Филантей увещевать издёргавшуюся женщину. – Мы под куполом Силы Источника. Никуда они не денутся. Видать с оборотом осваиваются. Это же тебе не дрова разжечь. Процесс сложный. Шутка ли человеческий организм в звериный обратить. А потом ещё и зверя укротить, чтобы и в зверином обличии человеком оставаться.

И когда в избушку вбежал счастливый Тимур, Лукерья охнула, опустилась на табурет и разрыдалась.

- Ба, ты что? – кинулся к ней внук, опускаясь на корточки. – Вот он я, смотри. Всё со мной в порядке. Я теперь ещё сильнее стал. И, ба, я есть хочу, – простонал жалобно и, ткнувшись в живот, потёрся головой.

- Ох, ты ж, – подхватилась Лукерья, вытирая фартуком глаза. – Садитесь за стол… я сейчас… я быстро.

Засуетилась, собирая на стол. Руки тряслись, роняя ложки. Егор кинулся помогать, а Тимур прошёл к умывальнику.

- А Моррис-то где? – поинтересовалась Лукерья.

- Задержался с пассажирами прибывшего теремка, – откликнулся Тимур.

Садились за стол, когда вошёл Моррис, неся за лапы четырёх отеребленных и выпотрошенных лесных куриц.

- Здравствовать, Лукерья Савельевна! Вот, прибери пока нашу добычу, будущий ужин. Я сам им займусь, – подал Лукерье кур и прошёл к умывальнику.

Куры были крупные, жирные – натурально бройлеры. Лукерья их поместила в холодильный шкаф, купленный в главном городе Сектора Голубых Озёр. Таких даже в Шунгдае не встретилось. Может и были, да они не дошли. А в Секторе Голубых Озёр рыбы закупили разных пород. Рыба, вроде, знакомая, да против земной крупнее в три, а то и в пять раз и расцветкой ярче.

Под влиянием накатившего невнятного предчувствия, Лукерья и расстаралась. В ход пошла здоровенная пёстрая форель в чёрный горошек. Голова, перья и хвост с приличной мясистой частью отправились наваривать бульон для ухи. Тешу пустила на начинку пирога. А уж остальное тело большой рыбины, разрезала повдоль по позвоночнику и поделила на порционные куски. Присолила, поперчила, лучком приправила да травкой ароматной, выдержала часик и выложила на противень, залив сметанкой, скопленной для такого случая.

Голову, чтобы быстрее уварилась, Лукерья разрубила вдоль на две половины. Потом готовую разобрала да в бульон пустила. И с хвоста мясо, мелко порезав, отправила в бульон. Покрошила зелень петрушки и лукового пера. К ухе на стол выставила миску мелких сухариков.

- Моррис, а разве нельзя было с Тимуром оборотом заниматься здесь, рядом с избушкой? – не удержалась Лукерья задать мучавший её вопрос.

- Нет, Лукерья Савельевна, нельзя. Не нужны посторонние глаза при таком процессе. Причём первые обороты даются нелегко, и процесс не из приятных. Это, во-первых, – объяснял Моррис. – А во-вторых, в этом мире нет ни оборотней, ни магов, владеющих оборотом. Поэтому на виду у местных жителей, мы оборачиваться не будем.

Лукерья тяжело вздохнула, но объяснение приняла.

- А какой у него зверь? Показать-то можно?

- Конечно, можно, – улыбнулся Моррис. – Вот пообедаем, и покажет. И спать ему почаще в обороте надо, чтобы привыкать к своему зверю. Контроль над ним Теймир хорошо держит. С сильным характером у тебя внук, Лукерья Савельевна, и Сила в нем растёт немалая.

На этом все обсуждения прекратили, вплотную занявшись поглощением пищи. Но витали в воздухе взбудораженность с беспокойством и волнением.

Тимур ещё не пришёл в себя после пережитого события, лучился радостью и важностью произошедших перемен. Егорушка поглядывал на брата с любопытством: как это так получилось, что тот стал не совсем просто человеком, а кем-то больше? Лукерья вообще отходила от пережитых волнений и привыкала к мысли, что старший внук стал другим. Но сквозь это волнение она почувствовала какой-то дискомфорт. Появился какой-то внешний раздражитель. Раз скользнуло по лицу, другой и третий. Оторвала взгляд от куска рыбы на тарелке и столкнулась с изучающим взглядом Морриса. Он тут же отвёл глаза, уделяя внимание своей тарелке. Лукерья смутилась и уткнулась в тарелку. Но дискомфорт продолжался, и она ещё больше смущалась. Видя её неловкое смущение, Моррис прекратил изучать лицо женщины.

Посмотреть же там было на что. Пока виделись ежедневно, постоянно на глазах, внимания не обращал. А вот неделя отсутствия, и в глаза бросились изменения – омоложение. Не резкое до юности, но уже старухой назвать язык не повернётся. Магия. Целительская магия Лукерьи делала своё дело. Чем чаще она варила зелья, вливая в них Силу, тем быстрее омолаживалась сама. Ведь чтобы напитать зелье целительской силой, нужно было пропустить магическую волну через свой источник Силы, переработав сырую магию в целительскую и через свой организм выпустить в зелье. Но это крохи. Моррис знал, что, когда она займётся исцелением любого живого существа, омоложение ускорится, но до определённого предела. «Так сколько же ей, всё-таки, лет?», – всё настойчивее звучала в голове мысль.

После трапезы ребята дружненько прибрали стол, помыли без магии посуду и составили на полку. Тимур в спальной половине, где освободилось место после преображения, занимавшего почти полкомнаты, топчана в более компактную кровать, показал своего зверя. Встал на середину свободного места и стал весь «размываться» и окутываться лёгкой дымкой. Минута – и вместо юноши стоит гигантский кот.

Лукерья определила его как пантера, но с некоторой поправкой. Голова-то точно кошачья, и взгляд тёмно-карих глаз такой же хитрый, как у Матвея. Но Матвеев в эту зверину можно уложить не менее дюжины, а то и поболее. А Матвей, по кошачьим размерам, котик довольно крупный, увесистый. Так вот эта голова ощерилась в попытке изобразить улыбку, выставив на показ мощные клыки. Чёрная, лоснящаяся шерсть, отливающая, на падающем из окна солнечном свету, начищенным серебром. Длинный хвост мотается в волнении из стороны в сторону.

Лукерья замерла, прижав руки к груди и разглядывая преобразившегося внука. А этот ещё и лапу переднюю поднял и когти выпустил. Когти? Когтями эти уменьшенные серпы и назвать-то трудно. Это грозное оружие в купе с клыками. У Лукерьи в голове возникла картинка, как он расправляется со зверем, не уступающим ему по размерам. Её передёрнуло. И даже гусиная кожа выступила.

Первым пришёл в себя Егорушка. Взвизгнув, он кинулся обнимать котяру за шею.

- Тимка, ты теперь настоящий Хан! – прокричал, чуть ли не в ухо. – Ты же Хан, да?

А зверь рыкнул и затряс головой, ударяя себя по уху и избавляясь от оглушения.

- Егор, не кричи, – одёрнул того Моррис. – Ты же его оглушил. У него очень тонкий слух. Возвращайся, Теймир, – обратился к Тимуру. – Тебя все прекрасно разглядели. Увидят ещё не раз.

Расплывчатая рябь по телу, лёгкая дымка – и Тимур стоит среди комнаты и чешет ухо.

- Ну, прости, прости, Тимурчик, – обхватил Егорушка брата за талию. – Я от восторга не сообразил, что у зверя слух не как у людей. Я угадал, да? Твоего кошака зовут Хан?

- Да, братишка, ты угадал, – с хрипотцой, ответил Тимур. – Я дал ему это имя. – Ба, ты напугалась? – шагнул к бабушке, ещё не вышедшей из оцепенения, обнял. – Мой Хан такой страшный?

- Я не напугалась, Тим. Твой Хан прекрасен. Только всё это для меня чересчур. Но я привыкну.

- Конечно привыкнешь. Куда ты денешься, – проворчал Матвей, вылезая из-под кровати. – И я привыкну. Тем более, что он на меня похож. Только когти и зубы больше, чем у меня.

Все засмеялись.

- Моть, только зубы и когти больше? – спросила сквозь смех Лукерья. – А всё остальное, как у тебя?

- Ну, и всё остальное больше. Только зубы и когти важнее, – заявил менторским тоном, чем вызвал вторую волну смеха.

֎ ֎ ֎